Текст книги "Где спряталась ложь?"

Автор книги: Людмила Сурская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 24 страниц)

Сурская Людмила Анатольевна
Где Спряталась Ложь?

ГДЕ СПРЯТАЛАСЬ ЛОЖЬ?

Часть 1. Игра без правил.

У всего есть начало. Всё с чего – нибудь путного или не совсем начинается. Её история началась с отключения подачи к новым домам горячей воды. Народ какое-то время терпеливо ждал, что такое свинство всего лишь временное явление, а потом, вдруг как-то в один миг на жильцов сошло запоздалое прозрение. И они, очнувшись от сладких забалтываний жека и спячки, принялись спешно ставить бойлеры и газовые колонки. Как и большинство, она поставила бойлер и расслабилась, а напрасно. «Какая же я дурища», – корила она себя потом, когда начался по всем прикидам приятный период пользования. Слесарь, что содрал с неё деньги за хорошие краны и соединения, поставил в реальности дешёвые, китайские. Которые, начали сыпаться, и один за другим выходить из строя, практически через неделю. И она на полную катушку, узнала почём фунт лиха. Больше уже никому не доверяя, бегая сама на рынок за кранами и переходниками, много что узнала о слесарном деле и ещё больше про то непростое направление проконсультировалась. По мере того, как оно начинало капать она всё заменила на наше топорное, не эстетичное, но нормальное, железное. Оставалось прежним одно последнее соединение. Ясно, что вот-вот лопнет, потечёт и оно, так чего ждать и мучиться – замени. Но жаба заела… Деньги же платила, пусть отрабатывает. «Долго держится, – позлорадствовала она, – наверное, китайцы всё же делают один на сто тысяч качественным, и он мне по иронии судьбы достался». Но вот вчера, наконец-то, свершилось и оно закапало. Как всегда в самый неподходящий момент. Может, накаркала. Думать было нечего, надо было действовать. Тем более, это делать было больше некому. Сын, посмеиваясь на её заглядывания под трубу: «Дождалась, наконец», – утопал к компьютеру, а она на рынок за этим чёртовым краном с переходником и следом в домоуправление сделать запись в их канцелярском талмуте на вызов слесаря. Она каждый раз удивляется ведению дел в этой конторе. Абсолютно непонятно, зачем надо делать записи, если потом приходится ловить того пьянчужку неделю самой. Учитывая, какие бабки платят квартиросъёмщики за коммунальные услуги, могли бы держать на работе, установив хорошие зарплаты, нормальных людей. Но разумные рассуждения никому не нужны. И она, купив ко всему прочему бутыль разрекламированного «Ново-пассита» успокаивать нервы, приобрела запчасти, сделала запись в книге заявок домоуправления, заняв прочную позицию ожидаемого, приготовилась грустить дома и ждать, запасшись терпением, неделю, а потом уж, если не уложатся спецы жека в столь не малый срок или разорвёт на фиг кран, шуметь. Но к удивлению её ждал приятный сюрприз. Вообще-то, она любит допоздна работать, а утром страх как поспать, но жизнь, не считаясь с её желаниями, заставляет рано вставать, провожать сына в институт. Куда ж деваться, приходится жертвовать собой. Так уж устроена бабья доля, не муж так сын. А потом не всегда получается лечь и доспать. Да и сон тот выходит уже не таким сладким. Вот как сегодня. Не успела проводить сынулю и задремать, как разбудила трель колокольчика над дверью. Полусонная, она всё же со всех ног бросилась открывать. «Оно мне надо. Попрошайки или сектанты, – промелькнуло в голове. – Совсем обнаглели, уже лезут в такую рань». Но на коврике стоял высокий, широкоплечий молодой мужик в необычной расцветке камуфляже со слесарным ящичком для инструмента в руке, тёмных очках, рабочих перчатках и натянутой на лоб кепке. «Надо же какие слесаря стали европейские, с дорогими чемоданчиками для инструмента, перчатках», – пронеслось в голове. Сон моментально сошёл на нет. «Неужели если не ползком так катанием, мы докатимся до Европы?»

– Гражданка Долгова? – спросил он строго и оглядел её, как свои законные владения.

– Да, а в чём собственно дело? – прикинулась она, решив провериться. Человек, стоящий перед ней был незнаком.

