Текст книги "Повесть о падающих яблоках"

Автор книги: Людмила Шарга

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц)

Ловушка для жиголо

Он угадывал их безошибочно, с первого взгляда. Безукоризненно одетые в роскошное тряпьё из дорогих бутиков, холёные, с умело наложенным макияжем, они даже рядом со своими дочками казались подружками-одноклассницами, в крайнем случае – старшими сёстрами.

Он успел досконально изучить их повадки и места обитания. Элитные ночные клубы, престижные SPA-курорты, казино и рестораны изобиловали стремительно стареющими женщинами – женами бизнесменов и банкиров, политиков и прочих нуворишей. Пока их мужья в поте лица неустанно приумножали собственные банковские счета, обрастая при этом офисами, длинноногими секретаршами, любовницами и телохранителями (ничего не поделаешь – noblesse oblige), их жёнушки, устав от посещений фитнес-клубов и салонов красоты, выходили на охоту.

Одержав победу над «гусиными лапками», двойными подбородками и дряблыми животами при помощи пластических хирургов, в чьи карманы плавно перетекали денежки тружеников-супругов, жёны жаждали других побед. А почему бы и нет? Веки подтянуты, в отвисшие груди закачана нужная порция силикона, от уродливо висящих животов не осталось и следа – пора открывать сезон охоты. И в то время, когда их лысеющие мужья, наглотавшись «виагры», самоутверждались в объятьях фотомоделей, жёнушки охотились на молоденьких, атлетически сложенных мальчиков.

И в самом деле, почему не позволить себе соблазнить вон того славного, с бронзовым, мускулистым, а главное – юным телом Аполлона? Ах, как он неловок, как мило он краснеет от смущения! Ах, он ещё и беден – какая прелесть, какая удача!

Вот так, или почти так, рассуждала первая подружка Романа – Галина, жена известного банкира. Роман вначале думал, что женщина действительно прониклась к нему чистыми, материнскими чувствами и искренне хочет помочь. Он учился тогда на четвёртом курсе университета и подрабатывал массажистом в фитнес-клубе. Он действительно смущался и мило краснел, когда Галина проявляла интерес к его скромной персоне, но вскоре ей удалось соблазнить мальчишку. Мадам «будь со мной дерзким…» – так он её называл впоследствии. За ней последовали: мадам «гадкий мальчик», мадам «не обижай мамочку» и много других «мадам»…

Он научился играть страсть и покорность, льстить, говорить нужные слова в нужном месте и в нужное время. У него появились деньги – много денег, и через два года он купил себе квартиру, машину и уже подумывал о новом авто, даже присмотрел неподалёку в салоне жемчужный красавец «бьюик».

Перед ним распахнулись двери дорогих ресторанов, казино, отелей. Он с неизменным шармом принимал дорогие подарки, причём, делал это как бы нехотя, и так упорно отказывался, так правдоподобно обижался, что очередной дарительнице и в голову не приходило заподозрить в его отказе холодный расчёт. А когда он, наконец, соглашался принять дорогую безделушку, будь то золотой брелок для ключей или заколка для галстука с маленьким, но очень чистой воды бриллиантом, дарительницы приходили в неописуемый восторг. Надо же, какой милый мальчик, совсем неиспорченный! А «милый мальчик» продолжал плести хитроумные сети, и пока дамы думали, что он попался на крючок, сами давным-давно находились в ловушке, умело расставленной опытным, расчётливым жиголо.

О своём голодном детстве в детдоме, куда он попал в пятилетнем возрасте, после того, как алкоголичка-мамаша прирезала своего очередного хахаля, он никому не рассказывал. Мамаша получила большой срок, писала трогательные письма в детдом, и поначалу воспитательницы пытались ему их читать, но он затыкал уши пальцами и повторял только одну фразу: «Моя мама умерла!». Кто знает, на какой обочине жизни он оказался бы, если бы не директриса детдома, сумевшая вовремя рассмотреть в нём способного и сообразительного ученика, который не крал, не курил, не нюхал клей и не глотал «колёса». Ох, и доставалось же ему за это от своих же, детдомовских!..

