Текст книги "Где спряталась ложь?"

Автор книги: Людмила Сурская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 24 страниц)

– Ты так думаешь?

– Догадываюсь. Давайте ужин организуем. Я проголодался. Трасса, твой кавалер забрали последние силёнки. Наконец-то, я больше не увижу его приторную физиономию около тебя.

– Никита, а ведь ты пасанул перед ним, век бы не подумал про такое. Так хорошо катались. – Прорвало язвой обиженного возвращением Даньку. – Мать, ты испортила нам отдых. Стыдно заводить интрижки в твоём возрасте и трепать нервы Никите. Я б на его месте плюнул на тебя. Подумаешь Афродита. Лена посмотрела на Кушнира, что скажет, но тот, показав спину, отвернулся к окну. Подумала: "Надо же, обиделся". Улыбнувшись, посоветовала сыну взять пылесос и заняться уборкой, а Никите не грех помочь ей с ужином, потому, как за неделю она совсем разленилась. Кушнир не шелохнулся. "Вот Данька противный, завёл его, – рассердилась Лена, – придётся включать женскую хитрость". Дождавшись ухода сына и послушав завывания пылесоса, обняла парня, прижавшись щекой к спине.

– Никита, ты же не пацан. Лопай свой обиженный шарик. Не с чего, ей Богу, так ему надуваться. Во-первых, у нас друг перед другом, никаких обязательств нет. И мы оба свободные люди. Во-вторых, причины для обид не вижу, я до сих пор не уверена, что он не из органов и всего лишь ломал комедию.

– Дело же не в этом, – развернулся он, отбирая у неё нож и принимаясь чистить сам картошку. – Ты совсем не дорожишь мной и готова в любой момент кинуть.

– А что тебя удивляет. Ты же знал об этом с самого начала. Мы же разные и не только по характеру, но и по возрасту.

Картошины подпрыгивая шлёпались в раковину.

– Лен, глупость всё это. Я ни хочу тебя терять. Что тебе даст уверенности в моей надёжности и нашем будущем, штамп в паспорте? давай зарегистрируем наш брак. Я только за.

Лена обалдело заморгала. "Ну ничего себе заявочки!" Но сориентировавшись выпалила:

– Замуж?! ни за что! Больше я такой ошибки не повторю.

– Господи, что ж ты такая ненормальная-то, все бабы замуж хотят. А ты даже с этого крючка срываешься, – разозлившись, он кинул картошку в раковину так, что она перелетела через края на пол. При этом тут же скосив глаза ей сделав замечание:– Осторожно молотком стучи. Вместо отбивной по пальцу саданёшь. Ни черта не видишь, что делаешь. Дай сюда.

– Вот – вот, даже в мелочах пытаешься устроить домострой. – Вырвалось у неё.

– Не придумывай болячку. Я пальцы твои жалею. Домострой? какой я домострой. В твоей голове всё перепуталось. Долгов тебе мясо отбивал, а картошку чистил, а тебя, как манну небесную хотел? ну вот видишь, нет. Чего же ты так боишься. Сам себе удивляюсь. Впервые бабу уговариваю, пойти расписаться, а она от меня нос воротит. Завела, аж под дыхалкой жжёт. Думать никогда не думал, что такая канитель возможна. Давай перец и соль, а теперь яичко взбей. – Сорил он приказами по ходу. Лена, улыбаясь, приносила, взбивала, сыпала муку и вытирала его перепачканный мукой подбородок. Вкусно пахло отбивными, жареной картошкой и семейным уютом.

– Сколько можно меня морить голодом, от запахов язык проглотишь, а на ужин не приглашают. – Заглянул к ним Данька.

Никита крошил овощи в салат, а Лена сервировала стол, никто не отреагировал на его крик души.

– Вы что поругались? – выдернул из-под ножа Никиты дольку красного перчика, отправив его сразу в рот, Данька.

– Я твоею мать замуж зову, а у неё выражение лица как будто уксус выпила. Хоть ты скажи, я что плохой жених?

Данька обалдел. А обретя язык тут же заработал им:

– Это ты Никита с горяча про женитьбу ляпнул. Во – первых, тебе это к лешему надо? Во-вторых, мать на аркане больше в загс не затащишь. Чем вам так плохо, раз уж у вас всё не как у людей.

