Текст книги "Большая расплата (ЛП)"

Автор книги: Луиз Пенни

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 27 страниц)

Глава 9

– Налей себе чего-нибудь, – предложил Арман, махнув рукой в сторону буфета с выставленными на нём бутылками.

Предоставив Бребёфа самому себе, он прошел в спальню следом за Рейн-Мари, сейчас вешающей одежду в шкаф.

– Как ты? – спросил он, следя за текучими движениями стоящей к нему спиной жены.

Рейн-Мари обернулась к нему. Она плакала.

– О…– только и мог выговорить он, притянув жену к себе.

Чуть позже она отстранилась, Гамаш протянул ей носовой платок.

– Это так печально, – произнесла она, поводя платком в воздухе, словно хотела разогнать тучи. – Когда я увидела Мишеля, услышала его, на секунду мне показалось, что всё как прежде. А потом вспомнила всё произошедшее.

Она вздохнула и посмотрела на прикрытую дверь спальни.

– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, – она стала вытирать платком тушь под глазами.

– Мишель Бребёф больше не представляет для нас опасности, – уверил Гамаш, держа жену за руку и смотря ей прямо в глаза. – Теперь уже нет. Теперь он бумажный тигр.

– Уверен?

– Уверен, ma belle. Ну, тебе лучше? Хочешь, попрошу его уйти?

– Нет. Я в порядке. Мне еще нужно кое-что прочесть. А ты иди и развлекай этого говнюка.

Арман с удивлением воззрился на жену.

– Кажется, я пошла по стопам Рут, – засмеялась Рейн-Мари. – Это так освобождает.

– Лучше и не скажешь. После того, как избавлюсь от Мишеля, позову экзорциста.

Поцеловав ее, он вышел.

В час ночи Рейн-Мари потушила свет. Арман все еще был в гостиной с Мишелем. Она слышала их смех.

* * *

– О боже, я совсем об этом забыл, – смеялся Мишель.

Бутылка скотча переместилась из бара на кофейный столик, уровень виски в ней значительно снизился.

– Как ты мог забыть профессора Мёнье? – спросил Арман.

Взяв бутылку, он налил каждому еще по порции виски, и, уложив ноги в тапочках на скамейку для ног, продолжил:

– Он же был как мультяшка. Вылаивал приказы и кидался в нас мелом. У меня до сих пор шрам, – он показал на затылок.

– Тебе надо было пригнуться.

– А тебе не надо было провоцировать его. Он целился в тебя, я же помню.

Мишель Бребёф засмеялся:

– Окей, вспомнил.

Потом смех его перешел в легкий кашель, потом совсем затих.

– То были самые долгие три года в моей жизни. Академия. Думаю, они же были и самыми счастливыми. Мы были так молоды. Неужели такое возможно?

– Мы пришли туда девятнадцатилетними, – заметил Гамаш. – Я смотрел сегодня на этих ребятишек и размышлял – мы были тогда такими же юными? И как мы стали такими старыми. Всё было словно вчера, а мы уже сделались профессорами.

– Ты не просто профессор, – Мишель приветственно поднял свой стакан. – Ты стал коммандером.

Выпив, он посмотрел в пустой стакан и тихо начал:

– Почему?..

– Oui? – подбодрил его Арман, когда пауза затянулась.

– ЛеДюк.

– Почему я его оставил?

Бребёф кивнул.

– Кажется, сегодня вечером вы с ним нашли общий язык. Ты и скажи.

– После вечеринки он пригласил меня к себе, – сказал Бребёф. – Он кретин.

– Гораздо хуже, – сказал Гамаш.

– Да, – согласился Бребёф. Потом внимательно посмотрел на собеседника. – Что ты собираешься с ним делать?

– Ай, Мишель, – протянул Гамаш, закинул ногу на ногу и, подняв стакан на уровень глаз, сквозь янтарную жидкость посмотрел на Бребёфа. – Ты должен беспокоиться о собственных делах. Тут такой бардак – у тебя не останется времени на что-то ещё. А я позабочусь об остальном.