…Расставаться с надоевшей ему «мадам» он тоже научился красиво. С Галиной это получилось не сразу – он был влюблён в неё и страшно ревновал к мужу. А она лишь посмеивалась снисходительно: «Ну какое тебе дело до моего мужа, малыш?», и нежно поглаживая бронзовый бицепс ревнивца, шептала: «Пойми, глупенький, муж – это предмет первой необходимости, это машина для зарабатывания денежек…». Когда же он поставил её перед выбором: или – или, Галина разозлилась, обозвала его идиотом, рубящим сук, на котором сам же и сидит и предложила подсчитать, сколько он тратит в день на себя. «Кто-то же должен зарабатывать эти деньги, малыш…». Он продолжал настаивать на своём, и вскоре они расстались. Привыкшая к роскоши и вседозволенности Галина, естественно и подумать не могла о том, чтобы променять брюшко, лысину и банковские счета состоятельного супруга на бронзовый торс нищего глупого мальчишки.

Этот опыт пришёлся как нельзя кстати, когда впоследствии ему становилось тошно от очередной «мадам». Он знал – стоит только предложить ей рай в шалаше – мадам испарится из его жизни немедленно.

Вот и сегодня, ублажая Марину, жену нефтяного магната, циничную и самую непредсказуемую из всех его женщин, он думал, что самое время предложить ей оставить своего благоверного. В последнее время малейшее воспоминание о Марине вызывало у него приступ тошноты, не говоря уже о её присутствии. Стоя в душевой кабинке, он обдумывал с чего бы начать разговор, в глубине души мечтая о том, чтобы эта ненасытная самка уснула хотя бы на полчаса. Но мечты его развеялись вместе с лёгким дымком сигареты, которую она курила, лёжа на столе в гостиной в чём мать родила.

– Что так долго, котик?

Роман содрогнулся от её хрипловатого голоса и подумал: «Когда она отвяжется от меня, если я доживу, конечно, до этого дня, я буду называть её "что так долго, котик?.."».

– Котик устал и хочет спать. Мариш, давай поспим пару часиков, а…

– Котику нельзя уставать, мы что, спать сюда приехали? – она протянула к нему руки, – иди ко мне!

– Я устал, Марина! Давай вернёмся в город сегодня.

Он действительно смертельно устал за эти три дня. Устал двигаться по чётко размеченной Мариной траектории: постель – душ – постель – кухня – постель… Шикарная трёхэтажная дача, принадлежавшая близкой приятельнице Марины, стала для него местом заточения.

– Надоела я тебе? – Марина легко спрыгнула со стола и потянулась за новой сигаретой.

– Ну что ты такое говоришь, я просто устал, понимаешь? И перестань курить так часто, дышать нечем!

– Ну что ж, котик, едем, – она смяла в пепельнице сигарету, – только у меня есть одно условие: машину поведу я, а ты будешь сидеть рядом. Да, и вот ещё что, котик, ты будешь абсолютно голый! Ну, разве что галстук можешь надеть.

– С ума ты сошла, Марина!

– Без комментариев, котик! Если согласен, то через полчаса выезжаем. А моральные издержки я возмещу.

Она вытянула из сумочки пластиковую карточку и щёлкнула ею Романа по носу. – Здесь десять тысяч. Надеюсь, этого достаточно?

Он с трудом подавил в себе желание схватить её за тощую жилистую шею и душить, душить до тех пор, пока из плотоядного, ярко накрашенного порочного рта не послышатся предсмертные хрипы.

– И после этого я могу быть свободен?

Марина прикурила сигарету и, насмешливо глядя ему в глаза, выпустила прямо в лицо струю дыма.

– А как же, котик, абсолютно свободен…

«Вообще-то ничего особенного, – думал он, сидя на переднем сиденье белого «Ситроена», – ну вылезают глаза из орбит у тех, кто случайно заглядывает в салон. Подумаешь! Переживу!»

Он искоса посмотрел на Марину.

