Текст книги "Грехи ангелов"
Автор книги: Луиза Пеннингтон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 22 страниц)
Квартира, в которой Дрю встретил старик лет семидесяти пяти, выглядела еще более обветшалой, чем ее хозяин. Дрю поморщился. В захламленной комнате стояла вонь – здесь пахло застарелым потом, табаком и мочой. В картонных коробках лежали кипы газетных вырезок и старые театральные и кинематографические журналы, а в открытом чемодане – толстые пачки черно-белых фотографий.
– Присаживайтесь, пожалуйста…
В комнате было всего два кресла. В одно из них уселся Бергман. У него было маленькое высохшее тельце и большая лысая голова, которая склонилась набок, когда он взглянул на Дрю.
– Благодарю вас…
Дрю сел и перевел взгляд на старика. Он всей душой надеялся, что никогда не превратится в подобное отвратительное создание со старушечьим лицом, покрытым бесчисленными полопавшимися капиллярами, с опухшими серыми веками и с щелками вместо глаз. Физиономия словно из фильма ужасов.
– Вы, стало быть, желаете разузнать об одной из моих девочек? – осведомился старик.
Дрю кивнул.
– А ваш частный детектив сказал вам о том, сколько это будет стоить?
– Сто долларов.
– Двести! Вы, видно, плохо расслышали.
– О'кей!
Бергман терпеливо дождался, пока Дрю выложит перед ним деньги.
– Как ее тогда звали? – спросил старик.
– Джонс… Это все, что мне известно.
Старик с усилием засопел.
– Дайте подумать… – Он вздохнул. – А чем она занималась? Какого цвета у нее были волосы? Сколько ей было лет?
– Она работала стриптизершей, и у нее были рыжие волосы. А лет ей было, я думаю, около двадцати.
– Где это было?
– Может, в Лос-Анджелесе. Может, здесь, в Нью-Йорке, – пожал плечами Дрю.
– Сколько лет тому назад?
– Может, лет двадцать пять…
– О Господи! – проворчал старик и остро взглянул на Дрю. – Налейте-ка мне. – Он кивнул на маленький холодильник. – Там в бутылке из-под красного вина есть отличный джин.
Дрю прошел в ту половину комнаты, которая служила кухонькой, и достал джин. Около кресла, в котором сидел Бергман, прямо на полу стоял маленький стаканчик. Он поднял его и подал Бергману, а сам стал отвинчивать пробку.
– Успокойтесь, юноша. У вас так дрожат руки, что вы, пожалуй, расплещете весь джин мне на штаны! – сказал старик.
Он одним глотком осушил стаканчик и отдал его Дрю.
– Она использовала еще какое-нибудь имя?
– Может быть… Я не знаю.
Бергман вздохнул.
– Так вы говорите: Джонс…
– Точно.
– Большая?
Дрю нахмурился, недоуменно глядя на старика.
– У нее большая? – нетерпеливо сказал старик, делая красноречивый жест руками.
– О да, пожалуй…
– Тогда посмотрите в той коробке… – Старик неопределенно махнул рукой. – На ней эмблема «Пепси-колы»…
Несмотря на то что снаружи коробка была покрыта толстым слоем пыли, внутри все было в образцовом порядке: аккуратные папки разложены в алфавитном порядке. Каждое личное дело содержало фотографию в полный рост и подробное описание, которое заканчивалось итоговой оценкой по десятибалльной шкале.
Перебирая пожелтевшие фотокарточки и листки, Дрю присел на корточки. В горле у него пересохло от волнения. Помедлив секунду, он принялся сразу за фамилии на букву «Д». Его сердце готово было выпрыгнуть из груди, когда он одну за другой перебирал карточки. Однако он отыскал лишь одну Джонс. Ею оказалась какая-то миниатюрная шлюшка.
Некоторое время Дрю сидел неподвижно, онемев от разочарования и отчаяния. Потом принялся перебирать картотеку от начала до конца. Просто для самоуспокоения.
– Здесь ее нет, – наконец пробормотал он, пересмотрев все карточки.
Бергман покачал головой и потер серую щетинистую щеку. Потом закурил.
– Она должна быть там… Но, может быть… – Он многозначительно покачал головой и стряхнул пепел с сигареты прямо на пол.
