Текст книги "Восход Черной луны"

Автор книги: Людмила Милевская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 24 страниц)

Глава 11

Вернувшись с боевого дежурства, Арсеньев, как обычно, прошел на кухню, выпил утреннего чаю и, зевая на ходу и приговаривая: «А теперь спать! Спать! Немедленно спать!» – направился в свою комнату.

В воздух он этой ночью не поднимался. Дежурство прошло на редкость спокойно. Андрей даже умудрился под самое утро немного прикорнуть, но увидел такой неприятный сон, что тут же проснулся и теперь чувствовал себя непривычно разбитым.

* * *

Как заснул, положив голову на стол, Андрей не заметил. А когда проснулся, за окном уже брезжил рассвет. Голова болела от неудобной позы. Он подумал о том, что в больницу идти еще рано и можно пойти отоспаться домой. Сегодня у него был выходной, и он не мог придумать, куда деть такое количество времени.

Он с тоской подумал о юной цыганке и тут же вспомнил странный сон.

– Чушь какая-то, – потряс головой Андрей. – И приснится же… – дивился он, вспоминая подробности сна.

Они медленно шли вдвоем с пожилым седовласым цыганом по бескрайней, благоухающей сладкими ароматами, цветущей степи. Позади было ярко светящее солнце. Впереди, далеко, у самого горизонта полоса черного вязкого тумана.

Андрей почему-то точно знал, что это туман. Он знал это так же точно, как и то, что идущий рядом мужчина, – отец Ляны. Он знал это несмотря на то, что не видел его ни разу. Вдруг цыган отвернулся от него и начал стремительно уходить куда-то вдаль.

– Куда же ты? – позвал Андрей.

– Пойду поймаю себе коня.

– А как же я, мне ведь тоже нужен конь, – забеспокоился Андрей.

– Зачем тебе? – рассмеялся цыган. – Тебе еще рано.

И вдруг, непонятно каким образом, он снова оказался рядом с Андреем. Усмехнулся печально, заглянул ему в глаза своими большими черными, так похожими на Лянины глазами и грустно сказал:

– Я и забыл. Тебе ведь тоже конь скоро понадобится. Позаботься, сынок. Туда обязательно надо въехать на коне. Иначе беда. Иначе плохо.

– Куда туда? – спросил Андрей, но цыгана уже не было рядом. Он был уже совсем далеко, у самого горизонта, в нескольких шагах от черного вязкого тумана.

– Куда туда?!! – изо всех сил закричал Андрей, без всякой надежды, что цыган услышит его.

Но тот повернулся к нему, помахал рукой и вдруг Андрей отчетливо понял, что он показывает на эту черную полосу тумана, закрывающую горизонт.

Непонятный ужас охватил Андрея. Он остолбенел от страха, не в силах двинуться с места. И тут жуткий, нечеловеческий вопль вырвался из его бешено вздымающейся груди…

Арсеньев проснулся. Он до сих пор не мог понять, чем же так ужасен был этот вполне безобидный сон.

* * *

И теперь, уже дома, по дороге из кухни в свою комнату, он вспомнил этот «кошмар» и, удивляясь, почему-то содрогнулся.

Миновав длинный коридор, Арсеньев, привычно толкнув дверь ногой, вдруг остолбенел от изумления. На его любимом диванчике…

Нет! Этого не может быть! Это сон! Прекрасный сон!

На его любимом диванчике расположилась та, о которой он думал всю прошедшую ночь.

– Ляна… – выдохнул Андрей, не смея верить своим глазам.

Девушка спала в одежде, без одеяла и подушки, положив голову на скрещенные руки и мирно посапывая, словно ребенок. Ее светлые длинные волосы невероятным, красивым каскадом спадали на пол. Густые пушистые ресницы слегка подрагивали.

Рядом с ней на полу тоже в одежде и, так же пренебрегая спальными принадлежностями, спал цыган, подложив под голову холщовую сумку и воинственно похрапывая.

