Текст книги "Аль-Каида"

Автор книги: Лоуренс Райт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 31 страниц)

Это была очередная неудача. Но покушение примечательно тем, что Завахири первым из салафистов применил смертников. Это стало характерным почерком «Аль-Джихада», а позже и «Аль-Каиды» под названием «операция с участием мучеников».

Подобная стратегия нарушала религиозный запрет на самоубийство. Хотя шиитская организация «Хезболла» использовала смертников при подрыве американского посольства и казармы морских пехотинцев, такие акции никогда не находили поддержки среди суннитов. В Палестине о подобной тактике не знали до середины девяностых, пока суннитские и шиитские радикалы не заключили соглашение [50]50
  6 апреля 1994 г. первый палестинский террорист взорвал себя в автобусе в Афуле, Израиль (примеч. автора).


[Закрыть]. Выяснилось, что Завахири обратился за финансовой помощью в Иран и послал Али Мохаммеда и других боевиков тренироваться в лагеря «Хезболлы». Вероятно, идея использовать смертников там же и возникла. Одним из нововведений Завахири стала запись на пленку торжественного завещания мученика перед выходом на задание. Завахири тиражировал подобные видеокассеты для романтизации самопожертвования среди своих последователей.

В ноябре, во время процесса по делу членов «Аль-Джихада», Завахири намеревался убить премьер-министра Египта Атефа Сидки. Начиненная взрывчаткой машина взорвалась в тот момент, когда министр проезжал возле школы для девочек. Министр, находившийся в бронированном лимузине, не пострадал, но осколками было ранено больше двадцати человек, а от взрывной волны погибла школьница Шайма Абдель-Халим. Ее смерть возмутила египтян, которые и так были травмированы гибелью более двухсот сорока человек от рук членов «Исламской группы» за два последних года. И хотя маленькая Шайма стала единственной жертвой «Аль-Джихада», ее смерть накалила эмоции, как никогда ранее. Когда гроб несли по улицам Каира, люди скандировали: «Терроризм – враг Аллаха!»

Завахири был шокирован народным возмущением. «Случайная гибель невинного ребенка огорчила всех нас, но мы должны были свергнуть правительство», – оправдывался он в мемуарах. Он предложил денежную компенсацию семье погибшей. Египетское правительство арестовало двести восемьдесят его последователей, шестерых из них приговорили к смертной казни. Завахири писал: «Это означало, что они хотели сделать сиротами моих дочерей, которых было в то время двое, и дочерей моих коллег. Кто вступится или поможет нашим дочерям?»

10
Потерянный рай

Молодые люди из многих стран мира приезжали на пыльную и мрачную ферму Соба в десяти километрах от Хартума. Бен Ладен радушно встречал их, и новобранцы «Аль-Каиды» начинали изучать основы террора. Мотивы их были различны, но они твердо знали, что ислам – изначальный и чистый, избавленный от скверны модернизма и бескомпромиссный в политике – должен исцелить раны, с которыми не справились социализм и арабский национализм. Ситуация в исламских странах вывела молодых мусульман из себя, но они были бессильны что-либо изменить. Они считали себя не террористами, а революционерами, которые, подобно их историческим предшественникам, хотели внести вклад в дело справедливости. Некоторые из них стали жертвами жестоких репрессий, а другие просто бежали из кровавого хаоса. С момента основания «Аль-Каиды» в ней были и реформаторы, и нигилисты. Однако события развивались так стремительно, что было трудно сказать, чем философ отличается от психопата. Скованные одной цепью, они шли за Усамой бен Ладеном, личность которого представляла собой гремучую смесь идеализма и нигилизма.