– Что, котик, хочешь выйти? Самое время свежим воздухом подышать.

– С чего ты взяла? – Роман насторожился. В голосе Марины слышалась издёвка. «Что она ещё придумала?»

Марина свернула на обочину и притормозила: «Приехали! Выходи из машины».

– Ты что, Мариш? Как же я выйду, я же совсем голый, дай хоть рубашку надеть.

– Ты абсолютно свободен! – она выпустила из газового баллончика струю едкой жидкости, и это было последнее, что он запомнил…

Роман пришёл в себя в незнакомой комнате, со светлыми «ромашковыми» обоями на стенах. Через большое, открытое настежь окно в комнату проливался яркий солнечный свет. С улицы доносился лай собаки. Звонкий женский голос протяжно звал: «Малушка! Малушенька!» Роман встал с диванчика и, завернувшись в простыню, подошёл к окну, но ничего не увидел из-за разросшегося куста сирени. Тогда он прошёл через узенький коридорчик и наугад вышел на крыльцо. У колонки во дворе стояла молодая светловолосая женщина в ярком ситцевом платье. Среднего роста, крепкая, с тонкой талией и высокой пышной грудью, она показалась Роману бронзовой статуэткой – лучи утреннего солнца золотили её кожу, придавая ей тот восхитительный оттенок, которого так упорно добивалась Марина, регулярно посещая солярий. «Марина! Вот, чёрт!» – он сразу вспомнил всё, оставалось только выяснить, каким образом он очутился здесь. Женщина приветливо улыбнулась ему и крикнула:

– Доброе утро!

Роман молча кивнул в ответ, наблюдая, как она несёт полное ведро молока.

– Очухался? Молочка парного выпьешь? А хочешь, есть вечернее, вчерашнее, только оно холодное. Или тебе рассолу принести? – хитро прищурилась она. Сверкнули в улыбке ровные белые зубы, из-под косынки выбилась непослушная золотисто-русая прядь. Она стала процеживать молоко через аккуратно сложенную вдвое марлю. Ромке вдруг нестерпимо захотелось сорвать с неё косынку и уткнуться лицом в пышные вьющиеся волосы.

– Ну что, так и будешь молчать? – она протянула ему полную кружку парного молока, и он, встретив взгляд фиалковых глаз, остолбенел. – Держи!

Роман выпил молоко залпом и, вытирая губы ладонью, наконец, произнёс:

– Как я здесь очутился?

– Я привезла. Вчера, еду из города, смотрю – лежит. Пьяный – не пьяный, мёртвый – не мёртвый, прислушалась, вроде дышишь. Только как есть – нагишом, а одежда рядом валяется. Погрузила в свой кузовок и привезла.

Он проследил взглядом за взмахом её руки и увидел стоящий у забора старенький «жигулёнок».

– Спасибо… Я попал… Со мной произошла такая неприятная история…

– Да ладно тебе, – она улыбнулась, – легко отделался, парень. Могли бы и в милицию забрать, доказывай там потом, кто ты есть на самом деле. Как звать-то?

Он тонул в её светлых глазищах, опушенных густыми чёрными ресницами, и голова у него кружилась то ли от вчерашней дряни, которую плеснула в лицо Марина, то ли от взгляда незнакомки, проникающего в самую глубину души.

– Роман, – он опустил глаза не в силах более выдерживать её взгляда.

– А я – Лиза, – протянула она крепкую загорелую ладошку. – Ну, ты не стой, давай-ка, оденься, я вещички твои выстирала, и выгладить с утра успела. Вот только с обувью как быть – ума не приложу. Может у дяди Жени спросить, у тебя вроде нога небольшая?

– Да мне бы только до города добраться… Я верну. Спасибо вам, Лиза.

– Тогда, поторопись. Я сейчас в город собираюсь, нужно молоко на рынок отвезти. Заодно и тебя подброшу. Тебе куда нужно?

Он назвал улицу, и Лиза кивнула: «Знаю. Это недалеко от рынка».