– Что – может быть?
– Зависит от того, насколько вы в этом заинтересованы.
Дрю прокашлялся.
– Сколько вы хотите? – понимающе кивнул он.
– Тысячу долларов.
– Ах ты, старый хрен!
– Если вы хотите получить нечто действительно ценное, то извольте раскошелиться. Могу вас уверить, что останетесь очень довольны.
– А откуда я знаю, что это именно то, что я ищу? – недоверчиво спросил Дрю.
– То самое.
– Это не разговор, старик.
Бергман откинулся к спинке кресла и ухмыльнулся.
– Хорошо… Это Милашка Джонс. Рыжие волосы, вот такие груди и прекрасные ноги. На сцену она выходила обычно в красных шелковых чулках. В начале шестидесятых я работал с ней около четырех лет. Она была одна из лучших, эта Милашка. Сговорчивая девушка, вы меня понимаете? В вашем распоряжении будет несколько отличных фотографий… – Он причмокнул губами. – К тому же у нее был ребенок. Она возила его повсюду с собой. Мне это не нравилось. Для нашего бизнеса это большое неудобство. – Он передернул плечами. – Последнее, что я о ней слышал, это то, что она вышла замуж за какого-то богатого типа из киношников. – Он засмеялся. – Да, она была девушка – пальчики оближешь, эта Милашка! – Он помолчал и испытующе поглядел на Дрю. – Хотя сейчас она, пожалуй, уже давно не девушка. Вам, должно быть, о ней больше моего известно…
– Ну и где необходимое?
– В надежном месте.
Дрю поверил старику. Что ему еще оставалось делать? К тому же старому хрену совсем незачем было врать.
– Завтра у меня будет тысяча долларов.
– Прекрасно.
– Как мы договоримся?
– Приходите сюда в это же время и ждите на улице, – сказал старик.
– И я получу бумаги?
Бергман кивнул своей огромной головой.
– Только чтобы без глупостей, старик! – сурово предупредил Дрю.
– О чем ты говоришь, сынок? – сказал тот. – Какие могут быть глупости в этой вонючей дыре? Вот увидишь, ты останешься доволен. – Старик раздавил сигарету в пустом стакане. – Уверяю тебя, останешься доволен, – повторил он.
Над травой и голыми деревьями помрачневшего, но красивого Грин-парка поднимался призрачный туман.
Джеки села на скамью и смотрела на женщину, которая выгуливала своих собачек. А чуть дальше осторожной трусцой двигался пожилой мужчина, совершавший пробежку, вероятно, первый раз. Неподалеку, укрывшись газетой, в обнимку с поваленным деревом спал какой-то субъект. Около его неподвижного тела валялись пустая бутылка и несколько консервных банок.
Было только половина девятого утра, однако Джекки была на ногах уже с шести часов, и теперь у нее в кармане лежали ключи от дома на Мун-стрит. Джеки могла переезжать на новое место, когда ей заблагорассудится. Она надеялась, что, может быть, в этом ей поможет Дрю, но из разговора, который состоялся у них по пути в аэропорт, стало ясно, что он не вернется из Штатов по крайней мере до середины декабря. Опять ей приходилось рассчитывать только на собственные силы, что, впрочем, было для нее уже привычно.
С тех пор, как Дрю улетел, он еще не звонил, и она подумала, что уж это он мог бы сделать. Хотя бы сообщил, что долетел благополучно. Ее взгляд упал на кольцо, которое он ей подарил, и она почувствовала угрызения совести. Конечно, она не оценила по достоинству его поступок, и Дрю, очевидно, это почувствовал. Она сняла кольцо с пальца и надела его на другую руку. Полюбовалась, как оно выглядит на этом пальце, и вернула на прежнее место.
Приподняв повыше воротник, она попыталась привести в порядок мысли. Однако последнее ей оказалось не по силам, и она удивилась, зачем вообще ей понадобилось изводить себя лишними размышлениями. Отец всегда твердил ей, что жизнь такая штука, что по прошествии времени в ней все устраивается само собой, и совершенно бесполезно пытаться переломить судьбу, даже если ситуация складывается совсем не так, как ты надеялся или хотел…
– Джеки? – услышала она.
Она подняла глаза и увидела перед собой Джемми.
