Текст книги "Список на ликвидацию"

Автор книги: Лорел Кей Гамильтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 20 страниц)

Глава 6

Что хорошо в этих самых пижамных штанишках – на них кровь не попадает. Эдуарду пришлось свои трусы отправить в мешок, идущий в лабораторию. Ему разрешили надеть шорты и футболку, поскольку его номер не был местом преступления. А мой номер, пока техники не кончили работу, был недоступен. Однако смыть кровь никому из нас пока не удалось. На штанах у меня крови не было, но на мне ее хватало. На ногах ниже колена, на руках почти до локтя с одной стороны. Техники взяли с меня образцы крови ватными шариками, но мыться пока не разрешили. Кровь засыхала, я чувствовала, как образуются на ней трещинки, как она липнет к коже. Никогда не знала, это иллюзия или я действительно ощущаю процесс высыхания. Как бы там ни было, я ощущала, как засохшая кровь на каждом движении меня хватает, будто не пуская. Отчаянно хотелось в душ. Мне дали одеяло – накинуть на плечи от ночной прохлады, но цемент пола на лоджии холодил босые ноги. И неловко было держать одной рукой пистолет, другой придерживать одеяло. Детектив Лоренцо предложил мне оставить пистолет в номере Эдуарда, поскольку там не работали техники на осмотре, но я отказалась. Сегодня меня пытался похитить «Арлекин», так что лучше пусть пистолет будет у меня.

Детектив Лоренцо повыше меня, но всего где-то на дюйм выше Эдуарда, пять и девять примерно. Волосы густые, и хотя коротко стрижены, заметно, что вьются. Чтобы не вились, ему надо бы наголо побриться, иначе никогда аккуратной прически не будет. Глаза у него темные, почти карие, лицо открытое и дружелюбное, симпатичное простое лицо мальчишки из соседнего дома. Судя по значку детектива, ему должно быть лет тридцать, но с виду их ему не дашь. Под пиджаком бугрились мышцы, так что либо он от природы широкоплеч, либо ходит в тренажерный зал, или одно с другим сочетается. Детективов вызвали сразу, пока не определилось, что преступление подпадает под уже ведущееся федеральное расследование. Формально говоря, служба маршалов могла их не допустить, но мы стараемся не вызывать враждебности у местной полиции, если это получается. Сотрудники противоестественного направления чаще других оказываются наедине с проблемой, и на местную полицию мы рассчитываем больше, чем на федеральных сотрудников, и даже чем на остальную службу маршалов. Среди копов для наших работников есть кличка «одинокий волк». И по рации, бывает, сообщают: «У нас на месте преступления одинокий волк». Интересно, как говорят, когда нас там несколько. Можно ли сказать «группа одиноких волков» – и чтобы это не прозвучало глупостью?

Маршал Рейборн был тут выше всех, и лишние несколько фунтов придавали этой разнице весомость.

Казалось, он своим присутствием заполняет всю комнату, будто он куда больше, чем есть на самом деле. А может быть, его раздраженное настроение требовало больше места.

– Откуда вы знаете, что раны Карлтон нанесены когтями, если вы их не видели?

– Когда нащупала множественные раны, поняла, что иначе не получилось бы. Если бы он пустил в ход нож, я бы видела, как движется рука, выдергивая и всаживая клинок. А она была неподвижна. У него даже места не было повернуться, чтобы так нож применить. Когти могут действовать как пружинные ножи: только прижать к коже – и они воткнутся.

– Это если он примет животную форму, – возразил Рейборн.

– Я вам говорила, что по-настоящему сильные ликантропы могут превращать только руки, и при этом когти вылетают как на пружинах.

– Невозможно. Надо было бы хотя бы превратиться в волкочеловека, чтобы появились когти.

– Я не говорила, что это вервольф, Рейборн.

– «Волкочеловек» – мы так называем всех оборотней в получеловеческой форме, Анита, – пояснил Эдуард. Он пытался говорить голосом Теда, но слишком много просачивалось от настоящего Эдуарда, и потому прозвучало громко.

– Он был закутан с головы до ног, – сказал маршал Тилфорд. – Вполне мог быть в виде волкочеловека.

