Текст книги "Императрица снежной страны (ЛП)"

Автор книги: Лора Джо Роулэнд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 20 страниц)

Глава 18

В сопровождении Гизаемона и группы солдат Сано и сыщик Фукида осмотрели офисы, комнаты охраны, кладовые и приемные залы, в которых не обнаружили ничего интересного. Наконец они добрались до личных покоев правителя Мацумаэ. Гизаемон стоял в дверях, в то время как Сано и Марумэ осматривали спальню.

Лакированные полки, ширма, окованные железом сундуки и шелковые подушки располагались вдоль стен. В нише стояла ваза из нефрита, в которой разместились ветки с алыми ягодами и свиток с каллиграфией, стилизованный таким образом, что Сано не смог прочитать его. Обстановка в целом походила на дом любого богатого самурая в Эдо. Слуги наводили порядок в комнате во время отсутствия правителя Мацумаэ, но Сано все же чувствовал несвежим запах его тела, который впитался в коврики на полу и стенах.

– Что вы ищете? – спросил Гизаемон.

– Я узнаю, когда найду это, – ответил Сано.

Гизаемон фыркнул и жевал сассафрасовую жвачку:

– Это не должно занять много времени.

Фукида открыл сундуки, в которых хранилась посуда для сервировки чайной церемонии и саке, колода игральных карт для ханафуды, доска для игры в сеги и набор фигур. Сано подошел к шкафу. Внутри он нашел одежду, бритвенные принадлежности, комплект туалетных принадлежностей с зеркалом, кисть, расческу и несколько пар обуви. Отделения для постельных принадлежностей были пусты, их, вероятно, унесли для стирки. Мало того, что Сано не знал точно, что именно надо искать, он и не надеялся, что здесь он что-то найдет.

– Простите, Гизаемон-сан, могу я поговорить с вами? – в дверях появился самурай. Когда Гизаемон повернулся к нему, Сано продолжал осматривать содержимое шкафа. Внизу стоял деревянный ящик, окрашенный черным лаком, с рисунком, инкрустированным слоновой костью, который напоминал спирали, что Сано видел на одежде эдзо. Он выделялся среди других вещей правителя Мацумаэ, выполненных в японском стиле.

– В замке заболевание, – сказал чиновник.

– Какое? – обеспокоился Гизаемон.

– Лихорадка, озноб, головная боль, слабость. – прозвучал ответ.

Сано опустился на колени и открыл задвижку ящика, которая была сделана из железа в виде закрученного клыка дикого животного. Он поднял крышку. Внутри был запечатанный пробкой керамический кувшин, мешочек из ткани, завязанный шнурком, серебряная курительная трубка, письменный прибор с чернильницей, кистями, тушь, связанные кожаным шнуром ивовые ветки, нож с резной деревянной рукоятью и ножнами к нему, такой, какие носят мужчины-эдзо, железные рыболовные крючки, нанизанные на шнуры. Концы крючков были покрыты чем-то похожим на засохшую кровь.

– Похоже, на северную чуму. Сколько людей заболело?

– Восемь – прошлой ночью, еще семеро – с утра. Все солдаты, за исключением двух слуг, которые работают в казарме. Все заболевшие оттуда.

Сано взял кувшин и потряс его. Внутри плескалась жидкость. Он вынул пробку и понюхал, от него пахло горьким алкоголем. Он закрыл кувшин и открыл мешочки. В них находились высушенные листья, корни и семена. В нижней части ящика, одна на другой, лежали две книги – одна большая и квадратная, другая небольшая, тонкая прямоугольная – связанная грубой тканью темно-серого цвета.

– Врача позвали? – спросил Гизаемон. – Что он делает?

– Да. Он с пациентами сейчас.

Сано едва слышал разговор. Его сердце колотилось от волнения, потому что он чувствовал, он сделал важное открытие. Он открыл книгу и переворачивал страницы. В ней были выполненные чернилами рисунки, изображавшие самурая, который занимается сексом с татуированной женщиной-эдзо. Бросались в глаза неудобные позы и выведенные на передний план обнаженные гениталии. На каждом рисунке стоял личный штамп правителя Мацумаэ. Эта коллекция эротического искусства была хроникой его интимных отношений с Текарэ.

