Текст книги "Прошлой ночью в "Шато Мармон""
Автор книги: Лорен Вайсбергер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 21 страниц)
Уолтер, уткнулся в ее колено и жалобно взвыл.
– Ну почему папочка не может тебя выгулять? – спросила Брук, прицепив поводок и выводя собаку. – Потому что его не бывает дома!
Несмотря на легкие угрызения совести, Брук потащила Уолтера домой, едва он успел сделать свои дела, а потом задобрила пса двойной порцией корма на ужин и – особенно! – толстой морковкой на десерт. Взяв карточку, она дважды перечитала текст, бросила ее в мусорное ведро, которое давно пора было вынести, но тут же вернулась и забрала карточку – все-таки благородный порыв.
Она набрала номер мужа, заранее зная, что скажет, но сразу включился автоответчик.
– Привет, это я. Только что пришла домой и увидела цветы. Господи, они… нереально хороши. У меня просто нет слов. – Брук не покривила душой. Она хотела попросить мужа позвонить, когда будет время, чтобы пообщаться, но вдруг почувствовала, что у нее совсем нет сил. – Ну вот. Спокойной ночи… или хорошего вечера. Я тебя люблю.
Наполнив ванну такой горячей водой, какую лишь могла вытерпеть, Брук взяла свежий выпуск «Ласт найт», который только что принесли, и потихоньку, чтобы привыкнуть, опустилась в ванну (процесс занял почти пять минут). Когда вода сомкнулась над ее плечами, Брук с облегчением выдохнула. Слава тебе, Господи, наконец-то день закончился.
До Достопамятной Фотографии для Брук не было большего удовольствия, чем лежать в горячей ванне с очередным номером «Ласт найт». Сейчас же она открывала журнал с опаской, боясь наткнуться на что-нибудь неприятное, но подчинялась старой привычке. Просматривая первые страницы, Брук качала головой: сколько же имеющих семью знаменитостей с готовностью распахивают двери своих спален, выдавая откровения вроде: «Наш секрет интимной гармонии? По воскресеньям он приносит мне завтрак в постель, а я на деле доказываю свою благодарность». Или: «Что сказать, мне здорово повезло – в постели моя супруга просто огонь». Страницы, отведенные звездам, притворявшимся простыми смертными, оказались неожиданно скучными: Дакота Фэннинг делает покупки в супермаркете в Шерман-Оукс, Кейт Хадсон вешается на своего очередного парня, Кэмерон Диаз выбирает трусики-бикини, Тори Спеллинг покидает салон, таща за руку белокурого ребенка. Немного интереснее оказался раздел о том, что получилось из вундеркиндов восьмидесятых. Но когда Брук дошла до статей, у нее перехватило дыхание. Раздел начинался многостраничной сессией «Авторы проникновенных песен, которые потрясли мир» с фотографиями и очерками примерно о полудюжине исполнителей. Взгляд Брук заметался по снимкам: так, Джон Майер, Гэвин Дегро, Колби Кейлат, Джек Джонсон. Ничего. Она перевернула страницу – Бон Айвер, Бен Харпер, Уилко. Тоже ничего… Стоп. Боже, вот на четвертой странице – сплошной желтый прямоугольник. «Кто такой ДЖУЛИАН ОЛТЕР?» – вопрошали фиолетовые буквы. Ниже размещался огромный снимок Джулиана и Лайлы Лоусон, а под ним – текст. «Господи!» – мелькнуло в голове Брук, услышавшей как бы со стороны, что сердце сильно бьется, а дыхание едва не остановилось. Ее охватило неудержимое желание прочесть, и в то же время хотелось, чтобы статья со снимком испарилась, пропала, навсегда стерлась из памяти. Это уже кто-нибудь читал? Джулиан видел? По подписке журнал приходит на день раньше, чем появляется на лотках с прессой, но отчего ее никто не предупредил? Схватив полотенце, Брук вытерла пот, выступивший на лбу, обтерла мокрые руки, глубоко вздохнула и начала читать.
«Джулиан Олтер не только произвел фурор на запомнившемся открытии нового сезона шоу Джея Лено своей улетной фотографией, но и нашел, чем закрепить успех: на прошлой неделе его дебютный альбом занял сразу четвертое место в чарте «Биллборда». Все заинтригованы – кто же он такой, этот певец?»
