Текст книги "Большой обман"
Автор книги: Луиза Винер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)
41
Закругляемся рано. Шаромыжник зеленый от злобы, Большой Луи изображает чистюлю и протирает стол после каждой сдачи, Патрик еще раз поздравляет меня и предлагает проводить до машины, а Рабих приглашает в казино на следующей неделе. Они с Хэмишем участвуют в покерном турнире, неплохо бы и мне присоединиться. Не скрою, я польщена.
Патрик удаляется один, без меня. Я еще должна переговорить с Большим Луи. Не знаю, как он воспримет, что единственный достойный игрок среди его учеников – мошенник. Шулер.
Дверь за последним из игроков закрывается, и я ковыляю обратно в комнату. Что-то ноги у меня еле двигаются. И вообще мне ужасно неловко, сама не понимаю почему. Большой Луи разглядывает меня: голова набок, руки за спиной, глаза отслеживают мои перемещения, точно «Стингеры». Луи лезет в карман за носовым платком и вытирает пот со лба, притопывая то одной ногой, то другой. Что-то безумное проглядывает в нем.
– Мне надо тебе кое-что сказать, – выдавливаю я, избегая смотреть ему в глаза.
– Не жук чихнул, – говорит Луи саркастически.
– Это важно. Насчет Анималиста.
– У него есть имя. Его зовут Карл.
– Хорошо. Насчет Карла.
– А стоит ли?
– Стоит.
– А может, лучше забыть обо всем и отправиться домой?
– Ну нет… Но почему… к чему ты клонишь?
Большой Луи тяжко вздыхает, словно я последняя дура, и дает мне еще один шанс.
– Послушай, – он делает шажок в моем направлении, – повторяю еще раз. Уходи. Кругом и шагом марш. Обсуждать тут нечего. Не будем больше об этом.
Доходит до меня не сразу.
– Так ты знал? – Я не могу прийти в себя. – Ты прекрасно знал, что он шулер.
Бац – и Большой Луи переходит к решительным действиям. Будто глыба летит на меня. Одна рука хватает меня за плечо, вторая – пониже спины. И вот я уже в прихожей, и дверь передо мной распахнута, и я вылетаю из квартиры вон, и грохаюсь на бетонный пол. Следом летит мой крысиный жакет.
Луи в таком бешенстве, что забывает про все свои мании. Стоя в дверном проеме, открытый всем опасностям, Луи орет:
– Он не жульничал! Понятно тебе?! Он играл честно!
– Я все видела. Он шулер… и даже не очень хороший.
Почему-то эти слова окончательно выводят Луи из себя. Он словно забывает человеческую речь и только рычит.
– Он ставит клин прежде, чем дает подснять, он держит колоду как больная артритом обезьяна, а иногда у него просто не выходит. Он в состоянии подменить карту, но он не умеет тасовать.
– Что ты несешь, подумай только, чтоты несешь?!
Луи чуть не вываливается из квартиры наружу. Сквозняк треплет его волосы, по лицу пробегают судороги, и Луи никак не может перевести дыхание.
– Откуда ты набралась этой дряни? Метки, подмены, подтасовки, шулера? Где ты всему этому научилась?
– На это есть книги. – Я поднимаю с пола свой жакет. – Я догадалась еще в прошлый раз, когда он вылез со своим счастливым флешем. Но дело тут было вовсе не в удаче. Он просто смухлевал. Он обокрал меня.
– Ты догадалась еще в прошлый раз? – Луи уже заносит ногу, чтобы шагнуть через порог, но так и не двигается с места.
– Да. – Я изо всех сил стараюсь держать себя в руках. – Еще на прошлой неделе.
– Ты кому-нибудь сказала?
– Нет.
– Ты проболталаському-нибудь?
Это уже не рычание, а рев. Ураган. Еще чуть-чуть – и меня просто сдует.
– Луи, я никому ничего не говорила, клянусь тебе. Я хотела убедиться и сообщить тебе. Я хотела как лучше… Чтобы он больше тебя не обжуливал.
