Текст книги "Бессильная"

Автор книги: Лорен Робертс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 34 страниц)

Глава 6

Кай

Несмотря на то, что мое распухшее колено протестующе кричит, я заставляю себя идти ровно. К тому времени, как я вернулся на Лут-Аллею, поздний вечер окрасил улицу в теплый свет. Мне всегда нравилось здесь, внизу. В трущобах Ильи нет ничего царственного, и все же они освежают так, как никогда не смог бы освежить душный дворец.

Мой взгляд мечется туда-сюда, пока я пробираюсь сквозь толпу людей, торгующихся, ругающихся и делающих покупки. Я даю себе время вглядеться в достопримечательности и запахи Лута – ни то, ни другое не очень приятно. Все здесь тусклое, лишенное красок. Знамена, еда, люди. К полудню на улице всегда пахнет потными телами и сомнительной едой.

Но, несмотря на все это, Лут кипит жизнью.

Толпа толкает и тянет меня в разные стороны, как человеческое течение, и я борюсь за то, чтобы вырваться из людской волны. Наконец я вырываюсь на свободу и направляюсь в менее людный переулок, где бездомные прижимаются к стенам, одни выпрашивают деньги, а другие используют свои силы, чтобы развлечься. Хотя в трущобах живут в основном мирские люди, среди них иногда встречаются представители Оборонительной Элиты. В глаза бросается фиолетовое свечение силовых полей, охвативших нескольких из них, а также Мерцающий, манипулирующий светом вокруг себя в прыгающий луч, занимающий и себя, и бродячую кошку.

Я продолжаю идти, оглядываясь по сторонам, не обращая внимания на путь, лежащий передо мной.

И, видимо, не обратил внимания на человека, который с грохотом врезался мне в грудь.

Инстинктивно я протягиваю руку, чтобы поддержать человека, пока он не упал от удара, и обхватываю его за талию. Ее талию. Тело, которое я держу, несомненно, принадлежит женщине, хотя масса длинных серебристых волос, расчесываемых моими руками, является достаточным доказательством.

Она маленькая, но сильная, стройнее, чем большинство тощих девчонок из трущоб. Я чувствую это по изгибу ее талии, где удобно помещается моя рука, хотя очевидно, что недоедание лишило ее большей части мышц, которые, очевидно, когда-то у нее были.

Ее ладонь прижата к моей груди, где толстое кольцо обхватывает большой палец, и после нескольких секунд изучения ее, пока она пытается успокоиться, она делает дрожащий вдох, прежде чем встретиться с моим взглядом.

Это как утонуть в океане.

Ее глаза цвета самого глубокого уголка моря, чистого неба, переходящего в ночь, нежного оттенка незабудок. И как самое жаркое пламя, ее глаза – голубые и полные огня. Высокие скулы переходят в такие же сильные темные брови, которые сейчас слегка приподняты, когда она рассматривает меня.

Ее океанские глаза расширяются, и я вижу, как слабый румянец появляется на ее щеках, когда она понимает, как крепко я все еще прижимаю ее к себе. Она убирает руку с моей груди, и я, как подобает джентльмену, убираю руки с ее талии с улыбкой, растягивающей мои губы.

– Ты всегда падаешь в объятия красивых незнакомцев или это для тебя в новинку? – говорю я, наблюдая за тем, как ухмылка, которая могла бы соперничать с моей собственной, приподнимает ее губы, несмотря на то, что нижняя из них разодрана.

Интересно.

– Нет, – отвечает она с сарказмом в каждом слове, – только наглых. – Она держится с уверенностью, которая говорит мне о том, что когда-то это было не так. И вот тут-то я неожиданно и раздражающе заинтригован.

Она явно понятия не имеет, кто я такой. Прекрасно.

Я смеюсь над ее замечанием и провожу рукой по волосам, чтобы хоть как-то их укротить. Она внимательно, напряженно наблюдает за мной, кажется, что я ей интересен так же, как и она мне.

Я тону в ее голубых глазах. Каждый раз, когда наши взгляды встречаются, это похоже на встречу льда с самым жарким огнем, на серый туман, поднимающийся на фоне глубокого синего океана. Я ненадолго отворачиваюсь, чтобы сказать: – Что ж, похоже, я произвел неплохое первое впечатление.