Учитывая разницу характеров и судеб новобранцев, бен Ладен стремился направить их на общего врага. Усама находился во власти навязчивой идеи об опасности Америки и внушал ее всем новоиспеченным бойцам. Америка виделась ему очень могущественной, но одновременно легкоуязвимой державой, какой она показала себя во Вьетнаме и Ливане. Когда солдаты начинали возвращаться домой в цинковых гробах, американцы легко впадали в панику. Достаточно нанести этой стране два или три ошеломляющих удара, чтобы вогнать ее в глубокий шок, как это уже случалось. Богатой Америке не хватало убежденности. Она не сможет выстоять против бесстрашных воинов Аллаха, презирающих смерть. Военные корабли США следовало изгнать из залива в открытый океан, бомбардировщики должны были покинуть арабские авиабазы, а войска – оставить Африканский Рог и вернуться восвояси. Автор подобных идей никогда не был в Америке, но доверял мнению людей, которые там жили: Абу Риде аль-Сури, Ваэлю Джулайдану и Али Мохаммеду. Бен Ладен задумал поразить последнюю сверхдержаву прямо в сердце. Это можно было попытаться сделать в Сомали.

Сразу после триумфального отпора Саддаму Хусейну Сомали бросила вызов новому мировому порядку, который пробовали установить США. ООН приложила все усилия, чтобы прекратить голод в Сомали, уже забравший жизни трехсот пятидесяти тысяч человек. Как и во время Войны в заливе, под эгидой ООН образовалась коалиция, в которой главную роль играли американские вооруженные силы. Теперь им противостояли уже не регулярные иракские войска, Республиканская гвардия и бронетанковые дивизии, а разрозненные банды мародеров с пулеметами и гранатометами РПГ. Однако бандиты представляли собой нешуточную угрозу. Ради демонстрации силы они убили больше двух десятков пакистанских солдат.

Бен Ладен заявил, что послал двести пятьдесят человек в Сомали для борьбы с американскими войсками. По данным суданской разведки, настоящее число отправленных в соседнюю страну бойцов «Аль-Каиды» вряд ли превышало числа пальцев на руке. Партизаны «Аль-Каиды» предлагали военное обучение членам неорганизованных формирований и пытались направлять деятельность враждующих кланов, не питавших к ним особых симпатий. Специалисты «Аль-Каиды» изготовили и начинили взрывчаткой автомобили для атаки на силы ООН, но бомбы не взорвались. «Сомалийцы относились к нам очень плохо, – вспоминал один из арабских инструкторов. – Мы пытались объяснить им, что являемся посланцами народа, который живет с ними по соседству, но убедить, что мы хотим им помочь, не удалось. Из-за того, что сложилась ужасная ситуация с общим руководством, мы решили убраться восвояси».

Однажды ночью в небе Могадишо двое бойцов «Аль-Каиды» увидели два падающих вертолета. Ответный огонь с других вертолетов ударил по соседнему дому. Испугавшись, что американцы могут их убить, джихадисты бежали из страны на следующий же день. Уничтожение двух американских вертолетов, однако, стало поворотным пунктом кампании. Перевозбужденные сомалийские бандиты триумфально волочили изувеченные тела американских десантников по улицам Могадишо, и это настолько потрясло президента Клинтона, что он приказал немедленно вывести войска из страны. Это еще раз подтвердило правильность представлений бен Ладена об американском характере.

Хотя люди «Аль-Каиды» трусливо бежали, бен Ладен не постеснялся приписать себе уничтожение американских вертолетов и надругательство над телами военнослужащих. Его влияние завораживало. Ни в Афганистане, ни в Сомали он не являлся главным действующим лицом. Он просто присвоил себе чужие победы. «Основываясь на сообщениях, которые мы получили от наших братьев, участвующих в джихаде в Сомали, – заявил бен Ладен в интервью телекомпании «Аль-Джазира», – мы поняли, что они встретились с моральной слабостью и трусостью американских войск. Было убито всего восемнадцать американских солдат, а остальные бежали в глубину пустыни, забыв о Новом Мировом Порядке, который они планировали установить».

