Текст книги "Грехи ангелов"
Автор книги: Луиза Пеннингтон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц)
Клэр пристально разглядывала ее, и Джеки почувствовала себя неловко.
– Нет, правда, дорогая, – серьезно продолжала Клэр, – платье превосходное.
– Клэр… – смущенно пробормотала Джеки, – ты слишком много выпила.
– Ничего подобного, – сухо возразила Клэр. – Кстати, разве ты не знаешь, как надо отвечать, когда тебе говорят комплимент?
– Cпасибо, дорогая Клэр, – робко кивнула Джеки. – Это платье от Мишавы. Я достала его в Селфридже.
– Оно сшито как будто для тебя.
И это было совершенно справедливо. Черная шелковистая тафта необыкновенно шла Джеки, кремовому оттенку ее кожи. Глубокий вырез оставлял открытыми плечи и слегка обнажал нежную светлокожую грудь.
– Честное слово, я его не шила. Я уже и не помню, когда заказывала себе платье. А в последнее время у меня вообще дел по горло…
– Но на мужчину времени хватает?
– Папа тебе уже сказал…
– Он только намекнул.
– Собственно, и говорить особенно не о чем… – неуверенно сказала Джеки. – Действительно, мужчина есть, но все еще очень неопределенно… – Джеки взглянула на себя в зеркало. – Но не волнуйся, если наметится что-то серьезное, и ты, и папа сразу об этом узнаете.
– Будь осторожнее, девочка моя!
Джеки покачала головой и засмеялась.
– Кажется, нам пора вернуться к гостям.
– Да-да, конечно, – согласилась Клэр. Она взяла Джеки под руку, и они вместе вышли из дамской комнаты. – Кажется, уже давным-давно у нас не было случая перекинуться парой слов, – продолжала Клэр. – Неужели ты не можешь хотя бы на несколько часов забыть о своей «Мэрилин» и целиком принадлежать нам? И кроме того, почему бы тебе не проявить благоразумие и на следующий уик-энд не привести к нам своего молодого человека? Должны же мы на него посмотреть!
– Прошу тебя…
– Ну ладно, я ведь только спросила.
– Я об этом подумаю.
Они прошли по узкому застеленному ковром коридору и оказались в интимном полумраке зала для коктейлей и танцев.
– Погляди-ка, не твой ли отец там отплясывает?
В дальнем углу зала под неувядающую золотую классику 60-х годов выделывал лихие па Дэвид собственной персоной.
– Боже праведный! – воскликнула Клэр. – Сто лет не видела его таким. Давай выпьем еще шампанского. А может быть, лучше по коктейлю?
Джеки оглядела стол, уставленный всевозможными напитками, и остановилась на шампанском.
– Кажется, Клэр, отец уже обо всем позаботился, – сказала она, показывая на бутылку.
– Ну, ты пока налей нам шампанского или чего пожелаешь, а я пойду его спасать. Сейчас определенно заиграют «Satisfaction», и уж тогда мне точно придется увозить его домой в состоянии крайнего истощения.
Джеки уселась в кресло и взяла бокал с шампанским. После разговора с Клэр она немножко расслабилась. Действительно, почему они так давно не общались друг с другом?..
Она улыбнулась самой себе в полумраке. Дурное настроение как рукой сняло. Выпив еще шампанского, Джеки почувствовала, что у нее приятно кружится голова.
Звучала медленная мелодия. Из динамиков полилась нежная песня в исполнении Барбары Стрейзанд. Джеки совсем расслабилась и уплыла мыслями в какие-то приятные воспоминания. Вдруг она со смущением обнаружила, что слева от нее сидит Джемми. Она даже не заметила, когда он подсел.
– Ну, как тебе здесь нравится? – спросила она.
– Я еще никогда не был в таких заведениях, – простодушно признался он, пристально глядя на нее в полумраке.
– Мне казалось, что ты будешь чувствовать себя здесь не в своей тарелке.
– Теперь уже нет, – сказал Джемми. – Все становится на свои места.
Она склонила голову чуть набок.
– Ты хочешь сказать, что уже начал привыкать к Лондону, к своей работе?
