Текст книги "Беглец"

Автор книги: Лоринна Ли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 22 страниц)

Стихийная ненависть к сектантам, скрывающимся под личиной простых селян, приводила и к уродливым перекосам. В этом году три или четыре раза стража с трудом спасала от расправы ни в чем не повинных людей, заподозренных в принадлежности к тайному обществу. Увидев безобидные лисички, запеченные в сметане, ретивые соседи, хлебнув свежей браги, подпирали двери подозрительных кольями, обкладывали стены домов соломой и поджигали. Сами при этом располагались кругом пожарища, с луками и копьями. Потом были длительные расследования, казни виноватых.

Сим иногда ненавидел свою работу, в то же время понимая, что без Распознающих колония в Долине погрузится в полный хаос и вскоре исчезнет. Он всегда старался отлынивать от допросов подозрительных, которые нередко сопровождались пытками. Эту дисциплину, называемую «ускоренным сбором данных», им преподавали особо. Если человечество за тысячи и тысячи лет, прошедших со дня заката земной цивилизации и утратило большую часть своей культуры, то эти плоды цивилизации оно пронесло через все невзгоды и катастрофы. Инженерная мысль современных Симу людей не шла дальше создания примитивных мельниц и сельскохозяйственного инвентаря, но механизмы пыток были совершенны и эффективны. То же касалось знания анатомии, физиогномики и прикладной психологии. Пожалуй, в данной области был даже определенный прогресс. Заплечным дел мастерам Школы Распознающих мог позавидовать иной инквизитор средневековья. Это был один из инструментов выживания людей Долины, меч, который почти никогда не возвращался в ножны.

Тысячи признаков, прямых и косвенных, по которым можно было определить замаскированного врага, собирались, классифицировались и использовались.

Когда-то секта, образовавшаяся при великом переходе с севера, была близка к тому, чтобы захватить власть в Долине. Тайными выродками оказались некоторые воины, главы селений, целых охотничьих артелей. Собрания сектантов проводились почти открыто в западных деревнях, они свободно бродили с проповедями по ярмаркам, на больших праздниках. Все это непотребство происходило за долго до рождения не только Сима, но самой Школы Распознающих.

Затем ситуация изменилась. На общество обрушилась проблема вырождения. Ожило Урочище, из которого на поселения поползли «порченые» твари. Сектанты открыто радовались этому, путешествовали в местах, куда разумным людям ход был заказан, говорят, общались непостижимым образом с «порчеными». В этом Сим сомневался, но помалкивал. Он-то знал, что гигантский богомол навряд ли будет спокойно смотреть на двуногого, пусть он хоть десять раз вырожденец, накурившийся порошка из сушеных поганок. Сожрет, вот и весь сказ. Но предание гласило, что когда зло, от которого бежали предки колонистов, пришло в Долину, секта потянулась к нему, словно щенок к теплому боку суки.

Тогда началась настоящая гражданская война, недолгая, но кровавая. Проявивших себя активистов секты люди уничтожили, немногие уцелевшие разбежались по лесам, в основном, как раз в сторону Урочища, куда за ними не рискнули последовать мстители. Остальные затаились.

Была создана Школа Распознающих, люди начали безнадежную борьбу с гигантскими насекомыми. Чем больше набирало силу Урочище, тем дальше и дальше заходили в своей дегенерации сектанты. Они менялись так же стремительно, как и Порченые твари. Не смотря на все усилия Распознающих и старост, выкорчевать их из Долины не удавалось, а размножались они не в пример быстрее, чем обычные люди.

Со временем и сами замаскированные отщепенцы стали поистине выродками, и людская молва наделила их мифическими чертами. Те сектанты, что жили в деревнях, частенько наведывались к тем, что блуждали по глухим чащобам, для каких-то темных праздников и ритуалов.