– Убирайся, – Луи пытается толкнуть меня дверью, – пошла вон. И не возвращайся больше. Уловила? Чтобы я тебя больше не видел. Никаких писем, никаких внезапных посещений, никаких клумб, никаких растений. Меня для тебя нет. Только попробуй заявиться еще раз.
– Луи, прошу тебя…
– Все кончено, поняла? Ты моя головная боль. С первых минут от тебя одни неприятности. Ты всюду суешь свой нос, пристаешь со всякими глупостями, ученик из тебя – как из дерьма пуля, и главное, главное —ты приносишь несчастье. Слышала? С тобой только свяжись – не обрадуешься.
У меня на глазах слезы. Не понимаю, что это Луи так на меня взъелся. Но каждое его слово – точно удар под ложечку.
– Ты не от мира сего, – задыхается Луи, – ты словно подвешенная. Ты хотела понять своего отца? Обрадую тебя: ты уже почти его поняла. Ты совсем как он, Одри. Ты – вылитый отец.
Дверь широко распахивается и бьет-таки меня по ноге. Но я не ухожу. Не могу.
– Прошу тебя, подожди. Ты сказал, у тебя есть что-то новенькое для меня. Это про папу? Ты же обещал. Ты сказал, это важно.
– Какое теперь это имеет значение? Убирайся к черту, Одри. Ты мне по барабану.
* * *
Дверь с грохотом захлопывается. У меня подкашиваются ноги, и я опускаюсь на пол. Ледяной бетон холодит мне душу, по щекам бегут слезы. Ну же, не распускайся. Возьми себя в руки.Вставай.
Я встаю. Отряхиваюсь, набрасываю на плечи жакет и направляюсь к лифту. Надо поскорее убираться отсюда. Дура, какая же я дура. Джо был прав. Нечего было сегодня приходить. Это была самая большая глупость в моей жизни.
Лифта нет целую вечность. Ну и вонища же в нем. Я еду вниз. Ноги у меня в синяках, в глаза попала тушь, от резкой вони кружится голова. Выбравшись из лифта, я протираю глаза и моргаю. Все равно щиплет. Я отчаянно хватаюсь за сумочку и роюсь в ней в поисках салфетки и ключей от машины. Я не слышу шагов у меня за спиной.
К горлу подступает крик. Мне хочется закричать очень громко, как я никогда в жизни не кричала. Мне хочется вырваться и убежать. Но ничего не получается: уж очень крепко кто-то обхватил меня сзади и очень плотно зажимает мне рот чья-то воняющая резиной рука.
42
Зрение возвращается. Я даже могу чуть-чуть повернуть голову. Но того, кто напал на меня, все равно не вижу – только чувствую силу его рук и пальцев. Я не знаю, кто это, пока он не заговаривает со мной.
* * *
– Мы ведь не будем кричать, правда? Если я тебя отпущу, обещаешь вести себя тихо?
Я пытаюсь кивнуть. Анималист ослабляет объятия – осторожно, потихонечку – и делает шаг назад.
В крови у меня бушует адреналин, сердце колотится о ребра, но мне как-то удается взять себя в руки и сосредоточиться. Чего он хочет? Преподать мне урок? Вернуть проигранные деньги? Это первое, что приходит в голову. Но я инстинктивно чувствую: прежде всего он хочет разобраться. Как я его раскусила? – вот что его мучает.
– Хитрожопая, да? – В словах Анималиста злоба и горечь. – Самая умная, да?
– Вовсе нет. – Я не знаю, как мне его успокоить. – С чего ты взял?
– Унизить меня решила? Дураком выставить?
– Ничего подобного. Я просто хотела вернуть свои деньги.
Слово «деньги» злит его еще больше, и он делает резкое движение в мою сторону, будто для удара.
– Только попробуй! – Я выбрасываю вперед руку с растопыренными пальцами. – Ты слышал? Двинься только.
Анималист отшатывается – не ожидал. Пока он не опомнился, я выхватываю из сумочки баллончик и направляю в его сторону:
– Видишь? Это перцовый концентрат. Еще шаг в мою сторону – и ослепнешь. Понял, нет?
Анималист поводит плечами.
– Ты понял?
– Ну все, все. – Анималист поднимает руки вверх. – Я стою смирно.
