Текст книги "Где спряталась ложь?"

Автор книги: Людмила Сурская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 24 страниц)

– Я хочу, пройти по этому мосту, – метнув в него безумным огнём горящих глаз и стараясь игриво плеснуть капельками воды с пальцев, почти простонала она.

– Надо пройдём, – прохрипел Никита, поняв её борьбу с собой, он просто подтолкнул женщину к желанию, утонув в нём моментально сам. И как удержаться, если светлыми волосами, рассыпавшимися по накидке, играет проказник ветерок, устраивая ей милый беспорядок, глаза в отсветах огней горят огнём, руки жарки, а тело податливо. Он знает что под тканью голые плечи и… к тому же влажный рот так чувствителен. Но Лена пылая, зажгла не только его. Пользуясь свободой бушующего карнавала и масками, обеспечивающими безнаказанность, её захотели иметь певец и гондольер. Никите пришлось махануть размашисто кулаками и, оставив барахтаться мужиков в холодной воде самому подогнать лодку к берегу. Он боялся, что Лену тот случай напугает, но она смеялась, разгорячаясь всё больше и больше. Обняв, он вёл её к дворцу. Не далеко проходил узкий канал и мост.

– Куда мы идём?

– Сейчас увидишь. Ты хотела посмотреть мост?

– Да.

– Любуйся – мост вздохов.

– С ним наверняка связана какая-то любовная трогательная история.

– Совсем нет, золотко. В Средневековье по этому мосту вели узников на казнь. Они, прощаясь с городом и свободой, тяжело вздыхали.

– Так просто…..

– Тюрьму посмотреть хочешь? Между прочем, в ней в её сырых подвалах томился сердцеед Казанова, чьим смыслом жизни был поиск идеала красоты. Отсюда он и бежал.

– А твой смысл жизни в чём? – игриво развернулась она к нему.

– В удовольствии, – сжал он её грудь. – Никогда бы не подумал, что ты такая расположенная до возгорания штучка. Чего тебе хочется ещё?

– Танцевать!

– Побежали догонять бесконечный хоровод.

Но бежать не довелось. Их зажали на том узком мосту те же две нелепые дамы. Что-то в них насторожило Никиту, а когда в крупной руке одной сверкнуло оружие, он не думая скинул их друг за другом в канал. Лена ничего не поняла, приняв случившееся за спектакль. По легендам же под покровом маски раньше разделывались на карнавалах запросто с соперниками. Никита же успокоился только тогда, когда понял, что Лена не приняла случившееся всерьёз.

Лена веселилась в зажигательной пляске до тех пор, пока взгляд её не упал на трёх наряженных в костюмы обольстительных одалисток девиц, шарящих руками по Никите. Она встала как вкопанная, но, отмерев бесцеремонно оттолкнув барышень, потащила хохочущего Кушнира подальше от этой цветной суеты.

– Мать моя, ты чего развоевалась, – смеялся он.

– Идём в номер, я устала.

– Неужели, – потешался он, – а по-моему в тебе проснулись собственнические инстинкты.

– Называй это, как хочешь, но делить с ними тебя я не собираюсь. "Если б ты знал. – Крутилось в мозгу, боясь слететь с языка. – Что мечтой каждой бабёнки от мала и до гробовой доски, – является чувствовать себя единственной. Может в этом наша трагедия и ошибка, но такие уж мы есть".

– Это не с карнавалов пошло. На Руси тоже хватало причуд. – Ухмылялся он.

– Что ты говоришь, ну например? – Закипела Лена.

– Словяне тоже не лыком шиты. Бани не разделяли на мужские и женские: мылись "всем скопом", и парились "родственного присвоения не берегучи". Я уже не говорю о различных обрядах проводимых там. Так что, знай наших!

– Что ты хочешь?

– Возьми себе главную роль, а им отдай второстепенную…

– Но они потом меня побьют…

– А я на что?

– Сегодня ты превратил мою жизнь в балаган…

– Мы на карнавале… Но ты права, нам пора. Нас ждёт бал.

В номер попали под утро. Полумёртвые от усталости. Проспали полдня. Ей уже никуда не хотелось идти. Всё тело от такого безумного движения болело. Никита вполне бодренько улыбался рядом:

– Привет! Что-нибудь хочешь?

– Кофе и полежать. На сколько мы приехали?

– На два дня. Хочешь остаться ещё?