– К людям… – поправил он. – Они здесь так увлеченно трудятся, часто, чтобы замаскировать свои настоящие чувства. Чтобы не проговориться о том, о чем действительно думают. Нужно время, чтобы к этому привыкнуть.
– Кажется, ты не очень этому рад? – улыбнулась она.
– То же самое говорит и Дэвид.
Джеки посмотрела на танцевальную площадку – на отца и Клэр.
– Как давно я не была в подобной обстановке! – вздохнула она. – Я почти забыла, что это такое…
Если здесь рядом нет любимого человека, то чувствуешь себя ужасно одиноко. А если такого человека нет вообще, то и подавно…
– Давай потанцуем? – смело предложил Джемми, несмотря на то, что ни разу в жизни не танцевал.
– Я… – начала она, но он встал прежде, чем она успела что-нибудь сказать.
– Только тебе придется показать мне, как это делается…
Джеки заколебалась, но через мгновение протянула ему руку.
– Мне кажется, это не слишком сложно, – храбро добавил Джемми.
– Конечно, – кивнула она, кладя руки ему на плечи. – Медленные танцы самые легкие. – Заглянув ему в лицо, Джеки увидела, что он улыбается. – Что тебя рассмешило?
– Эти танцы – они немного примитивные, тебе не кажется? Чем-то напоминают ритуальные брачные танцы. Кроме того, – продолжал он, – ведь приглашают только тех, кого хотят… Разве нет?
Джеки посмотрела на него с удивлением.
– Ну, не так все просто.
– Почему?
– В жизни все сложнее. – Она вздохнула. – Давай будем просто танцевать, Джемми…
Она прижалась к нему, и сквозь тонкую ткань платья он ощутил ее тело.
– Может быть, завтра вместе поужинаем? – предложил он.
Целую неделю он упражнялся в произнесении этой фразы.
Джемми сразу почувствовал, как она напряглась, а потом подняла голову и взглянула ему в глаза.
– Не думаю, что это хорошая идея.
– Почему же?
– Прошу тебя, Джемми…
– Из-за Дрю?
Однако Джеки вовсе не его имела в виду. Это касалось самого Джемми.
– Я только сказала, что мне не нравится эта идея.
– Ты думаешь, я слишком молод для тебя.
– Я вообще ничего не думаю, – резко сказала она. – А теперь давай прекратим этот разговор, хорошо?
А он смотрел на ее чуть склоненную голову и всей грудью вдыхал густой аромат ее духов, который кружил ему голову словно наркотик.
Джеки отказала ему, но было бы удивительно, если бы она поступила иначе. Для него это ничего не меняло, он все так же продолжал желать ее… У него было сколько угодно времени, и он мог подождать. Чего-чего, а ждать он умел.
6
Дрю снова вытащил чек и даже чмокнул его губами: пять тысяч долларов – это кое-что. На некоторое время хватит. Однако Анжеле надо бы еще разок позвонить. Даже если бы он решил осторожничать, долго он все равно бы не вытерпел. К тому же он ненавидел быть осторожным.
Подлив себе виски, он размышлял над тем, с какой стати она вообще шлет ему деньги. Может быть, таким образом она пытается сохранить с ним какую-то связь?.. Но, с другой стороны, может быть, просто хочет от него откупиться… Он потянулся на постели с коротким вздохом и услышал за окном цокот копыт.
– Чертова кавалерия! – ругнулся он и, поднявшись, подошел к окну.
Через парк проходил конный строй королевской гвардии. На гвардейцах была великолепная форма, на головных уборах развевались плюмажи.
– Сукины дети, – снова проворчал он, заскрипев зубами от зависти.
В глубине души он вынашивал тайное желание блеснуть в военной форме. Чтобы люди смотрели на него с уважением и робостью. Вот тогда бы он избавился от всех комплексов по поводу своего происхождения. С тех пор, как он увидел Ричарда Гира в «Офицере и джентльмене», он потерял покой.
Прижавшись лбом к стеклу, он следил за конными гвардейцами, пока они не скрылись из виду. Он чувствовал себя ужасно одиноким. Воспоминания оставляли в душе горький осадок.