– Заявку делали? – спросил он.

За спиной зашевелились крылышки: "О, да! Да!" Но разумный голосок предостерёг. Лену голыми руками не взять: "плавали, знаем!"

– Куда? – продолжила ломать комедию она. "Мы прессу читаем. Нас на мякине не проведёшь!"

– Слесаря вызывали? – буркнул он, обволакивая её укоризной.

Она замерла и с интересом уставилась на него. Мужик молчал, со скучающим видом рассматривая непонятливый объект. Она ещё для верности потянула время, если он не тот за кого себя выдаёт, то сбежит. Но мужик продолжал равнодушно пялиться на неё. Мол, не хочешь, так я дальше пошёл, у меня квартир стонущих под горло. Ей сделалось не по себе: "Развернётся и уйдёт, а как же я?… Правда, лохматая, как чёрт! Неумытая…" Горячая вода победила и она сдалась. Пришлось откликаться:

– Ах, слесаря?!… Да, да, проходите. Извините, я так быстро не ждала.

Получается так, что подёргалась, подёргалась и успокоилась. Приняв решение, она облегчённо вздохнула и даже улыбнулась почти искренне. Но вот смутное ощущение тревоги впившись в сердце отчего-то не покидало. Неужели не справиться и она останется без горячей воды на несколько дней? Только не это!

Он шагнул через порог, прошёл мимо неё, словно ручеёк обогнул препятствие, и, встав на середине, потребовал:

– Показывайте ваше хозяйство.

– В смысле квартиру? – уточнила, растерявшись от такого быстрого появления и напора по заявке слесаря, она.

– В смысле того, что течёт, – рявкнул он, над самой её головой так, что она чуть не присела.

– Проходите, это здесь, – провела она его в санузел и добавила не то оправдываясь, не то возражая: – Вы меня совсем запутали… – Но тут же одёрнула себя: "С чего это мне ещё и переживать".

– Не дёргайся и обрисовывай проблему, – прогремело опять над её макушкой.

Теперь она уже разозлилась. "Что этот носорог себе позволяет?"

– Что её обрисовывать. Видите, капает, вот запчасть, включите свою эрудицию и ставьте, со вчерашнего дня без горячей воды сижу. – Сунула она ему в руку купленные вчера кран с переходником. Его тыканье ей совсем не понравилось и испортило впечатление варенья о нём с ходу закравшееся в душу.

Слесарю она, по-видимому, тоже не совсем приглянулась и он, откашлявшись, при перекрытии воды, объявил:

– Толку от тебя как от козла молока, поэтому пошла отсюда, я сам разберусь.

Её брови взлетели вверх. "О как!"

– Да– а! А вы не круто берёте?

По тому как равнодушие с его лица не сползло и тип продолжил её разглядывание, получается он так не считал. Весь вид его говорил: "Была бы честь предложена, могу и испариться". К тому же он противно скрипучим голосом заявил:

– Кто на что учился. Вот на что ты училась, этим вали и занимайся, а меня ждёт объект починки.

На сей раз ей возразить было нечем. Нет, она, конечно, поговорить могла, но… не стоило. Лена собравшаяся было возражать, заткнулась на полувздохе, вспомнив о благе горячей воды, и быстро расправившись со своим «я» ушла от греха. "Пусть что хочет болтает, лишь бы сделал. К тому же он прав". Досыпать, естественно, не завалишься при чужом человеке, пошла, достала «ноутбук» и принялась за работу. Выше головы не прыгнешь, на собственной шкуре ощутила, что писательское творчество держится на ежедневном тяжёлом труде. Она писала, а он возился и возился. Её подмывало разругаться с ним. Потом у неё аж промелькнула мысль, остаканить его, чтоб включил соображаловку и скорость, но постеснялась, он такой весь европейский, а она со стаканом. Часа через два, слесарь готовый к рапорту и готовый продемонстрировать результаты починки, подал голос:

– Эй, хозяйка, ходи сюда. – Для верности быть услышанным постучал ключом о дно перевёрнутой кастрюли.

Естественно, услышала. Лена, отставив книгу, заторопилась. Он стоял уже с собранным инструментом, ожидая только её появления.

