Текст книги "Побег аферистки"

Автор книги: Любовь Овсянникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 22 страниц)

– Давай, что имеешь, – Давид немного поежился, обратив внимание, что Григорий не среагировал на толчок вместо приветствия, и совсем ни о чем не догадывается. Значит, бестолковый и разговор будет долгим и поучительным.

Грубый, легковерный, пустоголовый, неотесанный… – думал он о Григории, наблюдая за ним. Как эта придурковатая Карина могла подумать, что будет жить с таким приматом? Устала она, зараза! Можно подумать, что это она больше всего рискует в их общем бизнесе, а не он. Ее риск заключается в том, чтобы вовремя надеть клиенту резиновый плащ и не брать в рот разную гадость. Давно уже ни одной состоятельной бабы мне не подкинула, еще и та, что была, выскользнула из ловушки в самый неподходящий момент, и вдобавок обобрала его до нити. Нечем даже этому бритоголовому мудаку заплатить за пособничество, придется пристрелить где-то в удобном месте, если и здесь ничего не выгорит.

Хозяин тем временем выставлял из холодильника остатки вчерашних салатов, холодную говядину и горчицу. Напоследок подал целлофановый кулек с порезанным хлебом, достав его из кухонного шкафа, и откупоренную бутылку водки – когда-то угощал ребят, которые помогали ему дома с ремонтом.

– К чаю ничего нет, – буркнул мрачно, заметив, как жадно гость налил в стакан веселухи и проглотил ее одним махом, затем кивнул своему спутнику, чтобы и он угощался.

После этого водки в бутылке осталось на самом донышке, и она перестала интересовать пришельцев.

Григорий всунул в розетку вилку электрочайника. Затем снова подошел к вешалке, густо захламленной своей повседневной одеждой, раздвинул это тряпье и снял с крючка ключи от машины, медленно положил перед Давидом.

– Вот твое добро, забирай, – сказал без сердца. – Все документы лежат в машине, в бардачке, где и были.

– Ты, я вижу, настроился дешево отделаться, – сказал гость, энергично жуя говядину. – Ты же пользовался машиной?

– Конечно, но не часто. Нужды не было.

– Ну, а платишь чем? Этой жратвой? – он кивнул на стол с яствами. – Хочешь обойтись простым угощением?

– Не нравится – не ешь, – нахохлился Григорий. – Я не понимаю тебя.

– Я говорю, что ты перед всеми здешними сучками красовался своей жлобской харей[28]28
  Харя – так пренебрежительно называют лицо.


[Закрыть] на моем «мерсе», а теперь швыряешь мне ключи и намекаешь, чтобы я уходил вон, поблагодарив тебя за это.

– Говори по-человечески, – заиграл челюстями Григорий. – Ты мне эту машину для чего давал? «Дарю на счастье!» Забыл? И что, я должен был на нее смотреть?

– Но разве ты не понимаешь, что за все блага в жизни надо платить?

– Я так и делал. Жил с твоей сестрой, проявлял заботу о ней. Кстати, возил на этой машине, как ты ей объяснил свой широкий жест. Я не возражаю – такой дорогой подарок надо вернуть, если наш брак распался. Скажи за все спасибо и забирай свое добро!

– Ты не только Карину возил, ты и без нее ездил, так как она давно здесь не живет.

– Вот как?! – Григорий засмеялся. – В последнее время я просто поддерживал твою машину в рабочем состоянии и наездил на ней ровно столько, сколько стоили мои услуги механика, бесплатного шофера для твоей сестры, пока она здесь жила, и по совместительству лоха, которого удачно закадрила. Кажется, так ты расценивал наш брак?

– Хорошо, проехали, – небрежно махнул рукой Давид. – Я не думаю, что такая машина лишняя в твоем дворе. Заплати мне ее стоимость и владей дальше по полной программе.

– У меня нет таких денег, – просто ответил Григорий, стараясь не очень раскрывать рот от удивления. – Это соблазнительное предложение, но, к сожалению, я не могу его принять, извини.