– Упаси Бог. Как бы найти силы пережить эту ночь. Ты здесь бывал раньше?

– Угу.

– Значит, мне не показалось. А на карнавале в Бразилии?

– И там. Ты хочешь побывать и на нём?

– Откуда у тебя такие средства?

– Я ж был холостым мальчиком. Всё заработанное моё. Вот и развлекался.

"Поверила или нет – это другой вопрос, но промолчала". – Подумал он. Вечер прошёл довольно-таки спокойно. Но Никита всё равно был осторожен следя за всеми, кто крутился около них. По ходу посмотрели старинное искусство пантомимы, где основные действующие лица Арлекино, Пьеро, Панталоне. Прелюдию к представлению актёры разыгрывали на воде в лодке. Зрелище потрясающее и, как сказал Никита, незабываемое. Потом лицезрели клоунов и уличных мимами. Гадали у гадалки. К ней потащил Никита. Сказав, что именно здесь ему нагадали встречу с ней. Лена ворчала на счёт того, мол, мало что ли своих цыган обманщиков, чтоб ещё в Венеции гадать. Но Никита, несмотря на её протесты, всё равно пообщался с гадалкой и потом долго смеялся, услышав приговор своей судьбе ворожки. Посидели опять уже в другом кафе, на площади, попивая кофеёк и любуясь прекрасным видом. Имея пригласительный, было не сложно. Всюду взрывают небо разноцветное конфетти. Площади и улицы, каналы и мосты, даже гондолы самого необычного в мире города превратились сегодня в огромную сцену. И на каждом кусочке этой сцены разворачивается захватывающее действо красивого карнавала. Отдохнув за столиком и выйдя на площадь, они опять попали в водоворот безумной толпы. Пёстрый людской поток веселится и танцует. Это не кино и не сказка, а карнавал.

Никиту беспокоил этот случай на мосту. Что это, простое ограбления или уже начавшаяся охота на Лену? Надо быть осторожными.

Лене хватило до весны впечатлений. А та убранная цветами красавица не ломалась и совсем не заставляла себя упрашивать на приход. Разогнав ветром лёд на реках и зимние тучи. Нагрянула ярким солнышком и звонкой капелью. Отгуляла весёлой Масленицей и блинами. И распушив вербу зажелтела первыми цветами мать и мачехи на облюбованных солнышком пригорках. Тонкий аромат свежести и первых цветов плавал за окнами, забираясь в сердца. Но, не смотря ни на что, что-то мешало вдохнуть полной грудью. А так хотелось быть счастливой. Это потому, что весна – пора солнца, красоты и обновок. Наверное, надо выглядеть самой-самой. Долой хандру. Буду желанной, элегантной и, если нельзя счастливой, то хотя бы довольной жизнью. Жизнь же, тем не менее, шла своим чередом. Никита, вернувшись из командировки, вёз Лене плетёную корзиночку подснежников. Заранее знал что обрадуется, прыгнет на шею и будет горячо целовать… Но Данька был дома один. Сидел как всегда за компьютером и, доставая с подноса на ощупь еду, жевал.

– Чем занят? – выхватил Никита у него из-под руки, отправляя в рот пол котлеты. – Вкусно! Мать где?

– В больнице.

– Что? В какой больнице? Я с ней час назад разговаривал… Что случилось? Я с кем разговариваю. Отцепись ты от этой доски. – Развернул он к себе Даньку от монитора, находясь в лёгком обалдении.

– Чего ты так шумишь. Она и была дома, вызвала полчаса назад такси и уехала.

Никита гудел как труба.

– Ночью? Не умничай, что случилось с ней?

Тот развернулся к бушующему Никите и спокойно доложил:

– Ничего не случилось. Туда и ложатся ночью, куда она поехала.

Но тот ни черта не понимал и отсюда бесился.

– Не тяни кота за хвост, куда это туда?

– В гинекологию, – уточнил туподоходящему мужику Данька.

Но Никита всё равно ничего не понял, потому что спросил:

– Зачем?

Тут уж Данька не сдержался и хрюкнул.

– Это тебе лучше знать. Ты с ней спишь. Моё дело только предполагать. Прикидываю я, что весело вы провели время в Венеции, плодотворно. Плоды, как видим, не задержались – это правда. Как правда и то, что достались они моей матери. Впрочем, не удивительно.

Никита не верил своим ушам. А придя в себя, принялся трясти его с новой силой.

– Что она тебе сказала, разумник?