– Принимай работу. – Вытирая руки тряпкой, с насмешкой посматривал он на неё.

Лена, недоверчиво перешагнула через порог и, плюхнувшись на колени, неприлично выставив попу на его обозрение, заглянула под трубу. "Не течёт? Не течёт! – обрадовано улыбнулась. – Какое счастье можно мыться". Симпозиумы собирают, ищут – в чём счастье? Вот в горячей воде!

– Чего ты к полу прилипла, – пробасил мужик, одним рывком поставив её на ноги.

– Руки убери – те, – обомлела от такой помощи она.

Но выплеснуть свой гнев по этому не слесарному поводу не успела, он, перебив переключил на деловое:

– Я посвоевольничал немного, прокладки в кранах поменял и в душевой кабине подтянул крепление. – Заявил он, как ни в чём не бывало, неторопливо убирая руки из-под её подмышек.

Лена, справившись со своими, в один миг, вытаращенными глазами, метнулась в ванную, потом в кухню, но нигде ничего не капало и всё работало. От счастья сердце колотилось, как после ненормального бега. Чтоб не выпрыгнуло совсем уж, прижала его рукой. "И чего я на него окрысилась. Похоже как раз сегодня звёзды мне улыбаются".

– Ой, спасибо, я сейчас расплачусь, – круто повернувшись к нему спиной, побежала в спальню за деньгами. С подвалившего везения и щедрости, выхватив приличную бумажку, сунула в его руку. – Хватит?

– Обращайтесь, если что, – хмыкнул весело слесарь, – но по мелочи мог бы и хозяин подтягивать краники-то…

Лена развела руками:

– Если б он был, то не вопрос.

– Что разбежались что ли?

– Как у всех. Не сложилось… Может рюмочку налить с устатку? – совсем растаяла она. – Правда, водки нет, коньяк.

Но расстараться не удалось. Слесарь крякнул в кулак и откашлявшись пробасил:

– Вы ж пить со мной не сядете. А ухомячить с самого утра одному пузырь, это плохо по всем законам анатомии, к тому же на потенцию повлияет…

"О! И чего разболталась с чужим мужиком, вот узнает, что одна, саданёт по башке и обчистит квартиру, – тут же напугалась она, подумав про чисто материальный вопрос. – Хотя, если б садануть, то давно бы приголубил, а не крутил краны. – Тут же выпрыгнула трезвая мысль. – Какая-то чертовщина в голову лезет".

Но он не отвлекаясь, хлопнув дверью, ушёл. Заперев замок, с поросячьим визгом метнулась в ванную купаться. "Какое блаженство! Какое блаженство! Как раньше обходились одним лишь субботним банным днём. Надо было хоть кофе с печеньем мужика угостить, – покаянно думала плескаясь она. – Как-никак избавил от недельного сидения дома. Другой бы и пальцем лишнего не шелохнул. Впаял соединитель и вся недолга. А этот такой умничка. Сейчас же соберусь и поскакаю по делам". Завернувшись в полотенце, напевая от хорошего настроения, взялась за фен. Потом решила позвонить Даньке и поделиться с ним радостью, но он трепался с кем-то по телефону и ей досталось слушать его гудки. Дальше взялась за шкатулку с драгоценностями и онемела. Опа, на! Ноги приросли к месту. Тело сковал шок. Резная коробочка была пуста. Теперь ноги отказывались держать, и она упала на кровать. "Что за ерунда. Может быть, я их куда-то переложила и забыла? Глупость, никуда ничего я не перекладывала, всё было здесь. Господи, да это не иначе, как слесарь. Больше некому". Дойдя до такого умозаключения, она метнулась к двери, но, вспомнив, что раздета, повернула к спальне. "Чего носиться, так он там меня и дожидается, жди! Вот тебе и улыбнулись звёзды…" Обида выжимала слезу. Злость бесила. А вместе, накладываясь одна на другую, они душили. Надо же так обрадовалась и на тебе такой подарочек. "Вот это я понимаю – ловкость рук!" Так тронуться можно. Кое – как собравшись, не до форсу, понеслась в домоуправление, но там на её эмоциональный рассказ мало веря, нескромно вытаращили глаза. У них сказ для всех один: слесарь номер один в запое и когда выйдет из него дело сложное и не понятное. Номер второй – старый и маленький росточком мужичонка, по прозвищу Вазилин, работает по заявкам, когда до вас очередь дойдёт предсказать трудно. Раздражённо растолковывали ей в конторе. Она поняла одно – слесарь испарился. Им ничего об этом странном случае не было известно. Лена, красная, как рак, нетерпеливо перебила:

– Можете меня вычеркнуть. Мне течь ликвидировали, – съехидничала она. И с сарказмом добавила. – Правда, похоже дорогой ценой.

