Текст книги "Аль-Каида"

Автор книги: Лоуренс Райт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 31 страниц)

Неподготовленная, но жаждавшая дела «Бригада иностранцев» пребывала в возбуждении, пока Азам не уговорил полевого командира Гульбеддина Хекматияра, сражавшегося с советскими войсками возле Джихад-Вала, взять арабов в Афганистан. Бен Ладен и шестьдесят арабов перешли границу вместе с афганским проводником. Думая, что они следуют прямо на поле боя, арабы набили карманы изюмом и бараньим горохом [38]38
  Бараний горох, турецкий горох, нут (Cicer Arietinum) – стручковое растение, зерна которого имеют необычную форму, напоминающую голову барана с птичьим клювом. Занимает третье место в мире по популярности среди стручковых растений после горошка и фасоли.


[Закрыть], который жевали на протяжении всего пути, из-за чего в шутку прозвали себя «Бригадой бараньего гороха». Около десяти вечера они наконец прибыли в афганский лагерь, где узнали, что советские войска отступили.

«Вы здесь больше не нужны, – раздражительно сказал Хекматияр. – Отправляйтесь назад».

Азам немедленно согласился, но бен Ладен и ещё несколько арабов были разочарованы. «Если они отступают, то разрешите нам, по крайней мере, преследовать их», – просили они. Азам укрепил несколько мишеней на краю лагеря, чтобы желающие могли поупражняться в стрельбе. Затем арабы сдали оружие афганскому командиру и на автобусах выехали назад в Пешавар. После этого дела их прозвали «Бригадой чудаков». По прибытии в город они разошлись по домам.

В 1986 году бен Ладен перевез своих жен и детей в Пешавар, где они влились в маленькую, но быстро растущую общину арабов, откликнувшихся на фетву Азама. Было уже понятно, что афганцы выиграют эту войну. Понимая, что Афганистан является «кровоточащей раной», Генеральный секретарь ЦК КПСС Михаил Горбачев утвердил срок полного вывода войск. Это был год, когда у моджахедов появились переносные зенитные ракеты американского производства «Стингер», столь опасные для советских самолетов, что склонили чашу весов в пользу афганцев. Прошло еще три кровавых года, пока войска СССР не покинули страну. Присутствие нескольких тысяч арабов, из которых на поле боя побывали всего несколько сотен, не могло существенно повлиять на исход войны.

В порт Карачи приходили суда с боеприпасами. Пакистанской разведке, которая распределяла оружие среди афганских полевых командиров, было нужно хранилище, желательно вне Пакистана, но и не там, где ему могли угрожать советские войска. Значительная часть Зоны племен заходит на территорию Афганистана. С юго-западной стороны Хайберского прохода высится горный массив, который известен под названием Клюв Попугая. Северный склон этого массива называется Тора-Бора, что в переводе означает «черная пыль». Этот удаленный и бесплодный район изрезан пещерами. Бен Ладен расширил эти пещеры и прорыл новые, превратив их в склады оружия. Это и было тем самым местом, откуда он потом объявил войну Америке.

В мае 1986 года бен Ладен повел небольшую группу добровольцев на соединение с основными арабскими силами, располагавшимися неподалеку от Джаджи на территории, контролируемой Сайяфом, возле пакистанской границы. Ночью арабы привязали свои палатки к тому, что им показалось камнями, но, вероятно, это были осколки случайно попавшей кассетной бомбы. Когда повар-йеменец встал, чтобы приготовить завтрак, раздался сильный взрыв. «Аллах акбар! Аллах акбар! – кричал повар. – Моя нога! Моя нога!» Арабы проснулись и принялись искать мины, что было очень трудно. Они были покрашены в зеленый цвет и терялись в траве. После того как арабы уже покинули опасное место, управляемая ракета ударилась в землю в нескольких ярдах от бен Ладена. Прогремел сильный взрыв, который разбросал валуны и расщепил дерево возле столпившихся арабов. Трое были ранены, а один, египетский студент, закончивший курс, убит. Арабы впали в панику, после чего афганские командиры обругали их, потребовав покинуть поле боя из-за совершенной бесполезности.