Я посмотрела на Тилфорда. Того же примерно роста, что Эдуард и Лоренцо (у нас выдался день среднего роста в работе на месте преступления – для мужчин по крайней мере). Волосы у Тилфорда имелись, но в малых количествах и были стрижены очень коротко. На талии у него было лишнего на несколько фунтов больше, чем у Рейборна, и если он в ближайшее время не займется упражнениями, то не пройдет тесты. Противоестественное направление проходит это испытание с ОСЗ – отрядом спасения заложников, что для маршалов – эквивалент спецназа. Но в прошлом году одно расследование потерпело крах из-за плохой физической формы сотрудника, и он был ранен, а двое гражданских погибли. С тех пор требования стали жестче.

Наверное, я слишком долго на него смотрела, или злость на Рейборна еще читалась в глазах, так как Тилфорд сказал:

– Да ладно, я только говорю то, что видел.

– Он был слишком человеческой формы, даже в своем маскараде. Был бы в виде получеловека, по-другому смотрелись бы ноги и руки. А так – форма была идеально человеческая, несмотря на просторную одежду.

– И откуда вы это знаете?

Это Рейборн решил встрять в разговор.

Я ответила ему таким же недобрым взглядом.

– Из опыта.

– Я готов ручаться, что опыт с волкочеловеком у вас есть, – процедил Рейнборн сквозь зубы.

Не знаю, что бы я ответила, но тут Лоренцо сказал:

– Нас снимает группа с телевидения. Может, стоит зайти в номер маршала Форрестера и маршала Тилфорда?

Он при этих словах улыбнулся, голос звучал ровно и доброжелательно – пытался сдержать конфликт. Хорошо хоть кто-то пытается.

– Да вот у нас Блейк любит попиариться. Правда, Блейк? – спросил Рейборн.

Я начала что-то говорить, но Эдуард тронул меня за плечо – и этого хватило. Я заткнулась и пошла в открытую дверь номера. Все остальные пошли следом, и Эдуард закрыл за нами дверь.

– Какие были бы перемены в теле, будь он в полуволчьей форме? – спросил Тилфорд.

– Ноги несколько длиннее, но кривые, как будто коленный сустав неправильный, а бедренная и берцовые кости обе удлинились бы. Маска бы не прилегла к лицу ровно. Лицо было бы более мордообразным – за неимением лучшего слова.

Тилфорд кивнул, будто записав все это куда-то для памяти. Наверное, так и есть. Чем больше маршалов будут знать все что можно о тех, за кем мы охотимся, тем лучше. Лоренцо вот прямо в блокнот записывал.

– Надо, чтобы вы на следующей учебе прочитали нам курс. Такие вещи полезно знать во время работы.

– Всегда готова поделиться информацией.

– Ну, вы всегда в центре внимания всех собравшихся, если это мужчины, – заметил Рейборн.

– Завидуете?

– Чему, мужчинам?

– Чему-то явно завидуете. Если не вниманию мужчин, так чему, черт побери?

– Вы меня назвали гомосексуалистом?

Эдуард снова тронул меня за плечо и отодвинул так, чтобы встать между нами. Он, пожалуй, один из очень немногих, кому я позволила бы себя отодвинуть назад.

– Давайте все успокоимся.

Он снова заговорил голосом старины Теда – тем голосом, который тебя уговорит согласиться с чем угодно или хотя бы не обращать внимания на разногласия.

Нас спасла рация Рейборна. Его вызывали на место преступления – решить какой-то там вопрос. Напряжение в комнате чуть отпустило, когда он вышел, и не только мне стало легче дышать. На лицах Лоренцо и Тилфорда читалось то же самое.

– Чего он на тебя взъелся? – спросил Лоренцо.

– Понятия не имею, – ответила я и позволила себе наконец сесть на край кровати, тщательно проложив одеяло между собой и простынями.

– Похоже, у него на тебя давно зуб.

– Клянусь, я с ним раньше не была знакома.

– Может, у вас есть общий друг или общий враг? – предположил Лоренцо.

Эти слова привлекли мое внимание – я посмотрела на него.

– Неплохая мысль, Лоренцо. Проверю, не наступила ли я на любимую мозоль кому-нибудь, к Рейборну близкому.

– Ну так я же не просто глупенький красавчик, – усмехнулся он.

Я тоже улыбнулась, чего мне очень не хватало. Очень часто мужчины, когда не знают, что делать, вызывают у женщин улыбку или смешат. Неплохой навык выживания в отношениях.

