Текст книги "Красная хризантема"

Автор книги: Лора Джо Роулэнд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 21 страниц)

Лейтенант Асукай едва остановил Рэйко, чтобы она и впрямь не стала убийцей. Двое раненых солдат схватили Юкон. На этот раз она не стала сопротивляться и бросила ножницы. Они были в крови Рэйко. Тяжело дыша и хрипя, она истерически расхохоталась.

Лейтенант Асукай взял кинжал из руки Рэйко и аккуратно усадил ее на пол.

– С вами все хорошо?

– Нет, о нет! – Рэйко разрыдалась. Ее живот и халат были в кровавых пятнах.

– Ребенок за ребенка! – гаркнула Юкон, когда солдаты выводили ее и госпожу Мори из комнаты. Эндзю поспешил за ними. – Наконец-то мы квиты!

А на территории дубильни продолжали рубиться Сано и Хосина. У Сано плохо слушались ноги – из-за веревок, которые нарушили ему кровообращение. Они были словно чужими, обрубками дерева. Хоть он и старался не спотыкаться, чтобы не показывать свою слабость, ему с трудом удавалось держаться на ногах. Если бы не Хирата, который зарубил большую часть врагов, а остальных обратил в бегство! Его мистические боевые искусства сослужили свою службу в самый нужный момент. Но теперь Хосина имел превосходство. А Сано должен перехватить его у Хосины – или же умереть.

– Теперь вы совсем один, – выдохнул Сано, когда они, попеременно атакуя, обменивались ударами. – Могли бы и сдаться!

– То же самое и вы! – ухмыльнулся, делая вывод, Хосина.

Он провел серию ударов, и Сано ушел от них с большим трудом. У него появилось ощущение, словно тысячи иголок воткнулись в его икры.

– Когда вы в последний раз побеждали в единоборстве? – спросил он для храбрости.

– А вот сейчас! – ответил, парируя, Хосина.

– Выдаете желаемое за действительное! – крикнул Сано и присел, едва избежав удара по голове. Он обежал вокруг Хосины и продолжил; – Когда вы вообще в последний раз дрались с кем-нибудь?

Хосина крутанулся с легкостью, которой Сано позавидовал.

– Вчера на тренировке в замке Эдо! – Но сказал он это с раздражением, ибо они оба знали, что хоть Хосина когда-то в бытность полицейским и бился на улицах с преступниками, теперь он был всего лишь бездельником-бюрократом.

– Тренировкой не заменишь настоящий бой вроде этого! – из последних сил держал марку Сано.

– Все же лучше, чем ничего, – вспыхнул Хосина. – Конечно, вам удалось победить Призрака, но ведь это было три года назад. С тех пор вы больше пользуетесь кистью для письма, чем мечом!

И он принялся с такой злобой нападать на Сано, что тот отступил. К ногам Сано резко прилила кровь. От болезненных спазмов сводило мышцы. Сано морщился, уклоняясь и парируя удары. Яма была у него за спиной. Оказавшись на самом краю, он раскинул руки, чтобы сохранить равновесие. Хосина нанес ему страшный удар в живот. Сано согнулся, чтобы уйти от удара, и тут ноги отказали ему. Он упал в яму.

Густая, покрытая слизью, вонючая вода всколыхнулась вокруг него, и его голова скрылась под ее пузырящейся поверхностью. Сано не успел закрыть глаза, и в них попал щелок. Он едва сдержал тошноту от мокрой вони, которая залилась ему в ноздри. В рот просочился гнилостный привкус, несмотря на то что он изо всех сил сжимал губы. Яма оказалась глубже, чем он предполагал, и пока он бился, пытаясь встать на ноги, едва не потерял меч. Его голова появилась над поверхностью на достаточное время, чтобы он успел глотнуть воздуха, прежде чем, поскользнувшись на глинистом дне, снова погрузиться в воду. Вокруг плавали куски гнилого полузатонувшего мяса.

