Текст книги "Побег аферистки"

Автор книги: Любовь Овсянникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 22 страниц)

– Вот скоро он зацветет, так не захочешь на ночь домой возвращаться, запросишься у нас ночевать, – пошутила Любовь Петровна. – А розы? Гляньте, какие бутоны они выбросили. О, – обрадовавшаяся она. – Сейчас я вам пионов нарежу.

– Ни в каком случае! – остановила ее Татьяна. – Пусть растут. Я не люблю срывать цветы. Меня мама в детстве учила не срывать цветы, – извиняясь, объяснила она. – Извините, просто я все время помню эти ее слова.

Любовь Петровна застыла в потрясении – среди людей редко встречаются лица, сознание которых простирается так глубоко. Но она сама такая! Собирает лекарственные растения и плачет, просит у них прощения, заклинает помочь больным людям. А когда сушит, то разговаривает с ними как с живыми, рассказывает, с какими болезнями им придется сражаться, какие недуги побеждать, благодарит за послушание и снова извиняется. То же происходит и при приготовлении отваров или настоек, при наложении примочек и компрессов. Обо всем этом она доверчиво рассказала Татьяне.

– Мне пришлось очень много лечить изможденных или раненных людей, таких больных, которыми никто не занимался, и я обходилась только растениями. Вот так уговаривала и просила их помочь страдальцам, называла им имена больных людей.

– Вы и сейчас так делаете?

– Теперь я уже верю, что делаю правильно, – созналась Любовь Петровна. – С годами у меня появилось убеждение, что этот метод дает результаты. А тогда я это делала из отчаяния, так как кроме своего слова больше ничего не имела под рукой. Иногда приходилось просто разжевывать травы и прикладывать их к ранам или пораженным местам. Можно обращаться к вам на «ты»? – вдруг спросила она.

– Конечно, – согласилась Татьяна. – Даже нужно. Я считаю, что врач непременно должен обращаться к пациенту на «ты». Лично у меня тогда остается впечатление, что я нахожусь рядом с мудрым и намного старшим человеком, и он мне обязательно поможет, как в детстве помогали родители.

– Извини, дочка, – смутилась целительница, – а твой муж говорил, что ты сирота.

– Да. Но у сирот тоже когда-то были родители.

– Ты помнишь своих?

Татьяна ощутила, что этот вопрос беспокоит женщину, скорее всего, она потеряла своего ребенка и сейчас думает, помнит он ее или нет. Качание головой, вздохи, грусть на лице, холодные глаза… Так делают люди, когда у них не хватает слов, чтобы передать свое состояние или свои чувства.

– Конечно, помню, – ответила она, и увидела, что правильно сделала, так как глаза женщины потеплели и грусть с ее лица немного отступил.

– Какие блюда ты любишь?

– Очень простые: жаренный картофель и борщ.

– Причем картофель желательно пожарен вместе с яйцом, да?

– Да, – изумленно подняла глаза Татьяна, а потом поняла: ведь в течение месяца ей придется через день обедать здесь, поэтому женщина и расспрашивает о пристрастиях будущей пациентки.

В конце концов голоса во дворе немного стихли, и женщины вернулись к компании. Увидев их, Борис Павлович поднялся первым.

– Жара наступает, – обратился к Григорию. – Может, пора ехать?

– Вы закончили? – спросил Григорий у Любови Петровны и, когда она кивнула, шутливо прибавил: – Тогда по машинам.

Наблюдая, как приезжие собирались и выходили со двора, целительница продолжала легко покачивать головой. В ее взгляде читалось много всего, и выделить что-то одно было тяжело: грусть, смирение, кроткая симпатия, нежелание расставаться – вот что преобладало в нем.

– Значит, начинаем лечение через три дня? – уточнил Григорий. – Может, вам что-то предварительно привезти?

– Если у кого-то найдется свежий майский мед, то возьмите литровую банку, – попросила Любовь Петровна. – Здесь никто пасеку не держит. А из города пациенты привозят некачественный.

– Мед для нас не проблема, – сказал Григорий. – Привезем, на все хватит.

– Не грустите, мы скоро приедем, – зачем-то пообещала на прощание Татьяна.