Мечта носить форму зародилась еще в те времена, когда он учился в школе и очень просто объяснял сверстникам тот факт, что у него нет отца. «Папа служит на флоте», – говорил он. Он и сам почти в это уверовал, однако в таком маленьком городишке, как Креншау, ложь не могла существовать слишком долго. Однажды его шизанутая мамочка начала встречать его после занятий и этим разрушила всю легенду. Он готов был наложить на себя руки, потому что все прекрасно знали, кто она такая… Вот и теперь он словно наяву увидел ее перед собой. Дешевая шлюха, которая то драла его, как сидорову козу, то сюсюкала и заискивала перед ним. Дрю даже зажмурился от отчаяния и унижения, словно все еще был тем заморышем в штанах на два размера больше, чем нужно.
Он снова хлебнул виски и вышел в соседнюю комнату в надежде как-то отвлечься от своих горестных мыслей. Он остановился перед письменным столом Джеки, за которым та трудилась над нерукотворным памятником умершей красавице Мэрилин. Весь стол был завален газетами, фотографиями, книгами и пожелтевшими машинописными листами. Каждый сходит с ума по-своему. На его губах заиграла ироническая усмешка. Может, позвонить Роуз? Предложить увидеться? Почему бы и нет?.. Джеки сейчас знай себе развлекается, а ему что остается делать? К тому же вернется она еще не скоро. Вполне возможно, даже останется ночевать у своего родителя. У оскаровского лауреата, старого выпивохи Дэвида…
Взгляд Дрю мгновенно скользнул по фотографии, которая в резной серебряной рамочке стояла на мраморной каминной доске. Прославленный актер, аристократ. Заносчивый тип, у которого есть все, что только душе угодно. Когда-то он обладал даже Анжелой. Эта мысль всегда выводила Дрю из себя. Ненависть разливалась по его венам, словно медленный яд.
В те стародавние голливудские времена Анжела просто с ума сходила по Дэвиду. Может быть, любит его и поныне. От жгучей ревности у Дрю даже помутилось в голове. Он помнил, как однажды, в тот единственный раз, когда Анжела позволила себе напиться, она почти призналась Дрю в своей любви к Дэвиду. Она рыдала у него на руках, как ребенок. Потом с трудом поднялась на ноги и нетвердой походкой направилась в ванную комнату, едва удерживаясь на высоких каблуках. В ванной ее начало выворачивать в белый унитаз. Дрю успел увидеть ее искаженное лицо с размазанной косметикой, а потом она захлопнула дверь и заперлась, чтобы не показываться перед ним в таком ужасном виде. Впрочем, для него это ничего не меняло. Он продолжал желать ее еще сильнее.
Когда Анжела наконец вышла из ванной комнаты, ее лицо успело волшебно преобразиться при помощи косметики. Ярко накрашенные губы блестели, и она широко улыбалась, делая вид, что ничего не произошло. Потом она медленно, очень медленно раздела его, опустилась перед ним на колени, чтобы ласкать его. Она едва не свела его с ума. «Мы можем сделать это столько раз, сколько тебе захочется», – повторяла она. И они сделали это десять раз подряд. Такое не забывается никогда.
Дрю посмотрел в голубые глаза Дэвида и положил фотографию на камин, перевернув ее оборотной стороной вверх. Единственное, что было в его силах.
Он снова налил виски и тут вспомнил о Роуз.
Секунду поколебавшись, Дрю снял трубку и принялся набирать номер. В его голове возник вид дешевого телефонного аппарата, который висел на ободранной стене у ее двери, и он едва не передумал звонить. Какой-то настырный голос снова и снова твердил ему имя Анжелы.
– Алло?
– Это Роуз?
– Нет.
– Не могли бы вы попросить ее к телефону? – быстро проговорил Дрю и, спохватившись, прибавил традиционное английское «пожалуйста».
– Да, конечно…
Он услышал, как девушка, подошедшая к телефону, постучала в дверь и позвала Роуз. После довольно долгой паузы та взяла трубку.
– Алло?
– Роуз, это Дрю, – сказал он. – Ты можешь приехать?
– Прямо сейчас?
– Да.
– А ты где?
– В «Гайд-парк отеле». Возьми такси.
Он расслышал ее короткий вздох.
– Хорошо.
– Что с тобой? Ты ведь хочешь меня видеть?
– Да, конечно.
