Текст книги "Грехи ангелов"

Автор книги: Луиза Пеннингтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 22 страниц)

– Ты, кажется, взволнован? – спросила она, заранее зная его ответ, который был написан у него на лице.

Он кивнул.

– Должен признаться, что вот уже много лет я не ждал роли так, как ждал эту. Хотелось бы только, чтобы работать пришлось поближе к дому.

Дом для него был там, где была Клэр. Особенно теперь. И все же в глубине души он сознавал, что, если бы съемки фильма были намечены где-нибудь в Австралии, он все равно согласился бы на эту роль – и при том с не меньшим пылом. Дэвид понимал, что для него это последний фильм. Будучи человеком романтического склада, он видел в этом волю провидения, а не только случайность, благодаря которой он получил такой подарок – в его-то годы!..

– Ты никогда раньше не волновался.

Он поерзал в кресле.

– Не обращай внимания. Это, вероятно, сказывается возраст.

Однако такие понятия, как старость и возраст, никак не подходили ее отцу. Для нее он был Дэвидом Джонсом – прекрасным актером. Она бросила на него испытующий взгляд.

– Это все, что тебя беспокоит? Или есть еще что-то?

– Господи, да я и думать ни о чем другом, кроме этого, не в состоянии! – улыбнулся он и взял меню. – Ах да, у меня есть для тебя несколько очень хороших новостей. Весь этот разговор вокруг моей персоны совершенно вытеснил их у меня из головы. Вот он, актерский эгоизм.

– Я достаточно знаю об эгоизме актеров. Как, впрочем, и вообще об эгоизме. Мне бы больше хотелось послушать о хороших новостях.

– Я нашел для тебя ангела-спасителя, – сказал Дэвид. – Вернее, это сделала Клэр.

Джеки удивленно подняла брови.

– Невероятно! Но кто он? А главное, сколько он даст?

– Это, естественно, один старый друг, которого она не видела много лет, – нахмурился он. – Уверен, она называла мне его имя… Но оно выскочило у меня из головы. Вот память!..

– И он действительно заинтересован в постановке?

– Вне всяких сомнений.

– А цифра ему известна?

– Думаю, что да.

– То есть ты хочешь сказать, что он закроет брешь, которая появилась в нашем бюджете с уходом австралийцев?

– Пожалуй.

Джеки боялась поверить такой удаче.

– И как ты мог забыть его имя? – Она недоверчиво покачала головой. – Папа, это просто чепуха какая-то!

Дэвид виновато вздохнул.

– Кажется, он канадец. Вот и все, что я запомнил… Но Клэр, естественно, посвятит тебя во все подробности.

Джеки насупила брови.

– А ты действительно уверен в том, что рассказал?.. То есть я хочу сказать, может, ты что-то не так понял…

– Нет, я понял все правильно, – сказал Дэвид, накрывая своей ладонью ее руку. – Извини, что не могу рассказать тебе подробнее. Но Клэр сказала мне об этом два слова по телефону, а я был поглощен чтением сценария и, видимо, не успел сосредоточиться…

– Ты хочешь сказать, что ты просто не слушал.

На его губах появилась легкая улыбка.

– Да, похоже на то.

– Если только ты не ошибся, я буду безумно рада этому предложению, будь то хоть сам Кинг Конг, пожелавший вложить деньги в нашу постановку, – облегченно вздохнула она. – Я едва могу этому поверить…

– Ну не приснилось же это мне! А потому единственно правильное решение в сложившейся ситуации – это выпить по бокалу шампанского. Что мы сейчас и сделаем. Тем более что официант уже давно и терпеливо ждет нашего заказа. Давай не будем его разочаровывать.

– Даже я не смогла бы придумать ничего лучше! – засмеялась Джеки.

– Да, кстати, а как поживает твой американский приятель?

– Ты имеешь в виду Дрю?

– Ах да, Дрю…

Она бросила на отца изучающий взгляд.

– Кажется, он тебе не очень-то пришелся по душе?