Поразмыслив над случившимся, Лена приуныла. Попалась на крючок мошенника, не иначе. "Но какое хитрое и психологически подкованное стало ворьё!" В милицию не сунешься, смешно, сочинительница детективов, попалась мошеннику в лапы. Да и что толку-то, если даже внешности его не удосужилась рассмотреть. Составить его портрет для обыкновенного сыскаря не представлялось возможным. Кажется, высокий, голос звучал сверху. Вроде бы, говорил басом. Телосложение не определишь, на нём свободный камуфляж, но не хилый, пожалуй, это точно. Похоже молодой. Всё, больше ноль. Нет бы курице, в лицо заглянуть. Но никто мужика с такими исчерпывающими приметами опознать в конторе домоуправления не решился. "Надо проверить квартиру, может, ещё что украл", – посоветовали ей расчувствовавшиеся женщины, предложив вызвать милицию. Откинув совет про милицию, она, примчавшись домой, так и сделала, но всё остальное благополучно полёживало по своим местам. Но жизнь перестала уже быть такой удачной, счастливой и интересной. В такие минуты болезненно начинаешь ощущать одиночество и возраст. Она в одежде завалилась на постель, вспоминая какие были серьги, и браслеты и кто на что их дарил, провалялась так, сменяя всхлипы с причитаниями "Ах, какая же дура!" до прихода Даньки. Который, со словами:– Мать ты сильно постаралась в этот раз уже и воду пустили, – заглянул в спальню. Заметив её ревущей, присел рядом. – О, что за номер? Ты чего, старушка, сопливишься? Что-нибудь непредвиденное?

Ещё какое непредвиденное! Лена, с рёвом кинулась к готовому сострадать ей сыну на грудь, пытаясь объясниться и обрисовать ситуацию, вцепилась в него обеими руками.

Из всхлипов, мычания и бурных отрывков, он с трудом понял о чём шла речь.

– Да, ладно ты убиваться, не смертельная же картинка. Обойдёшься чай без своих цацек. Будет стимул на новые заработать. Ты же умная баба, с чего так разнервничалась. Тем более, назад их не вернуть. От ментов толку, как от козла молока, если даже и скажешь. Реальность далека от книжного и киношного прототипа. Лучше б те деньги, что им отстёгивает государство, раздавали бабкам у подъездов, раскрытых преступлений было точняк больше. Потом смешно же получится, если твой случай станет достоянием гласности. Детективщицу по – наглому грабанули. Надо заметить, кинули тебя красиво, художественно можно сказать. Даже творчески.

– Ты прав, прав.

– Так вот, я предлагаю прекратить тебе рвать сердечко и выжать из этого случая по – максимому.

Лена шмыгнула носом:

– Куда уж ещё больше-то, все прокладки поменял, краны подтянул, неисправности ликвидировал.

Данька обнял её за плечи. Чмокнул в висок. Трудно ободрить и пожалеть взрослого человека, ещё и женщину, тем– более мать.

– Это замечательно, но не в счёт. У тебя напряг с сюжетом был, вот используй.

Она пристроила свою измученную за день голову на ещё хрупкую грудь сына, единственного в её жизни мужчину и пока ещё слабую опору.

– Справедливо, конечно, куда деваться теперь уж. Обидно, только обрадовалась, что так с мастером повезло и на тебе. – Всхлипнула она. – День невезучий с самого утра. Не зря оно выдалось серым. Вставать и то было лень. Нет, поднялась дура. Пусть бы трезвонил… Это под окном стонала машина… Чтоб её разорвало. Сплошная тоска!

– Ничего, денька два, три и отойдёшь…

– Если не помру до этого.

Данька прижал её к себе.