– Ничего, я сам догадался. Собрала сумку и сказала, что на одну ночь поедет к знакомым, – ухмыльнулся он.

– Может так оно и есть? – неуверенно сказал Никита, устало вытирая ладонью лицо.

– Ага, сейчас. Я анализы видел и направление.

– В какую больницу? – рявкнул Никита.

– А я знаю.

Никита достал чертыхаясь мобильный и позвонил Сане, дав задание разыскать её по спискам в приёмных покоях.

– Ты куда? – забеспокоился Данька.

– Мать найду.

Паренёк покрутил у виска.

– Не соображаешь совсем что ли. Зачем смущать.

– Это моё дело…

Данька выпучил глаза и как немой минуту мотал руками, пока выдавил из себя:

– Никита ты что обалдел. Оставить его хочешь?

– Не лезь, иди лучше разогрей мне поесть.

Данька, недовольно ворча, ушёл в кухню, но не угомонился, и оттуда донеслось:

– Такие старые не рожают, понял? Она ни за что не согласится, понял?

– Без сопливых разберусь. В Америке родит. Там до 60 рожают и все живые. Разогрел? Давай, корми меня, и я поехал.

Данька смотрел на него вовсе глаза и не отказал себе в удовольствии его поучить.

– Не торопись, а то подавишься. Всё равно аборты только утром делают, ты сто раз успеешь.

А Никита обиженно сопел:

– Почему она мне ничего не сказала? А если б я не вернулся раньше срока из командировки, чтоб было тогда?

Данька широко развёл руками:

– Ничего бы не было. Ты ничего не узнал бы вот и всё.

– А если она договорилась на сегодняшнюю ночь и я опоздаю… – пугается Кушнир.

– Никита я тебя таким ненормальным ещё не видел. Нервы прикрути, как ты машину поведёшь.

– Справлюсь. Тише, Санёк звонит. Нет нигде. Дьявольщина ищите из-под земли достаньте.

– Эй, Никита, львом не рычи. Проверь госпиталь. Пока мать служила, им пользовалась и потом тоже врачей менять не стала. – Подсказал Данька.

– Сейчас. – Он схватился вновь за телефон:– Саня, проверь госпиталь. Я лечу в машину.

Оказалось, что Данька прав и Лена была там. Сначала его пытались не впустить в ворота на территорию госпиталя. Потом в корпус. Он молил всех святых только об одном, чтоб не опоздать. Дежурный врач подвёл его к палате и постучал. Никита рванул на себя дверь. Лена лежала лицом к стене, на крайней койки от двери. Поверх одеяла, свернувшись в комочек. Не было ни боли, ни веса, ни чувств, одна пустота. Такое ощущение, что внутри сели батарейки, отключились важные для жизнедеятельности организма, а глаза застилает пелена из слёз и обид.

– Долгова, – тронул её за плечо врач, – к вам посетители.

Лена удивлённо обернулась и, развернувшись, неловко поправив волосы, села на кровати. Никита по её красным глазам понял, что она плакала. Она стойко встретила его взгляд и даже не попыталась спрятать свою боль. Лена была уверена, что он не избавит её от той боли, но всё-таки так хотелось надеяться на чудо. Женщины с двух других мест любопытно закрутили шейками, присматриваясь и прислушиваясь, естественно. Интересно.

– Ты же в командировке? – удивилась она.

Никита, пройдя к кровати, неловко чмокнув её в губы, присел перед ней на корточки.

– Раньше освободился. Хотел сделать тебе сюрприз. Корзину подснежников привёз. Ждут тебя в спальне. Давай собирайся, и поехали домой.

– Я не могу. Больше оттягивать нельзя. Завтра последний срок. – У неё вместо вздоха получился всхлип. И Никита поморщился, понимая, как ей не просто пойти на это. – Переночуй эту ночь один, завтра я в полном порядке вернусь. Не смотря ему в глаза, промямлила она.

Кушнир приложил её ладони к губам.

– Ты меня не поняла. Мы ничего не будем менять. Давай собирайся домой.

Она нерешительно протянула:

– Никита?

– Помнишь, ты рассказывала, что хотела много детей, но Долгов был против. Так рожай. У Даньки будет братик или сестричка. Понравится, позже ещё организуем одного или парочку. Сколько потянешь, мне в радость, ей бог!