Мы еще поговорили, но ничего нового не нашли. Я долбила мозги техникам, осматривающих место преступления, пока не получила разрешения воспользоваться душем Эдуарда и Тилфорда. Эдуард одолжил мне футболку и трусы с завязкой, чтобы переодеться после душа. Да, в одной только длинной футболке было бы привлекательней, но я тут не милашкой хотела быть, а профессионалом, что без штанов как-то некомфортно. Еще не один час пройдет, может, даже утро настанет, пока меня пустят в мой номер к моим вещам. Я хотела получить доступ к своей одежде, но если честно, оружие меня интересовало больше. Эдуард предложил мне кое-что на выбор из своего арсенала. Я взяла пистолет с запасными обоймами, потому что у Эдуарда не было обойм под мой усиленный браунинг. И кобуры у него не было под мой размер или подходящей к поясу его трусов, и мне приходилось таскать пистолеты в руках, но все-таки это было лучше, чем без них – хотя слегка напоминало попытку жонглирования.

Дождавшись из больницы подтверждения, что жизнь и здоровье Карлтон вне опасности, мы наконец легли спать. Хотя еще надо ждать анализа на ликантропию. В мой номер все еще не пускали, но пару часов я могла проспать, пока они там обрабатывают все, что хотят. Я бы не стала, но Эдуард выступил как наседка.

– Мне нужен новый номер, – сказала я.

– Будешь в нашем номере, – ответил он.

Я недовольно нахмурилась.

– Я могу перейти в другой номер, – сказал Тилфорд, стараясь сохранить бесстрастное лицо.

– Нет-нет, неплохо бы иметь тебя в качестве дуэньи, – сказал Эдуард, и снова голос Теда уплыл куда-то.

– То есть вы будете всего лишь спать вместе, в смысле...

Тилфорд смущенно подыскивал слова.

– Мы не любовники, – пояснила я.

Ему стало еще неудобнее:

– Я же такого не говорил.

– Да ничего страшного, Тилфорд. Мельница слухов меня укладывает с каждым знакомым мне мужчиной, я привыкла.

– Я не уверен, что это удобно, или что правила нам позволяют спать в одной комнате с женщиной, – сказал он.

– Карлтон повезло, что жива осталось. Рисковать Анитой я не буду. Сегодня ночью она остается со мной. Если тебе это неловко, ищи себе другой номер.

Эдуард даже не пытался быть Тедом – просто поставил Тилфорда перед фактом.

– Я узнаю, разрешат ли нам вообще ночевать с женщиной в номере, который нам оплачивают.

– Мы можем снять номер на свои, – сказал Эдуард.

Тилфорд узнал, и оказалось, что иногда разнополым маршалам приходится жить в одном номере из финансовых соображений. Рейборн взбесился и чуть не обвинил меня в совращении Эдуарда и Тилфорда одновременно, но вовремя замолчал. Если бы он продолжал в том же духе, я разозлилась бы уже всерьез, и у него точно были бы неприятности, если бы кто-нибудь услышал. Слишком он там важная шишка на месте преступления, чтобы так париться по мелочам.

В результате Тилфорд решил все-таки с нами в одном номере не жить – вроде как жена не разрешила бы. Я к тому времени уже так устала, что глаза слипались, и плевать мне было на все. Эдуард ляжет на месте Тилфорда, а я на его кровать, подальше от двери, но как только дверь за нами закрылась, он мне сказал:

– Помоги поставить кровать перед окном.

И мы поставили второй матрас и сетку кровати напротив единственного большого окна.

– Это их не удержит, – сказала я.

– Это их задержит, – возразил он, – а нам даст время выстрелить.

– Согласна, – кивнула я и посмотрела на пустую раму кровати. – Только нам это оставляет всего одну кровать.

– На пару часов. – Он нахмурился. – Или ты хочешь сказать, что тебе после пробуждения надо утолять ardeur?

К его вопросу я отнеслась серьезно.

– Я научилась лучше его контролировать. Мне понадобится нормальная еда, белковая. Физическая сытость помогает сдерживать прочие виды голода.

– Отлично, – сказал он и начал выкладывать пистолеты на прикроватный столик.

