Текст книги "Прошлой ночью в "Шато Мармон""
Автор книги: Лорен Вайсбергер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 21 страниц)
Брук потянулась поцеловать его небритую щеку, и струйка воды попала ей прямо в глаза.
– Так тебе и надо! – Джулиан хлопнул ее по ягодицам. – Не будешь издеваться над Номером Четыре!
– А что Номер Четыре скажет насчет того, чтобы по-быстрому заняться любовью?
Джулиан поцеловал Брук и вылез из ванны.
– Я не стану объяснять твоему отцу, что мы опоздали на его день рождения, поскольку его доченька прыгнула на меня в душе.
– Фу, слабак!
Когда они приехали в ресторан, Синтия была уже там: она суетилась в отдельном кабинете, отдавая приказы. По ее словам, «Понзу» был самым стильным новым заведением в юго-восточной части Пенсильвании. По мнению Рэнди, здесь гордо именовали «азиатским фьюженом» сверхамбициозную попытку подавать позаимствованные из японской кухни суши и терияки, псевдовьетнамские фаршированные роллы, тайскую лапшу «пад тай», которую мало кто из тайцев смог бы узнать, и «фирменную» курятину с брокколи, не отличавшуюся от той, что можно заказать на дом в дешевом китайском ресторанчике. Впрочем, никто из гостей не возражал против отсутствия в меню настоящих блюд в стиле фьюжен, и все четверо приглашенных сразу включились в работу.
Мужчины повесили два огромных транспаранта из фольги с надписями «С 65-летием!» и «Поздравляем с выходом на пенсию!», а Брук с Мишель расставляли привезенные Синтией цветы в стеклянные вазы, предоставленные рестораном, – по две вазы на стол. Едва они закончили первую партию, как Мишель спросила:
– Ты уже решила, что будете делать с деньгами?
От неожиданности Брук чуть не уронила ножницы. Они с Мишель обычно не обсуждали личные темы, и разговор о финансовом потенциале Джулиана показался ей неприличным и неуместным.
– О, у нас еще не выплачены кредиты на обучение и накопилась гора счетов, так что пока не все в шоколаде, как может показаться, – пожала она плечами.
Мишель заменила розу пионом и, по-птичьи наклонив голову, придирчиво рассматривала получившуюся композицию.
– Да брось, Брук, не прикидывайся. Вы же скоро будете просто купаться в деньгах!
Брук, окончательно растерявшись, смущенно засмеялась.
Друзья ее отца и Синтии явились ровно в шесть и сразу заполонили зал, уминая в ожидании виновника торжества проносимые на подносах закуски и орошая их вином. Когда отец приехал насладиться устроенным в его честь «сюрпризом», о котором давно знал, настроение уже создалось самое праздничное. Метрдотель проводил мистера Грина в отдельный кабинет, все дружно закричали «сюрприз!» и «поздравляем!», и отец Брук старательно изобразил притворное удивление хорошо осведомленного человека. Приняв бокал красного вина от Синтии, он залпом его осушил, видимо, решив все-таки получить удовольствие от праздника, хотя, как знала Брук, он охотнее остался бы дома готовиться к спортивным сборам.
К счастью, тосты у Синтии были запланированы на час коктейлей. Брук всегда волновалась, когда приходилось говорить на людях, и не хотела весь вечер дрожать в ожидании своих двух минут славы. Полтора бокала водки с тоником немного поправили дело, и Брук рассчитывала, что не собьется. Собравшимся понравился рассказ о том, как Брук с Рэнди пришли к отцу в первый раз после развода и увидели, что он складывает стопки оплаченных счетов и старых журналов в духовку на кухне – места для хранения в доме было маловато, а духовка все равно «пропадала». После Брук взял слово Рэнди, а за ним Синтия; несмотря на неловкое упоминание мачехи о тесной связи, которая возникла между ней и мужем с самой первой встречи (отец Брук тогда еще был женат на ее матери), все прошло гладко.
– Эй, гости дорогие, можно еще минутку вашего внимания? – Мистер Грин поднялся с почетного места в середине длинного банкетного стола.
В зале стало тихо.
– Я хочу сказать спасибо всем, кто пришел. Особенно благодарю мою прелестную жену за то, что сюрприз организован в субботу, а не в воскресенье – наконец-то она усвоила разницу между университетским и профессиональным футболом, – и спасибо всем моим четверым любимым детям зато, что вы сегодня здесь: все в жизни ради вас, ребята, все ради вас!