– Да, хотя я до сих пор не решила, хорошее это было или плохое. – Ее губы дрогнули в легкой улыбке – такой, которая заставляет мужчину повернуть голову, чтобы еще раз взглянуть на нее в надежде, что она предназначена именно ему. И уже один этот маленький, точный жест говорит о том, что я не первый, на ком она его отрабатывает.

Руки лезут в карманы, и я безразлично пожимаю плечами, прислонившись к грязной стене переулка. – Я поймал тебя, не так ли?

Она смеется, звук теплый, но резкий. Игривый и в то же время болезненный, как будто счастье для нее не привычно. Ее голова слегка откидывается назад, серебристые волны падают почти до талии, и она смотрит на меня, смеясь.

Я слегка наклоняюсь, осмеливаясь сократить расстояние между нами. – Может быть, тебе стоит подумать об этой детали, прежде чем принимать решение, дорогая.

И тут меня вдруг охватывает любопытство, мне становится интересно, какой силой она обладает. И я тянусь к ее способности своей собственной.

Ничего. Я ничего не чувствую.

Я изучаю ее лицо, снова и снова пытаясь почувствовать ее силу. Обычно в этот момент я либо перекидываю девушку через плечо и несу в подземелья для дальнейшего изучения, либо просто убиваю ее на месте из-за одного лишь подозрения, что она Обыкновенная.

И все же я не двигаюсь с места.

Ты устал. Ранен. Это может быть ошибкой.

Прежде чем я успеваю решить ее судьбу, она делает шаг назад, в сторону людного переулка. – Я подумаю над этим, дорогой. – Она слегка улыбается, удерживая мой взгляд и продолжая отступать. – И спасибо, что спас меня от поедания булыжников. Похоже, я проклята неуклюжестью.

– Ну, твоя неуклюжесть нашла меня, так что вряд ли это можно назвать проклятием. – Моя ухмылка только усиливается, когда она закатывает на меня глаза, а затем поворачивается на пятках и направляется обратно к Луту. Я наконец-то позволяю себе пробежаться по ней взглядом, рассматривая облегающие черные брюки и оливковый жилет, который сейчас прикрыт серебристыми волосами. По ее походке не скажешь, что она спит на улице, хотя ее потрепанная одежда и разбитая нижняя губа говорят об обратном.

Я провожу рукой по лицу, понимая, что слишком долго смотрю ей вслед. Поэтому поворачиваюсь и начинаю идти по другому небольшому переулку, теперь уже тихому в лучах заходящего солнца, а мои мысли заняты тем, что я, возможно, только что отпустил на свободу Обыкновенную.

Но я не настолько отвлекся, чтобы не заметить четыре большие тени, выросшие на стене переулка рядом со мной. – Слушай, – говорит один из стоящих за моей спиной мужчин. – Все, что нам нужно, – это красивый мешочек с монетами на твоем поясе. Отдай его, и никто не пострадает.

Я вздыхаю, прижимая пятки ладоней к глазам.

Этот день становится все лучше и лучше.

И тут я чувствую это.

Переключив внимание на мешочек с монетами, я вдруг замечаю, насколько он легче, чем раньше...

До нее.

Почему эта маленькая...

Тень на стене смещается, приближаясь ко мне. Я кручусь на месте, уворачиваясь от ударов мужчины, а затем наношу один из своих в его живот. Он захрюкал, закашлялся, а я стал рассматривать остальных.

Два Брауни, Блейзер и Ползун.

Только самые отчаянные представители Оборонительной и Наступательной Элиты находят дорогу в трущобы, чтобы расправиться с попрошайками за те несколько монет, которые у них есть. Помня об этом, я позволяю силе Блейзера просачиваться в меня, позволяю пламени вспыхивать на моих кулаках.

Еще один Брауни с улыбкой бросается на меня.

Они всегда такие самоуверенные. И это говорю я.

Я приседаю прямо перед тем, как он сталкивается со мной, и его удар перекатывается через мою спину и приземляется на брусчатку. Мой пылающий кулак врезается ему в челюсть, и в нос ударяет тошнотворная вонь горелой плоти.