Уперевшись ногами в бортик ванны, Брук села прямо, поспешив приписать подступившую тошноту сочетанию слишком горячей воды и выпитого вина. «Ну, если ты сама в это веришь», – подумала она. Глубокий вдох. Легкая дурнота вполне естественна, когда без предупреждения натыкаешься на статью о собственном муже в национальном издании. Брук заставила себя читать дальше.
«Детство и юность. Родился в 1977 году на Манхэттене в Верхнем Ист-Сайде, окончил престижную частную школу Дальтона, лето проводил на юге Франции – словом, все условия, чтобы заняться искусством. Однако родители, ведущие светский образ жизни, отказывались всерьез воспринимать интерес сына к музыке.
Карьера. После окончания Эмхерста в 1999 году Олтер не стал поступать на медицинский факультет, решив целиком посвятить себя музыке и творчеству. В 2008 году, после двух лет работы с отделом продвижения молодых исполнителей, Олтер подписал контракт с «Сони». Его первый музыкальный альбом обещает стать одним из самых успешных дебютов года.
Увлечения. Когда Олтер не работает в студии, он с удовольствием проводит редкие минуты отдыха со своим двортерьером Уолтером Олтером и тусуется с друзьями. Одноклассники вспоминают, что в школе Дальтона он прекрасно играл в теннис, но бросил, потому что спорт «не вязался с его имиджем».
Личная жизнь. Не надейтесь на скорый роман с Лайлой Лоусон, потому что Олтер вот уже пять лет женат на своей давней любви Брук. Впрочем, в последнее время пошли слухи о сгустившихся в раю тучах из-за напряженного графика Джулиана. «Брук проявила редкую самоотверженность и всячески поддерживала мужа, когда он был никем, но сейчас ей очень сложно справиться с обрушившейся на них известностью», – заявляет источник, близкий к ним обоим. Живут супруги в скромной «двушке» возле Таймс-сквер, хотя друзья говорят, что у них есть планы на «квартирный апгрейд»…»
Внизу Брук увидела их с Джулианом снимок с вечеринки съемочной группы сериала «В лучах славы», который ей еще не попадался.
Она жадно всматривалась в фотографию и наконец вздохнула с огромным облегчением: оба получились вполне прилично. Джулиан, наклонившись, приник губами к ее плечу, на его лице можно было различить тень улыбки. Брук одной рукой обнимала его за шею, в другой держала бокал с яркой «Маргаритой» и смеялась, запрокинув голову. Несмотря на коктейль, ковбойские шляпы и пачку сигарет за закатанным рукавом рубашки Джулиана, Брук обрадовалась, что они выглядят счастливыми и беззаботными, а не пьяно-затрапезными. Придирчиво разглядывая снимок, Брук с сомнением изучила свой живот: из-за сильного прогиба назад, необычного ракурса и игры теней в полутемном зале клетчатая ковбойка, слегка вздувшаяся от ветерка, долетавшего с патио, создавала впечатление, что у Брук толстый живот. Ничего катастрофического, просто, как шутят, «запаска» на талии, хотя в действительности никакой жировой складки там не было. Впрочем, Брук не особенно волновал неудачный ракурс. Несмотря на тысячи возможностей изуродовать на снимке любого человека, они с Джулианом выглядели прекрасно.
Но вот статья… Во-первых, Джулиану очень не понравится упоминание о частной школе. Он не выносил намеков, что все, чего он достиг, явилось результатом обучения в элитном заведении. Затем эта фраза об увлечениях, включая времяпровождение с собакой… Как-то унизительно для героя статьи, если вспомнить, что нигде не написано, как он любит проводить время с женой или с родителями, не говоря уж о его хобби. Предположение, что девушки по всей Америке сильно расстроятся от того, что Джулиан с Лайлой не собираются закрутить роман, показалось и лестным, и неприятным, а уж слова о ее, Брук, неизменной поддержке и сложностях в связи со славой мужа!.. Это было правдой, но отчего-то казалось гнусной клеветой. Неужели кто-то из их друзей действительно такое сказал? Или журналисты просто все придумали? Единственная строчка во всей статье, от которой у Брук забилось сердце, – это что они с Джулианом подыскивают жилье получше. Джулиан, конечно, зная, что Брук мечтает перебраться обратно в Бруклин, но пока об этом не приходилось и мечтать.