2

В автосалоне ассортимент автомобилей был не большой – «Таврии», «ланоси», несколько моделей «шевроле» среднего класса, правда, стояла одна «такума», и разные «опели». Так как Татьяна уже была настроена купить «авиа шевроле», то на другие марки они с Григорием не смотрели. Смущал цвет, к их услугам был такой выбор: ярко-красный, померанцевый и светлый маренго. Померанцевый отвергли сразу по понятной причине – не хотели ассоциаций с недавним майданом. Ярко-красный был красивым, но… весьма несолидным, он больше годился для небольших спортивных машин или модных мотоциклов. А светлый маренго хоть и казался совсем бледным, неброским, зато напоминал разогретое морское мелководье. Его и выбрали. Через три часа после оплаты покупки Татьяне и Григорию выкатили машину с полным набором нужных документов – регистрация в милиции, техосмотр, страховка и всякое разное.

– Я впервые еду в абсолютно новой машине, – признался Григорий, когда они выехали за город и ощутили себя свободнее.

– За рулем?

– Нет, вообще.

– Я тоже, – сказала Татьяна.

– Я, оказывается, счастливый. Когда-то впервые поселился в новом доме, где вкусно пахло свежей краской и глиной, и по сей день живу в нем. Теперь вот машина… И у меня есть ты.

– А я в новостройке не жила. Разве твой дом глиняный?

– Нет, кирпичный, но внутри тогда мазали глиной, перемешанной с конским навозом.

– И так он стоит до сих пор?

– Так и стоит. Только сверху я поклеил обои. А что? За счет этого дом теплый.

– Я просто спросила.

На следующий день Григорий на заре отвез Татьяну на лечение с тем, чтобы забрать от целительницы после работы. Как позже вспоминала Татьяна, первый день был тяжелейший. Любовь Петровна сначала напоила ее отварами и накормила творогом, перетертым с сахаром и заправленным сметаной. Потом поручила измельчать и дозировать с помощью взвешивания травы, делать смеси и упаковывать их, прикрепляя к упаковке ярлыки с названиями. Для этого дала Татьяне пучки сухих трав, пустые емкости, специальный измельчитель, похожий на мясорубку, весы, рецепты смесей и бумажные кульки. А сама готовила завтрак, кормила и лечила Игоря Свиридовича, варила обед и даже успела прополоть часть огорода.

Днем кое-что повторилось: лечение целебными отварами, питание. После этого шли аппликации на область швов из распаренных в кипятке трав, маски, протирания, смазывание и массаж и еще множество разных процедур. Затем Любовь Петровна работала с другими больными, а у Татьяны был отдых и сон. Вечером снова предстояло пить отвары, только уже дома, так как через полчаса после их приема полагалось ужинать.

Вообще Татьяне такое оздоровление понравилось. Во-первых, она погрузилась в мир первозданной флоры, окутанной тайнами о ее лечебных свойствах, и, как не удивительно, создаваемая этим миром атмосфера положительно влияла на нее. Она видела, где растут травы, когда собираются, как сушатся, и дальше наблюдала всю цепочку их преобразований в лекарство и понимала, что такое лекарство в самом деле должно помогать. Во-вторых, Любовь Петровна чудесно владела навыками медсестры, дар у нее был особый – при выполнении процедур она использовала и точное слово, и какие-то прибаутки, и дельные советы, и успокоительные пассы, и даже стихи классиков, прочитанные монотонным голосом, который по действию походил на магические мантры, о чем в народе говорят: «Бабка пошептала». Кое-кто во время процедур сладко спал. В-третьих, сам ритм жизни Огневых, насыщенный трудом и искренними заботами о здоровье пациентов, их подход к своему делу – это было настолько духовным и настолько из этой ауры не выпадали мелочи быта, что Татьяна впервые поняла, как сильно все ипостаси человека связаны между собой и настолько любые старания притеснить тело ради поднятия духа – бессмысленны, точно так же абсолютно гадким и губительным является развращение плоти при ошибочной уверенности, что дух при этом находится на высоком уровне.

