Текст книги "Заклятие Черного Кинжала"
Автор книги: Лоуренс Уотт-Эванс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 25 страниц)
Глава 33
Для всех посторонних Леди Калтон просто перестала существовать.
Вместо нее появилась молодая женщина с широким смуглым лицом, гораздо менее привлекательным, чем у Сараи. Женщина была одета в невзрачное платье – самое плохое из тех, что нашла Мерет. Она бродила по широким мраморным коридорам дворца и, широко раскрыв рот, дивилась его великолепию.
Те, кто встречал эту растрепу с отвисшей челюстью, ни за что не заподозрили бы в ней аристократку или шпионку. Но говоря по правде, ни один из встреченных ею бродяг и нищих вообще не обратил на нее никакого внимания – подумаешь, еще одна оборванка, перебравшаяся на житье в коридоры дворца.
Сараи была ужасно довольна. Перемена облика удалась на славу. Она в долгу перед Алгарином от Длинной Стены, или, лучше сказать, она простила ему все прошлые обиды.
Девушка обратилась за помощью к Мерет, но та не владела подходящими заклинаниями. И тогда, к немалому изумлению присутствующих, Алгарин предложил свои услуги.
Но самым главным подарком, полученным Сараи от чародеев, оказался рассказ Мерет о споре в подвале, после того как всех лишних выпроводили из Дома Гильдии.
Мерет не открыла девушке секретов Гильдии, но подтвердила то, что Сараи начала подозревать после непроизвольного подслушивания. Источником могущества Табеа является Черный Кинжал. Чародейством самозванка не владеет, каких-либо заклинаний не творит, но использует Кинжал для похищения различных видов магии.
Но и другими магическими искусствами Табеа до конца не владеет.
Мерет также говорила – и довольно презрительно, надо сказать – о прожектах, связанных с уничтожением Табеа. Сараи узнала, что у чародеев нет контрзаклинания против заклятия Черного Кинжала и средств, чтобы обезоружить или убить его хозяйку. Гильдия, конечно же, найдет какой-нибудь выход, но пока средств борьбы с «Императрицей» не существует.
Услышав это, Сараи не очень-то удивилась. В некоторых отношениях Гильдия Чародеев была весьма и весьма эффективной организацией, но данное дело оказалось ей явно не по зубам.
Впрочем, Табеа была не по зубам всем, включая Сараи. Девушка почувствовала это особенно ясно, когда с тоской бродила по переходам дворца. Даже победители – самые отбросы общества не чувствовали себя комфортно. Они перебрались во дворец не как новоявленные аристократы, а как лишенцы, обнаружившие новое убежище – своего рода замену Полю у Пристенной Улицы. Со смешанным чувством раздражения и изумления Сараи обнаружила, что захватчики в основном не решились вторгнуться в частные апартаменты и спальни. Жилище ее семьи осталось нетронутым, так же как и большинство помещений, оставленных бежавшими с Эдердом придворными. Более того, аристократов, оставшихся во дворце, никто не обижал.
Пришельцы устраивались в коридорах, на лестничных клетках, в залах для аудиенций и рабочих комнатах. Постелей у них не было, и они спали на коврах, одеялах, сорванных с окон занавесях или снятых со стен гобеленах. Они ели и пили там, где придется, или, вернее, в том месте, где в их руки попадала жратва. Дворцовые слуги время от времени обходили все помещения с подносами, полными всяких разносолов.
Во дворце полностью отсутствовали даже признаки какой-либо организации. Люди сидели там, где им заблагорассудится, или слонялись без дела. Они болтали, играли в кости и, как заметила с отвращением Сараи, крали пожитки соседа, когда тот отворачивался или терял бдительность.
Неужели это новые правители города?
После двухчасовой экскурсии по дворцу Сараи зашла в Большой Зал и, посмотрев на Табеа в деле, поняла, что именно здесь собрались подлинные Верховные Правители. Те, что ютились в коридорах, были паразитами и дармоедами, подобно мелкой аристократии прошлого.