– Вот это да! Вот это чудо! Фантастика! Вот это мать мне сюрприз преподнесла! – обрадовался Арсеньев.

Он осторожно переступил через цыгана и, присев на корточки перед диваном, залюбовался спящей красавицей. Внутри него внезапно разбушевались ураганы желаний и, не сумев противостоять им, Арсеньев быстро наклонился к девушке и неожиданно для себя самого нежно поцеловал ее в губы.

О! Как сладок был этот невинный поцелуй! Как головокружительно и удивительно было для уже искушенного молодого мужчины мимолетное прикосновение к горячим пунцовым губам спящей девушки!

Ляна негромко вскрикнула и проснулась. Андрей поспешно отпрянул от нее, но, не сумев удержаться на корточках, резко осел на грудь спящему цыгану.

Все произошло мгновенно. Мелькнули озорно-испуганные глаза Ляны, а ее звонкий хохот смешался с воплем, полным ужаса и удивления. Кричал старый цыган. Причем так кричал, что волосы зашевелились на голове Андрея. Впрочем, вполне возможно, что зашевелились они и по совсем другой причине: от ветра, поднятого той скоростью, с которой он отправился в противоположный угол комнаты.

– Ну и сила же у вас, – смущенно улыбаясь, восхитился Андрей.

Он не спеша поднялся из угла, куда был отброшен этой самой силой, и, потирая локти, миролюбиво направился к цыгану.

– Вы, видимо, сын Анны Сергеевны, – с виноватой ухмылкой промямлил отец Ляны. – А я Пьетро, сын Мариулы. Мы тут у вас переночевали… Вы уж простите меня… Но как-то вы слишком уж неожиданно уселись на мою грудь… Я так не привык… А тут еще толком и не проснулся… В общем, сами понимаете… Перепугался, конечно, и как следствие, вот видите сами… Вы оказались в углу… Перелетели даже…

Андрей уже пришел в себя и заразительно рассмеялся. Цыган сначала робко, а потом все смелей присоединился к нему, ухая и жмурясь. Их дружному хохоту вторил смех Ляны, разлетающийся по комнате звонким колокольчиком.

– Ну, летать мне не привыкать, – сквозь смех с трудом выговорил Андрей. – Я же летчик. Так что против этого запрограммированного полета ничего не имею. Признаться, даже было интересно. Вернулся с дежурства. Тук, тук в дверь. Кто, кто в моем домике живет?

– Ах, да, вы же с дежурства! Спать, наверное, хотите? – всполошился Пьетро, резко поднимаясь с пола. – Ляночка, вставай, пойдем.

Андрей тоже перестал смеяться и оторопело застыл на месте.

– Как «пойдем»? Куда «пойдем»? – растерянно спросил он.

– Отведу дочку в больницу, а сам искать жилье. Надо же ей где-то жить, пока бабушка не поправится или не помрет.

– Отец! – вскрикнула Ляна.

Ее взгляд метал стрелы и молнии.

– Да, да, дочка, возраст такой у Мариулы, что ко всему надо быть готовыми… – невозмутимо пояснил цыган.

– Так зачем же вам уходить прямо сейчас? – оживился Андрей. – Я тоже собрался в больницу проведать маму. Оставайтесь. Позавтракаем и вместе пойдем. А если доверите мне дочку, то я сам отвезу ее к бабушке, а вы спокойно отправитесь по своим делам.

– И то верно, – согласился цыган. – Ляна, пойди, приготовь нам поесть.

Девушка послушно вышла из комнаты. Андрей хотел было выскользнуть за ней, но Пьетро властно остановил его:

– Сама справится.

И действительно, когда через некоторое время они вошли на кухню, Ляна вовсю хлопотала, накрывая на стол. Она беззастенчиво хлопала дверцей холодильника, открывала один шкафчик за другим в поисках необходимых продуктов. Ее движения были быстры и ловки. Андрей не мог не залюбоваться девушкой.