Она швырнула журнал на пол, медленно встала, чтобы кровь не прилила к голове, и выбралась из ванны. Ей срочно требовалось переговорить с Нолой, прежде чем та отключит на ночь телефон. Завернувшись в полотенце, сопровождаемая Уолтером, слизывавшим капли воды с ее щиколоток, Брук схватила трубку и выбрала в памяти телефона номер Нолы.
Подруга ответила на четвертом звонке, за секунду до включения автоответчика.
– В чем дело? Мало мы сегодня пообщались?
– Я тебя разбудила?
– Нет, но я уже легла. Что стряслось? Не можешь отделаться от мысли, что я отъявленная шлюха?
Брук фыркнула:
– Ты «Ласт найт» читала?
– О нет!.. И что там?
– У тебя же подписка!
– Говори уже!
– Ты можешь сходить взять почту?
– Брук, ты что, головой ударилась? Я в постели с ночным кремом на морде, уже выпила снотворное, не пойду я вниз к ящикам!
– Там на двенадцатой странице огромная статья «Кто такой Джулиан Олтер?» и наша с ним фотография!
– Так, через две минуты перезвоню!
Несмотря на волнение, Брук не удержалась от улыбки. Она едва успела развесить полотенце и забраться обнаженной под одеяло, когда зазвонил телефон.
– Взяла? – спросила Брук.
– Конечно!
– Теперь ты меня бесишь! Ну, говори! Все очень плохо?
Молчание.
– Нола! Скажи хоть что-нибудь, иначе я с ума сойду! Все хуже, чем я думала, да? Меня уволят за нанесение ущерба престижу больницы? Маргарет наверняка не понравится…
– Это круче всего, что я видела.
– Ты на той странице читаешь?
– Ой, кто этот сексуальный исполнитель?.. На той, на той. И это потрясающе!
– Потрясающе? – возмутилась Брук. – Что потрясающего в словах о проблемах с нашим браком? Или в утверждении, что мы ищем новую квартиру, о чем я ни сном ни духом?
– Ш-ш-ш, – сказала Нола. – Медленно подыши и успокойся. Я не позволю тебе волноваться из-за всякой ерунды, как ты привыкла. Сделай паузу и вспомни, что твой муж – твой собственный муж!!! – настолько Известен, что стал темой целого очерка в «Ласт найт», да еще, по моему убеждению, очень лестного! Иначе говоря, его обожает вся страна, а он твой! Подумай об этом!
Брук замолчала, обдумывая услышанное: такая точка зрения была для нее внове.
– Взгляни на ситуацию как бы со стороны: Джулиан наконец-то реально пошел в гору, а ты никакая не сучка и не пустышка, мало ли что пишут!
– Я думала…
– Знаю! В его успехе твой огромный вклад, мы об этом сегодня говорили: он всего достиг благодаря твоей поддержке, твоему упорному труду, твоей любви. Ну так и гордись им! Радуйся, что твой муж стал знаменитым и девушки всей страны тебе завидуют! Это нормально, так и должно быть!
Брук молчала, напряженно слушая. Нола продолжила:
– А все остальное – фигня. Какая разница, кто что и где напишет, главное, чтобы вообще писали. Если статья в «Ласт найт» тебя так взвинтила, что ты запоешь, когда в следующем месяце его фото появится на обложке «Вэнити фэр»? А? Кстати, что Джулиан сказал об этой статье? Держу пари, он в восторге!
Брук это как-то не приходило в голову.
– Я с ним еще не говорила.
– В таком случае позволь дать тебе совет: позвони и поздравь его! Это же знаковый момент, наглядное доказательство славы! И не цепляйся к мелочам, хорошо?
– Постараюсь.
– Возьми журнал, ложись в постель и думай о том, что все девушки Америки готовы отдать что угодно, лишь бы поменяться с тобой местами.
Брук засмеялась:
– Ну, это ты загнула.
– Это правда! Ладно, мне все-таки пора спать. Хватит волноваться, расслабься и радуйся!