Но и то, что она увидела здесь, особого энтузиазма не вызвало. Табеа вела дела так, словно разрешала споры непослушных детей. «В некоторых случаях такой метод просто незаменим, – подумала Сараи, – но чаще всего он оказывается неприемлемым». Кроме того, Табеа явно не собиралась делегировать ответственность. Никто не проводил для нее отсева второстепенных дел, и «Императрица» работала и как Правительница, и как Министр Справедливости, одновременно выполняя обязанности еще полудюжины придворных чинов.
Сараи стала свидетельницей того, как Табеа рассматривала дело женщины, обвиняющей пьяницу в похищении одеяла, принимала представителя Совета Ворлоков, интересовавшегося планами Правительницы и спросившего, не следует ли ей выплатить компенсацию, если она действительно убила Инзу Ученицу, и с любопытством проследила за реакцией «Императрицы» на жалобу делегации торговцев с Рынка у Больших Ворот об отсутствии в городе вооруженной охраны.
Табеа дала пьянице три секунды, чтобы вернуть украденную вещь. Отказ стоил алкашу сломанной руки – «Императрица» лично отняла у него спорное одеяло.
Она с легким сердцем призналась, что убила Инзу Ученицу, но не сожалеет об этом. Убийство явилось государственной необходимостью, в силу чего о возмещении не может быть даже речи. Далее Табеа сообщила, что не желает делиться своими планами ни с кем, включая ораву паршивых ворлоков. Они могут подождать, как и все остальные граждане, или пойти к предсказателю. Нет, она ничего не имеет против ворлоков, которые имеют полное право оставаться в городе и заниматься своими делами до тех пор, пока не вызовут неудовольствия «Императрицы». Представителю ворлоков все это не понравилось, но у него не было другого выхода, кроме как молча откланяться.
У торговцев Табеа поинтересовалась, насколько усилился вандализм в результате отсутствия охраны.
– Не знаю, – ответил глава делегации, а его товарищи обменялись растерянными взглядами.
– Пока не усилился, – тихо пробормотал один из них.
Однако Табеа его услышала.
– Значит, вы считаете, что при моем правлении воры окончательно обнаглеют? – вызывающим тоном спросила она. В зале немедленно воцарилась мертвая тишина.
Делегаты неуверенно переминались с ноги на ногу, бросая косые взгляды на «Императрицу». Наконец один из них заговорил, и заговорил намного смелее, чем ожидала Леди Сараи.
– Я считаю, что все городское жулье сейчас ошивается здесь, – сказал он. – Закончив грабить дворец или уяснив, что это никому не дозволено, они вернутся на Рынок.
– А если они поймут, что в грабежах и кражах нет больше необходимости? – парировала Табеа. – А если они поймут, что новое правительство неизмеримо щедрее бывшего, и, получив возможность вести достойную жизнь, откажутся от воровства?
– Я знаю только одно, – ответил храбрый торговец. – Воры были всегда, и хочу, чтобы меня от них защищали.
– У вас есть я, – сказала Табеа. – Большего вам не требуется.
По выражению лица торговца было ясно, что он не считает «Императрицу» – какими бы способностями она ни обладала – равноценной заменой нескольких тысяч солдат. Однако нервы, по-видимому, сдали, и храбрец промолчал.
Маленький человечек, исполняющий роль Министра Двора и управляющего делами, выпроводил делегацию из зала.
Следующей в очереди оказалась женщина, заявившая, что ее насильно выселили из дома. Пока просительница объясняла суть жалобы, Сараи размышляла по поводу увиденного и услышанного.
Конечно, Табеа не дипломат. Доказательство – ее поведение в отношении ворлоков и купцов. Разбор кражи вызывал интерес. Табеа ни секунды не колебалась, прежде чем приказать пьянице вернуть одеяло. Неужели она сразу определила, кто именно врет?