– Кажется, начинается дождь, – сказал он.
– Я и не заметила…
– В отеле сказали, что ты поехала на новое место, – словно извиняясь, сказал он. – Я искал тебя.
Впрочем, найти ее было не так уж и трудно. Он заприметил ее уже из окна автобуса. В это хмурое, сырое утро в Грин-парке было не так уж много народа и в особенности красивых блондинок.
– Что-нибудь случилось? – с беспокойством спросила она.
– Нет-нет! – поспешил успокоить ее Джемми. – Просто я подумал, что самой тебе за день не управиться, и решил помочь.
Джеки предусмотрительно отвела от него взгляд, предпочитая смотреть на клубящийся в парке туман и на спящего пьяницу.
– Это очень мило с твоей стороны, – сказала она сдержанно. – Но сегодня я пока только забрала ключи и теперь просто убиваю время, дожидаясь, пока появится сторож… А что касается переезда… – Она усмехнулась, довольная, что разговор носит нейтральный характер. – Я собираюсь сделать это на следующей неделе. Если хватит сил и времени.
– Я могу помочь…
– Да, – сказала Джеки, – я знаю.
Возникла пауза.
– Разве мне нельзя пригласить тебя пообедать? – неуверенно спросил он.
– Вовсе нет.
– Просто я тебе не нравлюсь?
– Джемми, ради Бога!..
– Значит, нравлюсь?
– Да, – коротко отозвалась она, – ты мне нравишься.
– Я имею в виду – как мужчина?
Она мгновенно вспомнила его почти обнаженное красивое тело в гимнастическом зале и закрыла глаза.
– Я ведь помолвлена. И тебе это известно.
– С Дрю… – равнодушно проговорил он.
– Да, – кивнула она, – с Дрю.
Дождь был мелким, словно пыль. Джемми почувствовал, что по его волосам заструилась вода, но ему было все равно.
– Если хочешь, – предложил он, – я могу подождать сторожа, а ты иди на студию.
– Очень любезно с твоей стороны, – сказала Джеки, выуживая из кармана ключи.
– Вообще-то я и не подозревал, что я такой любезный, – улыбаясь, сказал Джемми, забирая у нее ключи. – По-твоему, значит, я такой, да?
– Твой отец никогда не говорил тебе, что ты упрямый? – осторожно улыбнулась она.
– Конечно, говорил.
– Теперь я понимаю, почему. – Джеки взглянула на часы и встала. – Нам лучше идти.
Они вместе пошли к воротам парка, и он подождал, пока она поймает такси.
– Я отложу это еще на неделю, – сказал Джемми, когда она уселась в машину.
– Что именно?
– Свой вопрос.
Он так и не узнал, что она ответила, потому что дверь уже захлопнулась и водитель нажал на газ.
– Господи, – зашипел Макс, – какого черта я должен с этим возиться, если половина труппы отсутствует?
– Я думал, что ты в курсе того, что Ян сможет начать репетировать Джо Ди Маджио только через неделю, – вздохнул Альдо. – Ведь у него семь дней работы по предыдущему контракту…
– А черт, конечно, я знал! – свирепо пробурчал Макс. – Просто совсем забыл, пропади все пропадом!
– Ну а Руперт, который играет Артура Миллера, пьет кофе в холле. Если ты помнишь, мы собирались пропустить первые три сцены с его участием…
– А я уже настроился на эту сцену! – проворчал Макс, потрясая сценарием.
– С тобой все в порядке?
Макс застыл и воззрился на Альдо.
– Что ты имеешь в виду, черт тебя побери?
Альдо протяжно вздохнул и оглянулся. Некоторые из членов труппы, стоящие чуть поодаль, начали недоуменно на них посматривать.
– Абсолютно ничего, Макс, честное слово, – напряженно проговорил Альдо. – Позволь, я начну с того места, с которого мы сегодня планировали. Мы и так уже двадцать минут потеряли.
На короткий миг их взгляды встретились, и Макс медленно покачал головой.
– Ладно, все в порядке. Прости меня, Альдо, – сказал он, поднимая руки, словно сдаваясь. – Я действительно погорячился. Просто голова забита проблемами…
– Надеюсь, это не касается того нашего разговора на прошлой неделе?
Макс закрыл глаза.
