Текст книги "Беглец"

Автор книги: Лоринна Ли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 22 страниц)

– Я тоже, – буркнул Дарий, отодвигая деревянный засов. В проеме стоял самый молодой из Старейшин, одетый в боевую кожаную куртку. За его спиной маячили воины в полном вооружении.

– Именем Долины, все участники заговора арестованы. Дом окружен, на крыше сидят лучники. Сопротивляться не имеет смысла.

– Вот именно. Долина обречена, пока ею правят такие вот ослы. Сопротивляться нет смысла. Порченые придут, и пожрут всех.

– Заткнись, Крикс. Выходи первым, и держи руки так, чтобы лучники на крыше их видели.

И Дарий не встретился с Йаррой. Она пыталась найти его на опушке, зная, что Распознающие часто посещают окраины Урочища, но вскоре у нее появились новые заботы. В Долине же полным ходом шли аресты всех Распознающих, которых Старейшины обвинили в заговоре против общества. Поэтому, когда Спайдер начал действовать, людям оказалось нечего ему противопоставить.

ГЛАВА 25

Богомол умирал. Йарра склонилась над изуродованным насекомым, попыталась перевернуть его на спину, потом вздохнула, и села на траву. Ничего нельзя поделать. Она нашла его слишком поздно. Тело насекомого было страшно изуродовано. Нечеловеческой силы удар проломил хитин и буквально отделил верхнюю половину тела от нижней. Могучие лапы грозного хищника были странным образом скручены и переломаны в нескольких местах.

Умирал ее богомол, один из тех, кто должен стеречь тропу, ведущую к замаскированному месту у брода, откуда начинался подводный ход в недра Холма.

Богомол не был съеден, умирал он не от яда, а от ран и увечий, нанесенных не человеком, и не Порченым. Так Йарра поняла, что Спайдер вернулся.

Умирающее насекомое она нашла, возвращаясь с опушки, где Арахнида безуспешно пыталась дождаться условного сигнала от пропавшего Дария. Девушка решила, что Распознающий не поверил в ее благие намерения относительно людей Долины, и в то, что человечеству угрожает куда большая опасность, чем изгнанница и дети Урочища.

Йарра обошла поляну, на которой сына Навны попытался остановить отважный богомол. Спайдер блестяще умел маскировать свое присутствие. Лишь собрав в фокус невидимые нити, эманируемые Божеством-из-Холма, девушке удалось обнаружить слабое свечение в кроне секвойи. Арахнид решил путешествовать дальше над землей. Вряд ли он понял, отчего богомол попытался напасть на него. Вероятнее всего, рассуждала Йарра, сын Навны пришел к такому выводу: за долгие месяцы отсутствия в Урочище сменилась конфигурация силовых линий, и некоторые из Порченых перестали осознавать его как Хозяина. Тем не менее, природная подозрительность заставила Арахнида подняться под полог леса, и как можно тщательнее скрыть маршрут движения.

Многие из Порченых обладали неким подобием магического восприятия мира, те же смертоносцы. Такие старались проживать поближе к Холму, купаясь в разлитой вокруг силе. Но некоторые твари, само имя которых отсутствовало в человеческой речи, являвшиеся порождениями тех токов силы, что слабыми ручьями доходили до Урочища от Богини Дельты и ей подобных, жили особняком. Они были смертельно опасными существами, которым вполне могла прийти идея поохотиться на двуногого, обладающего «запахом» силы.

Избранница силы двигалась с ветки на ветку, стараясь не терять из вида еле заметный след, оставленный Арахнидом. Он двигался напрямую, торопясь к Холму и не ведая, что старый вход давным-давно замурован.

Арахнида как раз размышляла о том, удастся ли Спайдеру с помощью своих навыков быстро обнаружить новые ходы к Божеству, когда она оказалась вынуждена зажмуриться и замереть, балансируя высоко над землей. Неясный след Арахнида превратился в сияющую дорожку, устремившуюся отвесно вниз по стволу векового бука. Спайдер перестал прятаться. Что-то внизу заинтересовало его настолько, что Чужак забыл о наделенных магическими способностями «диких охотниках».