Гости зааплодировали. Брук покраснела, Рэнди выразительно округлил глаза. Джулиан сосредоточенно набирал что-то на мобильном, держа его под столом.
– И еще. Кто-то, возможно, уже знает, что у нас в семье есть восходящая звезда…
Джулиан поднял голову от телефона.
– Ну так вот, я счастлив объявить, что дебютный альбом Джулиана занял сразу четвертое место в чарте «Биллборда»! – Все зааплодировали, послышались одобрительные возгласы. – Прошу поднять бокалы за моего зятя Джулиана Олтера, совершившего почти невозможное! Думаю, выражу всеобщее мнение, если скажу, что мы безмерно тобой гордимся!
Брук растроганно смотрела, как отец подошел и обнял ее удивленного, но очень польщенного мужа. Этого Джулиан всю жизнь ждал от Олтера-старшего, и если уж надеждам не суждено осуществиться, ей было приятно, что эти слова произнес ее отец. Джулиан поблагодарил тестя и поспешно сел, явно стесняясь всеобщего внимания, но Брук видела, как ему приятно. Она взяла мужа за руку и крепко сжала; он ответил еще более сильным пожатием.
Официанты начали разносить напитки, когда Джулиан наклонился к Брук и попросил на минутку выйти с ним в общий зал для разговора.
– Это такой способ затащить меня в туалет? – спросила она, идя за Джулианом. – Ты хоть представляешь, какой будет скандал, если нас застукают? О, хоть бы это была мама Саши…
Джулиан действительно повел ее к туалетам. Брук резко дернула его за руку:
– Я же пошутила!
– Ру, только что звонил Лео, – начал он, прислонившись к спинке дивана.
– Ну и?..
– Он сейчас в Лос-Анджелесе, проводит от моего имени массу встреч… – Джулиан хотел сказать еще что-то, но замолчал.
– И что? Что-нибудь интересное?
Джулиан не мог больше сдерживаться. Широкая улыбка осветила его лицо, и хотя у Брук сразу возникло предчувствие, что это «что-нибудь интересное» ей не понравится, она невольно улыбнулась в ответ:
– Что? Ну что!
– Ну, вообще-то… – Джулиан замолчал, его глаза расширились. – Он сказал, что «Вэнити фэр» хочет включить меня в коллаж перспективных творческих молодых людей на обложке октябрьского или ноябрьского номера. На обложке, представляешь?!
Брук бросилась ему на шею.
Джулиан мазнул губами по ее щеке и отстранился:
– А фотограф знаешь кто? Энни Лейбович!
– Шутишь!
– He-а. Снимать будут меня и еще четырех. Сборная солянка. Лео считает, что скорее всего подберут музыканта, художника, писателя, как-то так. А знаешь, где будет фотосессия? В «Шато Мармон».
– Ну еще бы! Ха, мы становимся постоянными посетителями! – Брук уже прикидывала, как пропустить минимум рабочих дней, чтобы поехать с мужем, и какие вещи взять с собой.
– Брук… – Голос Джулиана остался ровным, но на лице проступила боль.
– Что?
– Прости, что я так с тобой поступаю, но я должен ехать немедленно. Лео заказал мне билет на шестичасовой рейс из аэропорта Кеннеди, а надо еще успеть в Нью-Йорк, забрать кое-что из студии.
– Ты поедешь сейчас? – Брук задохнулась, осознав, что билет Джулиану уже заказан и, хотя он изо всех сил старается изображать скорбную мину, его переполняет ликование.
Муж обнял ее и нежно погладил по спине.
– Конечно, приятного мало, милая. Прости, что все так внезапно, в последнюю минуту, прости, что ухожу в самый разгар веселья…
– До.
– Что?
– Ты уходишь не в самый разгар веселья, а фактически до начала праздника моего отца.
Он ничего не ответил. На секунду Брук показалось, что муж сейчас признается – он пошутил и ехать ему никуда не нужно.
– Как ты доберешься домой? – устало спросила она, не дождавшись ответа.
Джулиан привлек ее к себе и обнял.
– Я вызвал такси, доеду до станции, никому не придется меня везти. А ты завтра вернешься на машине. Так нормально?
– Конечно.