– Не совсем так. – Дэвид отвел глаза к влажному от прошедшего дождя окну. – Просто рядом с ним я чувствовал себя не очень уютно.

– Разве это не одно и то же?

– Не знаю, дорогая, – быстро сказал Дэвид. Лучше бы она вообще не спрашивала его об этом. – Не обращай внимания. Кроме всего прочего, это твоя жизнь. Ты уже совершеннолетняя, и с кем ты проводишь время – больше не мое дело…

– Не слишком приятно это слышать…

– Да, пожалуй, – кивнул он и, немного помедлив, негромко добавил, теребя салфетку: – Может быть, все дело в том, что он, как выясняется, знаком с Анжелой…

– Но ведь с моей матерью знакомы сотни людей, папа. Ведь она знаменитость, – возразила Джеки. – А кроме того, насколько я помню, Дрю сам рассказал об этом.

– Совершенно верно, – неопределенно кивнул Дэвид. – Не знаю, почему меня это беспокоит.

Его сомнения вызывал образ жизни Анжелы и ее молодых «друзей». За все эти годы он достаточно наслушался о том, что у нее с годами крепнет интерес к этим смазливым молодым людям. Она окружала себя ими не только в периоды между очередными замужествами, но также, кажется, и во время оных. Во всем стиле жизни своей бывшей жены Дэвид видел нечто нездоровое и испорченное и поэтому всегда беспокоился, если Джеки навещала ее. Тревогу вызывала и ее связь с Дрю. Какое-то шестое чувство подсказывало ему, что что-то здесь не так. Ведь он знал Анжелу!..

Дэвид покачал головой, но их разговор был прерван появлением официанта, принесшего шампанское, и он облегченно вздохнул, решив, что самое лучшее – не делиться с дочерью своими подозрениями.

– Не понимаю, что тебя беспокоит, папа, – сказала Джеки, наблюдая, как в бокале с шампанским бурлят пузырьки.

Внезапно она ощутила, что семена сомнения, посеянные в ее душу, начали прорастать. Дрю по-прежнему не звонил.

– Прости, – нежно сказал Дэвид и взял ее за руку. – Давай не будем портить прекрасный вкус этого шампанского. Это все-таки твое любимое – «Дом Периньон» 1970 года!

Джеки улыбнулась и подняла свой бокал.

– За Мэрилин, прошлую и настоящую! – сказал он, благодарный дочери за эту улыбку, которая нелегко ей далась.

Когда Дэвид взглянул на нее, у него сжалось сердце. Такая она была любимая и близкая! И он так гордился ею!

Джеки с наслаждением отпила шампанского.

– Вот видишь, я же говорил, что оно превосходно! – усмехнулся он и с видимым удовольствием подлил в ее бокал еще. – Да, кстати, а когда ты переезжаешь в новый дом?

– В пятницу, – сказала она. – Это будет нелегко, но чем скорее я это сделаю, тем лучше. Я и так откладывала слишком долго. Несмотря на то что отель предоставлял мне скидку, для меня сейчас это слишком дорого. Я не могу себе этого позволить.

– Тебе нужна помощь?

– Джемми обещал помочь.

– Ну еще бы!

– Папа! – воскликнула она. – Что ты хочешь этим сказать?

– Надеюсь, мне не надо объяснять, что он, как это говорят, втюрился в тебя?

Джеки покраснела.

– Я боялась, что и ты это заметишь…

– С тех пор, как ты обедала у нас, это написано у него на лице. Разве нет? – улыбнулся Дэвид. – Теперь Клэр твердит, что нам надо серьезно с ним поговорить.

– Пожалуйста, не надо, – попросила она. – Это только все усложнит.

– То же самое и я ей сказал.

– Я могу и сама с этим разобраться.

– За тебя-то я спокоен.

– Что, по-твоему, я должна сделать?

– Понятия не имею, – сказал он, осторожно покосившись на нее. – Но я к нему очень привязался, Джеки.