– Всё, мать, забыли. Впредь будешь осторожнее. А много радоваться и заранее, вообще вредно. К тому же полезно в личность вглядываться. Мало ль…

Она тут же принялась защищаться.

– На нём что печать стоит…

Данька сдержанно заметил:

– Рядом с ним стоять надо. Или ты будешь опровергать мои измышления.

Лена тут же выдала, хоть и по горячке, но вполне разумный ответ:

– Буду. Какая разница, захочет ограбить, саданёт ключом по макушке, и бубликом к его ногам упадёшь.

Данька развёл руками.

– Ну вот опять к тому же порогу пришли. Женщине никогда ничего не докажешь. Радуйся, что обошлось, жива и здорова. Весна за окном, побольше гуляй. А пока попробуй с помощью еды избавиться от стресса, «заешь» чем-нибудь сладеньким проблему.

– Мужикам лишь бы чего доказывать, – недовольно пробурчала Лена.

– А ещё меряться силой и умом. Мать не хандри.

"Бог мой, я ему ещё выболтала, что живу одна". – Ужаснулась она, вспомнив разговор с лжеслесарем.

Так хорошо начинался день. Нет, нужно было появиться этому гаду, заморочить ей голову, наговорить массу глупостей, чтоб растаяла и развесила уши, а потом вылить на неё ведро холодной воды… Ради справедливости заметила, что никто ей больно-то на уши лапшу не вешал, она сама их развесила… Тяжко вздохнула: "Будь он не ладен!" – и отправилась работать.

Она и сама изо всех сил старалась забыть побрякушки, но это плохо получалось. У неё всё в жизни стояло на своих местах, даже в шкафах на полочках, и вдруг она оказалась выбитой из колеи. Сразу догнало одиночество и тоска. Депрессия почувствовав почву, взяла в полный оборот. Если приплюсовать сюда нехватку витаминов и сил в организме, что вытянула зима, дело было труба. Вот ведь как, пока всё было хорошо и замечательно, а день наполнен смыслом и делом, ничего такого не замечалось. Но с таким наглым обманом и потерей любимых вещей, навалилась печаль, беря в свой мерзкий плен. Ведя себя с ней хозяйкой, она обнимала её своими холодными руками, леденя душу. Сама жизнь в такие минуты теряла смысл. "Убила б того гада и сжарила на сковороде". Пыталась бороться, заставляя себя работать и подслащивая вдруг ставшие серыми будни, как советовал Данька, укладывая на язычок дольки шоколада. "К тому же и медики утверждают, что помогает. По мне так не скажешь. Но посмотрим". Прошла неделя, прежде чем работу над книгой прервал колокольчик у двери. "Кого принесло на сей раз? – заглянула в глазок Лена, – фиг вам я ещё попадусь на вашу удочку". За дверью стоял мужик в фирменной куртке «почта».

– Кто там и что надо? – грубо спросила она дежурной фразой.

– Могу я поговорить с Еленой Максимовной Долговой?

– По какому поводу? – осторожничала она.

– Бандероль получите и распишитесь. – Донеслось из-за двери.

Она удивилась и потребовала:

– Покажите…

– Да сколько угодно, – отошёл парень, поведя широкими плечами, на середину площадки и приложив к груди пакет. "Вот смотри!"