Он не сразу приходит в себя – вздыхает, потирает лоб, закуривает. Я глаз с него не спускаю. Крепко зажав в руке баллончик, прикидываю, за какое время смогу добежать до машины.
– Ну так что? – цедит сквозь зубы Анималист. – Говори давай. Что это было? Что меня выдало?
Так я тебе и сказала. Недостаточно ловкие пальцы, неумение сохранять спокойный вид при сдаче – ни к чему тебе такие подробности.
– Просто повезло. Я угадала карту.
Анималист не верит. В руке у него темные очки, и он сжимает их с такой силой, что очки разлетаются на две половинки. Теперь Анималист желает знать, кто это меня научил трюкам, уж очень здорово у меня получается. Много будешь знать, скоро состаришься. Скажи-ка мне лучше вот что:
– Он был в курсе, да?
– Кто?
– Луи. Я ему сказала, что ты трюкач.
Анималист заходится от смеха. Ржет, как конь.
Это он надо мной потешается.
– Какой благородный поступок. Особенно если учесть, что это он обучил меня приемам.
У меня перехватывает дыхание.
– Он тебя обучил? Да ты что!
– Мы с ним занимаемся уже два года. Каждую неделю. У него ведь большой опыт, разве он тебе не говорил? Он бывший карточный шулер.
– Я тебе не верю.
– Не ври – Анималист топчет окурок. – Ведь все сходится, правда? Из-за своего ремесла Луи потерял все свои деньги, из-за своего ремесла он вынужден жить как последняя собака. Его поймали на шулерстве в частной игре с высокими ставками. Где-то там у них в пустыне. Ему ввалили как следует и отняли все денежки до цента. Он вынужден был бежать из Штатов, иначе его бы просто убили. Когда прошел слух, чуть ли не у каждого игрока в Неваде нашлось что ему предъявить.
Я закрываю глаза. Не может быть. Отказываюсь верить.
– А что, он тебе разве не рассказывал? Наверное, плел, какой он великий игрок? Как он играл в Мировой серии, в высшей лиге и обыграл Стью Унгара и Джонни Чена?
Я качаю головой и никак не могу остановиться.
– Ведь так? Ну и брехун. И ты всерьез думала, что он – крупный игрок? А про меня он тебе что сказал? Что готовит ученика к Мировой серии?
Я не отвечаю. Лицо у Анималиста светится радостью.
– Значит, Луи и тебе мозги запудрил. Он всем вешает лапшу на уши. А на самом деле он обыкновенный проходимец. Аферист, ворюга.
Взяв себя в руки, я делаю вид, будто принимаю все за чистую монету.
– А что там с аварией? Правда, что он был чемпионом по баскетболу и его сбила машина?.. И как насчет его жены, которая умерла? Или тоже сказки?
Анималист недоуменно пожимает плечами:
– Это он тебе сказал, что жена умерла? Господи ты боже мой! Жена Луи бросилаего, сбежала с его лучшим другом. Этот друг долгие годы трахал ее прямо у Луи под носом. В его собственном доме. Как ты могла купиться? – Анималист ухмыляется. – Доверчивая крошка.
Да уж. Крошка и есть.
– А что со всем остальным? С баскетболом, с несчастным случаем?
– Не знаю. Мне про это ничего не известно. А как самой-то кажется? Он сильно похож на спортсмена? Пусть даже бывшего.
У меня начинает кружиться голова. Анималист видит это. Рывок – и он рядом.
– Ну что? – шипит Анималист, хватаясь за мою сумку. – Думаешь, я позволю тебе уйти с моими деньгами?
Я вырываю у него свой кошелек. Анималист вцепляется мне в руку. Бог с ними, с деньгами, но в кошельке – папина книжечка со спичками, и это придает мне силы. Чисто инстинктивно я прыскаю Анималисту в глаза из баллончика. Это всего лишь минеральная вода «Эвиан», но он-то не знает. В нашей борьбе возникает пауза – Анималист невольно подносит руку к глазам, – и я изо всех сил бью его ногой в пах. Анималист перегибается пополам, а я поворачиваюсь и бегу к машине, прыгая через лужи и кучи мусора.