Йарра, соблюдая меры предосторожности, попыталась ощупать терявшуюся в тени от древесных крон землю с помощью слухового тоннеля. Сейчас она протягивала его, не затрачивая никаких усилий, пользуясь предоставленными Божеством-из-Холма силами.

Тот тоннель, о существовании которого Спайдер знал, а соответственно, мог проследить без труда местоположение источника его излучения, стал не нужен. Новый «невидимый щуп» проникал дальше и картину давал более ясную, чем старый, хотя работал по тому же самому принципу. Он напоминал ту же старую мелодию, но сыгранную на другом инструменте. В фокус концентрации воли Арахниды сводился совершенно другой пучок эманаций Холма, новые силы и возможности, которые проснулись в Божестве уже после того, как Спайдер покинул подземное убежище. Он даже не подозревал об их существовании. И тем не менее, попытка Йарры прощупать местность не осталась незамеченной.

Прямо вдоль невидимого тоннеля пришла волна конденсированной злобы, которая запросто могла иссушить нервную систему не только самки смертоносца, решившей поохотиться на Арахнида, но и парализовать «дикого охотника».

Йарре пришлось немедленно прекратить прощупывание и замереть в ветвях в одной из поз Серебряной Последовательности. Этот маневр также не остался без внимания. Снизу раздался голос Арахнида, заставивший девушку вздрогнуть:

– А, это ты, девчонка. Хорошо, что я не выстрелил в тебя из лука, руки заняты. Слезай, и заодно объясни, как это ты умудрилась меня найти.

Йарра стала спускаться, стараясь не коснуться липкой охотничьей нити затаившегося на соседнем дереве небольшого паучка, который вполне мог кинуться на спину. Для этого пришлось неловко развернуться на древесном стволе головой вниз, и двигаться так, словно она подражает древесной ящерице-переростку. Кора под левой рукой вдруг с хрустом отделилась от тела дерева, и Йарра стала скользить вниз, сдирая кожу с ладоней. Девушка была вынуждена схватиться за нить, и в следующее мгновение к ней метнулся рыжий паук, на ходу выстреливая новые нити.

Арахнида почувствовала, что нога охвачена липким арканом. Тогда она быстрым и точным ментальным ударом парализовала охотника. С влажным стуком паук повалился в мох, продолжая хаотично выделять быстро застывающие серебристые нити, походившие теперь больше на мочала, чем на охотничьи тенета.

Арахнида извернулась, перерезала ножом аркан, захлестнувший лодыжку и, разумеется, вверх тормашками полетела вниз. Уже у самой земли Йарра с трудом смогла развернуться ногами вниз, и ее сапоги с хрустом продавили грудь злосчастного охотника. С белым от омерзения лицом Арахнида отпрыгнула в сторону, и принялась пучком травы чистить обувь. Паук несколько раз дернулся, и застыл навеки.

Спайдер, похоже, посчитал, что падение на паука было эффектной и тщательно просчитанной концовкой поединка между девушкой, и хищником. Он несколько раз медленно хлопнул в ладоши, словно бы аплодировал Арахниде, и сделал шаг в сторону. Йарра, отбросившая грязный пучок травы и как раз в этот момент поднявшая глаза, увидела, что же заставило Спайдера спуститься на поляну.

В траве лежал еще один богомол из тех, кто сторожил тропу к броду у Реки. Спайдер, увидев еще одно насекомого того же вида, что попытался его атаковать, решил проверить, была ли первая стычка случайностью. Со вторым слугой Йарры он расправился с не меньшей жестокостью, чем с первым. Голова Порченого раздавлена, а тело все еще продолжало жить, хаотично размахивая крыльями и взрывая мох грозными лапами.

– Ты не знаешь, что случилось с богомолами, пока я путешествовал?