Через слой воды, которая шумела у него в ушах, Сано услышал хохот Хосины. Ему удалось встать. Он сплюнул и смахнул с лица налипшую слизь. Каждая частица его тела ощущала себя замаранной смертью. Глаза его щипало от щелока, все вокруг расплывалось. Хосина стоял возле ямы.

– Видели бы вы себя! – стонал он от хохота. – Чудесная картинка!

Сано двинулся к краю ямы. Шаги давались ему с трудом. Хосина рубанул мечом. Отпрыгнув, Сано поскользнулся и едва не упал. Он сделал попытку опередить Хосину и вылезти из ямы в другом месте. Но Хосина был тут как тут: он обежал яму быстрее, чем Сано двигался в воде.

– Теперь вы мой! – Хосина нанес Сано секущий удар.

Злость породила хитрость: Сано брызнул на Хосину водой.

– Эй! – Хосина, оторопев, отпрянул.

Сано подтянулся к краю ямы, но, заскользив на слизи, снова ушел с головой под воду. Хосина опять рубанул. Клинок царапнул Сано по темени. Когда он вынырнул на поверхность, чтобы глотнуть воздуха, меч Хосины полоснул по воздуху возле самого его лица. Он сделал глубокий вдох и успел вовремя скрыться под водой. На дне он присел на корточки – глаза закрыты, руки прикрывают голову – и задержал дыхание. Хосина принялся рубить мечом по воде с такой скоростью, протыкая мрак над Сано, что, казалось, тысячи клинков шинкуют гнилое мясо для супа на щелоке. Острие меча кололо Сано то в спину, то в плечи. Но Сано заставил себя не двигаться.

Поскольку он не поднимался, Хосина перестал наносить удары. Сидя в успокоившейся и тихой воде, Сано чувствовал: Хосина осматривает клинок своего меча и раздумывает, означает ли кровь на нем, что противник мертв. Но дольше задерживать дыхание Сано уже не мог. Сердце его колотилось в ушах; легкие требовали воздуха. Щелок огнем жег раны. Он попытался точно рассчитать, где же стоит Хосина. Как раз в тот момент, когда он решил, что должен вынырнуть за глотком воздуха или утонуть, он почувствовал, что Хосина склонился над краем ямы, высматривая его в нечистотах, и выставив перед собой меч, Сано выскочил на поверхность. Сквозь вязкую воду, ручьями стекавшую по его лицу, он увидел перед собой расплывчатую фигуру Хосины и изо всех сил полоснул по ней мечом.

Хосина вскрикнул.

Он поднял меч, но поздно. Удар Сано пришелся ему как раз по самому горлу.

Сано почувствовал, как его клинок прошел сквозь плоть, мышцы, кости. Его оросил огромный красный фонтан теплой крови. Отрубленная голова Хосины плюхнулась в яму, а через мгновение упало и его тело, едва не придавив Сано сверху.

31

Седьмой месяц года принес в Эдо ясную жаркую погоду. Сезон дождей наконец отступил. Рэйко сидела в своей залитой солнцем спальне с Мидори, в смежной комнате Масахиро со своим учителем проводил урок чтения. Маленькая Таэко смотрела через его плечо в книгу, а он читал вслух. Мидори помогла Рэйко снять повязку с живота. Под ней был неровный, заживающий красный рубец.

– Выглядит лучше, – сказала Мидори. – Нагноения нет. Вам повезло.

– Да, повезло. – Сердце Рэйко все еще сжималось при воспоминании о той страшной минуте, когда Юкон пыталась ее зарезать. В каждый из девяти прошедших с той поры дней она жгла благовония и читала молитвы, чтобы возблагодарить богов за то, что ножницы не вошли глубже.

Ребенок толкнулся. На животе появились бугорки. Мидори улыбнулась.

– Я вижу, младенец, как всегда, полон сил и здоровья.