Про эти шабаши слагались самые жуткие легенды. Люди по ночам видели костры на холмах, вокруг которых в странном танце кружились изломанные в лунном свете тени. Посланные для расправы карательные отряды находили теплый пепел и запах дурмана, который долго стоял в местах шабашей. Такие места люди старались обходить стороной, считая, что там нечисто.

Уже давно всякий пропавший на охоте считался жертвой секты. Говорили, что людей отщепенцы пытают, высасывают из них кровь, живьем закапывают в землю, делают из их костей дудочки, чтобы приманивать Порченых и помогать Урочищу выживать людей из Долины.

Почти никогда людям не удавалось засечь логова секты. И вот удача – Сим наткнулся на грибницу! Теперь отряд Распознающего должен был оправдать свое предназначение. Посланные вперед дозорные доложили, что Сим не ошибся. В глухом овраге слышна заунывная песня, звуки костяных дудочек, веет зловонный ветер, наполненный запахом дурмана. Удачливый командир отдал короткие указания своим воинам, и люди двинулись широкой дугой, намереваясь окружить логово врага.

Распознающий скосил глаза на крадущихся сквозь кустарник степных охотников.

Нет, страха в них нет. Лишь ледяная злоба, явственное желание убивать. Все горести и невзгоды людей Долины, давившие на них, отравлявшие жизнь и мешавшие спать по ночам, сконденсировались в единую фигуру врага. И Урочище, отвоевывающее с каждым годом все больше и больше плодородных земель, и нерождение мальчиков, и остальные напасти вдруг показались не такими уж непобедимыми. Каждый боец верил, что расправа над сектой приведет в действие некий магический механизм, по мановению которого все наладится само собой.

Сим уже и сам различал пронзительный, как бы плачущий вой колдовских дудок. Распределив воинов и условившись о сигнале к атаке, он поднялся на дерево. Сквозь густую листву нависающих над оврагом кустов ему удалось разглядеть тот самый лагерь, который многие годы безуспешно разыскивали его предшественники. Несколько сараев, вкопанные в землю столбы с головами животных и насекомых, низкий плетень. И само жилище выродков, от одного вида которого Сима передернуло. Сектанты воистину не были людьми, с их грузом пронесенных через миллионы лет привычек. Это не были дома, или пещеры, приспособленные для жилья, а какие-то соты, или осиные гнезда, невесть как укрепленные на стенах оврага. Похоже, что сооружения эти сплетены из прутьев и обмазаны глиной или речным илом, который ссохся и местами растрескался. В эти «гнезда» жители лагеря поднимались по веревочным лестницам, канатам, столбам.

Прямо на глазах Сима из одного висячего дома выглянуло женское лицо, как-то странно резануло глазами по окружающему ландшафту и издало короткий гортанный крик. На него снизу, где вкруг костра кружились танцующие выродки, откликнулся такой же нечеловеческий рев. Женщина (про себя Сим поправился – не женщина, а самка), странно покрутив головой, скользнула по канату вниз. Прямо так и скользнула, как и выглядывала из своего гнезда, головой в пропасть.

На миг сердце Распознающего екнуло. Ему показалось, что самка неизбежно упадет, но та двигалась быстро и ловко, перебирая руками и ногами, словно муха по травинке. Сим отвел глаза, сквозь зубы изрыгая черные проклятья, и взглядом проверил, вышли ли его бойцы на дистанцию атаки. По обе стороны оврага затаились степняки и воины из охраны старейшин, ополченцы же прятались за кустами, нависающими над склонами. Странно, но у сектантов не были ни одного часового. Похоже, они уверовали в свою полную безнаказанность в этих лесах, которых коснулась тень Урочища.

«Ну что же, сейчас я вам покажу, что хозяин здешних мест по-прежнему человек!» – подумал Сим, коротко взмахнув рукой. Такими же взмахами ему ответили со склонов. Миг, и в дымном воздухе, стелющемся по дну оврага, где сектанты собрались вокруг костра, замелькали стрелы. Атака началась.