Бен Ладен собрал под своим крылом различные националистические группы, дал бойцам в руки оружие и научил им пользоваться. У него были опытные инструкторы, прошедшие через горнило войны. Двойной агент Али Мохаммед преподавал курс разведывательной деятельности, используя методические пособия, ранее украденные у американского спецназа (бен Ладен стат первым слушателем этого курса). Из тайного хранилища Тора-Бора поступало оружие, контрабандой ввезенное в Судан. Бен Ладен дал денег на исламские революции в других странах. Ему было приятно наблюдать, что его усилия начали приносить плоды.

В Алжире военный переворот 1992 года предотвратил приход к власти исламистов Фронта исламского спасения в результате выборов, на которых они одерживали победу. В следующем году бен Ладен послал Кари Эль-Саида, члена шуры [51]51
  Совета.


[Закрыть]«Аль-Каиды», в Алжир, чтобы установить контакт с предводителями Фронта, скрывавшимися в горах. В то время алжирские исламисты оказывали давление на непопулярное военное правительство, чтобы вынудить его начать переговоры. Эмиссары бен Ладена передали им сорок тысяч долларов. Они предупредили, что нужно больше уповать на джихад, чем на политику, которая является грехом против Аллаха. Не может быть и речи о компромиссе с правительством неверных. Единственный выход – война за веру. «Столь убийственные аргументы просто шокировали нас», – вспоминал Абдулла Анас, один из участников движения исламского сопротивления. На сторонников переговоров с правительством оказывали сильнейшее давление другие джихадисты.

Молодые бедные алжирцы, преимущественно горожане, вступали под знамена Исламской вооруженной группы (GIA). В следующие пять лет они ввергли страну в кровопролитие. Движение проповедовало путь непримиримого ислама. Фанатики начали с убийства всех немусульман, особое внимание уделив католическим священникам, монахиням, дипломатам, интеллигентам, феминисткам, врачам и бизнесменам. По логике исламистов, демократия и ислам – несовместимы. Следовательно, всякий человек, взяв бюллетень для голосования, выступает против веры и подписывает себе приговор. В черные списки попадали те, кто работал в государственных учреждениях, например в общеобразовательных школах. Только за два месяца 1994 года были убиты тридцать учителей и чиновников, подожжено 538 школ. От рук террористов часто гибли и простые бедные селяне. Эти зверства подробно описывались в еженедельной газете «Аль-Ансар», печатавшейся в Лондоне. Заголовки говорили сами за себя: «Благодарение Богу, мы перерезали сегодня 200 глоток» или «Наш брат обезглавил своего отца во славу Божию». Религиозный фанатизм достиг апофеоза в декларации, осудившей все население Алжира. Определение Исламской вооруженной группы было бескомпромиссным: «Нет нейтральных в войне, которую мы ведем. Кто не с нами – те отступники и предатели. Они заслуживают смерти».

Даже бен Ладен содрогнулся – не столько от насилия, сколько от осознания, что мировое исламское сообщество, видя подобные зверства, отшатнется от их движения. Он призвал способствовать «улучшению имиджа джихада». Когда предводители группы прибыли в Хартум, чтобы попросить денег, он упрекнул их в безрассудстве и призвал быть «более гибкими» со сторонниками демократии, которых он считал совершенно «безвредными». Бен Ладен был настолько разгневан, что вообще отказался им помогать. Те сорок тысяч долларов, которые он передал ранее, залили страну кровью и поставили ее на грань катастрофы. Более ста тысяч человек погибли в огне алжирской гражданской войны.

В конце 1993 года по всему Хартуму поползли слухи, что один из суданских генералов взял под контроль черный рынок урана. Бен Ладен был заинтересован в приобретении радиоактивных материалов, которые бы придали больше веса его международной террористической организации. Он сотрудничал с суданским правительством в разработке химического оружия, которое должно было быть использовано против христианских повстанцев на юге страны, и одновременно контрабандой ввозил оружие из Афганистана на транспортных самолетах «Судан эйруэйз». Он купил американский реактивный самолет Т-39 специально для перевозки «Стингеров». При слове «уран» кровь ударяла ему в голову. Он немедленно послал Джамаля аль-Фадля договориться о цене.