Конечно, нельзя исключать, что магические способности позволили ей мгновенно отличить правду от лжи, не прибегая к услугам экспертов.
Но с другой стороны, она могла действовать по наитию или считать, что обвиняемый обязательно виноват. Кроме того, есть вероятность, что Табеа вообще отдает предпочтение женщинам или терпеть не может пьяных и пьяниц. Но делать выводы еще рано…
Ее размышления прервал непонятный свист. А в следующее мгновение черная стрела вонзилась в горло Табеа – «Императрицы» Этшара-на-Песках.
Сараи видела, как кровь стекает на нелепый наряд «Императрицы». Табеа, стоящая с судорожно открытым ртом и торчащей из горла стрелой, казалась девушке ужасной пришелицей из иного мира. Сзади послышался шум. Кто-то спускался по лестнице так поспешно, что спуск, скорее, походил на падение. Скоро шаги бегущего лучника уже доносились из нижнего коридора. Стук каблуков в гробовой тишине зала разносился как отдаленные удары грома.
Табеа подняла руки и вырвала стрелу из горла. Кровь хлынула широкой струей, пропитывая платье и заливая подиум. Кто-то закричал, и через мгновение этот единственный крик превратился в вой, вопли и стенания множества голосов.
«Императрица» скорчилась и, пошатываясь, шагнула вперед. Затем ее силы начали восстанавливаться, и она выпрямилась.
Сараи увидела, как зияющая рана начала затягиваться и кожа на шее Правительницы вновь стала бледной и гладкой.
– Откуда стреляли?! – злобно выкрикнула Табеа. Голос ее звучал намного тверже обычного.
Несколько пальцев указали нужное направление, и Табеа помчалась через зал, зажав в руке окровавленную стрелу. Ярость «Императрицы» внушала ужас. Все присутствующие вне зависимости от чина и звания поспешно попятились. Сараи тоже отступила в сторону.
Девушка не могла не признать, что заживление раны было весьма эффектно. Табеа обладала внушительной магической силой, если, конечно, все это произошло в реальности и не явилось простой иллюзией. Сараи повернулась к трону.
На подиуме стояли лужи крови. Значит, если это иллюзия, то иллюзия перманентного действия. На каменном полу зала виднелись красные капли. Они повторяли путь Табеа от подножия трона к лестнице.
Сараи больше не думала, что перед ней фантазмы. Интересно, кто же убийца и почему он решился на столь отчаянный шаг? Может быть, его послал Лорд Торрут? Спасется ли он, или Табеа его схватит?
Если произойдет последнее, этот человек умрет. И остается надеяться, что его смерть будет быстрой и не очень мучительной.
Девушка еще раз огляделась. Министр Двора и наиболее храбрые просители толпились у подиума, изумленно глазея на быстро высыхающие лужи крови. Сараи подумала о ворлоке, купцах, пьянице со сломанной рукой, о Рынке и Больших Воротах, оставленных без охраны, о ворах и нищих, заполонивших коридоры дворца. Она подумала об «Императрице», бросившей все дела, чтобы лично схватить убийцу. Табеа не могла поступить иначе, потому что в ее распоряжении не было солдат, традиционно выполняющих эту работу, и нет магов, способных выследить и уничтожить нападавшего.
Нет, так управлять городом нельзя. Даже отметая вопрос о праве Табеа на престол, становилось ясно, что эта кровожадная молодая особа просто не знает, как следует вести дела.
Самозванку неизбежно свергнут, но сделать это, пока ее защищает Черный Кинжал, весьма непросто. Доказательства – эпизод со стрелой и сообщения Мерет о многократных и безуспешных попытках Гильдии Чародеев изыскать эффективное средство уничтожения узурпаторши.
Сараи задумчиво посмотрела на лестницу, где скрылась «Императрица». Теперь по крайней мере ясно, с чего следует начинать. Если злодейку охраняет Черный Кинжал, значит, его надо куда-то спрятать.