– Ты с ума сошёл, без мужа, в такое непростое время безотцовщину разводить. Если б я и хотела, такое делать безнравственно. Ребёнок будет расти, и что я скажу ему? Хочу быть деловой свободной дамой. Нагуляла. Между ним и Данькой целая пропасть. У того был отец. А ты, модным заморским словечком называешься, что появились у нас вместе с сексом и исключительно для него – «бойфренд».

Кушнир поморщился.

– С «бойфрендом» ты погорячилась. У нас с тобой не просто секс. Мы давно живём семьёй. Я понимаю твою линию про то, что современные женщины вполне самодостаточны, но… жизнь тебе уже доказала твоё заблуждение. Покатил на тебя вал серьёзных неприятностей, и сразу сильное плечо понадобилось, чтоб защищать дом и женщину, мужик нужен.

– Я тебе про Фому, а ты мне про Ерёму… – отвернулась она.

Но Никита не собирался отступать. Он повернул её лицо к себе, забрал руки в свои…

– Всё, выговорилась. Я твоё красноречие не перебивал. Теперь ты меня послушай. Я что от ребёнка отказываюсь или от тебя… Нет, даже наоборот. Завтра пойдём и распишемся. Тем более тянуть уже нам некуда. У тебя будет муж, у ребёнка отец. Ну, давай, давай, собирайся, а то подснежники там завянут.

У Лены на глаза навернулись слёзы, и она сказала совсем не то, чего бы ей хотелось сказать, а ему услышать.

– Но это палка о двух концах, я не хочу больше влезать в кабалу.

Только Кушнира не смутило это и он как ни в чём небывало заявил.

– Мало ли чего мы хотим или не хотим. Я не против свободных отношений, но ты права дети должны рождаться в семье. За всё в этом мире надо платить. Для ребёнка это важно. Значит, штамп поставим. Естественно, придётся отдать часть своей свободы.

– Я не хочу и не могу быть пустым местом или приложением к мужу, – закрыла лицо руками она. Слово себе дала.

– Книжница, твои страхи в большинстве своём надуманы. Но бывает, сделаешь неосторожное движение, которое окажется для близкого человека болезненным. Но не намеренно же! Отнесись к этому проще, постарайся простить. Я не специально, честное слово.

– Я буду понимать и прощать, а ты вытирать об меня ноги. У меня всё уже это было и я не хочу больше через такое счастье проходить.

– Раскрой глаза, рядом с тобой совершенно другой человек. Лен, тебе что плохо со мной? – Она покачала головой. Получилось так, что она выговорилась и сейчас всё больше молчала и слушала. – Тогда собирайся. К чему всю жизнь играть в кошки – мышки с происками судьбы? Помнишь, я гадал на карнавале. Мне гадалка нагадала, что у меня будет сын, а я не поверил и смеялся. – Разговаривая, он, не заметно для неё, развернул упирающуюся женщину к себе и прижал к груди. – Хочешь, на колени встану и попрошу твоей руки, как полагается. Я люблю тебя, книжница, стань моей женой.

Несчастье и счастье тулятся рядышком. Не зря говорят, что счастье – это тот компонент, который обязательно следует за несчастьем. По крайней мере, в её жизни складывается именно так.

Доктор, посмотрев на то, как шустро складываются в сумку вещи, почесав переносицу, изрёк:

– Потому, как вы готовитесь уходить. Я понимаю, что пациентки на завтра одной у меня не будет?

– Вы правильно заметили, док. – Заявил, пожав плечами, повеселевший Кушнир, – мы даём ему жизнь.

Данька встретил их в прихожей, жуя яблоко, которое под его острыми зубками быстро кончалось, озадаченно почёсывая макушку, объявил:

– Я вам там чайник погрел. Никита покормить её, наверно, надо, а то она целый день голодом сидела.

Никита кинул сумку за кресло и притянул Лену к себе:

– Не наверно, а непременно. Она теперь за двоих у нас будет есть.

Лена слушала их болтовню и улыбалась.

– Натворили такое и лыбятся оба. Со смеху над вами умереть можно, какие-то вы оба на одну сторону не правильные. – Стоя посреди комнаты с не дожёванным яблоком прогундосил Данька.

– Отнеси сумку в спальню умник. – Дёрнул его за рубашку Кушнир.

– А ты?

– Леной займусь. Надеюсь, ножа в спину от тебя мне не будет.

– Очень смешно, – фыркнул Данька, дожевал яблоко и без энтузиазма, подхватив сумку, ушёл.

