Текст книги "Каменное сердце"

Автор книги: Луанн Райс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 23 страниц)

Глава 4

«Прежде чем выдвинуть обвинение в пренебрежении родительскими обязанностями, нужно все как следует взвесить», – торжественно произнес Питер Дарк. Его вьющиеся черные волосы были коротко подстрижены. С прошлой зимы он отрастил аккуратные усики, которые превосходно вписывались в его имидж юриста из небольшого городка. В стеклах его очков в тонкой оправе отражались огоньки свечей. Питер сооружал качели из своих столовых приборов: перевернутая вверх дном ложка служила опорой, а нож – доской.

– Я не выдвигаю никаких обвинений! – воскликнула Мария. – Я просто разговариваю с моим братом и с моей лучшей подругой.

– Однако ты должна понимать, что это обвинение, и весьма серьезное. Услышь его Софи, и она отвернется от тебя навсегда.

– А тебе все колеса проткнет, – добавила Нелл. Мария чувствовала, что Нелл недовольна Питером, тем, что он сперва ответил как адвокат и только потом – как брат.

Пышные рыжие кудри Нелл отлично смотрелись на фоне ее черной бархатной блузки. Мария была тронута тем, что Нелл, как только услышала о том, что случилось у Софи, пригласила ее на обед.

– Если что-то подобное действительно происходит, – продолжала Нелл, – мы не можем беспокоиться о чувствах Софи. Мы должны думать о Саймоне и Фло.

– Думаете, я спятила? – спросила Мария. – Или это в порядке вещей?

– Что именно? – уточнил Питер, отправляя в рот кусок трески. – Родителям случается выйти из себя. У всех свои методы приучения детей к дисциплине.

– А ты сказал бы Энди, что отправишь его в тюрьму?

– Нет, – ответил Питер.

– Знаете, а мне мама однажды пригрозила, что отправит в тюрьму, если я буду плохо себя вести, – призналась Нелл. – Мне кажется, в нашем городе матери, у которых есть дочки, просто не могут удержаться от этого. Представляю себе: ты на грани нервного срыва, а тут как раз женская тюрьма в двух милях от дома…

– Софи сказала то же самое, – произнесла Мария.

– Она их точно не бьет, – сказал Питер. – Если бы била, оставались бы следы: синяки или что-то в этом роде.

– Боюсь, это похуже синяков, – ответила Мария. Она не могла избавиться от голосов, звучавших в ее голове: от ласкового тона Софи и полных ужаса и отчаяния рыданий Фло. Не важно, что говорит Софи, не важно, что Питер готов до последнего закрывать глаза на происходящее – Мария знала, что шестилетний ребенок не должен испытывать подобных чувств.

– А как насчет воровства? – спросила Нелл. – И всех этих вещей, которые она готовит?

– Какая разница, что она готовит? – В голосе Питера появились нетерпеливые нотки.

– Каждый вечер она балует Гордона роскошными ужинами, – ответила Нелл. – Фуа гра, лобстеры, вырезка – я не шучу! Однако каждый раз, проезжая мимо Макдоналдса, я вижу там ее машину. Вы разве не заметили, как она располнела?

– Сегодня у них на ужин черная икра, – заметила Мария.

– Вряд ли они могут все это себе позволить, – добавила Нелл. – Может, именно поэтому она и ворует. Не думаю, что Гордон с его магазином инструментов зарабатывает так много.

– Давайте прекратим анатомировать семейство Литтлфильдов, – сказал Питер. – Мария, может, расскажешь нам о раскопках? Серьгу для носа, которую ты мне подарила, ты там нашла? Я собираюсь надеть ее завтра в суд.

Мария взглянула на брата. Она ответила не сразу, поскольку знала, что, если сменить тему, к ней сложно будет вернуться. Мария могла думать только о том, как спасти Софи. Но от чего?

– Надень обязательно, – после короткой паузы сказала она. – В племени шавантов такие серьги носили только священники и вожди. Серьга в носу – это символ власти.