– Ты все понял из сказанного? Кажется, нет. Итак, имеет значение не только то, что ты можешь, но и то, чего я хочу, – оскалив зубы в мнимо любезной улыбке, сказал Давид. – Мне нужны деньги, и ты мне заплатишь за машину, которой пользовался и продолжаешь пользоваться!

Григорий побледнел и сжал кулаки, но не успел он и подумать о том, чтобы выбросить непрошеных гостей из дома, как к нему подскочил молчаливый качек, ударил в солнечное сплетение и, когда тот осел на землю, упершись в нее коленями, с сопением заломил ему руки за спину.

– Ну? – спросил он у Давида, что дальше делать, обматывая Григория веревкой, которую проворно извлек из кармана.

– Добавь ему еще немного ума, – распорядился вымогатель, вытирая рот салфеткой и тяжело вздыхая после поглощения пищи.

Бритоголовый резким движением поставил Григория на ноги и в один неуловимый миг ударил головой о стол. Удар о край столешницы пришелся на брови, одна из которых косо попала на острое ребро и рассеклась о него. Из нее заструилась кровь и начала заливать Григорию лицо, скапывать на грудь. Григорий отфыркивался от жидкости и молчал.

– Ну что, сторгуемся или моя машина все-таки тебе не нужна?

– Пошел вот! – закричал Григорий. – И скажи своему костолому, чтобы он отпустил меня. Так мы вообще ни о чем не договоримся.

Давид показал глазами, чтобы верзила надежнее связал Григория. И тот постарался на совесть – теперь Григорий был оплетен веревкой от плеч до пят, так что не мог и шага ступить.

– Умно, – между тем рассудительно сказал Давид. – Лучше договориться, чем враждовать. Кстати, у меня есть более выгодное предложение. Если ты так настаиваешь, чтобы я забрал «мерс», то я его заберу, а ты уплатишь мне стоимость совершенного пробега. Это легко сосчитать и выйдет совсем недорого. Давай прикинем.

– Какая ты дешевая шпана, – сказал Григорий.

Он понял, что влип, что надо идти на какие-то уступки, иначе эти бандиты надругаются над ним еще больше или совсем убьют, и страшней всего, что это произойдет на глазах у Татьяны. Не о нем речь, но это повредит ее здоровью. За что девушке такие стрессы, такие несчастья одно за другим? А вдруг они отыграются на ней? От этой мысли ноги Григория чуть не подломились. Он прислушался к спальные, но там стояла тишина. Слава Богу, – подумал он, – было бы хорошо, если бы она догадалась выскочить в окно. О себе Григорий уже не заботился, он получал то, что заработал. Где был его ум, когда он из чужих людей привез сюда и впустил в свой дом настоящее отребье?

– Пойди посмотри пробег машины, – распорядился Давид, повернувшись к приспешнику. – А ты присядь рядом, – он подошел к Григорию с раскрытым ножом, приставил лезвие Григорию к боку и потащил его к столу, подставляя ногой стул. Григорий, едва не падая, со связанными ногами доскакал до стула и сел.

Тем временем бритоголовый вышел во двор и пропал. Он не вернулся ни через минуту, ни через десять минут.

– Он без ключей гараж так просто не откроет, – сказал Григорий, интуитивно затягивая время. – Да и нечего ему там делать. Я наездил совсем мало. Сколько денег ты хочешь? Только учти, я все сразу не отдам, у меня сбережений нет. Это дело будет тянуться долго и скучно.

– Нет, ты отдашь все сразу, – при этих словах Давид нажал на нож, острый его кончик проколол одежду и неглубоко проник в тело Григория. – Сейчас мы перероем твое барахло, заберем все мало-мальски ценное, найдем документы на твой дом, и ты подпишешь нам доверенность на его продажу…

– Не забудь прихватить наиболее ценное – тряпки своей сестры, – прибавил, осмелев, Григорий. – Я их вынес в сарай и там из них мыши себе туалет сделали.

– Паскуда! – прошипел Давид, втыкая нож глубже в бок своего бывшего зятя.

– Осторожнее! – вскрикнул от боли Григорий. – Уже, гляди, кровь по мне течет, а ты дуреешь дальше. По-настоящему, что ли, за решетку захотел?