Бребёф кивнул и в задумчивости стал жевать черствый бутерброд. Потом спросил:

– Ты уже говорил с кадетами о Матфее 10:36?

– Нет. Оставил это тебе.

Мишель попытался подняться и не смог. Не в пример Гамашу. Тот встал и навис над Бребёфом, большой, крепкий, угрожающий. Без тени опьянения.

Протянув руку – с большей силой, чем Бребёф мог предположить в этом человеке в столь поздний час дня, в столь поздний час их жизни – Арман поставил его на ноги.

– Тебе пора. У тебя есть работа, которую нужно сделать.

– Какая работа? Зачем я здесь? – глаза Мишеля затуманились, встретив такой знакомый взгляд Гамаша. – Мне нужно знать.

– Ты знаешь.

Бребёф побрёл к себе, костлявой рукой, словно лапой с когтями, скребя по стене, чтобы не сбиться с курса, и думал, что у Армана Гамаша имелась масса причин проделать долгий путь в Гаспе и забрать его оттуда. Со скалы Персе. У смерти.

Из них двоих Арман всегда был самым сообразительным. А для работы здесь нужна была сообразительность.

Бребёф сразу понял, что будет не просто профессором. Он станет учебным пособием, ходячим предостережением для кадетов – что случается с теми, кто поддался искушению. С теми, кто пошел на поводу у тёмной стороны своей души.

Но после сегодняшней беседы он полагал, что ему предстоит еще что-то. Гамаш что-то задумал.

И если Арман не сказал, зачем пригласил его в Академию, то Мишель не скажет ему, почему принял приглашение.

Существовал еще один вопрос, не менее мучительный.

Зачем здесь сам Гамаш?

* * *

Гамаш закрыл дверь и, прислонившись к ней спиной, прижал ладонь ко лбу – все, что мог сделать, чтобы не рухнуть на пол. Давно он так много не пил. Давно не ворошил воспоминаний.

Оттолкнувшись от двери, он потушил свет, осторожно направился в сторону спальни, гадая, какое похмелье будет тяжелее поутру – от выпитого или от переживаний.

* * *

В последующие недели Академия Сюртэ вошла в уютный ритм занятий, хоккейных тренировок, обедов, тщательных упражнений и добровольчества в общине.

Разум, тело и душа, повторялось кадетам снова и снова.

То была размеренная жизнь, хотя и свободного времени было достаточно настолько, чтобы смутьяны нашли себе неприятности.

Со временем кадеты – новички и старшекурсники – определились с тем, чего ожидать.

Новички сориентировались быстрее старших кадетов. Тем было сложно приспособиться к новому своду правил и требований, ставших одновременно суровее и снисходительнее тех, что были при старом режиме.

Новый коммандер пояснил, что суровых наказаний не будет, однако останется ответственность. Снова и снова курсантам напоминали, что каждое действие возымеет последствия – быстрые, решительные и пропорциональные действию. Это стало неприятным сюрпризом для некоторых старшекурсников, привыкших пользоваться покровительством некоторых профессоров.

Новый порядок принес коммандеру Гамашу много сторонников, еще больше противников.

Раз в неделю, Рейн-Мари приезжала с мужем и вечером они собирали у себя кадетов. Это была возможность высказать все обиды в доверительной обстановке, задать вопросы.

Рассевшись у очага, они обсуждали старые, запутанные преступления, моральные сомнения, место полиции в свободном обществе. О том, когда нужно настоять на своем, а когда отступить – вопросы, никогда ранее не ставившиеся перед студентами, теперь же неизбежные.

Дни шли, зарождалась дружба. Формировались группы по интересам. Крепли отношения. Разгоралось соперничество. Заводились враги. Зарождались и распадались любовные союзы.

Амелия Шоке оставалась одна. Это был ее выбор. Она сама себе компания.

Исключением стали лишь собрания в апартаментах Гамашей. Она ходила туда не по своей воле. Её приглашали, и она воспринимала приглашение как приказ.