– После всего, что мы вместе пережили, это просто чудо. – И все же Рэйко не могла не думать о том, как жестокость и зло могли повлиять на ее ребенка.

Мидори приложила к рубцу травяную мазь.

– Чудесно, что вас оправдали.

Со времени высокой драмы, разыгранной во время суда, в Эдо только о том и судачили. Когда Рэйко и ее свита вели госпожу Мори и Юкон в замок, Юкон по дороге совершенно взбесилась. Им пришлось связать ей руки и вести на веревке, словно дикого зверя, за паланкинами, в которых ехали Рэйко и госпожа Мори. Она выла, рыдала, выкрикивала проклятия по дороге во дворец, где уже сидели в ожидании сёгун и правитель Мацудаира.

Начальника полиции Хосину прождали почти час. Когда суд начался без него, Юкон оказалась слишком не в себе, чтобы ее допрашивать. Историю убийства правителя Мори изложила госпожа Мори. Сёгун и правитель Мацудаира поверили ей. Поскольку Хосина не явился и некому было разубедить их, правитель Мацудаира рекомендовал объявить Рэйко невиновной, а госпожу Мори и Юкон приговорить к смерти. Сёгун утвердил это решение.

– Тех ужасных женщин покарали, – сказала Мидори, – и поделом им.

Госпожа Мори покорно отдалась палачу, а Юкон сопротивлялась до самого конца. Она сорвала с себя одежду, головой билась об пол, кусала солдат, когда ее тащили прочь из комнаты.

– Это самая, э-э, поразительная штучка, какую мне приходилось видеть, – сказал сёгун.

После этих его слов приехали Сано и Хирата.

– Что вас так задержало? – спросил правитель Мацудаира. – Вы не только пропустили суд над своей женой; вы чуть не опоздали на свой собственный суд.

Сано взглянул на Рэйко. По ее лицу он понял, что она оправдана; облегчение и любовь сверкнули между ними, прежде чем он повернулся к правителю Мацудаире:

– Прошу меня простить, но я вынужден был заняться важным делом.

Все, включая Рэйко, испытали новое потрясение, слушая рассказ Сано об убийстве Лилии капитаном Тораи, о его похищении начальником полиции Хосиной и бое на территории дубильной мастерской.

– Хосина и Тораи проиграли, – закончил рассказ Сано. – Они оба мертвы.

В повисшей тишине правитель Мацудаира прищурился, просчитывая, что эта новость значит для него.

– Это, э-э, очень плохо, – произнес затем сёгун. – Но они мне все равно никогда не нравились.

Рэйко несколько покоробила черствость сёгуна. Сано, казалось, был доволен, что сёгун не стал призывать его к ответу за убийство двух высоких чиновников.

– Теперь что касается выдвигавшихся против меня обвинений в измене. Я клянусь, что невиновен. Есть ли у кого-нибудь улики, свидетельствующие об обратном?

Теперь, когда Хосины не стало, ни у кого таких улик не было.

– Я рекомендую снять обвинения с канцлера Сано и позволить ему сохранить его пост, – сказал правитель Мацудаира.

– Утверждаю, – кивнул сёгун.

Теперь же, меняя повязку, Рэйко повернулась к Мидори:

– Если бы не Хирата-сан, я была бы вдовой. – Сано рассказал ей детали боя. – Я перед ним в большом долгу за спасение жизни моего мужа.

– Он сделал не больше того, чего требовал долг, – ответила Мидори, но сама просто светилась от гордости за Хирату.

– Я не видела его со времени суда, – сказала Рэйко. – Где он?

– Не знаю, – вздохнула Мидори. – Он уехал сегодня утром и не сказал, когда вернется.

Сано тоже уехал утром неизвестно куда, на одну из тайных встреч, каких было немало после суда. Размышляя о том, что происходит, Рэйко оделась для поездки.

– Вы ведь не собираетесь снова заняться частными расследованиями, правда? – с неодобрением проговорила Мидори. – Не забывайте, что случилось в прошлый раз.