– Ага, так и сделаю. Все-таки я тебя очень люблю.
– Я тебя тоже.
Брук подняла журнал и снова принялась изучать их общий снимок, глядя в основном на Джулиана. Нельзя отрицать: было видно, что его переполняли нежность, любовь и счастье. Чего еще желать? Хотя Брук никогда не признавалась ни одной живой душе, но сознание, что ее муж – кумир миллионов, а ее собственные фотографии печатают в журналах, опьяняло, как вино. Нола была права – нужно расслабиться и радоваться, не думая о плохом.
Она взяла мобильный и набрала Джулиану короткое сообщение: «Только что прочла «Ласт найт» – потрясающе, я так тобой горжусь! Спасибо за прикольные цветы, понравились, и ты мне нравишься, целую, обнимаю».
Вот. Именно это сейчас нужно Джулиану – любовь и поддержка, а не истерики и критика. Гордясь одержанной победой над охватившей ее паникой, Брук отложила мобильный и взяла книгу. В каждом браке есть свои ссоры и примирения, подумала она, начиная читать. Разногласия немного обострились из-за необычных обстоятельств, но если приложить небольшие усилия, для них с Джулианом нет ничего невозможного.
9. Пирожок в пенке, а стакан в руке
Уолтер Олтер пристроил голову на щиколотку Брук и вздохнул.
– Удобно устроился? – спросила она. Пес моргнул. Брук протянула ему большой комок попкорна, который он обнюхал и деликатно взял зубами из ее пальцев.
Так чудесно было лежать на диване в ожидании приезда Джулиана, но в мыслях Брук невольно то и дело возвращалась к Кайли. Она пришла в ужас, увидев наконец свою подопечную. Хизер была права: Кайли очень похудела. У Брук просто захватило дух, когда девочка вошла в кабинет. У них состоялся длинный разговор, вернее, продолжение разговора о разнице между здоровым питанием и опасными жесткими диетами, и к концу консультации Брук показалось, что вроде бы наметился прогресс.
К реальности ее вернуло жужжание мобильного – Джулиан прислал сообщение, что будет через двадцать минут. Брук кинулась в ванную комнату, сбрасывая на бегу одежду, чтобы смыть хотя бы стойкий запах «Виндекса» с рук, оставшийся после маниакально-тщательной уборки квартиры. Едва она открыла воду, как в коридоре залаял Уолтер. Пес буквально зашелся лаем, что могло означать только одно: вернулся хозяин.
– Джулиан? Я через минуту выйду! – крикнула Брук, хоть и знала по опыту, что из гостиной муж не расслышит ни слова.
Через секунду она ощутила сквозняк – еще до того как увидела, что дверь открылась. Муж материализовался из потока холодного воздуха почти немедленно, и хотя он видел ее обнаженной сотни раз, она за своей прозрачной пластиковой занавеской испытала нестерпимое, почти отчаянное желание прикрыться, словно вдруг очутилась в центре Юнион-сквер.
– Привет, Ру! – Джулиан повысил голос, чтобы она услышала сквозь шум льющейся воды.
Брук инстинктивно отвернулась, тут же выругав себя за нелепое смущение.
– Привет, – сказала она. – Я почти закончила. Ты не хочешь меня подождать в… Ну… с баночкой колы, а я сейчас выйду?
После паузы Джулиан сказал «о’кей», и Брук почувствовала, что он задет, но напомнила себе, что не обязана извиняться или оправдываться.
– Извини, – все же сказала она, не поворачиваясь, хоть и слышала, что он уже ушел. «Не извиняйся», – вновь одернула она себя.
С рекордной скоростью смыв пену, она еще быстрее вытерлась. К счастью, в спальне Джулиана не оказалось, и она, озираясь, словно в доме появился посторонний, натянула джинсы и футболку с длинными рукавами, а мокрые волосы наскоро расчесала и стянула в конский хвост. Бросив взгляд в зеркало, она решила что краснота лица, не тронутого косметикой, сойдет за здоровый румянец радости от встречи, хотя подозревала, что спутать одно с другим все же сложно. Только войдя в гостиную и увидев мужа на диване с воскресным выпуском «Таймс», открытым на разделе «Недвижимость», и Уолтером под боком, Брук наконец-то ощутила радостное волнение.
