Текст книги "Восход Черной луны"
Автор книги: Людмила Милевская
Жанр:
Детективная фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 24 страниц)
Глава 44
Они лежали на траве, смотрели в небо и слушали журчание воды. Родник бил весело, жизнеутверждающе. Ирина уже не стеснялась своей наготы.
«Что происходит? Неужели это я лежу с жутким, страшным человеком, грабителем и убийцей? – без всякого возмущения думала она. – Хотя убийцей оказалась и я. Я тоже убила, пусть преступника, но все же человека. Да к тому же из-за моей глупости погибли ни в чем не повинные люди, – она вспомнила полный ненависти взгляд раненого мужчины и вздохнула, – Впрочем, они уже были обречены».
Андрей приподнялся, и мускулы заиграли на его красивом, покрытом множеством шрамов теле. Ирина потрогала один из этого множества и спросила:
– Это что?
– Афганистан, – равнодушно ответил он и тут же вдохновенно заговорил:
– Родная, не бросай меня, я гибну, я конченный человек, только ты можешь спасти меня, родная, я не хочу жить!
Он посмотрел на нее долгим, полным мучения взглядом, и ей стало жалко его, жалко нестерпимо, как бывает жалко больное, страдающее животное, просящее о помощи одними глазами.
– Ну что ты, ты же сильный, ты же умный, ты же хороший, – залепетала она, сама поражаясь своим словам и внутренне протестуя, – ты все можешь изменить, ты будешь счастлив, ты заслуживаешь этого, ты нежный сын, ты смелый воин, ты…
Ирина долго еще говорила что-то бессвязное, утешая Андрея, говорила, говорила, пока не почувствовала, что чудовищное напряжение, разрывающее его душу, начинает ослабевать. Успокоившись, он посмотрел на нее и неожиданно спросил:
– Скажи, ведь это была ты?! Ты?!
– Да, да, да! Это была я! И не спрашивай, как все случилось. Я и сама не знаю…
Андрей грустно улыбнулся.
– Я знал, что это была ты. Даже если бы ты сейчас не призналась, ничего бы не изменилось. Я знал! Я точно знал!
Он обнял Ирину, запутался в ее волосах, и целовал, целовал… Целовал ее шею, ее плечи, ее руки, груди…
– Я не хочу больше расставаться с тобой, я слишком долго искал тебя, я не вынесу разлуки, мне без тебя не жить…
– Мне тоже… тоже… – вторила Ирина.
Вторила против своей воли, против желания. Она ничего не могла поделать с внезапно охватившей ее нежностью, ах нет, не только нежностью, любовью.
– Это какое-то наваждение, – сказал он, продолжая ее целовать, – колдовство какое-то, волшебство…
– Да, именно колдовство, именно волшебство, – тихо произнесла она, нащупывая на груди медальон, надетый Ляной.
Она недоумевала, почему Андрей не обращает внимания на этот роковой медальон, будто бы и не узнает его.
– Вот, посмотри…
Ирина отстранилась от Андрея, сняла медальон и протянула поблескивающее на солнце украшение. Он взял его, рассеянно покрутил в руках. Ирина видела, что мысли Андрея далеки от этого кусочка диковинного металла.
– Как? Разве ты не узнаешь его? – изумилась Ирина.
– Кажется, я где-то видел уже такой же, – неуверенно сказал Андрей.
– Странно… ты забыл… Это было давно… Ты еще учился в школе… Постарайся вспомнить… Ты хотел сделать матери подарок…
– Я никогда не делал матери подарков, тем более в школе. Что я, девчонка?
– Как? И ты не ходил к соседу ювелиру? Неужели ты забыл?
– Да нет же, ты что-то путаешь. У меня прекрасная память. Не было среди моих соседей ювелиров. Это точно, можешь не сомневаться, – уверенно ответил Арсеньев.
Что-то надломилось внутри Ирины. Боль! Невыносимая боль заполнила ее душу. Она поняла, догадалась о страшном одиночестве Елены Петровны – женщины, посвятившей всю жизнь единственному родному, драгоценному и такому черствому, жестокому человеку. Ирину внезапно озарило;
«Она, наверное, придумала немало сказок о сыне, о его внимании к матери, любви, заботе. Придумала и рассказывала соседям, знакомым, забывая о том, что это неправда, и уверовав уже в то, что сын действительно нежный, отзывчивый и заботливый. Боже! Как же она несчастна!» – ужаснулась Ирина.
Она вспомнила просветленную улыбку на лице Елены Петровны, когда та поведала ей историю с медальоном, с этим дурацким ювелиром, с полудрагоценным камнем…
– Боже мой, боже мой, – едва не стонала от боли Ирина.
Теперь, когда она сама была матерью, это открытие оказалось столь мучительным, что не хотелось верить в него, хотелось тут же найти опровержение страшным догадкам.
– Андрей, а ты давно писал матери? – с надеждой спросила она.
– Никогда не писал. Я вообще не люблю писать письма.