– Ты нашла ее на раскопках? – повторил он.

– Нет. Подлинные артефакты из страны вывозить нельзя. Это копия. А оригинал мы нашли в окрестностях Чупаса.

Мария вспомнила скорбное выражение лица синьоры Хача и громко рассмеялась.

– Ты что? – спросила Нелл.

– Ох, вспомнила женщину, владелицу земли, на которой мы собирались производить раскопки. Она там выращивает коку, и прямо посреди ее плантации находится захоронение. В Перу все исторические ценности принадлежат государству, поэтому, строго говоря, разрешения владельца земли на раскопки не требуется. Но вы же знаете Альдо…

– Конечно, он решил спросить, – сказала Нелл. Она, как и все в семье Дарков, считала преувеличенную европейскую любезность Альдо немного комичной.

– Он пообещал, что мы заплатим за все растения, которые будут повреждены во время раскопок, – продолжала Мария, – но синьора Хача и слышать об этом не хотела. «Они – моя семья, – кричала она. – Я их вот из таких росточков вырастила!» И притом совершенно серьезно! – Рассказывая эту историю, Мария немного расслабилась. Там, в горах, среди шавантских каменных построек, в обществе сентиментальной синьоры Хача и Альдо, она чувствовала себя дома. В Хатуквити, где все, что было так знакомо, вдруг изменилось, Мария была чужой.

Нелл начала собирать со стола тарелки, Питер отправился проверить, спит ли их сын. Мария вспомнила, что именно после раскопок на землях синьоры Хача она начала думать о расставании с мужем. Склонившись над землей, она кистью расчищала крошечный – скорее всего, мышиный – череп, и тут внезапно заметила, что над ней стоит Альдо.

– Зачем ты теряешь время на это? – нетерпеливо спросил он.

Прикрыв глаза ладонью, Мария смотрела на него.

– Ты говоришь со мной, как со студенткой, – сказала она.

– Ты работаешь, как студентка. Сосредоточься на захоронении.

Мария сделала вид, что не слышит его. Она полностью расчистила скелет полевой мыши, потом, косточка за косточкой, записала находку в дневник. Она знала, что в ней нет ничего примечательного, однако считала необходимым тщательно регистрировать все обнаруженное при раскопках. Альдо поручил бы это кому-нибудь или вообще пропустил. Однако Марию тревожили не их профессиональные разногласия, а то, как Альдо разговаривал с ней.

Муж не всегда говорил таким тоном. Она вспомнила, как впервые поехала с ним на раскопки в Перу.

Альдо уже работал там раньше, для Марии же это было впервые. Он с гордостью вводил ее в курс дела, искренне желая, чтобы и она полюбила жизнь в высокогорьях Анд, где при раскопках практически наверняка можно было обнаружить драгоценные, даже золотые артефакты. Однажды ночью Альдо сказал, что они вместе должны подняться на гору, к развалинам древнего замка, где местная ведьма будет вызывать духов, чтобы раскопки прошли успешно.

– Она не может пойти, синьор, – возразил Педро, перуанец, ассистировавший Альдо. – Женщина не может присутствовать на ведьмовской церемонии.

– Мария – археолог. Она пойдет, – сказал Альдо, закрывая тему, как будто слова Педро были чем-то совершенно бессмысленным.

Темной и холодной ночью команда археологов, единственной женщиной в которой была Мария, вскарабкалась на гору. Ведьма смотрела на Марию, не произнося ни слова, и отказывалась колдовать до тех пор, пока Альдо этого не потребовал. Наконец, она приготовила пятьдесят два подношения – именно стольких духов нужно было задобрить. Все были одинаковыми: три отличных листа коки, присыпанные высушенным жиром ламы, серебряной пылью и диким тимьяном. Огоньки керосиновых ламп дрожали на ветру, на каменных стенах плясали длинные тени. «Горный дух, защити нас и пошли удачу», – пятьдесят два раза прошептала ведьма по-испански; каждый раз она брала в руки следующее подношение и, произнеся заклинание, бросала его в огонь. Искры выстреливали высоко в черное небо. В ужасе Мария прижалась к Альдо – ей казалось, что духи и правда вот-вот спустятся к ним.