– Воспаление мочевого пузыря, – исчерпывающе сообщил он.
Альдо сдержал улыбку.
– Мне казалось, что это бывает только у женщин.
– Вовсе нет.
Внушающий доверие врач посмотрел результаты его анализов и сказал, что у него, по всей видимости, укороченная уретра, то бишь канал к мочевому пузырю, а поэтому в отличие от обычного мужчины у него склонность к такого рода осложнениям.
– Ну, тебе полегчало?
– Если бы!.. Запаниковав, я по своей слабости не выдержал и, еще не зная результатов анализов, проговорился об этом одной из своих дам…
– Ивонн?
Макс изумленно поднял брови.
– Черт возьми, откуда ты знаешь?
– Ради Бога! – пожал плечами Альдо. – Об этом всем известно. Все это всплыло наружу, когда в пятницу утром она ударилась в слезы. По этой же причине она, должно быть, отсутствует и сегодня. – Альдо умолчал, что Ивонн называла Макса гадиной, жирной гадиной. – Надеюсь, это не дойдет до Джеки…
– Сомневаюсь…
– Все равно, почему бы тебе не попробовать помириться с Ивонн? – предложил Альдо. – Кроме всего прочего, нам ведь просто необходимо присутствие нашей бесценной костюмерши… Разве не так?
Альдо направился к роялю, а Макс смотрел ему вслед, так плотно сжав губы, что они даже побелели. За кого его держит Альдо, за полного идиота?
Естественно, он уже пытался помириться с этой чертовой Ивонн, но она тут же бросает трубку. Какого дьявола ей еще от него нужно? Чтобы он на коленях просил прощения? Он дал себе слово, что прервет их отношения, как только уговорит ее вернуться на студию…
Потом мысли Макса сами собой перескочили на Надю, и он расплылся в довольной улыбке. Правда, через секунду опять нахмурился, подумав, что Полли его просто убьет, если только узнает.
Звуки рояля и первых тактов песни вывели его из задумчивости, и он хлопнул в ладоши, созывая членов труппы, которые разбрелись по студии.
– Итак, дорогие мои… Сцена четвертая. Начинаем… – сказал он и быстро обежал всех своим острым взглядом. – Какого черта, где Руперт?
– Пьет кофе… – раздался женский голос.
Ноздри Макса затрепетали от ярости, и он наклонился к микрофону с язвительной улыбкой.
– Что же, значит, мне придется идти самому его искать. Смею вас уверить, милочка моя, ему это дорого обойдется!
Девушка, которая подала голос, покраснела и хотела выскочить из зала, но в дверях появилась Джеки.
Макс тихо выругался.
– Ну, как идут дела? – поинтересовалась она с порога.
– Изумительно, превосходно!
– Очень рада, – сказала Джеки. – Значит, увидимся на утреннем совещании.
– Боюсь, мы не досчитаемся одного человека.
– Кого?
– Ивонн, – сказал он. – У нее ангина…
Драгоценная вещица была доставлена для нее из Парижа от Ван Клиффа. И конечно, через герцога и герцогиню Виндзорских. На этот раз Доджи превзошел самого себя.
Анжела рассматривала свое отражение в скользящих зеркальных дверях на террасе своего особняка, и ее пальцы любовно трогали на запястье браслет в виде тигра. Она медленно поворачивала его на руке, а затем приподняла руку, любуясь сверкающими изумрудами и бриллиантами, оправленными в золото. Она была довольна, как никогда. Герцог Виндзорский самолично принял участие в переговорах о покупке вещи, поскольку питал особую симпатию к Анжеле, которая казалась ему чудесной американской Золушкой.
Она поднесла драгоценный браслет ближе к глазам, поглаживая тигриные лапы, усыпанные мелкими бриллиантами, а потом, не удержавшись, даже поцеловала его нос, сделанный из изумительного оникса… И какой умница Доджи: ведь вспомнил, какой глубокий вздох, полный восхищения и зависти, вырвался у нее из груди, когда они вместе были на той ювелирной выставке!