– Не нужно переливать из пустого в порожнее, папа. Просто скажи то, что считаешь нужным…

– Если только это в твоих силах, постарайся не делать ему больно. Джеки недовольно прикрыла глаза.

– Ну ты-то мог бы мне этого не говорить! – укорила она его.

– Конечно-конечно, – виновато пробормотал Дэвид.

– А кроме того, мне кажется, что Джемми и сам может прекрасно за себя постоять.

– Это только бравада.

– Ну не скажи! – заметила она. – Кажется, он умеет добиваться своего.

Дэвид рассмеялся.

– Не понял? Что ты хочешь этим сказать?

– Кажется, я и сама себя не понимаю.

Он знал, что нужно поторапливаться. Джеки дожидалась его в такси около отеля, но Джемми не мог совладать со своим любопытством. Он не мог удержаться от того, чтобы внимательно не рассмотреть ее квартиру, где она столько времени провела с Дрю.

Роскошная гостиная была затейливо обставлена. На его вкус, даже чересчур затейливо. Несмотря на то что общий вид был довольно помпезный, Джемми все-таки понимал, почему ей было так уютно здесь. По своему стилю интерьер почти не отличался от дома Дэвида и Клэр. Здесь тоже было много натурального дерева, старинных вещей, богатой драпировки и удобной мебели.

Джемми медленно вышел в соседнюю комнату, внимательно рассматривая каждый предмет обстановки. Он задержался перед роскошной, королевских размеров кроватью и некоторое время не отрываясь смотрел на нее, а затем перевел взгляд на тоненькую высокую вазу на туалетном столике, в которой до сих пор стояла уже засохшая роза. Он помрачнел, когда перед его мысленным взором против его желания начала возникать картина близости Дрю и Джеки. Со жгучей ревностью Джемми подумал о том, что они, конечно, занимались всеми теми вещами, которыми обычно занимаются любовники. Сам он имел весьма смутное представление об этих самых забавах, о которых ему никто не потрудился рассказать и о которых другие ребята узнавали естественным путем – когда из мальчиков превращались в мужчин. Однако в отличие от тех, других ребят у него была совершенно другая жизнь. Ему не дозволялись подобные вещи. За этим строго наблюдал отец, а также она, святая католическая апостольская церковь…

Джемми вздохнул и осторожно присел на край неубранной постели. Одеяло было отброшено в сторону, и роскошные слегка смятые белые простыни беззастенчиво представали взору. Он медленно провел ладонью по прохладной шелковистой материи, и его глаза остановились на одной из подушек, на которой запечатлелся след от головы Джеки.

Он задумался о том, каково чувствовать себя таким мужчиной, как Дрю, который так легко и уверенно овладевал женщинами и в их числе Джеки. На красивом печальном лице Джемми появилось хмурое выражение: он понимал, что совсем не знает людей, не знает, на что они способны. Вообще понятия не имел о всех тех темных комплексах, которые таились в душе каждого мужчины. Он только-только начинал постигать все это…

Наконец он встал и подошел к большой картонной коробке, которая дожидалась его в гостиной. Она была набита бумагами Джеки – книгами, записными книжками и фотографиями «божественной» Мэрилин Монро, в которой, если разобраться, вовсе не было ничего божественного.

– Я уже начала удивляться, куда ты мог запропаститься, – бодро сказала Джеки. – Впрочем, я с пользой провела время. Я позвонила своей матери. Мне хотелось доставить себе это удовольствие: сообщить ей, что не нуждаюсь в деньгах, на которых она сидит.

Джемми погрузил картонную коробку в такси и уселся рядом с Джеки.

– А Дрю уже успел поговорить с ней об этом?

– По-видимому, – ответила Джеки. – Моя дорогая мамочка, не дослушав меня, швырнула телефонную трубку!.. Хотела бы я знать, почему она так восстает против идеи мюзикла?

– Но теперь ты справишься и сама?