– Они остались плотоядными, только немного подросли, – сказала Йарра, лихорадочно соображая, стоит ли сейчас выкладывать сыну Навны правду об истинном положении дел.

Спайдер задумчиво посмотрел на нее, и потер пятерней многодневную щетину. Потом потрогал тетиву у своего лука, нашел ее недостаточно круглой, и принялся менять на новую. Он уселся на трухлявый пень, брезгливо отшвырнув пинком вздрагивающую в конвульсиях конечность богомола, и раскрыл дорожную суму. Потом Арахнид углубился в работу с таким видом, словно во всем мире не было дела более важного и более срочного, чем натягивание оленьей жилы на тисовую палку. Он явно чувствовал неладное, и лихорадочно соображал, как себя вести.

Йарра, стараясь не поворачиваться к нему спиной, принялась с заинтересованным видом собирать цветки желтого куста, растущего только на этой поляне, отвар которого часто помогал ей в период периодических недомоганий, свойственных всем женским особям человеческого рода.

На долгое время над поляной повисло молчание. Его нарушил Спайдер, справившийся, наконец, со своим луком. Он натянул его до уха, потом наложил стрелу, и произвел блестящий выстрел, с двадцати шагов прибив падающий к земле пожелтевший лист секвойи к молодому дубку.

– Теперь порядок, – сказал Арахнид, опуская оружие.

– А ты неплохо научился стрелять, Спайдер.

– Спасибо. Да и ты, девчонка, кое-чему научилась за время моего отсутствия. Расскажи-ка мне поподробнее, как ты выследила меня, и как тебе удалось справиться с этим вот паучком. Такой прыти я что-то раньше за тобой не замечал.

– Многое поменялось в Урочище, Спайдер, – неопределенно ответила Йарра, стараясь предугадать реакцию Арахнида на изменившиеся обстоятельства.

Сын Навны, косо глянув на нее, протянул перед собой ладони, и стал водить ими по воздуху, видимо, проверяя пространство вокруг. Кисти извивались так, словно бы жили отдельно от рук и остального тела. Они двигались словно в какой-то плотной субстанции, разлитой вокруг, но не видимой непосвященным. Лицо его было сосредоточенным, а губы недовольно кривились.

– Вот я и вижу, что-то поменялось в течениях сил, – прокаркал он спустя какое-то время. В левом глазу сына Навны от невидимого напряжения лопнуло несколько кровеносных сосудов, от чего лихорадочно сверкавший белок почти скрылся за алой сетью. Взгляд уперся в грудь Йарры, и она почувствовала сильное давление в области солнечного сплетения. Стараясь не обострять ситуацию, девушка шагнула назад, словно бы демонстрация силы стоявшего перед ней мужчины произвела на нее неизгладимое впечатление. Впрочем, так оно, отчасти и было. За первым шагом последовал еще один, нога поскользнулась на влажной листве, и она попятилась назад, словно под напором незримого ветра, пока не уперлась спиной в древесный ствол.

Йарра думала лишь об одном: чтобы Арахнид не смог разметать защиту и проникнуть в мозг. Тогда ему стала бы не только очевидна ее связь с Божеством-из-Холма, связь, в которой сам Спайдер был совершенно не нужен. Чужак тут же узнал бы новую конфигурацию ходов и ворот Холма, систему охраны и структуру иных новшеств, внесенных Йаррой в его бывшую вотчину. Этого она допустить никак не могла.

Словно речная устрица, испуганная тенью хищной рыбы, девушка спряталась внутрь себя, а холодные щупальца, которые Арахнид пытался запустить в ее мозг лишь бессильно обвили створы незримой раковины.

Некоторое время Спайдер, подозрения которого все росли, продолжал свое давление. На лбу его выступили крупные бисеринки пота, один глаз полностью заплыл кровью. Но пробить глухую защиту девушки он так и не смог.

Спустя какое-то время он оставил свои попытки грубого штурма непокорной крепости, и опустился на камень, потирая слезящийся глаз. Арахнида смогла перевести дух.