Я поднимаю голову и вижу, как Ползун взбирается по стене, намереваясь упасть на меня и прижать мое тело к земле. Когда он спрыгивает с места, цепляясь за кирпичи, я сбрасываю силу Блейзера и берусь за силу Брауни. Мой теперь уже сверхъестественно сильный кулак встречает живот Ползуна в воздухе, и его отбрасывает назад к стене, после чего он с грохотом падает на землю.

Блейзер приближается ко мне, его рот скривился в оскале.

Он бросает в мою сторону огненный шар, и я отпрыгиваю в сторону, чтобы уклониться от него – но недостаточно быстро. Я цветисто ругаюсь, когда огонь опаляет внешнюю сторону моего бицепса, обжигая плоть и замедляя меня от боли.

Мои мысли бегут почти так же быстро, как и сердце. Я не могу подойти к нему близко, когда он заставляет меня играть в защиту и уклоняться от его огня, но я знаю, что если я начну бросать его обратно, то мы точно сожжем улицу.

Я не в настроении для этого.

Я позволяю силе Ползуна буквально выползти на поверхность, прежде чем схватить его. Уворачиваясь от огненных шаров, я бегу вверх по стене переулка и вдоль здания, пока не оказываюсь параллельно с ним. Одним стремительным движением я спрыгиваю со стены, сбиваю его на землю и, быстро переключив силу, поднимаю пылающий кулак над его лицом.

– Ты... ты принц Кай, – заикается он. – Будущий Энфорсер. – Находясь так близко, он наконец-то узнал меня и мои способности и теперь явно жалеет о своем решении наброситься на принца.

– К сожалению для тебя, это так. – Я отвожу назад свой пылающий кулак и...

Пронзительная боль прорезает мой череп, как тупой нож.

Энергия Блейзера гаснет, и я не могу ничего сделать, кроме как схватиться за голову, задыхаясь от боли. За годы работы я хорошо познакомился с пытками, но это не похоже ни на что, что я когда-либо испытывал.

Сквозь дымку агонии, затуманивающую зрение, я вижу, как в переулок входит высокая фигура. Его рука поднята в мою сторону, лицо мрачное, тонкие губы поджаты.

Глушитель.

Невозможно.

Мои мысли разбегаются, оставляя после себя только боль.

Глушитель подавляет мою силу. Подавляет меня. Они могут сделать больше, чем просто лишить тебя способностей, превратив в обычного человека. Он выводит меня из строя. Мой разум, мои способности, мое тело.

Зрение помутнело, перед глазами поплыли пятна.

Борись с этим.

Я не могу. Я потеряю сознание. Умру. И то, и другое. И я ничего не смогу сделать, чтобы остановить это.

Борись. С этим.

Я падаю на землю, ударяясь головой о камни.

Если бы отец видел меня сейчас…

Я быстро угасаю. Даже при всех моих тренировках я никогда не чувствовал себя таким слабым, таким бессильным, таким неуправляемым. Я бросаю последний взгляд на человека, лишающего меня сил. Я и не заметил, что мы собрали небольшую толпу, пока не увидел лица, проплывающие в моем зрении.

Они понятия не имеют, кто я такой.

Ничего не подозревающие зрители, наблюдающие за тем, как я погружаюсь во тьму.

Или, что еще хуже, может быть, они знают, кто я. Может быть, они радуются тому, что монстра наконец-то уложили, избавили от страданий.

И тут что-то бросается мне в глаза.

Я моргаю, чтобы разглядеть что-то, сверкающее в свете позади Глушителя – солнце, отражающееся от массы серебристых волос.

Глава 7

Пэйдин

Адена сейчас упадет в обморок от шока. Потом она завизжит, и я закрою уши. Никогда еще я не крала столько монет у одного человека. Не то чтобы у меня была такая возможность, ведь большинство из нас в Луте не имеют и десятка серебряников, не говоря уже о том, чтобы носить их с собой.

В голове у меня все перевернулось, пока я медленно пробиралась по Луту, который теперь погрузился в тень, когда солнце скрылось за разрушающимися зданиями.

Я изумленно качаю головой и не спеша прогуливаюсь по рынку, давая себе возможность полюбоваться своим достижением. Несколько торговцев уже собирают свои прилавки, закрывая магазин на ночь. Дети бегают по улице, гоняясь друг за другом, чем вызывают грязные взгляды и крики покупателей.