– Это я должна сделать, – ответила ей Рэйко. – Я должна выполнить свое обещание перед умершей.

Учреждение, известное под названием «Берег Стрелки», располагалось не на побережье, а в театральном районе. Не имело оно также отношения и к популярной игре, в которой игроки выдували в мишень стрелки из деревянных трубок. Это был элегантный двухэтажный дом, отделенный от чайных домиков, лавок и жилищ актеров, окружавших его, обнесенным изгородью садом. Рэйко, лейтенант Асукай и другие ее телохранители подошли к воротам. Асукай позвонил в колокольчик.

Открыл слуга.

– Женщинам сюда не позволено, – хмуро объявил он.

– Для этой сделайте исключение, – сказал Асукай.

Он прошел внутрь, отодвинув слугу локтем. Телохранители провели Рэйко следом. Они миновали передний сад, вход и коридор, который вел в недоступный для посторонних глаз мир. Здесь в тени сливовых деревьев расположилась группа мужчин и мальчиков. Они возлежали на подушках, разбросанных на траве, или отдыхали в широкой, круглой, вкопанной в землю емкости, наполненной водой. Одни мужчины были одеты в домашние халаты, другие щеголяли в набедренных повязках, третьи вообще были без одежды. Мальчики в возрасте от пяти до четырнадцати лет красовались в цветастых кимоно женского покроя. Среди них бродили слуги, разнося еду, спиртное и табак. Музыканты – явно мужчины, но одетые как женщины – играли на флейте, самисэне и барабане. В этом мире духовым ружьем был пенис, стрелкой – семя, а мишенью – мальчики, которые за определенную цену приводили его в возбужденное состояние.

Музыка и разговоры смолкли. Все взоры обратились на Рэйко. Она всей кожей ощущала, что она здесь нежданный гость, в этом самом известном гомосексуальном борделе в Эдо.

– Я ищу мальчика по имени Дзиро, – собравшись с духом, смело произнесла она. – Он здесь?

Ответом ей было молчаливое неодобрение.

В течение девяти дней, с того момента как Сано доказал, что Лилия является реальным лицом, Рэйко искала сына танцовщицы. Она надеялась, что он был одним из тех мальчиков, которых правитель Мори во время своих половых игрищ оставил в живых. Она послала лейтенанта Асукая расспросить друзей правителя Мори. Один из них признался, что правитель Мори уступил мальчика ему. Из-за игорных долгов он остался без наличных денег и, вместо того чтобы, развлекшись, отослать мальчика домой, продал его в «Берег Стрелки».

Асукай положил руку на рукоять меча и обратился к клиентам борделя:

– Отвечайте же, если не хотите неприятностей!

В углу кто-то зашевелился. Кто-то вытолкнул в сторону Рэйко мальчика. Несмотря на женскую одежду и помаду на губах и щеках – а может, именно благодаря им, – Рэйко не могла не узнать в нем черты Лилии. Она облегченно и удовлетворенно улыбнулась.

– Я госпожа Рэйко, – сказала она. – Твоя мать послала меня.

Его круглые печальные глаза недоверчиво взглянули на нее.

– Я не нужен матери. Потому-то я здесь.

Рэйко с содроганием увидела, что Дзиро за месяцы сексуального рабства испортили и сделали грубым.

– Это неправда. – Она поняла, что ей многое придется объяснить ему. – Но мы поговорим об этом позже. Пойдем со мной.

Она протянула руку. Дзиро немного помедлил, пожал плечами и взял ее. Она видела, что он послушался лишь потому, что уйти с незнакомой женщиной было лучше, чем оставаться там, где он был.

– Эй, он моя собственность! – возразил какой-то мужчина, походящий на хозяина борделя.

– Заткнись и радуйся, что я тебя не убил, – бросил в его сторону лейтенант Асукай.