Эта борьба вывела Йарру из состояния ступора, наступившего при звуках его голоса. В ней раненой птицей билась злость, разгоняя тень страха, павшую было на душу. Теперь она воочию убедилась: при всех своих навыках, Арахнид внутри Урочища не мог прибегнуть непосредственно к силам, источаемым Божеством-из-Холма. Она же могла черпать их отовсюду, и этот источник не мог иссякнуть так же быстро, как силы сосредоточения сына Навны.

Спайдер прокашлялся и Йарра со злорадством услышала, что голос его дрожит словно у человека, таскавшего на вершину горы тяжелые камни или бегавшего наперегонки с пауком-волком.

– Значит, мои подозрения подтверждаются. Ты, неблагодарная тварь, умудрилась проникнуть в средоточие силы, и не погибнуть. Решила занять мое место? Не плохо, для такой размазни, как ты.

– Спасибо за комплимент.

– Нападавшие на меня букашки – это твои стражники? Очень, очень недурно. Но не думаешь же ты в самом деле не пустить меня внутрь Холма? Моего собственного жилища?

Вместо ответа Йарра закрыла глаза, и попыталась отрешиться от неизбежного, но тягостного разговора. Спайдер продолжал что-то говорить, угрожал, уговаривал, даже начал кричать. Она же полностью растворилась в окружающем лесе. Девушка слилась со звуками шуршащей листвы, треском ветвей под копытами оленей, щебетом птиц и плеском воды. Йарра стала ветром в кронах деревьев и теплом солнечных лучей, сырой тенистой прохладой и соками земли, текущими в корнях травы и кустов. И еще, она слилась с бесчисленными потоками силы, струившейся между рощ и холмов, витавшей под облаками, бежавшей в подземных тоннелях и опутавшей весь лесной массив.

– Ну что же, придется задать тебе трепку. Я намотаю твою косу на руку, и отстегаю тебя ремнем. А потом заставлю стирать мою одежду, поизносившуюся в дороге. А про занятия с Силой отныне можешь забыть. Они кружат тебе голову и лишают малейших следов разума, глупая курица, самка двуного!

С этими словами Спайдер ринулся вперед. Чужак не собирался прибегать к каким-либо ментальным способностям. Он собирался продемонстрировать превосходство грубой мужской силы над тщедушными попытками наглой выскочкой стать Повелительницей Стихий.

Не успел Спайдер совершить и нескольких скачков в ее сторону с исказившимся от ярости лицом, как вокруг него возник ветер. Арахнид перешел на шаг, кривя рот улыбкой, которая словно бы говорила: «Ну что ты можешь противопоставить мне, кроме женских слез?»

Мужчина оказался в центре смерча, который поднял в воздух лежалую траву, прелые листья и ветки. Еще шаг, и Арахнид вынужден был остановиться, ибо ветер крепчал, заключая его в подобие кокона. Вот от земли оторвался валун, на котором он недавно сидел, и тоже отправился в бешеный танец. К нему вскоре присоединился вырванный с корнем пень, комья земли, несколько сухих бревен и даже какие-то мелкие зверушки и птицы, захваченные круговращением сил.

Теперь Спайдер не видел Йарру за стеной мерцающего кокона, внутри которого воздух сгущался. Гудение ветра нарастало, и у Арахнида заложило уши. Он попытался нащупать девушку с помощью слухового тоннеля, но щуп уперся в танцующую вуаль, отделявшую его от леса, и лишь усилил страдание мужчины. Не в силах устоять, Спайдер вынужден был опуститься на колени, и заткнуть уши. Правая ладонь немедленно намокла от крови.

И вдруг все стихло. Со стуком стали валиться на голую землю взметенные камни и бревна. Ударившись спиной, прямо по ногам Чужака в чащу умчался какой-то визжащий комок из перьев и когтей, расцарапавший ему бедро.