– Ну, вот ты и дома! – Она надеялась, что слова прозвучат искренне, и присела на диван. Джулиан посмотрел на нее, улыбнулся и заключил в объятия, как показалось Брук, комнатной температуры.
– Привет, детка. Как я рад вернуться, ты себе представить не можешь! Глаза бы не глядели на гостиничные номера…
После ухода в разгар празднования дня рождения тестя Джулиан приезжал домой на две ночи в конце сентября, причем одну из них провел в студии. Затем он, отбыв в тур в поддержку нового альбома, исчез на три недели, и, хотя они постоянно общались по электронной почте, скайпу и телефону, расстояние порой казалось непреодолимым.
– Нашел что-нибудь хорошее? – спросила Брук. Ей хотелось поцеловать Джулиана, но она никак не могла преодолеть затянувшуюся неловкость.
Он указал на текст под заголовком «Роскошный лофт в Трайбеке», где всячески расхваливались четыре комнаты, две ванных, домашний офис, плоская крыша (пополам с соседями), газовый камин, швейцар на полный день и налоговая льгота на «лучшую цену в центре города» – 2,6 миллиона долларов.
– Вот, посмотри. Цены просто падают.
Брук пыталась понять, шутит Джулиан или нет. Как любая нью-йоркская супружеская пара, они часто принимали участие в воскресно-утренней «жилищной порнографии», обводя в «Таймс» объявления о жилье по астрономическим ценам и глубокомысленно рассуждая, хорошо ли иметь такую собственность. Но сейчас это не походило на розыгрыш.
– Отлично! Тогда берем две! Нет, лучше три, мы их объединим, – засмеялась Брук.
– Кроме шуток, Брук, два шестьсот – более чем умеренно за четырехкомнатный лофт в Трайбеке с полным обслуживанием.
Она смотрела на человека, сидевшего рядом с ней на диване, и недоумевала, что произошло с ее мужем. Неужели это тот самый Джулиан, который десять месяцев назад из кожи вон лез, желая продлить аренду этой халупы на Таймс-сквер, которую они оба ненавидели, лишь бы не платить тысячу долларов на переезд?
– Согласен, это кажется нереальным, – продолжал он, хотя Брук ничего не сказала. – Но, Ру, теперь мы можем позволить себе такую квартиру. С учетом всего, что начинает выстраиваться и копиться, мы легко сможем внести двадцать процентов, а гонораров от запланированных выступлений и роялти от записей с избытком хватит на ежемесячные выплаты.
И снова Брук не нашлась с ответом.
– Разве ты не хочешь жить в такой квартире? – спросил Джулиан, указывая на снимок, сделанный в ультрасовременном лофте с трубами под потолком и прочими шикарными деталями в промышленном стиле. – Это же черт знает как круто!
Каждая ее клеточка кричала «нет». Нет, Брук не хотела жить на переоборудованном складе. Нет, она не хотела жить на отшибе в ультрамодной Трайбеке с ее галереями мирового класса и модными ресторанами, где невозможно выпить чашку кофе по нормальной цене или купить простой бургер. Нет, будь у Брук два миллиона долларов на жилье, она выбрала бы что-то совершенно иное. Она словно вела разговор с незнакомцем, если вспомнить, сколько раз они вместе мечтали о таунхаусе в Бруклине или, если уж это совсем не по средствам – а так всегда и было, – об этаже в таунхаусе на тихой зеленой улице, с маленьким садиком за домом и обилием лепных украшений. Что-нибудь теплое, уютное, желательно довоенной постройки, с высокими потолками, со своей историей и неповторимым очарованием – дом для семьи в обжитом районе, с независимыми книжными магазинами, милыми кофейнями и парой дешевых, но хороших ресторанов, где они с Джулианом стали бы завсегдатаями. Словом, прямая противоположность металлически-холодному лофту в Трайбеке, смотревшему на нее со снимка. Брук невольно подумала, когда же идеалы Джулиана успели так резко измениться и, главное, почему.