– Да, конечно. У меня просто отлегло от сердца. Но все же у меня какое-то странное чувство: мой новый спонсор пожелал остаться неизвестным. Я буду получать деньги через Клэр. – Она покачала головой и улыбнулась. – Вообще-то я подозреваю, что эти деньги принадлежат самой Клэр. Вероятно, она специально выдумала этого своего «старого друга», чтобы остаться в тени.

– А ты не спрашивала ее об этих деньгах? – как бы между прочим поинтересовался Джемми, отвернувшись к окну.

– Конечно, спрашивала. Но она отрицает свое участие, – вздохнула Джеки. – Хотя это так похоже на нее. Очень похоже… Надеюсь, что ее помощь не пропадет даром.

Он бросил на нее быстрый взгляд. Кажется, впервые в ее голосе зазвучала неуверенность в успехе постановки.

– Меня что-то стала беспокоить Роуз Лил, – пояснила Джеки. – Макс сказал, что она стала очень рассеянной на репетициях. Вот уже третий день подряд. Мне нужно будет самой поговорить с ней. Я не хочу, чтобы Макс брал ситуацию в свои руки. В таких вещах необходима особая деликатность.

– Может быть, у нее какие-то неприятности? – предположил Джемми и подумал о Дрю.

Джеки натянуто улыбнулась.

– А может быть, это просто запоздалая реакция по поводу получения главной роли?

– Если так, то это скоро пройдет, – сказал он, в душе сомневаясь, что так оно и будет.

– Надеюсь…

– Главное, упорно трудиться…

– Я знаю. Но боюсь, что упорный труд – это еще не все. Cколько угодно примеров, когда, несмотря на затраченные усилия, мюзиклы на Уэст-энде с равным успехом проваливались и становились популярными. Ох, Джемми, остается надеяться только на то, что Клэр знает, что делает…

– Ну, если она и есть этот твой анонимный спонсор, то, очевидно, верит в тебя.

– Пожалуй, – согласилась Джеки. – Но во всем этом деле есть еще одна сторона, которая меня смущает. Я бы, конечно, не хотела выглядеть неблагодарной, но мне очень дорога моя самостоятельность. Мне претят любые формы протекционизма. В театре и без того процветает блат. Но я, естественно, чрезвычайна рада, что Дэвид и Клэр присоединились к моему проекту. Это говорит о том, что они верят в успех. Но мне, как бы там ни было, не хотелось бы пользоваться их снисходительностью… – Она посмотрела на Джемми и с усмешкой добавила: – Кого я хочу обмануть? Я ведь готова воспользоваться любой помощью!

– Быть может, ты совсем напрасно подозреваешь Клэр.

– Не исключено.

– А кроме того, – сказал он, – есть вещи, которые мы не в силах изменить. Как бы нам этого ни хотелось. Такова жизнь.

– То есть я должна принимать все как должное?

– Только в том случае, если при этом ты не изменяешь самой себе.

– Да, это что-то вроде компромисса… Но в моем случае… – Джеки улыбнулась и вдруг призналась: – Ты меня так хорошо понимаешь, Джемми!

А он покраснел, потому что все, что сказал ей, он говорил, чтобы сделать ей приятное. Да и сам был счастлив от этого.

Когда Роуз открыла холодильник, ее взору предстало его обычное печальное содержимое: пачка маргарина, полпакета скисшего молока, простой йогурт и блюдечко с половиной помидора, половинкой луковицы и сморщившимся зеленым перцем. Бутылка вина, которую она, собственно, и искала, отсутствовала. Несколько секунд она находилась в растерянности, а потом вспомнила, что Барби, кажется, собиралась на какую-то вечеринку. Она, конечно, звала с собой и подругу, но для Роуз это было совершенно невозможно, ведь мог позвонить Дрю, и он бы, любимый, не застал ее…

Она представляла себе, как возвращается с вечеринки, открывает обшарпанную дверь, поднимается по грязной плохо освещенной лестнице – и вдруг слышит телефонный звонок. Она со всех ног бросается к телефону, ее трясущиеся колени подгибаются от напряжения, в боку больно колет и не хватает дыхания. Наконец она видит на стене телефон, захлебывающийся от звонков, который вдруг стихает, едва она касается рукой трубки.