Страницы книги меньшего формата были покрыты иероглифами, которые была точными и элегантными в начале, а затем превратились в каракули. Быстро пролистывая их, Сано заметил, что один набор символов повторяется снова и снова. Это было имя возлюбленной правителя – "Текарэ". Книга оказалась дневником правителя Мацумаэ, серией записей без указания даты, разделенных линиями, о его возлюбленной.

– Больных изолировали? – спросил Гизаемон.

– Да.

– Хорошо, когда врач разберется с ними, пусть он изучить всех остальных в замке.

– Прямо сейчас.

Инстинкт предупредил Сано, что нельзя позволить Гизаемону узнать, что он нашел. Он засунул дневник под пальто, закрыл ящик и толкнул его обратно в шкаф. Он встал и повернулся, когда Гизаемон вошел в комнату и спросил:

– Ну, что? Найти что-нибудь интересное?

– Нет, – сказал сыщик Фукида.

– Нет, – солгал Сано.

– Все еще хотите обойти остальную часть дворца? – спросил Гизаемон.

– Да. – Желая прочитать дневник, Сано думал об одном месте, где он мог бы уединиться. – Но сначала я должен посетить нужник, чтобы облегчиться.

Нужник был соединен с дворцом крытым коридором. Внутри Сано стоял в углу, как можно дальше от зловония, исходящего из отверстия в полу. Здесь было холодно, но он открыл окно, чтобы добавить света и свежего воздуха. Неподалеку Гизаемон стоял под снегом, Сано начал читать дневник.

Со времени, когда я еще был маленьким мальчиком, я мечтал об истинной, вечной любви. Но с годами, я уверился, что моей мечте не суждено сбыться. Я никак не мог найти женщину, которая достойна моей любви, хотя я все время имел возможность иметь столько женщин, сколько хочу. Но все отношения с женщинами заканчивались одним и тем же. Женщины не давали мне ничего более нескольких мгновений удовольствия. Чего-то в них всегда не хватало. Я уже смирился с тем, что вечно будут жаждать женщины, с которой у меня была бы духовная близость и глубокие отношения.

Но сегодня случилось чудо из чудес. Я пошел на банкет, устроенный торговцем золотом Дайгоро, – его обычное богатое, вульгарное застолье, которые он устраивал, чтобы показать свое богатство и втереться в доверие ко мне и моим самураям. В разгар пиршества и музыки, я вышел на свежий воздух на веранду. Весенняя ночь была прекрасна, пахли ароматные цветы и светила полная луна. Я сложил несколько стихотворных строк и говорил их вслух. Тогда я понял, что я был не один.

В конце веранды стояла женщина-эдзо. Так я встретил Текарэ. Она выглядела как привидение из другого мира. Я был ошеломлен ее красотой. Я желал ее сразу. Но, когда наши взгляды встретились, я почувствовал более, чем физическое влечение. Я увидел в ее облике часть меня самого. Потом она улыбнулась такой милой улыбкой. И я понял, что она была женщиной, которую я искал всю свою жизнь.

Я забрал Текарэ от торговца золотом и привел ее в замок. Сначала я думал, что я должен спать с ней сразу. Но она была такой скромной, так нервничала. Когда я прикасался к ней, она дрожала и она говорила только мягким, вежливым шепотом. Она казалась раненой птицей, которая умрет, если я положу руку на нее. Таким образом, я заставил себя быть терпеливым. Я писать и читать ей стихи. Я дал ей одежду, комнаты в замке, все, что ей хотелось бы иметь. Я хотел ухаживать за ней, пока она не влюбиться в меня так, как я был влюблен в нее. Но как я могу перенести ожидание? О, тоска, мучение!

Наконец-то, мое терпение будет вознаграждено, о, радость! Вчера Текарэ сказала мне:– Дорогой, пожалуйста, приходи в мою комнату сегодня вечером? Весь день я едва что-то делать. Когда, наконец, зашло солнце, я пошел к Текарэ. Ее комната была освещена сотнями светильников. Она сидела, одетая в шелковые одежды, что я дал ей, на кровати, покрытой шкурой медведя. Она была похожа на местную богиню.