Я сворачиваю в переулок, недалеко от того места, где ограбила ничего не подозревающего юношу, и возвращаюсь в форт.

Не могу дождаться, когда увижу выражение лица А...

Внезапно я останавливаюсь, заметив небольшую толпу, собравшуюся дальше по улице.

Должно быть, это Вейл.

Неудивительно, что сила невидимости может неизбежно помочь кому-то в ловкости рук, используя их способность заставлять карты исчезать по желанию, просто держа их в руках. Я восхищаюсь их обманчивыми маленькими представлениями, чтобы заработать несколько шиллингов.

Я уже собираюсь направиться в другую сторону, когда слышу вздохи, доносящиеся из толпы и отражающиеся от разрушающихся зданий. Не обычные охи и ахи, которые бывают во время фокусов, а испуганные вздохи от шока и удивления. Когда любопытство берет верх, я оказываюсь за толпой людей, протискиваюсь между потными телами и прокладываю себе путь в переднюю часть толпы. Когда я поднимаю глаза на открывшуюся передо мной сцену, я задыхаюсь, прижимая руку ко рту.

Это он.

Я видела его менее десяти минут назад, но уже сейчас его рубашка липнет к нему от пота, когда он готовится нанести удар пылающим кулаком по человеку, зажатому под ним. Позади него на брусчатке лежат еще три тела, которые медленно, пошатываясь, поднимаются на ноги и уходят.

Понятно, что произошло, очевидно, что у этих людей возникла та же мысль, что и у меня, когда я увидела мешочек, висящий на бедре незнакомца. Но они выбрали гораздо более жестокий способ заполучить монеты – все, что от них осталось.

Я вижу, как незнакомец что-то говорит мужчине, прежде чем тот поднимает свой огненный кулак, готовый нанести удар.

И тут что-то вдруг становится ужасно неправильным.

Он хватается за голову, и я вижу, как его самоуверенное выражение лица превращается в сплошную агонию, когда из тени выходит фигура. Я вижу только его спину, но он высокий и худой, поднимает тонкую руку к незнакомцу, задыхающемуся от боли на полу переулка.

Это невозможно.

Толпа вокруг меня выглядит такой же растерянной и потрясенной, как и я. Вытянув руку, Глушитель мелкими шажками направляется к черноволосой фигуре, распростертой на земле.

Он лишает его силы. Он калечит его.

Я вижу, что незнакомец все еще пытается бороться, пытается удержаться в сознании. Зрелище вдруг становится таким поразительно знакомым, таким тошнотворным, что я едва не натыкаюсь на человека рядом со мной.

Этот незнакомец и человек, который вырастил меня, совсем не похожи, и все же образ одного искалеченного на земле, кажется, впитывается в другого. Я вдруг снова чувствую себя той маленькой девочкой, которая стояла сложа руки, когда мой отец умирал подо мной.

Я оглядываюсь по сторонам, разглядывая толпу зевак. Никто не шевелится. Даже с их причудливыми способностями никто не делает шага, чтобы помочь. Либо боятся, либо слишком бессердечны, чтобы помочь.

Я знаю, чем это закончится. Я это пережила.

Когда я оглядываюсь на незнакомца, я вижу своего отца.

Глубоко вздохнув, я делаю шаг вперед.

Я больше не буду стоять в стороне. Я не смогла спасти своего отца, но теперь я окажу ему честь, избавив кого-то от тех же страданий, что выпали на его долю.

Наверное, я буду жалеть об этом.

Я крадусь к краю толпы и начинаю пробираться за Глушителем. Я практически чувствую, как внимание публики переключается на меня, как толпа людей молча наблюдает за происходящим. Пригнувшись за спиной мужчины, я замечаю лежащий на брусчатке большой рыхлый камень и подхватываю его.

Вот и все.

Я встаю во весь рост прямо за ним и молча поднимаю камень, намереваясь соединить его с черепом...

Не повезло.

Он поворачивается, и его черные глаза впиваются в мои. Когда он обращает внимание на меня, его хватка на незнакомца ослабевает, и я слышу, как он задыхается на земле.

