Текст книги "Список на ликвидацию"

Автор книги: Лорел Кей Гамильтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 20 страниц)

Оказавшись к нему так близко, я ощутила сладковато-острый запах леопарда. И леопардица во мне воспрянула темной тенью, кошачьим шагом двинулась по невидимой тропе.

Арлик сбился с шага; слышно стало, как он под маской втянул ноздрями воздух.

– Первому твоему похитителю ты пахла волком, мне ты пахнешь леопардом. Не верю, что это реально – и то, и другое. Это наверняка входит в состав отравленной сладкой приманки, который ты влечешь к себе оборотней.

Он снова заговорил рассудительно-рассудительно, но наклонился ко мне лицом, и я ощутила долгий глубокий вздох его груди, будто он хочет еще, пока можно, чуять от меня запах леопарда.

Страх резко повысил шансы, что восстанет кто-то из моих зверей, и запах леопарда выбрал, кто именно это будет. Леопардица двинулась по тропе.

Арлик осторожно положил меня рядом с Лисандро. Давно уже не бывало, чтобы я лежала навзничь со связанными за спиной руками, но, судя по воспоминаниям, с прошлого раза эта поза удобнее не стала.

– Перекинешься – мы его убьем, – прошептал Арлик.

– Я не умею менять формы.

Он приподнялся, разглядывая мое лицо:

– Судя по запаху, ты не врешь, но и леопардом от тебя пахнет. Как это можно – быть леопардом и не перекидываться?

– Заверяю тебя клятвенно, что я пока что не выбрала себе животную форму.

Он запустил руку в перчатке мне в волосы:

– У тебя волосы действительно такие мягкие, как кажется с виду?

– Нет.

Он снова засмеялся:

– Этого не надо было говорить. У меня теперь будет искушение снять перчатку и потрогать самому.

Вампирские силы от прикосновения возрастают. Я не была уверена, что эта сила вампирская, но мне понравилось, как он сразу заинтересовался, когда коснулся меня.

– Если хочешь потрогать мои волосы, я не смогу тебе помешать.

Его лицо было так близко, что по глазам в прорезях маски я поняла, что он улыбнулся.

– Отчего это мне хочется снять перчатку и потрогать твои волосы?

Я ответила чистую правду:

– Не знаю.

– Побуждение очень сильное.

Моя леопардица остановила бег, будто ждала чего-то, но я чуяла ее у самой поверхности, будто дайвер считает минуты, чтобы всплыть, не рискуя получить кессонную болезнь. Сидишь в воде, считаешь пузыри и ждешь. Как-то ощущалось, что леопардица примерно этим и занята, но она не пускала пузырей, и леопарды не следят за временем. Или следят не так.

– Коснись меня, – прошептала я.

Он расстегнул манжету, отогнул перчатку – она была частью рубашки, – и запустил пальцы мне в волосы. Леопардица замурлыкала, потягиваясь, стала тереться об его руку, будто он трогал ее круглую голову, а не мои локоны. Я увидела мысленным взором, как она словно большая домашняя кошка трется об его пальцы, но потом она скользнула вдоль руки, прильнула к его телу. Я и лежала навзничь на столе, и ощущала, как чужая энергия трется об него спереди. Будто была одновременно в двух местах.

Его рука сжалась у меня в волосах, тело выгнулось и задрожало от прикосновения леопардицы. Он закрыл глаза, запрокинул голову, будто не мог своему счастью поверить.

Он открыл глаза и уставился на меня – мерцающе золотыми глазами леопарда.

– Опять так сделаешь – и Лисандро опять получит пулю.

– Мы все оглохнем, если ты тут будешь стрелять, – сказала я восхитительно деловым голосом.

– Тогда пустим в ход ножи.

Он сделал какое-то движение, и я успела, обернувшись, увидеть, как один из молчаливых арлекинов метнулся темной полосой. Вот он стоял неподвижно – и вот нож торчит из бедра Лисандро. Я же смотрела прямо на него – и ничего не успела увидеть. Черт возьми, быстрые же они!