Когда Асукай вел Рэйко и Дзиро из борделя, она так и не решилась рассказать мальчику, что его мать умерла. Быть может, Дзиро смягчится, узнав о том, что у нее хватило храбрости попытаться вернуть его, отняв у человека, которому она сдала сына, чтобы не дать умереть им обоим. Рэйко единственно надеялась, что доброта, которой она окружит его дома, возместит ему пережитые страдания. Но по крайней мере она спасла Дзиро, как и обещала Лилии.

Пейзаж в восточных горах за Эдо напоминал классическую картину, написанную каким-нибудь старинным придворным художником. Город далеко внизу казался солнечным бликом, размытым дымом от пожаров, которые возобновились с новой силой из-за того, что не было дождей, способных остановить их. Но высота остужала лес. Свежий ветер обдувал Сано, генерала Исогаи и старейшин Огами и Уэмори, расположившихся в деревянной беседке на вершине горы.

– Признателен вам за то, что вы оказали мне честь, посетив мое летнее имение, досточтимый канцлер. Приятно укрыться от жары, не правда ли? – сказал Огами, обмахиваясь веером.

– Да. – Но Сано не обманула попытка представить это как простой пикник. – Могу я спросить, что вы хотите сказать такого, чего нельзя было сказать в городе?

Старейшины неодобрительно переглянулись.

– Вы не изменились, несмотря на пережитое недавно, – пыхнув трубкой и прокашлявшись, сказал Уэмори. – Вы по-прежнему склонны к прямоте.

– На мой взгляд, это говорит в его пользу. – Генерал Исогаи улыбнулся Сано. – Примите поздравления, что счастливо выбрались из этой мясорубки. Я уж подумал, что на этот раз вам конец.

– Рад, что вы вернули расположение правителя Мацудаиры, – добавил Огами.

Вам бы следовало больше верить в меня. – Сано сказал это непринужденным тоном, но в его голосе послышался укор этим людям, да и другим союзникам, покинувшим его в трудный час. Они, позабыв о гордости, толпились перед его особняком, чтобы засвидетельствовать почтение, несли богатые дары, чтобы умилостивить его. Он простил всех – вместо того чтобы покарать. – Надеюсь, в следующий раз вы будете знать, на чью сторону встать. Ибо если вы проиграете, победитель может оказаться не столь великодушен.

– Великодушие – ничто, – бросил генерал Исогаи. – У нас общие интересы.

– Действительно, – мягко согласился Сано. Спору нет, они нужны друг другу. – Никто из нас не удержится в одиночку.

– Плохое рождает хорошее, – сказал Уэмори. – Ваши неприятности стоили того, чтобы избавиться от Хосины.

– Без него его фракция развалилась на кучки недовольных ворчунов, – добавил Огами. – Ни одна из них не имеет достаточно сил, чтобы встать между вами и правителем Мацудаирой.

– Это вас и спасло, – напомнил Уэмори. – В отсутствие козней со стороны Хосины, настраивавшего правителя Мацудаиру против вас, тот готов признать предателем правителя Мори, а не вас.

– Хоть вы на самом деле так и не доказали это, – сказал Огами, имея в виду то обстоятельство, что у Сано в конце расследования солидных свидетельств было не больше, чем в начале. – Признание медиума не в счет. Вы могли силой заставить ее заявить о том, что сеанс медитации был сфабрикован.

Таким образом, было лишь заявление Сано против заявлений его врагов. Сано понимал, что многие, включая этих троих, не до конца уверены в его невиновности. Однако никто не смеет объявлять об этом в открытую.

– Вы думаете, что правитель Мацудаира действительно считает, что канцлер Сано невиновен? – обратился Уэмори к Огами и генералу Исогаи.

Генерал пожал плечами:

– Не имеет значения. Такова должна быть его официальная позиция.