– Испугалась, bella? – обратился к жене Альдо. – Будь у тебя бабушка с Сицилии, тебя бы это не удивило.

– И все это для того, чтобы раскопки прошли успешно? – спросила Мария.

Альдо погладил ее по волосам, теплыми губами коснулся уха.

– Это на тот случай, если у Педро корова перестанет давать молоко или у Хуана куры не будут нестись – так они не смогут, как в прошлый раз, утверждать, что это произошло, потому, что духи разгневались из-за раскопок.

Сидя в гостиной Питера, Мария представляла себе лицо Альдо: его классический римский нос, улыбку, которая с такой легкостью возникала у него на губах, его чувственные зеленые глаза, которые наполнялись слезами так часто, как ни у одного из мужчин, которых Мария знала до этого.

– Жаль, что Хэлли не смогла прийти, – сказала Нелл. – Она отправилась в Йель, в театр. С другом.

– У нее свидание, – ухмыляясь, добавил Питер. – Никто из нас с ним пока не знаком.

– Рада за нее, – заметила Мария, пытаясь перевести свои мысли с магии на жизнь их матери.

– Знаешь, может, мы ошибаемся насчет Софи, – веселым тоном сказала Нелл.

Мария не ответила. Она вспоминала страстные упреки синьоры Хача, теплоту руки Альдо, обнимавшей ее, пока ведьма сжигала свои подношения. Она понимала, что Нелл хочется закончить вечер на приятной ноте, однако не могла заставить себя улыбнуться. Ее дыхание было учащенным, как будто она по-прежнему находилась с Альдо на высоте двух миль над уровнем моря. Сидя за столом в доме брата, Мария размышляла о власти магии и власти любви.

Глава 5

На следующий день, в два часа, Нэнси Грюнвальд заехала за Марией в дом Хэлли. Мария как раз садилась в кабину красного семейного автомобиля, когда мать вышла из парадной двери, с головой закутанная в желтый шерстяной палантин.

– Я только хотела напомнить тебе, Мария, что меня не будет, когда ты вернешься домой, – сказала Хэлли. – Здравствуй, Нэнси!

– Здравствуйте, миссис Дарк!

– Хорошо, мама. Спасибо, что напомнила, – поблагодарила Мария. Поскольку они только что говорили о том, что Хэлли приглашена на вечеринку с коктейлями в Слокум, Мария решила, что на самом деле мать хочет что-то сказать Нэнси.

– Итак, где расположен дом, который ты собираешься показать Марии? – спросила Хэлли.

– На Скво-Лэндинг, – ответила Нэнси. – Мы ведь говорили об этом, Мария, правда? В поселке, где летние коттеджи. Прямо на верху мыса.

– Я помню, – заметила Мария.

– Жить там зимой, наверное, очень одиноко, – произнесла Хэлли. – Легко впасть в депрессию, находясь за несколько миль от людей, когда и посмотреть не на что, разве только на воду.

У Хэлли был особый талант казаться страшно обеспокоенной благополучием своих детей, при этом ставя под сомнение их способность принимать собственные решения. Однако ее комментарий по поводу Скво-Лэндинг пробудил в воображении Марии совсем другую картину: как она сидит у камина с книгой в руках, слушая шум волн и завывания ветра.

– По-моему, это замечательно, – сказала Мария.

– О, я уверена, ты знаешь, что делаешь, – ответила Хэлли.

Отъезжая от дома, Нэнси взглянула на отражение Хэлли в зеркале заднего вида.

– Не знаю никого другого в Хатуквити, кто вышел бы из дома в желтом палантине. – Ваша мать напоминает мне кинозвезду.