Этот бесшабашный аферист – очевидный бездарь, – между тем подумал он о Давиде, не сопротивляясь и стоически побеждая боль. Он абсолютно лишен ощущения времени и опасности. Да моя Татьяна уже давно на улице и что-то предпринимает. Недаром этот комолый бык исчез.

Вдруг со стороны спальни послышался какой-то шорох, а потом что-то с силой бухнуло на пол.

– Что это? – спросил Давид, перепугано дернувшись.

– Не знаю, – ответил Григорий. – Пойди посмотри, может, твой помощник забыл о двери и ввалился сюда через окно.

Давид взглянул на связанного мужчину, прикинул, что шансов выпутаться у него нет и крадучись, чуть ли не на цыпочках подошел к двери спальни, держа наготове нож. Возле открытой двери он остановился, заглянул внутрь, а потом чудно замер. Григорий по согнутой спине преступника догадался, что тот застыл или от испуга, или от какого-то захватывающего зрелища. Что там творится? – занервничал он. Неужели на Давида такое сильное впечатление произвела женщина, неужели он, как дикарь, сейчас набросится на нее? Да я его… Григорий закрутился на стуле, стараясь хотя бы ослабить бечевку, чтобы прыжками доскочить до бандита и корпусом сбить его с ног, обезопасить от него свою жену. Но здесь Давид, не расслабляясь, так же с испуганно поднятыми плечами, начал пятиться от той комнаты.

– Руки! – услышал Григорий Татьянин голос, звучащий непривычно резко, с металлическими оттенками. – Нож на пол!

Она вышла из спальни с пистолетом в руке, наступая на Давида и держа дуло возле самого его лба.

Давид ошалел не только от неожиданности, не только от реально прочувствованной угрозы, а еще и от вида этой женщины – ибо голос был женский. На ней не видно было одежды, зато всю фигуру драпировала белая простыня, так что открытыми оставались только ступни ног. На голове, полностью скрывая волосы, белел какой-то неохватный допотопный платок, глаза и половину лица закрывали черные солнцезащитные очки с большими стеклами. А то, что оставалось на виду, ужасало сильнее зловещих одежд.

Прежде всего бросался в глаза обезображенный широкими розовыми шрамами лоб, будто здесь кто-то учился производить электродуговое сваривание, за что получил двойку и пошел вешаться. А сварка обязательно требовалась, ибо недавно с этого чудища старались снять скальп и делали это каким-то варварским каменным томагавком. Оголили череп до темени, а потом передумали, в сердцах рубанули это существо вдоль лба и так бросили умирать.

Почти та же картина приоткрывалась и на подбородке. Что делалось на шее, которую закрывал платок, можно было только представить. Как легко было догадаться и о ранении или ушибах головы в области висков и ушей, потому что оттуда на щеки наползали сине-кровавые синяки с желтоватыми окантовками по краям, приходящиеся на уголки губ и крылья носа. Сомнений не было: этому чудищу совсем недавно поменяли всю кожу лица. Но женщина уже вычихалось и держалась чертовски бойко!

Она мельком глянула туда, куда Давид бросил оружие, и удовлетворенно хмыкнула – нож закатился далеко под платяной шкаф.

– Стреляю! В своем доме за убитого не отвечаю! – между тем зычно говорила Татьяна, интонациями голоса подчеркивая уверенность в своей правоте.

– Кто это? – лепетал бандит. – Я как будто тебя знаю, я слышал твой голос.

– Молчать!! – закричала Татьяна. – Освободи Григория! – приказала дальше. – Развязать, я сказала!! – еще сильнее гаркнула она, заметив, что Давид медлит и посматривает на входную дверь. – Твой нукер больше не появится, не надейся. Он сдох!!

Давид поверил сказанному и побледнел. Выполняя приказ, медленно подошел к Григорию и начал развязывать его с дрожью в руках. Но скоро он поборол первый страх и немного отошел от внезапного ошеломления.

– Ничего вы мне не сделаете. Здесь есть мое имущество, поэтому я имею право прийти в этот дом, – начал он объяснять свои козыри хозяевам. – За это не убивают.