Если не принимать в расчет роль Мэрилин, Роуз не могла думать ни о чем другом, кроме как о Дрю.
– Послушай, – сказал он и остановился, подбирая слова, – надень что-нибудь черное и… строгое…
Иначе, чего доброго, ее не пустят в этот чертов отель. Если она наденет свои обычные фиолетовые легинсы и какую-нибудь мешковатую блузку…
– Хорошо… – пробормотала смущенно Роуз.
– Словом, надень что-нибудь приличное, вечернее, – небрежно продолжал он. – А когда войдешь в отель, поднимись на лифте в номер Беннет.
– В номер Беннет? – прошептала она едва слышно.
– А что такое?
– Я думала, что твоя фамилия Кароччи.
– Так оно и есть, – солгал он.
Впрочем, он и сам уже давно забыл, что это ложь.
– А тогда кто такой Беннет?
Подавив в себе желание расхохотаться, Дрю вздохнул.
– Беннет – это не моя фамилия, куколка. Это вообще не фамилия, если тебя это так беспокоит. Просто так называются апартаменты.
– А-а…
– Ты возьмешь такси?
– Хорошо, – счастливо проговорила она. – Я постараюсь приехать как можно быстрее.
Дрю положил трубку, налил еще виски и, усевшись на одном из плюшевых диванчиков, стал смотреть в окно. На улице уже было темно. Парк освещался лишь уличными фонарями, в свете которых ритмично качались под ветром голые ветви деревьев. Потом в стекло забарабанили тяжелые капли дождя, и за окном уже ничего не стало видно. Мысли Дрю вернулись к чеку, который был надежно упрятан поглубже в карман, а потом, естественно, к Анжеле и к тому незабываемому свиданию у нее в квартире – к ее стриптизу, к настоящему, профессионально исполненному стриптизу…
Дрю поклялся себе, что выведет Анжелу на чистую воду и вернет ее на то место, которого она действительно заслуживает по своему происхождению. Будь у него сейчас достаточно времени и денег, он бы занялся этим немедленно. Может быть, нанял бы частного детектива, который, пожалуй, довольно быстро раскопал бы для него все что требуется. Тем более что кое-какие предположения и зацепки у Дрю уже имелись.
Однажды Джеки упомянула о первом агенте матери по имени Олег. Дрю потер руки: надо думать, в шоу-бизнесе не так уж много найдется агентов с редким именем Олег. Конечно, очень может быть, что этот парень уже давно покойник, однако главное – с чего-то начать.
Он случайно задел и опрокинул бутылку с виски. Дрю был уже изрядно пьян. Восхитительное тепло разливалось по всему телу. На мгновение комната словно поплыла куда-то, и Дрю расплылся в удовлетворенной улыбке. Анжела!.. Он готов был руку дать на отсечение, что он не зря теряет время. Отнюдь не зря!.. Продолжая cамодовольно усмехаться, Дрю неторопливо водрузил ноги на журнальный столик.
Дождь барабанил в оконное стекло. Роуз очень повезет, если ей удастся поймать такси. Он взглянул на телефон. Надо бы заказать шампанского. Естественно, того самого, любимого Анжелой.
– Это был он, да? – спросила Барби.
– Да.
Роуз обошла подругу и скрылась в ванной.
– У тебе с ним свидание?
– Да.
– А когда ты вернешься?
– Не знаю.
– Ты просила, чтобы я разбудила тебя утром. На тот случай, если ты проспишь.
– Может, это не понадобится.
– Так ты не вернешься ночевать? – вскинула брови Барби.
– Я этого не говорила.
– Но ты так подумала.
– Это что, допрос, Барби?
– Рано утром ты должна быть на студии.
– Я знаю, – отмахнулась Роуз.
Барби протяжно вздохнула и посмотрела на подругу. С какой стати она о ней беспокоится?
– Все будет в порядке.
– В прошлый раз ты говорила то же самое.
– Что ты имеешь в виду?
– Вспомни Жюля!.. А также Франка…
– Не начинай все сначала!
– Но он старше тебя, Роуз.
– Знаю. Это даже хорошо.
– Ради Бога, Роуз, будь осторожнее! – воскликнула Барби. – Ты его совсем не знаешь.