Несмотря на такое жалкое представление, в конце 1986 года бен Ладен финансировал создание первого постоянного арабского лагеря возле Джаджи. Это поссорило его с наставником, шейхом Азамом, которому подобная мысль явно не понравилась. У каждого из них были собственные навязчивые идеи. Азам страстно желал преодолеть национальные разделения, которые не давали всем народам, исповедующим ислам, соединиться в одну нацию. Поэтому он стремился к тому, чтобы арабские добровольцы влились в действующие отряды афганских моджахедов, несмотря на то, что не говорили на местных наречиях и часто не имели военной подготовки. Такие бойцы становились обузой и пушечным мясом. С другой стороны, создание стационарного лагеря представлялось неразумной тратой сил и средств в маневренной войне, которую вели афганцы. Но бен Ладен думал о будущем джихада, и военный лагерь в Джаджи был необходим в качестве базы для формирования арабского легиона, о котором он мечтал, стремясь продолжить войну в любом другом месте. Пока его мечта была подчинена целям старшего товарища, она была неосуществима, но он хотел изменить создавшееся положение. Чтобы предотвратить уход бен Ладена со своей орбиты, Азам послал Джамаля Халифу поговорить с Усамой. Никто лучше старого друга и шурина не мог потолковать с ним. Халифа перешел границу вместе с Сайяфом, контролировавшим горный район вокруг Джаджи. Лагерь находился высоко в горах и был открыт всем ветрам. Усама – лев – назвал это место Масада, что означает «Логово льва». Он сказал, что его вдохновляют стихи Хасана Ибн Табита, любимого поэта Пророка. Поэт писал о крепости [39]39
  Имеется в виду иудейская неприступная крепость Масада возле Мертвого моря, которая была взята римлянами после долгого штурма в 42 г. н. э. Не желая попасть в руки язычникам, оставшиеся защитники крепости умертвили себя.


[Закрыть], которая носила то же самое имя:

 
Кто хочет услышать удары мечей,
Пусть идет в Масаду,
Где он встретит храбрых людей, умирающих
Во имя Аллаха.
 

Современная версия Масады, созданная бен Ладеном, выглядела совсем не как военный тренировочный лагерь. Халифа когда-то был бойскаутом и обратил внимание, что Масада оборудована очень скудно и не дотягивает даже до уровня детского лагеря. На вооружении состояли гранатометы, египетская версия автомата Калашникова, минометы, несколько зенитных пулеметов, купленных на рынке в Пешаваре, и китайские ракеты без пусковых установок. Чтобы запустить ракету, моджахеды должны были установить ее на краю скалы, протянуть провод на большое расстояние и запустить. Это было опасно и очень неудобно.

Халифа разглядел в бинокль советский форпост на широкой равнине, тремя километрами ниже. Лагерь арабов был изолирован и легкоуязвим. У них имелся единственный автомобиль, на котором они ночью подвозили воду и другие припасы. В темноте он легко мог свалиться в пропасть или подорваться. Под командованием бен Ладена арабы напрасно тратили время и силы. Халифа вышел из себя при виде бессмысленного риска.

Он провел три дня, разговаривая с людьми из окружения бен Ладена – главным образом египтянами, которые раньше были в «Аль-Джихаде» Завахири. В основном они учились в саудовских высших учебных заведениях. Среди них он нашел и Вали Хана, отличника по биологии, которого он сам обучал в Медине. Халифа узнал, что они считают своим вождем бен Ладена, а не Азама или Сайяфа. Эта новость ошеломила его. Он никогда не думал, что его друг хочет власти. Его подозрения подтвердились, когда Абу Убайдах и Абу Хафс, египетские военные советники бен Ладена, предупредили Халифу, чтобы он прекратил свои разговоры. Они уверяли, что руководители арабских стран являются кафирами– термин, который обозначает неверных или неверующих, – и остальные мусульмане должны понять, что это отступники, изменившие своей религии. Таких предателей нужно убивать, считали исламские фундаменталисты. Когда Халифа не согласился с ними, они попытались не пустить его к бен Ладену. Халифа не позволил собой манипулировать и прошмыгнул мимо них. Халифа и бен Ладен ночевали вместе в блиндаже, стены которого были покрыты брезентом. Потолок укрытия был деревянный, сверху присыпанный землей. Усама говорил настолько уклончиво, что Халифа заподозрил: тот что-то скрывает. На третий день наконец Халифа выговорился:

– Все недовольны этим местом, – сказал он. – Даже те люди, которые здесь с тобой. Я говорил с ними.