– И как мне вообще дотянуться до пистолета на полу? – спросила я, забираясь на двуспальную кровать и ложась у стенки.

Он мне протянул карабин «П90», хотя мне почему-то всегда хотелось назвать его «полуавтоматической винтовкой».

– Попробуй вот это.

– Мой «МП-5» в той комнате, – сказала я, прислушиваясь к ощущению от нового оружия. Мне приходилось из него стрелять – как раз из вот этого, но только в тире с Эдуардом. Прелестная вещица, но «МП-5» мне тоже нравится. Положив карабин на край кровати, я попробовала достать его, поворачиваясь, – и это получалось лучше, чем с пистолетом.

Потом наступил неловкий момент, когда нам действительно надо было лечь вместе в двуспальную кровать. Я регулярно сплю в одной кровати с десятком мужчин и занимаюсь с ними сексом, но тут вдруг стало неловко. Мы-то с Эдуардом не любовники, не были ими и никогда не будем. Мы друзья и, черт побери, почти родственники.

Я села в кровати у стены.

– Это только мне слегка неловко сейчас?

– Только, – ответил он и сел на кровать. Потом вдруг улыбнулся мне во весь рот улыбкой молодого парня, которого жизнь еще не сделала холодным и жестким. – Знаешь, может, ты и суккуб, и живой вампир, но в чем-то ты всегда останешься девушкой из маленького городка, которая все думает, а прилично ли она поступает.

Я посмотрела на него хмуро:

– Мне обидеться?

– Нет. Тебе придает обаяния как раз то, что сколько бы ни было в твоей жизни мужчин, тебе это как-то неловко.

– Так что тут обаятельного? – сильнее нахмурилась я.

– Даже не знаю, но очень это твое.

– А твое, – мрачно спросила я, – напускать побольше загадочности и неопределенности?

Его широкая улыбка стала более для него обычной. Более холодной. А мне в голову пришла мысль.

– А что бы ты стал делать, если бы я сказала, что мне нужно утолять ardeur после пробуждения?

Он лег, натянул на себя одеяло. Ятоже уже укрылась. Повернувшись, он посмотрел на меня – свет еще горел.

– Разобрались бы.

– В смысле?

– В смысле, что решили бы проблему.

– Эдуард...

– Оставь тему, Анита, – сказал он, протянул руку и выключил свет.

Как он был одним из очень немногих в этом мире, на чью поддержу я рассчитываю, так был он и из тех немногих, кого я слушаюсь, когда мне говорят оставить тему. Он прав: решили бы, как и любую другую проблему.

Я вытянулась в темноте, он тоже.

– Эдуард! – окликнула я его.

– М-м?

– Ты на спине спишь или на боку?

– На спине.

– А я на боку. Так что ложечки изображать не будем, пожалуй.

– Чего?

Я засмеялась и повернулась набок.

– Спокойной ночи, Эдуард.

– Спокойной ночи, Анита.

И мы заснули.

Глава 7

Япроснулась от мелодии в стиле «кантри», уронила руку кому-то поперек живота. Этот кто-то был в футболке, а никто из тех, с кем я сплю, одетым не ложился. Кто-то пошевелился, сел в кровати и сказал:

– Ага, доброе утро.

Услышав голос, я узнала Эдуарда, и тут же вернулись воспоминания о прошедшей ночи. Не поднимаясь, я спросила:

– Кто там? Еще одно убийство?

– Это Донна, – ответил он.

От этих слов я подняла голову и заморгала. А еще убрала руку и чуть отодвинулась, чтобы не соприкасаться – будто его невеста могла нас не только слышать, но и видеть.

– Это Анита, – сказал он.

Вдруг голос Донны зазвучал так, что даже я его слышала:

– Чего это вдруг она возле тебя просыпается?

– Здесь только одна кровать.

Я зарылась лицом в подушку. Не такой ответ надо было давать, не такой.

– Погоди, – сказал он, телефоном сфотографировал сетку и матрас возле окна. – Посылаю тебе картинку, посмотри, что с другой кроватью сталось.

– Ну-ну, хочу видеть, – донесся ее все еще рассерженный голос.

Эдуард спокойно слушал ее сердитое сопение. Через несколько минут она спросила:

– Чего это кровать прислонена к окну?