– Ты сказал – «опять так сделаю». Я так не делала.

Он снова шевельнул рукой, и я успела увидеть, как тот же арлекин взялся за рукоять.

– Ой, блин! – сказала я.

Одним быстрым движением он выдернул клинок. Из разреза выступила кровь, образуя на джинсах новые пятна напротив огнестрельной раны. Лисандро посмотрел на меня, и глаза у него вылезали из орбит. Смысл был понятен: прекрати это!

– Я же ничего не делаю, – ответила я на несказанные слова.

Арлик шевельнул рукой – и один из двух других направился к оставленной открытой двери. Какой-то тайный язык жестов, или сигналы, как у спецназа, но этих сигналов я не знала.

Оставшиеся два арлекина шагнули вперед, один прижал плечи Лисандро, другой зафиксировал ноги. У меня сердце билось быстро и сильно, слишком быстро, слишком сильно.

– Не мучьте его, – сказала я.

Арлик нахмурился в мою сторону, снова погладил меня по волосам, по щеке.

– Почему так приятно тебя трогать?

– Я тебе клянусь, что не знаю. Разве что потому, что я Нимир-ра нашего местного парда.

– Ты человек и вампир, ты не можешь быть Нимир-ра.

Но даже пока произносил он эти слова, рукой взял меня за лицо, и рука была очень-очень теплой.

– Насколько мне известно, я – первая Нимир-ра – человек в истории парда.

И я потерлась щекой о жар его ладони. Он отдернулся как укушенный.

– Оставайтесь с ними, – велел он, повернулся и вышел.

Оставшиеся два арлекина впервые за все это время переглянулись. Что-то тут было, им непонятное. Может быть, они не знали, почему вдруг остались одни с нами – со мной.

– Как вас зовут? – спросила я.

Они посмотрели на меня, потом друг на друга.

– Почему Мать Всей Тьмы запретила вам называть свои имена?

Они смотрели прямо перед собой, удерживая Лисандро на столе. Если бы у меня были настоящие способности оборотня и умение превращать пальцы в когти, я бы избавилась от веревок с легкостью – вот почему я была связана, а Лисандро скован.

Напрягая пресс, я села на столе. Арлекины не столько шевельнулись, сколько напряглись.

– Раз вы не говорите, как вас зовут, я вас буду звать Номер Один и Номер Два.

Они снова переглянулись. У одного глаза были карие, у другого голубые. Оба они были ниже, чем Арлик или тот вервольф, но маски, клобуки и перчатки делали их всех одинаковыми.

Я стала пытаться спустить веревки вниз по бедрам. Если получится, я их через ноги переведу вперед, и смогу ноги развязать. Шансов было мало, что я смогу настолько ослабить веревки, а за те несколько минут, что у меня есть – практически нулевые. Они мне помешают? Они со мной заговорят? Несколько минут здесь будут только они и мы, а потом, наверное, Арлик вернется. И до этого мне нужны какие-то варианты.

Я подвинулась, извиваясь, к краю стола. Не знаю, что я хотела сделать, но знала: так лежать и ждать, пока еще моих ребят принесут сюда мучить, я не могу.

Передо мной появился Номер Два. Я его узнала по синим глазам, у Номера Один – карие. Номер Два покачал головой.

– Говорить умеешь? – спросила я.

Он кивнул.

– Почему тогда со мной не говоришь?

Он молча смотрел синими глазами.

Я спустила ноги со стола и стала думать, что он сделает, если я попытаюсь спрыгнуть. Подхватит меня? Дотронется до меня? Кажется, прикосновение ко мне действует на них на всех, как будто ardeur и мои звери соединились во что-то новое, чего не было раньше. Я еще не все это поняла до конца, но была практически уверена: если с кем-нибудь из них у меня будет достаточно продолжительный физический контакт, я его подчиню, как любой вампир подчиняет жертву. По крайней мере такой был у меня план. Случались у меня планы и получше, но сейчас, похоже, начинало кончаться время, и любой план будет лучше, чем никакой. Во всяком случае, это говорила я себе, отталкиваясь от стола.