Роуз захлопнула дверцу холодильника. Слезы были готовы брызнуть из ее глаз. Она с раздражением отбросила прядь волос со лба, медленно направилась в обшарпанную гостиную и плюхнулась в кресло около магнитолы, принадлежащей Барби. Она подтянула колени к подбородку и долго сидела в такой позе, беспомощно уставившись в пространство. Почти две недели! И он даже не соизволил позвонить!.. Но ведь любит же он ее? Разве нет? А если любит, то почему не звонит?

Роуз в отчаянии прижалась щекой к своим коленям и стала снова перебирать в голове все возможные варианты. Однако удовлетворительного ответа так и не нашла. Впрочем, один ответ, безусловно, напрашивался… Но об этом она и думать не хотела!

Последние несколько дней превратились для нее в сплошной кошмар. Даже голос перестал ей повиноваться. Этим утром Макс наорал на нее, а ведь раньше он ничего подобного себе не позволял. Она и сама прекрасно понимала, что дойти до того, чтобы личные проблемы мешали работе, – верх непрофессионализма, но ничего не могла с собой поделать.

Она была всего лишь обыкновенной девушкой и не обладала железной силой воли. У нее замерло сердце, когда она впервые представила себе, что, может быть, такая великая роль, как роль Мэрилин Монро, ей, увы, не по силам. Что-то пугающее, сродни безумию, было в ее неспособности вложить в роль свое собственное, реальное отчаяние. Ведь именно это от нее и требовалось. По словам Макса, она до сих пор не могла войти в образ. Она и без него прекрасно понимала, что для этой роли вовсе недостаточно хорошо петь – нужно было тонко чувствовать! Все дело в том, что чувства ее были подавлены, а нервы на пределе. На Мэрилин Монро их просто не оставалось…

Когда Барби уже была готова отправиться на вечеринку, она еще раз предложила Роуз составить ей компанию. Но та, естественно, отказалась. И тогда, потеряв терпение, Барби закричала, чтобы она перестала изводить себя около телефона, все равно он никогда не зазвонит… Ах, если бы только Барби знала Дрю, как знала его Роуз! У нее бы не повернулся язык сказать такое. Он обязательно позвонит, твердила себе Роуз. Это только вопрос времени.

Роуз полезла в карман джинсов и нащупала пакетик с кокаином. Она сберегала его до последней минуты, все медлила, все оттягивала. От волнения у нее похолодело в груди. Вот то, что нужно. Может быть, при помощи этого она сможет спеть так, как хочет Макс. И все будут довольны. И все будут счастливы…

Большой письменный стол и высокое кожаное кресло едва помещались в углу, и использовать их в такой тесноте не представлялось возможным.

– Ничего не выходит, – устало вздохнула Джеки.

– Здесь слишком много мебели, – сказал Джемми.

– Все это накапливалось у меня постепенно. Я даже не задумывалась, много у меня мебели или мало. Удобная она или нет. Теперь, кажется, она начинает меня раздражать.

Джеки взялась за кресло, чтобы перетащить к его закрытой двери на террасу.

– У меня нет ключа! – раздраженно воскликнула она. – Господи, как я ненавижу переезды! Весь этот бардак, который при этом начинается. Наверное, потребуются недели, месяцы, чтобы навести здесь порядок…

Джеки загрустила, вспомнив, как удобно и уютно было в отеле «Гайд-парк», как это упрощало жизнь.

– Почему бы кресло не поставить в спальне? – предложил Джемми. – Тогда бы здесь у тебя освободилось достаточно места.

– Да, пожалуй, ты прав, – со вздохом ответила она.

– Хочешь, я составлю список твоих вещей?

– В общем идея неплохая, тогда будет гораздо легче с этим разобраться… – проговорила Джеки упавшим голосом.

Особого энтузиазма она не ощущала. Все вокруг было таким чужим и враждебным.