Через час он сидел в своей квартире и радовался, но не тому, что оказался наконец-то дома, а что есть повод снова увидеть Лизу – пакет с аккуратно сложенными шлёпанцами неизвестного ему дяди Жени лежал рядом на стуле. «Почему я не спросил, с кем она живёт? Неужели одна?» И, отвечая сам себе, чувствовал, как горячей волной поднимается внутри радость. «Конечно, одна, вот идиот, ведь мужской обуви в доме не было!» Два дня он провёл, валяясь на кровати и не выходя из квартиры. К телефону не подходил, а в гости, слава Богу, никто не приходил. На третий день понял, что сойдёт с ума, если сейчас же не увидит Лизу.

Он пересчитал оставшиеся деньги. «Две с половиной тысячи долларов. Не густо. Хотя, если не сорить деньгами направо и налево, недели на две хватит. Должно хватить! А за это время нужно найти работу… Ещё есть куча побрякушек и безделушек – можно будет продать. Выживу!» И всё это время внутри что-то согревало, какое-то ощущение тепла и света. «Лиза! Вот оно что. Только она – и никто другой!» Ладная, залитая солнечным светом фигурка, так и стояла перед глазами. Но мысль о том, что такая красивая, самостоятельная женщина не может быть одна, не давала покоя. «Ладно. Посмотрим. Но с прошлой жизнью покончено!» Ромка выбросил в мусорное ведро пачку разноцветных визиток. Туда же отправилась «симка» – «ни одного номера из прошлой жизни!» На какой-то миг он остановился – в глубине души ожил червячок сомнения: «смогу ли?» Но только на миг. Он оделся, вышел из дому и вскоре уже подъезжал к окраине города. Рядом с заправкой (Ромке был хорошо известен хозяин этой заправки, вернее, его супруга) расположился небольшой цветочный магазинчик. Он вышел из машины и купил огромный букет белых роз для Лизы.

На этот раз Лиза была не одна. На скамейке сидел белокурый мальчуган лет пяти и за обе щеки уплетал малину. Славная мордашка его была перепачкана малиновым соком, который стекал по подбородку на бывшую когда-то белоснежной маечку.

– Хочешь малинки? – мальчуган протянул Роману глиняную кружку с розовым месивом.

– Спасибо, – улыбнулся Роман. – Ты что ж так перепачкался, а?

Малыш тяжело вздохнул, деловито осмотрел свои ручонки и зачерпнул новую порцию малиновой кашицы.

Из дому вышла Лиза, поздоровалась с Романом и всплеснула руками.

– Ах ты, свинёнок! А ну-ка, быстро мыться!

– Я не свинёнок, я – Димка! – обиженно буркнул мальчуган, но кружку всё-таки в сторону отставил и отправился к колонке.

В стареньких, вытертых добела джинсах, в белой футболке, с заплетёнными в косу волосами, Лиза казалась совсем девчонкой. Димка вернулся и протянул ладошки, показывая – чистые, мол. Теперь малиновые разводы доходили до локтей, и Лиза рассмеялась, схватила сынишку за руку и повела в дом.

– Я быстро, Рома, только отмою и переодену его.

Минут через десять чистенький розовощёкий Димка вышел во двор, а вслед за ним появилась и Лиза.

– Проходи. Димкиной футболки должно хватить на полчаса, так что у нас есть время на чашку чая.

Роман протянул ей цветы.

– Извини, я не знал, что у тебя есть сынишка, а то бы обязательно захватил что-нибудь и для него.

– Спасибо, – Лиза зарделась от смущения, – только, как бы тебе это объяснить… Ладно, идём.

Войдя в комнату, она взяла вазу и вышла набрать воды. Роман подошёл к окну. Это окно выходило в сад, где цвели розы. Много роз. «Привёз цветочки, кретин!» – подумал с досадой Роман и оглянулся. Лиза виновато развела руками.

– Можно я задам тебе один вопрос? Если не хочешь – не отвечай. Но я не могу не спросить.