Поскольку теперь Сано был силен, как никогда, и с ликвидацией фракции Хосины ему практически ничто не угрожало, многие из бывших приспешников Хосины поспешили перейти на его сторону. После правителя Мацудаиры Сано был самой крупной фигурой в Японии. Всякий должен был очень хорошо подумать, прежде чем снова обвинять его в чем-либо. Сначала Сано разозлило, что тень подозрения все еще витает вокруг него, однако жаловаться ему было не на что; это все же лучше, чем принудительное ритуальное самоубийство.

– Все для вас складывается лучше, чем до убийства правителя Мори, – сказал Огами.

– Это старые новости, – мягко возразил Сано. – Простите меня за нетерпеливость, но не могли бы вы перейти к делу?

Старейшины посмотрели на генерала Исогаи. Генерал огляделся, удостоверяясь, что вокруг нет никого, кто бы мог их подслушать.

– Не слишком-то благодушничайте! – сказал он. – Правитель Мацудаира все еще для вас опасен.

– Вы полагаете, мне это неизвестно? – спросил Сано, прекрасно понимая, что является уязвимой мишенью, а его позиции более шатки, чем когда-либо.

– Конечно, известно, – сказал генерал Исогаи. – Чего вы, по-моему, пока не поняли, так это того, что вам пора выступить против правителя Мацудаиры.

Сано не следовало удивляться, но какое-то мгновение он был не в состоянии ответить.

– Тот, кто наносит удар первым и застает противника врасплох, получает преимущество. – Уэмори изрекал мудрость, усвоенную за десятилетия, которые он провел в качестве главного военного советника режима Токугавы.

– Лучшего шанса у вас не будет, – сказал Огами.

– Вы хотите, чтобы я сверг правителя Мацудаиру? – спросил Сано, обретя дар речи.

– Совершенно верно, – ответил генерал Исогаи. – Мы и ваши другие союзники с вами до конца.

– Мы понимаем, что все изменилось так внезапно, а вы были настолько заняты, что не имели возможности подготовить какие-то планы, – вступил Уэмори. – Мы дадим вам время, чтобы подумать над нашим предложением. – Но не тратьте время попусту, – предупредил генерал Исогаи. – Колебание вас погубит.

С тех пор как Хирата покинул храм, там ничего не изменилось. Дымка по-прежнему укрывала горы Ёсино; над пагодой по-прежнему парили орлы; колокольный звон по-прежнему разносился эхом над сосновыми лесами. Однако когда Хирата взбирался по вырубленным в скале ступеням, его сознание впитывало в себя весь окружающий мир – с его птицами, насекомыми и растениями, планетами, звездами и бесконечным космосом наверху. Душа его балансировала в этой целостности. Циркулировавшая в нем энергия смягчала усталость от пятнадцатидневной езды от Эдо.

Он прошел в ворота храма и остановился, его обострившееся чутье уловило присутствие Озуно.

Пульсация щита учителя привела Хирату на славную территорию, где во дворе высился павильон для служб. Озуно, опираясь на посох, хромал по брусчатке в его сторону. Хирата встретился с ним посреди двора.

– Не думал, что ты вернешься, – как всегда раздраженно бросил Озуно. – Что случилось? Режим Токугавы дал тебе пинок? Тебе больше некуда податься?

– Нет, – ответил Хирата. – Случилось чудо.

– Что за чепуху ты несешь?

– До меня наконец дошло, чему вы пытались меня учить, – сказал Хирата. – Я применил это, чтобы победить врагов. Я спас жизнь своему господину.

Во время рассказа самое большое удовольствие ему доставило выражение изумления, застывшее на лице учителя. Озуно открыл рот, поскреб в голове и опустился на корточки, словно новость совершенно его подкосила.

– Пусть космические ветра сдуют меня в ад! – пробормотал он.

Этот момент стоил всех трудов и разочарований, испытанных Хиратой, всех обид со стороны Озуно.

– В прошлый раз вы сказали, что если случится чудо, то вы возобновите занятия со мной.

– В самом деле? Полагаю, ты считаешь, что я должен держать слово, – сказал Озуно, снова став язвительным.