– Дрю – особенный мужчина… А теперь, если ты не возражаешь, мне нужно собраться. Я уже опаздываю.
Роуз заперла дверь ванной, и Барби почувствовала себя бессильной что-нибудь изменить.
– Не спи с ним! – крикнула она.
Слишком запоздалое предостережение.
– Что ты сказала? – отозвалась Роуз, включая душ.
Барби закрыла глаза.
– Не имеет значения…
– Господи, еще одна постановка вот-вот провалится, – сказал Макс.
Он принялся читать вслух «Ивнинг стандарт», и Джеки внимательно слушала его.
– Предварительный показ «Волшебства» оказался не слишком удачным. Действие было вялым, не очень внятным, а местами просто нелепым… – Макс помолчал и пожевал губами. – Зрителю остается только недоуменно пожимать плечами и удивляться отсутствию вкуса и беспомощности постановщиков спектакля… Cлишком мало оригинального… Музыка скучна. Явно ощущается недостаток творческой энергии… Слишком много искусственного, слишком мало настоящего…
– А что пишут другие критики? – поинтересовалась Джеки.
– Примерно то же самое. За редким исключением. Коммерческая неудача очевидна…
– Боб, чего доброго, застрелится с горя. Ведь он-то был уверен, что сделал хит.
– Ну я-то так не думал. Да и ты, я полагаю, тоже. Если честно, конечно. – Макс раздраженно затряс головой. – Пьеса чертовски слабая. Это было ясно с самого начала. Нужно вообще не иметь мозгов, чтобы взяться за постановку, в которой единственная занятная фигура – гигантская надувная кукла. Даже если она сверкает и летает над сценой…
– Но, может быть, публике все-таки это понравится, несмотря на отзывы критиков… – предположила Джеки.
Боб Ратклифф был ее старым знакомым. Когда-то он был вокалистом в одной рок-группе. Последние два года он не мог говорить и думать ни о чем, кроме своего «Волшебства», и ради этой постановки заложил все, что имел. Если мюзикл провалится, то ему и в самом деле конец.
– Не будь наивной, Джеки.
– Я действительно не умею злословить, Макс, – сказала она, нахмурившись.
– Ну ничего, это приходит с опытом.
– Благодарю, Макс, – сказала она. – Ты никогда за словом в карман не полезешь.
– Послушай, дорогая Джеки, ведь Боб дал одну маленькую промашку, – язвительно заметил Макс. – Он решил, что всяческие спецэффекты вроде лазеров и оглушительной музыки могут заменить хороший сценарий, тщательный подбор актеров и прочее. Однако никакие технические навороты этого не заменят!.. – Он презрительно покачал головой. – Конечно, эта глупая кукла – чудо инженерной мысли. Ее создателю, возможно, даже присудят какую-нибудь премию. Скажу больше: очень может быть, что «Таймс» и «Старлайт экспресс» даже начнут рукоплескать, когда этот идиотский спектакль пойдет на сцене. Современной публике вообще не нужны серьезные постановки…
– В общем, я согласна со всем, что ты сказал, однако независимо от того, изменились или нет вкусы публики, она все равно будет требовать что-то сногсшибательное за те деньги, которые потратит на билеты…
– Да поможет нам Бог! – прервал ее Макс и сложил газету, словно закрыл тему.
Джеки едва сдержала улыбку.
– Альдо что-нибудь говорил по поводу того, что из мелодии во втором акте нужно вырезать несколько тактов? – отрывисто поинтересовался Макс.
– Ты имеешь в виду песню «Колеса», камера и я»? Да, мы это обсуждали, но я не вижу оснований для паники относительно этой сцены.
– Кажется, ты собиралась делать трехчасовой мюзикл?
– Именно так.
– Тогда песню придется выбросить.
– Но не в ущерб же постановке.
– Я этого и не говорю. Однако это самая длинная песня во всем спектакле.
– И одна из основных. Ведь в этой песне как бы сконцентрировано все, о чем мечтает Мэрилин.
– И все-таки ее лучше выбросить, – настаивал Макс. – Если поначалу мюзикл не будет иметь ломового успеха, затянутость действия его окончательно доконает. Даже предварительная продажа билетов не сможет окупить затраты на постановку такого длинного спектакля.