Как-то случился такой день, что Татьяне пришлось приехать сюда раньше обычного. К началу рабочего дня Григорий спешил на главное предприятие в Днепропетровск, и по дороге завез ее к Огневым. Не выспавшись по причине раннего подъема, Татьяна чувствовала вялость и разбитость, даже отказалась от прогулок. Вот так и получилось, что после утренних процедур она была предоставлена сама себе, а Любовь Петровна повела мужа на берег Днепра подышать мягким воздухом да походить босиком по прогретой на мелководье водичке, пока не поднялась жара. Оставшись дома осталась одна, Татьяна решила понаслаждаться тишиной, почитать, а может и подремать незаметно. Для этого устроилась в прихожей на диванчике, где было достаточно света. Скоро щелкнула щеколда на калитке, извещая, что хозяева покинули усадьбу, и она, подложив руки под голову, блаженно закрыла глаза.

Прошло минут десять. Вдруг у открытого окна гостиной послышался шорох. Татьяна крепче закрыла глаза, подумав, что ночью не выспалась и сейчас мало-помалу засыпает с промельками сновидений. Странный шорох повторился, сделался более громким. Вот из него выделился конкретный звук – кто-то засопел от натуги. Татьяна открыла глаза – звук не исчез. Значит, она не спала и чье-то присутствие здесь ей не приснилась. Наоборот, стало понятно, что кто-то залезает в дом через окно.

Осторожно, чтобы не скрипнуть пружиной, Татьяна поднялась с дивана и замерла у двери гостиной, спрятавшись за портьеру. Выбранная позиция позволяла видеть уголок гостиной и окно, через которое просовывалась рука, чтобы шире открыть внутренние створки. За рукой показалась голова девушки, а потом и вся девушка, взобравшаяся на подоконник в согнутом положении. С минуту она из стороны в сторону водила головой – прослушивала пространство комнаты, а потом по-кошачьи мягко спрыгнула на пол. Девушка не оглянулась в окно и никакой знак никому не подала, из чего вытекало, что по крайней мере в дом она должна была проникнуть одна. Если ее и прикрывали извне, то только для того, чтобы своевременно известить о приближении хозяев.

Так, – поняла Татьяна, – значит, за домом и хозяевами следят воры, и, видимо, не первый день. А здесь как на зло без конца людно: то консультируются больные, то лечатся, а то просто хозяева дома сами отдыхают. Только сегодня, в конце концов, наблюдателям показалось, что в доме никого нет. И они решились на преступление. Вон оно что! Татьяна посмотрела, как девушка подошла к платяному шкафу, отворила его и уверенными движениями начала что-то искать, выворачивая содержимое прямо на пол. Ага, Григорий рассказывал, что уже однажды поймал здесь мошенницу, которая выдавала себя за контролера электросети и будто должна была проверить квитанции по уплате за потребляемую энергию. Тогда они довольно мирно расстались. Значит, девушке тот урок на пользу не пошел, и она решила еще раз испытать счастье. А обещала же не повторять своего поступка! Вот что значит верить подонкам, – сделала для себя вывод Татьяна.

Она неслышно потянула с дивана плед, примерилась и, одним ловким прыжком оказавшись возле воровки, набросила на нее эту ловчую сеть. Как и должно было быть – та потеряла ориентацию и начала сопротивляться наугад. Но Татьяна – не Григорий. Она воспитывалась в детдоме, и такие штучки делала не впервые. Поймав воровку, она тут же ограничила ее возможности размахивать руками, для чего быстро и умело закрутила вокруг нее концы пледа и связала их. А уже потом сбила ее на пол, нашла еще какие-то тряпки и связала ноги.

– Ой, задыхаюсь, откройте мне дыхало! – хрипела пойманная, выгибаясь всем телом и извиваясь ужом среди разбросанных вещей.

Но Татьяна понимала, что легкий летний плед пропускает достаточно воздуха, чтобы выжить, поэтому выполнять требования воровки не спешила.

– Не крутись, дольше проживешь, – посоветовала она ледяным голосом, и воровка быстро ощутила, что теперь с ней шутить не настроены. – Тебя просто отхлестать или передать в руки правосудия, как пойманную на горячем?

– Эта тетка тоже лечит людей незаконно! Я все в милиции расскажу. Пусти!