Фадль признался, что стал третьим человеком в иерархии «Аль-Каиды», поклявшимся в верности лично бен Ладену. Он был юрким и проворным спортсменом, центральным нападающим в футбольной команде бен Ладена. Он всегда улыбался и часто заливался громким лошадиным хохотом, что было непривычно для окружающих. Как и многие из ближнего окружения бен Ладена, он приехал для работы в «Аль-Джихаде» из Америки, где ранее трудился в филиале «ФБР» на Атлантик-авеню в Бруклине. Фадль был суданцем по происхождению и знал реальное положение вещей на тамошнем рынке. Бен Ладен настолько доверял ему, что поручил приобрести всю недвижимость для организации задолго до того, как сам появился в Хартуме.

Генерал хотел полтора миллиона долларов за уран и комиссионные. Получив деньги, он передал цилиндр длиной 76 см и 15 см в диаметре. В приложенных документах говорилось, что данный контейнер действительно прибыл из Южной Африки. Бен Ладен был удовлетворен сопроводительной документацией и заплатил Фадлю десять тысяч долларов за участие в сделке. Но когда контейнер оказался в его руках, выяснилось, что он наполнен киноварью, внешне действительно походившей на оксид урана, но химически ему совершенно не соответствовавшей. Киноварь на протяжении четверти века успешно продавалась мошенниками под видом урана. Несмотря на такой дорогостоящий урок, бен Ладен не прекратил попыток заполучить обогащенный уран или российскую ядерную боеголовку, которую, как он думал, можно приобрести на развалинах бывшего Советского Союза.

Как и десять лет назад, бен Ладен задумался о концепции «Аль-Каиды». Она была лишь одним из его предприятий, но предоставляла ему потенциально неограниченную возможность заявить о себе всему миру. Его акции, такие, как рейд в Сомали, являлись небольшими и надуманными. Но с более внушительным арсеналом, например с ядерным или химическим оружием, «Аль-Каида» могла бы изменить ход истории.

В 1994 году жизнь бен Ладена достигла кульминации. Первые два года в Судане были полны удовольствий. Жены и дети проживали вместе с ним на большой вилле, сфера его деловых интересов расширялась, «Аль-Каида» росла количественно и качественно, что служило в то же время и поводом для беспокойства. Западные разведслужбы пока еще находились в полном неведении относительно занятий бен Ладена, саудиты и египтяне уже заслали свою агентуру в Судан. Но внутрь организации проникнуть было трудно. Верность, родство и фанатизм не позволяли этого сделать.

По пятницам бен Ладен обычно молился в мечети «Ансар Аль-Суннах», находившейся на другом берегу Нила в районе Омдурман. Это была ваххабитская мечеть, куда обычно ходили все саудиты. 4 февраля небольшая группа такфиритов, вооруженных автоматами Калашникова, во главе с ливийцем Мохаммедом Абдуллой аль-Хилаифи неожиданно напала на два полицейских участка, убив двух полицейских, и похитила оружие с боеприпасами. По окончании молитвы Хилаифи и два его человека подъехали к мечети. Они открыли кинжальный огонь по толпе молящихся, убив шестнадцать и ранив двадцать человек, после чего направились в сторону аэропорта. На следующий день террористы разъезжали на машине по окрестностям Хартума в поисках новых целей. Они стреляли по полицейским на улицах и даже ранили одного из сотрудников в офисе бен Ладена в Вади-Эль-Акик. Они словно с цепи сорвались. Всех их знали как людей бен Ладена.