Но Табеа прекрасно знает о существовании подобной опасности. Отнять у нее магическое оружие будет очень и очень трудно.
Однако способ изъять его найти придется. И Сараи сама возьмется за дело.
«Легко сказать это, – со вздохом подумала девушка. – Я даже понятия не имею, с какой стороны подступиться к нашей новой Правительнице».
Глава 34
Позвольте, я помогу вам, Ваше Величество, – сказала Сараи и потянулась к залитой кровью мантии Табеа.
– Благодарю, – ответила «Императрица», расстегивая застежку.
Сараи свернула одежду. Полузасохшая кровь испачкала руки, а несколько капель даже упало на пол.
– Я раньше не видела тебя среди моих слуг, – заметила Табеа, снимая пряжку пояса и отбрасывая его в сторону. Стянув с себя липкое, мокрое платье, она спросила: – А где же Лет? Где Иста?
– Не знаю, Ваше Величество, – ответила Сараи. – Я оказалась поблизости и решила помочь вам.
Оставалось надеяться, что ни Лет, ни Иста, если появятся, не узнают ее и не определят по голосу, кто она на самом деле.
Обе горничные в основном обслуживали Верховного Правителя и его семью. Но Леди Калтон они, безусловно, знали.
Лет и Иста устали, отмывая пол в тронном зале, и на вызов «Императрицы», если таковой последует, торопиться не будут. Это последнее нападение с попыткой отсечения головы оказалось самым кровавым по сравнению с предыдущими покушениями.
Сараи все видела – она давно незаметно следовала за Табеа, наблюдая за повседневной деятельностью «Императрицы». Покушения не могли пройти мимо ее внимания. Сараи решила узнать о Табеа как можно больше, ей хотелось быть рядом, когда самозванка умрет, чтобы сразу восстановить порядок. И конечно же, она следовала за Правительницей для того, чтобы завладеть Черным Кинжалом, если представится благоприятный случай.
Сараи наконец придумала, как это осуществить: для того, чтобы улучить момент, ей придется разыгрывать роль служанки.
Скорее всего девушке не следовало смотреть на процесс обезглавливания, но зрелище оказалось настолько захватывающим, что она не смогла отвести глаз. Когда меч убийцы отсек голову и вышел с противоположной стороны шеи, Сараи решила, что с этим не совладает даже магия Табеа. Но заблуждалась она недолго. Когда клинок выходил у затылка, рана на горле уже начала затягиваться, так что голова Правительницы ни на мгновение не была отделена полностью. А в следующий миг Табеа уже выхватывала из ножен Черный Кинжал.
Каждый раз, когда кто-то покушался на ее жизнь, «Императрица» бросалась в погоню за нападавшим и в двух случаях из трех сумела убить несчастных.
По крайней мере столько насчитала Сараи. Табеа схватила лучника, и, судя по репликам, которыми обменивались придворные, от ее рук не ушел смельчак, осуществивший последнее покушение.
«Императрице» не удалось поймать тех, кто нападал на нее с помощью магии. Но Черный Кинжал нейтрализовал все заклинания чародеев, а сама Табеа отражала попытки причинить ей вред с помощью волшебства и ворлокства.
Она не притрагивалась к отравленной пище или по крайней мере к блюдам, которые считала отравленными. Сараи не находила этому объяснения.
Впрочем, нельзя было исключать, что в иных случаях Табеа спокойно поглощала отравленные яства, так и не сумев определить присутствие яда.
Чародеи очень надеялись, что некоторые покушения, в первую очередь магические, оставаясь незамеченными, похитили у Табеа одну или несколько жизней. Но Сараи этому не поверила – она считала, что магия и яды не могут умалить жизненные силы «Императрицы».
Если девушка правильно поняла механизм действия Черного Кинжала – в чем она сомневалась, получая информацию из третьих рук (от Мерет или от одной из жен Тобаса), – то Табеа, убивая, приплюсовывала жизнь жертвы к своей. А получая рану, смертельную для обычного человека, одну из своих жизней теряла.