– Что это? – как-то вечером спросила её Хуэйфэнь.

Она остановилась радом с девушкой-готом, когда та рассматривала небольшой рисунок в рамке у входной двери.

– А на что это похоже? – в ответ поинтересовалась Амелия.

Коммандер мог приказать ей прийти, но не мог заставить полюбить эти вечера, или остальных кадетов.

– Карта, – сказала Хуэйфэнь. – Эй, Жак, посмотри-ка.

Жак Лорин присоединился к ним. Год назад он был назначен ЛеДюком старостой курсантов, и оставлен на этой должности Гамашем.

Амелия ни разу не заговаривала с ним, хотя часто видела, как он тренирует свой отряд – они бегали по стылому плацу. Жак был рослым и привлекательным, вокруг него витала аура, которую кто-нибудь более снисходительный назвал бы уверенностью. Амелия называла это заносчивостью.

Однако, заметила она, он подчинялся миниатюрной азиатке.

– И что? – вопросил он.

– Она типа такая подробная, – заметила Хуэйфэнь.

– В ней нет никакого смысла, – сказал Жак. – Снеговик и роза? Как одно связано с другим?

К ним присоединилось еще несколько кадетов, вставших чуть поодаль. Рыжеволосый гей из ее класса, отметила Амелия. Натэниел Кто-то-там.

– А мне нравится, – высказался он, и все трое посмотрели на него. Жак даже пренебрежительно фыркнул, потом отвернулся от новичка – новичок гей англо.

Амелия же продолжала смотреть на Натэниела – у парня хватило смелости или глупости противоречить старосте кадетов.

Амелия перевела взгляд на карту. Она понятия не имела, почему эта карта завладела ее вниманием.

Впервые увидев карту в тот первый вечер, Амелия, как и Жак, решила, что она нелепая. Но раз в неделю посещая собрания у Гамашей, девушка неизменно оказывалась напротив карты.

Это же корова? А это снеговик. А вот эти деревья похожи на детей.

Какая-то глупая карта, но есть в ней что-то печальное. И это странно, думала Амелия. Может поэтому карта ей так понравилась.

Гамаш заметил собравшуюся компанию, и, подойдя к ним, снял карту со стены. Он посмотрел на рисунок, потом перевел взгляд на уставившиеся на него в ожидании глаза.

– Тут есть какая-то тайна, – сообщил он им. – Есть мысли по этому поводу?

Он вручил карту Хуэйфэнь. Та посмотрела на рисунок внимательнее, потом передала по кругу.

– Зачем вы повесили ее на стену? – спросил Жак. – Не вижу в ней ничего выдающегося.

– Тогда чего ты на нее уставился? – спросил его Гамаш.

Староста кадетов имел примерно такой же рост, как и Гамаш, но уступал коммандеру в комплекций – был не настолько крепким.

– Нет ничего стыдного в проявлении любопытства, – сказал Гамаш. – Фактически, это необходимое для следователя качество. Чем больше ты интересуешься окружающими тебя вещами, людьми, тем лучше ты будешь делать свою работу.

Посмотрев на карту, коммандер продолжил:

– Это место, где живём мы с мадам Гамаш. Этот рисунок – подарок друзей.

Затем, чуть подумав, коммандер осторожно вынул карту из рамы.

– Ставлю перед вами задачу, – сказал он четверке кадетов. – Разгадайте тайну карты.

– Но тут нет состава преступления, – сказал Натэниел. – Так ведь?

– Не каждая тайна – преступление, – ответил коммандер. – Но каждое преступление начинается с тайны. С секрета, с тщательно скрываемых мыслей или чувств, с желаний. С чего-то не совсем законного, что со временем превращается в преступление. Каждое убийство, мной расследованное, начиналось с секрета.

Он смотрел на них серьезнее, чем обычно.

– У каждого из вас есть секреты. И вы бы сильно удивились, как много из них мне известно.