– А кто эту женщину недавно благодарил и обещал, что больше не будет воровать ее вещи? Что ты здесь искала?

– Пошла ты… При тебе я ей ничего не обещала. Где ты взялась?

– На метле прилетела.

– Кто ты такая? А, сама по нектар прилетела, сидела здесь в засаде. Вот так я тебе и сказала, где цветы растут.

– Вижу, добро не идет тебе на пользу. Значит, больше ты его от меня не увидишь.

Татьяна несколько раз с силой саданула лежачую ногой по ребрам.

– Забью до смерти, а ночью с кручи выброшу в Днепр! Никто о твоей дурной смерти не узнает, – пообещала она, и это, кажется, подействовало.

– Узнают! Мой парень сидит в кустах. Он меня не бросит.

– Вот именно здесь ты сильно ошибаешься. Хочешь услышать, как он будет признаваться мне в любви над твоим трупом, посиневшим от недостатка кислорода?

– Пусти, уродка!!

– Как звать твоего подельщика? Отвечай, пока спрашиваю по-хорошему.

– Андрей.

Татьяна высунулась в окно, посмотрела в ту сторону, где вдоль забора виднелся ухоженный и подстриженный кустарничек. Нет, и здесь отбросы логово устроили! – со злостью подумала она, хорошо представляя, каких трудов стоило Любови Петровне избавить от запустения этот уголок.

– Андрей! – позвала почти кротко, как лучшего друга.

Кусты зашевелились, и спустя мгновение из них показалась наглая морда коренастого и довольно уже немолодого бандита.

– Если ты ждешь свою девушку, то можешь отдыхать. Она задержится здесь на несколько лет. Нет, если желаешь составить ей компанию, то подбирайся ближе. Но зачем?

Бандит от неожиданности проворно выскочил из кустов и остановился на открытом пространстве, переминаясь, будто с него вдруг содрали штаны. Поняв, что задуманное преступление не удалось и что девушку задержали, он осмотрелся, оценивая свои возможности броситься ей на выручку.

– Ой, не советую! – засмеялась Татьяна. – Даже не комбинируй!

Удостоверившись, что имеет дело с рецидивистом, который будет идти до конца, Татьяна решила не увеличивать свой риск и нырнула назад в комнату, прыгнула к своей сумке и вынула пистолет. Хорошо, что он у нее такой удобный, новейшей модели – для неслышной стрельбы, с почти незаметным глушителем. Интересно, Григорий тогда заметил, что она стреляла в его бывшего свояка по-настоящему, или нет. Или вообще подумал, что его милая жена блефует, так как о самых выстрелах ничего не сказал? Наверное, не заметил. Какое счастье, что сейчас она догадалась тайком от мужа взять пистолет с собой! Это то, что называют подсказкой подсознания. Выслушала рассказ об авантюристке с пособником, пытающейся обворовать Любовь Петровну, и как будто не среагировала на него, а вот ведь оружие прихватила – без определенного умысла, бездумно.

Татьяна снова выглянула в окно – бандит абсолютно по-хозяйски открывал калитку, чтобы зайти во двор, а затем и в дом.

– Стой! Не двигаться! – закричала она. – Еще шаг в моем направлении, и я стреляю на поражение, без предупреждения, – и Татьяна пустила пулю ему под ноги. – Прочь от калитки!

У ног бандита взвилось облачко пыли вместе с клочком травы. Это повлияло на его дальнейшие намерения, тем более, что, посмотрев на Татьяну, он, кажется, оценил ее оружие, ибо как-то недоуменно поднял брови, дескать, вон оно как все непросто.

– Назад, я сказала! Вон от усадьбы!

Бандит послушно пошел на попятный, тем не менее, оказавшись в паре метров от плетня, снова остановился.

– Отдай мою телку! – закричал он.

– Это ты нажила себе смерть, – прохрипела связанная девушка. – Он тебе никогда не простит, что ты его напугала.

– Слушай, – не отходя от окна и следя за маневрами бандита, сказала Татьяна, – неужели вы не поняли, что после первого вашего нападения тетка все деньги из дома вынесла?

– Да теперь-то уже поняли… – протянула девушка рассудительным тоном. – Но это не меняет дела.

– В каком смысле?