Она зашла на кухню и сразу же грохнула дверцей холодильника. Есть хотелось неимоверно. Сосало где-то у самого хребта.

– Сядь, сжуй пока апельсинчик. Я быстро разогрею.

Лена пригасила набежавший смешок.

– Никита, не мельтеши так. Беременность не болезнь.

– Я догадываюсь, но от радости глупею и это хорошо, ты пользуйся и молчи. Не представляешь, как я хочу этого ребёнка. Он сунул в микроволновку гречку с мясом и грибами в горшочках, потом фаршированные блинчики, постелил скатерть и расставил подсвечники, а потом позвал Даньку на ужин. Но тот отказался, сказав, что уже заправился. Никита понял – устроил праздник только для них. И они остались вдвоём. С корзиночкой подснежников на столе, горящими свечами, горшочками с пахучей кашей, а ещё горячим фруктовым чаем.

Лене впервые не хотелось ни о чём думать даже о завтрашнем дне. Чем не рай, в мягком полумраке мерцают свечи, бросая жаркие отблески на лица. Вдруг страшно захотелось, держать это сегодняшнее маленькое счастье обеими руками, чтоб не выпорхнуло. Зачем бабе больше вполне достаточно. Кушнир прав, в этом мире ничто не вечно. Учёные намекают на то, что Солнце и то когда-нибудь взорвётся. Поэтому что уж говорить про отношения между людьми. Как будет, так и сложится?

– Никита, кажется, Данька обиделся?

– Он взрослый мужик, мы договоримся с ним. Не зацикливайся на этом.

– Мужики от рождения эгоисты. Был один любимчик у мамы. Появился ты. Он со скрипом принял, а теперь… Не представляю, как он с ним поладит. Такая разница. Это целая пропасть между ними. К тому же родство по крови вовсе не означает родства душ.

– Не накручивай себя. Двадцать лет это как раз такая разница, при которой он воспримет его не как брата, а как нашего с тобой ребёнка и всё утрясётся

– Я ещё с тобой об одном хотела поговорить. Никита, мне кажется, что за мной следят?

– Тебе, кажется, или тебя насторожило что-то?

– Чувство скованности не отпускает. Мне кажется, я постоянно ловлю на себе чужой взгляд.

– Это слабый аргумент. Ребята из безопасности не должны суетиться. Правда, после последней встречи мы не виделись порядком. Но думаю, если б у них появились вопросы, то наверняка пришли бы ко мне.

Он опять вспомнил тех двух в костюмах на карнавале, и внутри у него всё похолодело.

– Но как быть мне? – поёжилась Лена.

– Давай поаккуратнее. И прошу, не отказывайся от охраны.

– Хорошо.

– Как тебе подснежники? Ты меня не поблагодарила… – Обняв её, прошептал он улыбаясь.

– Подснежники прелестны. Извини, у меня разбегаются мысли. Ночью непременно расскажу какой ты умница.

Они ворковали вдвоём, склонив, голова к голове, боясь расплескать их объединяющее счастье. Лена всю жизнь, чтоб не получить удара, боялась приближаться к людям и приближать их к себе. Она всех людей, что пытались раньше приблизиться к её жизни, мягко сворачивала в сторону. И вот он сам ворвался, не спрашивая позволения, и хозяйничает в ней, проникая с каждым днём всё дальше и глубже, опутывая и опутывая её новыми сетями. Это чувство к нему было совсем иным, нежели тогда давно к Семёну. Спокойное и ровное чувство в прошлом, бурлило, как вулкан сейчас. Какой-то адский огонь пылал в ней, заставляя смущаться и гореть, как девчонку. Помешивая ложечкой чай в пузатой чашке, она избегала смотреть ему в глаза. Так женщина в её возрасте любить не может. И лучше ему об этом не знать. Кто ведает, что из этого выйдет? Заметив её состояние, Никита, усадив Лену к себе на колени, притянул к груди, а, поиграв с подбородком и щеками, прикоснувшись легко к губам, открыл языком зубки, устремившись вглубь.

Уткнувшись ему куда-то в шею, прошептала:

– Ты не представляешь во что впутываешься.

– Про шею и голову, я всё знаю. Тонны бумаг об этом переписаны. Голова-мужчина, шея-женщина.

– Да, но там ничего не написано про то, что шея может быть мудрее головы. У нас не только разбег в возрасте, а ещё и эмоции разные. Потом всем известно: двум сильным личностям вместе ужиться сложно.