– Брук… Я люблю тебя. Когда вернусь, поведу тебя куда-нибудь отмечать. Все, что сейчас происходит, – это же редкая удача, понимаешь?
Брук заставила себя улыбнуться:
– Понимаю и очень рада за тебя.
– Я рассчитываю вернуться во вторник, но точно не знаю. – Джулиан нежно поцеловал ее в губы. – Ничего не планируй, ладно? Я хочу устроить нечто особенное.
– Ох, я бы не отказалась…
– Подождешь меня здесь? – спросил он. – Я только попрощаюсь с твоим отцом. Не хочу отвлекать на себя внимание, ведь это его праздник…
– Я считаю, тебе лучше уйти по-английски, – сказала Брук и увидела, что Джулиан вздохнул с облегчением. – Я все им объясню, они поймут.
– Спасибо.
Она кивнула:
– Пойдем, я тебя провожу.
Держась за руки, они спустились по ступенькам и пошли к парковочной стоянке, к счастью, не встретив по пути никого из гостей. Брук еще раз повторила, что так будет лучше, что она все объяснит отцу и Синтии и поблагодарит за гостеприимство Рэнди и Мишель. Никому не нужна сцена торжественного прощания, где придется сто раз все объяснять. Джулиан с траурно-серьезным лицом поцеловал Брук и прошептал, что любит ее, но когда показалось такси, устремился вперед, как молодой ретривер за теннисным мячиком. Брук хотела помахать ему на прощание, но такси рвануло с места с такой скоростью, что Джулиан не успел обернуться. Брук пошла обратно в ресторан.
Глядя на часы, Брук размышляла, останется ли у нее время для пробежки после консультации, но вспомнила, что за окном жуткая жара, и только псих решится бегать в такую погоду.
В дверь постучали – должно быть, это Кайли, впервые в новом учебном году. Брук с нетерпением ждала этой встречи: е-мейлы Кайли становились все более позитивными, и Брук не сомневалась – девочка все-таки приспособится к Хантли. Но в дверь вошла Хизер.
– Что случилось? Кстати, еще раз спасибо за утренний кофе.
– Еще раз пожалуйста. Слушай, Кайли сегодня не придет, она дома с желудочным гриппом.
Брук взглянула на список отсутствующих на своем столе.
– Как? Она же сегодня в школе!
– Да, была, но зашла ко мне и при этом так плохо выглядела, что я послала ее к медсестре, а та отправила ее домой. У Кайли ничего серьезного, но я хотела тебя предупредить.
– Спасибо, для меня это важно.
Хизер повернулась, собираясь уйти, но Брук ее окликнула:
– Слушай, а какой она тебе показалась? Ну, если отбросить симптомы желудочного гриппа?
Коллега подумала, затем ответила:
– Знаешь, трудно сказать, я ее три месяца не видела, а она не особенно склонна откровенничать. От других девочек я слышала, что Кайли подружилась с Уитни Вайс, то есть я могу вздохнуть спокойно. И еще одно: она очень похудела.
Брук резко вскинула голову:
– На сколько фунтов, как ты считаешь?
– Не знаю, на двадцать – двадцать пять. Прекрасно выглядит и явно очень довольна собой. – Хизер заметила тревогу Брук. – А что? Разве это плохо?
– Это огромная потеря веса за такой короткий срок, да и дружба с Уитни… Словом, есть повод для беспокойства.
Коллега кивнула:
– Ты ее раньше меня увидишь. Держи меня в курсе, ладно?
Попрощавшись с Хизер, Брук откинулась на спинку кресла. Потерять двадцать пять фунтов за два с половиной месяца – явный признак каких-то нарушений, а дружба Кайли с Уитни Вайс – просто головная боль для врача. Уитни – невероятно тощая девица, которая в прошлом году, перестав заниматься хоккеем, набрала пять или семь фунтов. Тогда ее дисрофичная мамаша заявилась в кабинет Брук с требованием посоветовать ей надежный «оздоровительный лагерь для толстых». Бурные протесты Брук, что это совершенно нормальное и даже положительное явление для растущей четырнадцатилетней девочки, эффекта не возымели, и Уитни отправили в элитный лагерь на юге штата «приходить в норму». Как и следовало ожидать, в результате у девочки появилась привычка объедаться и тут же вызывать рвоту. Неужели Кайли тоже так делает? Брук решила после первой же консультации позвонить отцу девочки и узнать, не замечал ли он что-нибудь необычное в поведении дочери.