Глушитель поднимает свою тонкую руку в мою сторону, его волосы длиной до плеч развеваются на ветру. Он пытается заставить меня замолчать.

Я почти улыбаюсь.

Но не получается.

Конечно, ничего не происходит, поскольку у меня нет силы, которую он мог бы задушить. Он смотрит на свою руку, потом снова на меня, в замешательстве. Зрелище почти комичное, и эта доля секунды колебаний – все, что мне нужно.

Я хватаю его за запястье, выкручиваю руку под странным углом, а затем бью коленом ему в живот. Я слышу, как воздух вырывается из его легких, когда он прижимает руку к телу. И в этот момент мой адреналин всколыхнулся, предвкушая драку.

Это напомнило мне все те поздние ночи и ранние утра с моим отцом. Многочасовые тренировки на импровизированном грунтовом ринге за нашим домом. – И разум, и тело нужно тренировать. Улучшать, – говорил он, пока я уворачивалась от его ударов, отвечая на десятки вопросов, проверявших мою наблюдательность. Я владела любым оружием, которое попадалось под руку, а отец тренировал каждую часть моего существа – мой разум, мое тело, мои экстрасенсорные способности.

Пока однажды он не перестал меня тренировать. Он больше не защищал меня. Не был рядом, чтобы продолжать учить меня, как защитить себя.

Глушитель быстро приходит в себя, наносит удар своей рукой и выводит меня из задумчивости. Я уворачиваюсь от удара и наношу правый хук в челюсть. Его предплечье взмывает вверх, блокируя удар, заставляя мою руку опуститься, а затем перехватывает ее и поворачивает меня так, что моя спина оказывается прижатой к его груди. И тут же другая его рука захватывает меня в удушающий захват.

Я задыхаюсь, пытаясь сохранить спокойствие. Я борюсь с желанием бесполезно царапать руку, сдавливающую мое горло, и вместо этого откидываю голову назад, соединяя череп с его носом и вызывая тошнотворный треск, за которым следует звук булькающей крови.

Кровь.

Ее было так много на полу нашего маленького дома, стоящего между улицами Мерчант и Элм. Кровь залила меня, моего отца. Я не возвращалась с той ночи, когда бежала. В ту ночь король вонзил меч в грудь моего отца.

Глушитель ослабляет хватку на моей шее и отступает назад, зажимая нос. Но я еще не закончила. Даже близко.

Я снимаю кольцо с большого пальца и надеваю его на средний, а затем впечатываю кулак в щеку Глушителя, не обращая внимания на жжение в руке. Уронив руки от заложенного носа, он снова замахивается на меня, но я уже знала, что это произойдет.

Он всегда делает шаг левой ногой перед ударом.

Я блокирую удар и хватаю его за плечи, снова нанося удар коленом в живот. Не успел он перевести дыхание, как я уже держу его голову в своих руках, вбивая его уже сломанный нос в мое колено.

В каждый удар я вкладываю всю свою ярость.

Ярость на короля, который пробрался в кабинет моего отца, где тот сидел в мягком кресле и читал до поздней ночи.

Еще один удар правой в челюсть Глушителя.

Я с яростью вспоминаю крик отца, когда меч пронзил его грудь, вырвав меня из сна.

Я посылаю удар ногой в пах Глушителя.

Моя ярость, когда я увидела, как отец выскользнул из своего любимого кресла и упал на пол, поскользнувшись в своей крови.

Я падаю и разворачиваю ногу по широкой дуге, сбивая Глушителя на землю.

Моя ярость, когда я держала отца за руку, крича и умоляя его очнуться.

Я просидела там всю ночь, штаны пропитались кровью, пытаясь понять, что может оправдать его убийство. Но королю не нужна причина для убийства, ему нужна причина, чтобы оставить людей в живых.

Я била по Глушителю, почти не осознавая, что делаю, так как мысли разбегались.

Я оцепенела. Моя рука обхватила холодную руку отца и держала ее, пока я раскачивалась взад-вперед, рыдания сотрясали мое тело. Я убирала его каштановые волосы с глаз, поправляла его окровавленную одежду, шептала о всех наших общих воспоминаниях, умоляя его вернуться ко мне, чтобы мы могли сделать еще больше.