Анжела взяла карточку, которая сопровождала драгоценный подарок, и снова прочла слова Доджи: «Надеюсь, эта безделушка порадует мою тигрицу…»
Она отошла от окна, чтобы взять бокал шампанского и включить музыку. Из динамиков полился завораживающий голос Гарри Коника, и, счастливо улыбнувшись тому, как замечательно соответствовала эта музыка ее настроению, она упала на роскошные шелковые подушки.
– Тигрица!.. – проговорила она с усмешкой.
И сразу ее мысли переключились на очередной съезд демократов в Чикаго, на все эти приемы, банкеты, появляться на которых ей было запрещено, потому что Доджи все еще соблюдал траур. C тех пор, как он находится в этом чертовом городе, они даже ни разу не говорили друг с другом. Анжела надула губы. Наверное, Доджи мог бы проявить к ней свое внимание каким-нибудь другим способом. Почему бы, например, было не сделать нормальный подарок, который обычно мужчина преподносит женщине, на которой намерен жениться?..
В этот момент раздался звонок в дверь, и, раздраженно вздохнув, она встала.
На пороге стоял Дрю.
– Ну, что скажешь? – поинтересовался он.
– Что ты здесь делаешь? – пробормотала Анжела дрогнувшим голосом.
– Просто проходил мимо. Дай, думаю, загляну, – улыбнулся он, оглядывая ее с головы до ног. – Мне нравится твой наряд, – продолжал он. – Он подчеркивает твою прекрасную фигуру…
На Анжеле был легкий короткий халатик, украшенный бисером. Под халатиком ничего не было.
– Чего тебе надо?
– А как по-твоему?
Анжела почувствовала, что начинает дрожать. Она была поражена его внезапным появлением. Только поражена.
– Я вызову охрану.
– Не вызовешь. Его взгляд лишил ее воли к сопротивлению.
– Я здесь по делу, – сказал Дрю.
Она внимательно посмотрела на него. Самообладание начало возвращаться к ней.
– Не смеши меня.
– Но это правда, – усмехнулся он. – Ей-Богу!
– Ну и какое у тебя дело?
– Я хочу поговорить с тобой о Джеки.
Ее лицо тут же потемнело.
– Я говорила тебе, чтобы ты держался от нее подальше! – воскликнула Анжела.
– Но мне было так одиноко.
– Но ведь вы расстались.
– Расстались, а потом встретились.
– Ты хочешь сказать, что все это время ты находился в Англии? – удивилась она.
Дрю кивнул.
Ее глаза сверкнули, словно два огромных черных бриллианта, и, со свирепым видом покачав головой, Анжела отступила в сторону, пропуская его в квартиру.
Войдя, Дрю неторопливо осмотрелся. Здесь все было ему знакомо. Все ее дорогие вещицы, предметы искусства и посуда были на своих прежних местах. На массивном итальянском столике лежали раскрытые журналы и книги.
– А вот этого раньше не было! – воскликнул вдруг Дрю. – Это что за птица? – Он остановился перед большой статуэткой, изображающей двуглавого орла.
– Это французская бронза, – холодно ответила она и подошла к столику, на котором в ведерке охлаждалась бутылка шампанского. – Хочешь выпить? Но ты все еще не ответил на мой вопрос.
– Вот теперь я вспомнил, – сказал он, пропуская мимо ушей ее слова и слегка приподнимая статуэтку.
– Поставь на место, черт тебя возьми!
– Так что это такое, ты сказала?
– Ради Бога, Дрю!
– Что это такое, я спрашиваю?
– Ей лет двести… – неуверенно пробормотала Анжела. – Откуда мне знать…
– Расскажи мне что-нибудь об этой вещице. Расскажи, – медленно повторил он. – Я хочу знать.
– Да зачем тебе?!
– Просто интересно, – сказал Дрю, и в его голосе послышалась угроза.
Он стоял к ней спиной, и, глядя на него, на его красивые черные волосы, на его сильную смуглую руку, в которой он сжимал статуэтку, Анжела чувствовала, как в ней поднимается желание. И она ненавидела себя за это.
– Кажется, это символическое изображение Ночи.
Дрю медленно повернулся к ней, продолжая рассматривать и ощупывать статуэтку.
– Прекрасная вещица, – заметил он. – Но я уже, кажется, подобное говорил. В прошлый раз… Верно?
– Я тоже задала тебе вопрос.
Он поставил статуэтку на место и подошел к Анжеле.