– А-а, вот ты и прокололась, что не такая крутая, как хочешь показаться! – с глуповатыми нотками хихикнула связанная. – Она должна нам бабло отстегивать, какое получает. Тогда будет жить спокойно, даже клиентов у нее прибавится. А иначе мы от нее всех людей разгоним, – умничала дальше воровка, произнося угрозы с абсолютно блатными интонациями.

– Ой, держите меня, а то умру! – расхохоталась Татьяна. – Это не я, а вы прокололись. И дураку понятно, что бабку уже давно мы крышуем, а вы лезете на чужой огород, как дурак в горячую печь. Я просто не могла представить, что вы такие тупые.

Татьяна высунулась в окно: мужик отошел еще дальше, но глаз от двора Огневых не сводил.

– Сейчас мы выйдем! – прокричала она ему. – Твоя девушка тебе кое-что объяснит. Не забывай, что ты у меня на мушке, придурок, – и еще раз выстрелила ему под ноги.

Затем помогла связанной воровке встать, удостоверилась, что та может продвигаться малыми прыжками. С пистолетом в руке вывела ее из дома. Подвела к калитке.

– Андрей, какой непрофессионализм! Кто же после этого будет воспринимать тебя всерьез? Ты позорно просчитался. Здесь место занято, – сказала она. – Уже давно. Теперь въехал? Уберешься по-хорошему или вынудишь нас отстреливать вас по одному?

Бандит по-бычьи что-то промычал, наверное, это был рев беспомощности.

– Тогда я начну с твоей крали, – продолжила Татьяна и подняла пистолет к виску воровки. – Кто ее здесь найдет? Ты же не пойдешь жаловаться, правильно?

– Отпуска ее, – глухо промолвил бандит.

– Э, нет. Не все так просто, – Татьяна засмеялась с ощущением собственного преимущества в этой ситуации. – Для порядка я сейчас продырявлю ей ладони, чтобы они к чужому не тянулись. Тебя тоже не обижу, какую-то отметку поставлю. И отпущу обоих только после того, как ты пообещаешь слинять с этой территории, – сказала Татьяна.

– Ты этого не сделаешь, ты же не самоубийца, – отпрыгнул еще дальше назад рецидивист.

– Я, кажется, кое-что предложила. Или как?

– Отпуска девушку.

– Вот не хотелось мне с трупами самой возиться, да, видно, придется, – и Татьяна выстрелила в сторону мужика, целясь мимо, но так, чтобы у него засвистело возле ушей.

И вдруг тот сорвался с места и побежал, петляя по дороге, на выезд из села. Он не остановился и не оглянулся, пока не скрылся за дальним поворотом.

– Вот ты и избавилась своего бугая, – сказала Татьяна девушке. – А то заладила: не бросит, не бросит.

– Убежал? – девушка заревела от горя. – Что теперь со мной будет…

– А что будет? – рассуждала Татьяна, высвобождая воровке голову. – Сейчас ты мне все расскажешь о себе и об Андрее, отдохнешь здесь в холодке, а на ночь пойдешь куда подальше.

– Раз он меня бросил, то расскажу, только отпусти сейчас, чтобы я успела до темна в город добраться.

Татьяна согласилась выслушать и отпустить воровку, которая очень обещала, что постарается уговорить своего сожителя оставить бабку-травницу в покое и никогда не наносить ущерб Татьяне и людям из ее окружения.

Когда возвратились с прогулки Любовь Петровна и Игорь Свиридович, Татьяна вышла к ним, будто только что проснулась. Она сказала, что хорошо отдохнула и может, например, приготовить ужин.

– Нет, мне неудобно, – сникла Любовь Петровна. – Ты, дочка, и так нам много помогаешь.

– Я из корыстных побуждений, – засмеялась Татьяна. – Давайте поужинаем сегодня все вместе, – предложила она.

– Тогда готовь, – согласилась хозяйка и пошла к клиентам, которые начали прибывать.

Когда вечером появился Григорий, Татьяна вдруг отказалась ехать домой.

– Вы же меня не прогоните? – спросила у Любови Петровны.