Я была совершенно и абсолютно одинока в этом мире.

И когда солнечный свет проникал в окна, освещая жуткую сцену, мне было невыносимо находиться в собственном доме – не то чтобы я могла позволить себе содержать дом в тринадцать лет.

Я пыталась похоронить его. Я так старалась вытащить его на улицу и попрощаться с ним, отдать ему почести, которые он заслуживал. Но я была такой маленькой, а он таким большим, таким тяжелым, таким мертвым. Я скользила и скользила в луже крови отца, не в силах сдвинуть его тело с места. Тогда я сорвала с его пальца обручальное кольцо, надела его на большой палец и побежала.

То самое кольцо, которое я сейчас использую, чтобы вонзиться в щеку Глушителя.

Если бы отец видел меня сейчас...

Я нависла над ним, моя ярость наконец-то начала утихать, когда его черные глаза расширились. Кровь хлещет из его рта, носа и других порезов, которые я нанесла ему. Я вынимаю кинжал из сапога, и тут в его глазах что-то мелькает.

Страх.

Он боится того, что не может контролировать.

И в этот самый момент то, что он не может контролировать, – это я.

Я с силой ударяю рукоятью кинжала в висок, лишая его сознания. Приседая над ним, я нахожу взгляд седого, устремленный на меня. На лице незнакомца промелькнули эмоции, когда он понял, что я сделал. На его лице мелькают шок, благоговение, растерянность и веселье. Я отвожу от него взгляд и возвращаю нож в сапог, когда в толпе раздается изумленный ропот. Я поворачиваюсь, ошеломленный тем, что на меня смотрит масса людей. Купцы, женщины и дети глазеют на эту сцену, все перешептываются и показывают пальцем. Вдруг сквозь толпу протискиваются трое Имперцев, поспешно отбрасывая людей со своего пути.

Я напрягаюсь, готовясь к какому-то наказанию. Может быть, еще несколько ударов по спине.

Но они проносятся мимо меня, мимо бессознательного Глушителя и падают на колени перед незнакомцем.

Это... интересно.

И, видимо, не я одна так думаю. Шепот в толпе становится громче, и я улавливаю обрывки их тихих разговоров.

– …Глушитель здесь, в Илье...

– …Это принц Кай, который отбился от четырех человек...

– …Сразилась с Глушителем без использования силы!

Я замираю, сердце колотится, я едва дышу.

Принц Кай.

Я никогда не видела этого человека. И никогда не думала, что увижу.

Никогда не думала, что буду воровать у него.

Но я достаточно наслышана о его репутации. О том, что он якобы сильнейший Элит за последние десятилетия. О том, что он – будущий Энфорсер, говорят, что он черствый и расчетливый, но харизматичный и обаятельный, когда хочет – когда хочет играть роль.

Я слышала, что он – редкий и могущественный Заклинатель, способный чувствовать силу другого и использовать ее сам, если только он находится достаточно близко к нему.

Его называют Поставщиком смерти.

Принц обычно не выходит из своего уютного дворца, поэтому, скорее всего, никто не принял незнакомца за кого-то важного. А когда он покидает замок, то, как правило, люди, которых он посещает, не доживают до этого момента.

Я медленно поворачиваюсь к Имперцам, сгрудившимся вокруг принца, и наблюдаю, как он протискивается мимо них, раздраженный тем, что их душат. Он отдает приказ отвести Глушителя в подземелья и убрать толпу с улицы. Принц излучает власть и могущество каждым своим шагом, каждым словом. Имперцы спешат повиноваться ему, собирая толпу людей и выталкивая их обратно на Лут.

Его глаза находят мои.

Несмотря на свои бесчисленные травмы, он шагает ко мне, стараясь не прихрамывать при ходьбе. Хищник, преследующий свою жертву.

И это моя реплика.

Я пытаюсь проскользнуть в толпу незамеченной, надеясь, что меня смоет потоком тел. Надеюсь, он забудет, что я его спасла, и позволит мне спокойно уйти.

Не повезло.

Мозолистая рука хватает меня за руку и, развернув, прижимает к стене переулка. Сильными руками он прижимает оба моих запястья к кирпичу, а затем наклоняется ко мне.

