Текст книги "Жемчужина из логова Дракона"

Автор книги: Людмила Минич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 27 страниц)

Тем тягостнее, тем невозможнее казалось задуманное.

Они доползли до самого верха длинной лестницы. Наверно, это башня Святилища. Ветер никогда не подозревал, для чего приземистым постройкам, всеми корнями вцепившимся в землю, башни. Ведь красоты в том никакой…

– Оставайтесь снаружи, пока, – раздался голос Серого, и сторожа без слова исчезли внизу.

Миг – и небольшая плита поползла, закрывая дыру в полу. Не успело отверстие полностью исчезнуть, как из стен повсюду выплеснулись языки огня. Нестрашные, они освещали комнату в форме полукруга, словно башню перегородили надвое. Должно быть, каким-то хитрым способом факельное масло подавалось тут прямо из стен.

Сейчас они здесь одни. Серый беззащитен, и если действовать быстро, сторожа помешать не успеют. Быть может, лучшего случая и не представится, обманывать здешнего хозяина – дело нелегкое, почти непосильное. Оставалось найти подходящий момент. И средство.

То ли в его поисках, то ли повинуясь приглашающему жесту фигуры в сером балахоне, Ветер двинулся вперед, оглядывая помещение, и ему стоило большого труда не забыть о цели.

С невольным восхищением он приветствовал древних служителей, и не только за изобретение огненного чуда. Стены башенной комнаты явно содержались в порядке нынешними обитателями Святилища, однако необычные рисунки на сером шлифованном камне, безусловно, были сделаны давным-давно: неизвестные рисовальщики овладели таким мастерством, до которого сейчас далеко любому. Ветер приблизился, даже пальцем провел. Их последователи, видно, тоже отличались большой искусностью, и потому очень медленно превращали сделанное древними в слабый отпечаток прошлого.

Драконы глядели на Ветра со стен. Разные: зелено-золотые, черно-золотые, серебристо-белые и просто красные. И с одним глазом, и с двумя, и с тремя. Все они были заняты делами насущными: начертанием знаков на камне, защитой посевов от палящего Канна, исцелением. Один летел, и пять изображений, друг за другом, создавали непрерывный образ полета. Другой попирал своей лапой самую настоящую Жемчужину, потом протягивал ее стоявшему рядом человеку, малому и ничтожному рядом с прекрасными крыльями. Возможно, рисовальщик умышленно добивался этой разницы. Следующий Дракон указывал каменщикам, куда положить очередную глыбу. Может, они строили это самое Святилище? А вот этот…

Ветер остановился рядом с красным Драконом, извергавшим из пасти огонь на скопища черных пятен.

– Это… двары?

Ветер рад был отвлечь Серого от беспрестанного проникновения в мысли своего пленника.

– Да, – раздалось за спиною.

Серый подошел и встал рядом. Такой же одинокий, как Ветер. Ничего не подозревавший, не ожидавший отпора и потому совершенно беззащитный.

Сейчас бы хоть какое-то оружие в руках… хоть что-нибудь… В такой близости можно и без оружия попробовать…

Но, может, случай не такой уж подходящий, и Ветер упускает разузнать что-то очень важное?

– Я не знал, что Драконы… извергают огонь, да еще так… – пробормотал он, скрывая замешательство то ли от Серого, то ли от самого себя.

– Считается, что лишь Драконы неуязвимы для дваров. Когда люди были еще очень слабы и неразумны, Дети Нимоа прилетали на землю и уничтожали этих тварей. Своим огнем. В старинных рукописях говорится: он особый, не палящий, но сжигающий без остатка. Тогда их и назвали Хранителями рода людского.

Ветру послышалось напряжение в его голосе.

"Серый? И он хотел?" – вспомнился ему сон. – "И более тебя. Он хотел не Жемчужину. Хотел стать Драконом".

– Ты так много знаешь о Драконах? – обернулся Ветер.

– Я знаю все, что можно извлечь из уцелевших рукописей. Кроме того, я видел одного из них, не забывай, – суховато ответил Серый, отводя взгляд.