– Нашёл, у кого помощи попросить, – сверкнул сердито глазами Никита, – мой руки и садись за стол.

– Чего ты так разошёлся. Просто не врубился по малолетству на что нарываешься. Вот послушай, что я тебе скажу. Длительное ношение золотого обручального кольца мужчинами может привести к расстройствам в сексуальной сфере.

– Таким как ты в интернет нельзя заходить, всю ерунду соберёте. – Хмыкнул Кушнир, раскладывая еду по тарелкам.

– Ты не дослушал. Всё точно. Со временем драгоценный металл начинает окисляться и выделять продукты химической реакции. Это в свою очередь, негативно влияет на мужские половые железы, считают учёные, а совсем не я.

– Понятно, не желая видеть меня мужем своей матери, ты заботишься о моей потенции.

– Не веришь что ли, я могу показать…

– Надо подумать, как сделать «чик» твоему интернету, а то у тебя на каждый чих готова какая – нибудь глупость из него, – пообещал Никита. – Я уже прослушал про Баха, баобаб, теперь вот про ужасы обручального кольца.

– Никита, не дури, мне всё едино куда ты его прицепишь, хоть в нос. – Препирался с ним Данька. Но вдевать в кольцо маменьку ты точно поспешил.

– Бог мой, с кем я связался…,– закатил глаза, рассерженный Кушнир, но, изловчившись и поймав проходившую мимо Лену, припал к её губам поцелуем.

– Э-э! Вы чего?! – тут же захихикал Данька. – Кое – где поцелуи считаются преступлением. В штате Коннектикут по воскресеньям запрещено целовать жену. А в штате Индиана до сих пор жив закон, по которому "мужчине с усами запрещается целовать человеческое существо".

– М-м-м, – взвился Никита, – лучше молчи и ешь.

Ужин получился поздним и благодаря Данькиным квохтаниям, вообще затянулся. Он весь вечер болтал глупости и ел, как будто его не кормили месяц. После чего Лена встала, собрала со стола, сложила в раковину и они, перемигнувшись с Никитой, ловко обязали сынулю мыть посуду, а сами пошли в душ.

– Давайте без надрыва там, топайте в кровать, а то я тоже хочу помыться и баиньки.

– Мой лучше тарелки умник, – шлёпнул его пониже спины Кушнир. – И чтоб жира по краям не было.

– Шагай, а то маменька на крючочек закроется. – Не остался в долгу Данька. – Кстати человечество бить по больному месту нельзя – одиноким есть шанс остаться.

Никита отмахнулся и прибавил шаг. Но Лена дверь не только не заперла, но и была на вроде мёда, хочешь мажь, хочешь ложкой ешь. Никита тут же насторожился:

– Ленка, ты принимаешь моё предложение?

– Каждый из вас непременно считает себя, самым умным, самым желанным и вообще самым, самым. И если осчастливили женщину своим вниманием и выбором, то она должна быть благодарна до гробовой доски за это. А ведь мир вокруг меняется и женщины с ним тоже меняются, а вы ничего не хотите замечать…

– Вот это да… Не крути рулетку…

– Давай отложим этот разговор. Ты не готов к такому шагу, сделал его чисто эмоционально. Кинстантин завёл. Я тоже вязну в прошлом. Попробуем оставить всё, как есть. Я соскучилась, а ты заверял только что в том, что ты лучший мужчина. Докажи.

Даньки с большим трудом удалось их выпереть из душа. Не смотря на то, что зимние ночи длинны, Никите не хватило её на доказательства. Не успел уронить голову на подушку, как прозвенел неугомонный будильник – подъём. Лену не будили, вместе с Данькой позавтракав, отправились по своим рабочим местам, один в институт, второй в офис. Причём, Никита взялся первым делом добросить парня до учебного заведения, а потом уж ехать к себе.

Офис бурлил. Собравшись впервые после Рождественских праздников, сотрудники делились пережитым и одаривали друг друга привезёнными из поездок сувенирами. Кушнир, вызвав секретаря, назначил совещание и просил присутствие на нём всех директоров.

– Доброе утро, Нина Фёдоровна! Как настроение? – поприветствовал он бодренько.