– Дорогой, я столько ночей ждала вас, – сказала она голосом, полным тоски такой же, что чувствовал я. – Я так тебя люблю.

Ошеломленный радостью, я опустился на колени перед ней, как поклонник перед богиней. Это было то, о чем я мечтал, но я был слишком взволновал, чтобы прикоснуться к ней. Это была Текарэ, которая нашла дорогу к желаниям моего сердца.

– Пожалуйста, позвольте мне показать вам этой ночью свадебную церемонию эдзо, – сказала она.

Она дала мне выпить вина и выкурить серебряную трубку. Вскоре моя голова стала легкой, мои чувства обострились. Странная музыка эхом звучала вокруг меня. Текарэ, казалось, плавает среди огней светильников. Распевая заклинания, она разделась и нанесла таинственные символы на мою обнаженную плоть. Кисть ласкала мою мужественность. Я чуть не упал в обморок от удовольствия. Когда, наконец, я вошел в нее, я чувствовал наше нарастающее настроение. От нее исходило такое лучистое тепло, какого я никогда прежде не испытывал. Текарэ и я действительно были одним целым.

В прошлом, всегда мои чувства к женщине, после того как я занимался с ней любовью, охлаждались. Познав новую женщину и убедившись, что она ничем не отличается от других, я начинал искать новое знакомство. Но с Текарэ этого не произошло. Она оставалась такой же тайной, как и когда мы впервые встретились. На следующий день после свадебного ритуала, она снова была застенчивой и сторонилась меня. Я должен был начинать ухаживать за ней снова и снова, дарить ей все больше подарков, больше писать любовных стихов. Наконец она смягчилась, улыбнулась и пригласила меня в свою комнату. Это повторялось много раз. Я всегда был уверен в ее чувствах ко мне, ее любимого, а не ее господина. Моя любовь к ней и желание быть с ней и угождать ей во всем только увеличивались.

И независимо от того, как часто мы вместе занимались любовью, я никогда не мог досыта насытиться Текарэ. Мы всегда начинали с вина и трубки местной травы, но каждый раз она преподносила мне новый, захватывающий ритуал. Однажды ночью она связала меня и избивала меня кнутом, сделанным из ветвей. Еще одной ночью она вставила рыболовные крючки в мои соски и тянула их веревкой. Она научила меня, как боль усиливает сексуальное возбуждение. Весь в крови я дошел до наивысшего экстаза. Этим удовольствиям я обязан моей возлюбленной.

Я не могу думать ни о чем, кроме Текарэ. Когда я не с ней, я грежу о ней. Вино и дым держат меня в постоянном ступоре. Вместо того чтобы работать, я пишу картины как мы с Текарэ занимаемся любовью. Я почти не слушаю, что говорят мне другие, потому что в моей голове ее голос скандирует заклинания любви. Я пренебрегаю своими обязанностями, не слежу за своим внешним видом и своим здоровьем, я живу как бы в мире сновидений. Это не является нормальным. Но как же быть, если я чувствую себя так замечательно? Я по-настоящему люблю впервые в моей жизни. Все, что я делаю с ней, кажется священным. Пока Текарэ со мной, я буду счастлив.

Когда же я начал опасаться, что я потеряю ее? Я не помню. Знаю только, что меня мучит страх. Я замечаю, как другие мужчины смотрят на Текарэ. А улыбается ли она им? Они смотрят на нее слишком долго? Я так ошеломлен, мои тело и разум настолько ослаблены, что я не могу доверять своим впечатлениям.

Иногда Текарэ говорит, что плохо себя чувствует и ей нужно побыть одной. Однажды ночью, полный подозрений, я спрятался под ее окном. Я услышал шепчущиеся голоса: ее и мужчины. Я видел тени двух слитых фигур. Мое сердце облилось кровью. В конце концов, свет в окне погас. Дверь открылась. На веранду вышел один из моих солдат, молодой, красивый парень. Он шел в темноте, насвистывая себе под нос.