Глава 37

Номер Два поймал меня, обхватив руками. Я оказалась прижатой к нему, и когда я соприкоснулась с ним грудью, до меня дошло, что это не он, а она. Что среди них есть женщины, я знала, но ожидала, что узнаю ее раньше, чем мы прижмемся вплотную. Вот такая, значит, у меня наблюдательность. Лицом я утыкалась в изгиб ее шеи, между маской и клобуком, но голой кожи не было – маска и клобук соединялись на глухо. Наверняка она их натягивала, как перчатки. Но мне не нужна была кожа, чтобы учуять внутри нее львиное.

Легко меня приподняв, она снова посадила меня задницей на стол. И качала головой, глядя на меня очень серьезными синими глазами.

– Вам запрещено говорить, потому что вы обе женщины? – спросила я.

– Они не обе женщины. – Это был рычащий голос вернувшегося вервольфа. – Они – супружеская пара львов, или хотят ею быть, но их мастера-вампиры считают их своими. С другими вампирами они ими делятся, но запрещают им быть друг с другом.

Женщина-арлекин встала перед ним, преградив путь, и покачала головой.

– Их мастера вырезали им языки серебряным инструментом. Это отрезание не сказывается на их боевых качествах.

– Зачем? – не поняла я.

– Языки в конце концов отрастут обратно, а эти научатся повиноваться своим мастерам. Арлекины, сохранившие лояльность Матери, придерживаются очень старых обычаев, Анита Блейк. Звери зова, как бы ни были искусны, все равно звери – вот они и обращаются с нами, как со зверьми.

Женщина переглянулась с мужчиной – еще раз.

– Если Мать Всех Нас обретет тело, то все оборотни вновь окажутся зверями, – сказал вервольф.

– Тот арлекин, что принес сюда моего друга, тоже лев?

– Нет, она леопард.

Вервольф вытащил нож и склонился к моим ногам. Женщина тронула его за плечо, но когда он стал резать на мне веревки, не стала ему мешать. Я услышала лязг цепей – второй лев отпирал ножные кандалы Лисандро. Слишком это было хорошо, чтобы происходить на самом деле, но я не мешала вервольфу резать веревки у меня на руках. Слишком или не слишком, а хорошо.

Он подал мне мои пистолеты.

– Больше я взять не решился, а твои священные предметы мы расплавили, так что их нет.

Я машинально проверила браунинг и смит-вессон, убедилась, что они заряжены. Смит-вессон засунула за пояс джинсов сзади.

– Не надо извиняться, и так отлично.

Он и Лисандро отдал его главный пистолет, тот тоже автоматически проверил, что оружие заряжено.

– Спасибо, – сказал он.

– Благодарить будешь, когда окажешься вне опасности, – ответил вервольф, направляясь к двери.

– Как тебя зовут? – спросила я.

– Она считает, что знание имени дает власть над его носителем. Очень древняя магия.

– Прости, я не хотела быть бестактной.

– Тадеуш, – ответил он. – Мое настоящее имя – Тадеуш.

– Так вот, чем бы ни кончилось, спасибо тебе, Тадеуш.

Он кивнул, и мы вслед за ним пошли к двери. Молчаливые львы раздвинулись, пропуская нас. Лисандро тронул меня за руку, чтобы я пропустила его вперед. Бедро у него уже зажило. Будем радоваться, что это было не серебро, и надеяться, что удача нам и дальше не изменит. Хотя удача никому подолгу не хранит верность.

Глава 38

Оказавшись в коридоре, я сразу получила ответ на свой вопрос, не в подземелье ли мы. Да, в подземелье. Я бы сказала, что в цоколе здания, но единственный этот коридор был весь каменный, будто вырубленный под землей, а может, начал, свою жизнь как пещера, вроде подземелий под «Цирком Проклятых». Но это подземелье было куда как менее внушительно. Главный коридор оказался настолько узок, что мы едва могли идти по двое в ряд. По обе стороны коридора располагались двери вроде той, из которой мы вышли, а позади был тупик. Футов через двадцать коридор заканчивался поворотом. Тупиковый коридор с комнатами без выхода. Ох, насколько мне стало легче, когда мы вышли из-за этого поворота, прочь из каменного мешка.