Та тяжко вздохнула, как будто она неделю не вылезала с грядок.

– Как в аптеке, пьём лекарства…

– Что так плохо отдохнули? – удивился он.

Она опять вздохнула и принялась объяснять.

– От лени. Разленились жуть. На работу выходить, как нож острый к сердцу…

– Понятно.

– Никита Богданович, вы – то как провели рождественские каникулы? – поинтересовалась немолодая женщина, работавшая у него много лет секретарём.

"Вот ведь, такая же примерно, как Лена по годам, а может и лет на пять постарше, но получается, внимание даже на бабу не обращал. Для меня это была старуха. А Ленка перевернула всего. Поразительная штука жизнь и совсем уж невероятная – любовь".

– Отдыхать всегда хорошо, как не отдыхай и всегда мало, – усмехнулся он, отводя взгляд от секретаря и усаживаясь за стол.

– Где ж вы были, на Гавайях?

– Не угадали. В Карпатах катался.

– Надо же…, так я пойду?

– Да, да, работайте…

После совещания, не дождавшись пока все покинут зал совещаний, она нырнула в его кабинет и, подойдя вплотную с его столом, зашептала в самое ухо:

– Там из органов безопасности сидят…

– От чего шёпотом Нина Фёдоровна?

– Так ведь…

– Давно сидят?

– Больше как полчаса.

– Ну, так пригласите и приготовьте кофе, горло свело от болтовни.

– Хорошо. Так я пойду?

– Идите, – улыбнулся он. – Андрей Тарасович, давайте решим это через час. У меня там из серьёзной организации пожаловали гости, не удобно заставлять ждать. – Обратился он к разложившему перед ним бумаги мужчине лет пятидесяти.

Директор, понимающе кивнул и вышел. Столкнувшись буквально в дверях с двумя мужчинами. В одном Кушнир сразу узнал ухажёра Лены юриста Константина Петровича. "Далеко от профессии не отклонялся". Второй тоже был знаком. Лет пять назад Никита, откликнувшись на их просьбу, дарил комитетчикам кое – какое оборудование и компьютеры. Позже они делали у него большие закупки сами. Он заметил, как у юриста заходили скулы и удивлённо взлетели брови, но вида не подал. Оба приняли тактику игры. Выйдя из-за стола Никита протянул руку:

– Присаживайтесь Сергей Трофимович и…

– Константин Петрович, – процедил сквозь зубы обескураженный полковник, подавая свою.

– Константин Петрович, – повторил Никита, – очень приятно, чем могу служить?

Сергей Трофимович покашляв в кулак для разминки, осторожно начал:

– Никита Богданович, мы не по простому делу…

– Я догадался. – Никита уже понял, за каким непростым делом они пришли, но помогать разговору пока не собирался.

– Вот ведь и не знаешь с чего и начать-то…,– мучился Сергей Трофимович. Хотелось и хозяина кабинета не обидеть и дело решить. Такие уж времена наступили.

Посматривая с усмешкой на обоих, Никита, сбросив с рукава невидимую пылинку, объявил:

– Не мучайтесь, я начну сам. Это вашим ребятам мои хлопцы пробили скаты на дороге?

– Нашим.

– Долго же вы меня искали. Машин-то такой марки раз два и обчёлся. Что ж так непросто плутали?

Сергей Трофимович хмыкнул:

– Вот потому что раз, два и плутали. Ошибиться не дай Бог.

– Как же дожали?

Он побарабанил пальцами по папке, что лежала перед ним на столе, и вздохнул:

– Ребята вас с Долговой во дворе на похоронах на карточки сняли, я узнал.

Кушнир гася смешинку кивнул:

– Понятно. За скаты возмещу и моральный ущерб тоже.

– Не об этом речь, – приподнял упреждающе ладонь над столом комитетчик.

Никита понимал и это.

– Слушаю.

Больше не кашляя, он подался вперёд и негромко сказал:

– Нам нужны те документы, в красной папочке, что вынесла она от покойного.

– Жучки ваши стояли и в Карпатах тоже вы мешали мне отдыхать? – выбросил палец в него Кушнир.

– Выхода не было, – развёл руками он.

– Вас интересует только продажа оружия?

– Да.

Кушнир склонил голову набок.