Позже я встретился с Текарэ. Я обвинил ее в неверности. Она отрицала это, я спросил себя, а что я видел? И, возможно, я это нафантазировал, потому что не могу отличить фантазии от реальности. Я должен верить, что Текарэ верна мне.

Мои худшие опасения оправдались. Вчера вечером, после того как Текарэ и я занимались любовью, я впал в глубокий сон. Потом меня разбудили крики и стоны. Фитиль в лампе горел. В свете танцующего огня, я увидел Текарэ и молодого солдата. Они были голыми. Она стояла спиной к стене, ноги вокруг его талии, в то время как он погрузился в нее. Они осмелились заниматься любовью передо мной, как будто меня там не было!

Я попытался возмутиться. Я попытался встать и остановить их. Но я не мог ни двинуться, ни издавать звуки. Мой взгляд поймал Текарэ. Она улыбнулась. Она улыбнулась мне, когда я лежал беспомощным и в ужасе, а она занималась любовью с другим мужчиной!

На этот раз, когда я сказал Текарэ, что я видел, она не стала отрицать. Она рассмеялась. Все сладость ее исчезла. Она превратилась в жестокую незнакомку. Она сказала, что если она хочет другого мужчину, она получит его и ее не волнует, что я ревную.

Я злился на нее. Я поднял руку, чтобы ударить ее, но она оттолкнула меня, а я был так слаб, что я упал. Я обвинил ее в неблагодарности. Я сказал ей, что она не будет больше получать подарки от меня. Она сказала, что не будет мне больше доставлять удовольствия.

Удовольствие! Это так она назвала наши священные занятия любовью!

Я угрожал предать смерти любого человека, который развлекался с нею. Она сказала, что к тому времени, когда я закончу, у меня не останется ни одного слуги. Я пригрозил отправить ее обратно в племя, если она будет так себя вести. Но она сказала, что если я сделаю это, я никогда ее больше не увижу. И я сам знаю, что мои угрозы никуда не годятся. Я в ее власти.

Что же мне делать? Теперь я боюсь Текарэ так же, как и люблю ее. Она околдовала меня злыми чарами, сделала меня собственной жалкой тенью, я должен освободиться от нее, но как?

После долгих раздумий, я понял, что я должен уничтожить ее, прежде чем она полностью разрушит меня. Ночью я лежу с открытыми глазами, планируя ее смерть. Если я захочу зарубить ее мечом, она одолеет меня, прежде чем смогу ударить ее. Возможно, я смогу перерезать ей горло, пока она спит. Но я не могу видеть, как она умирает. Я должен напасть на нее потихоньку, когда она меньше всего этого ожидает, когда она не может остановить меня. Может, я должен отравить ее еду. Или установите ловушку с луком на дороге, которой она ходит. Но все это надо сделать в ближайшее время, пока у меня еще есть шанс на спасение. О, боги, дайте мне волю к действию!

Когда Сано прочитал до конца записей в дневнике, он был настолько шокирован, что едва замечал, как падает снег за окном, вонищу внутри нужника, или то, что его руки замерзли. Но у него не было времени, чтобы обдумать значение того, что он прочитал, потому что раздался громкий стук в дверь.

– Почтенный канцлер, что вы так долго? – сказал Гизаемон. – Выходите, или я сломаю дверь.

Глава 19

Рейко вдруг пробудилась от тяжелого, тревожного сна, вызванного крепким вином, которым ее угостила Сирень. Она почувствовала, что кто-то находится рядом с ней в ее комнате. Она приподнялась и увидела, что Венте, женщина-эдзо, сидела возле нее.

– Как ты сюда попала? – сказала она.

Венте приложила палец к губам. Она поманила Рейко.

– Что?

– Скорее! – прошептала Венте и боком вышла из комнаты.

– Подожди. – Рейко подбежала к шкафу и вытащил оттуда матрац. Венте помогла ей сложить одеяла на нем так, что если бы кто-то заглянул к ней комнату, то увидел бы, что она спит. Затем они на цыпочках прошли по коридору и выскочили из двери. Шел снег, засыпавший стены замка, башни и крыши и деревья. Все сливалось в один белый пейзаж. Рейко не увидела ни единого человека.