Ветра наконец-то осенило. Хозяин здешний так и не расстался с былой мечтою. Он до сих пор метил в Драконы, пусть даже не настоящие, и все же… Хоть прикоснуться! После встречи с Драконом Серый больше не хотел оставаться обычным человеком. И если не удержать его сейчас, он сам уверует в свое могущество, да еще вместе с толпами, что устремятся вослед, что станут петь ему хвалу. С потрясающей сосредоточенностью разума Серый двигался в безумие, ввергая с собой множество людей и земель.

– Я думал над твоими словами, – сказал Ветер. – По размышлении они показались мне… не столь разрушительными. Ведь последствия действительно трудно предвидеть. Тем более все.

– И что же ты решил?.. – подстегнул его Серый.

Ветер опасался говорить прямо, избегая фальши, которую соперник тут же почувствует.

– Трудно признать, но кое в чем ты прав: оставаться в стороне бесконечно – невозможно. И если стена впереди закрыла старый путь, это значит, судьба вынуждает избрать себе новый.

– Отрадно слышать разумные речи, но все же?

– Разве у меня есть выбор? – Ветер снова ушел от прямого ответа.

Серый пристально посмотрел на него, точно вглубь заглянул. И что-то его насторожило.

– Это мне и хотелось бы знать.

Он отошел, лишая Ветра так и неиспользованного преимущества внезапности.

– Признаться, я несколько удивлен. У тебя было все: я один, безоружен, почти беззащитен, моим людям тяжело помешать тебе. А ты еще весьма ловок, несмотря на годы, сил не утратил и толк в этом деле знаешь.

Нимоа, его невозможно обмануть! Как будто он на самом деле не человек!

От неожиданности Ветер чуть не ударился в крайнюю глупость, с притворным удивлением отвергая все обвинения, но вовремя нашел нужную тропу, словно ощупью нашаривая нужный тон и слова. Словно нити очередной его истории начали свиваться, образуя прочную ткань. И Ветер, как всегда, доверился Жемчужине.

– Признаться, я тоже удивлен. Даже потрясен твоим предвидением. Я на самом деле об этом думал.

– Ты тоже способен удивить, стихотворец. Словно нож воткнуть… своей нежданной откровенностью. Испортил часть вечернего представления в доме у Тринна, теперь опять… ломаешь мой замысел, почти безупречный.

– В этом нет ничего удивительного. Твои безупречные замыслы замешаны на людском страхе, а я уже очень мало страшусь и мыслей своих, и деяний. И как ни странно, ты тоже помог мне в этом. Как раз в тот вечер, в доме у новоявленного Тринна.

Серый усмехнулся, воздавая должное Ветру.

– В моем предвидении тоже нет ничего удивительного. В действительности у такого, как ты, всего лишь два пути: стать моим другом, первым советчиком, и вместе творить новый мир, как одну из твоих историй, самую великую из всех, что были и будут тобою написаны, или же… попытаться меня уничтожить. Все остальное для других, не для тебя. Или ты видишь третий?

Ветер покачал головой.

– Не нужно быть великим провидцем, – продолжал Серый, – не нужно нести внутри Жемчужину, чтобы, глядя на тебя, понять: мои слова, посулы и угрозы не привлекли Вольного Ветра. А сила, заключенная внутри, не даст отступить. И вот, я решил предоставить и эту возможность: опробовать один из путей и тем отсечь его. Хотя, конечно, я не безоружен, и отнюдь не беззащитен. Год за годом всходя на самый вверх нашей общины, невозможно полагаться лишь на слуг. Меня уже давно не пытались убить, – он выдавил скупую усмешку, – но так было не всегда. Я ждал решительных поступков, Вольный Ветер. И не дождался. И этим ты спас одну жизнь, на некоторое время.

– Моя жизнь не столь ценна, чтобы день за днем ее выторговывать.

– Речь не о тебе.

Серый отошел, нажал на ранее не примеченный Ветром рычаг, скрытый за выступом, и часть стены опустилась вниз, образуя проход, вполне достаточный для человека. Он жестом пригласил Ветра взглянуть, но как только тот попытался сделать шаг наружу, тут же полукругом встала стена огня, отрезая распростертое поодаль тело. Теперь стихотворец уразумел, почему комната имела такую странную форму – за стеной скрывалась еще одна такая же. Там так же рвалось из стен слабое пламя, освещая представшую картину, однако языки огня не лили свой свет спокойно и торжественно, а бились на ветру, холодном и ненастном, тянувшем за собой ледяную морось.