Йарры нигде не было. Но Спайдер прекрасно чувствовал, что волны невидимой силы, во много раз возросшей с тех пор, как он жил здесь и мог ею пользоваться, струятся вокруг, готовые в любой миг сотворить с ним, ослабевшим и раздавленным, что угодно. Волны эти покорны лишь воле Йарры, скрыто наблюдавшей за ним откуда-то из чащи.

Арахнид пришел в себя, стер пучком травы сочившуюся из уха струйку крови, и двинулся к Реке. На каждом шагу он чувствовал, что находится в фокусе внимания новой хозяйки леса и самого Источника Силы, который отверг его. Это было очень неприятное чувство.

Чужак ненавидел себя во время всего этого позорного пути.

– Ведь я же подозревал, что она неблагодарная тварь! Следовало убить ее при первой же встрече, или держать на цепи, как двуногие держат лисиц и собак. Во всяком случае, не следовало давать ей в руки способности, о которых эта самка могла только мечтать. Показывать соплячке недра Холма – величайшая глупость, которую я только делал за всю свою жизнь. Именно сейчас, когда должна начаться войну с Долиной, она выбивает у меня из рук значительную часть накопленных сил. Похоже, девчонка контролирует все Урочище, а Спящая в Недрах подкармливает ее мощью так, как никогда не кормила меня и Навну. Похоже, я пропустил момент пробуждения Спящей.

Спустя какое-то время Спайдер стоял по колено в воде, и с подозрением разглядывал покрытую тиной корягу, за которой мерещилась чья-то тень. Волны силы, источаемой Холмом, перестали сгущаться вокруг тугими пластами, и потекли дальше, продолжив подпитывать тысячи и тысячи Порченых. Похоже, его сочли совершенно не опасным для Нового Порядка, царившего в Урочище. Некоторое время слуховой тоннель, протянутый к нему от Йарры, все еще шевелил волосы на загривке Спайдера, но вскоре и это вкрадчивое внимание к его персоне исчезло. Нахальная выскочка отправилась по своим делам.

Все это несказанно бесило Спайдера, привыкшего с детства чувствовать себя хозяином здешних земель. Кроме того, он впервые чувствовал себя совершенно беззащитным в лесном массиве, полном измененных с помощью силы Холма тварей. Способности, которыми он научился владеть вне пределов Урочища, ввиду возросшей мощи Холма здесь не действовали, что было изрядной неожиданностью для Арахнида, как и сама интенсивность эманации пробудившегося космического пришельца. Бурлящие повсюду в лесном массиве реки и ручьи силовых вибраций, до управления которыми Спайдер не был допущен казались издевательством. Выросший в Урочище, посетивший Богиню Великой Дельты, научившийся конденсировать силы, испускаемые другими мыслящими Холмами на Земле, был сейчас беззащитен, словно детеныш двуногого, заплутавший в полном опасностей лесу.

Некоторое время Чужак пытался разобраться в пределах собственных способностей. Текущая вода, приятно холодившая ноги, смыла и унесла свинцовую усталость, сковавшую тело и мозг Арахнида после неудачного противостояния с Йаррой. Сейчас он мог, по крайней мере, прощупывать пространство вокруг себя. Прежней остроты чувств, когда он был каждой травинкой, пробивающейся к свету и дрожанием всех капель росы на листьях не было. Но поисковые щупы, которыми то и дело его стегали охотящиеся хищники, он осознавал. А кто предупрежден, тот вооружен.

Спайдер не выпускал из рук лука. Некоторое время это его раздражало. Где-где, а в Урочище никогда не возникало необходимости все время держать руки на тетиве. Атаку любой «дикой» твари он мог отбить играючи, без единого телодвижения. А большинство представляющих серьезную угрозу созданий беспрекословно подчинялись малейшим импульсам его мозга. Сейчас же все стало совершенно не так. Он словно стал чужой тому живому существу, которое именовалось Урочищем. Рядовой добычей для каждого Порченого, нашедшего в себе силы и наглость, чтобы атаковать двуногую добычу.

Спайдер вышел к текущей воде не только для того, чтобы отдать Реке свою усталость. Самые опасные из Порченых, а именно пауки и богомолы, смертельно боятся воды. Раньше подобные меры безопасности даже не пришли бы ему в голову.