Покончив с записями по проведенным консультациям, Брук решила, что на сегодня хватит. На улице она сразу попала в удушающе влажные объятия сентябрьской духоты; ощущение было таким, словно она с разгону ударилась о невидимую стену. Все мысли о том, чтобы поехать на метро, мгновенно испарились. К счастью, ангел-хранитель прочел ее мысли… то есть таксист, вероятно, выходец из Бангладеш, заметил ее отчаянные размахивания руками в попытке остановить машину. Такси замерло прямо перед входом в Хантли, пассажир вышел, и Брук рухнула на заднее сиденье, хватая ртом охлажденный кондиционером воздух.
– Угол Дуэйн и Гудзон-авеню, пожалуйста, – сказала она, пододвинув ноги к холодной струе из решетки кондишена. Всю дорогу она ехала, запрокинув голову и закрыв глаза. Когда такси уже подъезжало к дому Нолы, пришло сообщение от Джулиана: «Только что получил е-мейл от Джона Траволты! Пишет, что в восторге от моего альбома и поздравляет с таким дебютом».
Коротенькое сообщение так и лучилось радостью. «Джон Траволта?! – набрала Брук в ответ. – Быть не может! Фантастика!»
«Он написал это своему агенту, а агент переслал Лео», – ответил Джулиан.
«Поздравляю! Круто! Смотри не стирай, – писала Брук. – Я у Нолы. Позвони, когда сможешь. Целую, обнимаю».
Двухкомнатная квартира Нолы располагалась в самом конце длинного коридора, окна выходили на модное кафе со столиками на улице. Брук, не спрашивая, вошла через открытую нараспашку дверь, бросила сумку, скинула туфли и направилась прямо в кухню.
– А вот и я! – крикнула она, доставая из холодильника банку диетической колы – это запретное удовольствие она позволяла себе лишь в гостях у Нолы.
– В холодильнике диетическая кола. Мне тоже принеси! – прокричала Нола из спальни. – Я почти уложилась, сейчас выйду.
Брук открыла обе банки и пошла к Ноле. Подруга сидела посреди груд одежды, туфель, косметики, разнообразной электроники и путеводителей.
– Как, мать вашу, прикажете втиснуть все это в рюкзак?! – воскликнула она, пытаясь запихнуть круглую щетку для волос в боковой карман. Щетка упорно не желала помещаться, за что была пущена в долгий полет через всю комнату. – О чем я думала, когда записывалась?
– Понятия не имею, – отозвалась Брук, пораженная царившим в комнате хаосом. – Я себя об этом уже две недели спрашиваю.
– Вот что бывает, когда продлевают отпуск и нет бойфренда. Вот какие решения принимаются! Шестнадцать дней с одиннадцатью незнакомцами в Юго-Восточной Азии! Брук, это ты виновата!
Брук рассмеялась:
– Ну да, конечно! Я тебе сразу сказала, что затея неудачная, но ты же уперлась!
Нола встала, отпила колы и вышла в гостиную.
– Ужас! Мой пример должен показать всем одиноким женщинам – нельзя принимать импульсивных решений о групповых турах! Этот чертов Вьетнам никуда не денется, зачем я туда
– Ну перестань, поездка наверняка будет интересная! Может, в группе даже окажется красивый парень.
– Ну еще бы, и никаких тебе пожилых супружеских пар из Германии, доморощенных буддистов-хиппи и лесбиянок! Сплошь свободные богатые красавцы от тридцати до тридцати пяти! Глаза разбегутся!
– Главное – позитивный настрой, – пряча улыбку, кивнула Брук.
Что-то привлекло внимание Нолы, и она кинулась к окну. Брук тоже выглянула, но ничего необычного не заметила.
– За первым столиком слева, видишь? Натали Портман! В кепочке и темных очках. Можно подумать, в этих очках ее никто не узнает!
Брук посмотрела снова и заметила девушку в кепке, потягивавшую вино из бокала и смеявшуюся над чем-то, что сказал ее спутник.
– Да, похоже, это она.
– Конечно, она! И выглядит, блин, ослепительно! Не понимаю, почему я ее не возненавидела. Надо бы, да не могу. – Нола склонила голову, не сводя глаз с девушки за столиком.
– А зачем ее ненавидеть? – удивилась Брук. – Она вполне нормальная, все при ней.