Командир удачливого рейда не знал, что на его долю выпала неслыханная удача. Он не только наткнулся на лагерь врагов, он еще и привел к нему отряд в весьма подходящее время. В овраге находились не только те сектанты, что жили в лесах, полностью порвав с обществом, но и те, что замаскировались в деревнях под мирных жителей.

У секты был великий день, День Завершения Второго Этапа Преображения. Ее Главари считали, что с этого дня на них, отошедших во всем от вымирающего человечества, изольется сила Урочища. Вернее, они прекрасно осознавали, что вся планета за редкими исключениями, стала вотчиной насекомых. И собирались раствориться в этой всепобеждающей эволюционной силе без остатка. А посему на пышный ритуал собрали всех. Часовые, до того бдительно охранявшие лагерь многие годы, двигались вокруг дымного костра в том же невозможном для человека танце, что и все остальные, веря, что великая сила, сокрушившая человечество на планете, защитит их, ее верных рабов.

Отравленные стрелы били без промаха. Лучникам немного мешал едкий дым, от которого кружилась голова, но странный танец внизу, который так и не прекращался, позволял бить по движению. Сектанты даже не пытались укрыться, или как-то сопротивляться. Они изгибались самым причудливым образом, принимая невозможные для людей позы, протягивая скрюченные пальцы к небу и что-то бормоча, пока стрелы косили их, словно траву.

Вскоре в дело пошли копья, а потом Сим отдал приказ к общему наступлению. Теперь у сектантов не было численного преимущества – десятки тел громоздились на дне оврага, корчились в углях костра, бились в ручье. Остальные все также невозмутимо приплясывали и изгибались, словно бы существовали в какой-то другой вселенной, где не было людей с их назойливым вниманием и нелепым оружием.

Сим ворвался в лагерь одним из первых. Его голова кружилась от запаха дурмана. Огромные охапки проклятых грибов, брошенные в костер, наполнили овраг густым зловонием. С разбегу Распознающий влетел в какие-то веревки.

На миг в нем проснулся темный ужас – ему показалось, что он в охотничьих тенетах паука. Действительно, веревки из растительных волокон сочились какой-то клейкой дрянью и были заплетены в хитрый узор. На создание этого ткацкого «шедевра» ушел не один месяц. Каждый взмах руки человека все больше и больше запутывал его в веревках. В таких же сетях завязли и некоторые другие из нападающих.

Случись эта атака сутками раньше, и спустившиеся сверху, из гнезд, убийцы с холодными глазами легко расправились бы с беспомощными врагами. Но сейчас все воины тайного лагеря или валялись убитыми, или танцевали, одурманенные грибным дымом.

Вскоре Симу удалось освободиться, и он оказался перед костром. Вокруг него шла схватка, но она близилась к концу. Бросившиеся защищаться сектанты вспомнили о своем бренном существовании на грешной земле слишком поздно. Движения их были вялыми, атаки – бессмысленными. Кроме того, все они, и самки, и детеныши, и остальные перед лицом гибели оказались голыми, без оружия. Им нечего было противопоставить головорезам из отряда Распознающего. Вскоре все было кончено. Одни воины кинулись заливать костер водой из ручья, другие бродили в дыму, добивая раненых.

Сим сел на землю, обхватив голову. Острая боль в висках не давала сосредоточиться на чувстве несомненной победы, доставшейся удивительно легко. Около сотни выродков валялись вокруг мертвыми, ни один не смог вырваться из ловушки. Никто в Долине и не предполагал, что сектантов так много. Но люди все же выиграли многовековой спор с собственным порождением.

Усталому командиру вдруг показалось исполненным странной иронии все в этот день, от размышлений о муравьиной кислоте до нелепой случайности, принесшей Долине избавление.

Сим уставился на одного из мертвецов. Грудь его была раскроена топором. Руки странно вывернулись, воистину напоминая лапы насекомого, на которых сектанты так мечтали стать похожими. Волосы у этого «самца» были мертвенно-бледными, веки отсутствовали, а язык покрыт каким-то гнойным налетом. Кончики ушей странно заострялись сверху, придавая голове совершенно звериную форму. Симу стало дурно при одном взгляде на этого выродка, и он поспешно встал на ноги.