Бен Ладен удивился:

– Почему же они ничего не сказали?

– На этот вопрос ты должен ответить себе сам, – ответил Халифа. – Но все в Афганистане против твоей идеи!

Бен Ладен повторил свою мысль о необходимости формирования арабского легиона, который должен защищать исламское дело во всем мире. Поэтому он и создал этот несчастный военный лагерь в горах.

– Но мы здесь для того, чтобы помочь афганцам, а не для того, чтобы создать собственную партию, – напомнил ему Халифа. – Ты же не военный человек, почему ты здесь?

Во время разговора они перешли на крик. Вот уже десять лет они поступали так, когда не было других аргументов. «Это джихад, – вопил бен Ладен. – Это путь, по которому мы придем на Небеса!»

Халифа напомнил ему, что он отвечает за жизни людей. «Господь спросит с тебя за каждую каплю их крови. Я, как твой друг, больше не могу здесь оставаться. Или ты уйдешь отсюда, или я уйду от тебя!»

Бен Ладен холодно отказался. Тогда Халифа ушел из лагеря. Дружба кончилась.

* * *

Хотя бен Ладен и не внял просьбам Халифы, он задумался, почему арабскую бригаду считают неспособной к войне и борьбе с теми опасностями, которые угрожают его людям в «Логове льва». «Я задумался о новой стратегии, например, решил выкопать глубокие убежища и тоннели», – рассказывал он.

Он выписал из «Сауди бенладен груп» землеройные машины, бульдозеры и погрузчики и переправил их из Пакистана по горной дороге. С помощью высококвалифицированных инженеров вырыл семь рукотворных пещер, отлично замаскированных и обустроенных. Некоторые подземелья, достигавшие девяноста метров в длину и шести метров в высоту, служили бомбоубежищами, комнатами для ночлега, госпиталями и оружейными складами.

Наблюдая за сложными строительными работами, люди бен Ладена недоумевали и настаивали на немедленной атаке советского аванпоста. Наиболее нетерпеливым оказался тучный сорокапятилетний палестинец шейх Тамим аль-Андани, бывший учитель английского языка, ставший имамом. Он был духовным наставником саудовских военных на авиабазе в Дхахране, пока его не уволили за экстремистские проповеди. Слабый толстый человек с редкой бородой, уже поседевший на висках, шейх Тамим разъезжал с лекциями, собирая миллионы долларов на нужды моджахедов. Его ученость была известна во всем мире, а жажда личного мученичества укрепляла авторитет. Абдулла Азам, преклонявшийся перед Тамимом, называл его Великая Гора.

Шейх весил около ста восьмидесяти килограммов. Его дородность была для молодых арабских бойцов, большинству из которых не было и восемнадцати, постоянным предметом шуток. Они часто помогали шейху взбираться на гору с помощью веревки – тянули его вверх, словно на буксире, и шутили, что лошади запомнили его в лицо и отказываются везти. Тем не менее шейх Тамим вдохновлял своей приверженностью джихаду. Он тренировался вместе со всеми, несмотря на возраст и плохое физическое состояние. Тамим постоянно требовал от бен Ладена послать всех в бой, давая возможность высказаться тем обитателям лагеря, которые жаждали смерти. Бен Ладен сдерживал его, указывая, что людям не хватает военной подготовки и нужно закончить строительство оборонительных сооружений. Тамим не слушал его.

В конце марта 1987 года бен Ладен уехал в Саудовскую Аравию. Шейх Тамим воспользовался представившейся возможностью. Он соблазнял Абу Хаджера аль-Ираки, которому бен Ладен поручил руководить «Логовом льва» в свое отсутствие, атаковать советский аванпост. Абу Хаджер долго отказывался, мотивируя тем, что не вправе принимать такие решения, но шейх не отставал.

Наконец Абу Хаджер нехотя дал себя уговорить. Шейх немедленно собрал полтора десятка молодых людей, которые навьючили тяжелое оружие на лошадь и направились вниз. Оружие выскользнуло из вьюков и упало в снег. У шейха не было другого плана, кроме как обстрелять советский пост и сразу убежать. Он не задумывался о том, что может последовать за атакой. В случае перестрелки с противником вряд ли шейх Тамим мог бы быстро убежать в горы вместе со своими молодыми друзьями. Но осторожность не была ему свойственна.