– Где стража? – спросила она.

– Заболели, – ответила Венте.

Выходит, решила Рейко, болезнь постигла людей, которые покинули свои посты. Ее депрессия исчезла, как с лучами солнца исчезает утренний туман. Сейчас Венте могла провести ее к башне, чтобы освободить Масахиро.

Они поспешили к башне, ее белые стены почти сливались с белым небом. Снег быстро покрыл одежду, замаскировав их. Маршрут выглядел настолько по-другому, что Рейко не узнавала его. Она была рада, что ее сопровождала Венте. Венте также могла бы помочь ей еще и в расследовании убийства Текарэ.

– Знала ли ты, женщину, которая была убита стрелой из лука? – спросила Рейко.

Голова Венте резко повернулась к ней. Страх мелькнул на ее татуированном лицо. Ускорив шаг, обогнав Рейко, она пробормотала что-то на языке эдзо.

– Что ты сказала? – поспешила ее догнать Рейко.

– Сестра, – невыразительно сказала Венте, ее лицо исказило горе. Снежинки таяли в слезах, что потекли по ее щекам.

– Текарэ твоя сестра? Я не знала. Мне очень жаль. – Рейко не хотелось расстраивать свою здешнюю подругу, говоря об убийстве, но Венте была единственным человеком из тех, кого она встретила здесь, за исключением Сирени, которая была готова помочь ей. И Рейко доверяла Венте больше, чем горничной.

– Есть ли у тебя предположения, относительно того, кто убил Текарэ? – спросила Рейко.

Венте так сильно покачала головой, что ее меховой капюшон соскользнул. Она откинула его на плечи, так как они шли по двору. Она произнесла фразу на своем языке, а потом сказала:

– Это была ошибка.

– Ошибка? Ты имеешь в виду несчастный случай? Она просто забрели в ловушку, расставленную для оленей?

Опять Венте что-то ответила на язык эдзо, но не стала переводить свой ответ для Рейко. Казалось, от расстройства она потеряла способность говорить по-японски.

– Правитель Мацумаэ думает, что Текарэ была убита, – сказала Рейко.

– Нет, – Венте рыдала.

Возможно, это было слишком болезненно для нее, чтобы поверить, что ее сестра была преднамеренно убита. Рейко сказал:

– Как ты думаешь, госпожа Мацумаэ это сделала?

Венте снова произнесла несколько непонятных слов. При других обстоятельствах Рейко бы надавила на нее, чтобы получить информацию. При других обстоятельствах, Рейко усомнилась бы в отношениях Венте со своей сестрой, ведь Рейко знала, что родственники убитого являются первыми подозреваемыми. Но Венте казалась честной, порядочной и она действительно глубоко переживала смерть Текарэ. И теперь она вела Рейко наверх к башне.

В нетерпении Рейко пошла быстрее. Поднимаясь по крутым ступенькам, она споткнулась. Задыхаясь, она посмотрела на темные оштукатуренные стены башни, выступающие крыши и решетки на окнах. Снег хлестал в ее лицо, голова кружилась. Наконец, она достигла окованной железом двери, которая не охранялась. Венте помогла ей открыть ее. Осторожно они вошли внутрь тусклой, тихой прихожей. Холодный воздух разил нечистотами. В штукатурке торчали деревянные колышки. Рейко увидела также деревянные скамейки, мангал, заполненный золой и швабру, которая стояла в ведре с водой. Вода была грязной красновато-коричневой. От страха у Рейко похолодели внутренности. Зажав перчатками свои носы, они с Венте прошли через дверной проем, который вел их в другие помещения. Они обнаружили коридор, по бокам которого стояли клетки с металлическими прутьями. Затхлое сено валялось по углам. Стены были грязные, с пятнами крови. На полу валялись тряпки, красные от крови. Рейко смотрела широко открытыми от ужаса глазами, догадываясь, что здесь происходило.