– Ну… тогда звонил?
Он удивленно посмотрел на нее.
– И не звонил никогда… А почему тебя это интересует?
– Просто так… А когда ты видел ее в последний раз?
В его глазах появилась тревога.
– А что? Ты что-то о ней знаешь? Да, почему ты решила, что я делал ей подарок? – наконец заинтересовался он. – Ты знаешь мою мать? Она жива? С ней что-то случилось? Признаться, я не видел ее лет десять…
– Нет, нет, – поспешно воскликнула Ирина. – Я ничего о ней не знаю. Просто так, фантазирую.
Она сама не понимала, отчего не призналась Арсеньеву в том, что недавно видела Елену Петровну. Какая-то странная неведомая сила удержала ее.
Андрей легонько сжал ее ладошку в своей большой, сильной руке и спросил:
– Ты обещаешь всегда быть рядом?
Ирина хотела крикнуть:
– Нет, нет! Ни в коем случае!
В груди у нее похолодело. Страх! Тошнотворный, черный, умопомрачительный страх сковал ее душу, но она улыбнулась и ответила:
– Конечно, любимый.
Андрей обрадовался, снова зарылся в ее волосах, зацеловал, заласкал… Она не возражала. Так легче было спрятать слезы.
– Я обманул тебя, но сейчас уже можно сказать правду. Здесь неподалеку, всего километров десять, есть село. Там живет мой друг, у него машина. Мы пойдем туда, прямо сейчас, а завтра уже будем гулять по Тбилиси. Я знал, я всегда знал, что когда-нибудь мы будем вместе, потому что по-другому не могло быть. Что бы мы ни делали, куда бы ни забросила нас судьба, все равно в конце концов мы будем вместе. Я знал это! Знал!
Андрей помолчал, пристально всматриваясь в глубину бездонных Ирининых глаз, и тихо, торжественно произнес:
– Ты не подумай, Ира, что я сошел с ума. И ты не думай, что сказанное мной продиктовано благодарностью за мое чудесное спасение. Нет. Здесь дело совсем в другом. То, что я скажу тебе, – неизбежность.
Он смущенно замолчал, задумался, но затем, словно решившись на что-то важное, твердым голосом, совсем не подходящим к этим словам, заговорил вновь:
– Я люблю тебя, Ира. И мы обязательно будем вместе. Нам не нужно для этого что-нибудь делать. Нужно лишь не расставаться. Я знаю – так будет. И еще я верю в то, что и ты полюбишь меня. Иначе просто не может быть. Иначе зачем я остался на этой земле? Зачем тыоставила меня жить?
Андрей смотрел на нее с такой тоской, что она не знала, куда девать глаза.
– А знаешь? Говорят, эта игрушка заговоренная и сделана из такого прочного металла, который не поддается никакой обработке, – с улыбкой произнесла она, кивнув на руку Андрея, в которой он продолжал сжимать медальон.
Она сказала это лишь потому, что не знала, как ответить на его вопрос, не знала, как себя вести, сказала просто, чтобы перевести разговор в другое русло, но Андрей почему-то обрадовался.
– Правда?! Это точно?! А вот сейчас и проверим, – воскликнул он.
Все произошло мгновенно. В одну секунду. Ирина даже не сразу осознала, что именно произошло. Молниеносно в руках Андрея оказался кинжал, один удар – и взметнувшийся в воздух медальон распался на половинки.
– Вот это да!!! – возликовал Арсеньев, с любовью глядя на кинжал. – Не обманул чертов маджахед.
Словно яркая вспышка озарила небо, а потом на солнце набежали тучи, и мир померк, поблек и сузился.
Ирина как слепая шарила по траве в поисках подарка Ляны. Лицо ее почернело. Ей сделалось дурно. Она нашла разрубленные кусочки медальона и отрешенно смотрела на них. Андрей выхватил их у нее, не переставая торжествовать.
– Надо же, как легко и точно разрубил, – смеялся он, изучая ровный срез.
Туг он заметил перемену в Ирине.
– Расстроилась? Ну прости, я не подумал. Я тебе лучше куплю с вот такенным бриллиантом!
Он подкинул вверх камешек величиной с куриное яйцо. Ирина отбросила с лица прядь волос и улыбнулась. Ей вдруг стало так легко, так ясно, словно она очнулась от кошмара и увидела, что это всего лишь сон, страшный, долгий, похожий на явь, но все же сон.
– Пошли, скорей, мы успеем попасть на мягкую постель еще до захода солнца, – тянул ее за руку Андрей.
Он поспешно одевался. Он очень торопился и не заметил, как из кармана брюк выпал пистолет системы Марголина, которым так хорошо владела Ирина. Пистолет выпал и «утонул» в траве.
– Я счастлив, я никогда не был так счастлив, мне кажется, что я пойду не в заброшенную грузинскую деревню, в которую ведет тропинка за этим родником, – он махнул в сторону, противоположную избушке, – мне кажется, я пойду навстречу своей судьбе, навстречу своей любимой. Хотя любимая рядом, здесь, но мне почему-то кажется именно так.