– А холодное оружие с твоими отпечатками? – напомнила Татьяна. – А продырявленный твоим ножом бок Григория?

– Мало что я имел при себе, едучи в глухое село, да еще и в темное время. Кто это? – заканчивая развязывать узлы, при этом бестолково помогая себе зубами, спросил Давид у Григория, будто Татьяна была безжизненным предметом. – Не обижайся, Гриша. Но я имею право просить денег за эксплуатацию своей машины. Не так ли?

– Ты же подарил мне ее, – насмешливо напомнил Григорий, разминая затекшие от тугих веревок руки. – Сейчас я тебе сделаю алаверды, гадюка, окажу взаимную любезность – раскрою башку о стол и ткну шилом под ребра. И потом тоже посоветую не обижаться. Согласен?

Давид недовольно засопел.

– А это моя жена, – объяснил дальше Григорий. – Конечно, ты ее видел и слышал, так как она была на моей свадьбе с Кариной. Пела здесь с девушками. Ты еще рот на нее разевал, помню.

– Сейчас ты сядешь к столу и напишешь расписку, что получил свою машину целой-целехонькой и никаких – ни материальных, ни моральных – претензий к Летюку Григорию Викторовичу не имеешь, – не опуская пистолет, приказала Татьяна, и Давид покорился. Татьяна подошла ближе и нависла над ним, с отвращением осматривая его наклоненные костлявые плечи. – Внизу поставишь подпись и напишешь свою фамилию. Затем выйдешь отсюда, сядешь в свою машину, где в багажнике лежит связанным твой пособник (да не дрожи – он живой), и уедешь отсюда как можно дальше. Гриша, подай своему бывшему родственнику бумагу и ручку.

Григорий выполнил то, что сказала жена. Вскоре он получил из рук Давида расписку, прочитал ее и осторожно отнес в гостиную, где положил в ящик рядом с другими документами.

– Вы были правы, что защищались, – смирно изрек Давид, искоса посматривая то на Григория, то на его жену. – Я выбрал не наилучший метод решения своих проблем.

– Главное, что несвойственный тебе, бездари, – бросила Татьяна. – Вижу, что ты и на настоящего негодяя не тянешь. Так, недобитый подонок, не больше. Ты не альфонсом ли часом подзарабатываешь?

– Вы теперь считаете меня уродом, – мужественно держал удар Давид, стараясь уладить конфликт так, чтобы за ним вслед не погналась милиция. – А мне позарез нужны деньги. Я просто хотел продать вам свою машину или как-то по-иному заработать на ней. Это же не преступление.

– Мы не позволили тебе совершить преступление, идиоту. Благодари Татьяну, – сказал Григорий, снова появившись в прихожей, при этом он скомкал салфетку и намочил остатками водки, чтобы ею обработать пораненные места.

Давид пристально посмотрел на женщину, на дуло пистолета, которое все еще было нацелено на него, и выбежал из помещения.

Татьяна и Григорий переглянулись и подались следом. Во дворе гараж оказался открытым и в дверной проем хорошо было видно вымытую и ухоженную машину. Давид с кислой миной начал ее рассматривать, будто колебался, садиться за руль или нет.

– Ты еще нам должен приплатить за пользование гаражом и за охрану твоего имущества. Как я промазала? – сказала Татьяна. – Наверное, загоню тебя сейчас назад в дом и заставлю написать еще одну расписку – в том, что ты погасишь этот долг. Сколько, Гриша, мы ему предъявим? Гараж тянет никак не меньше двухсот долларов в месяц, как в городе. Ведь он теплый. И плата за круглосуточную охрану, в три смены, – это еще трижды по столько же. Так, и умножим все это на количество месяцев. За год выйдет свыше девяти тысяч долларов. А она же здесь не один год стояла.

Голос и интонации Татьяны были настолько убедительными, что даже Григорий искоса взглянул, заподозрив, что она вполне серьезно это говорит. Давид вздохнул и бросил раздумывать. Он стремглав метнулся в салон «мерседеса», крутанул ключ зажигания, газанул. Машина заурчала и, набирая скорость, задним ходом выскочила со двора.