Я извиваюсь в его хватке, но он не отступает. Не знаю, чего я ожидала от него, но точно не этого. Может быть, вежливой благодарности, но не допроса у мрачной стены.

Я бы никогда не спасла его, если бы знала, кто он такой. Что он из себя представляет. Что он делает.

Я раздраженно вздыхаю, и серебристые волосы лезут мне в глаза, закрывая обзор его пронзительного взгляда. – Ты так относишься ко всем людям, которые спасают тебе жизнь, или это что-то новенькое для тебя? – Я выдавливаю слова сквозь стиснутые зубы, насмехаясь над его первыми действиями в мой адрес.

– Не знаю, ведь меня еще никто не спасал. – На его лице появляется призрак ухмылки, давая мне возможность взглянуть на эту раздражающую ямочку.

– Что ж, позволь тебя просветить. Когда кто-то спасает тебе жизнь, достаточно вежливого «спасибо».

– Может быть, – вздыхает он и наклоняется ближе, – но не для тех, кто меня обкрадывает.

Кажется, мое сердце перестает биться. Принц знает, что я украла у него.

Принц. Будущий Энфорсер. Поставщик смерти.

Я Чума как мертва.

Но мой страх быстро сменяется гораздо более желанной эмоцией – злостью. Я злюсь на себя за то, что помогаю принцу, который убивает, как будто это пустяк, и исполняет желания отца, как будто он – все. Я злюсь на себя за то, что не нахожу его отталкивающим, ведь королевство, которому он так предан, вызывает у меня отвращение своими извращенными ценностями и убеждениями. Он – будущий Энфорсер, палач невинных, Обыкновенных, таких, как я.

Чувствуя себя безрассудно и довольно смело, когда смерть всего в нескольких шагах, я говорю: – Значит, он симпатичный и у него есть мозги. Ты должен нравиться дамам. – Улыбка, которой я его одариваю, совсем не милая. – Знаешь, из тебя мог бы получиться хороший вор, если бы не тот факт, что тебя так легко одурачить.

Парень улыбается. Забавно. Высокомерно, как всегда. – Ты ведь понимаешь, с кем разговариваешь?

– Наглым ублюдком? – невинно говорю я, а потом прикусываю язык.

Мне явно хочется умереть.

Но, к моему удивлению, он откидывает голову назад и разражается искренним смехом, насыщенным, как шоколад, который я иногда ворую, и глубоким, как Мелководное море.

– Меня называли и похуже, – бормочет он, успокоившись, его руки по-прежнему сжимают мои запястья. Затем веселье исчезает из его глаз, быстро сменяясь холодным вниманием. – Несмотря на то, что ты меня ограбила, полагаю, я должен поблагодарить тебя за помощь.

Я почти смеюсь над этим. Видимо, спасение его жизни сравнимо с простой помощью.

– Хотя мне интересно, почему Глушитель не смог заглушить твою силу. А также почему я не могу почувствовать ее от тебя. Он смотрит на меня, как тогда, в переулке, когда я его обокрала. Как будто я – головоломка, которую он пытается собрать.

Я моргаю и смотрю на него, когда на меня накатывает осознание.

У него редкая способность чувствовать чужую силу и использовать ее самому...

Он пытался почувствовать мою силу в переулке.

И обнаружил, что ее нет.

Я Чума как мертва.

Я поднимаю на него глаза, отфильтровывая страх из своего выражения, несмотря на свои бешеные мысли. Я пожимаю плечами, надеясь, что это действие выглядит гораздо более непринужденно, чем на самом деле. – Я Приземленная. Экстрасенс.

– Экстрасенс, – повторяет он, не веря в каждое слово. – Скажи мне, что ты можешь? – Он делает паузу. Пожимает плечами. – Я никогда раньше не встречал Экстрасенсов. Назови меня любопытным.

Я проглатываю истерический смех, грозящий вырваться наружу. Будущий Энфорсер не любопытен, он расчетлив. Но, видимо, я его очень забавляю, иначе я, скорее всего, уже была бы мертва.

– Моя сила – это своего рода... чувство, – легко произношу я отрепетированную фразу. – Я могу чувствовать только сильные эмоции других людей, получая из-за этого вспышки информации.