– Джеки нужны деньги, которые лежат у нее на счету, – спокойно сказал Дрю.
– А почему она прислала их клянчить тебя?
– Просто у меня есть здесь кое-какие свои дела, и я попутно предложил ей свои услуги.
Анжела рассмеялась, но это было не очень похоже на смех.
– Я не шучу, – сказал он. – Ей нужно около пятисот тысяч долларов.
– По крайней мере она немного уменьшила сумму, – усмехнулась Анжела. – Но я уже сказала ей «нет». Мне совсем ни к чему этот чертов мюзикл. Да и вообще он никому не нужен.
– А Джеки полагает обратное.
– Не болтай зря языком, Дрю, – язвительно сказала Анжела. – Тебе плевать на ее замечательный мюзикл. Ты здесь совсем по другой причине.
– К постановке начинают проявлять большой интерес.
– Я покончу с этим.
– Не думаю, что у тебя это получится, – лениво сказал он и налил себе шампанского. – А почему, кстати, ты так из-за этого переживаешь?
– Я уже говорила Джеки: это полная чушь. Мюзикл на эту тему уже пытались поставить, и дело всегда кончалось полным провалом. Господи Боже мой, ведь Монро уже давно нет в живых! Я просто не вижу в этой затее ничего интересного.
– Но это не твои деньги, Анжела.
– По закону я должна заботиться о них.
– И все-таки я что-то не очень понимаю, почему тебя так заботит этот вопрос – провалится мюзикл или нет… – Дрю внимательно посмотрел на нее. Что-то здесь было не так. – Тебе всегда было безразлично, как Джеки распоряжается своими деньгами.
– Это не твое собачье дело! – воскликнула Анжела. – А мой ответ будет по-прежнему – нет.
До тех пор, пока Доджи на ней не женится, ответ будет один и тот же.
Вокруг фамилии Кеннеди и так было предостаточно скандалов, чтобы еще раз напоминать о них новой постановкой. Анжела тихонько вздохнула. Много лет Доджи боготворил семейство Кеннеди. Иногда ей казалось, что он готов целовать землю, по которой они ходили.
– Джеки и не надеется, что ты согласишься.
– Стало быть, она не ошиблась, а ты напрасно утруждал себя этим путешествием.
– Я уже сказал тебе, что я здесь совсем не за этим, – насмешливо повторил он.
– Теперь, я думаю, тебе лучше уйти, – сказала она. – И оставь Джеки в покое.
Дрю молчал.
– Ко мне должны прийти. – Анжела не знала, как от него избавиться.
– Неужели? – недоверчиво покачал головой Дрю. – А я тут встретил одного твоего старинного приятеля…
– Очень рада, – сухо проговорила она и, опорожнив свой бокал, поставила его на столик.
– Его зовут Олег Бергман.
Он заметил, как задрожали у нее руки.
– Я уже сказала, что тебе лучше уйти.
– Для такого почтенного возраста он неплохо сохранился, – усмехнулся Дрю.
– В самом деле?
– И у него куча потрясающих фотографий девушки, очень похожей на тебя.
– Какое совпадение!
– Она называла себя Милашка Джонс.
– А при чем здесь я?
– Ты действительно ничего не понимаешь? – удивился он.
– Убирайся, Дрю!
– Я еще не закончил.
– Нет, ты все сказал.
– И знаешь, когда я начал подозревать о твоем бурном прошлом? – продолжал он, словно не слышал ее слов. – Здесь, в тот сумасшедший день, когда ты показывала мне стриптиз. Настоящий стриптиз, какой увидишь только разве что в соответствующих заведениях.
– Дерьмо!
– Что ты! Мне очень, очень понравилось! – возразил Дрю с прочувствованной улыбкой, сделав вид, что не понял смысла ее восклицания.
В этот момент их взгляды встретились, и время словно остановилось.
Анжела возбужденно вздохнула, застигнутая врасплох воспоминаниями, от которых так трудно было отделаться. Ее взгляд упал на его губы, и со знакомой жадной страстностью она почти физически ощутила, как его горячий рот припадает к ее губам. Она вспомнила его молодое загорелое тело, его гордую заносчивость и необузданный темперамент – словно у молодого зверя. Он шагнул к ней, но она тут же напряглась.