– Где наши парни? – спросила я.

Тадеуш показал рукой дальше по коридору:

– Последняя дверь налево, они там.

Он повел нас к этой двери, но я глянула на четыре другие закрытые комнаты.

– Здесь есть другие узники?

– Нет. Только наши мастера и их стражники-вампиры.

Мы с Лисандро переглянулись.

– Надо уходить из этого коридора, – сказал он.

Я кивнула, поскольку была полностью согласна.

Будь это нормальная охота, можно было бы проткнуть этих вампиров или пустить им серебряные пули в мозг и в сердце, но если убить вампиров, могут погибнуть и звери их зова. Как-то неблагодарно было бы убивать своих спасителей, так что пришлось оставить вампиров за спиной, пока они мертвы для мира. У меня мурашки побежали по спине при мысли о тварях, что за этими дверями ждут ночи, и о нас, у которых этот коридор единственный путь наружу. Приятно, что за нами идут Тадеуш и львы, но до спасения еще далеко.

Тадеуш шел впереди, лев рядом с ним. Лисандро настоял, что он пойдет следом, а меня поставил между собой и львицей. Я не стала тратить времени на пустые споры. Надо было просто забрать своих и мотать из Додж-сити.

Нужная нам дверь была рядом с изгибом коридора, так что лев, которого я мысленно продолжала называть Номер Один, вытащил пистолет и выглянул из-за поворота. Он не вздрогнул, не дал нам отмашку стоять на месте, так что, наверное, впереди не было неприятных сюрпризов. Уже радует.

Тадеуш отворил засов, почти бесшумно. Потом сказал что-то резкое на языке, которого я не знаю, и добавил по-английски:

– Их тут нет.

Я попыталась выглянуть из-за широких плеч в черном плаще, но Лисандро уже посмотрел поверх его головы.

– Блин, – сказал он.

Я сообразила, что ни разу не спросила, кто они, и поняла: боялась спрашивать, не желая знать, кого они взяли в заложники. Наверняка Бернардо, потому что он пил кофе, как я и Лисандро, но Ники и Олаф не пили. И не спросила, в плену они или убиты. Если бы Олаф погиб в бою, выполняя свой долг, это решило бы кучу моих проблем, но он отличный боец и мой коллега-маршал. Я не могла желать ему смерти. Но больше всего, созналась я себе, меня тревожил Ники. Бернардо мне друг, но более всего – друг по работе. Мне было бы прискорбно, но жизнь бы продолжалась по-прежнему. А смерть Ники серьезно изменила бы мою привычную жизнь. Будь он львом моего зова, его гибель отозвалась бы во мне болезненно, и я бы знала, но невесты вампиров зачастую просто пушечное мясо. Вампиры иногда оставляют их, чтобы задержать охотников и дать мастерам уйти. Если у тебя есть вампирская сила превращать людей в невест, ты себе новых наделаешь. И многие мастера именно поэтому в пушечное мясо не влюбляются.

– Кого взяли вместе с тобой? – спросила я у Лисандро.

– Я очнулся рядом с Бернардо и еще кем-то незнакомым.

– А Ники и Олаф? – спросила я, забыв «маршальское» имя Олафа. И даже не попыталась поправить оговорку. Я по опыту знала: если случайно выдать чей-то псевдоним, то лучше не привлекать внимания к ошибке. Обычно слушатель редактирует услышанное, подгоняя под ожидаемое.

– Я отрубился вместе с тобой, Анита.

– Черт побери. Тадеуш! – позвала я.

Он обратил ко мне взгляд серьезных зеленых глаз из-под маски.

– Пока я ходил за оружием, они перевели твоих друзей в другую камеру. Подвел я тебя.

– Кто этот пленник, которого не знает Лисандро, и что случилось с двумя другими, которые были с нами?

– Тот красный тигр – помесь, которого ты сделала своим любовником.

– Этан?