– Лео только что переехал в новый дом на Дуэйн-стритс горячей ванной на плоской крыше, – продолжал Джулиан. – Говорит, в жизни не видел столько красивых людей в одном месте. Три раза в неделю обедает в «Нобу по соседству», представляешь?
– Может, кофе? – вырвалось у Брук. Она не знала как, но очень хотела сменить тему разговора. Каждое слово мужа усиливало ее разочарование.
Джулиан поднял глаза и задержал взгляд на лице Брук:
– Ты что?
Она отвернулась и ушла на кухню, где положила ложкой немного кофе в корзинку фильтра.
– Ничего, все нормально, – ответила она из кухни.
В комнате попискивал айфон Джулиана, рассылая эсэмэски. Охваченная необъяснимой печалью, Брук облокотилась на кухонный стол, глядя, как кофе понемногу капает за прозрачным стеклом. Она приготовила две кружки, как делала всегда. Джулиан взял кофе, не подняв головы от телефона.
– Эй! – сказала она, едва сдерживая раздражение.
– Извини, сообщение от Лео. Просит срочно перезвонить.
– Ну разумеется… – согласилась она, чувствуя, что интонация против ее желания выражает как раз противоположное.
Джулиан снова посмотрел на нее и впервые после приезда убрал телефон в карман.
– Нет, Лео подождет. Я хочу, чтобы мы с тобой поговорили.
Он замолчал, словно ожидая, чтобы Брук сказала слово. Отчего-то вышло похоже на первые дни знакомства, когда они только начали встречаться, хотя Брук не могла припомнить подобной неловкости и холодности, даже когда они были совсем чужими друг другу.
– Я вся внимание, – сказала она, ничего так не желая, как крепких объятий мужа, заявлений о вечной любви и клятвенного обещания, что жизнь немедленно станет нормальной, как прежде, – спокойной, скучной, бедной и предсказуемой. Счастливой. Шансы на это были ничтожно малы, да Брук и сама не хотела подобной перемены – это означало бы конец карьеры Джулиана, но она всей душой желала, чтобы он начал наконец серьезный разговор о трудностях, с которыми они столкнулись, и о способах решения накопившихся проблем.
– Иди сюда, Ру, – произнес он с такой нежностью, что у Брук забилось сердце.
Слава Богу, Джулиан понял, он тоже ощущает напряжение от того, что они подолгу не видятся, и хочет разобраться, как с этим быть. В душе у Брук затеплилась надежда.
– Скажи мне, что у тебя на душе, – мягко попросила она. – Тяжелые были недели, да?
– Да уж, – кивнул Джулиан. В его глазах появился знакомый блеск. – Я считаю, мы заслужили отпуск.
– Что?
– Поедем в Италию! Мы об этом давно говорили. Октябрь – прекрасный сезон. Я смогу выкроить шесть-семь дней начиная с конца следующей недели, – мне необходимо вернуться до шоу «Ту-дей». Поедем в Рим, Флоренцию, Венецию, покатаемся на гондолах, объедимся пастой и обопьемся вином. Побудем вдвоем, только ты и я. Что скажешь?
– Просто мечта! – не удержалась Брук и лишь секунду спустя вспомнила, что в следующем месяце должен родиться малыш Мишель и Рэнди.
– Ты у меня любишь вяленое мяско и сыры, – поддразнил он, шутливо ткнув ее в бок. – Будут тебе соленое мясо и горы пармезана для услады сердца.
– Джулиан…
– Сто лет собираемся, пора и съездить, зачем тянуть! Полетим первым классом – белые скатерти, шампанское, сиденья, которые при желании можно разложить как кровать… Давай побалуем себя!
– Прекрасная мысль.
– А почему тогда ты на меня так смотришь? – Джулиан стянул вязаную шапочку и провел пальцами по волосам.
– Потому что у меня не осталось дней от отпуска, а в Хантли середина семестра. Нельзя ли нам поехать в Италию на Рождество? Если уедем двадцать третьего, у нас будет почти…
Джулиан выпустил ее руку и раздраженно впечатался спиной в диван, разочарованно вздохнув.
– Брук, я понятия не имею, что будет в декабре! Сейчас я могу поехать, потом – не знаю. А ты мне про какую-то фигню…
Настала очередь Брук уставиться на него круглыми глазами.