Здесь правитель Мацумаэ содержал людей, которые прибыли в Эдзо во время его безумия. Здесь они были подвергнуты пыткам и убиты. Солдаты, которых она видела здесь вчера, убирали это место, вероятно, на случай, если Сано сможет увидеть его. Но солдаты заболели, оставив свою работу незавершенной и то, что здесь произошло, было для Рейко ясно, как день. Она стояла на скотобойне.

Бойни, которую видел ее сын.

– Масахиро! – воскликнула она, проходя через коридор, всматриваясь в клетки. Все они были пустыми, без признаков бойни.

– Здесь! – Венте потянула ее вверх по лестнице, которая вела к квадратному отверстию в потолке.

Они вышли на второй этаж башни. Свет сюда поступал из зазоров в ставнях. Рейко быстро осмотрела помещения без мебели, разделенные раздвижными дверями. В последнем она обнаружила странный объект, большую, квадратную коробку с деревянной доской сверху и снизу, а боковины его были сделаны из пересеченных железных прутьев. Это была клетка для большого животного или небольшого человека. Но внутри никого не было. Рейко вскрикнула. Она представила, как маленький Масахиро забился в клетке, его глаза наполнились радостью, когда он узнал свою маму, которая приехали, чтобы спасти его. Она бросилась к клетке.

Изображение пропало. Клетка снова была пустой, за исключением сена, у открытой двери. Рядом лежала окровавленное одеяло.

– Нет! – завыла Рейко.

Она схватила одеяло и прижалась лицом к нему, вдыхая сладкий, родной запах маленького мальчика Масахиро и запах его крови. Она плакала, ее одолевали ужасные видения, как солдаты избивают его до смерти.

Венте опустился на колени рядом с ней, погладил ее по спине и пробормотал слова сочувствия на языке-эдзо. Она потянулась в клетке, сняла что-то с сена и положила это в руку Рейко. Это был кожаный мешочек перевязанный шнурком, в котором лежала вырезанная из дерева фигурка ярко раскрашенного всадника, одетого в броню. Всадник был из набора игрушечных солдатиков, что Рейко и Сано дали Масахиро. Рейко прижала фигурку к сердцу и горько зарыдала. Это было все, что осталось от ее сына.

Он ушел.

Она прибыла за ним слишком поздно.

* * *

Сано потратил весь день на осмотр остальной части дворца и допрос членов клана Мацумаэ, чиновников, солдат и слуг. Он не нашел никаких зацепок, но на самом деле он этого и не ожидал; преступление было не из тех, которые оставили бы такие доказательства, как рана на виновнике или его окровавленная одежда. Яд и стрела были использованы один раз и никто не оставил письменного признания.

Никто, за исключением правителя Мацумаэ.

Допросы также не дали Сано никаких доказательств. Свидетели нервничали и говорили неохотно. Гизаемон слушал все разговоры, хотя Сано неоднократно просил его стоять вне пределов слышимости. Скорее всего, свидетели не хотели ничего говорить против него, правителя Мацумаэ, самих себя и своих друзьях. Сано и сыщик Фукида вернулись в гостевой дом в сумерках с пустыми руками.

Кроме дневника правителя Мацумаэ.

Метель прекратилась, небо было безлунным, но снег отражал свет, исходящий из окон и фонарей, освещая дворы замка. Фонарь над дверью перед гостевым домиком проливал золотое сияние на высокие белые сугробы. Гизаемон оставил Сано и Фукиду с одним стражником у входа. Северная чума, должно быть, свалила остальных.

– Увидимся завтра на похоронах, почтенный канцлер, – сказал Гизаемон и вышел.

После того как он и Фукида сняли свою обувь, Сано вошел в комнату поговорить с Рейко. Укрытая одеялом фигура лежала в постели в темноте. Он решил не будить ее. Ей нужно было отдохнуть, а он не имел никаких хороших новостей для нее. Он присоединился к своим людям в их комнате: Хирата, Марумэ и Крыса уже вернулись. Они развешивали свои одежды на стойках перед мангалом, чтобы их просушить. Сано добавил туда и свои вещи. В комнате поднимался пар и пахло мокрым мехом. Марумэ налил горячий чай и выложил ужин: холодные рисовые шарики, сушеный лосось, суп с морскими водорослями и вареные корни лотоса. Когда он и другие мужчины принялись за еду, Сано заставил себя поесть. Страх за Масахиро преследовал его сквозь тревогу по поводу расследования.