Карандаш Джемми в ожидании замер над блокнотом. Джемми почувствовал, что в этот момент она хотела бы находиться где угодно, только не здесь. Он терпеливо ждал, хорошо понимая состояние Джеки. Как часто он чувствовал себя так же, как сейчас она!

Джемми вспомнил родину, дом. От одного этого слова в душе у него заныло, а перед глазами возникла гора Марсабит.

– Что с тобой? – спросила Джеки.

– Я словно вернулся туда…

– В Кению?

Джемми кивнул.

– Ты вернешься туда, да?

– Пока не знаю.

Их глаза встретились, и Джеки отвернулась.

– Слушай, – засуетилась она, – пока я буду распаковывать этот чемодан, может быть, ты организуешь кофе?

– Конечно.

Она дождалась, пока Джемми не вышел из комнаты, и только тогда открыла чемодан. Сверху лежал кашемировый пиджак Дрю, завернутый в целлофан. Джеки стряхнула шуршащую упаковочную пленку и провела по нему рукой, любуясь прекрасной тканью.

Она ощутила запах духов – насыщенный и тяжелый, смутно знакомый ей. Несколько секунд Джеки не шевелилась. Аромат духов вызвал в памяти целую вереницу имен и лиц. Она поднесла пиджак к лицу и вдохнула запах еще раз. Ошибки быть не могло. Это было похоже на именную метку. Только один человек в ее окружении пользовался этими редкими французскими духами.

И этим человеком была Анжела, ее мать.

– Я искал тебя по всему дому! – сказал Джемми.

Он обнаружил Джеки в маленькой оранжерее с бутылкой вина в руке. Наполовину пустой.

– Кажется, с меня достаточно… – пробормотала она.

– Прости, что я так долго. Я задержался, чтобы купить чего-нибудь поесть.

Джеки покачала головой.

– Все равно… – Она показала на бутылку. – Я обнаружила вино и решила, что могу не дожидаться тебя…

– Что-то случилось?

– Ничего.

– Но ты…

– Может, выпьешь вина? – прервала его Джеки. – Правда, оно теплое. И к тому же у нас из посуды только кофейные чашки…

Джемми удивленно посмотрел на нее и пожал плечами.

– Хорошо.

Он сидел и медленно цедил вино. В конце концов Джеки не выдержала молчания.

– Ты не помнишь своей матери?

– Нет. Она умерла вскоре после моего рождения.

– И ты думал о ней?

– Раньше очень часто. В последнее время реже.

– А я думаю о моей матери, – грустно сказала Джеки.

– Ты давно ее не видела?

Джеки молча покачала головой. Слова застряли у нее в горле.

– Но ведь у тебя есть отец и Клэр.

– Да, – cказала она. – Таким образом, я, должно быть, очень счастливый человек. – Она сделала большой глоток вина. – Но в настоящий момент я почему-то этого не ощущаю.

Джемми посмотрел в свою чашку.

– Скажи мне, что случилось?

– Это ни к чему.

– Откуда ты знаешь?

Она закрыла глаза.

– Знаю. И все.

– Ты не можешь относиться ко мне по-другому, да?

Джеки пристально посмотрела на него.

– А как, по-твоему, я к тебе отношусь, Джемми?

– Как к недорослю. Я для тебя просто глупый акселерат или что-то в этом роде, да? – хмуро спросил он.

– Ты и понятия не имеешь, как я к тебе отношусь.

– Это слишком очевидно.

– Потому что я отказалась с тобой пообедать?

Он не отвечал, а она смотрела на его склоненную голову, и ей было одиноко и тоскливо.

– Ты когда-нибудь целовался, Джемми?

Он осторожно покосился на нее.

– По-настоящему – нет.

– То есть?

– Была одна местная девушка…

Он покраснел, вспомнив о том единственном случае, когда отца не было поблизости.

– Ну а меня хочешь поцеловать?

Джемми не шевельнулся. Словно не понял, что она сказала.

Джеки улыбнулась, но в ее улыбке не было насмешливости. Взяв в ладони его красивое лицо, она забыла обо всем.