«Такой, пожалуй, не смог бы замаскироваться в поселке. Этот будет из лесных», – подумал мужчина, блуждая среди трупов. Лагерь был оборудован на славу. Несколько раз он встречал веревочные ловушки, напоминавшие тенета, заглянул в одиноко стоящие сараи. Там, разумеется, были сушеные грибы и еще какие-то отвратительно пахнущие травы. Все это хозяйство Сим приказал незамедлительно готовить к сожжению.

Подойдя к одному из склонов оврага, Распознающий попытался подняться по канату к гнезду. Однако хоть он и был человеком не слабым, слишком тонкая веревка без единого узла оказалась для него непреодолимой. Проползя наверх половину дороги, Сим почувствовал, что не доберется до цели, и скользнул вниз, оставляя на канате клочья кожи.

– В конце концов, человеку не пристало смотреть на их мерзкие жилища.

Он наклонился и поднял костяную трубку с десятком отверстий и приспособленным для губ раструбом. Дудка была пожелтевшая, покрытая показавшейся Симу бессмысленной резьбой. Кость подозрительно напоминала остов человеческого предплечья, и командир облавной охоты с проклятьями ее отбросил.

– А если там, наверху, еще кто-то есть… Неуверенный голос одного из ополченцев заставил задумавшегося Сима вздрогнуть.

– Плевать. Мы все сожжем, а есть там кто, или мы всех перебили… Огонь разберется.

Вскоре его воины подошли сверху к краям обрыва и спустили на веревках вниз вязанки с хворостом. Пропитанные смолой и найденным в лагере маслом дрова вспыхнули, закрепленные на уровне висячих гнезд. Те охотно разгорались, словно сами были сделаны из соломы. Трупы также свалили в одну огромную кучу, еще раз подивились дикому виду некоторых выродков и запалили вместе с сараями.

Дождавшись, пока прогорит хворост, Сим мельком отметил, что за гнездами вглубь стен оврага не уходят никакие ходы, и двинул свой отряд к Долине.

От секты людей, или уже почти не людей, гордо именовавших себя «Арахнидами» и державшей в страхе колонию, остались жалкие клочки – буквально несколько представителей, которые уже не могли представлять серьезной угрозы Долине. Теперь людям предстояло столкнуться с угрозой «порченых» насекомых лицом к лицу, не прячась за мифы и сказания о секте, наколдовавшей напасть.

Вскоре ветер разметал в пыль последнее обугленное гнездо, и в овраге все смолкло. Тогда из леса появился мужчина, долгое время наблюдавший за всем происходящим в лощине. Он казался огромным, впечатление массивности и силы увеличивали живописные лохмотья, в которые он был замотан, копна давно нечесаных волос и всклокоченная борода. Могучее тело, вдоль которого свешивались едва ли не до земли руки, покрытые узлами мышц, сидело на непропорционально коротких толстых ногах. Мужчина, неслышно ступая по сухим горелым ветвям босыми ногами, обошел пепелище. Не найдя ничего для себя интересного, он быстро вскарабкался по склону наверх и исчез в одном из «гнезд». Причем, в отличие от Сима и его воинов, для него это не составило видимого труда. Впрочем, наблюдай за ним кто-нибудь из жителей Долины, то вряд ли бы он удивился этой ловкости. Про бродягу Грыма не слышал в южных селениях разве что глухой. Живущий в лесу отшельник был самым известным вором скота за всю историю поселений. Частенько он умудрялся проникнуть через крышу в сарай и вынести пару ягнят, да так, что его неслышная поступь не будила даже чутких гусей.

Он мог мчаться по деревне, перепрыгивая с крыши на крышу, с ягнятами под мышками, перемахнуть забор и раствориться в лесу, словно призрак. Когда-то Распознающие даже считали его особо зловредным членом секты, пока не выяснили, что удачливый вор выменивает похищенный скот у восточных кочевников на нужные ему товары. А степняки боялись выродков пуще смерти.