– Эта «фигня», между прочим, моя работа, Джулиан. В этом году я брала отгулы чаще других. Я не могу снова заявиться к директрисе и потребовать еще недельку – меня просто уволят!
Он выдержал ее взгляд.
– И что в этом такого?
– Ты этого не говорил, а я не слышала!
– Брук, я не шучу. Ты же разрываешься между Хантли и больницей! Что плохого я предлагаю? Сделай перерыв, возьми тайм-аут!
Разговор неудержимо выходил из-под контроля. Джулиан отлично знал, что Брук осталось выдержать еще год, а потом она сможет открыть собственную практику, кроме того, она привязалась к девчонкам, особенно к Кайли.
Брук глубоко вздохнула:
– Ничего плохого ты не предложил, Джулиан, но этого не будет. Ты же знаешь, мне остался год, а потом…
– Ну так и прервись ненадолго! – перебил он, воздев руки вверх. – Мама считает, в больнице даже могут оставить место за тобой, но я полагаю, в этом нет необходимости. Можно подумать, ты не найдешь другую ра…
– Как это – мама считает?! С каких пор ты советуешься со своей матерью?
Джулиан посмотрел на нее:
– Не знаю, я просто сказал родителям, что мне тяжело постоянно быть с тобой в разлуке, и мама предложила очень неплохой вариант…
– Чтобы я уволилась с работы?
– Не обязательно увольняться, Брук, хотя если ты решишь это сделать, я двумя руками за, но хоть какое-то время отдохнуть надо!
Происходило что-то неслыханное. Конечно, мысль о полной свободе от жесткого расписания, дежурств и дополнительных часов, набранных где только можно, казалась в высшей степени заманчивой – а кто бы отказался? – но Брук искренне любила свою профессию и в мечтах видела себя главой собственной клиники. Она уже придумала название – «Здоровые мама и малыш» и в деталях представляла, как будет выглядеть веб-сайт. У нее и логотип был готов: две пары ног – очевидно, что это мама и ребенок, и протянутая вниз рука, готовая подхватить ручонку малыша.
– Я не могу, Джулиан, – сказала Брук, взяв мужа за руку, несмотря на волну раздражения, поднимавшуюся в ней от его непонятливости. – Я стараюсь принимать участие во всем, что происходит в твоей новой жизни, разделять и волнение, и радость, и ее безумие, но у меня тоже есть карьера.
Джулиан словно бы размышлял секунду над словами жены, потом подался к ней и поцеловал.
– Ру, ну подумай – целая неделя в Италии!
– Джулиан, я действительно не…
– Тогда не надо больше ничего говорить. – Он прижал палец к ее губам. – Никуда не поедем, если ты не хочешь… Если ты не можешь, – поправился он, заметив выражение лица Брук. – Я подожду, пока мы сумеем поехать вместе. Но обещай подумать!
Боясь, что голос ей изменит, Брук молча кивнула. Джулиан тут же продолжил:
– Вот и ладно. Куда сегодня пойдем? Куда-нибудь в ресторан поспокойнее, но чтобы шикарно. Ни прессы, ни подруг, только ты и я. Согласна?
Брук считала, что первый вечер лучше провести дома, вместе, но, с другой стороны, они сто лет никуда не ходили. Конечно, им о многом надо поговорить, но это можно сделать и за бутылкой хорошего вина.
Может, она слишком сурова к мужу, и ей не повредит немного расслабиться?
– Хорошо, только дай мне минуту, чтобы просушить волосы, а то совьются мелкими кудряшками…
Джулиан просиял и поцеловал ее.
– Прекрасно! Мы с Уолтером пока сядем на телефон и найдем подходящее место. – Он повернулся к псу и расцеловал заодно и его. – Уолти, малыш, куда бы мне повести жену?
Брук наскоро поводила над головой феном и достала самые красивые балетки. Подкрасив губы блеском, она надела двойную золотую цепочку и после некоторого колебания решилась на мягкий длинный кардиган вместо объемного блейзера. За результат премии бы ей не дали, но альтернативой было разве что раздеться и начать одеваться заново.
Джулиан говорил по телефону, когда она вышла в гостиную, но мгновенно оборвал разговор и подошел к ней.