– Чтобы если вампиры и оборотни, за которыми мы охотимся, попытаются вломиться, кровать их задержала на время, и мы успели бы начать стрельбу.

– Что случилось?

Голос Донны звучал уже спокойнее.

– Этой ночью было нападение на Аниту и еще одного маршала, женщину. Эта женщина в больнице. Я не мог доверить охрану Аниты никому, кроме себя.

– Это правда, никто лучше тебя не справился бы.

Голос ее снова успокоился, стал тише, и я уже не слышала ее реплик.

Эдуард протянул мне телефон со словами:

– Донна хочет говорить с тобой.

Я отчаянно замотала головой.

Эдуард посмотрел на меня тяжелым взглядом, и я поняла, что спор не выиграю. Осторожно взяв трубку, я попыталась говорить жизнерадостным или хотя бы не нервным тоном.

– Привет, Донна.

– Как ты?

– Нормально.

– А та женщина, маршал? Она серьезно ранена?

– Жить будет. И даже без последствий, только надо дождаться анализа, не заразилась ли она ликантропией.

– Это был оборотень?

В ее голосе послышался страх.

Я себя выругала за неосторожность. Первый муж Донны был убит вервольфом у нее на глазах. Питер, которому было всего восемь, подобрал оружие отца и убил оборотня, спас мать и сестренку. Сейчас Питеру семнадцать, и во многих отношениях он кажется больше сыном Эдуарда, чем Донны.

– Да, он, но все в порядке. Ну то есть раненая есть, но она в нашей работе новичок, и...

– Насколько новичок?

– Первая настоящая охота.

– Очень сочувствую.

– Я тоже.

– Береги там Эдуарда для детей и для меня.

– Знаешь сама, что буду.

– Я знаю, ты проследишь, чтобы он вернулся домой целым и невредимым. А он – чтобы ты.

На это я могла ответить только, что так и будет. Она после этого захотела снова говорить с Эдуардом, и я отдала ему трубку. И сама ушла в ванную заняться утренними процедурами, а им дать возможность поговорить наедине. Давно ли это они с Донной разговаривают каждое утро? Ладно, не мое это дело.

Когда я вышла, Эдуард уже закончил разговор. Он посмотрел на меня, я на него.

– Вышло куда лучше, чем я думала, – сказала я.

– Донна тебе доверяет.

– Доверяет в том смысле, что я тебе сберегу жизнь. А в смысле с тобой – не доверяет.

– В этом смысле она не доверяет ни одной женщине. Несколько ревнива.

Я нахмурилась:

– Наверное, ты даешь ей причину?

– Нет, ревнивым причины не нужны. Это такое у них свойство.

– Я бы не смогла так жить, – сказала я.

Он мне улыбнулся:

– Ты полигамная, а это означает не одну любовь, а несколько.

– Почему-то никогда себя так не называла.

Он глянул на меня:

– Живешь с несколькими мужчинами, спишь с еще большим количеством, и все об этом знают. Приставка «поли» здесь более чем оправдана, Анита.

Я хотела поспорить, но трудно было бы, и я пожала плечами:

– Ну, пусть так.

– Среди твоих мужчин нет ревнивых, иначе бы они не могли так.

Я засмеялась:

– Ну, не думай, что там нет ревности. Имеется. Самое трудное в жизни с таким количеством Любовей – разбираться с эмоциями. Поверь мне, у нас тоже у каждого свои тараканы.

Он смотрел на меня изучающим взглядом.

– Чего ты? – спросила я.

– Мне казалось, что в таких отношениях, как у вас, сомнений и ревности быть не может.

– Никто не избавлен от сомнений полностью, Эдуард.

– Даже твой мастер города?

– Да, даже Жан-Клод.

Он задумался, потом встал и снял с себя рубашку.

– Ты переодеваешься? – спросила я.

– Да.

– Ты пойдешь в ванную или я?

– Зачем? – спросил он, недоуменно сдвинув брови.

– Мне неловко, когда ты переодеваешься у меня на глазах.

Он хмыкнул. Кажется, он такого не ожидал.

– Ты живешь с оборотнями. Они все время голые расхаживают.

– Видеть голыми моих друзей и любовников – нормально, а вот тебя – нет.

– Почему? – снова спросил он, хмуря брови.

– Если у меня с кем-то есть секс, пусть себе ходит голым, а если такого варианта нет – то нет.