Грым обнаружил в узкой каменной щели крохотную люльку, в которой спокойно посапывал крошечный младенец. Ожидая найти совсем другое, вор было отложил в сторону находку и принялся шарить по углам «гнезда», но расслышав беспомощный плач, склонился над люлькой.

Ребенок, уставившись на зверовидную физиономию, заросшую волосами и бородой, вначале заплакал еще громче, но потом притих. Грым пошевелил кустистыми бровями, потер лоб, задумчиво пожевал губами, гадая, что ему делать с нежданной находкой. И тут ребенок залился смехом. Грым отшатнулся, словно его ударили. Человеческий смех он не любил. Но сейчас что-то шевельнулось в душе, и отшельник слабо улыбнулся.

Некоторое время спустя вор бережно спустил вниз люльку. Он решил, что ребенок был, верно, похищен сектантами из ближайшего селения для своих темных ритуальных нужд. Уже внизу, с сомнением шевеля губами, Грым вытащил ребенка из люльки и тщательно его осмотрел, ища скрытые телесные изъяны. Он долгие годы наблюдал за сектой из лесной чащи и знал, как странно выглядят их детеныши. Но нет, это была самая обычная девочка.

Тогда гигант принял решение. Он спешно покинул пепелище, так и не удосужившись толком порыться вокруг. Изгой лишь собрал десяток стрел ополченцев, которые застряли во влажной глине склона и в деревьях, да подобрал кем-то оброненное кресало. Затем припустил привычной для него звериной трусцой к своему убежищу.

Пробегая мимо обнаруженной Симом и забытой грибницы, он остановился и счастливо осклабился. Это была редкостная удача. Секта тщательно прятала тайники, Распознающий обнаружил грибницу совершенно случайно, да так и оставил ее разворошенной. Собрав небольшой урожай и уложив его в грязный полотняный мешок, Грым двинулся по лесу дальше, решив, что девочка приносит ему удачу.

ГЛАВА 3

Сим торопился. Воины посмеивались про себя, когда он отменил вечерний привал, рассчитывая в темноте вступить в населенную область. Они думали, что он спешил получить благодарность старейшин и причитающиеся ему награды не только за относительно удачный поход против насекомых, но и за разгром секты. Однако причина была в Навне.

Распознающий не видел перед собой ни блестящей от пота спины степного охотника, ни лучей догорающего солнца, дробившихся на гранях бронзовых копий, раскачивающихся в такт шагам усталых воинов. Перед ним были распущенные волосы Навны, копна пепельно-серых волос, в которые были вплетены речные цветы, которые она так любила. Однажды юноша едва не погиб, опрометчиво кинувшись в луговой прудок, чтобы подарить понравившейся ему девушке молодые бирюзовые бутоны, которые стыдливо сворачивались днем, под палящими лучами солнца, и пышно расцветали вечером, чтобы радовать глаз влюбленных до самого утра. В тот раз за ним погналась водомерка. Влияние проклятого Урочища уже коснулась плодородных лугов западной деревни. Пауков, богомолов и им подобных тварей здесь еще не видели, но ненормального размера черви уже начали подкапывать заборы, а стрекозы величиной с добрую ворону охотились на неосторожных домашних кур. Та водомерка была величиной с утку, за которую ее и принял юноша, тогда и не мечтавший еще о почетной, но беспокойной должности Распознающего. Удар жала распорол на его левом плече рубаху, глубоко пробороздив мясо, и зеленоватая вода в пруду окрасилась алой кровью. Его спас плетеный из разноцветных шерстяных шнуров кушак, который он по счастливой случайности не снял перед прыжком в воду. Пояс, служивший одновременно отличительным знаком мужчины, которым староста подпоясывал мальчиков, прошедших соответствующий обряд, и знаком, указующим на принадлежность к одной из самых зажиточных селений Долины. Промахнувшаяся со смертельным ударом водомерка метнулась в камыши, откуда следила за бьющимся в алой воде человеком, пока тот, примостившись на коряге, стягивал жгутом из промокшей шерсти рваную рану. Когда кровь перестала хлестать, Сим нашел в себе силы собрать плавающие вокруг цветы, все время чувствуя на затылке буравящий взгляд водомерки. Ослабевший, борясь с приступами головокружения, он вышел на мокрый песок и уронил к ногам восхищенной и испуганной Навны бирюзовые бутоны, обильно политые его кровью.