Поскольку с ней поговорить было можно, но, всё же, держа в одной руке отбивной молоток, для страховки, Лена распахнула дверь. Парень из-под нахлобученной фирменной кепки усмехнулся: – Гвозди забиваете? – Лена крепче сжала рукоятку молотка. Стоя на пороге, протянула руку, и, расписавшись в отмеченной галочкой строке, забрала небольшой, проштампованный сургучом пакет и выдворила вон почтового служащего. Заперев дверь и проверив запор, отбросив не пригодившийся молоток, поспешила в кабинет и, разрезав почтовую бумагу, нашла в ней небольшую картонную коробочку. Встряхнув, прислушалась, там что-то дрынькало. Отлепив клейкую ленту, раскрыла крышку. В коробочке лежали все её драгоценности. И не как попало, как было у неё, а каждая вещь, в отдельном пакетике с номерной биркой и листок переписи. Лена заподозрила, что над ней насмехаются. Она метнулась к двери, на лестничную площадку, потом к окну – никого. "Чёрт, что за шутки. Кто и за что выбрал меня объектом для таких глупых приколов?" Она перевернула бумагу, заглянула на дно коробки, но записки не было. "Обратный адрес, что стоял на бандероли, скорее всего, туфта". Понимая это, она всё же отправилась по оному. Так и было. Офис крупного концерна, к которому она и её семья не имела никакого отношения, играл сверкающими чистотой окнами, вывесками и рекламными щитами. "Дьявольщина, это опять был он, по росту подходит, а я вновь его не рассмотрела. Кажется, только что не старый. Жаль, лицо было закрыто длинным козырьком. Но подбородок-то я запомнила – с ямочкой. Теперь понятно, что трюк проделан нарочно. Только вот с какой целью? Рассказать кому-то обхохочутся. Ну какая же я дура. Теперь под каждый козырёк буду заглядывать". Её крутила и распирала злость. Никогда с ней такого не было. Она металась по квартире готовая всё перевернуть вверх дном. "Нет, только подумать какой наглый. Действует бесцеремонно и вызывающе. Надо непременно его найти. Где-то он крутится рядом. Ведь откуда-то узнал о моём вызове слесаря. Только надо быть осторожной, чтоб не спугнуть. Ох, я ему тогда задам, ох, он у меня получит". Она пока не придумала с чего начинать его поиски, и как с ним будет расправляться, когда найдёт. Но ей этого очень хотелось. И ещё, душу грела сама мысль, что это непременно произойдёт. А также мечталось, чтоб совершилась та счастливая месть, как можно быстрее. Мысли летали, как птицы на широченных крыльях. Но ближе к обидчику не поднесли. Получается, она строила планы мести, понимая, что никогда их не осуществит. Это так бесило. "Ладно, не будем отчаиваться. Наступит ещё и на нашей улице праздник, а пока, буду наслаждаться тем, что есть, то есть, возвратом любимых побрякушек". Напевая, приготовила на радостях в рекордные сроки из нашедшихся дома продуктов вкусный обед и еле дождалась прихода сына. Непременно хотелось на кого-то выплеснуть то удовольствие.

– Данька, мне драгоценности вернули. – Бросилась она, выражая своё полное удовольствие по поводу возращения драгоценностей, со всех ног к двери, заслышав поворот ключа.

Данька встал, как вкопанный, но, придя в себя, принялся разбираться и уточнять.

– В смысле? Подожди, подожди, ты что, всё же к ментам ходила?

Её удивило, что сын отнёс это на счёт доблестной милиции.

– Какие менты, Дань, по почте прислали. – Тут она осеклась, сообразив, что с почтой это совсем уж не связано, если только бумагу позаимствовали, да печать.

Данька, бросив сумку, принялся хохотать:

– Правда что ли?! Мать, вот это номер. Кто ж это над тобой так потешается? Что и предположений нет?

Чего нет, того нет. Лена развела руками.

– Нет. Саму от злости в трясучку кидает. Найду, прям сама с ним не знаю что сделаю. – Хлопнула она кулак о ладонь обозначающий должно быть молот и наковальню.

– Значит, не найдёшь, – ухмыльнулся сын, топая из ванны в кухню и усаживаясь за стол. Лена, раскладывая еду, не упуская нить разговора, тут же уточнила:

– Это ещё почему?

Данька хрюкнул смехом:

– Так не знаешь же что с ним делать.

Она отмахнулась. Что за дети пошли. А вообще-то – чёрт бы этого слесаря побрал!

– Тебе шутки, а меня от злости разрывает.

Данька, получив повод для философствования, в него и углубился:

– На баб не угодишь. Украли – плачет. Вернули – злится.

Лена тут же уточнила:

– Не крал он, а измывается, но за что?

– Тут я пас. Тебе виднее. По мне так это кто-то испытывает тебя на прочность. Или… Амурного ничего в твоей жизни не случалось. Может, отвергла какого-то претендента на роман? Еда обалдеть. Ты на радостях явно перестаралась.

– Да ладно тебе, – отмахнулась она от похвалы.