Вдруг по рации раздался голос Абу Хаджера, который сообщил, что бен Ладен неожиданно вернулся и поднял тревогу. Он приказал отряду немедленно вернуться в лагерь.

«Скажи ему, что я не вернусь», – ответил шейх Тамим.

Рацию взял бен Ладен. «Шейх Тамим, немедленно возвращайтесь! – скомандовал он. – Если вы не сделаете этого, то будете дезертиром. Я – командир, и я приказываю вам вернуться».

Тамим нехотя согласился, но поклялся, что будет поститься до тех пор, пока ему не представится возможность участвовать в бою. Три дня после возвращения он ничего не ел и не пил. Он настолько ослабел, что бен Ладен согласился устроить небольшую акцию, чтобы Тамим удовлетворил свое желание, хотя бы символически. Он разрешил шейху взобраться на одну из вершин и выстрелить из миномета и пулемета в сторону врага. Шейх Тамим продолжал оспаривать авторитет бен Ладена, и многие арабы согласились, что приехали на джихад, а не на пикник в горы. «Я боялся, что некоторые из наших братьев могут вернуться в свои страны и рассказать людям, что они провели шесть месяцев, так ни разу и не выстрелив, – оправдывался бен Ладен. – Люди могли подумать, что нам не нужна их поддержка». Он должен был показать, что арабы не просто военные туристы, но способны внести свой вклад в джихад.

Было трудно предугадать, как дальше поведут себя люди, если им не позволят вступить в бой.

17 апреля 1987 года, когда повсюду ещё лежал снег, бен Ладен повел отряд численностью 120 человек на аванпост афганских правительственных войск возле Хоста. Он назначил атаку на пятницу, в тот день, когда мусульмане во всем мире должны были молиться за моджахедов. Сайяф, арабоязычный афганский полевой командир, и Хекматияр согласились обеспечить операцию артиллерийской поддержкой. Атака была назначена на шесть вечера, когда еще светло, но потом быстро темнеет. После удара нападавшие должны были сразу скрыться под покровом ночи, которая не даст советской авиации прицельно сбросить бомбы. Шейх Тамим настаивал на своем личном участии в операции, но бен Ладен приказал ему остаться в «Логове льва».

Предстоящая атака планировалась целый месяц, и о ней стало известно в Пешаваре. «Я услышал о будущей операции и решил в ней участвовать, – вспоминал позже Абу Рида, повстанец из Канзас-Сити. – Я сел в машину. Я не знал о плане ничего определенного, но встретил множество верблюдов и ослов, которые везли оружие в долину». Когда он прибыл в район боевых действий, то обнаружил в рядах арабов полный беспорядок. К моменту атаки на позиции так и не было доставлено необходимое снаряжение, которое находилось в забуксовавших машинах на большом расстоянии от поля боя. Людям пришлось тащить минометы и ракеты на себе или на четырех мулах, находившихся в их распоряжении. Многие бойцы были так измучены, что вернулись в «Логово льва» на ночлег. Те, кто остался на позициях, сильно проголодались, ибо продовольствие так и не подвезли. В последний момент один из командиров заметил, что забыл взять шнур с электродетонатором, с помощью которого запускались ракеты. Он срочно послал посыльного на лошади назад. И что самое худшее – заболел бен Ладен. Это часто случалось перед битвой, хотя он напрягал все силы, чтобы остаться в строю.

Шейх Абдулла Азам выступил с импровизированной речью, призвав воинов мужественно сражаться. Арабы собирались открыть огонь, но неожиданно их приготовления были замечены, и солдат афганских правительственных войск дал по ним очередь из пулемета Горюнова, чем сорвал атаку. Бен Ладен приказал отступать. К счастью, только один человек был убит и два тяжело ранены, но самолюбие арабов было задето – их победил всего один пулеметчик. Афганские моджахеды смеялись над ними. В результате этого фиаско начали закрываться арабские пансионы в Пешаваре. Казалось, злосчастная авантюра с арабскими добровольцами закончилась полным позором.