Тот случай внес в жизни молодого человека много нового. Бурный поток событий ворвался в его уютный мирок, закружил его, и унес далеко от родного селения, стаи гусей, которых он обязан был пасти на берегу того самого пруда, и родительской опеки. Была первая ночь любви, встреча рассвета на сеновале, клятвы и ожидания манящего светлого завтра. А потом явились хмурые воины, охраняющие Совет Старейшин и Школу Распознающих, и увели его от Навны. По дороге влюбленный юноша видел, как поселяне во главе с его отцом, выжигают камыши, в которых затаилась водомерка, наградившая его шрамом, и возлюбленной.

Потом было нехитрое обучение, в ходе которого он неоднократно пытался сбежать к своей невесте, но всякий раз бывал пойман и нещадно бит плетьми под пристальным взором ничего не выражающих глаз Совета. В Школе он впервые услышал о том, что не только в Урочище на юге долины, но и повсюду вокруг небольшого поселения людей полным-полно гигантских насекомых. Нерушимый миропорядок рухнул для молодого человека, вселенная вдруг показалась огромной и полной опасностей пучиной, в которой тонула маленькая долина людей, совсем недавно казавшаяся ему бескрайней. Он впервые осознал значимость своей будущей миссии. Не совершай люди походы в Урочище и не борись малочисленные отряды со стремительно размножающимися насекомыми, и Долина вскоре окажется проглочена так же, как оказался завоеван весь остальной континент омерзительными гигантами, лишенными эмоций и разума.

Начались походы. Сим учился выслеживать богомолов-одиночек, ставить ловчие силки и самострелы на стрекоз. Он умел, как никто, находить кладки паучьих яиц и гнезда водомерок, отравлять водоемы, в которых роились личинки «порченых» Урочищем комаров. Именно он догадался содержать у себя в шалаше целое полчище нормальных, так сказать, карликовых, пауков, наблюдая за их повадками. За это он несколько раз представал перед старейшинами по подозрению в принадлежности к секте, и только богатый выкуп, тайно поднесенный его родителями начальнику воинов, охранявших Школу, спасли его от неминуемого заточения в яме, а то и от лютой смерти. Но его любопытство принесло плоды. В один прекрасный день Симу удалось определить породу пауков, пожирающих своих собратьев. Это открытие помогло упорядочить облавы. Теперь этот вид никто не трогал, напротив того, старосты потребовали от него дальнейшей работы в этом направлении.

С момента своего открытия Сим больше не работал на полях, принадлежащих старостам или начальнику воинов, чтобы прокормить себя, не вымаливал он и у своих родителей то мешок муки, то горшок с медом, как это случалось частенько в первые годы его обучения. Теперь его кормил Совет Старейшин. А он бродил по лесам и полям, рыл носом землю, заглядывал под кусты и переворачивал камни, выискивая пауков нужного вида. Потом он относил их на окраину Урочища, рисуя жизнью и выпускал, зная, что все селяне молят небеса о том, чтобы они выросли в огромных тварей, пожирающих себе подобных.

Все это происходило, пока юношеское любопытство не истаяло с возрастом, как дым, и юноша стал грубоватым воином, обычным стражем покоя Долины.