Она любила свой город. Здесь не так шумно и суетно, как, например, в Москве. Прошумела сиренью весна, сжала сердце цветущими каштанами. Лена, купив букетик ландышей, шла по самому краю дорожки, когда проезжающая машина, тормознув, обдала её белый, вчера постиранный плащ, брызгами грязи. Это была жестокая невезуха. Ей так нравилось топтать ногами по городским дорожкам, но чувствовала себя растерянно среди встречающегося на каждом шагу хамства и вероятно от этого сразу принимала своего рода боксёрскую стойку по отношению к окружающим. Лена погрозила, вслед медленно отъезжающей машине кулаком, стараясь запомнить номер. Такой наглости спускать нельзя. Совесть дома забыли… Добравшись до своего транспортного средства, решила прокатиться до ГАИ. Нахал, испортивший ей настроение и плащ, должен быть наказан. Только бы менты не отказали… На её удовольствие ей не отказали. Естественно, не безвозмездно, почему бы и не сделать подлость. Через полчаса, после хорошего вознаграждения, ей выдали адрес офиса хозяина автомобиля. Поблагодарив, бодренько поехала. Сейчас она его прижмёт к ногтю… Лена весьма удивилась, когда колёса опять прикатили к тому же концерну, чей адрес был на злополучной бандероли. «Надо же, как этой конторе не везёт с розыгрышами, – подумала она, раздумав ругаться. – С такими солидными нахалами лучше не связываться, себе дороже будет». Придя, домой, молчком кинула в стиральную машинку испорченную вещь и успокоилась. «Ладно, всякое бывает. Нервы дороже. Опять же не самой стирать, а машинке».

Лето ждала с нетерпением, но отдохнуть шикарно не получилось. Решили с Данькой зажаться, откладывая деньги на дом. Выбрав не дорогие путёвки, поехали в Болгарию. Потом каталась к своим родителям. Пока живы, надо навещать. Ничего в этом мире нет, дороже жизни. Плохо, что она быстро проходит и вся между пальцами. "Вот и ещё пронеслось одно лето", – думала она, печально бредя мимо аллеи краснеющих рябин. Падавший, медленно кружась, цветной дождь из оранжевых и красных листьев, вкрадчиво шуршал под ногами. Пахло хризантемами и костром. Вдруг впереди вынырнул цветущий каштан. Голый, ни одного листочка и в цвету. Чудо! Встала, как вкопанная. Глаз не оторвать. Цветы мелкие, свечи не большие, а красиво так, что просто страшно. Сказка! Стояла, стояла и пошла прочь. Быстрее, быстрее… Касаться сказки опасно, трудно потом воспринимать реальность. Из – под колёс пролетающих мимо машин вылетали, причудливо кружа, стаи ярко-жёлтых листьев. "Надо же, похоже на вьющихся мотыльков!" Нависшие серые тучи, затянувшие небо с самого утра, наконец, разродились, мелким сеющим дождём. Сырой ветер, сморщивающий кожу лица в натянутую маску, вмиг испортил настроение. Чувство комфортности исчезло. Лена достала зонт. Подумала: "Жаль, что соблазнилась на пешую прогулку, вымокну вся". Около неё тормознул шикарный автомобиль, она, учитывая весенний опыт, отскочила. Повезло и на этот раз даже обошлось. Но из салона высунулась рука, и ей вручили, в плетёной прелестной квадратной корзиночке, изящные розы. Лена ничего не успела сказать, машина, мигнув огоньками, отъехала. "С кем-то наверняка перепутали, – посмеивалась она, прижимая корзинку к груди. – Но и чёрт с ним. Всё равно красиво". На обратном пути она мчалась обгоняя дождь.

– Дань, а Дань, – влетела она в его комнату, – отцепись от монитора, смотри, что мне подарили. Правда, я не уверена что – то мне, но всё равно приятно.

Данька не просто отцепился, а, отъехав на кресле на расстояние, принялся во все глаза рассматривать её.

– Мать, с тобой всё в порядке? "Не совсем уверена, что мне", это как понимать, нашла что ли?

Она старательно попыталась изобразить лукавство, но вышло лишь смущённое выражение.

– Ну, не то чтобы нашла, – замялась она, соображая, как поточнее описать случившееся. – Остановилась машина, мне это и всучили…

У сына вылилось это в одно слово:

– Обалдеть. – Остальное не относилось к букету и было добавлено им между прочим, по ходу. – Уже поздно, где ж ты ходишь?