– А вот именно поэтому. Ведь она не просто очень красива, даже с обритой головой, а еще и Гарвард закончила, говорит чуть ли не на пятнадцати языках, ездит по всему миру, выступая в поддержку микрофинансирования, и так любит природу, что не носит кожаную обувь. Все, кто с ней работал или хотя бы летал в одном самолете, клянутся, что она самая классная и разумная девушка на свете.
Нола спрыгнула с подоконника, и они с Брук уселись в покрытые чехлами кресла.
Отпив колы, Брук пожала плечами, вспомнив о фотографе у себя под окнами.
– Ну значит, Натали Портман умница, вот и все.
Нола медленно покачала головой:
– Нет, ну ты просто уникум.
– А что я такого сказала? Не понимаю. Мне что, надо ее обожать? Или завидовать ей? Может, она вообще существует только на экране!
– Да вон она внизу, сидит через улицу и блещет красотой.
Брук прижала руку ко лбу и застонала:
– А мы за ней подглядываем, как не знаю кто… Оставь ее, пусть сидит.
– Тебя волнует, что мы нарушаем уединение Натали? – мягче спросила Нола. – Странно, я годами читала журналы и видела все ее фильмы, могу вспомнить каждое платье, которое она надевала на церемонии вручения премий, готова сидеть на подоконнике и смотреть на нее весь вечер, но в то же время во мне поднимается какой-то протест…
Нола направила пульт на телевизор и перескакивала с канала на канал, пока не нашла станцию альтернативного рока. Подперев щеку ладонью, она произнесла:
– Понятно. Что еще стряслось, почему ты в таком паршивом настроении?
Брук вздохнула:
– Пришлось просить отгул на понедельник к следующему уик-энду в Майами. Маргарет, мягко говоря, не пришла в восторг.
– Ну, не может же она заставить подчиненных отказаться от личной жизни!
Брук фыркнула:
– Но она вправе ожидать, чтобы мы хоть иногда показывались на работе.
– Слишком ты к себе строга. Можно, я сменю тему на более интересную? Только не обижайся.
– На какую? О вечеринке в выходные?
– Приглашаешь? – ухмыльнулась Нола. – Могу быть твоим кавалером.
– Смеешься?! Я бы с удовольствием пригласила, но, боюсь, это невозможно.
– Как, неужели я обречена пить с каким-нибудь лузером в Нью-Йорке, когда могла бы лакомиться икрой с женой настоящей рок-звезды?
– Ну ладно, Джулиан будет только доволен, что не надо нянчиться со мной всю ночь… – Телефон Брук завибрировал. – Во, заговори о черте – запахнет серой… Привет! – сказала она в трубку. – Мы с Нолой как раз говорим о воскресной вечеринке…
– Брук! Представляешь, Лео только что узнал от вице-президента «Сони», что первые продажи альбома превзошли самые смелые ожидания!
В трубке слышалась музыка и какой-то шум, но Брук не могла вспомнить, где сегодня Джулиан – в Атланте? Или вечером они играют в Чарлстоне?
– Точно, Атланта была вчера, муж звонил в час ночи, в легком подпитии, но в отличном настроении, из «Ритца» в Бакхеде.
– Никто не хочет брать на себя никаких обязательств до окончания недели эфира, еще три дня осталось, но сегодня подвели итоги недели продаж. Спрос растет!
Накануне Брук два часа читала о певцах и группах, чьи альбомы вышли за последние две недели, но так и не поняла, как подводятся эти итоги. Спросить? Или Джулиана раздражает ее невежество?
– С четвертого места мы поднялись минимум на третье, а может, и выше!
– Я очень тобой горжусь! Вы там сейчас веселитесь в Чарлстоне? – на мажорной ноте спросила она.
В трубке повисла пауза. Брук испугалась – они что, в другом городе? Но через несколько секунд Джулиан ответил:
– Хочешь – верь, хочешь – нет, но нам здесь в туалет сбегать некогда. Репетируем, выступаем, собираем чемоданы, каждый день – новая гостиница… Здесь все работают.
Брук помолчала.
– Я не говорю, что вы только и делаете, что празднуете, – заметила она, с трудом удержавшись, чтобы не припомнить ему пьяный вчерашний звонок.