Сим был сыном своего века, века царства гигантских насекомых. Он не знал, да и не мог знать, что те восьмилапые, которых он считает не «Порчеными», так сказать, маленькими и «нормальными», никак не могли жить на Земле еще несколько тысячелетий назад, до того, как хвост злополучной кометы принес на планету споры существ, повинных в гигантизации одних видов живой природы и деградации других. До чудовищной технотронной войны, в пламени которой сгорела предыдущая земная цивилизация, до исхода лучшей части людей на далекие планеты его пауки показались бы ученым ненормальными монстрами. Но Распознающий не мог знать об этом и любовно называл своих выкормышей «малышами» всякий раз, как клал в специальный глиняный горшок паука, величиной со средний кочан капусты.

Подобные «малыши» сохранились разве что в Долине и прилежащих землях. На всей остальной части континента, а может быть, и повсюду на Земле царили насекомые-гиганты, победившие человечество в борьбе за существование и успешно вытеснявшие млекопитающих вообще с лица планеты.

Сим учился, Сим воевал с Урочищем, Сим собирал и выпускал насекомых-убийц. Постепенно он так же стремительно и незаметно, как превратился из пастушка в Распознающего, стал весьма важной персоной в Долине. Но все это время старосты и начальник воинов внимательно следили за тем, чтобы он не встречался с Навной. Бытовало странное суеверие, что Распознающий обязан сохранять целомудрие, всецело посвятив себя делу служения людям. По традиции лишь после десяти походов питомец Школы, если только умудрялся остаться в живых, мог рассчитывать на то, что ему будет предоставлена возможность обзаводиться семьей.

Считанные разы удавалось ему обмануть бдительных соглядатаев и наведаться в укромный уголок, облюбованный Навной для их совместных встреч. Память о минутах, проведенных вместе, согревала ему сердце в ежедневных и еженощных трудах на благо Долины.

Но не напрасно Сим был самым выдающимся из Распознающих со дня создания Школы. Ни одного из них община не кормила за общественный счет, ни один из них не достигал таких успехов в деле борьбы с напастью из Урочища. С его успехами мог сравниться лишь старый начальник воинов, совершавший разведывательные походы в северную пустыню и иные места, куда был строжайше заказан путь простым смертным. Но даже он навлек на себя немало нареканий в связи с деятельностью секты. Которую не мог прервать. Теперь же Сим был победителем, настоящим триумфатором. Ему удалось разгромить основное гнездо выродков, облегчив тем самым жизнь общины. И теперь он гнал и гнал свой отряд вперед, намереваясь наплевать на запреты и упасть в объятия Навны, пока другие будут расписывать его подвиги Совету Старейшин.

Когда отряд миновал приметный овраг, на дне которого цвели подозрительные белые цветы, похожие на кувшинки-переростки, явно «Порченые» по мнению Сима, Распознающий отпустил охотников. Те тихо растворились в зарослях. Жители степей относились к своим обязанностям по борьбе с Урочищем без всякого энтузиазма, впрочем, как и к войне с сектой. И пауки, умеющие стегать на расстоянии злобой, и тайное общество извращенцев – все это было очень далеко от их кочевий.

Жизнь в степи была проста, как стрела, и прекрасна, как весенние травы, которыми питались их овцы. Сим завидовал им. Когда-нибудь, как он надеялся, в недалеком будущем, он поселится там с Навной. Они будут бродить среди цветущих трав, навсегда отбросив унылое земледелие, добывая себе пропитание охотой.

«У нас будут не только овцы. Обязательно выкуплю или украду у отца собаку. Их всего пять или шесть в Долине. Плевать. У нас обязательно будет собака, в конце концов, приручу лисицу, как это сделал начальник воинов. Надо же кому-нибудь охранять Навну в шалаше, пока я на охоте, а она прядет тонкую овечью шерсть. И, наконец, надо же кому-нибудь играть с детьми, а кто справится с этой задачей лучше, чем добродушный остроухий пес, или рыжая лисица».