– Там что же, нет свода? – стеною стоявшее пламя мешало заглянуть подальше.

– Нет. Это жертвенная площадка на башне.

– Жертвенная? – с ужасом повторил Ветер, складывая воедино все, что он слышал до сих пор. – И это… – обернулся он к Серому.

– Да, твой незадачливый защитник. Всего лишь обездвижен, не тревожься. Он в полном рассудке, слышит и видит… немногим хуже обычного… Так что участь свою не пропустит.

– Линн уже появился?

Ветер силился сквозь яркие языки разглядеть пятна мрака рядом с недвижимым телом.

– Нет, до восхода Линна время есть. Мало, но есть.

– Так вы тут дваров прикармливаете? – сквозь зубы бросил Ветер.

– Не ужасайся понапрасну. Ритуалу очищения, наверно, столько же лет, сколько самому древнему из Святилищ. Люди всегда хотели уподобиться Драконам. Смотри!

Он слегка повернул рычаг, и пламя перед входом на площадку немного опало, позволяя лучше видеть, что происходит. Серый взялся за другой штырь, резко вдавил – стены ответили гулом. Несколько мгновений – и пламя с ревом сплошь залило открытое пространство. Бушевало оно недолго, и опять прикинулось беспокойными язычками, безобидно светившими из своих гнездышек. Такими дваров уже не устрашишь.

– Не тревожься за своего подопечного! – окликнул Серый застывшего в ужасе Ветра. – Он невредим. Огонь бьет высоко от пола. Не ниже половины человеческого роста. Посвященные знают об этом, твой же друг… огражден в силу полной неспособности двигаться. Некоторые переживания ему только на пользу.

Ветер с трудом перевел дух. Серому, наконец, удалось разозлить его. Очередным своим представлением. Но не настолько, чтобы стихотворец в мгновенном безумии излил на его голову сокровенные чувства. На волос меньше. Он позволил вырваться ровно половине гнева.

– Зачем?! Ты хочешь, чтобы я вновь передумал и испробовал второй путь?

– Поскольку на первый я не надеялся, то решил… показать, что второй не приведет к успеху. Никогда, ибо я этого жду. И каждая твоя ошибка будет стоить жизни, не твоей – чужой. Или нескольких. Или многих. Каждая! Ты этого желаешь?

Ветер задумался, невольно посматривая на распростертое тело. Неужели Серый не оставил ему выбора? Ни единой лазейки? Вот бы его поменять местами с Илчей… да запереть подальше от целебного пламени… Чтобы на собственной шкуре почувствовал, каково вершить чужие судьбы!

Он отступил, огляделся.

"Ты этого хотел, Дракон-Хранитель?" – бросил немой вопрос Детям Нимоа, безучастно взиравшим со стен. Всего лишь картинки, пусть даже полные жизни и ожившие в сполохах пламени, они не придут, не станут помогать. Их здесь двое: он и Серый, две воли, две Жемчужины друг против друга.

Издавна привычный ему сердечный покой был нарушен, и внутри сама собой начала плестись новая история, темная, как раз для этой ночи. Таких еще не было.

Ветер, не отрываясь, смотрел на красного Дракона, истреблявшего дваров. Неуязвимого. Кто еще может быть неуязвим, как не истинный Дракон? Еще толком не понимая, чего на самом деле хочет и как того добиться, Ветер опять отдался на волю своей Жемчужины.

– Тебе не кажется, что одним махом можно отрезать все пути? Что, если я уйду туда? – указал он на жертвенную площадку.

– Я позову своих людей. Я не хочу для тебя такой смерти.

– Вот как! – Ветер мрачно рассмеялся. – Ты меня выделяешь!