– Баш на баш. Я приношу вам документы, вы делаете эксгумацию тела Долгова, вскрытие и свою экспертизу.

Сергей Трофимович поёрзал на стуле.

– Что есть сомнения?

– У большинства кто его знал. – Поднялся Кушнир. – Я просил приготовить кофе, вы как?

Комитетчик кивнул. Константин присутствовал молчаливой восковой фигурой. Никита старательно отводил от него глаза, во всю стараясь не замечать. Ему очень хотелось убедиться, что ухаживания Лены были его работой.

– Договорились по первому вопросу и по кофе тоже, – повеселел комитетчик.

А Кушнир, переговорив с секретаршей, поднял свой вопрос:

– Кстати, господа, у Долговой перерыли всю квартиру и жильё Семёна Даниловича тоже, это не ваша работа?

– Клянусь нет. Мы только аккуратненько взяли её ключи в квартире мужа и, поставив жучки, всё вернули на место. Но что искали?

Разговор прервался. Извиняясь, вошла секретарь. Поднос в её руках завис над столом. Она вопросительно смотрела на босса. Он едва уловимым движением дал понять ей, чтоб оставляла и уходила. Когда захлопнулась за ней дверь, Никита потёр в раздумье подбородок.

– И заметьте, тихо искали, так что вы по своей технике и не поняли ничего. Откидывать нельзя такой вариант как – была у вас утечка. К тому же на неё организовывали довольно-таки топорное нападение. Если предположить что не вы, тогда кто-то из ваших, опять же, дал информацию. Или её специально выманили…

Константин, пошевелил губами, но на вопрос не решился, его задал коллега.

– Так что и кто?

– Это вопрос номер один. Может желающие иметь те же бумаги, что и вы, а может что-то другое… Не просто там всё.

– Но что-то пропало?

Кушнир, продолжая разговор, расставил сам чашки и кивнул гостям на тарелку с бутербродами.

– Угощайтесь… А что касается дела, то ничего не взято, кроме дискет. У Долгова и у Елены Максимовны.

При имени Лены Константин Петрович покраснел.

– Это уже интересно, – поскрябал в свою очередь подбородок Сергей Трофимович.

– Вот из-за этого интереса, я и сменил дверь, поставив неподатливые для вас, и надеюсь для них тоже замки.

– Неужели существует ещё дискета с материалами?

– Скажем так – существовала. Она была в сейфе у Долгова. После смерти её изъяли оттуда. На похоронах кто-то опустил её Елене Максимовне в карман плаща. Она не знала об этом. Плащ оставила у знакомых. Когда узнала, забрала плащ, но дискеты – увы! Не было. Человек положившей ей её погиб.

Никита решил всю историю свернуть на вторую дискету, промолчав о первой – стрельбе.

– Это уже интересно, что вы предприняли? – перемалывая бутерброды щурился комитетчик.

– Она ничего, а я прикинул, что как вариант могли забрать мальчишки, сыновья хозяина.

– И что? – терял терпение он.

– Мои ребята проверили эту версию и… – Никита прошёл к сейфу и достал дискету. – Вот, получите. Долгова не знает об этом. Копий я не делал, мне вся та мура ни к чему.

Сергей Трофимович расплылся в улыбке.

– Я на это и рассчитывал когда шёл к вам. Одно не пойму, какое вы отношение имеете к Долговой?

Константин Петрович поморщился и навострил уши. Но Кушнир улыбаясь молчал. Тогда он, повернувшись к коллеге нехотя, сказал:

– Она его мать…

– Кто? – не понял его Сергей, – вы о ком сейчас говорите Константин Петрович?

– О Елене Максимовне конечно, – недовольно поморщился тот.

– А ты её откуда знаешь и с чего тебя осенило что Кушнир её сын? – от удивления слетела с него вся официальность.

Тот нехотя принялся объясняться:

– Я на рождество ездил в Карпаты на недельку. Там и познакомился. Наши ребята увидели меня с ней, упросили помочь задержать её, пока ключи искали.

Никита поморщился, его надежды не оправдались. Значит всё-таки чувства, а потом уж профессия.

– Она знает, где ты работаешь? – грозно вопрошал коллега.

– Откуда. Я сказал, что юрист, – отмахнулся тот от допроса.