Нола заметила выражение лица подруги и жестом показала: «Я уйду в другую комнату», – но Брук отмахнулась и сделала страшные глаза, означавшие: «Не будь дурочкой».
– Это из-за того, что я ушел с дня рождения твоего отца? Сколько мне за это извиняться? Ты еще долго меня упрекать будешь?
– Нет, речь не об этом, хотя, к твоему сведению, ты как уехал, сообщив об отъезде за шесть секунд, так две недели и не появляешься. – Брук заговорила мягче: – Я ждала, что после фотосессии ты приедешь на пару дней, ведь впереди гастрольный тур…
– А почему таким тоном?
Это было как пощечина.
– Что?! Я разве сказала что-то ужасное, спросив, где вы сейчас веселитесь? Или намекнула, что нам невредно повидать друг друга? Боже, какой я страшный человек!
– Брук, мне сейчас некогда выслушивать истерики.
От того, как муж произнес полное имя Брук, у нее по спине пробежал холодок.
– Истерика, Джулиан? Это для тебя истерика? – Она почти никогда не говорила мужу, каково ей приходится, – Джулиан был слишком взволнован, слишком занят, слишком увлечен или находился слишком далеко, а она стойко старалась не жаловаться, быть веселой, позитивной и все понимающей, как советовала мать, но это не всегда удавалось.
– Слушай, чего конкретно ты добиваешься? Извини, я не могу выбраться домой на этой неделе! Сколько мне еще просить прощения? Я, знаешь ли, работаю для нас обоих, могла бы хоть иногда вспоминать об этом.
Брук охватило ставшее почти привычным беспокойство.
– Ты ничего не понял, – спокойно сказала она. Он вздохнул:
– Я попробую взять сутки перед Майами и прилечу на выходные. Это тебя устроит? Первые недели после выхода альбома – не отпуск на пляже.
В первую секунду Брук хотела послать мужа куда подальше, но глубоко вздохнула, сосчитала до трех и сказала:
– Если приедешь, будет прекрасно. Я очень хочу тебя видеть.
– Постараюсь. Слушай, Ру, мне пора, а ты, пожалуйста; помни: я тебя люблю. И скучаю без тебя. Завтра позвоню. – И не успела она сказать слово, Джулиан отключился.
– Трубку бросил! – заорала Брук, швыряя мобильный на мягкий диван. Телефон отскочил от подушки и упал на пол.
– Не переживай ты так, – мягко произнесла Нола, стоявшая в дверях с веером меню разных ресторанчиков и кафе и бутылкой вина. По телевизору зазвучала мелодия «Ушедшему». Нола и Брук одновременно обернулись к экрану.
Он был мечтою брата, он стал горсткой праха,
Мой брат, твоя рука выскользнула из моей…
– Выключи, пожалуйста. – Брук резко опустилась на диван и прикрыла глаза, хотя не плакала. – Что же мне делать? – застонала она.
Нола проворно переключила канал.
– Прежде всего решить, чего тебе больше хочется: курятины с лимонным сорго или карри с королевскими креветками из вьетнамского кафе, а потом рассказать, что у вас происходит. – Тут Нола вспомнила о бутылке, которую держала в руке. – Но первым делом нужно выпить.
Она проворно счистила фольгу кончиком штопора и спросила, ввинчивая его в пробку:
– Ты до сих пор расстраиваешься из-за фотографии с Лайлой?
Брук фыркнула, принимая бокал красного вина. Нола наполнила его почти до краев, и это в иной компании сочли бы перебором, но Брук не возражала.
– Ты говоришь о том снимке, где рука моего муженька находится на ее талии в двадцать шесть дюймов в обхвате, а на его морде блаженство, как в момент оргазма?
Нола пригубила вино и положила длинные ноги на край столешницы.
– Какая-то тупая старлетка нашла возможность привлечь внимание прессы, засветившись вместе с новой большой звездой. До самого Джулиана ей и дела нет.
– Знаю. Дело не только в этом… От песен в барах и стажировки в «Сони» он поднялся до… такого! Все радикально изменилось буквально за ночь, Нола. Я оказалась не готова.