Хирата развел руками.

– Когда приступим?

– Нет времени лучше настоящего. – Поднимаясь, Озуно испытующе посмотрел на Хирату, словно ожидал, что тот начнет возражать.

– Отлично, – сказал Хирата.

Сано дал ему отпуск на неопределенное время в награду за проявленный героизм. Сёгун и правитель Мацудаира с этим согласились. Впервые у Хираты было сколько угодно времени для занятий своими тренировками. Единственной проблемой для него было покинуть Мидори и детей. Однако его прежнее барахтанье в мистических боевых искусствах положило начало чему-то, что он должен был отполировать во что бы то ни стало. Тот день в поселке этапоставил его на путь, с которого нельзя было вернуться.

– Хорошо, – уступил Озуно. – Начнем с десяти дней медитации и дыхательных упражнений.

– Только не это, – замахал руками Хирата. – Разве я не доказал, что это уже пройденный этап?

Озуно свирепо нахмурился.

– Ты доказал, что изменился не так сильно, как думаешь. Ты все тот же безмозглый дурак. Ты не понимаешь, что воин никогда не должен забывать о базовых тренировках.

– Но я уже готов к чему-то более сложному, – возразил Хирата.

– Правда?

Озуно резко взмахнул посохом. Хирата даже не заметил этого движения. Удар пришелся ему поперек живота. Когда он вскрикнул от неожиданности и боли, Озуно пнул его под зад. Хирата вдруг оказался на земле, лицом вниз.

– Если ты считаешь себя таким продвинутым бойцом, то должен был почувствовать, что я собираюсь напасть, и предпринять контрмеры, – сказал Озуно.

Хирата перевернулся на спину и тяжело вздохнул.

– Твоя победа – это просто везение новичка, – добавил Озуно. – Поднимайся же, дурак! Тебе еще многому нужно учиться.

– Тебе, конечно же, не следует делать того, что хотят генерал Исогаи и старейшины, – с тревогой сказала Рэйко. – Ведь ты же не собираешься бросать вызов правителю Мацудаире?

– Это то, над чем мне придется подумать, – ответил Сано.

Они с Рэйко сидели в беседке в своем саду, наслаждаясь вечерней прохладой. Они переговаривались шепотом – на тот случай, если в тени могут притаиться шпионы. Окна дома светились. Рядом с ними, отгоняя комаров, курились ароматные палочки. На другой стороне сада Масахиро с фонарем собирал червей: он готовился к рыбалке. Рэйко недоверчиво посмотрела на Сано.

– Ты хочешь сказать, что мог бы на самом деле совершить то, в чем тебя облыжно обвиняли – изменить правителю Мацудаире? – Она была настолько потрясена, что несколько раз непроизвольно открыла и закрыла рот.

Сано сидел с мрачным, смущенным видом.

– Я понимаю, как это звучит.

– Ты станешь пытаться захватить власть после того, как едва не был казнен за измену?

– Это вопрос не столько амбиций, сколько выживания.

– Это генерал Исогаи и старейшины заставили тебя в это поверить? – недоверчиво проговорила Рэйко.

Он поднялся и встал спиной к ней у перил, ограждавших беседку.

– Нет. Меня удивило, что они настолько увлечены этим, но я начал размышлять над тем, чтобы выступить против правителя Мацудаиры, еще до того, как они предложили мне это сделать.

– Да? – А Рэйко думала, что больше уже ничто не способно удивить ее.

– Это приходит мне в голову каждый раз, когда я вспоминаю, как мне осточертело защищаться от Мацудаиры, – подтвердил Сано, – каждый раз, когда я ломаю голову, как предотвратить новые напасти вроде той, что мы только что пережили. Каждый раз, когда я представляю, насколько лучше была бы жизнь без него, и свергнуть его мне кажется логичным решением проблемы.

