Текст книги "Украденное счастье. Цветок на камне"

Автор книги: Лора Бекитт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 30 страниц)

Глава 10
Осколок мечты

Отыскав укромное местечко, Таир оставил Эсму на берегу реки. Он сказал, что надо вновь раздобыть покрывало: днем девушке не так-то просто притворяться юношей.

Таир припрятал в своей хижине мешочек с дирхемами и кое-какие украшения: теперь про них придется забыть; между тем беглецам надо было где-то укрыться и что-то есть. Эсма не спрашивала юношу о том, где и как он собирается добыть необходимое. Пришло время закрыть глаза на некоторые вещи.

Ожидая Таира, девушка пряталась меж больших камней. Тигр сверкал на солнце, в его водах отражалось чистое голубое небо. Вода казалась светлой, но Эсма знала, что на самом деле река полна мути, грязи и гнили. Здесь привязывают лодки, сюда сваливают отбросы, а случается, трупы животных или даже людей.

Когда-то Эсма видела лишь какую-то часть жизни, она жила словно с повязкой на глазах и с затуманенным разумом. Не знала, что зачастую мысли не соответствуют словам, слова – поступкам, что за доверчивость могут отплатить обманом, за искренность – предательством, а за любовь – насмешкой.

Таир привык к борьбе, войне и жестоким играм, но сейчас он тоже был растерян, сбит с толку и мог стать жертвой гибельных обстоятельств и преступных людей.

Девушка изнывала от тоски и страха и с трудом сдерживалась, чтобы не заплакать. Пытаясь хоть немного отвлечься, он принялась считать камни, разглядывать облака на небе, находя в их форме нечто знакомое и привычное, следила за полетом птиц.

Когда Таир вернулся, Эсма так обрадовалась, что схватила его за руку. Ее улыбка ослепила и обожгла юношу. Тронутый ее восторгом, он постарался скрыть тревогу и произнес как можно спокойнее:

– Похоже, Юсуф поднял на ноги всех своих людей. Я встретил Имада, он сказал, что им велено найти меня и привести к Юсуфу. Тот обещал большую награду. Надо затаиться и переждать.

– Ты принес покрывало?

– Нет. Мне пришлось вернуться. Имад дал мне немного денег. Я попытаюсь выйти ночью.

Они сидели, глядя на широкую ленту реки. Солнечные блики дождем сыпались на воду, превращая ее в огненный поток. Мокрый песок сверкал, как золото, а знойный ветер, казалось, струился из раскаленной печи.

Девушка прислонилась к камню и незаметно заснула. Эсма спала под шум воды и крики чаек, и ей чудилось, будто она плывет на легком белом корабле в прекрасную даль.

Чуть приоткрыв глаза, Эсма увидела, что Таир сел так, чтобы заслонить ее от солнца. Потом она снова заснула и не заметила, как ее голова сползла к нему на колени. Она лишь чувствовала, что ей хорошо, уютно, спокойно и сладко, как в детстве, и вновь переживала светлые мгновения беззаботности и душевного полета.

Таир следил за игрой солнечных отблесков на гладкой коже девушки, едва заметным подрагиванием шелковистых ресниц. Любовался изящным изгибом ее век и похожими на розовый бутон губами. Ему казалось, что прикосновение к ним способно подарить вкус сладчайшего нектара, подобного волшебному напитку, заставить забыть самого себя.

Всему на свете есть предел, в том числе безмятежному любованию и целомудренным мечтам.

Будучи не в силах сдержаться, Таир прильнул к нежному и влажному цветку, раздвигая его лепестки. Девушка глубоко вздохнула, не открывая глаз, и обвила руками шею юноши. Вдохновленный, он провел рукой по ее волосам, шее и осторожно коснулся груди.

Во сне Эсму целовал прекрасный принц, смелый герой, который наконец явился за ней. Она отвечала на его поцелуи, откликалась на прикосновения. Неудержимый любовный огонь охватил ее тело, и оно вспыхнуло, как вспыхивает сухое дерево от удара молнии.

Эсма проснулась. Ее обожгли растерянность и стыд. Ее целовал Таир, она обнимала Таира, желала слиться с ним душой и телом. Девушка испугалась. Одно дело – мечты и сны, и совсем другое – реальность, в которой разделяешь с другим человеком все, что имеешь. Когда-то она едва не решилась на это и была жестоко обманута.

Эсма резко высвободилась из объятий юноши. Выпрямилась. Провела по лицу руками. Пригладила волосы. Растревоженные чувства вынуждали говорить откровенно.

– Таир, не надо! Возможно, ты способен овладеть женщиной прямо на голой земле, но я… я так не могу. Я решила, что больше не буду вступать в отношения с мужчинами. Это не приводит ни к чему хорошему. К тому же по закону я все еще жена Рахмана ар-Раби. Двойная измена – это уж слишком.

– Ты так решила? – повторил юноша. – Прости. Не знаю, что на меня нашло. Не бойся, это не повторится. Я буду помнить свое место. – Его голос срывался то ли от досады, то ли от раскаяния, то ли от обиды.

– Не сердись, – на всякий случай сказала Эсма.