– А вы, сэр? – спросила Хуэйфэнь. – У вас есть секреты?

– Множество, – улыбнулся Гамаш. – Я кладезь чужой неосмотрительности.

– Имелись в виду ваши собственные тайны, – уточнила Амелия.

– Конечно, есть вещи, которые я предпочитаю хранить для личного использования, и да, у меня есть несколько секретов, – он повернулся от Амелии к трем остальным. – Большинство наших секретов довольно безобидны. Это вещи, о которых стыдно рассказывать другим, чтобы не выглядеть в их глазах плохо. Но случается и пара-тройка подобных гнойникам, эти в конечном итоге нас пожирают. Именно такие мы, как полиция, и призваны вскрывать. Мы расследуем преступление, но прежде всего мы расследуем человека, и то, что он скрывает от остальных. Секреты вовсе не сокровища, вы должны это усвоить. Секреты не принесут вам власти. Они сделают вас слабыми. Уязвимыми.

Он снова посмотрел на рисунок в своих руках.

– Чтобы расследовать преступление, вам нужны те же навыки, что понадобятся для разгадки тайны этой карты. Я хочу, чтобы вы поработали вместе, как команда, и отыскали ответы.

– Вместе? – переспросил Жак.

– Может, нам разбиться на команды? – предложила Хуэйфэнь. – Старшекурсники против новичков.

– Погодите, – начал Натэниел. – Так не честно!

– Почему? – спросила его Амелия, хотя уже знала ответ.

– Как насчет мальчики против девочек? – предложил в свою очередь Натэниел.

– Не будет никаких «против». Вы сделаете это вместе, – отрезал Гамаш. – Как команда. В Сюртэ нам не приходится выбирать себе напарников. Их назначают. Привыкайте.

– Зачет поставите? – уточнил Жак.

– Нет, это практические занятия для приобретения опыта. Если не хотите выполнять это задание, просто освободите себя от занятий. Для меня это будет равнозначно.

Жак еще раз взглянул на карту, и понял, неожиданно для себя, что очень хочет найти ответ.

– Я в деле.

– Bon. Я сделаю копии карты и раздам каждому из вас до конца завтрашних занятий.

Остальную часть вечера студенты провели, собравшись в кучку и обсуждая стратегию.

На следующий день все четверо получили по копии карты, а еще через день в дверь кабинета коммандера Гамаша постучали.

– Oui, – прокричал он из-за стола.

Вошли Хуэйфэнь, Жак, Натэниел и Амелия. Гамаш снял очки и предложил четверым кадетам сесть.

– Мы разгадали тайну, – заявил Жак.

– Ага, особенно ты, – проговорила Амелия.

– Я был занят.

– Ага, ты же староста. Я слышала.

– Большую часть работы сделал я, – заговорил Натэниел.

– Да как ты… – начала Хуэйфэнь, но Гамаш поднял руку и призвал всех к тишине.

– Итак? – обратился он к Жаку.

– Итак, этого места не существует, – Жак пренебрежительно махнул в сторону карты. – Оно не может быть вашим домом, если только вы не живете в норе или в дупле дерева. Там нет никакой деревни. Ничего, только лес и горы. Мы сверились с Google Maps и GPS.

– Я даже нашел несколько старых бумажных карт поселений, – сказал Натэниел. Вильямсбург там есть, Сент-Рэми. Кауэнсвилль. Но ни следа деревни, которая нарисована на этой карте.

– «Три сосны», – сказал Гамаш.

– Вы лжете, – заявил Жак.

– Следи за тем, что говоришь, кадет, – тихо проговорил Гамаш.

– Но в этом же и есть тайна, разве не так? – сказала Хуэйфэнь. – Это карта выдуманного места. Зачем кто-то ее нарисовал? Вы же именно этого от нас и хотели, так ведь?

Гамаш поднялся и указал им на выход из кабинета.

Они оказались в коридоре перед закрытой дверью.

– Мы где-то лоханулись, – проговорила Амелия, клацнув пару раз сережкой.