Фукида рассказал о болезни, что охватила гарнизон. – Теперь есть возможность освободиться и бежать, пока солдаты больны и их не так много. Но мы не можем покинуть остров. Плохо, что в расследовании нет подвижек. – Затем он спросил Хирату и Марумэ – А как у вас?

– Мы ходили на охоту с айнами, – сказал Хирата.

– Что?

– Айнами. Так местные жители называют сами себя, – пояснил Хирата и добавил – Они спасли наши жизни. Мы обязаны их хотя бы любезно называть, используя их собственное название.

В его голосе Сано уловил звучащую готовность отстаивать свое мнение относительно их имени. Его интерес к эдзо или айну, казалось, ограничивался охотой. – Получили ли вы что-нибудь?

– Одного оленя, – сказал Хирата.

– Я имел в виду информацию, относящуюся к убийству, – сказал Сано.

– Ах. Хорошо. – Хирата рассказал, как вождь Аветок объяснил их способы поддержания порядка в его народе, его обряд для изгнания злых духов, которые они проводят, если кто-то нарушает их образ жизни. – Он сказал, что он не убивал Текарэ. Я думаю, он говорит правду.

– А как насчет ее мужа? – спросил Сано.

– То же самое с ним.

Но при этом Хирата посмотрел в чай, а не в глаза Сано. Теперь Сано понял, что на охоте произошло нечто большее, чем разговоры о местных обычаях и добыча оленя. Хирата не захотел рассказать Сано что-то из того, что он узнал относительно одного или второго эдзо.

– Ну, а я нашел ключ, – сказал Сано, – хотя это не совсем то, что я хотел.

Он достал дневник. Сначала его прочел Хирата, потом – сыщики. Все они были удивлены.

– Это единственная улика, которая у нас есть против кого-то, – сказал Хирата.

– Особенно – последняя часть про ловушку с луком, – сказал Марумэ. – Это звучит так, что правитель Мацумаэ и есть наш убийца.

– Это может быть доказательством намерения, но не действия, – сказал Сано. – В дневнике не говориться, выполнил ли он на самом деле свой план убийства Текарэ.

– Вы действительно думаете, что он это сделал? – в голосе Фукиды звучало сомнение, – и сейчас делает вид, что думает, что кто-то другой убил ее? Приказал никого не выпускать с острова? И решил провести тщательное расследование преступления, которое сам же и совершил? Это звучит безумно.

– То, что правитель Мацумаэ безумен, видно и без этого, – сказал Хирата.

Новая идея пришла в голову Сано. – Иногда сдвинутый рассудок скрывает неприятные вещи от самого себя. А правитель Мацумаэ сдвинулся умом, похоже, задолго до смерти Текарэ. Сано открыл дневник и прочитал вслух отрывок о вине и курении трубки, заполненной местными травами. – Интересно, что то были за травы? И что было за вино?

– Яды, которые позволили ему забыть, что он убил Текарэ и заставили его думать, что он одержим ее духом, – предложил Марумэ.

Сано подумал, что порабощение и унижение правителя Мацумаэ было другой формой мести Текарэ японцам, которые плохо обошлись с ней. – Может быть, она и довела его до всех насильственных действий, которые он совершил после ее смерти.

– Предположим, он убил ее, – сказал Фукида. – Почему тогда он позволил обыскать дворец и найти свой дневник?

– Может быть, часть его хочет быть пойманной и наказанной, – сказал Хирата, – и оставил свой дневник для вас, чтобы найти эту его своеобразную исповедь.

– Интересно, что дух Текарэ может сделать с ним, если он узнает, что он убил ее, – сказал Фукида.

– Что мы будем делать дальше? – спросил Марумэ.

Сано обдумывал этот вопрос с тех пор, как нашел дневник. Он привлекал многих преступников к ответственности, но не того, кто бы держал его самого в плену. – Правителю Мацумаэ не понравится, когда я ему скажу, что он убийца. Особенно, если он не помнит убийства Текарэ и считает, что невиновен.