– Это мои проблемы, Макс, – сказала она, приподняв брови. – Ты меня удивляешь. Мне всегда казалось, что режиссера в первую голову должны волновать творческие вопросы. А уж о том, откуда достать денег, он должен думать в последнюю очередь…
– И все-таки песня слишком затянута.
– Мы подсократим ее, я же сказала.
– Я думаю также, что будет разумным поставить ее в финал первого акта.
– Альдо тоже высказывался в этом духе. Почему бы нам не обсудить это подробнее за ленчем?
– До обеда я слишком занят. Но я готов увидеться в студии часа в два. До общего собрания труппы.
– Прекрасно, – кивнула Джеки.
Тем не менее в душе она ощутила раздражение. Уж не Ивонн ли причина его необыкновенной занятости? А может быть, он еще кого-нибудь обхаживает, этот бойкий театральный ходок? Не успела она задержаться на этой мысли, как Макс уже двинулся к двери.
– Сначала мне нужно забежать в костюмерный цех, – сказал он. – Я должен обсудить с Ивонн кое-какие вопросы…
Джеки молча посмотрела ему вслед. Как жаль, что им приходится друг с другом лицемерить! Несколько мгновений она сидела неподвижно. Все в ее жизни шло как-то наперекосяк. Никакого спокойствия. Никакой ясности. Она взяла со стола чашку с остывшим кофе и подошла к окну, из которого открывался вид на Чаринг-роуд.
Мостовая потемнела от влаги, которую принесли промозглые ноябрьские туманы. Cветофор переключился на красный, и движение замерло. Пассажиры на остановке терпеливо дожидались автобуса, а несколько энергичных кришнаитов сновали между машинами, стараясь всучить кому-нибудь свои странные книги. Их выкрики «Харе, Кришна!» гулко разносились по всей Оксфорд-стрит.
Джеки пробежала взглядом по улице и вдруг увидела Джемми, который шел по тротуару, выделяясь среди прохожих благодаря своему росту. В одной руке у него был белый бумажный пакет, а в другой – большая пластиковая чашка. Вероятно, он только что купил себе завтрак и теперь возвращался на студию.
После вечеринки в «Аннабель» она видела его только мельком. У них не было случая поговорить с глазу на глаз. Черт возьми, зачем ему понадобилось усложнять ее жизнь и без того непростую? Кажется, она ни разу не давала ему никакого повода. Впрочем, всему виной было, наверное, шампанское и задушевная мелодия. Тем не менее в ее памяти живо сохранился момент их первой встречи и его слова о том, что она обольстительно выглядит. Это взволновало ее, разве нет?.. И даже теперь, у себя в кабинете, она чувствовала, как у нее краснеют щеки. Могла ли она тогда предвидеть, во что все это выльется? Как бы там ни было, теперь трудно что-то изменить. До чего же она оказалась слепа, если не заметила того, что он увлекся ею! И вдобавок убеждала Дрю, что тот ошибается, говоря об этом. Снова она его недооценила.
Ричард наблюдал, как Люси одевается, и она ничего не имела против. Другие девушки, с которыми он был прежде близок, не любили, когда за ними наблюдают в этот момент. Вероятно, они вообще опасались того, чтобы мужчина слишком внимательно их рассматривал.
Женщины словно завораживали его. Ричард давно покорился их очарованию, и для него не имело большого значения, даже если у очередной дамы сердца были кривоватые ноги, не идеальные зубы или на груди около сосков выросло несколько волосков. Он всегда ухитрялся отыскать в очередной избраннице что-то такое, что влекло его к ней.
Сцепив руки на затылке, Ричард перебирал в памяти возбуждающие подробности своих прошлых увлечений. Сколько прелести было в какой-нибудь пышногрудой толстухе, у которой ногти на ногах выкрашены в малиновый цвет! Он вспоминал вкус помады на ее губах и чувствовал, как нарастает возбуждение. Увлеченный процессами, происходящими в его гениталиях, он смущенно улыбнулся и с сожалением вздохнул: Люси уже надела джинсы…
– Когда ты вернешься?
– Поздно…
– Может, вместе позавтракаем?
– Не уверена, что смогу.