– Да кто же такую помощницу может прогнать?! – засмеялся Игорь Свиридович. – А уж цокотуха, так заслушаешься, – сказал он Григорию. – И голосок такой милый, как колокольчик. Кажется, слушал бы и слушал. Она мне, пока готовила ужин, немало нового рассказала, будто я в компании побывал.

– А что случилось? – водил Григорий глазами между собеседниками. – Вы от меня что-то скрываете.

– Ничего не случилось, – ответил Игорь Свиридович. – Разве, может, женщины о чем-то договорились.

– Ни о чем мы не договаривались, – ответила Татьяна. – У меня просто возникло такое желание. Мне приятно находиться с этими людьми.

– А уж как нам приятно, – повела плечом Любовь Петровна, – так и не сказать. Молодое существо в доме – это большая роскошь, настоящее счастье.

Татьяна провела Григория за ворота, излагая, что он должен ей привезти с продуктов, одежды и косметики и просила о ней не беспокоиться, а лучше каждый вечер приезжать на ужин.

3

Это была последняя ночь, которую Татьяна проводила у Огневых, завтра ее лечение заканчивалось и надо было ехать домой, а через два дня они с Григорием уже должны быть на море. Татьяна беспокоилась: как оставлять двух беспомощных пожилых людей здесь одних? Рассказывать о еще одной попытке их ограбить, которую она предотвратила, Татьяна не стала – не хотела пугать их. И помалкивать о еще одном возможном нападении было опасно, ибо предупрежден, значит, вооружен. Но как и чем они могли защитить себя, даже зная заранее об опасности? Разве что своевременно убежать, но и то – те бандиты их догонят. У нее, конечно, была одна идея, но весьма смелая для того, чтобы ее все одобрили.

Наконец Татьяна решила, что обсудить ту идею они с мужем могут и завтра, с тем успокоилась, не прекратив, тем не менее, взвешивать, смирились ли те двое бандитов со своим поражением здесь, или, может, замышляют что-то еще худшее. Татьяна все взвешивала, правильно ли сделала, что тогда отпустила девушку? А что ей оставалось? Ведь в ином случае она должна была б держать ее связанной или под пистолетом, пока не приедет Григорий и не вызовет милицию. А что потом говорить представителям власти о своем оружии? Садиться в тюрьму вместе с бандитами? Нет уж, обойдемся. Итак, все она сделала правильно.

С одной стороны, интуиция подсказывала, что доверять рецидивисту и воровке нельзя, их обещание ничего не стоит. Да они и сами доказали это повторным нападением на Огневых. В лучшем случае речь могла идти только о том, насколько впечатляюще она их напугала. И здесь Татьяна сомневалась – ее разговор с ними никак не был похож на бандитскую разборку – лексикон не тот и методы не те. Это же не Дыдык, который привык сидеть на шее у приличных дам и решился на преступление от крайнего отчаяния. Да и потом, какое-то время их может сдерживать страх, а потом они к нему привыкнут и возьмутся за старое ремесло.

В связи с этим ее беспокоил вопрос, продолжают ли те двое наблюдения за двором Огневых или нет? В течение всех следующих дней она старалась обнаружить поблизости чужой глаз, но его якобы не было. Хотя это впечатление могло быть и ошибочным – за ними могли следить издалека, и это заметить ей просто не удалось бы.

А с другой стороны, Татьяна чудесно понимала, что всю кашу неприятностей заварили именно они с Григорием. Вот если бы Григорий не помешал мошеннице украсть в Огневых деньги, когда приехал к ним впервые, и если бы преступники не напоролись на Татьяну при второй попытке ограбления, то сейчас обобранные люди тихо проклинали бы жизнь с потерянными надеждами на лечение Игоря Свиридовича и не имели бы других хлопот.

Э, нет, одернула себя Татьяна, просто кражей дело не завершилось бы, ведь преступники задумали взять под свой контроль доходный, по их мнению, траволечебный «бизнес» Любови Петровны и превратить жизнь двух беспомощных, беззащитных людей в каторгу, в сущий ад. Просто их с Григорием послано им на спасение. Значит, они не только по своей совести, а и по велению неба не имеют права оставлять Любовь Петровну и Игоря Свиридовича на произвол судьбы, а откровенно выражаясь – на смерть. Так как теперь назойливые бандиты, не рассчитывая, что им удастся превратить Любовь Петровну в постоянный источник доходов, просто распустят руки и отомстят на всю катушку за несостоявшиеся планы. Вполне могут убить.