Не было смысла продолжать отрицать очевидное: ее муж, Джулиан Олтер, стал знаменитостью. Брук понимала, что к этому он долго и трудно шел: годы ежедневных репетиций, выступлений и сочинения песен (не считая не поддающейся подсчету халтурки и усилий, вложенных в карьеру еще до их знакомства). Были демозаписи, рекламные ролики, синглы, которые почти удавались, но всякий раз что-то срывалось. Да, однажды он подписал контракт на запись песен, на что изначально не рассчитывал, но ведь были недели и месяцы раздумий над списком контрактов, приглашение юристов, специализирующихся в сфере шоу-бизнеса, сотрудничество с более опытными исполнителями, от которых требовались советы и, возможно, наставничество. Сколько месяцев он провел в студии за подстройкой клавишного вокала, чтобы получился нужный звук… Бесконечные встречи с продюсерами, грозными топ-менеджерами, державшими в руках золотой ключик к его будущему. Затем приглашение от «Сони» на кастинг участников группы, потом интервью, прослушивание, курсирование между Нью-Йорком и Лос-Анджелесом, чтобы все держать под личным контролем; консультации с пиарщиками, знающими, как управлять восприятием аудитории, и обучение у медиатренеров правильному поведению перед объективами. Плюс стилист, отвечающий за новый имидж…
Несколько лет Брук без возражений тянула лямку на двух работах, чтобы поддержать семью, несмотря на обиду, которая накатывала, когда, вымотанная, одинокая, она сидела дома, а муж пропадал в студии. У нее тоже были мечты, планы, сознательно отодвинутые на задний план, – желание найти свою нишу в профессии, путешествовать, родить ребенка. Они с Джулианом жили под гнетом постоянного финансового напряжения, вынужденные вкладывать и реинвестировать каждый доллар в разные составляющие карьеры рок-музыканта. Работа в студии с утра до ночи, вечера, проведенные в прокуренных шумных барах, когда Джулиан выступал, а Брук слушала, всей душой поддерживая его, вместо того чтобы полежать на диване или уехать из города на выходные, как все нормальные люди. А теперь разъезды! Постоянные бесконечные разъезды – из города в город, с побережья на побережье. Они с Джулианом старались держаться, но ситуация продолжала ухудшаться. Спокойный, никем не прерываемый телефонный разговор уже стал роскошью.
Нола вновь наполнила бокалы и взяла трубку.
– Так что ты будешь?
– Я не голодна, – сказала Брук и удивилась, что это правда.
– Я закажу креветок и курятину, по полпорции тебе и мне, и блинчиков с начинкой, хорошо?
Брук покрутила бокал, чуть не пролив вино. Надо же, как быстро закончился первый…
– Да-да, ладно. – Тут Брук сообразила, что ведет себя с Нолой в точности, как Джулиан с ней самой. – Как у тебя дела, кстати? Как у вас с…
– С Дрю? Свалил. В прошлые выходные я немного… развлеклась и вспомнила, что вокруг множество более интересных мужчин, чем Дрю Макнил.
Брук снова прикрыла глаза рукой:
– О нет. Только не это.
– А что? Подумаешь, развлечься нельзя!
– Да где же ты время находишь?
Нола притворилась обиженной.
– Помнишь, в субботу после ужина ты улизнула домой, а мы с Дрю остались в клубе?
– Господи, только не говори, что у тебя снова был групповой секс! Мое слабое сердце этого не выдержит! Боливар не вынесет троих!
– Ты что? Дрю отчалил буквально сразу после тебя, а я осталась, выпила коктейль и в полвторого пошла, вся такая одинокая, ловить такси…
– Слушай, по-моему, нам уже малость не по возрасту увлекаться случайными перепихонами. Кстати, молодежь еще употребляет это словечко?
Тут уже глаза прикрыла Нола.
– Слушай, не будь ханжой, а? Такси я ловила минут двадцать, и вдруг какой-то тип попытался увести его у меня из-под носа. Прикинь, забрался с другой стороны!
– Ничего себе!
– Во-от! Ну, он оказался красивым, и я позволила ему составить мне компанию, и как-то так получилось, что через минуту мы начали целоваться.
– А потом? – спросила Брук, прекрасно зная ответ.
– Все было замечательно.
– Ты хоть имя его спросила?
– Ой, прекрати!