На улице беглец остановился, ощутив себя в относительной безопасности, – не будет же эта закутанная в белое уродка палить из пистолета на виду у всех. Он расхрабрился, вышел из машины и повернулся к воротам с наглой улыбкой на лице.

– Можете проститься со спокойной жизнью, – охрипшим от волнения и ненависти голосом сказал он. – Я вас замордую, изведу, сожгу, уничтожу. Не пожалею никаких денег и напущу на вас всех собак преступного мира, – шипел по-змеиному. – Вы пожалеете, что не выручили меня, когда я к вам по-хорошему пришел.

– Видишь, а говорил, что у тебя денег нет. Брехун, – упрекнула его Татьяна.

– Мне нужны деньги, это правда!

– Чем же ты оплатишь роботу целой бригады бандитов, которые нас должны будут замордовать?

– Продам машину! – воскликнул безбоязненно Давид, потом скис и запел уже слышанную здесь песню: – Купите вы, она же в хорошем состоянии.

– Ну да, разумеется! Значит мы купим машину, а ты за наши деньги наймешь против нас бандитов. Остроумно. Кстати, – подошла к нему вплотную Татьяна, говоря громким разборчивым голосом, чтобы ее было далеко слышно, – о том, что ты «по-хорошему пришел». Ведь ты должен расплатиться с этим отморозком, который попался на твои обещания, а теперь лежит бревном в багажнике. Иначе он тебе сделает все то, что ты нам обещаешь. А денег у тебя как не было, так и нет. Что делать? Думаю, лучше не вынимай его оттуда, пусть там задохнется. Тебе за это ничего не будет. Ведь это я связала его и запихнула туда. Ты даже мог не знать, что он у тебя там лежит, – Татьяна оглянулась вокруг, увидела, что людей на улице еще нет, и снова подняла пистолет. – Я недавно была в автоаварии, где получила сильную травму головы. Понимаешь, на что я намекаю? Ага, именно на то, что за твой труп мне ничего не будет. Так вот, давай топай назад в дом и в долговую расписку, о которой мы только что договорились, дописывай плату еще и за этот мой дельный совет относительно придурка из багажника.

Из багажника начало доноситься мычание, тарахтение и удары. Видно, закрытый там бугай услышал слова Татьяны, удостоверился, что натолкнулся на чокнутую, которая учит дурака Давида избавиться от него довольно перспективным образом, и испугался. Тупоумные хвастуны, как этот Давид, чутко относятся к соблазнительным советам. В самом деле, можно навеки остаться здесь, не выдержав тесноты и духоты. Да только не всех это устраивает!

Как и следовало было ожидать, Давид среагировал на звуки в багажнике и вернулся к машине. Но лишь для того, чтобы громче включить мотор и заглушить всякие призывы о помощи, затем снова обернулся к Татьяне, вознамерившись произнести очередные угрозы. Но она его опередила.

– Вот только для того, чтобы ты убедился в бесполезности своих угроз и в том, что я запросто перекуплю любую твою бригаду головорезов и уничтожу тебя самого, я согласна дать тебе денег. Хочешь? – казалось, Татьяне приятно было издеваться над этим не таким уж и примитивным ворюгой. – Только честно!

– Мне нужны деньги, не скрою, – мямлил свое Давид. – Лучше просто купите у меня машину.

– Гриша, – позвала Татьяна. – Тебе нравится эта таратайка? Будешь на ней ездить?

– Таня, оставь, – Григорий потерял немало крови и имел измученный вид. Он медленно подошел, все еще продолжая протирать полученные раны и останавливать кровь смоченной в спирте салфеткой. – Машина неплохая, но куда-то ехать, чтобы оформить ее, – это целая морока. Я уж не говорю, что у меня на самом деле денег на такую покупку не хватит.

– Не куда-то, а в Киев ехать, – нетерпеливо отозвался Давид, облизывая сухие губы и предупредительно прядя глазами туда и сюда. – Дорога за мой счет!