– Вот кому-то жена достанется! Сокровище! – не удержался, он от комплимента.

– Да, – скептично отозвался цыган, – знал бы ты, какой характерец у этого сокровища. Такие проблемы иной раз создает, что и при хорошо накрытом столе кусок в горло не лезет.

Не поверил тогда цыгану Андрей. Но впоследствии его слова вспомнил не раз.

* * *

Во время завтрака Андрей занимался изучением внешности цыгана, поражаясь его сходству с тем, приснившимся во время дежурства. После завтрака сытый и счастливый Арсеньев отправился с Ляной в больницу, а Пьетро пошел на поиски жилья для дочери.

В такси (молодой человек не решился ехать с экзотически разодетой спутницей через весь город в автобусе) Ляна весело щебетала и даже немного кокетничала с Андреем.

– А вы что же, на своем дежурстве спите по ночам? – насмешливо поинтересовалась она, озорно поводя глазами.

– Ни в коем случае! – браво ответствовал молодой человек.

– Почему же вы, не отдохнув, сразу отправились в больницу?

– С вами не хотел расставаться, – искренне признался Андрей, внутренне приготовившись к смущению Ляны.

Но девушка серьезно взглянула на него и, гордо тряхнув золотистой гривой, задумчиво и тихо произнесла:

– Значит, не показалось мне… Значит, вы и в самом деле целовали меня…

– Целовал, – подтвердил Андрей таким тоном, что сомнений быть не могло: он с удовольствием повторил бы этот поцелуй еще и еще много раз.

Скрывая свои ощущения, Ляна кротко опустила голову вниз, но уголки ее рта предательски расползлись в счастливой улыбке, выдавая истинные эмоции.

* * *

В больнице их ожидало радостное известие: и Анна Сергеевна и Мариула почувствовали себя значительно лучше. Когда ликующий Арсеньев подошел к матери, она спала, но, словно ощутив, что сын рядом, открыла глаза и вымученно улыбнулась.

– Андрюша? – тихо сказала она.

– Я, мама, я. Уж прости, что так долго не был, но я только прилетел. Задержали… Сразу прибежал к тебе, а ты на обследовании. А мне надо было выспаться перед боевым дежурством. Вот прямо с него и возвращаюсь, домой только заскочил позавтракать.

Он извиняющимся взглядом посмотрел на мать, и присев на стоящий рядом стул, начал вынимать из увесистой сумки пакеты и пакетики, закупленные им на рынке заранее.

Ляна, успевшая уже расцеловать бабушку и сообщить ей, как они с отцом переночевали в доме Анны Сергеевны, подошла к Андрею и стала за его спиной.

– О! Ляночка! Как спалось на новом месте? – с лукавыми чертиками в глазах поинтересовалась Арсеньева, едва завидев девушку.

– Спасибо! Хорошо! Я загадала то, о чем вы говорили: ложусь я спать на новом месте, приснись… Ну, и так далее…

– Вот как? Молодец. Интересно, кто же тебе приснился?

– Ваш сын, Андрей, – простодушно призналась Ляна.

Анна Сергеевна была слегка шокирована такой откровенностью.

«Господи, да Ляна же совсем еще ребенок», – подумала она.

Арсеньев же пришел в восторг и с трудом удерживался, чтобы публично не обнаружить свою радость. Мариула же лишь горестно покачала головой и строго произнесла:

– Иной раз не плохо было бы и подумать перед тем, как сказать.

После этой фразы наступило напряженное тягостное молчание. Мариула отвернула лицо к стене и сердито поджала губы. Ляна, опустив голову долу, залилась стыдливым румянцем. Ее грудь трепетно вздымалась от волнения. Смущенный Андрей все же продолжал любоваться девушкой, не скрывая удовольствия. Анна Сергеевна растерянно смотрела на молодых людей, соображая, как ловчее исправить положение.