– Не усложняй жизнь. Мужчина с женщиной вообще по природе разные. Мужики рублены из камня, а женщины сотканы из роз и рассвета. Для женщин главное – любовь. Для мужика поиск и движение. Так, что теперь, разделить планету на мужскую и женскую половинки что ли? Значит, придётся учиться договариваться.

– Ох, не знаю… Хотя про любовь ты прав. Она для женщины вся жизнь, тогда как для мужчины только половина.

– Тут нечего знать или не знать. Надо пробовать. Пусть половина, но она только твоя. К тому же я читал психологов и знаю, что женщины зациклены уделять много внимания мелочам. И постараюсь справляться с этим вашим даром, избегая острых углов.

– Надо же, оказывается, ты готовился…

– А как же, мой возраст, пора. К тому же, ты та ещё штучка, – улыбнулся он. – А вдруг миф о двух половинках, которые ищут друг друга, – это сущая правда. И мы эти, Ленка, самые две половинки и есть?

– Идём спать половинка, я так устала… К тому же ты отлюбишь и уснёшь, а я буду часа полтора лежать, вспоминать и думать о всякой чепухе.

– Малыш, такое уж у нас разное строение…

– Естественно, вот мы и притопали к тому с чего начали наш разговор.

– Но это не мешает нам любить и быть счастливыми, давай рискнём, а?

Расписались тихо, никто кроме Даньки о том событии не знал. Выйдя из загса Никита неся жену на руках и легонько прижимая к себе толи шутя, толи всерьёз пробурчал: «Попробуй теперь сказать, что ты сама по себе и свободная женщина!» Данька сделал ему страшные глаза, советуя помалкивать и намекая на то, что она спрыгнет с рук и побежит разводиться. Лена ж вспомнила про медовый месяц. Никита обещал, а Данька тут же всунулся со своими россказнями:

– Медовый месяц в старину был придуман для молодожёнов и совсем не для того, чтоб кувыркаться с утра до ночи в постелях, а чтоб питались одним мёдом. Целый месяц, понимаете?

– Зачем? – уточнил Никита.

– Чтоб дети были какие надо, то есть правильные. А вам тот медовый месяц ни к чему, вы уже всё испортили. Заделали его как придётся. Не надёжные вы, проверить на вас ничего стоящего нельзя.

Лена прыснула. Кушнир принялся хохотать.

– На себе проверишь.

Слетали на недельку на Гавайи. На свадебном путешествии настоял он. Лена уступила. Никита показал ей Большой остров. Её поразила первозданная природа и незабываемое зрелище – водопады. Почему-то вспомнились красочные старые фильмы, где с экрана лилась прямо в зал, спадая каскадами та голубая шипящая красота. И вот сейчас это всё перед глазами. Смотри, сколько захочется. А ещё её заинтересовали вулканы причём, как выяснилось два действующих. Лена была поражена. Никита утром катался на горных лыжах по заснеженному склону вулкана, а после полудня доставляя удовольствие ей, добирались до великолепного пляжа.

Данька был рад их возвращению. Хозяйничать одному надоело. Конечно, лучший выход было бы махнуть на острова с ними, Никита бы не отказал. Но напроситься в поездку не позволила сессия. Хвосты Данька иметь не хотел. А так, желанная свобода на третий день порядком надоела. Данька решил сделать им тоже подарок и купил три билета на концертную солянку в спортивный комплекс, "Песни лета" называется. Поход предполагался в день приезда на вечер. Вышли нарядные, парадные, надушённые. Пожелав, как водится "доброго вечера" сидящим на лавочке старушкам, прошли к машине. Но тут Лену осенила идея. Вспомнив слова сына насчёт бдительности старушек, она решила вернуться к оживлённо беседовавшим женщинам. Заинтересованный её променадом Никита встал за спиной.

– Ради бога простите. – Наклонилась она к старушкам, – Я заметила вы тут часто сидите, и многое видите. Бабки согласно закивали головами, мол, сидим, посматриваем. – А скажите, вы никогда не видели молодого, высокого слесаря в необычной расцветке камуфляже, такой же кепке и с покупными чёрными ящичками для инструмента, входящим в наш подъезд. Бабки призадумались, потом пошушукались и, подведя итоги совещания, воззрились на Лену с недоверием. – Что-то не так? – растерялась она.