Вдруг Татьяна поняла, что у нее есть возможность проверить свои подозрения относительно возможной угрозы для Огневых. А затем почему-то вспомнила слова Эдмонда Германовича о том, что ей послана свыше какая-то миссия и только ради нее она уцелела в аварии. Выходит, что так и есть – она должна помочь двум людям, страдающим от изолированности, бандитских посягательств и беспомощности.

– Я сегодня еду с тобой домой, – заявила она мужу после совместного ужина, как в последнее время у них повелось. – Грузи в машину мои вещи!

И она встала из-за стола и взялась подчеркнуто демонстративно выносить и складывать в салон машины все подряд.

– Чего это ты вскочила? – забеспокоилась Любовь Петровна. – Дочка, может, я тебя чем-то обидела? Так, кажется, нет. Ты же завтра собиралась домой.

Татьяна подошла к женщине ближе и тихо объяснила:

– Прощаемся нарочно, я к вам незаметно вернусь, только поддержите мою игру. Потом все объясню, – а вслух промолвила: – Все, все! Закончились мои мучения с отварами и примочками. Ура!

Бедный Игорь Свиридович ничего не понимал, ему никто не объяснял ситуацию, так как Любовь Петровна после Татьяниных слов только побледнела и примолкла. Она села рядом с мужем и поглаживала его по руке.

Татьяна носилась из дома к машине и назад, как вихорь, подгоняла Григория, приплясывала и напевала. Григорий, видя, что она сгребает все подряд – свое и чужое, – ни о чем жену не расспрашивал, привык, что она зря ничего не делает. Значит, так надо. Он только ненароком бросал хозяевам:

– Мы вас не грабим, не бойтесь. Татьяна что-то задумала.

В конце концов после почти часового демонстративного собирания Татьяна и Григорий зычно и сентиментально распрощались с хозяевами, с долгими поцелуями и громкими благодарностями, и поехали. Возле ближайшего затененного, но оживленного места, откуда нельзя было увидеть, куда девалась машина, Григорий остановился.

– Объясни, что произошло, – обратился он к жене.

И Татьяна кое-что рассказала ему, не вспоминая, конечно, об оружии и о рассказе задержанной преступницы. Сказала, что испугала воров и они убежали с угрозами расправы. Не преминула и своих выводов о том, что именно они с Григорием заострили отношения Огневых с бандитами и потому должны взять ответственность за безопасность беспомощных людей на себя.

– Ничего мы не заострили, – возразил Григорий. – Не накручивай себя. Тех отношений просто не существовало, мы подвернулись Огневым тогда, когда к ним пришла беда. Мы их дважды спасли. Значит, они – наши крестники и мы должны оберегать их дальше.

– Поэтому я сейчас вернусь к ним. Переночую там в последний раз, а дальше видно будет.

– А что видно? Ты после этого будешь спокойно отдыхать на море?

– Нет, конечно. Есть у меня одна мысль. Не знаю, как ты к ней отнесешься.

– Я почти знаю, что это за мысль.

– Что? – заиграла глазами Татьяна.

– О том, чтобы они пожили у нас, пока мы будем отдыхать.

– Немного не угадал, хотя и очень близко, – сказала Татьяна. – Но скажи, ты против такого варианта или не возражал бы?

– Никогда! Они мне очень симпатичные, честно. Но ты говоришь, что я не угадал.

– Да, я имела в виду мой дом. Пусть они туда заселяются и живут постоянно, не только на время нашего отсутствия.

– Чудесно! Я именно это и имел в виду, говоря, что относительно твоего дома у меня есть хорошая идея. Вот! Так чего тянуть? Давай сейчас им это предложим.

– Пойми, им будет неудобно принимать от абсолютно чужих людей такое внимание, или подарок, не знаю, как сказать. Их надо подготовить.

– Но мы скоро уезжаем, – напомнил Григорий.

– Поговорим с ними завтра, – сказала Татьяна. – Все, я пошла, здесь километров пять топать.