– Иди ко мне, красавица, – промурлыкал он, целуя ее.
– М-м, какой ты вкусный…
– Прекрасно выглядишь. Сейчас пойдем поужинаем, выпьем вина, а потом вернемся домой и будем знакомиться заново.
– Я согласна, – сказала Брук, отвечая на поцелуй. Чувство неловкости, не покидавшее ее с самого возвращения Джулиана, сознание, что столько всего произошло за несколько минут, а они так ничего и не решили, не отпускало, но она старалась не обращать на это внимания.
Джулиан выбрал прекрасный маленький испанский ресторан на Девятой авеню. Погода позволяла посидеть за столиком на улице. Когда первая бутылка вина наполовину опустела, беседа потекла легко и непринужденно. Мишель скоро предстояло рожать; родители Джулиана уезжали на Новый год и предложили ему свой дом в Хэмптоне, мама Брук недавно побывала на потрясающей пьесе в одном малоизвестном театре и настаивала, чтобы дети тоже обязательно сходили.
Только вернувшись домой и раздевшись, Брук вновь ощутила неловкость. Она ожидала, что Джулиан кинется мириться в постели, едва войдя в квартиру – в конце концов, они три недели не виделись, но сначала его отвлек мобильник, затем ноутбук, и когда он пришел в ванную почистить зубы вместе с Брук, было уже за полночь.
– Тебе в котором часу завтра вставать? – спросил он, снимая контактные линзы.
– Планерка в больнице в полвосьмого. А тебе?
– Я встречаюсь с Самар в каком-то отеле в Сохо для фотосессии.
– Понятно. Мне увлажняющий крем сейчас наносить или позже? – спросила она мужа, чистившего зубы ниткой. Джулиан терпеть не мог сильный запах ее ночного крема и отказывался подходить близко, когда она его накладывала, поэтому вопрос стал их интимным кодом, означавшим: «Мы сегодня будем заниматься сексом?»
– Я выжат как лимон, малышка. График сейчас очень интенсивный, скоро выйдет новый сингл. – Он положил пластмассовую коробочку с зубной ниткой на раковину и поцеловал Брук в щеку.
Она внезапно почувствовала себя оскорбленной. Да, она понимала: он вымотан месяцами непрерывной работы и разъездов. Но она тоже порядком устала от подъемов в шесть утра, и все же Джулиан молодой мужчина, а они не виделись три недели…
– Ясно. – Она принялась накладывать толстый слой густого желтого крема, который в каждом отзыве на сайте beauty.com рекомендовали как средство «без ароматических добавок», но муж клялся, что улавливает его запах из другой комнаты.
Вообще-то Брук не могла не признать, что и для нее такой исход стал облегчением. И не потому, что она не любила заниматься сексом с мужем – как раз очень любила, с самого первого раза. Это была одна из лучших сторон их брака, и, к счастью, тут ничего не менялось. Конечно, когда в двадцать четыре года занимаешься любовью каждый день, а то и по два раза, и не без неловкости остаешься на ночь в чужой квартире, – так это у многих так бывает, но они ничуть не охладели друг к другу в браке. Брук часто слышала, как подруги шутят насчет Новых способов уклониться от секса с мужем или бойфрендом, и смеялась вместе со всеми, но не понимала, как такое может в голову прийти. Ложиться в постель с мужем и заниматься перед сном любовью было долгожданной отдушиной после тяжелого дня. Да и вообще это самая светлая сторона в жизни замужней работающей женщины!
Но теперь она понимала подружек. Ничего не изменилось, и секс не стал хуже, просто они оба постоянно были без сил: в ночь перед отъездом Джулиан буквально заснул на ней – в середине процесса. Брук обижалась минуты полторы, а потом тоже отключилась. Они не сидели на месте, подолгу не видели друг друга и увлеченно делали карьеру. Брук надеялась, что это временно; когда Джулиан будет чаще приезжать домой, а она сможет сама планировать рабочие часы, все вернется на свои места.
Выключив в ванной свет, она пошла в спальню. Джулиан уже устроился в кровати с журналом «Гитарист», а под локоть ему пролез ликующий Уолтер.
– Смотри, здесь пишут про мою новую песню, – показал он страницу.