Следовательно, потеряв три жизни, она сумела восстановить две, прирезав своих врагов, – ни одному из них ни удалось выбраться из дворца.
«Какой ужас должны были испытать эти люди, – думала Сараи, – когда, оглянувшись, видели позади себя жуткую, залитую кровью и размахивающую страшным Черным Кинжалом фигуру женщины, которую они только что убили».
Сегодня, успешно завершив очередную погоню, Табеа вернулась в свои покои, чтобы сменить одежду и вымыть волосы. Канцлера и других приближенных она отослала прочь, чтобы привести себя в порядок без свидетелей.
Именно такого момента терпеливо ждала Сараи – когда Табеа бросилась догонять убийцу, она поспешила в личные покои «Императрицы», чтобы наполнить мраморную ванну и подогреть воду.
– Ванна готова, Ваше Величество, – сказала девушка. – Простите, если вода недостаточно теплая, обычно я не занимаюсь такой работой.
– Уверена, все в порядке, – устало произнесла Табеа и, передав Сараи свою нижнюю юбку, отправилась в ванную комнату. Там она освободилась от белья и шагнула в воду.
– Немного холодновато, пожалуй, – заметила она. – Подлей-ка немного кипятка, как тебя там.
– Меня зовут Фареа, Ваше Величество, – сказала Сараи.
Она отложила в сторону пропитанные кровью одежды, сняла с огня котелок и принялась лить кипяток в ванну, помешивая воду свободной рукой.
Надо сделать так, чтобы Табеа чувствовала себя комфортно, чтобы ощутила потребность как можно дольше нежиться в тепле.
– Почему ты так волнуешься, Фареа? – спросила вдруг «Императрица».
Сараи подняла на нее удивленный взгляд.
– Не бойся, – продолжала Табеа, – я не причиню тебе зла.
– Ну конечно же, нет, Ваше Величество. Но на меня подействовал вид крови.
– Вы здесь, Ваше Величество? – спросил кто-то.
Сараи оглянулась на голос, а Табеа крикнула:
– А, Лет! Помоги-ка мне вымыть волосы.
Сараи, поклонившись, собрала грязную одежду и пятясь вышла из ванной. Лет бросила на нее удивленный взгляд и обратила все свое внимание на госпожу.
Свернув окровавленное платье в комок, Сараи вынесла его в коридор. Судьба этих тряпок ее не интересовала. С ролью служанки покончено. Через несколько секунд она получит то, к чему долго стремилась. Вернувшись к ванной комнате, она сунула голову в дверной проем и спросила:
– Хотите, я закрою дверь, чтобы вам не дуло?
– Да, да, Фареа, благодарю, – ответила Табеа, махнув рукой.
Сараи тут же прикрыла дверь, не хлопая, но очень плотно. Бросившись к поясу, лежащему там, куда его швырнула «Императрица», она выдернула из ножен Черный Кинжал, извлекла из кармана обычный поясной нож и заменила им магическое оружие. Тщательно спрятав Черный Кинжал под юбкой, она огляделась, желая удостовериться, все ли в порядке.
Осматривая комнату, девушка краем глаза заметила свое отражение в зеркале; вначале она просто не обратила на него внимания, но уже в следующее мгновение изумленно уставилась на стекло.
Ее магическая маска исчезла. Из зеркала на бывшую служанку Фареа смотрела Леди Сараи.
Сомнений не было, это сделал Черный Кинжал. Он нейтрализовал действие заклинания Транфигурации.
Значит, она не может здесь оставаться – хотя в планы Сараи это и не входило. Довольно быстро, но не настолько, чтобы привлечь внимание, девушка выскользнула в коридор, не забыв закрыть за собою двери.
Затем, не спеша, стараясь ничем не выделяться, она спустилась на первый этаж и через пару минут оказалась на Кольцевой Улице.