– И все время об этом говорю, – подхватил Серый. – На самом деле твой приятель в полной безопасности. Если даже мы промедлим, и Линн успеет взойти, привлекая сюда дваров, отвести эту напасть легко. Ты видел сам насколько. Ни во мне, ни в священном ритуале нет бессмысленной жестокости, кою ты успел усмотреть. Всего лишь испытание. Когда-то эти башни создавались для того, чтобы уничтожать дваров. Да, да! – с усмешкой подтвердил он. – Ты не ослышался. В старое доброе время служители приманивали тварей, еженощно выходя на башню. Иные так испытывали веру, другие стойкость. Второй же человек в полнейшей безопасности наблюдал сквозь эту дверь и вовремя вызывал к жизни большое пламя. Они верили, что уменьшают гнет на плечах Нимоа, очищая землю от дваров, и тем уподобляются Драконам. В пределе Восточного Дракона эта повинность когда-то была всеобщей, не исключая старших служителей. Не пройдя ритуал очищения, в Высший Круг не попадешь. Не то что сейчас…

– Однако сейчас там не служитель, – непримиримо заметил Ветер.

– О, башни давно утеряли свой первоначальный смысл. Во времена упадка и забвения старой веры высокий ритуал очищения превратился в расправу с неугодными. Ведь тот, кто на площадке, в полной власти у того, кто в башне. Небрежение, промедление… и все. Башни поддерживались в порядке, но служители перестали почитать самый священный из прежних ритуалов, и теперь сокровенный смысл его ведом немногим. Дань традиции, не более. Но некоторые Святилища сохранили свои тайны и башни в неприкосновенности, и теперь заботятся о том, чтобы не утратить последнее. Здешние же слуги Дракона возродили огненную традицию… дабы устрашить изменников, нарушивших слово служения. Но мне дана над ними власть, и твой приятель сегодня останется жив. На этот раз. Потому что до сих пор ты сторонился неправильного пути. Я наказываю, когда необходимо, а не стремлюсь вокруг сеять смерть!

– Если ты оставляешь его в живых, то не лучше ли удалить оттуда…

– Не лучше, – резко перебил Ветра Серый. – Ибо правильный выбор еще не сделан.

– Уже сделан, – сказал Ветер. – Уже пора выбирать.

Вероятно, Серый удивился его твердости. Но как ни всматривался в своего пленника, он не мог увидеть истинного, потому что история уже ткалась внутри, Зеленая Жемчужина жила своей жизнью и сбивала с толку самый изощренный разум, привыкший примечать каждую мелочь.

– И что же?

– Я с этого начал, но ты не поверил.

Серый ничего не ответил, видимо, обдумывая сказанное. Или силясь нащупать ускользавшие от него нити.

– А скажи, – тут же перешел в наступление Ветер, не давая сопернику собраться с мыслями, – почему такая несправедливость: один сидит в башне, в безопасности, управляет огнем, а другой всего лишь приманивает дваров, но делает тем всю работу да еще рискует жизнью? Он же полностью отдается на волю друга? Или недруга?

Серый вновь поднял глаза.

– Почему ты спрашиваешь? Да еще теперь? Ты не склонен к досужему любопытству…

– Я хочу понять того, кто по доброй воле захочет стать приманкой для чудовища!

– Сейчас не время для ученой беседы, – медленно проговорил хозяин, все еще нащупывая почву, – но если вкратце… уважая твой интерес… Древние были мудрее, чем полагают. Они намеренно отрезали себе путь к отступлению. Что очищает лучше, чем испытание смертью? Не призрачной угрозой, а вполне весомой? Только тогда и узнаешь, кто ты и зачем. Некоторые даже позволяли двару их коснуться, и выжили. Двое выжили, я знаю точно. Но сами они, к сожалению, не оставили письмена, зато свидетельствовали их сподвижники. Очень жаль… Надеюсь, теперь любопытство удовлетворено и мы перейдем к делу?

– К делу? Я же согласился служить тебе!

– Видишь ли, я отдаю тебе должное. Ты самый лучший в мире лицедей, и потому я не рискну довериться всего лишь твоему слову. Я нуждаюсь в свидетельстве чистоты твоего намерения. Небольшое представление…

– Ты теряешь чувство меры.