Люди говорили так и раньше; Мария знала, как Хэлли нравилось это слышать. Именно этого она и добивалась, когда, с маленькими детьми, отправлялась на рынок, набросив на плечи длинную шаль, достававшую ей чуть ли не до лодыжек, в солнцезащитных очках, надетых на волосы, в то время как остальные мамаши ходили в джинсах или клетчатых юбках.

– Твоя семья тоже отсюда? – спросила Мария.

– Нет, я из Чикаго. Познакомилась со Стивом на свадьбе у друзей, – ответила Нэнси. – Обычно мы навещаем моих на Рождество или на Пасху.

– Ежегодные визиты, – сказала Мария. – Точно так же я приезжала сюда. Почти каждый год.

Тем временем машина выехала из города и мчалась по территории заповедника Лавкрафта. По берегам болот рос рогоз; на специальных помостах со сваями с прошлого лета остались гнезда скоп.

– Скопы снова гнездятся здесь? – поинтересовалась Мария, вспомнив, как ясной ноябрьской ночью в окрестностях Кузко она и Альдо наблюдали за беркутом, охотившимся при свете луны.

– Да, они возвращаются в наши места. И лосось тоже. Они снова мечут тут икру – впервые за последние пятьдесят лет.

Мария смотрела на море, простиравшееся за золотистыми топями болот. Снег почти совсем стаял. На горизонте маленькими точками вырисовывались острова Духов. За ними открывался прямой путь морем к Португалии. Нэнси свернула направо, на длинную подъездную аллею, на обочинах которой росли березы и карликовые сосны. В конце ее притаился маленький коттедж, покрытый серой дранкой. За домом расстилалось море – его было видно через окна коттеджа насквозь. Во дворе росли подснежники.

– Я его беру, – сказала Мария.

Нэнси засмеялась:

– Всем нравится вид, однако тут есть некоторые проблемы. Дом недостаточно хорошо утеплен. В прошлом году арендатор жаловался на то, что счет за отопление вышел неимоверный. В шторм дом сильно дрожит. Давайте взглянем…

– Мне все равно, – добавила Мария, широкими шагами направляясь к двери. – Я хочу жить здесь.

Она чувствовала запах хвои и моря. Каменная изгородь прошлого века окружала территорию, прилегающую к коттеджу. Из земли выступали гранитные валуны времен ледникового периода. Вокруг самого большого кто-то посадил нарциссы; Мария подошла поближе, чтобы взглянуть на луковицы, прораставшие у подножия валуна.

Она снова вспомнила Перу. Индеец из племени шавантов решил бы, что это один из его предков, превратившийся в камень.

К ней подошла Нэнси.

– Красиво, правда? – спросила она.

– Очень красиво, – сказала Мария.

– Думаю, это очень подходящее место для того, чтобы пережить… ну, расставание с мужем… – неловко произнесла Нэнси, словно не знала, можно ли упоминать об этом. – Питер сказал Стиву, что вы хотите поскорее вернуться к работе и все такое, но я-то знаю, как это должно быть тяжело.

– Спасибо, – ответила Мария. Сейчас она сомневалась в своем решении гораздо сильнее, чем в Перу. Думая, как Альдо относился к ней свысока, как он любил ее, только пока она была послушным материалом в его руках, и потерял интерес, как только она обрела самостоятельность, Мария радовалась, что ушла от мужа. Однако сейчас, вспоминая, как приятно было наблюдать вместе за полетом беркута, она поняла, что скучает по Альдо.

– Думаю, Питер беспокоится за вас, – сказала Нэнси.

– Забавно, – заметила Мария. Она не могла себе представить, чтобы Питер на работе говорил о ней. Он ведь так ненавидел сплетни – а это было почти то же самое. – Непохоже на Питера. Наверное, он изменился, став отцом.

– И правда, отцовство очень меняет мужчин, – сказала Нэнси. – Пока не родилась Мелисса, Стив был настоящим трудоголиком. А теперь каждый вечер торопится домой.

Мария улыбнулась, думая о том, что вот и ее брат стал отцом.