– Я не сержусь. Помнится, ты говорила: главное – не изменять себе. – Его голос звучал отчужденно и холодно.

– Ты для меня как брат.

– Я постараюсь не забывать об этом.

Остаток дня они провели молча. Ветер раскачивал верхушки деревьев, река вскипала пеной, мелкий песок дождем осыпал лицо. Эсма чувствовала себя подавленной. У нее было такое ощущение, будто она совершила чудовищную ошибку. Ей хотелось, чтобы Таир стал прежним, чтобы горящий взор его зеленых глаз был полон доверчивости, а улыбка напоминала улыбку ребенка.

Когда река стала такой же черной, как небо, Таир поднялся и сказал:

– Жди меня здесь. Я постараюсь не задерживаться.

Эсме хотелось, чтобы юноша посмотрел на нее, но он отвел взгляд.

– Будь осторожен, – прошептала девушка, глядя ему в спину.

Когда Таира поглотил мрак, Эсма вдруг подумала, что, возможно, она никогда больше не увидит его.

Потянулись томительные минуты. Девушка уткнулась подбородком в колени и обняла себя за плечи. Кругом была тьма – сверху, снизу, позади и спереди. Ей не было конца и края, как не было конца ожиданию и страху. Ветер, деревья, река грозно шумели, а небеса ошеломляли огромной, глубокой, холодной, воистину вселенской тишиной.

Казалось, прошла вечность, прежде чем до Эсмы донесся звук шагов. Она сразу догадалась, что что-то неладно: то была не легкая стремительная походка Таира; человек спотыкался, пошатывался, продвигался на ощупь, тяжело дыша, часто останавливался, чтобы отдохнуть.

Девушка поднялась навстречу.

– Таир?!

Показавшееся из темноты лицо казалось бледным как луна. Таир держался за плечо; рукав был мокрым от крови.

– Меня ранили. Я еле убежал, – сказал он и рухнул на колени.

– Что я должна сделать? – воскликнула Эсма, губы не слушались ее, руки дрожали.

– Оторви кусок ткани и перевяжи. – Он неловко прислонился к большому камню. – Надеюсь, нас не найдут.

Девушка никогда не занималась врачеванием; она как могла наложила повязку – ее пальцы стали липкими от крови.

– Кто тебя ранил?

– Не знаю. Люди Юсуфа. Кто-то метнул в меня нож. Я не помню, как мне удалось оторваться от них и прийти к реке.

Прошептав это, он закрыл глаза и, казалось, впал в забытье.

По озаренной луной земле змеились густые темные тени. В прибрежных зарослях плавали зеленые огоньки светлячков. Эсма осталась наедине с красотой ночи, грозящей опасностью, страхом перед будущим. Одна – рядом с раненым Таиром. Отныне она не могла позволить себе быть беспомощной.

У нее не было ни знаний, ни лекарств, ни сил. Она решила использовать то единственное, чем владела. То, с помощью чего Аллах создал мир. Слово.

– Таир, очнись, я должна кое-что сказать. Утром я была не права. Мне кажется, иногда я не способна себя понять. Ты мне очень нужен!

Он поднял тяжелые веки, усмехнулся и произнес через силу:

– Как брат?

Радужная оболочка его глаз была прозрачно-зеленой, тогда как зрачки напоминали таинственные, темные, ведущие в бесконечность тоннели. Эсма сжала холодную руку Таира своей, теплой и нежной.

– Нет. Я буду твоей. Только не умирай. Не оставляй меня одну. Ты обещал!

– Я постараюсь сдержать обещание.

Эсма наклонилась и поцеловала юношу. Когда она оторвалась от его губ, Таир прошептал:

– Ради этого стоит жить.

Его лоб был покрыт ледяным потом, он весь дрожал. Эсма легла рядом и обняла юношу, пытаясь согреть. Ее грудь касалась его груди, их дыхание соединилось, а руки сплелись. Вместе с тем то были самые целомудренные объятия на свете.

Когда Эсма проснулась, кругом стоял серый полумрак. Еще не рассвело. В зарослях слабо чирикала одинокая птичка. Кругом виднелась редкая примятая жесткая трава, твердые камни, голая земля. Воздух был прохладным, бодрящим, хмельным.

Таир спал. Его одежда была покрыта засохшими бурыми пятнами; похоже, кровь остановилась. Осунувшееся лицо юноши было бледным, глаза запали.

Эсма медленно убрала с его лба черную прядь. Таир открыл глаза и с удивлением прошептал:

– Уже утро? – Потом попросил: – Дай мне попить!

Девушка принесла воду – столько, сколько смогла удержать в сложенных ковшиком ладонях. Таир жадно выпил воду, а потом поцеловал пальцы Эсмы. По ее телу пробежала волнующая дрожь. Внезапно девушка ощутила трогательную нежность, какую никогда не вызвал бы вид полного сил, здорового мужчины, и сказала:

– Я попытаюсь сделать так, чтобы мы выбрались из города. Ведь мы должны покинуть Багдад?

– Да, если хотим выжить. Но ты не должна идти одна! Куда ты пойдешь? – в тревоге произнес он.