В следующем месяце небольшой отряд арабов вступил в бой, спланированный египетским военным советником Абу Убайдахом, который зашел во фланг к советскому подразделению. «Было восемь воинов, и я с ними, – вспоминал позже бен Ладен. – Никто не дрогнул». Советский отряд отступил, и арабы уже праздновали победу. Но немедленно последовала стремительная контратака на «Логово льва». Согласно мифотворцу Азаму, советские силы насчитывали 9–10 тысяч человек, включая спецназ ГРУ и афганских солдат, которым противостояли семьдесят моджахедов.

Шейх Тамим занял свое место на линии огня вместе с бен Ладеном, но тот сказал, что шейх слишком толстый, чтобы сражаться. Он послал Тамима в комнату связи в глубокое подземелье. Арабы ждали, пока передовой советский отряд попадет под прицел трех минометов. Наконец бен Ладен крикнул: «Аллах акбар!» – и арабы открыли огонь. Удивленные советские солдаты отступили. «Братья пришли в состояние эйфории и полного экстаза», – вспоминал Азам. Прибывшая медицинская помощь забирала раненых, в их числе оказался один из военных командиров из района Джаджи.

В ожидании следующей, более мощной советской контратаки бен Ладен разделил свои силы на две части. Оставив тридцать пять бойцов оборонять «Логово льва», он и еще девять человек забрались на вершину горы, откуда вели наблюдение за двумя сотнями советских спецназовцев, пытавшихся подобраться к лагерю. «Внезапно мины посыпались на нас как дождь», – рассказывал бен Ладен. Но чудесным образом никто из арабов не пострадал. Через полчаса русские возобновили атаку. «Когда они подобрались к вершине, мы пошли в бой, – продолжал бен Ладен. – Несколько наступавших было убито, остальные бежали».

В течение нескольких недель советские войска обстреливали «Логово льва» 120-миллиметровыми минами и зажигательными снарядами, которые разрывались с такой силой, что Азаму оставалось только молиться о спасении. Деревья горели даже во время дождя. Однажды утром шейх Тамим выбрался из своего укрытия с Кораном в руках и начал ходить под обстрелом в состоянии просветления, игнорируя крики товарищей. Он цитировал Коран и молился о том, чтобы сподобиться мученической смерти. Пули и осколки дробили стволы деревьев вокруг него. Это было незадолго до конца Рамадана, и Тамим верил, что смерть в это время особенно благословенна.

Это сумасшедшее хождение подействовало магически на других. «Мы быстро выбежали из укрытий, – вспоминал бен Ладен. – На полминуты огонь смолк, и я сказал людям, что мы собираемся умереть. Обстрел возобновился, я начал читать Коран, после чего мы двинулись в разных направлениях. Мы не прошли и семидесяти метров, когда почувствовали сильные удары, но мы были целы и невредимы, словно находились в комнате с кондиционером».

Несмотря на браваду, бен Ладен с горечью понимал, что если они останутся здесь и далее, то их всех убьют. Он принял решение отступить из «Логова льва».

Это было наихудшее поражение из всех. Бойцы были потрясены. Один из них протестовал. Бен Ладен вспоминал: «Он закричал на меня и сказал такие слова, какие я первый раз от него слышал». Шейх Тамим вопил и рвал волосы из своей бороды. «Я думал, что в него бес вселился», – говорил бен Ладен. Он обругал шейха, сказав, что своим безумием он подвергает опасности всех. «Шейх Тамим, люди – в машине, – предупредил его бен Ладен. – Если хотя бы одного из них убьют, этот грех падет на вашу голову, и вы дадите ответ за его кровь в Судный день». Рыдающий шейх сел вместе со всеми в автомобиль. Они сбросили минометы в пропасть и закопали автоматическое оружие, после чего двинулись вниз. Один из бойцов бросил гранату в столовую. Все, что они построили с таким трудом, превратилось в руины.

Кто мог идти пешком – двинулись следом, после того как разрушили все, что можно. Небольшая группа прикрывала отход основных сил. Бен Ладен снова почувствовал себя плохо. «Я настолько ослаб, что мог пройти без отдыха только двадцать метров, после чего останавливался и пил воду. Я ощущал глубокое эмоциональное и физическое изнеможение». Суровые испытания только начинались.

Сайяф был сильно раздражен, когда грязные измученные арабы пришли в его лагерь. Теперь он понял ценность «Логова льва», которое позволяло вести наблюдение за караванными путями. Он приказал бен Ладену вернуться и придал арабам в качестве подкрепления нескольких афганских бойцов.