– Уговорил, – согласилась Татьяна и обратилась к своему мужу: – Гриша, принеси мою новую сумочку. – Увидев, что Григорий не трогается с места, поняла – он боится оставлять ее наедине с бандитом. Она улыбнулась и подумала, что в конце концов встретила-таки на нормального и порядочного мужчину. Как ей повезло! Как хорошо, что она решилась выйти за него замуж! Тем не менее не время было подводить итоги, и она прибавила: – Иди-иди, не бойся, эта гнида мне не навредит!

Григорий, ничего не понимая, метнулся в дом и скоро вышел с тем, что просила жена. Тем временем владелец «мерседеса», как побитый пес, стоял смирно и ждал, что сейчас получит что-то приятное, – всеми фибрами профессионального нахлебника ощущал снисходительную прихоть этой странной женщины бросить ему кусок лакомства. И он не ошибся, Татьяна достала из сумочки деньги, отсчитала определенную сумму и протянула ему, а сумку снова отдала Григорию.

– Извини, отнеси назад, пожалуйста, – попросила его с улыбкой.

Когда Григорий отошел, Татьяна продолжила переговоры.

– Этого тебе должно хватить на поездку в Киев и на то, чтобы прожить несколько дней. А сейчас забирай машину и вали отсюда! Дня через три я приеду к тебе с деньгами, и мы оформим сделку на мое имя.

Они договорились о цене, дне и месте встречи, и Давид стал лучшим другом Григорьевой жены. Даже, казалось, начал хвостиком вилять перед ней – конечно, обрисовались профессиональные привычки, ведь девушка, по всему, была с денежками.

– Не вздумай дорогой совершать глупости, – очень двусмысленным тоном предупредила своего нового поклонника Татьяна. – И не встревай в неприятности. Скоро у тебя будут деньги и ты избавишься от своих проблем. Что еще? Ага, и не забудь вынуть из багажника эту кучу дерьма, а то в самом деле умрет там, – посоветовала напоследок, качнув головой так, что кивок этот совсем не соответствовал сказанному.

Но Григорий этих слов не услышал. Он отнес сумочку жены в дом и вернулся к ней, когда за Давидом только пыль поднялась.

3

Наконец Татьяна и Григорий остались одни в тишине пустого предрассветного села.

Слева за деревьями розовело небо, готовясь выбросить на дневной свод, где небольшими группами с поспешностью проплывали набухшие облака, мяч солнца. Настоятельно повевал ветерок и доносил до жилья прохладу недалекого пруда, удачно соединившуюся с благоуханием цветущих акаций. И от этого расклада сил тяжело было сказать, чья команда выиграет бой за сегодняшний день: или команда дождя, или команда солнечности. Все живое досматривало последние сны и снимало с себя последние капли вчерашней усталости.

Где-то близко, перекрывая другие звуки, зычно закаркала ворона. Татьяна и Григорий вместе посмотрели в ту сторону. На ясене, что рос на границе двух усадеб, сидела эта большая птица, смотрела куда-то вниз и время от времени, расставляя крылья и наклоняясь от старательности, кричала, будто кого-то прогоняла. В самом деле, внизу под ясенем, к дому Григория на согнутых лапках прокрадывался большой серый кот. Он время от времени посматривал перед собой, поднимая голову над травой.

– К нашей Соньке идет, – сказал шепотом Григорий.

– А чего ты шепчешь?

– Чтобы не испугать его.

– Да его даже ворона испугать не может! Ой, я замерзла, – Татьяна только теперь обратила внимание, что стоит босая на прохладной еще земле.

– Пошли в дом, а то простудишься, – обнял ее за плечи Григорий. – Как тебе удалось одолеть того ломовика, который меня об стол лбом хрястнул? Кстати, ты подарила мне дальнейшую жизнь. Ни больше, ни меньше. Прими мою благодарность и почтительное молчание, от недостатка слов.

– Все прошло, – облегченно вздохнула Татьяна, снимая с головы платок. – Я его, скотину, чуть не убила! Как только сдержалась – не знаю, – сказала она и вдруг резко махнула рукой. – Ой, подожди, Гриша, с расспросами! Понимаю, что удивила тебя, но давай об этом поговорим в другой раз. Тебя надо перевязать, а мне надо согреться.

– Хорошо, сейчас все устроим. Таня, я не успокоюсь, ты хотя бы о пистолете объясни и скажи, зачем тебе нужна Давыдова машина, – не утихал Григорий по дороге к порогу.