Ветер обеспокоено поглядывал на Илчу, неподвижно распростертого на площадке. Дваров рядом пока что не видать.

– До Линна еще есть время, так что не теряй его. Это будет твое представление. Я хочу услышать новые стихи о грядущих временах. То, что ты расскажешь людям о посланнике Дракона. Если ты притворно покорен моей воле, Жемчужина не откликнется, и твои стихи останутся мертвыми, ничем не отличными от любых других слов, что найдет любой другой стихотворец. Но если ты действительно решился, то они заиграют, как это пламя… – он слегка прищурился, – и все изменится. Завтра же о тебе побежит совсем иная молва, а друзья твои станут также и моими, обретая всемерную защиту и покровительство.

Ветер с трудом подавил свой восторг. Лучшего нельзя было выдумать! Серый жаждал немедленно ощутить привкус будущей славы и мощи. И только в этом он был уязвим для Зеленой Жемчужины. Неизвестно насколько, но уязвим.

– Ты выбрал неудачное время и место, – пробормотал Ветер. – Неужели нет другого…

– Отчего не здесь и сейчас? Ведь беспокойство никогда не служило помехой Вольному Ветру, даже напротив. Я хорошо тебя знаю.

– Что же именно ты хочешь услышать?

Серый ненадолго задумался, озирая стены, испещренные большими и малыми Драконами. Даже пламя на стенах не могло скрыть все большей его бледности, точно кровь, капля за каплей, отливала от лица.

– Я верю в твой дар, Вольный Ветер, – наконец сказал он. – И полностью на него полагаюсь.

Ветер прошелся по комнатке, поглядывая на Драконов, не уронивших ни единого намека, не подавших знака. Не признаваясь себе, чего ждет и хочет от своей последней истории, ибо Серый до сих пор следил за ним, Ветер все еще медлил, хотя слова уже просились наружу. Возврата не будет.

– Линн скоро взойдет, стихотворец! – услышал он голос Серого, будто сквозь пелену, и внутри тяжело заворочалось чудовище – сегодняшний гнев, боль и бессилие. Это оно ткало нынешнюю историю, ему откликался Дар Драконов.

"Я видел сон, прекрасный сон, что сердцу показался явью…"

Ветер и раньше умышленно менял личину, воображая себя внутри своей же истории, так случалось не единожды. Это всегда придавало наибольшую живость образам и выразительность слову. И в этот раз он словно раздвоился: его голос стал голосом Серого, глаза – глазами Серого, мысли – мыслями Серого. Даже Жемчужины слились в одно ослепительное пламя, не понять голубое или зеленое. Это Серый видел чудесный сон сегодня ночью, это он был Драконом всего лишь миг, и это ему предстояло стать великим посланником Детей Нимоа.

Ветер похаживал, размеренно отбивая шагом ритм и даже успевая поглядывать сквозь открытую дверь наружу, надеясь разглядеть приближение дваров, и в то же время он прирос к месту вместе со своим врагом, внимая звучавшим словам и все более погружаясь в сладостное оцепенение.

Он намеренно сразу же обрушил на Серого главное откровение, что, может быть, стоило приберечь напоследок, – то, за что здешний хозяин готов был отдать много больше, чем все на свете. Он раскрывал, каково это – быть Драконом, не жалея сил и красок, вовсю пользуясь уязвимостью врага, которой тот, при всей его прозорливости, разглядеть не смог. Серый сам терпеливо растолковывал Ветру, какова на самом деле власть его слова. И теперь стихотворец в первый раз употребил ее разумно и расчетливо, как и побуждал его настоящий хозяин Вальвира, и в первый же раз – чтобы убить. У него не было другого выхода!

Оказалось, это совсем нетрудно. Серый даже сопротивляться не подумал. Недаром он с первого же раза разглядел настоящую Жемчужину за словами, которые слышали многие, но немногие услыхали. Недаром мечтал видеть Ветра своим "пророком" и положил на это столько сил. Он хотел урагана и получил желаемое, но управлять им уже не мог, потому что величайшая его жажда оказалась, наконец, в одном глотке от утоления, только зачерпни.