В пять часов пополудни, когда обычно открывался салон для гостей, бен Ладен беседовал со старшим сыном Абдуллой. С детства Абдулла страдал астмой, поэтому жить в Пешаваре и Хартуме было вредно для его здоровья. Ему было шестнадцать лет, и он хотел поехать к друзьям и родственникам в Джидду, которая находилась по ту сторону Красного моря. Кроме всего прочего, Абдулла принадлежал к богатейшему клану и в Джидде мог бы наслаждаться фамильными пляжами, яхтами, светскими раутами, автомобилями и прочими дорогими удовольствиями, к которым питал отвращение его отец. Абдулле не нравилось, что обитателей дома его отца совершенно не занимало образование детей, фактически потомство бен Ладена от первой жены с трудом умело читать. Усама считал, что его семейство вполне комфортно устроилось в Судане. Он стремился сделать жизнь не менее, а более суровой.

Пока отец разговаривал с сыном, гости постепенно собирались в доме напротив. «В этот момент я услышал автоматные очереди, – вспоминал бен Ладен. – Несколько пуль попало в дом». Он схватил пистолет и сунул его в карман галабеи, второй пистолет протянул сыну. Убийцы остановились посередине дороги между двумя домами и открыли огонь. Хилаифи и два его сообщника ожидали, что бен Ладен будет принимать гостей в своем офисе. «Они стреляли по тому месту, где я должен был сидеть!» – ужасался бен Ладен. Он, Абдулла и суданский полицейский, патрулировавший район, открыли огонь по нападавшим. В результате Хилаифи был ранен, а его сообщники убиты. К несчастью, убийцы застрелили троих гостей бен Ладена и нескольких охранников.

Усама обвинил в покушении «режимы арабского региона». Когда его старший товарищ Джамаль Кашоги спросил, кто за этим стоит, бен Ладен намекнул на египетскую разведку. Эксперты ЦРУ полагали, что нападение организовали саудовские спецслужбы. Саид Бадиб, правая рука принца Турки, сказал: «Мы никогда не пытались убить его. Мы только пытались охладить его пыл».

Неудавшееся покушение предоставило аль-Завахири прекрасную возможность расширить влияние на бен Ладена. Завахири поручил своему ближайшему сотруднику Али Мохаммеду произвести расследование инцидента. Мохаммед установил, что Хилаифи происходил из Ливии, откуда переехал в Ливан, где прошел курс военной подготовки, после чего в 1988 году появился в Пешаваре. Там он присоединился к моджахедам и познакомился с бен Ладеном. Он находился под большим влиянием такфиризма. Хилаифи был явным психопатом, а философия исключительности оправдывала убийство каждого, кого он считал неверным. Амбиций у него было гораздо меньше, чем у Завахири или бен Ладена, но принцип оставался тот же самый. Оружие такфиризма могло быть направлено против любого человека.

Завахири поставил перед Али Мохаммедом задачу подготовить для бен Ладена новых телохранителей. Он был уверен, что ими должны стать именно египтяне, которые контролировали все ближайшее окружение бен Ладена. Последний печально заключил, что его беззаботной жизни в Судане пришел конец. Пикники на берегу Нила, раздумья в мечети, лошадиные бега по пятницам – все осталось в прошлом. Он снова передвигался в сопровождении охраны, держа в руках компактный автомат Калашникова, поднятый когда-то на поле боя.

Течение жизни в доме также изменилось. Насколько суров он был к детям, настолько же либерален стал в отношении своих образованных жен. Умм Хамза, профессор детской психологии, и Умм Халед, преподававшая грамматику арабского языка, сохраняли свои места в университетах и часто летали в Саудовскую Аравию. Умм Хамза жила на первом этаже дома в Хартуме и читала лекции женщинам об основах ислама.

Умм Абдулле, однако, жить в Хартуме было не столь приятно. Ее сыновьям Абдулле и Омару не нравились лишения, на которые их обрек отец. Инвалид Абдул-Рахман, страдавший от эмоциональных вспышек, постоянно нуждался в уходе.