Арсеньев, заметив на себе взгляд матери, перестал смотреть на Ляну и повернул голову сторону, но наткнулся на пронзительный взор Мариулы. Он уткнулся в сумку и, механически перебирая принесенные матери покупки, с раздражением подумал: «Ну и глаза! Как у ведьмы!»

Он еще раз оглянулся, и взгляд его снова встретился с уже насмешливым взглядом старой женщины, лицо которой словно высек из камня суровый и неулыбчивый скульптор.

– А что это за немая сцена? Дети, что вы притихли? Доченька, иди сюда! – нашлась, наконец, Анна Сергеевна и быстро-быстро заговорила. – Андрюша: Ляна! Рассказывайте, мы вас так ждали! Ляна, рассказывай ты. Как вы устроились? Вы долго искали наш дом?

– Нет, не долго, почти сразу нашли, – как за спасительную соломинку ухватилась девушка за вопрос Анны Сергеевны и весело защебетала, рассказывая со всеми подробностями о вчерашнем путешествии в дом Арсеньевых.

Анна Сергеевна слушала Ляну и размышляла:

– Славная девушка, таких теперь уж и нет, наверное. И красивая, и умная, и скромная. А какая открытая, бесхитростная, услужливая, уважительная. Ангел! Просто чудо, что за девушка! Вот бы моему Андрюше такую жену. Да он, похоже, и сам очарован ею.

Она посмотрела на сына, не отводящего влюбленного взора от Ляны, и почувствовала легкий укол ревности.

«Ох! – тяжело вздохнула про себя Анна Сергеевна. – Один только недостаток у этого идеала – цыганка. Нет, не пара она моему сыну. Невежественная, полуграмотная. Нет, не пара она Андрюше, – решительно отбросила назревающую было мысль Арсеньева. – Не пара».

* * *

Мысль-то она отбросила, но судьбу Ляны и Андрея изменить не смогла. А Судьба, словно подслушала неосторожные чаяния старой женщины и, тут же воспользовавшись этой подсказкой, круто изменила жизни молодых людей, стараясь слить их в одну.

Глава 12

Андрей нравился Ляне. Никогда раньше она не испытывала таких чувств. Ее юное горячее сердце еще спало, но сон этот стал ярким и тревожным, как перед пробуждением. Ляна была счастлива. Необыкновенный трепет охватил ее душу внезапно. Таких ощущений она не испытывала никогда. Девушка не могла даже представить себе, что так сладко может щемить в груди от одного только взгляда другого человека. Между молодыми людьми установилась невидимая связь. Каждое движение, каждый жест, каждый вздох, улыбка говорили им о многом.

Они упивались обществом друг друга и сколько ни старались скрыть это, и Анне Сергеевне, и Мариуле было понятно: Андрей и Ляна безнадежно влюблены.

«Сегодня же скажу Пьетро, чтобы взял внучку и ехал, подальше от греха, догонять сородичей, – озабоченно думала старая цыганка, с удивлением наблюдая, как увлеченно кокетничает с Арсеньевым ее скромница, прославленная в таборе нелюдимостью. – Ишь как раскраснелась, как плечиком-то поводит. Один бог знает, где она такому научилась. И что с ней в один миг сделалось? Ишь, какая стала. Просто черт в юбке, а не девка. Кого хошь соблазнит. А этого офицерика и соблазнять не надо. С первого дня в ее сети попался. Ох! Не к добру все это. Чует мое сердце – не к добру! И Анна Сергеевна уже нервничает. Нет, срочно надо увозить Ляну отсюда. Сегодня же. Так Пьетро и скажу. Я уже свое отжила; и негоже портить жизнь девчонке из-за какой-то старой развалины. Да и что может со мной случиться? Одно из двух: или помру, или выживу. Если помру, похоронят. Если выживу, разыщу табор. Выбор не велик. Все просто и ясно. А вот у Ляночки сто дорог впереди, и по какой она пойдет, от нас с Пьетро зависит. Нет ошибок молодости. Есть только глупость старости, не сумевшей предотвратить эти ошибки».