– Что дамочка понравилась, я понял. Ты человек холостой твои проблемы. А вот почему ты решил, что Кушнир её сын, убей не пойму? – пожал плечами Сергей Трофимович.

Тому опять пришлось объясняться.

– Они в одном номере жили. Она сказала, что с сыном приехала.

– Да её сыну 20 лет. Ей сорока ещё нет. Смотри, Кушнир угорает…

Никита хохотал. Угомонив смех, попробовал извиниться:

– Прости Константин Петрович, глупо всё получилось. Вы сами себя запутали. Давайте без обид. Она моя… жена.

Константин Петрович побелел, теперь уже Сергей Трофимович принялся хохотать.

– Костя, представляю, как ты красиво ухаживал и такой прокол. – Вытирал глаза от проступивших слёз он. – Для чекиста это не просто прокол, а катастрофа. Но Никита Богданович, в моей папочке на вас нет таких данных.

– Занесите. С Долговым не тяните. Лену на кладбище я не пущу. Мы с Данькой будем. Парень переживает, отец никогда не злоупотреблял и вдруг такое медицинское заключение. К тому же Лена разговаривала с Долговым перед этим, он был трезв.

– Разберёмся.

– Тогда созвонимся.

Сделав вечером для Долговой копии всех документов, Кушнир положил папку в свой портфель. Лена не возражала. Всё что могла из них она выжила. Про найденную дискету он промолчал. Вскоре Никита принёс ей подлинное заключение медиков. Долгов был убит ударом острым предметом в височную часть. Спиртное залито мёртвому. Авария имитация.

Ребята из органов прикинули, что убийцу Долгов, скорее всего, хорошо знал. Может даже ехали в одной машине или встретились на том месте специально для разговора. Обещали Даньке внимательно приехать, просмотреть ещё машину отца. Мало вероятно, но вдруг где-то зацепилась маленькая ниточка, которую можно потянуть. Не обманули. Приезжали и смотрели, но ничего за что можно было потянуть, не нашли. Данька был благодарен Никите за восстановленную память отца. Лена сразу не сомневалась в надуманности версии с алкоголем. На Долгова можно было навешать разных собак, но только не это. Поэтому она прятала от сына то заключение, но Данька нашёл и очень переживал. "Наверное, то, что сделал Никита важнее Даньке, нежели памяти Семёна". – Думала она, глядя на сына.