Четвертая жена Умм Али вскоре попросила развода. Он ожидал этого. «У нас не складывались отношения с самого начала», – откровенно признался Усама Джамалю Халифе. Когда Усама и Джамаль в университетские годы решили встать на путь многоженства, то обещали друг другу, что их моральные устои будут столь крепки, что они никогда не нарушат их разводом. Вместо того чтобы набрать себе гарем, как это сделал его отец, бен Ладен строго следовал требованиям Корана, позволявшего иметь не более четырех жен, к которым следовало относиться с равным вниманием. Но это означало смириться с тем, что Умм Али чувствовала себя глубоко несчастной. Согласно исламским законам дети младше семи лет должны остаться с матерью. По достижении этого возраста дочери должны перейти в дом отца. Сыновья же могли выбрать между отцом и матерью. Старший, восьмилетний Али, решил остаться с матерью. Умм Али забрала всех троих детей и вернулась к родителям в Мекку. Дочери оставались с ней и далее.

Бен Ладен ценил преданность. Все, кто его окружал, были связаны своеобразным обетом верности. Он жил как феодал, властвуя над судьбами сотен людей. Измена была практически незнакома его окружению. Уход нескольких членов семьи он воспринял очень болезненно, тем более что его фамилия являлась своеобразным символом традиционных исламских ценностей. Спартанская суровость, в которой он воспитывал детей, обернулась против него. В конце концов он смирился с тем, что пришлось отпустить своих близких.

Бен Ладен страстно тосковал по дому. За последние годы он только однажды видел свою мать, да и то после того, как королевский дом аль-Саудов послал к нему в Хартум гонца с приказом вернуться. Король Фахд недоумевал по поводу продолжающихся демонстраций непослушания. Алжир и Йемен оказывали на аль-Саудов дипломатическое давление, с тем чтобы те пресекли деятельность их подданного, являвшуюся источником нестабильности в их странах.

В конце концов Египет предложил выбрать между блудным сыном и союзническими отношениями. Египтян настолько раздражало насилие, распространявшееся из Судана, что они снова и снова требовали обуздать бен Ладена. В конце концов 5 марта 1994 года Фахд лишил бен Ладена подданства.

Саудовская Аравия была весьма провинциальной страной с большими семьями и родами, связанными друг с другом бесчисленными узами. Изгнание означало лишение поддержки многочисленных родственников и утрату чувства причастности к историческому роду, что является существенной частью самосознания каждого саудита. Подданство также было связано с правом владения собственностью, что не так уж и часто предоставлялось иностранцам. Тот факт, что уроженцы Йемена бен Ладены были приняты саудовской элитой, показывал, что им оказали честь, пусть и небольшую. После того как король отозвал подданство, Бакр бен Ладен, старший брат, публично осудил Усаму, показав, что вся семья от него отвернулась. Многие саудиты считают, что именно лишение подданства окончательно поставило бен Ладена на путь тотального террора. Эмиссар отправился в Судан, чтобы формально изъять у бен Ладена саудовский паспорт. Усама набросился на посланца. «Держи, если они смеют так со мной обращаться!» – заявил он, бросив документ.

Огорченный и раздосадованный, бен Ладен дал задание своим представителям открыть офис в Лондоне. Он рассчитывал получить убежище в Англии, но, едва услышав об этом, чиновник британской иммиграционной службы немедленно отказал. Офис, получивший название «Комитет по консультации и преобразованию», состоял из шефа – саудита Халеда аль-Фаваза и двух египтян, членов «Аль-Джихада». Они рассылали факсы видным саудитам, положительно относившимся к тому, что бен Ладен открыто обличает моральное разложение аль-Саудов и их подковерные интриги с высшим исламским духовенством. Это произвело сенсацию – в саудовском обществе вновь проснулась жажда перемен. Бен Ладен направил отрытое письмо шейху бен Базу, главе совета саудовских улемов, критикуя его фетву, благословившую пребывание американских войск на священной земле и преследование исламских ученых-диссидентов.