– Пойдемте внутрь? – предложила Нэнси. – Надо только найти ключ… – Из сумки она вытащила огромное кольцо, с таким количеством ключей, что оно походило на железное солнце. Второй ключ, который они попробовали, подошел.

Внутри дом был достаточно простым. На первом этаже располагалась большая комната с тремя панорамными окнами, выходящими на деревянную террасу с видом на море. Если встать у окна, казалось, будто находишься на носу корабля. В полумиле от берега лежали острова Духов. Мария вспомнила о храбром индейце, прямо с ее двора ушедшем вслед за духом своей жены.

– Здесь так светло, – сказала Нэнси.

– Мне очень нравится, – откликнулась Мария. Ее взгляд скользил по ротанговому дивану и креслам, морским сундукам, книжным полкам, хитроумно встроенным в пространство под лестницей. Она поднялась на второй этаж и обнаружила там две спальни и две ванные комнаты. Войдя во вторую спальню – проходившую по всей длине дома комнату, напоминающую амбар, со сводчатым потолком, стенами, обшитыми некрашеными серебристыми досками, двуспальной кроватью и огромным ветхим восточным ковром на полу, – она ощутила дуновение холодного воздуха. Никогда раньше Мария не видела столь романтического места.

– Эта комната не утеплена, – сообщила Нэнси. – Один из минусов этого дома.

Она говорила с уверенностью агента, знающего, что работа уже сделана. В комнате было так же холодно, как в палатке Марии в горах.

– Я могу накрываться двумя одеялами, – сказала она.

– Может быть, стоит приобрести электрическое, – посоветовала Нэнси.

– Эй! – от парадной двери до них донесся голос Софи. Она взбежала по ступенькам и, с трудом переводя дыхание, вошла в спальню. – Я объездила весь Скво-Лэндинг – искала красную машину Нэнси, и… ух ты! – воскликнула она, рассматривая комнату. – Ничего себе! Прямо-таки королевская опочивальня и, кстати, чертовски холодная!

– Привет, Софи, – сказала Нэнси; теперь ее голос звучал слегка официально.

– Привет, – ответила Софи. Она обняла Марию. – Бери! Дом просто отличный.

– Беру, – сказала Мария и улыбнулась Нэнси.

Нэнси уехала, оставив Марию знакомиться с ее новым домом и изучать территорию. Наедине с Софи Мария почувствовала, что не знает, о чем говорить.

– Красивое место, – произнесла Софи. – Стоит, наверное, целое состояние?

– Нет. Нэнси объяснила, что сдать эти дома на зиму очень сложно. Цены подскакивают в июне, поэтому лучше заключать договор на год. Я так и сделала.

Не говоря ни слова, они спустились по лестнице. Помолчав, Софи сказала:

– Я просто хотела узнать, как ты будешь платить за него. Без работы и без Альдо.

– Я никогда не была на содержании у Альдо, – резко ответила Мария. Она все еще злилась на Софи после вчерашнего. Ей хотелось уколоть сестру, напомнив ей о том, что Мария была независимой, а она, Софи, полностью зависела от Гордона.

– Кроме того, я могу работать самостоятельно. Получу грант. У меня осталось достаточно от предыдущих грантов, на год точно хватит.

– Что же, ты молодец, – отозвалась Софи, и Мария поняла, что ее язвительное замечание не достигло цели.

Они вошли в гостиную.

– Помнишь, как мы поехали на острова Духов? – глядя в окно, спросила Софи.

– И как мы там купались, – добавила Мария. Однажды летом – Марии тогда исполнилось тринадцать – она и ее друзья из Хатуквити взяли еду, пляжные полотенца и карманные фонарики и погрузили все это в лодки. Мария сказала Хэлли, что будет ночевать у Нелл: Нелл заверила свою мать, что остается ночевать у Марии: Софи – что останется у Дианы Селден, а Питер сказал, что переночует у Билла Уокера. Дети сели в лодки и поплыли к островам Духов, собираясь провести там ночь. Однако они успели только поджарить на костре сосиски и посмотреть на восход луны: их страшно путали совы, сверчки и духи индейцев. Поспешно покидая остров, юные путешественники в каждой волне, блеснувшей в лунном свете, видели акулий плавник, а воздух, казалось им, так и кишел призраками.