– Кажется, так его зовут.

– Я же с ним спала только один раз.

– Твоя репутация гласит, что ты умеешь сильно привязать к себе любовника после очень недолгого контакта.

– Как вам удалось выманить его из берлоги красных тигров?

– Наш лазутчик знал способ, как это сделать.

– Старина Джордж, – сказала я.

– Одно из его имен.

Я хотела бы поспорить, но как-то не знала, надо ли, и отложила эту мысль, чтобы подумать потом. Про Ники и Олафа я тоже не стала спрашивать. Если их убили, я ничего не могу с этим поделать, а горевать сейчас не время. Прямо сейчас надо было остаться в живых, не дать Марми Нуар завладеть мною, и пока эти две цели не достигнуты, остальное менее важно.

Вот так я себе сказала и сама почти поверила.

– Ладно, а куда их могли перевести? – спросила я.

Спереди донесся голос:

– Анита, твои любовники у нас. Если ты не положишь оружие и не сдашься, мы начнем их резать на части.

Это был Арлик. Вот как раз этого и не хватало.

Я не стала отвечать – была уверена, что он так поступит, но не сомневалась еще и в том, что он хочет удержать нас в этом коридоре до наступления ночи. Ему только потянуть время до темноты, и восстанут оставшиеся позади вампиры, а тогда Арлик, Джордж – красный тигр, которого я ранила (если это его настоящее имя) и самка-леопард, которая принесла Лисандро, получат подкрепление.

– Анита, отвечай! Или тебе нужны доказательства?

– Я тебя слышала, Арлик! – крикнула я в ответ.

– Это не мое имя.

– Назови свое, чтобы я обращалась к тебе правильно.

– Его зовут Мариус, – сказал Тадеуш.

– О'кей, Мариус. Ты хочешь, чтобы мы сдались. Мы хотим безопасности для своих ребят. Что дальше?

– Волк, ты выдал им мое имя, мое настоящее имя. Проклинаю тебя, волк!

– Я давным-давно проклят, Мариус. Ты – кот, ты ее любимое животное. Волки же для нее мерзее мерзких дворняг. И я больше не буду ее псом.

– Изменник! – крикнул женский голос – самка леопарда, которую мы раньше видели.

– Да, – согласился Тадеуш.

Мариус нечленораздельно завопил, выругался – и раздался еще чей-то приглушенный вопль. Черт.

– Мариус! – крикнула я.

Но что бы я ни делала, то, что сделал он и что вызвало вопль, назад не вернуть. Что сделано, то сделано. Твою мать.

Послышался тихий возглас без слов, и Номер Один свободной рукой подал знак.

– Они выбросили палец, – сказал Тадеуш.

Он шевельнул рукой, и лев выдвинулся в почти круглое расширение коридора. В конце была лестница. Оба льва быстро пробежали через эту арену, настороженные, с пистолетами наготове, но все было спокойно, только лежал у подножия лестницы какой-то предмет. Один из них держал под прицелом лестницу, другой поднял предмет, и оба они отступили, пятясь, будто опасаясь погони. Но противникам незачем было на нас нападать – им достаточно было ждать. Ждать и отрезать куски...

Лев протянул руку в черной перчатке – на ладони лежал мизинец. От Этана; у Бернардо кожа темнее. Если не серебром, то отрастет. Значит, они не намеревались калечить. Само по себе уже интересно.

– Следующий кусок отрежу не от твоего тигра. Брошу тебе палец твоего человеческого любовника, и он уже не отрастет! – крикнул Мариус.

Я не стала спорить, что мы с Бернардо не любовники. У меня репутация отчаянной любительницы мужчин, и мне не поверили бы, что я пропустила Бернардо. И вообще: знай они, что мы не любовники, могли бы его порезать сильнее и быстрее. Невозможно предсказать.

Я уставилась на палец, лежащий на ладони льва. Такое было ощущение, будто я что-то должна по этому поводу сделать, но что – непонятно.

– Анита, нужен какой-то план, – тихо сказал Лисандро.

Я мотала головой, глядя на палец. Он все еще кровоточил.