Брук смотрела на Нолу, припоминая, какой сама была до замужества. Парней у нее хватало, да и интрижек тоже, но никогда она так… так… свободно не следовала зову плоти. Порой, когда не приходила от Нолы в ужас, Брук завидовала ее уверенности в своей сексуальности. Однажды Брук тоже решилась на случайный секс и переспала с парнем дважды, уговаривая себя, что это весело, интересно и раскрепощает. Результат – лопнувший презерватив, двадцать четыре часа тошноты после противозачаточной таблетки, шесть недель ожидания, пока окончательный тест на ВИЧ не оказался отрицательным, и полное отсутствие звонков от так называемого любовника. Этого Брук хватило, чтобы усвоить: подобный стиль жизни не для нее.
Напряжение разрядил звонок домофона – доставили еду.
– Нола, ты вообще понимаешь, чем рисковала?
– Да-да, вдруг бы он оказался маньяком… Ты мне мораль не читай!
Брук воздела вверх ладони:
– Хорошо, как скажешь. Надеюсь, тебе с ним было хорошо, просто во мне говорит зависть.
Нола возмущенно пискнула и шлепнула по руке Брук.
– За что? – чуть не обиделась та.
– Не смей говорить, что завидуешь! – сказала Нола с неожиданной решительностью. – Ты как приятно со стороны наблюдать, какими глазами на тебя смотрит Джулиан. Пусть я не всегда была поклонницей его творчества, но он несомненно тебя любит. Понимаешь ты это или нет, но вы меня вдохновляете. Да, от вас потребовался долгий упорный труд, но сейчас вложенные усилия дают плоды!
В дверь постучали. Брук потянулась к Ноле и обняла ее.
– Ты настоящий друг. Спасибо, мне так надо было это услышать.
Нола улыбнулась, схватила кошелек и выбежала в общий коридор.
Ели они жадно и быстро. Чуть позже Брук, еле держась на ногах после напряженного рабочего дня и выпитого вина, попрощалась и отправилась домой. По привычке она села в поезд, заняв любимое место в конце состава, и, лишь проехав полдороги, вспомнила, что может позволить себе взять такси. Она нарочно не ответила на звонок матери и три квартала до дома мечтала о вечернем ритуале одинокой девушки: травяной чай, горячая ванна, охлажденная кондиционером комната, таблетка снотворного и мертвый сон под толстым одеялом. Может, стоит даже телефон отключить, чтобы Джулиан не будил ее спорадическими звонками с очередной сенсацией и женскими голосами и музыкой на заднем фоне.
Занятая своими мыслями, больше всего на свете желая оказаться дома и сбросить наконец одежку, Брук заметила цветы на коврике под дверью, только когда буквально споткнулась о цилиндрическую вазу высотой с годовалого ребенка, наполненную ярко-зелеными листьями банана и ворохом калл сочно-фиолетового и кремового оттенков, над которыми гордо реял высокий побег бамбука – в качестве акцента.
Конечно, Брук, как все женщины, порой получала букеты – подсолнухи от родителей, когда ей удалили зубы мудрости на первом курсе института, традиционную дюжину роз на День святого Валентина от бойфрендов, лишенных фантазии, букетики из ближайшего винного магазинчика от гостей в качестве подарка хозяйке дома, но ей никогда не дарили ничего подобного. Скульптура! Произведение искусства! Втащив вазу в квартиру, Брук оторвала крохотный конвертик, неприметно приклеенный внизу. Прибежал Уолтер и принялся обнюхивать новое душистое приобретение.
«Дорогая Брук,
очень скучаю по тебе. Считаю дни до нашей встречи в выходные.
Люблю,
Дж.».
Улыбнувшись, Брук уткнулась в нежные лепестки, наслаждаясь ароматом роскошных цветов. Упоение длилось секунд десять, прежде чем его затопило сомнение. Почему «Брук», если муж почти всегда называет ее Ру, особенно когда старается быть романтичным или речь идет о чем-то интимном? Это у него такой способ извиниться за то, что последние недели он вел себя как бесцеремонный толстокожий болван? Если так, почему не сказать «прости меня»? Разве человек, одаренный талантом – автор песен, а не кто-нибудь, – напишет нечто столь примитивно-банальное? А главное, почему именно сейчас он прислал цветы? Брук от лично знала, как муж ненавидит саму идею заказных букетов, считая это непомерно дорогим серийным суррогатом для людей, не умеющих адекватно выразить свои чувства. Символом чего может быть букет быстро вянущих цветов? Брук понимала точку зрения мужа и бережно хранила письма, песни и стихи, которые он, находя время, сочинял для нее. Откуда же взялось это шаблонное «считаю дни»?