Он ласково посмотрел на Ирину.
– Одевайся, а я побегу откопаю «фундамент» нашего счастья.
Он заспешил, застегивая на ходу рубашку, но все же оглянулся и подмигнул Ирине:
– А ты можешь подождать меня здесь. Я хорошо ее закопал, эту казенную сумку. Придется несколько минут повозиться.
И он быстро пошел по тропинке, уже не оборачиваясь. Пошел навстречу своей судьбе. Уходя от Ирины, он шел к ней, шел на встречу со своей любимой.
Она сидела на земле, медленно натягивая платье, машинально расправляя его на талии, бедрах. Взгляд ее был сконцентрирован на стремительно удаляющейся спине преступника, убийцы. Рука сама потянулась к пистолету, зловеще притаившемуся в густой траве.
Он уже был далеко этот чужой, незнакомый человек, умный, смелый, расчетливый, бездушный, заранее оправдавший себя во всех своих грехах. Он уже был далеко, но Ирина не промахнулась. Она не имела на это права.
Арсеньев рухнул сразу. Он даже не вскрикнул. Скорей всего он ничего не понял, не осознал. Ирина была уверена, что он мертв. Она даже не стала этого проверять, а повернулась и пошла к тропинке за ручьем. К тропинке, ведущей не в грузинскую заброшенную деревню, нет, нет. Она шла к тропинке, ведущей к новой свободной жизни, к сыну, к дому и… к тому ЕДИНСТВЕННОМУ, которого так счастливо нашла в московском аэропорту.
* * *
Ляна обессиленно уронила голову на стол. По ее пергаментному морщинистому лицу медленно стекали слезы. Когда-то прекрасные глаза ввалились и потускнели. За несколько дней она постарела на десятилетия.
– Я сумела сделать это, Мариула, слышишь?! Я сумела! Я исправила свои ошибки! Я исправила их! Я отказываюсь от всего того, чему посвятила жизнь! – стенала, кричала, рыдала Ляна, хватая одну древнюю книгу за другой и бросая их в яркое пламя камина.
Ее сухонькое, истощенное тельце содрогалось от этих рыданий, но в глубине души уже были покой и умиротворение. Когда догорела последняя страница Черной магии, Ляна тяжело подняла свое больное тело и медленно поплелась к выходу.
Солнце подкрадывалось к горизонту. Сад заполнился гомоном птиц. Ляна упала на траву и долгим просветленным взглядом смотрела в небо. Она видела там то, что редко кому выпадает увидеть, – восход Черной луны. Ляна была счастлива, но никто уже не мог об этом узнать.
Когда на следующее утро добрая старушка Ольга Николаевна нашла свою соседку лежащей в саду бездыханной на покрытой росой траве, она была поражена: так молода и красива была Ляна, так светел был ее застывший взгляд, так радостен, так ублаготворен.
– Надо же? – прошептала потрясенная Ольга Николаевна. – Ляна умерла под старой грушей, посаженной в день гибели своего любимого мужа…
Эпилог
Лиллит – Черная луна. Невидимая, словно несуществующая, она снова через долгие девять лет отсутствия появилась над горизонтом, осветив с небесной бездны мнимым светом мнимых, всепроникающих лучей судьбы тех, кого отметила в первые секунды их зачатия. Только там, куда упадет невидимый агатовый луч Лиллит, можно изменить неизменяемое предначертанное, одолев могущественный Верховный Рок.
Лишь немногим из отмеченных этой планетой невероятной ценой ошибок, потерь и терзаний удается осуществить свое главное право, дарованное коварной Лиллит, – право выбора смысла жизни. И тогда они отказываются от сомнительного счастья руководить своим и чужим фатумом, меняя предначертанный Верховным Роком путь. Во имя мира и покоя души, во имя рядового человеческого счастья, во имя обыкновенной земной любви отрекаются избранники Лиллит от страшной своей способности знать неведомое и видеть несвершившееся. И в награду устремленным к небу, спокойным, умиротворенным взором с израненной, но полной простых человеческих надежд душой могут они однажды увидеть то, что не дано простым смертным и редко выпадает на долю избранных – жуткий и прекрасный, убивающий и возрождающий (как сама Любовь) восход Черной луны.
notes
Примечания
1
Стаккато – отрывистое исполнение музыкального звука или звуков.
2
Баро – старший, авторитетный.
3
Хариты – в древнегреческой мифологии – три богини красоты и веселья; культ их связан с культом Афродиты и Диониса; то же, что в древнеримской мифологии грации.
4
Гардероб – 1. Шкаф для одежды. 2. Носильное платье, одежда одного человека.
5
Жердёла – дикий абрикос.
6
Главный военный госпиталь им. Н. К. Бурденко.
7
Центральный военный Краснознаменный госпиталь им. П. В. Мандрыки Министерства обороны СССР.
8
Корпуленция – крупное телосложение, дородность.