«Разберитесь с этим человеком», – приказал саудовский король принцу Турки. Появился план покушения, но у саудитов не было опыта совершения политических убийств, а Турки вообще не питал склонности к рискованным авантюрам. Министр внутренних дел приказал семье бен Ладенов не иметь с ним никаких дел и изъять его долю из семейного бизнеса, что составляло около 7 миллионов долларов. Бен Ладен ожидал, что рано или поздно это случится, – но оказался застигнутым врасплох. Он целиком зависел от дивидендов семейной компании. В реальности это был единственный надежный источник доходов.

Бизнес рухнул. Когда он начинал деятельность в Судане, то раздавал деньги направо и налево. Усама предоставлял твердую валюту правительству для закупки зерна, когда в стране выстраивались очереди за бесплатным питанием. Он помог создать суданское радиовещание и телевидение и однажды оплатил закупку партии нефти, когда правительство было не в состоянии этого сделать. В бедной стране деятельность удачливого бизнесмена представляла собой практически вторую экономику. Однако бен Ладен мало занимался управлением компаниями и практически не следил за эффективностью инвестиций. Хотя у него был самый современный по тому времени офис с факсом и компьютером, он редко бывал в нем и предпочитал все дни напролет носиться со своими сельскохозяйственными проектами, а по вечерам философствовать вместе с сановниками и моджахедами в собственном салоне.

Усама растратил кучу денег на предприятия, о которых мало что знал. Его интересовали горные машины, инсектициды, производство мыла, обработка кожи – десяток нереализованных проектов. Он держал счета в банках Хартума, Лондона, Малайзии, Гонконга и Дубая, открытые на имена членов «Аль-Каиды», чтобы спецслужбам трудно было проследить их путь. Однако это сильно усложняло управление капиталами. Он бездумно пускался в авантюры. Когда один из его советников предложил вложить деньги в импорт дешевых велосипедов из Азербайджана в Судан, где почти никто на них не ездил, то потребовалось заверить бизнес-план тремя подписями менеджеров «Аль-Каиды», и бен Ладен включился в велосипедный бизнес.

Совершенно разные виды деятельности оказались сгруппированы под корпоративными вывесками. Люди, которые защищали интересы бен Ладена, серьезно обеспокоились действительным состоянием дел. В 1992 году бен Ладен встретился с Джаматем аль-Фадлем и Абу Ридой аль-Сури и спросил, на самом ли деле его компании делают деньги. «Бизнес в Судане идет очень плохо», – предупредили они. Инфляция в стране достигла 150 %, и суданская валюта упала так низко по отношению к доллару, что свела на нет все его инвестиции. «Наши планы лучше, чем наши дела», – беспомощно сознавал бен Ладен, что практически ставило крест на любом ответственном деловом решении. Когда Усама избавился от убыточных производств, он столкнулся с обилием долгов и отсутствием реального источника доходов. Абу Рида, главный советник по экономике, сказал: «У нас пять различных компаний, и ни одна из них не работает. Все – убыточны. Нельзя управлять бизнесом с помощью дистанционного пульта».

Экономический крах наступил в конце 1994 года. Бен Ладен сказал членам «Аль-Каиды», что вынужден резко сократить зарплату, ибо «потерял почти все свои деньги». Когда Хусейн Керчту, один из пилотов бен Ладена, сказал, что ему нужно отправиться в Кению, чтобы продлить лицензию на пилотирование, полученную после трех лет обучения за счет «Аль-Каиды», то бен Ладен велел ему забыть об этом. Несколькими месяцами позже беременной жене Керчту потребовалось сделать кесарево сечение, и он просил фонд «Аль-Каиды» заплатить 500 долларов за операцию. «У нас нет денег, – ответили ему. – Нам нечем тебе помочь».