Я уже открываю дверь, когда до моих ушей долетает чмокающий звук удара. Плоть ударяется о плоть. Плотно сжатый кулак врезается в челюсть.
* * *
– Господи, откуда ты взялся?
– Сверху. Услышал шум у квартиры Жирняги и пошел посмотреть.
Это торговец куревом. Костяшки пальцев у него разбиты в кровь. Его жертва неподвижно лежит на асфальте, словно лопнувший воздушный шарик.
– Он что… мертв?
– Еще чего. Просто прилег отдохнуть. Ты-то как? – интересуется мальчишка. – Помощь нужна?
– Спасибо. Со мной… ох… со мной все в порядке.
Он разжимает кулак. Кровь капает на землю. Я протягиваю ему салфетку.
– Отлично. – Он вытирает руки. – Жирняга-то наш, а? Всю глотку сорвал, пока меня докричался. Я уж испугался, его инфаркт хватил. А из-за двери слышно плохо.
– Что ему было нужно?
– Он дал мне десятку и велел спуститься и присмотреть за тобой. Обычно-то он мне пятерку дает.
– Обычно?
– Ну, всякий раз, когда ты от него выходишь. Он, понимаешь, не любит, когда ты идешь к машине одна-одинешенька, вот и дает мне пятерку. А я следую за тобой. Только сегодня он уж очень за тебя волновался. Целую десятку выписал. Он тебя учит играть в карты? Он и мне обещал. Говорит, из меня выйдет толк.
Я провожу рукой по лицу, глубоко вздыхаю и прошу сигаретку. Затянувшись и смахнув с лица волосы, лезу во внешний карман сумки.
– Хочу дать тебе кое-что, – говорю я. – Чтобы хватило на первоначальный взнос. Удар был что надо!
– Спасибо. – Продавец польщен. – Вот уж пальцы завтра разболятся! Только это все фуфло по сравнению с его челюстью! Из стекла она у него, что ли? Не удивлюсь, если она сломана.
Я вынимаю тугую пачку двадцаток и втискиваю парню в перемазанную ладонь.
– Блин. Сколько здесь?
– Пятьсот.
– Ух ты. Слушай, это все, конечно, замечательно, только здесь… многовато. Ты что, все свои деньги отдаешь?
– Не волнуйся. – Я бросаю окурок на лежащее на земле тело. – Это его деньги, а не мои.
43
Прошло уже около недели, а о Большом Луи ни слуху ни духу. Хоть бы воспользовался электронной почтой, позвонил, написал или передал весточку через кого-нибудь. А то ведь словно ничего и не случилось. Луи явно не испытывает никаких угрызений, что вышвырнул меня из своей квартиры. Ему на меня плевать, вот что.
Я стараюсь выбросить из головы подробности нападения, но оно мне снится чуть ли не каждую ночь. Крадущаяся по пятам фигура вдруг хватает меня сзади. Иногда я вырываюсь и убегаю, иногда – нет. Просыпаюсь вся в поту, и мне уже не заснуть, и я коротаю остаток ночи, повторяя про себя логарифмы и решая уравнения. Или разыгрываю в уме покерные комбинации. И проигрываю.
Я так и не знаю, что случилось с Анималистом, – наверное, отсюда все мои кошмары. Все местные больницы я уже обзвонила – дважды, – но больных с такими приметами к ним не поступало. Да и что путного могу я сообщить? К тому же я ведь стараюсь не выдать себя. Многого вы добьетесь, если обвяжете телефонную трубку носовым платком и будете с деланным немецким акцентом расспрашивать персонал, не поступал ли к ним высокий мужчина, у которого сломана челюсть, а в кармане – воздушные шарики? Может, они просто от меня скрывают, я же не знаю фамилии Карла, хоть и представляюсь его кузиной из Шварцвальда, которая давным-давно его не видела. В общем, полный облом.