Ветер ждал. Пламя, скрытое в Драконе, пылало, заполняя собой все вокруг, свивалось в престранные виденья, оглушало, растворяло. Вдруг Серый потянулся вперед, точно слепой, силясь что-то схватить, найти, сохранить. Образ, даже ярчайший из ярких, не мог держать его в плену вечно, но он сам хотел стать пленником. Он устремлялся за ним, не желая отпускать. И Ветер тоже не мог отпустить своего соперника.

"Во сне был скрыт единственный совет, Жемчужина – не просто Дар Драконов, а мост…" – сладко напевал он почти на ухо, подойдя поближе.

"И по нему нетрудно перейти… чтобы подняться к ним, чтоб стать подобным…"

Серый покачнулся, закрыл и без того почти невидящие глаза и сделал шаг, все еще воображая себя вечным пламенем. Если бы он стоял у края пропасти, Ветер не стал бы препятствовать, но здесь некуда было падать! Жертвенная площадка тоже не годилась: там всего лишь не доставало свода, стены же были, да еще какие – так просто не взберешься. Однако существовал еще один способ, и не зря сейчас восходит Линн. Только теперь весь замысел начал проясняться, ужасая самого стихотворца, но он не мог позволить себе сомненья. Даже сказать Илче последнее "прости" не мог, чтобы не спугнуть свою власть над Серым.

"Да, это мост, и силу он дает. И надо лишь шагнуть. Поверить".

Даря Жемчужину, вещал Ветер, уже сам хорошенько не соображая, где правда, а где ложь, Драконы оставляют одну возможность нам из вечности времен. Поверить – и сравняться с ними мощью, сравняться – и остаться навсегда.

"В ней искра пламени того, что все сжигает, не разрушая, но и не щадя…" – вел он Серого все более ясной дорогой, даже столбы по краям наметились.

"Разжечь ее – единственная хитрость".

Не каждый сможет перекинуть мост. Не каждому легко судилось сбросить оковы мира нашего и вереницу бед. Лишь сильному из сильных, мудрому из мудрых. Неуязвимому. Для всех людских недугов, стихий природных и ужасных зол.

Ветер отступал и, понижая голос, незаметно вел Серого за собой, указывая рукой на подходящие случаю рисунки. Все-таки Драконы, даже ненастоящие, были в эту ночь на его стороне. А значит, все правильно, все так и нужно…

Они встали перед красным Драконом, уничтожавшим дваров. Истинно неуязвимым. Как нарочно, из открытого проема в стене хлестал ветер вперемежку с пламенем, охранявшим вход в защищенный зал. Природная стихия бросала вызов тому, кто более всего на свете хотел стряхнуть с себя человеческое и стать Драконом, и вызовом этим нельзя было пренебречь. Как и другим, еще более страшным.

Ветер надавил на рычаг так же, как это делал Серый, и пламя у входа улеглось, очищая путь для обоих.

"Стать пламенем – неуязвимость в этом. Стать пламенем, таким же, как во сне. И мир сгорит, тебя освобождая…"

Он первый двинулся вперед, голосом увлекая за собой соперника. Странное возбуждение овладело Ветром. Та часть его, что оставалась вместе с Серым, уже и сама не нуждалась в напутствиях. Всем существом она верила и не меньше жаждала испытания. И совсем не страшилась. Неужели он случайно угадал величайшую тайну, и теперь ему суждено стать Драконом наяву, а не во сне? Или это еще один сон? Отличать навеянную истину от настоящей, сон от яви, себя и Серого становилось все труднее. Ветра несло то пророчествовать, то каяться, то вновь погрузиться в мир чистого пламени, что тут же вставал вокруг, стоило лишь вспомнить.

Распростертое тело Илчи валялось почти под ногами, оба соперника его не замечали. Ветер не мог думать о том, что сейчас всем троим предстоит умереть не самой лучшей в этом мире смертью, – любое опасение грозило обернуться потерей власти над своим врагом, и он не думал.