Январь подошёл к концу, и она ждала, вспомнит Кушнир про карнавал в Венеции или ляпну и забыл. А, может, сказал в горячке, а сейчас просто средств не хватает. Искала она его молчанию оправдание. Но как бы не так, Никита помнил всё. Пошушукавшись с Данькой, положив билеты на самолёт перед её носом, велел собираться. Возбуждённая Лена, повисев на его шеи и обцеловав щёки, принялась за все дела сразу хвататься. Из чего получилось мало толку и полная бестолковщина. Никита высыпал содержимое чемодана на кровать и взялся укладывать сам. Лена не возражала, ведь ей, чтоб не расплескать радость не хотелось даже говорить. Прыгая за его спиной, она только кивала и улыбалась. С такой же улыбкой ехала в аэропорт, садилась в самолёт. Правда боялась уснуть. Не дай Бог, начнёт сопеть или храпеть! Вот ужас-то будет! А подремать очень хочется. Сон снимает стресс, даёт успокоение. Опять же, хотелось мысленно подумать о карнавале. Лена знала, что история этого шумного и завлекательного спектакля под названием «Венецианский карнавал» такая же древняя, как и сам город на воде. Читала, что по одной версии прообразом послужил языческий праздник римских сатурналий. На время праздника социальные грани между господами и рабами стирались. Шло смешение всего и вся. Все сидели за одним столом, пили одно вино…. Но для этого прятали свои лица под масками. Ощущение анонимности, безнаказанности и свободы опьяняло. Под покровом маски кипели не шуточные страсти. Кто-то искал любовных приключений, кто-то удобного случая избавиться от соперника или врага, пряча в складках плаща шпагу или кинжал. Не завести роман или не волочиться за таинственной маской на карнавале считалось дурным тоном. По другой легенде история карнавала началась в эпоху Ренессанса. Коварные пираты похитили группу девиц-невест. Бросившиеся в погоню венецианцы отбили красавиц и устроили грандиозный праздник – первый венецианский карнавал. Как бы там не было, а дальше пошло-поехало. Итальянцам понравилось скрывать под масками признаки социальных различий и раскрепощаться в своё удовольствие. Карнавалы стали периодом сексуального разгула и возможностью получения солидного багажа сексуального опыта. Лена знала, что традиционным напитком карнавала стал горячий шоколад и это по накалу страстей не случайно. Но традиция карнавальных безумств прервалась на целых двести лет. Этому послужило убийство Фальеро, и праздник почти забылся. Здорово, что со временем многое имеет традицию возвращаться на круги своя. И вот карнавал вернулся – прекрасный повод для интриг переодевания и забавных ошибок, а для туристов – способ интересно и оригинально провести время. Совсем скоро она это увидит. Никита, глядя на её волнение и переживания, улыбался. Он уже видел всё это действо и сейчас немного побаивался за неё. Он знал, что в это время туда съезжаются любители острых ощущений со всего мира. А Елена непременно полезет в самую гущу. Социальные грани стираются. В единой процессии шествуют бармены, художники и банкиры. Все под покровом масок и костюмов. Он прокатит её на гондоле и обязательно возьмёт певца. Зная то, что приобрести в это время костюм напрокат практически невозможно, он заказал их заранее, за несколько месяцев. Многие учитывая дороговизну аренды привозят костюмы с собой. К балу готовятся целый год. Билет, в стоимость которого входит ужин стоит не дёшево. Этот бал – закрытое мероприятие, попасть на него могут лишь очень состоятельные люди. Он познакомился с хозяйкой бала несколько лет тому назад. Через неё же и заказывал билеты. Она подходила к каждому столику, непременно присаживаясь, чтоб пообщаться. Зрелище конечно потрясающее. Лена будет в восторге. Помнится, на двух этажах трёхэтажного дворца с огромным холлом в чудном беспорядке стояли пышно украшенные цветочными композициями столы, сервированные непременно старинными приборами. Для каждого гостя на отдельном веере было написано меню. Выглядело всё мило. Подавали итальянские сухие вина. Кормили тоже не хуже: ризотто с морепродуктами, корзиночками с крабами, карпаччо из утки и лимонным десертом. Не то чтобы он хотел есть, просто было любопытно. После ужина перешли к танцам. Был первый и второй этаж на выбор. На втором этаже играла классическая музыка, на первом – современная. Гости в основном предпочли первый этаж. Оно и понятно народ приехал оттянуться. Ну а я двинул к классике. Хотелось окунуться в истоки праздника, а современного угару и я в другом месте наберусь. Если ничего не поменялось, то Ленка останется довольна.

Пока добирались до отеля, у Лены устала крутиться шея. До вечера ещё было далеко, но везде уже чувствовалась поступь карнавала. Хотя она знала, что здесь вместо маршруток и автобусов катера и лодки, но всё равно было удивительно и непривычно. Пока она купалась, посыльный принёс, заказанные Кушниром карнавальные костюмы и маски. Для неё из тонкого прозрачного шёлка кофта по моде 18 века, яркая юбка и под цвет ей маска на лицо. А ещё в отдельном пакете вечерний наряд безумно красивый. Это для внутреннего пользования, а для улицы шитый бисером кафтан и на лебяжьем пуху плащ. Себе же из такого же шёлка рубашку с кружевным жабо, камзол со шляпой, чёрные сапоги под узкие брюки и плащ с чёрной атласной маской на лицо. Лена представила во всём этом Никиту и даже цокнула языком от восторга. Будет безумно хорош. Гулянья во время праздника проходят не только на улочках Венеции, но им охвачены кафе и дворцы, вот Никита, подстраховавшись, и запасся на все случаи. Он немного побаивался за то, что Лена не накинет такой прозрачный наряд на голое тело. Но Никита надеялся уговорами переломить её упрямство. Как и предполагал, она встретила его предложение в штыки. Но после настойчивых увещаний, что, мол, никто её тут не знает, и никому нет до неё дела, она сдалась. Да и к чему лезть на рожон. Мужчину либо принимай таким какой он есть, либо бросай и не морочь себе и ему голову. Получается он менял её привычки, вкус в соответствии с собой. Ей казалось – просто не оставляя выбора. Это нравилось, и нет. С болью, потерями и борьбой она влезала под его опеку сама. Получался перекос, он контролирует её, она его нет. Странно, но это почему-то не задевало. Наверное, со стороны выглядело глупо, а ей было хорошо.