Все игры отменены вплоть до дальнейшего уведомления. Об этом меня известили по телефону Патрик и Рабих. но лично с Большим Луи им пообщаться не удалось. К телефону он не подходит, на звонки в дверь не отвечает и, похоже, лег на дно. Ну хоть для Джо радость. Он ведь не знает ничего про шулеров и драку и считает, что я просто взяла и бросила покер. Я сказала Джо, что Большой Луи жутко разозлился, когда я отыграла свои деньги, и велел мне больше не приходить. Я, дескать, играю настолько лучше всех остальных в группе, что учить меня нечему.
Нелегко же мне дался тот злополучный вечерок. Вернувшись домой, я долго не могла успокоиться. Пока не выпила целую бутылку вина, меня всю так и трясло. Джо решил, это все из-за того, что меня исключили, и пытался проявить сочувствие. Во всяком случае, ни разу ни сказал: «Я же тебе говорил», что на него не похоже.
Еще раз, что ли, обзвонить больницы? Я присаживаюсь у телефона и морщусь от боли. Рука ноет, обе голени в синяках. Синяки приходится замазывать тональным кремом. Не хватало только, чтобы Джо заметил. Узнай он, что случилось на самом деле, точно вызвал бы полицию. А это конец всему. Я бы никогда не узнала, что собирался мне сказать Большой Луи.
– Одри?
– А?
– Это ты говоришь с немецким акцентом?
– Нет, не я. Ты это к чему?
– Ты только что говорила по телефону с немецким акцентом. Сам слышал.
– Ах, вот что. Ха-ха. Я просто тренируюсь.
– И что это за тренировка?
– А вдруг я когда-нибудь пойду в шпионы?
– Ну-ну. А что у тебя с ногами? Они какие-то бледные. И напудренные.
– Это… м-м… искусственный загар.
– А искусственный загар разве не коричневый?
– Не всегда. Если оборудование паршивое, кожа может побелеть.
– А остальное тело у тебя какого цвета? Или ты только голени подставляла под ультрафиолет?
– Ага. Только голени.
* * *
Джо прищуривается, и я спасаюсь бегством, пока ему в голову не пришел еще какой-нибудь каверзный вопрос. Компьютер – мое убежище. Эту неделю я часами сижу в Интернете. Джо я сказала, что у меня завал с бухгалтерской работой, но сама по-прежнему занимаюсь розысками папы. Да и по поводу Большого Луи надо кое-что выяснить. Похоже, не только ложь лилась из его уст. Попадалась и правда. Сайт его колледжа в Нью-Джерси сообщил мне, что Луи Блум в начале семидесятых действительно входил в состав баскетбольной команды и был одним из самых многообещающих игроков. Более того, за свои выдающиеся результаты он попал в Зал славы колледжа. Игрок он был добродушный, уравновешенный, но решительный – таким его запомнили. Не знаю, что меня больше удивило: Большой Луи, играющий в команде,или его добродушие.
Наведавшись на сайт колледжа, я несколько дней копалась в электронных подшивках нью-джерсийских газет. Авария тоже была на самом деле. Глазам моим предстала фотография перекрестка, где произошел несчастный случай. С одной стороны химчистка «Прочь пятна!», с другой – магазин деликатесов «Поставщики номер один». Наверное, Луи переходил улицу, чтобы купить сэндвич. По пути со стадиона домой. Ох и нескоро суждено ему было оказаться дома. Слишком уж много на мостовой крови и обломков, и остов своенравного «понтиака», паровозом налетевшего на Луи, приткнулся поодаль, и все внутренности у машины наружу.
В том же номере газеты помещена статья-некролог о виновнике происшествия – пятидесятипятилетнем Альберте Сейле. Журналист выбирал выражения, тем не менее ясно, что водитель находился под воздействием алкоголя, потому в два раза и превысил скорость. К тому же Альберт тогда крупно поругался с женой.
Вот так и встретились эти двое – в определенный день, в определенный час, в определенном месте. Пьянчуга, в груди которого тикала бомба замедленного действия, и замечательный спортсмен, у которого все было впереди.
* * *
Субботний вечер в китайском ресторане на Джерард-стрит. Мы с Джо поедаем бесплатные рисовые лепешки, а Лорны и Пита еще нет. Я гоню прочь все тревоги. А то вид у меня будет утомленный и скучный.
* * *
– Что с тобой?
– Со мной? Ничего.