Он удивленно хихикнул:

– Все еще чопорная, и всегда будешь такая.

– А тебе было бы нормально передо мной раздеться?

– Ну да, а что?

Я вздохнула:

– Ладно, я чопорная. Ты переодевайся, а я пойду в ванную.

– Нет, я там переоденусь.

Все еще улыбаясь, он собрал свою одежду.

– Рада, что смогла тебя развеселить после менее чем двух часов сна, – сказала я, сложив руки на груди в его просторной футболке.

– Наверное, ты права, – сказал он, проходя мимо меня. – У каждого свои тараканы.

На это я просто не знала, что сказать, так что и пытаться не стала.

Он пошел в ванную переодеваться, а я сообразила, что вся моя одежда в том номере. Хорошо бы, криминалисты пустили меня туда, а иначе придется посылать Эдуарда покупать мне одежду. Талантов у него много, но ручаться готова: умения покупать женские шмотки в этом списке нет.

Глава 8

Хорошая новость – криминалисты освободили мой номер в достаточной степени, чтобы можно было взять оружие и одежду. Плохая новость – те, кому ведать надлежит, освободившийся ордер Карлтон передали новому маршалу примерно с таким же опытом работы. Будто для смеха, даже фамилия у него была Ньюмэн [4]4
  Ньюмэн (new man) – новый человек (англ.).


[Закрыть]. Очень уж мрачно судьба стала шутить – на мой вкус.

Как ни грустно, главным в поле оставался все тот же Рейборн. Я как-то не сильно верила, что он ко мне прислушается, но когда дело обернется плохо, что неминуемо, пусть в бумагах будет зафиксировано, что я возражала.

– Ничего лично не имею против Ньюмэна, но он именно таков, как говорит его фамилия – новичок. После сегодняшних событий я просто боюсь брать на охоту свежее мясо, а уж поручать ему командование – это опасно и для него, и для всех остальных.

Рейборн оперся плечом на дерево, растущее на краю парковки. Руки он сложил на груди, рубашка выпятилась, указывая на предположительное наличие животика, на который сейчас опирались сложенные руки. Не очень лестный для него вид. Впрочем, может, я предубеждена.

Он посмотрел на Эдуарда, стоящего рядом со мной – весь день будто приклеенный. После ночного «инцидента» он из коллеги-маршала стал главным телохранителем. Прочие полисмены наверняка приняли это за привязанность после секса, который они нам приписали в эту ночь. Никто, впрочем, этого прямо не говорил, но по движениям глаз, выражениям лиц, тихим голосам, смолкавшим при нашем приближении, это было ясно. Имела я их всех... то есть имела я их всех в виду.

– Ваше мнение, Форрестер? – спросил Рейборн.

– Ну, Рейборн, – произнес Эдуард голосом старины Теда, – вы же понимаете, что на такую операцию нельзя ставить старшим желторотого. Маршалы-ветераны за ним не пойдут и в него не поверят. Ничего плохого про Ньюмэна, но тут не только у нас будут возражения.

Рейборн вздохнул, живот поднялся и опустился. Потом расплел руки, сплюнул на асфальт, будто во рту какой-то дурной вкус.

– Вы не первые маршалы, что пришли ко мне разговаривать. Тут, черт побери, и местная полиция просит поручить командование этой охотой маршалу постарше.

– Тогда отчего же командует все еще Ньюмэн?

Он злобно прищурился, глядя на меня. То, что он со мной здесь согласился, не значило, что я стала ему больше нравиться.

– За второй ордер отвечает Тилфорд, они с Ньюмэном будут партнерами.

– Я знаю, что Тилфорд просил передать освободившийся ордер Теду или мне.

Рейборн кивнул:

– Просил, и это должным образом отражено в документах.

– Зачем давать второй ордер новичку? – снова спросил Эдуард. – Тем более главный ордер, чтобы он отвечал за всю операцию?

– Этот ордер более давний, а по новым правилам в объединенном деле командует исполнитель более давнего ордера.

– Неудачное правило, – отметила я.

Рейборн кивнул:

– И все-таки правило есть правило.

– Во всех этих убийствах одни и те же киллеры, и ордер на них один и тот же, – сказал Эдуард.