– Интересно, проводились там когда-нибудь раскопки? – спросила Мария.

– Дети все еще находят наконечники от стрел, – сказала Софи. – Саймон тоже нашел. – Она замолчала, а затем продолжила: – Я заезжала к маме, искала тебя, а она сообщила, что ты уехала с Нэнси. Ничего, что я вас разыскала?

Какого ответа она ждала? Мария почувствовала неловкость, она не знала, что сказать.

– Зачем ты меня искала? – спросила она наконец.

Софи продолжала смотреть в окно. Несколько крохалей одновременно нырнули за рыбой.

– Я должна тебе кое-что сказать, – очень тихо произнесла она.

Мария медленно повернулась к сестре. Плечи Софи вздрагивали, голова была низко наклонена.

– Что случилось? – спросила Мария, встревожившись. – Ты о вчерашнем случае в библиотеке?

– Я странно веду себя, – продолжала Софи. – Я знаю, вы все думаете, что со мной что-то не так, и это правда.

Она выдохнула, пытаясь справиться с волнением. Мария взяла руку сестры и пожала ее, пытаясь приободрить Софи.

– У меня был выкидыш, – сообщила Софи. – Два месяца назад. Мы не планировали еще детей, но я забеременела. Это было так чудесно! Она должна была родиться в мае.

– Ох, Софи! – воскликнула Мария, обнимая сестру.

– У меня двое прекрасных детей, – сказала Софи, и слезы потекли у нее из глаз. – Мы не планировали это, но я была так счастлива, что будет еще ребенок. И теперь я никак не могу с этим справиться. Я помню свои предыдущие беременности, я знаю все этапы…

– Почему ты не рассказала об этом маме или Нелл?

Софи пожала плечами:

– Мы с Гордоном были так счастливы – мы хотели, чтобы это было нашим секретом, до поры до времени. А когда я потеряла ребенка, я просто не могла об этом говорить. И мне никак с этим не справиться…

Она отняла руку у Марии и закрыла ею глаза.

Мария сама готова была расплакаться, однако она не могла забыть о Фло.

– Софи, – произнесла она, – теперь, когда ты знаешь, как тяжело потерять ребенка, разве тебе не хочется еще лучше обращаться с теми, которые у тебя уже есть?

– Ты говоришь о Фло, так ведь?

– Да, – ответила Мария. – Я не могу понять, как ты можешь злиться на нее, – я ведь слышала все, что ты ей сказала.

– Я ненавижу себя, – произнесла Софи. – У меня двое замечательных детей, но единственное, чего я хочу – как следует выспаться.

– Положись на нас, – твердо произнесла Мария. – На меня и Нелл. Я посижу с детьми, а ты займись собой. И по-моему, тебе нужно поговорить с нами обо всем этом.

– У меня есть Гордон, – вытирая слезы, сказала Софи. – Он так заботился обо мне. Когда начался выкидыш… он отнес меня в постель. Потом позвонил доктору, но было уже поздно. Знаешь, выкидыш это то же самое, что и обыкновенные роды. Сначала схватки, а потом ребенок… он выходит наружу. Гордон был со мной, когда я рожала Саймона и Фло, и этого ребенка тоже. Господи, он так плакал, когда это случилось…

– Мне ужасно жаль, – произнесла Мария, потрясенная горем сестры.

– Не могу больше об этом говорить. Может, выйдем на улицу?

– Конечно, – ответила Мария.

Однако перед входной дверью Софи вновь повернулась к ней.

– Мы хотели назвать девочку Марией, – сказала она. И, не дожидаясь ответа, вышла на солнечный свет.