– Ты такая утомленная. И скучная.
– Ничего подобного. Я просто… думаю.
– О чем, позволь спросить?
– Так, ни о чем. Ничего особенного.
Джо опять утыкается в меню, а я ковыряюсь в крошечных лепешках, борясь с искушением пересчитать их. Когда я прихожу к заключению, что в блюде их осталось нечетное число, я съедаю штучку. Не люблю нечетных чисел.
– Привет. Извините за опоздание. Проклятые пробки. Вы уже что-нибудь заказали?
Мы заказываем острые супы, и жареную утку, и еще какое-то блюдо, которое подается с лимонным соусом и чесноком. Мы говорим про день спорта и участие в нем Лорны и про сценарий Пита. По мнению Лорны, мне не помешал бы отпуск. Джо собирается еще потренировать Лорну (в следующем месяце у него выпадет пара свободных деньков), он заказывает вторую бутылку вина. Джо хочется, чтобы это был наш вечер. Только мы, и двое наших лучших друзей, и много смеха. Все как прежде.
– Ау! – Пит запускает руку в миску и перемешивает мои лепешки. – Знаешь ли ты, что брат Элтона Джона живет где-то в хижине в полной нищете? Вот уж удовольствие иметь родственника-миллиардера! Живешь в дерьме, и на здоровье. Хрена с два он тебе поможет.
– Правда, что ли?
– Серьезно. Сам вчера слышал по ящику.
– Он же ему брат только по одному из родителей.
– Ну и что?
– Может, Элтон его не любит. Ты-то вон недолюбливаешь своего брата.
– Ну да. Но в хижине он у меня не живет.
* * *
– Уитни Хьюстон на самом деле лысая.
– Чушь какая-то. Просто бред. Откуда ты это взял?
– Да нет у нее волос. Она просто лысуха.
– Что за лысуха?
– Животное такое. Что-то вроде енота. Или крысы.
– Это птица. Притом водоплавающая.
Все поворачиваются ко мне. Еще бы. За весь вечер я открываю рот всего лишь в третий раз.
– То есть что-то типа утки? – Пит вертит в руках лепешку.
– Ага, – говорю я. – Вроде утки.
* * *
Я не заслужила такого хорошего отношения. Своим поведением я только порчу всем настроение. Но они мои друзья и стараются принимать меня такой, какая я есть. Они знают: в этот месяц много чего произошло. Они знают: я утомилась и исстрадалась. Они знают: даже за разговором я все равно думаю о папе.
О папе – это еще полбеды. Я не перестаю думать о Большом Луи: как он там, что поделывает? А может, послать гордость к черту и заявиться к нему? Вдруг он уже собрал вокруг себя новую толпу покеристов – а как же я? Ведь я так люблю покер – риск и вызов, порядок и симметрию, и красивую игру, когда все сходится и становится на свои места и возможное становится осуществимым, а осуществимое воплощается в реальность. Наверное, поэтому папа прикипел к игре душой. Как ни удивительно, покер придавал ему оптимизма.
Я допиваю вино. Похоже, большая часть бутылки пришлась на мою долю – а то с чего бы все вдруг заговорили, что надо заказать еще одну? Лорна как-то встопорщилась, у Джо вид человека, который явно недопил, а Пит вытирает пот со лба. Все из-за того, что Лорне не нравится Хью Льюис и группа «Ньюс». В ответ Пит пускается в рассуждения, что они навевают на него ностальгические воспоминания о молодых годах, так что в этом отношении они вполне ничего. Но Лорна стоит на своем. Пит расстраивается. Он всякий раз расстраивается, когда Лорна отталкивает его.
* * *
Мы с Джо возвращаемся домой на такси и застреваем в пробке на Кингс-Кросс. Джо читает замызганный журнал, который кто-то забыл на заднем сиденье, а я грустно смотрю в окно.
– Он живет здесь?
Я вздрагиваю. Оказывается, Джо давно уже оторвал глаза от журнала и смотрит на меня.
– Да. Видишь, три бетонные башни? Он живет в средней.
Джо углубляется в журнал. Ему хотелось узнать, где это я пропадаю по вечерам. Теперь он в курсе.