– Пистолет я имею давно. Еще до приезда в Славгород мне случилось проходить свидетелем по одной неприятной истории. Ну, тогда мне угрожали, и в милиции дали разрешение на покупку пистолета с резиновыми пулями. Для самозащиты, – успокоила Григория жена. Она придерживала своего мужа под руку и улыбалась: – К счастью, он мне пригодился в совсем неожиданной ситуации – когда умерла моя хозяйка и я осталась одна в ее доме, то очень боялась, особенно ночью. А наличие пистолета придавало смелости.

– И здесь он нас выручил, – вздохнул Григорий. – Ты извини, что я оказался обычным человеком, не суперменом каким-нибудь. Хвастаться не буду, двух мужиков, от которых, кстати, не ждал нападения, я никак не одолел бы. Дай посмотреть, – оживился он и потянулся к оружию.

– Нет, извини, это мой пистолет. Я за него и отвечаю, – Татьяна резко отдернула от Григория руку с оружием. – Из него все-таки можно убить человека, если очень постараться. Так что не трогай. Я теперь запрячу его далеко, ведь вдвоем с тобой мне не так страшно. Но о наших делах, Гриша, все равно лучше помалкивать. Береженого Бог бережет.

Она не хотела, чтобы Григорий разоблачил ее неправду, ведь пистолет был далеко не с резиновыми пулями. И разрешения на него у Татьяны не было, она вообще не хлопотала о его приобретении. Хотя он, кажется, был совсем новым, даже еще не потерял запах заводской смазки. Зачем волновать парня?

– Так вот, ты спрашивал о ломовике, – напомнила она. – Я вылезла из окна, подстерегла его возле гаража, когда он сосредоточенно ковырялся в замке, стукнула по затылку шиповатой дубиной. А потом – все просто: связала руки, засунула кляп в рот, привела в чувство и заставила лечь в багажник. А там связала также и ноги. Затем залезла назад в комнату и умышленно начала стучать, чтобы отвлечь от тебя бандита с ножом.

– Как ты до этого додумалась? Как решилась на такие поступки?

– Люблю смотреть боевики. Вот и научилась.

– А зачем ты согласилась покупать эту машину? Где ты возьмешь столько денег? Таня, ты меня пугаешь…

– Да кто ее собирается покупать?! Разве ты не понимаешь – он же, в самом деле, может осуществить свои угрозы. Надо его нейтрализовать!

– Как ты его нейтрализуешь? Господи, что ты затеяла?!

– Ты уже убедился, что я находчивая? – спросила Татьяна, Григорий только кивнул. – Живи спокойно. Все, котик, интервью окончено.

– Таня, – остолбенело промолвил Григорий, – я тебя не узнаю. Когда ты успела стать такой бедовой?

– Я тебя искренне предупреждала, – звонко засмеялась Татьяна. – А ты заладил да заладил о женитьбе. Теперь не хнычь.

4

Давид, или Дыдык, как называла его последняя любовница, у которой он был на иждивении, приехал в Славгород со своим другом, который в критических ситуациях выполнял разные роли: извозчика, телохранителя, напарника в аферах, сутенера в делах с женщинами или пособника при выяснении отношений с конкурентами, – на его машине. Из этого следует, что это был не обычный друг, а друг заинтересованный, который имел прибыль от своего приязненного отношения к нанимателю. Таких давыдов у крепыша было немало – они составляли круг его клиентов или заказчиков. Короче, выгодно дружить с негодяями – это была его профессия, так он зарабатывал себе деньги на проживание.

Давыдово приглашение поехать и забрать у бывшего зятя сдуру подаренную машину воспринял не как коммерческую затею, а как житейское дело. В этом и в самом деле не было ничего противоестественного: девушка развелась со своим мужем, так почему он должен ездить на машине ее брата? Поэтому просто договорились о том, что Давид заплатит другу за поездку, учитывая бензин, потраченное время, и прочие расходы.

На довольно потрепанном «ланосе» друзья-подельщики приблизились к Славгороду приблизительно в полночь.