Так думала древняя Мариула, не зная, что у Ляны уже заныло сердечко болью пробивающегося сквозь ликование предчувствия беды, уже стала набегать на ее радость гнетущая тень страшного предстоящего.

«Что со мной? Почему так плохо мне, словно ужасное горе случилось?» – с тревогой думала девушка, стараясь не подать виду и не испугать проницательную свою бабку.

Внутреннее напряжение охватило ее внезапно, ни с того, ни с сего, в момент наивысшего ощущения счастья. Оно разрасталось в груди обреченным тоскливо-беспокойным страхом, называемым жутью.

Когда на пороге возникла пожилая медсестра и ласково поманила Ляну, девушка едва не потеряла сознание.

«Вот оно, началось! – с ужасом подумала она.

– И ничего уже нельзя изменить!»

Ноги сразу же стали ватными и отказались повиноваться.

– Ну что же ты? Иди, – ворчливо проговорила Мариула.

Она сердито потянула внучку за атласную кофточку и повысила голос, словно стараясь разбудить Ляну.

– Разве не видишь? Тебя зовут!

Девушка сорвалась с места и кинулась к медсестре, которая бережно взяла ее за локоть и отвела в сторону от палаты.

– Ты Ляна? – будто извиняясь за вопрос, виновато произнесла она.

– Я… А что случилось?!!

– Крепись, девочка, весть недобрая…

– Отец?!!

– Сбила машина. Скончался по дороге в больницу. Едва успел сказать, где находятся его мать и дочь, – скороговоркой проговорила медсестра. – Нам только что сообщили. Мариуле пока об этом говорить нельзя. Она не выдержит такого потрясения. Придумай, детка, что-нибудь сама. Тебе видней, чему она легче поверит.

Ляна побледнела, прислонилась к стене и посмотрела вокруг невидящим взглядом. Слезы набежали на ее чудные глаза. Медсестра покачала головой и сказала:

– Э-э-э, малыш. В таком виде тебе нельзя возвращаться в палату. Бабушка сразу же поймет, что случилось несчастье. Это убьет ее. Иди за мной, я дам тебе успокоительное, посадишь в холле, а потом пойдешь домой.

Ляна послушно поплелась за женщиной, плохо соображая, что она делает и зачем. Девушке было все равно, что происходит вокруг.

Она погрузилась в свои мысли и мучилась, и страдала тихо, безмолвно. Она не заметила, как подошел к ней Андрей, как он долго о чем-то беседовал с людьми в белых халатах, как вернулся в палату и через несколько минут вышел оттуда опять. Ляна безразлично смотрела на происходящее вокруг нее и не видела ничего. Она даже ни о чем не думала. Одна только мысль пульсировала в ее голове:

«Я! Я убила его! Как я сразу не поняла этого?! Я забрала его жизнь и приплюсовала ее к своей! Я убила его! Я! Я! Я!»

Она механически крутила в руках медальон, подаренный вчера отцом.

* * *

Когда медсестра вызвала Ляну из палаты, Андрей растерянно посмотрел ей вслед, задумался, оглянулся на мать и, ничего не объясняя, поспешил за девушкой. Он долго блуждал по коридорам и переходам больницы, прежде чем ему удалось отыскать Ляну.

Она притаилась в нескольких шагах от палаты в полутемном углу небольшого холла на узенькой, обтянутой дерматином скамейке, вглядываясь удивленными, непонимающими глазами во что-то далекое и непонятное. Взгляд ее, казалось, проникал сквозь стены в тщетной попытке рассмотреть в неведомой дали это «что-то», ставшее для нее столь важным.

– Что случилось, Ляночка, девочка? – спросил Андрей, обругав себя за бессмысленность этого вопроса.

Девушка продолжала сидеть неподвижно, не отвечая на вопрос и не видя ничего вокруг себя. В громадных ее глазах сгустилась тьма, насыщенная непониманием и болью.