Я смотрю ему в глаза, желая, чтобы он мне поверил. Надеюсь, что он примет ответ и будет жить дальше. Надеюсь, что он позволит мне жить дальше.

Он, похоже, борется с улыбкой. – Это так?

– А почему это должно быть неправильно?

Его глаза долгое время перебегают с одного на другой. – Почему же тогда я не могу почувствовать или использовать твою силу?

Я сглатываю, стараясь выглядеть так, будто не пытаюсь придумать правдоподобную ложь. – Моя способность непредсказуема. Даже я не могу контролировать, что я вижу и когда это вижу. Это, в сочетании с тем, что моя сила и так невелика, должно быть, и есть причина, по которой ты и Глушитель не можете ее обнаружить. Это ментальная способность. – Я пожимаю плечами. – Я должна уметь защищать свою голову от тех, кто пытается в нее проникнуть.

Я затаила дыхание, ожидая его ответа.

Но он его не дает. Он просто стоит и смотрит на меня. Я хмыкаю, а потом говорю: – Давай. Спроси любого в трущобах обо мне и моей силе. А еще лучше, – я слегка наклоняюсь вперед, – спроси у Имперцев. Я только сегодня утром мило беседовала с одним из них.

Его глаза слегка сужаются, прежде чем он медленно отпускает мои запястья и делает шаг назад. – Может быть, я так и сделаю. – Затем этот ублюдок улыбается. – Но я все равно хотел бы лично убедиться в твоих экстрасенсорных способностях. Докажи это.

Если бы я получала по шиллингу за каждый раз, когда кто-то говорил мне эти слова, я бы даже не стала больше воровать. Он скрещивает руки на широкой груди, брови ожидающе приподняты, и продолжает: – Прочитай меня. Или как ты там говоришь, что читаешь. – Затем он наклоняется, в его взгляде сверкает веселье. – Впечатли меня, дорогая.

– Моя сила – это не какой-нибудь фокус для твоего развлечения, но я подыграю тебе, принц. – Я саркастически улыбаюсь, а затем окидываю взглядом его тело. – Я даже не уверена, что смогу что-то уловить, настолько непредсказуема моя способность.

– Вот как?

Я не обращаю внимания на его насмешливый тон и думаю о мозолях на его ладонях и десятках шрамов на руках.

Что ж, очевидно, он боец. Не нужно быть Экстрасенсом, чтобы понять это.

Я знаю, что должна сказать ему что-то стоящее, если есть хоть какая-то надежда на то, что он поверит. Хоть какая-то надежда выжить после этого разговора. Он убьет меня без раздумий за одно только подозрение в том, что я Обыкновенная.

– Могу я увидеть твою руку? – Эти слова – требование, замаскированное под вопрос. Я выжидающе протягиваю ладонь, переводя взгляд с его лица на руку. Для принца подойдет только лучшее представление.

Выражение его лица раздражающе нейтральное, он не сводит с меня глаз, когда вкладывает свою руку в мою. – Знаешь, я никогда не встречал вора с хорошими манерами. И, похоже, ты точно не исключение.

Я хмыкаю, наклоняю голову, чтобы обратить внимание на большую мозолистую руку в моей собственной.

– Есть ли причина, по которой ты настаиваешь на том, чтобы держать меня за руку?

Я перевожу взгляд на его прохладную руку. – Не волнуйся, я постараюсь удержаться от поцелуев твоих костяшек, принц.

При упоминании о его костяшках пальцев мои глаза пробегают по ним, а его смех омывает меня. Они красные и сырые, причем не только от этого боя, но и от предыдущего. Кровь стекает по пальцам из открывшихся струпьев, но его это почти не беспокоит.

– Ты был в драке, – говорю я. – И...

Его насмешка прерывает меня. – Я просил тебя произвести на меня впечатление, а не констатировать очевидное.

– Я говорю не об этой драке, – вздыхаю я, опуская его руку, чтобы сделать жест вокруг нас, одновременно борясь с желанием смахнуть с его лица эту глупую ухмылку. – Я говорю о драке перед этой. – Я внимательно наблюдаю за ним, отмечая, что ничто в его выражении лица не указывает на то, права я или нет.