Керчту понял, что все кончилось. Члены «Аль-Каиды» существовали только за счет бен Ладена. Они всегда считали его миллиардером, неиссякаемым источником богатства, и бен Ладен не делал ничего, чтобы развеять их иллюзии. Теперь стал очевиден контраст между необыкновенным образом бен Ладена и тем бедственным положением, в котором все оказались.

Джамаль аль-Фадль, пользовавшийся доверием бен Ладена, поднял вопрос, почему саудиты и египтяне получают больше других. Когда Усама отказался давать отчет, суданский секретарь просто залез в кассу. Он воспользовался деньгами организации, чтобы купить несколько участков земли и автомобиль. В Хартуме, где все знали друг друга, такой внезапный рост благосостояния не остался незамеченным. Когда Фадля спросили в упор, то он сознался, что взял 110 тысяч долларов. «Мне не жалко денег, я забочусь о тебе. Ты – один из лучших людей в «Аль-Каиде», – сказал ему Усама. – Если тебе нужны деньги, спросил бы у нас». Бен Ладен обратился к другим членам организации, которые хотели купить дом или автомобиль: «Нельзя к этому стремиться. Это просто трата денег».

Фадль умолял бен Ладена простить проступок, и Усама сказал, что тому ничего не будет, если он вернет назад все деньги. Фадль обдумывал это предложение и вскоре внезапно исчез. Он вошел в историю как первый предатель «Аль-Каиды». Фадль предложил купить у него информацию всем известным спецслужбам Ближнего Востока, включая израильскую разведку «Моссад». Наконец он нашел покупателя в американском посольстве в Эритрее, куда обратился в июне 1996 года. За миллион долларов он согласился официально дать показания против «Аль-Каиды». По программе защиты свидетелей ему придумали легенду, будто он выиграл деньги в лотерею в Нью-Джерси.

В середине девяностых Африка была залита кровью. Большие военные конфликты и гражданские войны в Либерии, Анголе, Сьерра-Леоне, Конго, Нигерии, Руанде, Бурунди и Зимбабве унесли жизни миллионов людей. Бен Ладен же изучал возможность дальнейшего распространения влияния «Аль-Каиды». Он послал Али Мохаммеда в Найроби, столицу Кении, чтобы собрать информацию об объектах, принадлежащих Америке, Британии, Франции и Израилю. Эти страны были избраны в качестве целей из-за того, что они продолжали участие в операции «Возрождение надежды» в Сомали.

Али Мохаммед гулял по Найроби как турист. Среди возможных целей для атаки он выбрал Французский культурный центр и отель «Норфолк», принадлежащий Британии. Отель являлся памятником колониального владычества. Израильское посольство было слишком хорошо защищено, и офис авиакомпании «Эль-Аль» в местном пассаже также прикрывали агенты службы безопасности.

Американское посольство представляло собой прекрасную и доступную цель. Оно находилось у проезжей части, что делало возможным подогнать машину со взрывчаткой прямо под его стены для наибольшего поражающего эффекта. У Мохаммеда было с собой две фотокамеры: одна постоянно висела на шее, как у туриста, а вторую – компактный «Олимпус» – он прятал в ладони. В течение четырех-пяти дней он неоднократно в разное время проходил возле стен посольства, обращая внимание на размещение охраны и график ее смены. Мохаммед обнаружил замаскированные камеры наружного наблюдения и определил угол их обзора. Он сделал множество фотографий и спрятал их в общей пачке, чтобы они не привлекли внимания в случае досмотра. Он разработал план атаки, который завел в память переносного компьютера «Apple Power Book 140», а по возвращении в Хартум сделал с его помощью доклад бен Ладену.

«Бен Ладен посмотрел на фотографии американского посольства и указал точку, куда должен был подъехать самоубийца со взрывчаткой», – свидетельствовал позже Мохаммед. Но когда мировое сообщество вывело свой вооруженный контингент из Сомали и бедная страна вновь погрузилась в бездну отчаяния, «Аль-Каида» отказалась от плана. Однако этот проект не был забыт, а просто на время положен в папку.