– Мы могли бы арестовать его, – сказал Марумэ.

Никто не смеялся над шуткой. Время, чтобы арестовать правителя Мацумаэ силой, еще не наступило и неизвестно, наступит ли такое время вообще. Самурайский кодекс чести не требовал от них участия в самоубийственной миссии.

– Я не готов выступить против правителя Мацумаэ на основе этого в одиночку, – сказал Сано, держа в руках дневник. – Не тогда, когда есть еще и другие подозреваемые. А также не в то время, когда он сам должен был остаться в живых, чтобы спасти своего сына.

– Где мы должны искать доказательства против них? – спросил Хирата.

– Для начала хорошим местом для этого представляются похороны. Некоторые, если не все, подозреваемые должны быть там. Давайте посмотрим, как они себя ведут.

Шум снаружи привлек внимание Сано. Озадаченный, он встал, подошел к стене и поднял коврик, прикрывающий окно. Он открыл створку окна с бумагой вместо стекла и ставень.

На веранде стояла Рейко. – Впусти меня! – сказала она громким, быстрым шепотом.

Сано втащил ее через окно и закрыл его. – Я думал, ты в постели. Где ты была?

Она дрожала, ее глаза покраснели, ее лицо было покрыто замороженными слезами, губы были белые. Сано стряхнул с нее снег, повесил ее одежду сушиться, и помог ей снять сапоги. Он усадил ее рядом с собой у горящего мангала. Хирата предложил ей горячий чай, но она оттолкнула его.

– Я ходила в башню. – Ее голос дрожал. – Венте взяла меня. На этот раз мы проникли внутрь, чтобы искать Масахиро. Но его там не было. Мы нашли только пустую клетку и одеяло с кровью на нем. И это. Она дала Сано кожаный мешочек, который сжимала в руке.

Сано открыл мешочек и увидел игрушечного всадника, которого они подарили ему, когда Масахиро начал учиться ездить на лошади. Его худшие опасения подтвердились. Надежда сгорела, как сухая бумага, превратившись в пепел.

– Масахиро мертв! – Рейко начала плакать с диким воем. – Он, наверное, был там прежде, чем мы приехали сюда. Мы опоздали с самого начала!

Сано держал ее. Ее рыдания сотрясали их обоих. Он хотел кричать и плакать вместе с Рейко. Все это время он видел признаки того, что их сын был мертв, и пытался игнорировать их. Но сейчас он уже не мог.

– Может быть, Масахиро бежал, – сказал Хирата.

– Да, почему бы и нет? – Марумэ сказал. – Он же весь в свою мать. Она всегда хорошо находила выход из самых безнадежных положений.

Однако их усилия не смогли поднять настроение Сано и Рейко. Сано старался не задаваться вопросом, почему правитель Мацумаэ и Гизаемон не вернули ему сына, какой вред он мог сделать им? Причиной было то, что они знали, что Масахиро был мертв, потому что они убили его. Они не хотели признаться в этом Сано, опасаясь возможных последствий. Но в этот момент Сано был настолько опустошен, даже не думал о возмездии. Его деятельность потеряла всякий смысл. Его сын был мертв. Ничто не имело значения больше.

– Позвольте мне умереть, – Рейко стонала в объятиях Сано. – Пусть моя смерть воссоединить меня с Масахиро. Масахиро! Мой ребенок, первенец мой, дорогое мое дитя! Ее безумные крики резонировали сквозь пустоту, образовавшуюся внутри Сано. – Просто дайте мне увидеть его снова!

Как и другие, убитые горем люди, Сано перестал интересоваться расследованием, тем, узнает ли когда-нибудь, кто убил Текарэ. Его больше не заботило, отпустил ли их правитель Мацумаэ или велит предать их смерти. Если он и Рейко умрут на Эдзо, по крайней мере, их земные останки будут возле их сына.

В прошлом, в самое трудное, темное время, Сано всегда видел перед собой не только яркий день, но и победу.

Не в этот раз.

Он знал, что его удача и его жизнь закончилась сегодня вечером.