Схватив меня за руку, Лисандро развернул меня лицом к себе:

– Анита, я – мышцы. А мозги – ты. Думай. Придумай что-нибудь!

– Не могу.

– Скоро встанут вампиры, и все кончится, – сказал Тадеуш.

И тут мне пришла в голову мысль. Чудесная и жуткая мысль.

– Покажи мне, где лежат мастера Джорджа, Мариуса и этой леопардихи.

Тадеуш не стал даже спорить – просто повернулся и зашагал обратно. У Мариуса, Джорджа и леопардихи в руках Этан и Бернардо, но у них есть мастера-вампиры, свой у каждого, совершенно беспомощные до темноты. У них свои заложники – у нас будут свои.

Глава 39

Две камеры были полны вампиров. В каждой лежали по три мастера в гробах и с полдюжины младших вампиров свернулись вокруг как спящие щенки. Ну, ладно – спящие дохлые щенки, но картина была ясной. В гробах – важные вампиры, а на полу – шелупонь.

Два льва захотели узнать, почему мы просто не убьем чужих мастеров на месте.

– Потому что если все трое не погибнут мгновенно, оставшийся, пока мы добьем его мастера, сможет убить наших ребят.

Поэтому я выбрала трех из младших вампиров на полу и попросила трех арлекинов потренироваться в одновременном отрубании голов. Обезглавить тело – это легче сказать, чем сделать, а выполнить втроем синхронно – почти невозможно, даже если эти трое – грозные и баснословные арлекины.

Пока арлекины прилаживались, выбирая угол, Лисандро стоял в коридоре и пытался вести переговоры с Мариусом и его соратниками там, на лестнице. А я репетировала отсчет. На счет «раз» я выставляла палец, на счет «два» – другой палец, а по счету «три» и взмаху руки арлекины должны были обезглавить вампиров.

Они пристроились над спящими вампирами. Я посчитала, махнула рукой – и блеснули размытыми полосами мечи. Две головы отскочили и покатились по полу, третья потребовала второго удара. Я уставилась на Тадеуша, которому понадобился второй удар.

– Не под тем углом встал, – пояснил он.

Лев своим языком жестов показал, что они-то отлично справились. Я сказала:

–Я с ним согласна. У тебя был вагон времени, чтобы выбрать угол. Давайте еще троих и отработаем.

Я отчасти ожидала, что они возразят против бойни вампиров, но они промолчали. Либо приучены исполнять приказы без возражений, либо не в большом восторге от конкретно этих вампиров. Как бы там ни было, а очередная троица бесчувственных вампиров выложена была на полу практически мгновенно. К тому же после захода солнца во владении Милой Мамочки останется на трех вампиров меньше – в любом случае плюс.

– Анита! – позвал меня Лисандро.

Я рысцой побежала к двери, молясь, чтобы не было больше отрезанных частей тела у подножия лестницы. С Бернардо мы не так уж близки, но мне он нравится, и не хотелось бы, чтобы он прожил жизнь не в полном составе только потому, что я вовремя не сообразила. Да, я знаю, что вина не моя, но ощущалась она, как моя.

– Если мы не сложим оружие, они нам пришлют руку Бернардо, – сказал Лисандро.

– Черт, мы же не готовы!

– Где Анита? – орал Мариус.

– Я здесь, сукин ты сын! – заорала я в ответ. Как ему помешать отрезать у Бернардо куски, которые потом не вырастут? И тут у меня снова возникла одна очень хорошая плохая мысль.

– Быстро тащи сюда одну из отрубленных голов, – велела я.

Лисандро не стал спорить, просто вернулся туда, откуда я прибежала. Я попыталась говорить разумно, или хотя бы оттянуть увечья Бернардо.

– Мариус, откуда такое нетерпение? Ты же перекрыл нам единственный выход.

– Ты всего лишь человек! – крикнула женщина. – За честь почитать должна, что Мать вообще тебя заметила!

– Когда она сможет захватить твое тело и в нем расхаживать, тогда и поговорим, – сказала я.