Итак, она сделала это. Черный Кинжал у нее. Что дальше? Самое главное – не спешить и все хорошенько продумать. На первый взгляд логичнее отправиться в Дом Гильдии на Большой Улице и сообщить чародеями, что Табеа обезоружена. Однако Сараи не всегда руководствовалась простой логикой.
Пока не ясно, станет ли теперь магия действовать против Табеа? Во-первых, сила «Императрицы» останется прежней, даже если не приплюсовывать к ней новые жизни. Во-вторых, Сараи сомневалась, что город выиграет, если слава победителей достанется чародеям. Девушке не нравилась Гильдия, сколько бы симпатии ни вызывали ее отдельные члены. Гильдия утверждает, что в политику не вмешивается, однако, узнав, что Кинжал похищен, чародеи тут же умертвят самозванку. Но это и будет вмешательство в политику. Как бы то ни было, но Табеа в данный момент – Верховный Правитель города. Возникает весьма неприятный прецедент: Гильдия Чародеев убивает действующего монарха, оставаясь безнаказанной.
Более того, Гильдия не только останется безнаказанной, но наверняка потребует за свою службу вознаграждение. Она станет претендовать на определенную роль в управлении городом или захочет материального выражения благодарности. Сараи ни секунды не сомневалась, что, несмотря на заверения о невмешательстве в политику и утверждения, что смерть Табеа всего лишь символ, чародеи выставят Верховному Правителю непомерно высокие требования за якобы оказанную ему услугу.
А что, если они захотят получить Черный Кинжал? Сараи нахмурилась. Эта мысль была ей не по душе. Чародеи, конечно, и так опасны. Но зачем, спрашивается, предоставлять им дополнительное могущество? Конечно, не исключено, что Черный Кинжал действует лишь в руках Табеа, и она, обнаружив исчезновение магического оружия, сделает себе новое. Если так, то нельзя терять ни секунды. Но Сараи ужасно не хотелось отдавать Черный Кинжал чародеям. Она знала, что независимо от происхождения и свойств оружия Гильдия мечтает его заполучить.
Что же, у чародеев много вещей, которые они не хотят использовать на благо города. А если попытаться обменять Кинжал на здоровье отца и брата…
Все варианты следует тщательно продумать, поэтому отправляться в Дом Гильдии еще рано.
Да, но где же в таком случае укрыться? «У Лорда Торрута, – подумала девушка. – Надо сказать ему, что засылать смертников-убийц уже не имеет смысла». Теперь для решения проблемы хватит одного-единственного заклинания. Сараи догадывалась, что убийц направлял Лорд Торрут. Проиграв открытую схватку, он ушел в подполье, но борьбы так и не прекратил.
Оставался вопрос: где его найти? Начинать, очевидно, следует с казарменных башен, решила Сараи и направилась в сторону Рынка у Больших Ворот.
Но по пути ее осенила одна идея. Обычные мечи, кинжалы и стрелы не способны убить Табеа до тех пор, пока у той имеются запасные жизни. Но что случится, если ее прирезать Черным Кинжалом? Не отнимет ли он все ее жизни одним ударом?
Может быть, и нет. Попытка связана с ужасным риском, и смертельно рискованна для обычного человека. Он будет просто раздавлен той мощью, которую сумела накопить «Императрица».
Однако, если кто-то, используя Черный Кинжал, станет сильнее Табеа, попытаться можно.
Конечно, убивать магов и даже простых людей для этого не с руки. Но если найдется несколько осужденных на смерть преступников…
Интересно, действует ли Кинжал на животных? Сараи вспомнила о кошках, собаках и даже одном голубе, найденных с перерезанным горлом. Табеа по крайней мере экспериментировала с животными. Кстати, обладая силой быка, можно, пожалуй, бросить ей вызов.
Но этот человек – новый обладатель Кинжала – ни в коем случае не должен превратиться в угрозу для города и пытаться изменить порядок, установленный Эдердом Четвертым и его предками.