В степях водилась нормальная, не «порченая» дичь, там не летали страшные шары с пауками-смертоносцами, как в безводной пустыне, там не было Урочища. Сим так ярко представил себе кибитку, на которой расположился уютный шалаш, плетеный из ивовых веток, со входом, завешенным шкурами, что споткнулся и едва не ткнулся с спину бредущему впереди воину. Тот удивленно повернулся и посмотрел на Распознающего.

– Может, все-таки, привал… – несмело протянул воин, но Сим упрямо склонил голову:

– Дойдем до забора ближайшего села, а дальше поступайте, как знаете. Хотите, становитесь лагерем, хотите, напроситесь к местным на ночлег. А у меня есть еще дела.

Воин пожал плечами и двинулся дальше. Сим слушал его бормотание про то, что до ближайшего села двадцать полетов стрелы, и блаженно улыбался, думая о волосах Навны, которые она, верно, в этот самый миг расчесывала деревянным гребнем.

Меж тем пали сумерки. На небо выкатилась огромная желтая луна, в разрывах облаков тускло блеснули редкие звезды.

Сим повернулся назад и ухмыльнулся. На пригорке, который уже утонул было в вечерней темени, блеснул костерок. Охотники, избавившись от унизительной, с их точки зрения, опеки Распознающего, немедленно встали лагерем. Наверняка теперь пьют вино, которое они забрали на стоянке сектантов, и поют свои заунывные вольные песни, песни ветра и цветущей степи.

Чтобы случайно обернувшиеся воины и ополченцы не принялись стонать от усталости, Сим немедленно прибавил шагу и сам затянул песню. Вначале один голос, потом другой, подхватили простенький мотив.

В песне, в смысл которой не вдавался ни один из поющих, речь шла об Исходе. О том, как вытесненные ненавистными врагами, о которых пелось в общих словах, люди брели по пескам и пустошам, веря, что впереди их всех ждет новая земля, не затронутая злом.

Сим прервал пение и глухо выругался, глядя в небеса. На желтом круге луны на миг четко обозначился силуэт стрекозы. Порченая тварь летела в сторону Урочища, и Симу представилось, что несет она на поживу своим отвратительным детенышам люльку, в которой шевелит ручками беспомощный владелец.

Больше никто не заметил крылатой бестии. Песня продолжалась, и в ней умирающие от голода и жажды предки взывали к небесам, прося лучшей доли для потомков. Сим же вспомнил своего младшего брата. Его загрызла такая вот стрекоза, только намного меньшего размера чем та, что промелькнула над отрядом. Тогда Урочище еще не набрало такой силы. Это было страшное потрясение для мальчика, а родители с тех пор так и не оправились. На голове отца появилась мертвенно-белая прядь, делавшая его похожим на странную птицу с хохолком. Брату было четыре месяца, самое страшное заключалось в том, что он был здоровым, крепким карапузом. Небеса были милостивы к его семье – их не коснулся страшный мор, все чаще и чаще выкашивающий мужской род из народа Долины. Беспощадный мор, который неуклонно, хоть и медленно, вел общину к вымиранию. Двух здоровых мальчиков в одной и той же семье не рождалось вот уже пятьдесят или шестьдесят лет. И счастье было нарушено прилетом одной единственной твари из гиблого леса.

Над отрядом распростерлись крылья ночи, когда смолкла песня. Еще не успели отзвучать последние ее переливы, как идущий впереди ополченец вскинул руку и закричал:

– Деревенские огни.

– Дошли, хвала небесам, – откликнулся Сим и устало сел прямо во влажную траву.

– Идите, я догоню вас позже. Нога болит, сил нет.

Все были настолько усталыми, что даже соглядатаи, а опытный командир не сомневался, что таковые в отряде есть, прошли мимо него, на ходу убыстряя шаги. Вскоре победители насекомых и сектантов были поглощены тьмой. Сим поднялся, посмотрел в сторону деревенских огней, вздохнул и заковылял в другую сторону. Нога действительно болела, но он умел справляться с болью. Пройдет день, может быть, еще одна ночь, и он свалится, измученные мышцы будут сведены судорогами.