Вернулся Лисандро с головой в одной руке и с пистолетом в другой. С распущенными волосами до плеч он смотрелся невероятно современным варваром.

Я услышала звуки борьбы. Бернардо?

– У меня для тебя презент! – крикнула я, а Лисандро сказала: – Давай.

Он метнул голову по грациозной дуге, и она приземлилась внизу лестницы. Идеальное приземление, которое, впрочем, с баскетбольным мячом было бы не так зрелищно, как с человеческой головой. Я бы ее никогда так не смогла приземлить.

– Что это? – спросила женщина.

– Один из ваших маленьких вампиров, – ответила я. – Вы нам будете посылать части тела – мы вам будем посылать головы.

– И мы вам тоже можем голову послать! – заорала она.

– У вас только два заложника, а у нас дюжина. Из них трое – ваши мастера. Умрут они – умрете вы.

– Тадеуш! – крикнул Мариус. – Ты не посмеешь!

– На этих переговорах главный не Тадеуш, а я. А я еще как, блин, посмею!

На том конце воцарилось молчание – они совещались. Если бы мы действительно хотели договориться о выходе, то сделать это нужно было бы до того, как встанут к ночи вампиры, а это будет скоро. Я не могла бы объяснить, откуда я знаю, но даже под землей ощущала приближение рассвета или заката. Мы на самом деле собирались перебить почти всех вампиров и выбраться по трупам наших врагов, но чтобы они об этом не догадались, надо было торговаться. Всегда приходится врать снова и снова, если соврешь вначале. Вроде как правило такое или закон природы.

– Чего вы хотите? – спросил Мариус.

Чего я на самом деле хотела – дать трем нашим арлекинам время для обезглавливания, но вслух сказала:

– Свободного выхода для нас для всех.

Секунда молчания и ответ:

– Это понятно.

Я знала, что как только наступит ночь и Мать войдет в одного из своих детей-вампиров, она тут же пустится за нами, но сейчас он будет притворяться, будто может нас отпустить на самом деле. И я могу притвориться, будто мы такие идиоты, что поверим. Мы начали торговаться всерьез, оба врали и оба тянули время.

Сколько нужно отрубить голов, чтобы идеально синхронизировать удары трех мечей? Как оказалось, девять. Сколько нужно обезглавить вампиров, чтобы находящиеся в пятидесяти ярдах оборотни учуяли кровь и смерть? Правильно, столько же. Три арлекина срезали головы идеально, как в каком-то палаческом балете, и трое оборотней наверху заорали:

– Вы же их убиваете!

– Конец твоим любовникам!

Все трое арлекинов шагнули к телам мастеров, выложенным аккуратно в ряд. Сверкнули серебром три меча – быстрее, чем я могла уследить. Вот только что меч был над головой – и вот размытое движение, и покатились головы, отделенные от тел. В белых масках они были похожи на головы кукол, но у кукол не хлещет кровь.

Сверху раздался вопль, шум борьбы – и тишина. Такая абсолютная тишина, что слышно было, как кровь звенит в ушах. Мне хотелось окликнуть Этана и Бернардо, но я заставила себя промолчать. Интересно, они там тоже затаились – или мертвы?

Два наших льва двинулись к лестнице, идя вдоль закругления стены, чтобы до последней секунды их не было видно. Потом один глянул вверх на лестницу – и дернулся назад. Дернулся так быстро, что я подумала: они там еще живы, но он глянул еще раз, дольше, и двинулся к лестнице. Второй лев шел следом.

Мы ждали у входа в коридор. Я слышала собственное дыхание, прислушивалась – но других звуков не было. Один из львов спустился с лестницы и показал жестом – «все чисто». Мы пошли по коридору, и я это ощутила – спускалась ночь. И вот она наступила – будто защелкнулись детали механизма, и шевельнулось что-то иное.

Меня обдало холодным ветром, по коже побежала дрожь и мурашки. А в голове отдался голос:

– Некромантка.

– Бежим! – крикнула я и выполнила собственный совет.

Никто не стал спорить – все бросились к лестнице.