А это значит, что он должен быть очень похож на Сараи.
Оказавшись на Большой Улице, девушка, не замедляя шага, бросила взгляд на дом, принадлежавший когда-то Серему Мудрому.
* * *
А в Доме Гильдии Тобас, стоя на площадке, огороженной металлическими перилами, недовольно пробормотал:
– Не нравится мне эта затея.
Стоявшая рядом Мерет нервно покосилась на молодого человека, а затем вновь сосредоточила свое внимание на Теллуриноне.
Гильдмастер что-то напевно бубнил, сидя на небольшом коврике. Перед ним в воздухе висел атамэ, острие которого было обращено в сторону серебряной чаши, покоящейся на невысоким треножнике из кованого железа. В чаше клокотала жидкость. Под треножником лежал меч. Вся эта конструкция была окружена петлей из изрядно потертой веревки.
– Что ж, – сказала Мерет. – Если чародейство вообще способно убить Табеа, без этого заклинания не обойтись.
– Не знаю, – откликнулся Тобас. – Будем надеяться, что оно хотя бы не прикончит всех нас.
– Я думаю, вы преувеличиваете, – заметила Мерет. В глубине души Тобасу очень хотелось, чтобы она произнесла эти слова более уверенным тоном.
– Увы, – сказал Тобас. – Секрет контрзаклинания потерян лет четыреста назад, и с тех пор никто не пытался применить эти чары. А в книге мага Деритона, которую я унаследовал, рядом с этим заклинанием стоит запретительная пометка, начертанная красными рунами.
– Но все учтено, – успокоила его Мерет. – Как только Табеа умрет, ворлоки соберут останки и выбросят через ваш Гобелен в мертвую для чародейства зону.
– А вы уверены, что ворлоки все сумеют собрать? И где гарантии, что Гобелен сработает так, как надо? А что мы станем делать, если Переносящий Гобелен, вместо того чтобы перебросить Клокочущую Погибель в мертвую зону, просто растворится в ней?
– О боги, – побледнела Мерет. – Что будет, если она действительно уничтожит наш Гобелен? Тобас, почему вы раньше этого не сказали?
– Я говорил, – со вздохом ответил Тобас. – Спорил до хрипоты и одышки, и Теллуринон обещал все обдумать. А когда я вернулся, он уже приступил к ритуалу.
– О… Но если это настолько опасно… Как он мог? Тобас развел руками.
– Он подавлен и не знает, что делать. Целое шестиночье мы пытаемся поразить Табеа различными заклинаниями, но они нанесли ей еще меньше вреда, чем лучники Лорда Торрута. Кстати, вы слышали о его заточенном как бритва колесе? Агенты доносят, что Табеа пришла в себя только через пять минут.
Мерет скривилась от отвращения.
– Так или иначе, – продолжал Тобас, – Теллуринон всю свою жизнь изучал самые убийственные заклинания, заклинания настолько опасные, что использовать их нельзя. И вот наконец нашелся объект, на котором можно экспериментировать. А спешка объясняется очень просто: Гильдмастер боится, что второй возможности мы ему не дадим. И все же я сомневаюсь, что стоило применять заклинание Клокочущей Погибели.
– В таком случае почему бы вам его не остановить?
– Перестаньте, пожалуйста. Вы прекрасно знаете почему, – пристыдил ее Тобас. – Вам когда-нибудь приходилось прерывать магический ритуал?
– Хм… Однажды такое случилось. – От этого воспоминания Мерет передернуло, – Я была еще ученицей. По счастью, никто не погиб.
– Значит, это была магия очень низкого порядка.
– Самого низкого.
Тобас кивнул.
– Вы когда-нибудь видели огненную башню?
Мерет подняла на него изумленный взгляд:
– Я думала, что в действительности никакой башни не существует.