На берегу Арахнид попытался исполнить фигуры Великих Последовательностей, созданные сектой, чтобы улавливать и использовать слабые эманации Спящей Силы, Теперь они стали для него бесполезны. Спящий Бог пробудился, жалкие ручейки вибраций превратились в бурные потоки и тихие озера силы. И сама конфигурация полей незнакома больше Спайдеру, ставшему здесь чужим. Теперь доставшиеся дорогой ценой Великие Последовательности – это лишь набор очень сложных телодвижений, наподобие тех, что выполняют воины двуногих, стараясь натренировать мышцы и сухожилия для войны и охоты. Старый спектр эманации сделался Спайдеру недоступен, а для управления новыми нужно нечто иное.

Арахнид, после нескольких бесполезных попыток выполнения последовательностей бросил это занятие.

Он стал смешон и жалок сам себе, словно человек, желающий наполнить наперсток, стоя под струями горного водопада. Хрупкий сосуд стихия попросту выбивает из рук. Так было и с магическими телодвижениями: секретом, добытым поколениями самоистязаний народа Арахнид. То, за что и его мать, и любой из членов секты отдал бы все сокровища мира, стало теперь практически бесполезным. Он имел в своем распоряжении силы совершенно другого рода, сконденсированные за пределами Урочища. Йарра же, обладая врожденной чувствительностью к эманациям пришельцев и минимальными навыками манипулирования силами, могла просто опираться на нити эманаций, словно паук на свою паутину. Ей не требовалась для этого сложнейшая техника, разработанная в недрах канувшей в лету сектой.

– Суета сует. Все, что ни делает двуногий – суета и иллюзия.

В Белой Башне Спайдер почерпнул кое-что из духовно-культурного наследия человечества, хотя и не придал этому никакого значения. Его больше всего интересовало наследие человеческой цивилизации иного рода. А именно все то, что имело отношение к военному делу. Но Экклезиаст, если не в форме точных цитат, но определенной заразительной тональностью мировоззрения прочно вошел в его душу, хотя осознать это Арахниду было дано не сразу, а лишь на илистом берегу реки.

Прежде чем отправиться восвояси из Урочища, Спайдер вновь приблизился к подозрительной коряге. Его интересовал один чисто гипотетический вопрос. Если он не может пользоваться с помощью Великих Последовательностей силами Холма, то отражается ли это печальное положение дел вовне? А именно: неужели перестали Порченые, ставшие таковыми в дни его владычества в Урочище, подчиняться тому же уровню вибраций, что и ранее? То есть, является ли наследие секты совершенно бесполезным, или же может служить ему своего рода магическим камуфляжем?

Действуя совершенно так же, как на его месте действовал бы любой двуногий, Спайдер обошел подозрительную корягу, и заглянул за нее. Как он и подозревал, в тени притаился некрупный речной краб. Эти существа не умели пускать впереди себя охотничий щуп, а потому его присутствия Спайдер не заметил, а лишь заподозрил. Арахнид сделал несколько шагов в сторону покрытого илом и прочими речными наносами древесного остова, но хищник не проявил никаких признаков агрессии. То ли он был сыт, наевшись падали, которую ему в изобилии предоставляла Река, то ли оказался слишком невелик для того, чтобы атаковать столь крупную добычу. А может, он просто не осознавал присутствия Спайдера.

Тогда Арахнид принялся шлепать по воде ладонями и баламутить ил ногами, имитируя агонию раненого животного. Краб проявил к этому немного больше интереса. Он выполз из тени, отбрасываемой корягой. Над водой показались темные зрачки его выпученных глаз. Раздосадованный вялостью хищника, Спайдер пошел на крайние меры. Чужак наконечником стрелы раскровенил себе большой палец, и в воду капнуло некоторое количество его жизненных соков.

Рецепторы краба на этот раз сработали быстро. Он уловил запах и вкус крови, сопоставил все это с имитацией агонии, которую продолжал производить двуногий, и двинулся вперед.