– Нет, Дрю!
– Не противься этому, – терпеливо и тихо сказал он. – Ведь мы так подходим друг другу.
– Теперь все кончено.
Эти слова были для него как пощечина.
– Но ты сама знаешь, что это не так.
– Нет, это именно так.
Но Дрю едва слушал ее, потому что его взгляд был прикован к раскрытой роскошной подарочной коробке, которая лежала на столике. Вокруг коробки вились тонкие красные ленты, а рядом лежала маленькая позолоченная карточка, обведенная по краям красной рамкой. Дрю шагнул вперед и взял карточку.
Анжела замерла, тяжело дыша и глядя на него широко раскрытыми глазами. Чуть наклонив голову набок, он бросил на нее короткий взгляд.
– Ты не смеешь это читать! – напряженно прошептала она. – Это личное!
Дрю сжал кулаки, пытаясь справиться с приступом ревности, боясь потерять самообладание.
– Сука!
Анжела обмерла от страха и инстинктивно взглянула на телефон, но Дрю оказался около аппарата раньше нее и рванул телефонный шнур из розетки.
– Никаких звонков!
– Но, Дрю…
– Что он тебе подарил?
– Кто? – пробормотала Анжела, попятившись.
– Кто?! – вскричал он. – Чертов Доджи, вот кто!
Дрю выглядел угрожающе, и Анжела почувствовала, что ее начало трясти.
– Ничего особенного!
– Ничего особенного! – усмехнулся он. – Ему ври, а не мне, – продолжал он, презрительно выплевывая слова. – Уж не думаешь ли ты, что эта пивная бочка возьмет тебя с собой в Белый дом, а? Да ему, этому ублюдку с поросячьими глазками, никогда не подняться и до вице-президента. Ты слышишь? Никогда! – Дрю громко рассмеялся, а потом резко умолк, потому что его смех перешел в рыдание. – И ты разрешала ему, этому отвратительному старому ублюдку, дотрагиваться до себя?
– Это совсем не то, что ты думаешь!
Он сжал кулаки и на мгновение зажмурил глаза.
– Где его подарок?
– Это совсем не подарок…
Дрю пристально взглянул ей в лицо, на котором было написано желание как-то вывернуться, а потом его глаза остановились на браслете.
– Тигрица… – тихо сказал он, схватив ее за руку. – Мне не по карману дарить тебе такие подарки, да? – печально проговорил он, рассматривая изумрудные глаза тигрицы.
Анжела молчала.
– Да? – повторил он. – Я тебя спрашиваю!
– Пусти руку!
Дрю смотрел на нее, не в силах выговорить ни слова. Его глаза сверкали, и он подумал о том, что, наверное, никогда и никого не будет желать так страстно, как желает сейчас ее. Никогда в жизни…
– Милашка, – хрипло проговорил Дрю, – Милашка Джонс…
Господи, это имя!.. Вся грязь и непристойность ее давнего прошлого прозвучали в этом слове. Анжела зажмурила глаза, словно пытаясь защититься от воспоминаний, но он притянул ее лицо к себе, и она ощутила его близкое горячее дыхание и почувствовала, что слабеет. Он взял другую ее руку за запястье и, крепко держа одной рукой обе заведенные за спину руки, другой своей рукой стал задирать ее халат. Cопротивляться было слишком поздно.
Когда его язык заскользил по ее шее, Анжела начала всхлипывать и запрокинула голову. Его рука нащупала горячую плоть у нее между ног, и она забилась в его объятиях. Дрю опустился на колени, увлекая ее за собой. Он снова и снова повторял ее имя. Его молодые сильные руки скользили по телу в поисках ее тяжелых грудей, которые он так любил ласкать.
Сколько долгих дней и одиноких ночей он провел в мечтах о ней! Слезы выступили у него на глазах, и, почувствовав, как он дрожит, она схватила его голову в свои ладони и стала жадно целовать его губы, щеки и глаза. Выгибаясь, она торопливо срывала с него одежду, чтобы поскорее отдаться ему.
– Давай же, Дрю! – воскликнула она. – Ради Бога! Умоляю тебя, скорее!
В ее глазах вспыхнуло удивление и восхищение, а на губах появилась улыбка, выражавшая абсолютное блаженство.