– Ляна, Ляночка! – Андрей сжал ее безжизненную руку, заглядывая в наполненную клубящимся туманом горя пропасть глаз.

Его пугала безучастность и полная отрешенность девушки.

Но вдруг она будто вернулась из того неизмеримо далекого небытия, в котором она пребывала. Непонимающий взгляд ее, поблуждав по стенам больничного коридора, остановился на Андрее, губы предательски задрожали, и она чужим, незнакомым голосом сказала:

– Отец погиб…

После этих слов лицо Ляны вновь сделалось неподвижным, и она сама замерла в этой неподвижности. Даже легкое дыхание девушки не нарушало больничную тишину..

Когда смысл сказанного дошел до Андрея, первой его мыслью было:

«Сон! Он сказал мне во сне, что тудавъезжают на коне! Вот это да! Он же сказал, что и мне конь скоро понадобится! Кошмар какой-то! О чем я думаю, – тут же спохватился Арсеньев. – Даже моя старушка-мать не очень-то верит снам, так неужели я буду обращать на них внимание. Это простое совпадение. Да и толкование этому дурацкому сну я даю нелепое».

Успокаивая себя, Андрей в глубине души уже чувствовал, даже знал, что сказанное цыганом правда. В нем родился и креп естественный протест против смерти, свойственный всему живому. Он с возмущением думал о том, что и его когда-нибудь постигнет та же участь. Андрей не мог и не хотел верить, что человек, с которым он недавно разговаривал, который жил, надеялся, заботился о Мариуле, о Ляне, больше уже никогда ничего не скажет, никогда и ничего не сможет совершить Никогда…

«Какое это страшное и неосмыслимое слово, – подумал Андрей. – Часто произнося его в обыденной жизни, мы и не задумываемся над тем, что оно значит и только перед лицом смерти его сущность предстает перед нами в своем истинном, обнаженном виде, заставляя сжиматься в тоске сердце и подавляя волю своей жуткой безысходностью».

Чувства и мысли эти промелькнули в голове Андрея, пока он растерянно стоял., слегка склонившись над Ляной. Но ему быстро удалось взять себя в руки и он, по крупицам собрав остатки надежды, спросил:

– Ляночка, ты уверена, что Пьетро мертв? Бывают всякие недоразумения…

– Его сбила машина. Скончался по дороге в больницу. Едва успел сообщить, где находятся его мать и дочь, – будто робот, слово в слово повторила она сообщение медсестры.

Андрей печально кивнул головой и замолчал. Он искал и не находил весомые и спасительные слова утешения до тех пор, пока не понял, не осознал: ни в одном языке ни одного народа таких слов нет и быть не может.

* * *

Как снова оказалась в доме Арсеньевых, Ляна не помнила. Она сидела на диванчике, на котором совсем недавно познала счастье первого поцелуя, и плакала.

«Странно, несправедливо устроен этот мир, – с горечью думала девушка. – Как непредсказуем он! Как непостоянен, даже опасен! Самый счастливый день в моей жизни оказался и самым горьким, самым страшным».

Андрей сидел рядом и гладил Ляну то по плечам, то по волосам. Он был удручен и растерян, одновременно досадуя на полное незнание того, как должен вести себя в таких трагических случаях мужчина.

– А что мы сказали бабушке? – вдруг спросила Ляна.

– Не мы, доктор сказал…

– Что он сказал? – испугалась девушка.

– Не волнуйся, – успокоил ее Арсеньев. – Сказал, что карантин на несколько дней установлен. Мол, посетителям пока запрещено приходить. Правда, нам в связи с этим придется дня три не посещать их палату.

Ляна вздрогнула, нахмурилась, и Андрей поспешил пояснить:

– Но в больницу мы все равно будем ходить. Каждый день. Будем узнавать о здоровье наших больных, приносить им фрукты.