Вышли на улицу. Но город уже было не узнать. В одно мгновение он расцвёл золотом костюмов, серебром кружев. Лиц нет, лишь шествие ярких пятен масок. Оно и понятно, маска символ загадочного, магически притягательного. Натянув её, каждый получил возможность примерить иное лицо и спрятаться от всего света, надурить его, всё превратить в иллюзию. Лена с первых шагов почувствовала, как над гудящей толпой носится дух чуда, и аромат любви вышибает землю из-под ног. Сначала он решил показать ей карнавал улиц. Здесь живёт другой дух и настрой, нежели там, что шумит во дворцах. И ему очень хотелось продемонстрировать ей именно его.

– Всё понеслось, – прокричал он ей на ухо, крепко держа за руку, – правит балом Маска– главное действующее лицо! Под её покровом рождается и умирает страсть, прячется истинное лицо, и обнажаются самые тайные желания. Поэтому от меня ни на шаг.

– Куда все движутся?

– На площадь Сан-Марко. Наполеон восхищённый пышным декором площади, назвал её "самой элегантной гостиной Европы". Заодно посмотришь на этот ансамбль прекрасных зданий. В первый день праздненства с колокольни святого Марка по тонкой нити слетает бумажная голубка Коломбина. В полёте она взрывается, осыпая людей дождём из конфетти…

– Надо же, как интересно, я хочу под это попасть.

– Я так примерно и думал.

– Вот это что? – показала она на бывшую резиденцию венецианских правителей.

– Дворец дожей. Вечером мы побываем в нём на балу. Представь себе, старинный итальянский палаццо 15 века. Гости в нарядных костюмах причаливают на гондолах. Ты видела свой вечерний наряд?

– А. Да всё очень красиво. А с остальным элементарно, я читала. По установившейся традиции вновь избранный дож пересекал на гондоле Большую лагуну и бросал в открытое море золотое кольцо.

– Так и было. Этот романтический обряд получил название "обручение с морем". Здесь любил гулять Хемингуэй. Пойдём, покормим голубей.

– Это обязательно?

– Своего рода традиция.

– Никита, тут сумасшедшие цены.

– Так и есть. Здесь существует негласное правило: чем ближе к площади, тем выше цены. Аккуратно, на твои прелести положили глаз. – Заявил он ей в кафе, отхлёбывая маленькими глоточками горячий шоколад и заедая его печеньем. Сюда тоже просто так не попасть, а по предварительной записи и опять же исключительно в карнавальных костюмах, но Лена этого не знает. Ей это ни к чему. Главное что он заранее обо всём позаботился. Вот и здесь дамы в карнавальных нарядах пьют горячий шоколад, приготовленный по специальному рецепту кафе "Ля Вен". -Это традиция. – объясняет Лене на ушко Никита, стараясь отвлечь её. Но, разволновавшись, она уже зациклилась на своём. Тушуясь под раздевающими её глазами, она панически шептала.

– Никита, я предупреждала, что не надо так разногишаться. Я немедленно накину на себя жакет.

– Пусть слюньки глотает. Твои формы стоят того. К тому же, на тебе же маска. К тому же, я привяжу тебя за талию к своему ремню.

– Мы делаем такую ерунду, но это не кажется глупым, а наоборот… Меня такое пугает…

– Это хорошо, что есть такое местечко на земле, где есть возможность раз в году измениться. Достаточно надеть на лицо маску и слиться с толпой утопающей в празднике, вдыхающей любовь и надеющейся на чудо и ты уже не ты….

– Всё так, но от этого водоворота меня немного знобит.

– Идём, я тебя покатаю на гондоле. – Потянул он её.

– Сначала погуляем и потанцуем. Вообще-то так весело. Ты прав на карнавале мы только маски. Пойдём в круг.