Злость, с которой он говорил это, не на шутку обеспокоила Рэйко, хоть и она была сердита на правителя Мацудаиру за то, что тот едва не приговорил ее к смерти за преступление, которого она не совершала. И все же она не могла заставить себя согласиться с Сано.

– Это опасно, – сказала она. – Ты можешь проиграть.

– Я могу проиграть, вообще ничего не делая, – не согласился с ней Сано. – Сейчас я нравлюсь правителю Мацудаире, но он может в любое время сменить милость на гнев. Он чувствует себя не особенно уютно, понимая, насколько сильным я стал. К тому же у меня по-прежнему полно врагов. Они не откажутся от возможности присоединиться к правителю Мацудаире, чтобы раздавить меня.

С этим Рэйко не могла спорить, но у нее были другие, более веские возражения:

– Такое отношение к вышестоящему начальству означало бы нарушение самурайского кодекса чести.

Сано чуть повернулся, и падавший от дома свет упал на его дрогнувшие в усталой улыбке губы.

– Бусидо – это сплошные двойные мерки. С одной стороны, он указывает нижестоящим самураям их место. С другой – каждый военный диктатор, который приходит к власти, делает это за счет какого-то вышестоящего сановника, и это не считается позорным.

Его цинизм встревожил Рэйко. Всего за несколько дней он превратился из ее мужа, который всегда шел вдоль четкой линии, разграничивавшей правильное и неправильное, в незнакомца, прикрывшегося от нее завесой неопределенности. Однако она невольно кивнула. Это дело об убийстве изменило и ее тоже. Ей, как и Сано, надоело находиться в роли подозреваемой, выслушивать обвинения и угрозы от правителя Мацудаиры. Возможно, пришло время постоять за себя, чтобы обеспечить будущее детей. Кроме того, Сано больше других заслужил право управлять страной. Но сама идея организации переворота пугала ее, несмотря на то что его союзники и войска сильны и шансы победить достаточно велики. Мысль о войне и кровопролитии ужасает любую мать, даже из самурайского сословия.

Она поднялась, встала рядом с Сано и положила ладонь на его руку.

– Обещай, что не будешь действовать безрассудно.

Он накрыл ее ладонь своей.

– Я обещаю; что бы я ни делал, будет заранее тщательно продумано.

Они оба взглянули на фонарь Масахиро, который зигзагами перемещался по темному саду.

– Я нашел громадного червяка! – взволнованно крикнул Масахиро. – Завтра я наловлю кучу рыбы!

Рэйко, отвлекшись на мгновение от тревожных мыслей, улыбнулась.

– Это расследование проходило не так, как нам хотелось бы. Похоже, это только начало чего-то более серьезного.

Сано кивнул, затем нахмурился.

– Это не единственная причина моего недовольства результатами. У меня ощущение, что что-то не так, что-то осталось в тени.

– Правда? У меня тоже, – проговорила Рэйко, довольная тем, что он разделяет ее подозрения.

– Я так и не смог узнать, кто подбросил мои записки в склад, – сказал Сано. – Я приказал своим людям продолжить следствие, но они не находят никаких улик.

– Тебе удалось выяснить, кто участвовал в заговоре правителя Мори по свержению Мацудаиры?

– Нет, хотя я не могу сказать, что не пытался это сделать. Это еще одно, что меня тревожит. Такое впечатление, что заговора, из-за которого я едва не погиб, вообще не существовало.

– Я не могу поверить ни в то, что он никак не был связан с убийством правителя Мори, – сказала Рэйко, – ни в то, что он мог просто рассеяться словно дым, после того как огонь погас.

– Я тоже, – отозвался Сано. – Мы что-то упускаем в этом деле.

– Что бы это могло быть? – спросила Рэйко.

– Хотелось бы знать. – Сано посмотрел вверх на усыпанное звездами небо. – Астрологи говорят, что движение небесных тел, расположенных далеко-далеко в космосе, может определять нашу судьбу. Мы не можем их видеть. Но они движутся.