– Можешь не спрашивать – отец Димки ушёл от нас три года назад. Уехал и всё. Через год мне по почте пришла выписка из решения суда – о разводе и коротенькое письмо с извинениями и просьбой понять его – он встретил другую женщину и полюбил по-настоящему. А меня, видимо, любил так, понарошку… С тех пор мы ничего не знаем о нём, да и не хотим знать.

– Как же вы живёте? На что?

– Живём, как видишь. Овощи и фрукты свои – с огорода. Молоко, сметана, творог – тоже, ещё и на продажу остаётся. Ну, а всё остальное покупаем – я же работаю.

– И сколько ты зарабатываешь, если не секрет?

– Не секрет, – улыбнулась Лиза, – но тебе-то это знать зачем?

– Помочь хочу. Ты же мне помогла, могу я как-то отблагодарить тебя?

– А ты уже отблагодарил. Розы вон привёз… Я и не помню, когда мне цветы в последний раз дарили, хотя их у меня в саду полным-полно, а всё равно – приятно.

Она поправила цветы в вазе и спросила:

– Ещё есть вопросы?

– Ты не ответила, сколько ты зарабатываешь? – настойчиво продолжал допытываться Роман.

– Если я скажу тебе, что моя зарплата составляет четыре тысячи рублей, ты успокоишься? – в голосе Лизы чувствовалось раздражение. – Я понимаю, Рома, для тебя это мелочи, так, на мелкие расходы. Но, видишь ли, дело в том, что я за-ра-ба-ты-ваю эти деньги! Понимаешь?

– Не совсем, – насторожился Ромка.

– Она была здесь… И всё мне рассказала. Извини…

Ромка вдруг ощутил невыносимое жжение в ногах. «Ещё бы! Мокасинчики стоят ровно две её месячных зарплаты… Выпендриться хотел?! Альфонс несчастный! Доволен?! А жаль, что я не удавил эту тварь Марину!…»

– Лиза, а можно…

– Нельзя! – резко ответила она. – Можешь не продолжать. Я не приняла бы помощь даже в том случае, если бы ты заработал эти деньги! И давай прекратим этот разговор. Мне Димку пора кормить.

Он вышел вслед за ней во двор и не смог удержаться от улыбки. На этот раз Димка был перепачкан чем-то тёмно-фиолетовым.

– Смородину ел? – догадался Ромка, а малыш разжал маленький крепкий кулачок и протянул смятые ягоды…

Роман стал приезжать часто, почти каждый день. Он подружился с Димкой, познакомился с соседями Лизы и уже представить себе не мог, как он жил раньше без обитателей светлого уютного домика, без тихой Лизиной улыбки, без спокойного ласкового взгляда фиалковых глаз её. Она, казалось, тоже была рада ему, но иногда он ловил в её взгляде какую-то отчуждённость, настороженность что ли… Он никак не мог решиться на разговор, но хотел, и в то же время боялся этого разговора, зная, что когда-нибудь всё равно придётся расставить всё на свои места. Ему удалось найти работу, правда, график был не совсем удобный – три дня через три – очень тяжело было без Лизы и Димки. Но тяжелее всего было привыкать к недостатку средств. Конечно же, денег не хватало. Первую свою зарплату он спустил в три дня. Продукты из дорогого супермаркета, огромный плюшевый медведь для Димки и… Он долго думал, что же купить для Лизы и выбрал, наконец, духи с волнующим свежим ароматом, едва уловимым, как дуновение весеннего ветра. От восьми тысяч остались копейки, до следующей зарплаты было ещё далеко. Роман бросил в сумку золотые побрякушки, дары многочисленных «мадам». «Отнесу в скупку – хоть какие-то деньги будут…»

Лиза и Димка подаркам обрадовались, и Роман вздохнул облегчённо. Нет, насчёт Димки он не сомневался, а вот Лиза… Он очень боялся, что она откажется. Но она улыбнулась, открыла коробочку и, вдохнув свежий аромат, закрыла глаза.

– Нравится? – с надеждой в голосе спросил Роман.