– Милая, всё так, просто не сообразим, отчего такой вопрос, если он позади тебя стоит.

Лена, оглянувшись на озадаченного Никиту, ошеломлённо молчала и только чувствовала, как задыхающейся маленькой слабеющей птичкой бьётся в горле её сердце. Данька, ухватив двумя пальцами кончик своего носа, прогнусавил Никите:

– Никитос, я тебя предупреждал о "господине случае", выкручивайся теперь.

Было по всему видно, что Никита абсолютно не готов к такому трюку. Но он выдержал её, сначала недоумённый, потом уничтожающий взгляд. И не дал уйти в подъезд, а бросив Даньке:– Возьми машину матери и поезжай, развлекайся один. Ухватив Лену за локоть, впихнул упирающуюся женщину в свою машину. На вопрос Васи:

– Никита Богданович куда?

Раздражённо буркнул:

– В дом.

– Я ничего не перепутал, – обернулся водитель. – Точно в дом?

– Я что невнятно сказал, – повысил голос Никита. Думая про то, что если прорвёт плотину спасения не будет.

Лена, перестав рваться, застыла, как вкопанная.

– Никита Богданович? Ты ж говорил друзья? Что ещё про тебя я не знаю? – удивлённо поднимая брови, сверкала гневными она глазами.

– Потерпи, сейчас приедем и узнаешь всё. – Прижал он её к себе, откашлявшись. – Данька знал всё, а с тобой немного глупо получилось. Сначала дурачился, а потом не знал, как из этого вранья выпутаться. Лен, ну не смотри так…

– Как? Ты меня подкосил, а сынуля мой сверху прихлопнул, – всхлипнула она.

– Виноват, но не смертельно же.

Оно возможно и не смертельно, но обидно ж.

– Зачем ты меня дразнил, чего тебе от меня надо было?

Он не выпуская её из кольца рук чмокнул в щёку.

– Потом расскажу. Скоро уже приедем.

Но выдержать ей было до того, как приедут никак невозможно. Она повернулась к нему и ткнув пальцем в грудь выкрикнула:

– Ты кто?

Он поцеловал её ладошку вместе с пальчиком и прошептал улыбаясь в самое ушко:

– Я скажу, скажу, не кипишись. Помолчи пока.

Промчав по городу, машина выскочила на окраину и понеслась по трассе в сторону лесного массива, уходя всё дальше и дальше от суеты. Резко свернув вправо, проплыла по дороге разрезающей поля и влетев в сосновый бор подкатила к высокому каменному забору с кованной оградой и такими же узорчатыми воротами. Сквозь витые прутья просматривался огромный особняк, какие раньше называли дворцом и парк. На сигнал машины, охрана распахнула створки и Вася подрулил к самому крыльцу. Подбежавший охранник открыл дверцу, Кушнир вышел и пригласил Лену.

– Мы где? – огляделась она. – Что всё это значит?

– Лен, давай только спокойно. Это мой дом. Машина тоже моя, квартира, что ты временно жила…

– Тоже твоя, – докончила жёстко она. – Широко живёшь.

– Есть на что.

Она обвела пышущим огнём взглядом окрестности, сулящим им не иначе как пожар.

– Далеко забрался, с чего вдруг город не жалуешь?

– Не в том дело. Просто меня в какой-то момент мегаполис стал душить. Я остро почувствовал, что мне не хватает пространства, недостаёт тишины и покоя. Город это для работы и общения, а для всего остального… гораздо лучше здесь. Я много работаю, хочется отдохнуть. Чудное место. Поживёшь, сама оценишь.

– С чего ты решил, будто я буду здесь жить?!

– Ты моя жена и пути назад нет.

– До сегодняшнего дня, – обрубила она.

– Значит так… Тогда я не выпущу тебя отсюда.

– Подход ясен. Ты кто?

– Понимаешь, технологии и прогресс стали важным движущим фактором эволюции человечества…

– Туманно.

– Огромные корпорации ведут борьбу за место под солнцем. А я пользуюсь этим. Так что твой муж – президент и практически хозяин торгового дома "Компьютерные технологии и время", компании «Кристалл» и серии сервисных центров. Пойдём в дом. – Повёл он её по мраморным ступеням, держа вспотевшую от напряжения маленькую ладонь в своей крепкой руке.

– Для чего же ты мучился в моей четырёхкомнатной квартирке?