Из-за упавших на ее лицо волос нельзя было разобрать выражения, с которым она произнесла последнюю фразу. Ричард почувствовал, что эрекция начала ослабевать.
– Эх!.. – снова вздохнул он.
Люси нырнула головой в свитер, а когда натянула его, бросила на Ричарда быстрый взгляд.
– Не строй из себя мученика, – весело сказала она. – Может быть, мне удастся освободиться. Если что-то изменится, я тебе позвоню.
Ричард покачал головой.
– Ни о чем не беспокойся, – вздохнул он. – Мы еще успеем этим заняться. Просто я подумал, что сейчас это могло бы немного скрасить мое унылое существование…
Впрочем, он не чувствовал себя особенно расстроенным. Кажется, дела шли на лад, и барьер, который вдруг возник между ними несколько дней назад, стал постепенно исчезать.
Люси сняла с ноги домашнюю туфельку и запустила в него.
– Не нужно насилия, дорогая! – воскликнул Ричард с притворным испугом.
– Лучше еще немного поспи, – посоветовала она.
– Думаешь, можно уснуть после того, как ты так соблазнительно вертелась у зеркала?
– Кто-то же должен работать… – вырвалось у нее. – Ой, прости! – воскликнула она, мгновенно раскаявшись в своих словах.
– Ничего, что ты извиняешься, я же не барышня! – натужно улыбаясь, успокоил ее Ричард. Однако глаза у него потухли. – Кроме того, – продолжал он, – скоро в титрах «Больницы» черным по белому закрасуется мое имя! Съемки на следующей неделе. Дождаться не могу, когда стану партнером великого, несравненного Роджера. Какая честь работать с таким профессионалом!
Он снова безрадостно рассмеялся. Люси не ответила, но осторожно покосилась на себя в зеркало. Ричард потянулся и спустил ноги с кровати.
– Ну, а сегодня я, пожалуй, займусь моим гениальным романом…
– А я думала, это для тебя только забава, – сказала Люси, довольная, что они переменили тему.
– Сначала так и было, – согласился он, разминая шею. – Однако потом рукопись зажила своей собственной жизнью… А кроме того, эта писанина помогает мне излечиться от тоски.
– Как хочется почитать!
– Ну нет, пока нельзя, – поспешно проговорил Ричард.
В его голосе прозвучали странные нотки, и она бросила на него удивленный взгляд.
– Вообще-то это еще только наброски, отдельные абзацы… – объяснил он.
Однако это не совсем соответствовало действительности. Он уже успел исписать сотни страниц. Это был как бы его личный маленький ящичек Пандоры – в нем хранились все его тайны, надежды, страдания. Делиться с кем-то содержанием этого ящика у него не было особенного желания. Даже с Люси… Пусть пройдет какое-то время, он обработает свои записи и тогда, возможно, решится их показать. Может быть, даже опубликовать. Но теперь он не хотел пережить еще одну неудачу. По крайней мере, если в издательстве ему откажут, это будет совершенно безликий отказ незнакомых людей, которым нет до него никакого дела. Просто он получит по почте невзрачный конверт…
– Ладно, тогда как-нибудь потом, – тихо сказала Люси, взглянув на часы. – Мне пора…
– Идешь на репетицию?
– Да. Мне нужно пройти песни из «Мэрилин» вместе с Роуз… Боже мой, – спохватилась она, – а где мое полоскание?
– Кажется, я видел твой флакон в ванной комнате.
Она любила распеваться, лежа в ванной. Прошлый вечер не был исключением. В эти прекрасные моменты оставалось лишь сожалеть о том, что никто не слышит ее восхитительного голоса, так раскованно и проникновенно звучащего в маленькой ванной комнате. Слава Богу, хоть Ричард слышал, как она способна петь. Вчера же в ее голосе было нечто совершенно исключительное. Ричард так и замер с другой стороны двери. Он стоял на потертом коврике и слушал, как ее голос произносит нежно-печальные слова песни, то возвышаясь до самого верхнего регистра, а потом вдруг трепетно затихая. Это было так чудесно, что у него сжалось горло.
Люси вышла из комнаты, а через секунду появилась с флаконом в руках.
– Надеюсь, это тебе поможет, – усмехнулся Ричард.