Знакомое покалывание немного привело его в себя, вызвало желание привычно отступить на шаг назад, прочь от опасности. Серый же, напротив, подался вперед, и Ветер заставил себя двинуться за ним, не прекращая сыпать словами откровения. Дваров было двое. Один уже приближался, немного покачиваясь, будто пьяный. Второй неуклюже, рывками, сползал со стены, и слабые язычки пламени, освещавшие жертвенную площадку, не могли ему помешать. Надо же, даже дваров качает порывами ветра. И они подвластны стихиям. А вот Серый… Он медленно, но уверенно вышагивал вперед, разрезая налетевшую бурю, словно та не имела над ним власти. На миг Ветер даже поверил, что сотворил чудо, и оно случится. Он отстал на несколько шагов и теперь надрывался, перекрикивая шум ветра, чтобы не дать человеку впереди ни единого шанса очнуться и убежать.

Серый остановился прямо перед чудовищем. Тот протянул свои "лапы". Ветру казалось, что сейчас из человека ударит молния и испепелит чудовище, он вправду пылал изнутри так сильно, что обжигало на расстоянии, но черные отростки без сопротивления вошли в тело. Ветер замолчал, споткнувшись на слове. Двар тут же приник, точно обнял, и все изменилось.

Серый не сразу понял, что произошло, сначала он просто оцепенел, потом навеянное тут же испарилось, и стихотворца, как кнутом ударило, ослепило, обожгло неимоверным выплеском человеческой боли, ужаса, отчаяния. Он все еще оставался вместе с Серым, но его тут же выкинуло, вымело чужой яростью. Ветер сразу же пришел в себя. Могущество исчезло, и пламя внутри свернулось и умерло. Оставался только Серый, двар и еще одна тварь, только что сползшая на площадку и споро приближавшаяся к месту общего действа.

Ветер попятился, оглянулся на тело, беспомощно распростертое на холодном камне. Кинулся назад от мелко подергивавшегося Серого, схватил под мышки Илчу и поволок его ко входу в убежище. Только бы до спасительного укрытия добраться…

Ветер не знал, зачем он это делает. Все равно им отсюда не выйти, и быть может, уже следующей ночью их обоих заново скормят тварям. Шутка ли, уходить не кого-нибудь, а самого Господина Драконьих слуг!

Даже ужас не мог заставить его тащить парня быстрее. Ветер делал все, что мог, но двар шутя нагнал бы их – эти твари на редкость проворны, когда хотят – однако странная медлительность, похоже, имела объяснение. Двар попросту удовольствовался уже уловленной и торчавшей прямо на его пути добычей. Ветер одолел всего полдороги к спасительной двери, а двар уже приник к Серому.

С трудом оторвав взгляд от жертвы, Ветер сцепил зубы и поволок Илчу дальше, тем более что на стене углядел еще одну тварь. Происшедшее с Серым поглотило его – чуть не пропустил напасть, случившуюся рядом. Знакомые иголки впивались в ладони и пальцы, заставляя их разжиматься, а знакомый страх звал прочь, скорей, в спасительные стены, за огненную завесу. Он все чаще посматривал вбок и постоянно ронял Илчу.

Двар сполз со стены, двинулся вперед. Как близко! Иголки впились в ладони, щеки, шею сильнее. Стопы неприятно щекотало, вот-вот упадешь. Ветер совершил последний рывок, втащил Илчу в Драконью залу. Волосы вставали дыбом, даже потрескивали. Шатаясь, он кинулся к рычагу, пальцы не слушались, пришлось ударить кулаками, снизу вверх – и пламя тут же встало у дверей, исторгнув у двара тот самый неслышимый вопль, который нередко доводил скрывшихся в убежище до безумия, заставляя самолично бросаться обратно, в смертельные объятия. Ветра всего лишь привычно передернуло.

Он с трудом отодвинул Илчу подальше от огня, дождался, пока пальцы обрели способность двигаться, затащил юношу в комнату с Драконами, посадил, прислонив к стене, точно безвольную куклу, присмотрелся. Глаза живые. Ужас, облегчение, радость, вина попеременно сменяли друг друга. И еще, наверно, немало всего остального. Главное, что Серый не соврал, парнишка на самом деле лишь обездвижен. Хозяин припас бывшему слуге Дракона изощренно жестокое испытание: знать, ожидать и видеть все, не будучи в силах пошевелиться, бежать, хоть как-то бороться с напастью.