– Вы правы, был один и тот же, но слишком много маршалов вашего отдела туда влезли, поэтому ситуацию переменили.

– Хотят убрать нас, маршалов старой школы, – сказал Эдуард.

– Что ты имеешь в виду?

– Начальство полагает, что новыми маршалами легче будет управлять, но сперва они должны доказать, что эти чайники способны работать.

– Глупо, – решила я.

– Примешивать политику к работе – всегда глупо.

– Было бы не так плохо, если бы Ньюмэн подчинился руководству Тилфорда, но он же станет в позу: «Я командую – значит, я должен командовать». На настоящей охоте он никогда не был. Тифорд хоть бывал, пусть и немного, но малый опыт лучше, чем никакого, – сказала я.

Рейборн попытался нахмуриться, но просто пожал плечами.

– Согласен.

Впервые он со мной просто согласился. Это пробудило во мне надежду.

– Что мы можем сделать, чтобы дело не было окончательно загублено? – спросила я.

– Испробуйте на нем свой дар убеждения, Блейк. Я слыхал, что вы почти любого мужчину можете уговорить на почти любой поступок.

Он посмотрел на Эдуарда, причем не слишком дружелюбно. Чисто мужской взгляд, и я даже подумала, нет ли тут компонента сексуальной ревности. Не то чтобы Рейборн мечтал со мной спать, но есть такой тип мужчин: если женщина спит со всеми подряд, а его исключает, ему очень неприятно. Здесь даже нет личного отношения к этой женщине.

– Вы, что ли, ревнуете, Рейборн? – спросила я, считая, что в таких противных разборках прямое нападение – лучший метод.

– Признаете, значит.

– Вы меня в чем-нибудь обвините сперва, и я признаю, может быть, но не надо таких осторожных намеков вокруг да около. Спросите, блин, прямо, или заткнитесь.

Он посмотрел на нас с Эдуардом злобными глазами:

– Спросить? Ладно, спрошу. Трахались вы сегодня ночью с Форрестером?

– Нет.

– Врете.

– Мы ночевали в одном номере, чтобы он мог меня охранять, потому что на него я полагаюсь больше, чем на любого другого жителя этой планеты. Но вы и любая другая любопытная сволочь можете верить в то, во что вам верить хочется, и мне с этим ни хрена не поделать. Я давно уже знаю, что отрицательное утверждение доказать нельзя.

– А это, черт побери, что значит?

– Это означает: я не могу доказать, что не спала с кем-то конкретным. Куда проще доказать, что ты что-то делал, чем что ты чего-то не делал. Вы это знаете по судебным делам, и каждый коп это знает, но если не хотите верить правде, так не спрашивайте.

Это сентенцию я договорила почти ему в лицо, насколько позволяла разница в росте. Я была опасно близка к тому, чтобы до него дотронуться, и этого не заметила. Разозлилась я здорово – отточенная горячая злость жгла кончики пальцев. Неадекватная ситуации злость.

Я шагнула назад, сделала несколько глубоких вздохов и сказала:

– Воздух мне нужен.

– Вы и так на улице.

– Значит, от вас подальше, – ответила я и зашагала прочь.

С чего я так разозлилась? И где-то в глубине моего тела, глубже внутренностей, глубже всего, до чего может добраться скальпелем хирург, что-то шевельнулось. Мои звери, существующие во мне, зашевелились, реагируя на гнев. Не могу я себе позволить вот так терять самоконтроль. Я не перекидываюсь фактически, но зверей в себе ношу, и они все еще могут попытаться вырваться наружу из этой тюрьмы. Я почти уже добилась того, чтобы так не было, но сейчас ощутила начало этого процесса и поняла, что все пропустила, кроме кофе. Сытость физического тела помогает сдерживать все другие виды голода: зверей, ardeur, да и гнев, потому что от него я тоже научилась питаться. Такого не умеет делать и Жан-Клод, считающийся моим мастером. Но мне нужно было что-то съесть, и поскорее.

Эдуард меня догнал.

– Чего это он так тебя достал?

– Я забыла нормально поесть. Белок мне нужен, и быстро.

– Звери?

– Они.

– Пойдем позавтракаем, – сказал он и пошел к машине, которая у нас была одна на двоих. Я следом за ним. Придется съесть какой-нибудь вредный фастфуд с выдачей в автомобиль, но это поможет.