По мнению краба, сегодняшний день удался. Ему удалось избежать встречи с огромным речным сомом; мало того, что Струящийся Поток принес ему много тухлятины на завтрак и обед, так еще и ужин обещал быть отменным. На долю молодого речного краба редко выпадала редкостная удача: поймать на стремнине крупную и смертельно раненую теплокровную дичь столь нескромных размеров.

Когда бредущий по дну краб уже готов был перебить ему ноги своими могучими клешнями, Спайдер принял одну из поз Золотой Последовательности. Нутро Арахнида отозвалось ставшей уже привычной болью. Он не наполнился льющейся через край мощью, как это бывало раньше. Однако речной краб, способный сжать клешнями и утащить на дно раненую косулю или даже молодого лося, в панике устремился прочь. Удовлетворенный Спайдер подошел к коряге, и позволил себе некоторое время созерцательного отупения, в ходе которого он следил за тем, как краб то петляет меж торчащими из воды камнями, то пытается лечь на течение и претвориться падалью. Гипотетическое предположение Арахнида нашло весьма убедительное подтверждение. Если даже такое тупое и не чувствительное к тонким вибрациям силы существо, как водный падальщик, отреагировало столь бурно, то для Спайдера в Урочище еще далеко не все было потеряно.

Краб, весь род которого стал Порченым еще во времена детства сына Навны, воспринимал лишь старые эманации Холма, для улавливания которых и были созданы Последовательности. На практике это означало следующее: если Арахнид и не мог больше ими пользоваться для привлечения Силы, то Порченые все равно воспринимали любую возникшую перед ними фигуру Золотой Последовательности как того или иного хищника. В данном случае, несчастный краб, готовившийся полакомиться дармовой олениной, с удивительной ясностью вдруг понял, что перед ним ужасная паучиха-серебрянка, готовая проглотить его в мгновение ока. Явление, которое уже не соответствовало своему предназначению внутренне, все еще оставалось для находящегося вовне наблюдателя убедительным.

Это оставляло Спайдеру возможность не только легко покинуть Урочище, но и возвращаться в него всякий раз без особого риска. Следовало лишь обезопасить себя какими-либо другими способами от новых видов видоизмененных Холмом существ.

«Наверняка, – рассуждал Арахнид, – Йарра не учла этой возможности. Глупая девчонка, в приступе мании величия, считает, что навсегда избавила Урочище от его присутствия».

Арахнид двинулся вдоль воды в сторону своего убежища. Несколько раз жизнь его висела буквально на волоске. Из-под воды к нему метнулась тень гигантского сома, который был слишком туп, чтобы воспринять тонкие вибрации, которыми Спайдер пытался на него воздействовать, атаковал слишком стремительно, чтобы сын Навны мог выскочить на берег и спастись бегством, и оказался слишком велик, чтобы прекратить натиск после ранения стрелой. Арахнида спасла хатка бобра, на которую он умудрился взобраться после того, как все возможности для контрудара были исчерпаны. Бобры являлись существами, проявившими потрясающую эволюционную стойкость и не поддавшимися на волну гигантизации, охватившую окрестности Холма.

В другой раз Арахнид был вынужден нырять в воду и таким образом спасаться от стаи комаров, решивших выпить его жизненные соки. Даже феноменальная меткость сына Навны не помогла. Атакующие были недостаточно велики, чтобы он мог поразить всех на подлете. Пришлось форсировать реку в неглубоком месте по дну, дыша через полую тростниковую трубку, а на берегу разводить тривиальный костер.

Уже на выходе из Урочища, где сила вибраций Пробужденного Божества ослабела, Спайдер выдержал форменное сражение с парой пауков-волков, не особенно крупных, но весьма упорных в своем стремлении уничтожить Чужака. Тут дело дошло до ближнего боя. Охотничьих импульсов парочки восьмилапых хватало лишь на то, чтобы вносить в действия Спайдера кое-какую скованность, не более.