– Не самая умная мысль – назвать его лжецом, – сказала Хуэйфэнь. – Зачем ты так сказал? Он же коммандер.

– Номинально, – сказал Жак.

– А этого разве не достаточно? – спросил у него Натэниел.

– Ты не поймешь.

– Возвращаясь к карте, – прервала их Амелия. – Мы правы, так? Места не существует.

– И при этом коммандер Гамаш говорит, что живет там, – сказала Хуэйфэнь.

– Да он на**вает нас, – возмутился Жак. – Дюк же предупреждал.

– Значит, есть только один способ узнать правду, – заключила Хуэйфэнь.

* * *

Арман взглянул в зеркало заднего вида. Они все еще были там.

Ранний вечер, но уже почти стемнело. Он засёк их сразу, как только выехал со стоянки Академии, направляясь в сторону дома.

Сначала он решил, что его преследует только одна машина, но, проехав несколько километров, заметил вторую, держащуюся значительно дальше.

Он одобрительно кивнул. Кое-кто внимательно слушает его лекции.

Март был в самом начале, и зима еще не ослабила своего господства над Квебеком. Фары высвечивали рваные края снежных завалов по краям обочин второстепенной дороги. Он ехал сквозь чистый, хрустящий морозом вечер, два автомобиля висело у него на хвосте.

А потом он их потерял. Или, вернее, они потеряли его.

Вздохнув, Гамаш повернул к «Тиму Хортону» на окраине Кауэнсвилля. Припарковавшись под уличными фонарями, он стал ждать. Одна из машин покружила рядом и, наконец, разглядев его, припарковалась в отдалении.

Второму автомобилю удалось последовать за ним и свернуть с дороги в сотне ярдов за магазином пончиков.

Хуэйфэнь, предположил он. Наверное, с Жаком. Он отметил для себя, что они не позвали за собой двух других кадетов, когда сворачивали.

Похоже, им нужен еще один урок работы в команде.

Когда Гамаш съехал с парковки, первая машина сразу последовала за ним, решив больше не терять его из виду. Вторая машина повисла сзади.

Да, второй экипаж более опытен. И более уверен.

Он решил выбрать самый живописный путь домой.

* * *

– Куда он направляется? – удивилась Хуэйфэнь.

– Не знаю, – ответил Жак. Он скучал и был голоден. – Не вижу в его действиях смысла.

– Может, он заблудился, – предположила Амелия.

– Может, он не может отыскать дверь обратно, в параллельную вселенную, – выдал Натэниел.

Было сложно понять, когда он шутит, а когда серьезен.

– Кто-нибудь делает заметки о том, куда мы едем? – поинтересовалась Амелия. – Я потеряла ориентацию.

– Это же была твоя работа, – напомнила ей Хуэйфэнь.

– Моя? Я на заднем сидении. Мне почти ничего не видно.

– Я вообще за рулем.

Они спорили еще какое-то время, пока дорога перед ними не потемнела. Стало очень темно. Ни фонарных столбов, ни огней фар. Вообще ни единой машины.

– Tabernac! – выругался Жак. – А теперь он куда?

* * *

Гамаш покачал головой.

– Я буду позже, чем ожидалось, – проговорил он в гарнитуру.

– Снова их потерял? – спросила Рейн-Мари. – Ладно, приготовлю больше посадочных мест за столом. Они проголодаются к тому времени, как снова найдут тебя.

– Merci.

Он переключил передачу и стал высматривать кадетов, наконец нашел их припаркованными на станции техобслуживания. Он свернул, и хотя такой необходимости не было, решил заправить бак. Чтобы внести смятение в ряды преследователя. И как-то объяснить свое тут присутствие.

* * *

– Дерьмо! Вот же он, – выругалась Амелия, сползая по спинке заднего сидения. – Сдай назад.

К тому моменту они так втянулись в выполнение задания, что почти убедили себя – их жизни и жизни всех остальных зависят от успеха в преследовании этого человека

Они отъехали назад. Так далеко, что пропустили момент появления коммандера.