– Останови, – вдруг сказал Давид, едва они съехали с магистральной трассы. – Давай посоветуемся. Машину надо спрятать в незаметном месте, чтобы она не бросалась в глаза лишним людям.

– А чего? – удивился нанимаемый водитель, все еще не усматривая в задумчивости Давида никакого криминала.

– Неужели ты думаешь, что мне машину просто так возьмут и отдадут? Надо будет жестко поговорить с «родственничком». А если так, то зачем нам свидетели?

– Да почему же не отдадут? Машина-то на самом деле твоя.

– Во-первых, как ты знаешь, недавно я потерял хорошую кормушку – убежала от меня одна зараза и денежки с собой прихватила.

– Неужели у тебя были собственные денежки? – насмешливо перебил Дыдыка водитель. – Ни за что не поверю!

– Не мои, но я имел право хотя бы на их часть, как ее постоянный спутник и помощник. А она ничего мне не оставила. Как я найду себе новую покровительницу, потеряв форму? Настал летний сезон, а у меня нет ни одной стоящей тряпки, ни одной модной пары туфель.

– Не надо было замышлять против нее гадости, – напомнил водитель. – Женщины это за версту чуют опасность и пронимаются страхом. А тогда от них толку не жди. Ага, так я понял, что мы здесь не лучшим образом прорисуемся. Да?

– Конечно. Так как, во-вторых, мне нужны деньги, а не машина. И если уж мой бывший родственник ездил на ней черт знает сколько, то пусть или выкупает ее насовсем, или платит транспортную аренду за все годы. Так и поставим перед ним вопрос.

– Поставим? – удивился водитель. – Я думал, что подожду тебя в машине, подремлю, а потом, когда ты получишь обратно свои колеса, тронусь себе назад прогулочным темпом.

– Я сам не справлюсь, – буркнул Давид. – Мне может понадобиться твоя помощь.

– Мы так не договаривались. Выбивать из лохов деньги – это не то, что сидеть за рулем, согласись.

– Сколько ты хочешь?

– Нарушение уголовного кодекса стоит денег.

– Какое там нарушение… – буркнул Давид. – Ведь я родственнику телеграмму послал о своем приезде, по которой меня в два счета вычислят. Так… – припугнем и все.

– Даже если припугнуть, то без закручивания рук и мордобоя не обойтись, а это уже… сам понимаешь.

– Конкретнее! – горячился Давид. – Нам еще топать ножками километров пять, а дело надо сделать затемно. Не тяни резину!

– Двадцать процентов, если ты продашь машину, или половину стоимости аренды, если ты заберешь ее и деньги к ней.

Давиду ничего не оставалось, как согласиться.

– Сейчас справа будут развалины покинутой животноводческой фермы, – начал он разрабатывать операцию. – Люди с нее крышу снесли, деревянные части позабирали на топливо, частично разобрали кирпичные стены, но кое-что из них еще осталось. Кругом все давно заросло высокими сорняками, поэтому там никого нет. Вот там и запрячем машину.

И они, выключив фары, покатили через пустырь к развалинам фермы. Дорогу им освещали звезды и неполная луна, шедшая в рост. В их слабом и призрачном сиянии большие молчаливые сорняки казались замершими исполинами, даже слышалось тихое визжание и вздохи, когда они попадали под колеса. В конце концов, это не были звуковые галлюцинации – в траве действительно что-то жило: резвилось, убегало от опасности или охотилось, а затем питалось или умирало. Иногда между теми живыми звуками слышался хруст, и тогда делалось жутко от мысли, что это рассыпались чьи-то истлевшие косточки.

Через разобранный дверной проем они загнали машину вглубь просторного помещения, захламленного осыпавшимся камнем, щепками и кустарником из молодых деревьев-самосеек, перевитых зеленой порослью. Здесь было еще темнее и более зловеще, чем на улице, так как через прорехи в потолке сюда проникало не так уж много света, и вдобавок в закрытом от ветров пространстве стояла сырость и запахи прелости. Выходить из салона не хотелось, не хотелось даже глушить мотор, так как тогда бы усилилось ощущение, что они находятся в могиле, из которой им выйти не удастся.