– Знаешь, так пахнет Мечта, – в её глазах плескалась радость. – На что же ты будешь жить, транжира? Так не годится, Ромка, давай я хоть продуктами тебе помогу…

– Ты и есть Мечта, Лиза. О такой женщине как ты, можно только мечтать. Я так благодарен тому случаю…

Он не договорил, потому что у калитки притормозил хорошо знакомый ему «Ситроен». Эффектная брюнетка в ярко-красном кожаном брючном костюме вышла из машины и уверенно направилась к дому Лизы.

– Так вот, значит, где ты обрёл приют, котик? Ну что ж, не альпийское шале, но по крайней мере – чисто.

Марина смерила оценивающим взглядом Лизу, улыбнулась:

– О, Элизабет! – и одобрительно кивнула Ромке, – Недурно, котик… Если отмыть, вычистить грязь из под ногтей и приодеть – вполне! Или ты переполнен благородной благодарности? Не дала погибнуть такому красавцу в расцвете лет на обочине, в придорожной пыли! Ну и как тебе в её постельке? Она с тобой продуктами рассчитывается или как все, наличными?

– Что тебе нужно, Марина?! – побагровел Роман.

– Сущие пустяки, милый. Мелочь… Поговорить. – Она закурила, и Роман увидел, как дрожат её тонкие холёные пальцы.

– Ну что ж, давай поговорим! Только не здесь.

– Не здесь, котик, конечно не здесь. Знаешь, я тут кафешку присмотрела, совсем недалеко, и кухня приличная.

– Давай отойдём в сторонку – мне не до кафешек сейчас. Чего ты хочешь?

– Нет, пушистенький, это я хочу тебя спросить, чего ты хочешь? Скажи, я всё оплачу, – она открыла машину. – Садись, мне неудобно стоять, туфли новые – каблук высоченный… Да ладно тебе! Я сама не знаю, что на меня тогда нашло.

В салоне витал горьковатый аромат духов, смешанный с запахом ментоловых сигарет. Когда-то этот запах кружил ему голову. Сейчас же кроме чувства лёгкой тошноты ничего не вызывал.

– Возвращайся, Рэм, – в голосе Марины и намёка не было на высокомерие, – неужели тебе не надоело играть в кошки-мышки, а? Ты что же, графом Толстым себя возомнил? Землю желаешь пахать?

– О чём ты?

– О том, сладенький мой, что ходить по земле босиком в исподнем и предаваться любви в стоге сена, наверное приятно… Какое-то время… А что потом?

– Не знаю, – улыбнулся Роман, – потом Димка подрастёт…

– Не смеши, котик! Хочешь её осчастливить? Наплодишь кучу сопляков и будешь чистить навоз на пару со своей селяночкой?! Ты же не привык так жить! А ей нужен мужик, настоящий мужик, понимаешь? Чтобы и в доме, и на огороде, и ночами – в постели…

– Хватит! – Ромка вышел из машины. – Тебе лучше уехать и больше никогда здесь не появляться.

– Подожди! Рэм, скажи мне, чем она тебя взяла, а? А впрочем, мне говорили, что в запахе пота есть какие-то особые летучие вещества, мать их! Феромоны – вспомнила! Так давай я не буду мыться!

– Дура ты. Лиза в сто раз чище тебя духовно, да и физически тоже. Мой тебе совет – рожай, пока не поздно.

– Подожди! Ну что мне для тебя сделать, скажи, я на всё согласна!

– А ты уже сделала, – он улыбнулся. – Если бы ты не выбросила меня тогда на обочину, я бы не встретил Лизу. Да и самого себя не нашёл бы…

– Как мальчишка в ловушку попался! Чем она тебя взяла, скажи, чем?

– Тебе не понять. Она увидела во мне человека, понимаешь? Не игрушку, купленную в секс-шопе, а человека! Если это ловушка, как ты говоришь, то я счастлив, быть пойманным!

Роман шёл по узенькой тропинке к дому, на крыльце которого сидели рядышком два самых дорогих человека в его жизни: женщина с фиалковыми глазами и мальчуган, уплетающий за обе щеки огромное красное яблоко.

Оглавление