Непонимание испортило ей настроение.

– Не важно…

– Не важно ей… Смотри, чтоб киллер не перепутал так-то…

– Ты на редкость добр сегодня, – буркнула она.

А Данька наморщил лоб стараясь что-то вспомнить, а потом в помощь ему потёр ещё и висок.

– Что я тебе хотел сказать? Всё перебила своим приколом. А вспомнил… Ты телевизор сегодня включала?

Лена, крутя перед носом цветы, пробурчала:

– Я его давно уже не включаю, тебе ли не знать.

– Так включи…

– А что там сегодня такого особенного произошло, что я его непременно посмотреть должна?

– Наши самолёт сбили.

– Какие «наши»? Какой самолёт? – ничего не поняла она.

Данька изобразил изумление. Ну, мол, ты мать даешь, совсем записалась!

– Стрельбы же идут. Ваша с отцом бывшая бригада стреляет. Отец же сейчас там. Забыла.

– Господи, ты меня совсем с толку сбил. Ничего не понимаю. Какой самолёт, да они в дом напротив не попадут. С чего ты взял такую глупость?

Даньке её, как он считал, бестолковое упорство не понравилось и он развозмущался:

– Мать, кончай тупить. Кругом только об этом и болтают. К тому же стыдно недооценивать сослуживцев.

Лена удивилась.

– Неужели официально объявили, что самолёт сбит именно ракетой? Может там террористический акт или птица в двигатель попала. Мог и просто упасть. Таких случаев пруд пруди, старое всё, выслужившее срок.

Сказала и пошла себе в кухню. Но Данька припустил за ней вслед, высказывая своё возмущение происходящим процессом:

– Жди, счас, объявят, наши как раз и упираются, сказки рассказывают про птиц и взрывчатку, но американцы в космосе засекли.

О! Она тут же встала.

– Ну, американцы нам не показатель, – отмахнулась Лена. Но подумав, ради справедливости добавила:– Хотя твой отец всегда был против открытия там такого полигона… Но его аргументы не приняли в расчёт. Беда страшная, если всё это правда. Что ж на самом деле произошло?

Данька развёл руками:– Стреляли…

Буркнув: – Паяц. – Она поспешила к телевизору. Пустобрёхство телеканалов довело до того, что не подходила месяцами к тому источнику брехни. Вместо этого страшно хотелось отправиться в путешествие даже не важно куда. Лишь бы вернуть себе подлинное ощущение жизни. К тому же не любила телевизор ещё и потому, что он напоминал ей о её одиночестве, поселяя ещё большую тоску. Ведь женщина включает этот ящик тогда, когда все дела переделаны, а поговорить не с кем, когда наступает такой момент, когда хочется выть. Вот она и начинает подглядывать за чужой жизнью в экране. Чтоб не быть тем самым наблюдателем, Лена сочиняла ту новую чужую жизнь сама. Обрыскав всю спальню, с трудом нашла пульт. Ещё бы, не включала с незапамятных времён. Как только политического яда полилось больше с голубого экрана нежели здравого смысла и желания поправить экономику, так и выкинула куда подальше пульт. Теперь оказалось не просто его найти. По всем каналам трепались, смакуя беду журналисты и тыкал указкой рисуя картину стрельб на карте командующий. Скоро стало понятно. Власти заняли круговую оборону: "Не мы!" Началось азартное копание во всём. "Тогда кто?" Некоторые горячие головы даже прикинули, что это террористы спрятали в кустиках ракету и стрельнули за спиной ПВО. Лена не могла не улыбнуться: "Прикольно! никто кроме доморощенных политиков до такого не дотянет. Да Жириновский по– сравнению с ними просто младенец". Она смотрела на брызгающих с трибун слюной мужиков, и ей даже не было смешно. Для каких-то целей и кому-то нужны эти идиоты. Не понимать, что это дурь не могут, но орут.

– Смотришь? – присел к ней сын. – Уровень информации на отметке солдатского трёпа после отбоя в казарме. Поболтают, повизжат, а до толку так и не доберутся. Как всегда виноватых не найдут. Даже если докажут, что это мы, всё прокатят на тормозах.