– Существует, и даже очень, – ответил Тобас. – В горах к юго-востоку от Двомора. Ее видно с любой стороны на расстоянии десятков лиг. Эта огненная башня просто полыхает и полыхает, выбрасывая пламя из голых скал и заливая светом всю округу. Она возникла восемьсот лет назад и, если верить легендам – не поклянусь в их правдивости, – является результатом ошибки в заклинании второго или третьего порядка. Заурядное заклинаньице, которое употребляется при заточке меча или что-то в этом роде.
– Да, но…
– Если же говорить обо мне, – прервал ее Тобас, – то я никогда не забуду, что все спригганы – а их сейчас сотни, если не тысячи, – бегающие вокруг нас и досаждающие людям, – мое творение. Я перепутал один-единственный жест в Призрачном Фантазме Люгвайлера.
– Но…
– И я уж молчу о том, – с нажимом продолжил Тобас, – что все проблемы с Табеа и Черным Кинжалом – результат ошибки в ритуале атамэзации.
– Итак, останавливать Теллуринона вы не желаете, – заключила Мерет.
– Правильно. Он творит заклинание десятого, а может быть, одиннадцатого порядка. Будет достаточно скверно, если оно просто удастся.
– А что произойдет, если оно не получится? – спросила Мерет. – Ведь Теллуринон может ошибиться сам.
– Кто знает, – пожал плечами Тобас. – Кровь дракона, яд гадюки, убивший женщину меч, веревка с виселицы… это весьма мощные ингредиенты.
– А как заклинание работает?
– Что же, – со вздохом начал Тобас, – в конце концов это варево в котелке выдаст каплю жидкости, которую следует заключить в золотой сосуд величиной с наперсток. Капля безвредна, пока находится в золотом сосуде. Но если ее вылить оттуда, сознательно или ненароком, заклинание вступает в силу. Клокочущая Погибель уничтожает все, к чему прикоснется. Но самое главное, что после этого она не исчезнет, а начнет медленно увеличиваться до тех пор, пока не найдется способ остановить ее.
– И мы таких средств и способов не знаем, – поставила точку Мерет.
– Верно. Если, конечно, не сработает план Теллуринона выкинуть останки Табеа в мертвую зону.
– А не может ли Черный Кинжал нейтрализовать Клокочущую Погибель?
– Кто знает? – пожал плечами Тобас.
– И все-таки я не поняла, – задумчиво произнесла Мерет. – Клокочущая Погибель образует нечто вроде постоянно растекающейся лужи? Так?
– Именно.
– Но каким образом она остановит Табеа? Мы что, собираемся толкнуть «Императрицу» в лужу?
– Нет, – с презрительной гримасой ответил Тобас. – Теллуринон намерен вылить свое варево ей на голову.
Мерет частенько приходилось возиться с трупами и иными малоприятными объектами, включая отвратные жидкости органического происхождения. Более того, помогая вести дела Лорду Калтону и его дочери, ей доводилось видеть такое, что другие, более чувствительные особы, и представить себе не могли. Тем не менее, услышав об идее Гильдмастера вылить Клокочущую Погибель на чью-то голову, чародейка брезгливо поморщилась.
– Фу… – не выдержала она и, подумав еще мгновение, спросила: – Но каким же образом?
– С помощью ворлоков. Как только жидкость будет готова, ворлоки доставят ее во дворец и выплеснут на Табеа. Затем, когда самозванка помрет, ворлоки схватят тело таким образом, чтобы Погибель ни на что не попала и выкинут его через Переносящий Гобелен. Гобелен уже подготовили. Сейчас он в скатанном виде хранится в тайнике около дворца.
– А нельзя ли отправить ее через Гобелен живьем? Тогда Клокочущая Погибель вообще не потребуется.
– Может быть, и можно, – усмехнулся Тобас. – Но ворлоки высказывают серьезные опасения. Табеа сама в некотором роде ворлок и, пока жива, способна блокировать их усилия.
– Но они хотя бы пытались? – гнула свое Мерет.
– Не знаю, – пожал плечами Тобас. – Впрочем, теперь это не имеет никакого значения.