Растерянные и измученные арабы возвращались в «Логово льва» группами по пять – десять человек. На рассвете двадцать пять арабов и двадцать афганцев собрались на руинах бывшего лагеря, чтобы отпраздновать святой день окончания поста Рамадана. Им было нечего есть – кухню взорвали. Каждому воину выдали по три лимона. Немного позже к ним присоединился бен Ладен вместе с десятью бойцами. Расстроенный и безвольный, он приказал египтянину Абу Убайдаху принять командование. Вид собственного бездумно разрушенного лагеря окончательно добил бен Ладена.

Абу Убайдах решил дать ему отдельное задание. «Займи оборону на левом фланге, – указал египтянин. – Я думаю, что они могут войти только через это место, потому что это кратчайший путь».

Бен Ладен повел своих людей к выступу и расположил их среди деревьев. Внезапно они увидели советских солдат в каких-нибудь семидесяти метрах от себя. Бен Ладен послал своих бойцов вперед, но его голос был настолько охрипшим, что они ничего не расслышали. Он взобрался на дерево без листьев, чтобы те могли его лучше понимать, и немедленно стал целью для огня противника. Реактивная граната ударила в дерево возле него. «Она пролетела возле меня и взорвалась совсем рядом, – вспоминал бен Ладен. – Но благодаря Аллаху она не принесла мне вреда. Только волна земли окатила меня. Я спрыгнул с дерева и сообщил братьям, что враг наступает прямо по центру, а не с левого фланга». В другом изложении впечатления бен Ладена о сражении не столь спокойны: «Это была ужасная битва, которая повергла меня наземь, я стрелял куда только мог».

Бен Ладен и его люди были придавлены к земле минометным огнем, продолжавшимся весь день. «Я лежал всего в тридцати метрах от русских, и они пытались захватить меня, – утверждал он. – Я находился под обстрелом, но в моем сердце было столько спокойствия, что мне казалось, что я сплю». Бен Ладен часто рассказывал эту историю как доказательство того, что под обстрелом он удостоился особой благодати. Скорее всего, у него был обморок. Он страдал от низкого давления, которое часто вызывало у него головокружение. Обычно Усама носил с собой мешочек соли, и когда у него кружилась голова, он слюнявил палец, опускал в сумку и затем слизывал соль, чтобы нормализировать состояние.

Неожиданно, в пять часов пополудни отряд под командованием Абу Убайдаха успешно атаковал противника с фланга. Лишенный поддержки с воздуха, советский отряд отступил. «Было только восемь братьев против сотни советского спецназа, но враги впали в панику и скрылись в густом лесу, русские не смогли победить нас, – вспоминал бен Ладен. – Около тридцати пяти солдат и офицеров спецназа были убиты, остальные бежали. Моральный дух моджахедов воспрянул, и не только в нашем районе, но и во всем Афганистане».

Они одержали великую победу сразу же после тяжелого поражения. После битвы за «Логово льва» Абу Убайдах подарил бен Ладену трофей, взятый у убитого советского офицера, – короткий автомат Калашникова АКС-74, с деревянным цевьем и характерным рыжим магазином. Данная модификация известного оружия предназначалась для парашютистов. Впоследствии автомат будет постоянно висеть у него на плече.

Вся операция продолжалась три недели. Она была заслугой скорее Сайяфа (который контролировал местность вокруг «Логова льва»), нежели бен Ладена, но арабам удалось снискать себе славу смелых и бесстрашных, которая стала частью легенды, по крайней мере, для них самих.

Пансионы в Пешаваре вновь распахнули свои двери. С советской точки зрения бой у «Логова льва» был лишь небольшим отвлекающим эпизодом в тактическом отступлении из Афганистана. В религиозной атмосфере последователей бен Ладена существовали фантастические представления, что они живут в сверхъестественном мире, где реальность склоняется перед верой. Для них первый бой у «Логова льва» положил начало мифу, что их охраняли сверхъестественные силы. Несколько лет спустя огромная советская империя раскололась на части – в результате той раны, которую мусульмане нанесли ей в Афганистане, верили джихадисты. Они считали себя авангардом, который должен продолжать битву. «Аль-Каида» родилась на стыке двух представлений: вера сильнее оружия и готовность умереть – билет в священное царство, где происходят чудеса.