– Почему мучился-то. Лен, мне хорошо там с тобой. Ведь стены и «бабки» не главное. Что там говорить, деньги дают свободу, но сами по себе не способны искупать человека в счастье. Данька был здесь, и ему понравилось. Согласишься, переберёмся сюда. Нет, будем жить в твоей. Для меня это не вопрос. Посмотри, здесь есть места, где тебе вольготно будет работать и отдыхать опять же. Капризное лето, жаркая пора, за домом бассейн. Парк. Сад. Лужок отличный.

– У меня голова идёт кругом. Отвези меня в «мою» квартирку.

– Ни за что.

– Никита, не своевольничай.

– Пока не примешь решение останешься здесь.

– Зачем устраивать парадоксы. Решение я могу принять только у себя, но ты меня туда не выпускаешь.

– Перебьёшься. Примешь и у меня, тут чем плохо?

– Никита, не перегибай палку…,– предупредила она, поёживаясь от пробегающих по спине мурашек.

– Я сделаю так, как сказал.

Лена фыркнула и понеслась в дом. Навстречу вышла опрятная женщина её возраста в форменном платье, но Лена, кивнув: "здрасте!" пронеслась мимо. Отыгралась она на двери: так хлопнула ею, что женщина присела. Никита, посмеиваясь, успокоил свою управительницу и поторопился следом за женой. Лена, сделав пробежку по этажам, нашла спальню и плюхнулась на кровать. Он догнав вошёл следом.

– Вот видишь, разобралась, – улыбаясь, присел на корточки перед ней он.

– Я тебя видеть не могу, – тут же отвернулась Лена.

– Похоже сглазил. – Промурлыкал он. – Значит, будешь спать ко мне спиной и все ласки достанутся твоему затылку и попе.

– Ты просто нахал. "А ведь сверху всё лежало, на самом просматриваемом месте! Где были мои глаза… Другая бы давно во всём разобралась и всё разглядела, а я как ослепла. Талант у него пустить мыло в глаза".

– Я б тоже хотел это знать. Как ты могла, видя меня несколько раз перед глазами, ничего не запомнить кроме роста. И ещё обижаешься. Старушки на лавочке перед домом мой портрет себе на память срисовали, а ты тю-тю на Воркутю. Детективы пишешь, а внимательности кот наплакал. На ноги опять же внимания не обратила, ладно, понятно, не царское дело, а на руки как можно было не посмотреть.

– Поражаюсь, как ты умеешь по существу задать вопрос и навести тень на плетень. Я ж мастера вызывала и ждала…,– промямлила Лена, поднимаясь на локти. – Подумать не могла… про такое свинство.

– Думать всегда полезно. На моём месте мог оказаться мошенник. И это были не единственные наши встречи…

– Как? Ты смеёшься надо мной…

– Вспомни, у тебя случилась неприятность на дороге с машиной. Ты металась и страдала… Ну?

Лена вспомнила. Торопилась на встречу. Утро. А машина действительно взяла и заглохла. Она, бестолково заглядывая во внутрь поднятого капота, почти рыдала. Что там говорить, настроение на нуле, хуже некуда. Долгов притормозив, не вылезая из своей машины, спросил чего она стоит, как будто непонятно, захотелось вот, уехал. И вдруг остановилась респектабельная иномарка. Вышел из неё привлекательный молодой человек:– "Мне кажется или у вас проблемы? Помочь?" Она кивнула. "Человек вроде приличный". Появился его водитель, заглянул в её машину, потом пошептался с ним. Ей предложили галантно услуги по доставке на место. Она вынуждена была принять. Спешила. Сам парень сел за руль, её посадил рядом, его водитель занял место за рулём её автомобиля. И они двинулись. Правда, прозрев, она растерялась. Если машина её катится, то почему она торчит в чужой. Её благодетель, поймав недоумённый взгляд, объяснил. Что, мол, требуется глаз профессионала, чтоб не было в последствии хлопот. Она ж не понимает в этом ничего. Поверила. "Мой водитель отгонит её в мастерские, а потом доставит куда я прикажу"– заверил он. "А почему бы и нет?" – подумала тогда. Потому, как он звонил и переносил совещание совета директоров, она поняла, что он ещё и страшно занятой человек. Вдвойне приятно, что уделил ей столько внимания. Её довезли до нужного ей места. Потом забрали и свозили в ресторан на обед. А выйдя оттуда, она получила свою машину. Кошмар… "Я точно ослепла, ведь это был Никита!"