«Фрукты…» – грустно подумала Ляна и тихо произнесла:

– Мы не бедные, а в нашем таборе и вовсе считаемся богатыми, но у меня нет денег даже похоронить отца. Я не знаю, где он хранил свои сбережения. Пьетро не носил с собой много денег. Он их прятал. А где? Может, в вашем саду, может, еще где-нибудь? Он один только об этом знает. Какие уж тут фрукты. Придется завтра идти зарабатывать. Где наш конь? Я даже этого не знаю! Отец не собирался сегодня умирать, иначе он рассказал бы мне и про коня, и про деньги!

При слове «конь» Андрей вздрогнул, словно от удара плеткой, – и подумал:

– Почему я уже не могу равнодушно слышать об этом прекрасном животном?

– Где наш конь? Где деньги! – между тем продолжала причитать Ляна. – Почему отец не рассказал мне? Почему он не предчувствовал ничего? Почему я ничего не предчувствовала? Почему я отпустила его одного? А теперь я пойду зарабатывать на похороны!

Последние слова она почти прокричала и тут же громко разрыдалась, уткнувшись головой в свои колени.

– Зарабатывать? – удивился Андрей. – Куда же ты пойдешь зарабатывать? Как? Разве ты умеешь что-нибудь делать?

Ляна прекратила рыдать и медленно подняла голову. По ее пылающим щекам еще катились крупные слезы, но глаза уже горели сухим пронизывающим блеском.

– Ты, наверное, забыл, – я цыганка! – сказала она ледяным тоном, от которого Андрей поежился, словно на него только что вылили ушат студеной воды. – Зарабатывать деньги я приучена с детства. Вполне возможно, что могу и не меньше тебя заработать.

– Обманом, что ли? – не удержался Арсеньев и тут же пожалел об этом.

Девушка гордо выпрямилась.

– Почему обманом? Разве рассказать человеку о том, что ждет его в будущем, это обман? Пусть знает, если хочет. Если не боится.

– Ты действительно веришь, что знаешь больше других?

– Каких таких «других»? – уже рассеянно спросила Ляна.

– Ну, больше меня, больше моей матери, других людей…

– Да, да, я уверена, – словно не понимая, в чем именно она «уверена», машинально ответила девушка и тут же вскрикнула:

– Чемодан!!! Где?!! Где наш чемодан?!! Господи! Чемодан!!! Наш чемодан! Неужели я больше никогда не увижу его?! Неужели он потерялся?! Там же все!!! Все!!!

Ляна была в отчаянии. Андрей метнулся из комнаты и через минуту вошел с большим чемоданом в руках.

– Этот?

Девушка подбежала к Арсеньеву.

– Этот, – ответила она, облегченно вздохнув. – Андрюша, ты даже не представляешь, что он для меня значит.

Она ласково погладила истертую шершавую кожаную поверхность.

– Не потерялся, слава богу.

– Пьетро оставил его здесь. Тяжеленный, словно кирпичами набит. Я поставил в чулан. Не таскать же ему такую тяжесть по всему городу, – начал пояснять Андрей и осекся.

При упоминании об отце Ляна вновь разрыдалась.

– Пьетро! Я убила его! Отец! Миленький! Прости меня! – причитала она.

Арсеньев с недоумением смотрел на девушку и удивлялся.

«Убила Пьетро, говорит. Просит прощения. За что? А пропажи чемодана испугалась почти так же, как смерти своего отца. Странная она все же», – с сочувствием подумал он.

Ему было нестерпимо жаль Ляну. Он смотрел на ее вздрагивающие от рыданий плечи и понимал, что она осталась совсем одна, если не считать Мариулы, которая так стара, что почти уже покойница.

Глядя на страдания девушки, Андрей мучительно размышлял, как бы отвлечь ее, и ничего другого придумать не смог, как спросить:

– А почему ты так испугалась, когда подумала, что чемодан потерялся?

Ляна посмотрела на него долгим нежным взглядом и ответила:

– Потому что в этом чемодане твоя жизнь и жизнь моих будущих детей и внуков.

Арсеньев почувствовал, как холод закрадывается к нему под рубашку.