– Ничего, бывало и хуже, – утешил Ветер, зная, что завтра все может повториться вновь. Что еще скажешь?

Он нерешительно поглядел в сторону отверстия. Надо бы закрыть, мало ли что… Масло в тайных резервуарах может закончиться, или еще… Подошел к рычагу, нерешительно взялся. Потом все же не удержался, выглянул наружу, не отпуская спицу. Пламя гудело вокруг, сбоку, сверху, снизу, опоясывая дверь, мешая видеть происходящее, крепчавший ветер то и дело швырял его в человека, заставляя отступать внутрь.

Ветер взялся за другой рычаг, уменьшил огонь, осторожно осмотрелся. Дваров рядом не оказалось, зато Серого окружало уже трое. На стене объявилось четвертое пятно. Ветер еще притушил пламя, не понимая какой двар, сидящий внутри, заставляет его разглядывать это ужасное действо.

Серый стоял на коленях, пошатываясь в оцепенении и временами содрогаясь всем телом. Со всех сторон его облепили двары, точно заботливо поддерживая. Голова запрокинута, лицо искажено не то в ужасе, не то в немом крике, отсюда не видно. Странно, первый двар сначала казался гораздо больше, да и второй, в общем…

Лишь единожды Ветру доводилось видеть, как двар уохотил человека, но в тот раз, само собой, ему было не до того, что станется дальше с жертвой, и теперь он с жутким напряжением следил за происходящим. И не мог оттащить себя от этого зрелища.

Оказывается, двары убивают не сразу. Но не в самом же деле они пьют кровь?

Он сделал над собой усилие и шагнул обратно в залу с Драконами. Нажал на рычаг, услышал скрежет, дождался, пока отверстие не исчезло, и тут же опустил штырь обратно. Буря вновь ворвалась внутрь. Незримой силой его повлекло наружу.

Нет, будь он проклят, если двары точно не сделались меньше! А первый, так уж наверное! Они что, растворяются в воздухе? Или… в человеческой крови, осенила его внезапная догадка! Вот почему она такая черная!

Ветер бессильно оглянулся на Драконов, взиравших со стен.

– У меня не было выхода! – сказал он им. – Надо было остановить его! Или что, вместе убивать во славу новой веры? Нового чудесного мира?!

Драконы взирали так же безразлично. Даже знакомый золотисто-зеленый.

Ветер выглянул, отчаянно желая увидеть конец мучениям. Напрасно.

Он хотел снова закрыть дверь, но, сцепив зубы, всею силой, точно сломать хотел, резко вогнал в стену другой рычаг. Услышал гул, почувствовал дрожание, потом удар по собственному нутру. Так горят двары, вернее, так они "кричат", сгорая. И ни одного человеческого крика.

Он выглянул наружу. Четыре ярких факела пылали вокруг Серого. Ветер кинулся вперед, на ходу срывая плащ, набросил сверху, прижимая корчащееся, но почему-то немое тело, гася огонь. Он же говорил… на половину человеческого роста… а сам стоял на коленях.

Не глядя, не снимая плаща, точно мешок, потащил он жертву в спасительное пространство. Управившись, привел в движение дверной механизм, перевел дух, и только тогда стащил свой плащ с Серого.

Должно быть, тот умирал. Трудно сказать. Глаза закрыты, обожженное, искаженное лицо превратилось в страшную маску. Тело, похоже, дергалось совсем без его участия, и рот кривился, но ни звука не вылетало, точно человек онемел. А грудь вздымалась едва-едва. Ужасное зрелище.

Ветер с усилием закрыл глаза, чтобы не видеть. Серый сам уговаривал его употребить свою силу разумно и в полной мере. Он сам побуждал к "представлению". Сам не оставил иного выбора. И он еще может умереть, до утра далеко. А позвать на помощь бывший хозяин уже не сможет… А если и сможет, все равно никто не знает, как исцелить ужаленного дварами. Хотя…

Серый говорил… Он же говорил, что были люди, которых касался двар! И они ухитрились выжить! И про то остались свидетельства в местных рукописях! Вдруг здешним лекарям известно, что делать?