– Я утром наведаюсь, – пообещал Григорий.

4

На землю спускалась непроглядная ночь. Небо, как изношенное аспидное покрывало, пропускало в свои неисчислимые прорехи блеск звезд, тем не менее без луны их бесшабашного старания было мало для освещения земных пространств. И здесь, помаленьку бултыхаясь в купели мрака, смывая с себя усталость дня, все засыпало: замолкали щебетать птицы, травы клонили вниз свои гордые головки, унимались животные, и только благоухание, вырвавшись из раскаленных, растревоженных солнцем цветочных сердцевин, густо нависало над миром, проникало в сны людей и навевало им прекрасные чары.

Татьяна вышла из машины, сошла с дороги и пошла назад вдоль поросшего травой пологого склона, пробираясь к усадьбе Огневых напрямик. Она очень волновалась и торопилась оказаться там как можно быстрее. Вполне конкретное тревожное ощущение подгоняло вперед – к сожалению, для него были основания. Она теперь знала, что за Андреем и девушкой, которая осталась для нее безымянной, никакая иная сила не стоит. Просто один из многочисленных бандитов недавно вышел на волю, как водится, нашел себе подходящую «дурынду с хатой» и теперь старался взять под контроль деятельность бабки-целительницы – устроиться с постоянным доходом.

– И он, – рассказывала девушка в день ее задержанная Татьяной, – не отступит от своих намерений, хотя ты его убей.

– Только что ты обещала, что постараешься отвадить его от них, – напомнила тогда Татьяна.

– Постараюсь, но за успех не ручаюсь, у него нет другого выхода, – сказала она, будто под большим секретом.

– А пойти работать он не пробовал? – так же заговорщицки прошептала Татьяна.

– Он болен туберкулезом, и работать или как-то проникнуть в солидный бизнес не может.

– Подозреваю, что он будет переть напролом, – вслух сказала Татьяна, раздумывая, что ее может ждать в будущем.

– Да, – подтвердила задержанная. – Он никогда не смирится с поражением от какой-то шалавы. Как дурной.

– А как он вышел на бабку-целительницу? – спросила Татьяна.

– Через свою мать, – ответила девушка. – Она возила его к этой бабке лечиться. Из-за того, что бабка сразу узнала бы его, он и послал для начала меня. Ну, так сказать на разведку и заодно вынуть кубышку, которую он подметило во время визитов к бабке, – добыть деньжат на первое время.

– А как он дальше собирался действовать?

– Я должна была постоянно изводить бабку мелкими кражами, а потом появился бы он и предложил свою защиту, ну, на определенных условиях, конечно. И надавил бы на нее, если бы она начала сопротивляться. Сначала взял бы на испуг, что разрушит бизнес, а потом дожал бы тюрьмой за то, что она лечит людей незаконно.

– Приятный мужик, – сказала Татьяна. – Правда?

Девушка пожала плечом:

– Гнида, конечно. Но и самой не лучше на свете жить.

Монотонно одолевая расстояние, Татьяна устало вздохнула – долго и тяжело ей придется воевать. Правильно, что она за искренний рассказ отпустила девушку домой. Во-первых, та еще не совсем потерянная и ей рано идти за решетку. А во-вторых, теперь ей, Татьяне, известно, что для спокойной жизни Огневых надо сломать хребет одному чахоточному Андрею. А для этого достаточно набраться терпения и подождать – время играет на ее стороне. Пока она будет отбивать «наезды» рецидивиста на бабку, его болезнь сделает свое дело. Вот и придет сказочке конец. Ну сколько он еще протянет? Пусть год, пусть два. Да он и не будет трогать Любовь Петровну, если та переберется в Славгород и прекратит свой бизнес на траволечении. Но чем они будут жить тогда? Идти работать Любови Петровне уже поздно, да и нельзя оставлять на целый день без надзора слепого Игоря Свиридовича. А получать пенсию им еще рано. А может, они ее и не заработали. Неизвестно. Ой… Татьяна еще раз тяжело вздохнула, сознавая, что такое охваченный идеей-фикс бандит, – девушке, принявшей его к себе, не удастся отвернуть покушения на Огневых.