Они шагнули в яркую толпу – и всё смешалось. Смеялись, танцевали, аплодировали, что-то кричали двигаясь вместе со всеми в одном ритме карнавала. А бездонный купол неба расцветал яркими причудами фейерверков. Это невозможно прочитать или представить, это надо пережить. К ним вклинились две невероятно неуклюжие дамы. Возможно даже переодетые мужчины. Лена насторожилась. Когда хоровод вытанцовывал мимо витых ворот, Никита, потянув её за собой, нырнул в арку. А зажатые кольцом странные дамы пронеслись дальше. Лена заметила только, что там, в том экзотическом дворике, они не были одни. Ещё несколько пар сгорали в пожаре страсти. Лена почувствовала что краснеет, но взгляд от этого садома оторвать не могла. Никита усмехнувшись, прижав её к стене, принялся с жаром целовать. А потом попытался проделать с ней тоже, что и горящие с боку от них пары. Лена с ужасом воспротивилась. Никита, ухватив губами мочку уха, горячо зашептал:

– Расслабься. Ты зачем сюда приехала? За острыми ощущениями. Вот и получай. С чего тебя так скрутило, тебя в отличие от них не чужой сюда затащил. Мы просто маски. Закрой глаза или нет наоборот, смотри во все глаза на них, это тебя заведёт.

– Ты извращенец и садист…

– Наслаждайся глупенькая возможностями карнавала, я закрыл тебя плащом.

Безумное желание захлёстывало. Он сильнее прижал растерявшуюся Лену к стене. Пристроил её ноги к себе на бёдра и сделал всё сильно и немного грубо. Всё проходило безумно, взахлёб и было похоже на извержение вулкана.

Вновь проникшая в глубь амурного двора парочка расположилась прямо напротив них. Лена пыталась схитрить и не смотреть на них, отводя взгляд, но вскоре поняла, что везде одно и тоже и люди от вседозволенности сошли с ума. Измучившись, она пробовала заплющить ресницы, но тогда получался провал, и она теряла над телом контроль, а это чревато чем угодно. Прокрутив всё это в голове, она поплыла, как советовал Никита, по течению и вскоре не в силах отвести глаз от пары напротив, уже не горела, а полыхала. Рядом прошелестел смех и шёлк платья удаляющихся любовников. Женская маска от выбегающей на улицу пары неожиданно вернулась. И тут же включилась в игру. Когда чужие губы коснулись её груди, Лена заверещала, но Никита, поймав её рот губами, придушил сопротивление. Очнулась она, уже плавно покачиваясь на его руках. Она не могла говорить. Просто зарыла лицо в его плечо и покаянно улыбалась. Мимо опять пронёсся хоровод. Они попали в самый вихрь веселья. Лене вдруг захотелось кинуться в самое пекло и кружить. Соскользнув с его рук, она, разбив круг и потянув за собой Никиту, понеслась в сумасшедшем танце. Хоровод выскочил к гондолам. Никита, подхватив её под мышки, внёс в одну из них. Заплатив певцу, посадил его напротив. Лена, отдыхая, откинувшись на ковёр, сквозь прищур искрящихся глаз смотрела на Никиту. Она не узнавала себя. Маска действительно делает переворот с человеком. В лучшую, худшую ли сторону, но делает. По крайней мере, снимает скованность, и ты позволяешь то, что раньше казалось запретным. Никита прав, такая игра раскрепощает и дарит новые острые ощущения. Что там сказал Дориан Грей: "Чтобы избежать соблазна – ему надо поддаться". Теперь я понимаю даму, водившую за нос весь вечер своего мужа в наряде "летучей мыши". Сохраняя инкогнито под таинственной маской, человек даёт волю фантазиям и грёзам. Её уже не напрягали голые плечи и грудь под прозрачным шёлком. Произошедшее во дворе не казалось теперь ужасным и к стыду своему хотелось повторить, прям тут и сейчас же. Борясь с таким своим желанием, она, перекинувшись через борт, черпнула пальчиками воду. Гондола медленно скользила вперёд. В глади Большого канала отражались огни набережных, ажурные мосты и фасады бесчисленных дворцов и соборов. Под божественные мелодии певца она таяла и, растекаясь воском горящей свечи, манила. "На носу этой лодки, сейчас, немедленно", – кричало в ней всё.