* * *

Гамаш вздохнул и притормозил у выезда со станции, оставив включенным поворотник. Для привлечения их внимания осталось только посигналить.

Первое, что сделаю завтра утром, подумал он, так это отправлюсь к профессору МакКиннон, и попрошу ее провести со студентами полевые занятия и освежить навыки преследования подозреваемого.

Утомленный дневными занятиями и мечтающий об ужине, коммандер Гамаш направил автомобиль прямиком к дому. За ним следовал кортеж.

* * *

– Не упусти его, – сказал Жак.

– Возьму на заметку, – ответила ему Хуэйфэнь. Она зверски проголодалась, ей было совершенно непонятно, как они смогут самостоятельно вернуться отсюда в Академию. Ужин они уже пропустили, и теперь им придется либо взломать кухню, либо довольствоваться крекерами, припрятанными в комнатах.

Машина коммандера внезапно пропала из виду, словно он сиганул со скалы.

– Что это, к хренам, сейчас такое произошло? – возмутился Жак.

Хуэйфэнь сбросила скорость, прокатилась чуть вперед, потом совсем остановилась.

– Охренеть! – прошептала она. Позади нее с заднего сидения вскинулись Амелия с Натэниелом.

Перед ними, прямо посреди темного леса, сияла огнями деревня.

Хуэйфэнь заглушила мотор, и кадеты, покинув машину, пошли вперед. Под ботинками скрипел снег, теплое дыхание превращалось в облака пара.

Они стояли на краю мира.

Амелия подняла лицо к небу и почувствовала на щеках свежий ветер.

Высоко над ними, в бешенном танце кружили сотканные из звезд лошади, птицы и волшебные создания.

Под звездами лежала деревня.

– Она существует, – прошептал Натэниел.

Машина Гамаша медленно катилась мимо кирпичных, каменных и деревянных домиков.

Сквозь переплеты окон свет падал на снег и серебрил его.

Кадетам было видно, как на дальнем краю деревни народ выходит и входит в двери здания, напоминающего пивную. Впрочем, обзору мешали три гигантские сосны, растущие прямо посередине поселения.

 -Ну что, возвращаемся? – Натэниел потянул Хуэйфэнь за край пальто, однако девушка не сдвинулась с места.

– Подожди. Сначала мы должны убедиться.

– В чём? Мы выследили его и нашли деревню. Вот и вся тайна – она была не в том, что деревня не существует, а как раз наоборот. Пошли, пока не нарвались на неприятности.

– Тебе совсем не интересно? – поинтересовалась у него Амелия.

Тем времен автомобиль Гамаша остановился возле белого двухэтажного деревянного дома, сияющего огнями. Из каминной трубы в ночное небо курился дымок. Пых! – словно этот дом дышал.

Коммандер вышел из машины, но вместо того, чтобы пойти по тропинке, прочищенной в снегу до широкой веранды, направился в противоположную сторону. Он шел прямо к ним.

– О, чёрт! Не двигайтесь, – зашептал Натэниел. – Он заметит движение. Он услышит нас.

У подножья холма коммандер остановился и задрал голову.

– Тише, – продолжал шептать Натэниел. – Замрите.

– Сам замри, – зашипела на него Амелия.

– Ужин готов! – крикнул Гамаш в темноту. – Boeuf bourguignon[2]2
  Говядина по-бургундски.


[Закрыть], если вам интересно.

Потом отправился обратно. Вскоре позади послышался скрип автомобильных шин по снегу. Он обернулся и проследил взглядом спускающуюся с холма машину. Та обогнула деревенский луг. Одна машина. Посмотрев на вершину холма, он заметил там слабое свечение. Оно приблизилось. Потом отдалилось. Потом стало ослабевать – кто-то крадучись покидал холм. И наконец наступила полная и кромешная тьма.

Арман Гамаш медленно пошагал к своему дому. Он оказался не прав.

Все кадеты сидели в одной машине.

Кто же тогда был в другой?