– Пожалуйста, не смейся надо мной! – с улыбкой попросила она. – Ну, пока!
– Я приготовлю ужин, – серьезно сказал он.
Она послала ему воздушный поцелуй.
Внезапный порыв ветра едва не вырвал зонтик из рук, вывернув его наизнанку. Люси тихо выругалась и, перейдя через улицу, направилась кратчайшим путем к Примроуз-хилл. Дождь лил всю ночь, и теперь на мостовой были сплошные лужи, а с деревьев капала вода.
Ее мысли снова вернулись к Ричарду. Как он насторожился, когда она заикнулась о том, чтобы прочесть его записи! Скрывать что-то было совсем не в его духе. Интересно, что же такое там написано, если он хочет это скрыть? Люси зажмурилась от нового порыва ветра, на мгновение ослепившего ее. Но ведь и она кое-что скрывает от него, разве нет? Были в ее прошлом такие эпизоды, о которых лучше бы Ричарду не знать. По крайней мере ей меньше всего этого бы хотелось. Зачем ему знать о том, как ей приходилось унижаться, тем более что этим она так ничего и не добилась.
Ее пронзил жгучий стыд. Нечто подобное она делала и теперь, когда встречалась с Роджером, чувствуя себя в долгу перед ним за то, что тот помог Ричарду получить роль в «Больнице». Когда она решалась на это в прошлом, поначалу ей тоже казалось, что она поступает правильно. Несмотря на то, что какой-то тихий внутренний голос беспрестанно твердил ей одно: «Не будь дурой!..» Совсем как сейчас.
Ричард нагишом стоял у окна и смотрел, как Люси борется с дождем и ветром. По оконному стеклу ползли капли, и ее маленькая фигурка, пересекающая парк, сделалась едва различимой. Ричард поежился и потянулся за просторным свитером, который ему связала мать еще в те времена, когда он был студентом. Надев свитер, он прошлепал босиком на крошечную кухню и набрал в чайник воды, чтобы сделать себе чашку растворимого кофе. Занявшись этим привычным утренним ритуалом, Ричард унесся мыслями в те времена, когда он играл в «Монахах и блудницах». Тогда-то он и повстречал Люси.
Он заметил ее почти сразу, едва войдя в дверь и увидев, как она спускается по лестнице. Она была единственной скромно одетой девушкой в театре, не демонстрировавшей окружающим мужчинам все свои прелести, которыми щедро одарила ее природа. Впрочем, она в этом и не нуждалась. Он хорошо помнил, как от одного взгляда на нее, от одной ее улыбки его бросило в жар. Даже теперь от одного этого воспоминания его сердце начинало колотиться.
С вечеринки, устроенной после спектакля, они ушли вместе. Он бережно держал ее за руку. Другой рукой он прижимал к себе бутылку вина, которую вынес под пальто. Когда им наконец удалось поймать такси, Люси так закоченела, что ему пришлось отогревать ее, крепко обняв и спрятав ее ледяные руки в глубокие карманы своего пальто. Ну а потом в его маленькой жаркой квартирке в Кеннингстоне они как сумасшедшие бросились заниматься любовью. Все произошло так естественно. По крайней мере для него.
Ричард налил из чайника полную эмалированную кружку кипятка и, не сходя с места, принялся за кофе. Конечно, с тех пор многое переменилось, однако они по-прежнему любили друг друга. В себе он был уверен абсолютно. Ни для какой другой женщины места в его сердце не было. Люси была для него единственной желанной.
Ричард прислонился к низенькому кухонному шкафу и уставился на стену, обклеенную дешевыми обоями, которые остались еще от прежних хозяев. Рисунок на обоях изображал ряды помидоров, перемежающихся с кукурузными початками и румяными яблоками. Последние больше напоминали те же помидоры… Он неохотно подумал о том, что пора бы наконец содрать эти дурацкие обои и вместо них наклеить что-то более симпатичное. Потом его взгляд скользнул в комнату и уперся в пишущую машинку. Словно сомнамбула, он двинулся прямо к ней и, устроившись в своем старом скрипучем кресле с ободранной обивкой, принялся ритмично печатать.
Макс продолжал разглагольствовать, и Джемми почувствовал, что изрядно утомился.