После короткого, но жаркого сражения, в котором Арахнид одержал победу, ему пришлось сделать горькую поправку к своим гипотетическим наблюдениям.

В Урочище Чужак стал самым обыкновенным двуногим, для которого ежедневное выполнение в течении многих лет определенных движений явилось неплохим тренингом, позволявшим перепрыгивать атакующих хищников, пробивать ударами мощные панцири и уклоняться от смертельно опасных укусов. Было что-то очень унизительно в том, для каких примитивных способов употребления могло дойти эзотерическое учение Арахнид.

Дальше простиралась саванна. Здесь Спайдер чувствовал себя спокойно. Те немногие мили, которые ему оставалось пройти до своего убежища, были совершенно не значительным расстоянием в сравнении с тем, сколько он прошел, изучая окружающий мир. Никаких неожиданных опасностей он не встретил, и вскоре оказался у ворот своей цитадели. В месте, где силы, пущенные Богиней великой Дельты и другими пришельцами, обходя магнитную аномалию, сходились в некий фокус. Тут стояло детище Спайдера, которое улавливало и собирало силы, посылаемые Хозяевами Жизни для пробуждения Холма Урочища.

Спайдер долгое время размышлял, как ему быть с Йаррой. План нападения на Долину дал неожиданную трещину. Предсказать время пробуждения Божества-из-Холма и предательство Йарры он не сумел. Начинать атаку на человечество из своей цитадели он не мог. Собранные им силы слишком слабо управляемы. Основные надежды он возлагал на силу Урочища – и они пошли прахом.

Кроме того, в нем жила оскорбленная мужская гордость. Чужак с момента встречи в гроте жил уверенностью, что глупая девчонка вскоре увидит в нем некое сверхсущество, на которое будет глядеть снизу вверх, разинув рот. Он собирался продолжить род Арахнид, его потомки должны унаследовать Землю у двуногих, которых следовало уничтожить военным путем. Крушение этих надежд он не смог бы простить Йарре никогда и не при каких обстоятельствах.

Все же Спайдер надеялся, что девчонка одумается. Огромные силы, доставшиеся ей по чистому везению и по его, Спайдера, милости, могли вскружить голову. Пройдет время, и она одумается, думал Арахнид в те минуты, когда оскорбленная гордость уступала место холодному расчету.

– Девчонка оказалась в центре возможностей, которые превыше всего того, что могли вообразить ее куриные мозги. Жить изгоем в человеческом стаде, а потом стать повелительницей целого океана мощи! Нет, соплячка одумается, поймет, что без меня она так и была бы беззащитной дурой, которую гоняют двуногие и восьмилапые хищники. Сила Урочища, даже пробужденного, ничто в сравнении с тем, что могу накопить я. А знания ее о мире равняются знанию кролика, изредка покидающего свою нору, чтобы порезвиться на окружающих полянках. Когда я начну войну с людьми, она убедится – сила моя безгранична, разум не знает предела и границ в этом мире. Да и в конце концов – люди убили не только Арахнид, но и ее воспитателя. Она должна присоединиться ко мне, чтобы отомстить.

Спайдер не стал делать попытки обрушить свои силы, накопленные для войны с Долиной, на Урочище. Он решил подождать, когда Йарра, наигравшись в волшебницу, признает его лидерство. Да и попытка идти против дерзкой девчонки, в конце концов, могла стать войной с одним из космических пришельцев. А это для Спайдера было невозможным. Он знал, верил в то, что они есть источник благих изменений на планете. Воевать с одним из них… Сама мысль об этом была кощунственной.

Сам факт того, что он воровал вибрации, посылаемые Хозяевами Жизни в Урочище, делало его миссию в глазах самого Спайдера несколько еретической, требующей самооправданий. Но он знал, что эта «инициатива» не будет замечена той же Богиней Великой Дельты. А вот нападение на собрата может привести к каким-нибудь резким действиям Хозяев Жизни. Этого Арахнид откровенно боялся.