Эсма упрямо тряхнула головой.

– Главное – жди меня. Не бойся, со мной ничего не случится. Лишь бы тебе не стало хуже и тебя не нашли.

Таир сел и прислонился к камню. Он схватился за раненое плечо, и его лицо скривилось от боли, губы побелели. Тяжело хватая ртом воздух, он сказал:

– Не думай обо мне. Иди. Возвращайся скорее.

– Я постараюсь.

Девушка резко вскочила. Таир поразился ее внутренней собранности, уверенности в себе, а еще залюбовался нежным лицом, грациозной и стройной фигурой.

– Эсма?

Она оглянулась.

– Да?

– Мне кажется, я тебя люблю. Знаю, что говорю это не вовремя, но мне захотелось сказать, пока ты… не ушла.

Глаза девушки расширились от удивления, на губах появилась робкая улыбка.

– Не вовремя? У времени много потоков. Один идет через разум, другой протекает сквозь душу, путь третьего лежит через сердце. С некоторых пор я больше доверяю последнему, – просто ответила она.

Таир облегченно вздохнул и закрыл глаза.

Когда он очнулся, кругом бурлила жизнь. По реке сновали лодки, по дороге двигались люди, ослы… Внезапно убежище показалось юноше ненадежным, и прежде всего потому, что он сам был беспомощен и слаб.

Словно в подтверждение его мыслей, в зарослях послышались шаги. Таир встрепенулся и, не желая задешево отдавать свою жизнь, схватился за нож.

Когда человек появился из-за камней, юноша глубоко вздохнул и расслабился.

– Имад…

Тот подошел ближе.

– Ты жив? Я еле-еле отыскал тебя. Впрочем, нашел я, найдут и другие!

– Знаю.

Имад присел на корточки.

– Вижу, ты ранен.

– Да. Было темно. К счастью, они промахнулись.

– В следующий раз попадут в цель. Юсуф озверел! Говорит, что заплатит за тебя золотом, – как за живого, так и за мертвого.

Таир устало опустил веки.

– Зачем ты пришел?

– Хочу тебе помочь. Я привык быть один, но хорошо помню наше детство, а еще я рад, что ты поквитался с Юсуфом. – Имад мстительно рассмеялся. – Видел бы ты его лицо! Просто красавец! Ему явно не хватало второго шрама.

– Нам надо покинуть город.

– Нам?

– Мне и Эсме.

– Где она?

– Не знаю. Ушла. Обещала скоро вернуться.

– Послушай, – сказал Имад, – тебе незачем уезжать из Багдада. Ты слышал о Джабире? Ему принадлежат северозападные кварталы города. Джабир ненавидит Юсуфа. Он возьмет тебя под свое покровительство. Разумеется, без девчонки.

– Без нее я никуда не пойду. К тому же ей не нравится мое занятие.

Имад сокрушенно покачал головой.

– Что я слышу! Она тебя околдовала?! Ты стал другим с тех пор, как связался с ней! Чего тебе не хватало? Ты жил беззаботно, всегда мог добыть себе на пропитание, ты нравился женщинам.

– Не таким, как Эсма.

Имад хлопнул себя по бокам.

– Зачем тебе такая женщина?! Избалованная неженка из богатой семьи. Вы далеки друг от друга, как небо и земля. Разве ты когда-нибудь видел, чтобы листья пальмы росли на платане? Слышал ли ты о том, чтобы половинка луны сливалась с половинкой солнца? Клянусь, ты себя погубишь.

– Почему ты так думаешь?

– Она тебя бросит, как только отыщет тропинку в свой мир. Ты для нее – никто и ничто. Она просто использует тебя, пока ей не на кого положиться. Использует как слугу или раба. Ну и хитра же она! Прицепилась, будто репей, повисла камнем на шее!

– Неправда.

– Тогда признайся, что ты с ней спал.

– Нет. У нас… другие отношения.

– Вот видишь! – торжествующе произнес Имад. – Она никогда не будет твоей!

Таир долго молчал, потом ответил:

– Моя судьба изменилась, это правда. Всю жизнь у меня перед глазами будто стояла какая-то завеса. Теперь она вдруг разорвалась и я увидел убожество мира, в котором живу. Наша юность похожа на старость, Имад: в ней ничего нет. Наш разум мертв, а сердца пусты.

– С чем ты сравнил свою жизнь? Ты что, побывал во дворце халифа? – усмехнулся Имад.

– Для того чтобы понять то, что понял я, необязательно бывать во дворце халифа. Нужно посмотреть чуть дальше и глубже… в себя.

– Кто внушил тебе эту чушь? Эсма?

Таир снова закрыл глаза и промолвил:

– Прости, Имад, я устал. Спасибо за то, что хотел мне помочь.

– Хорошо, я уйду. Клянусь, ты повторяешь то, что тебе нашептал шайтан. Еще я слышал, будто джинны способны принимать облик женщин и общаться с людьми!

– Это сказка.

– Мне кажется, именно туда ты и хочешь попасть!

Когда Имад ушел, Таир впал в странное забытье. Он видел свое будущее – оно было похоже на осколок гигантского зеркала. Он и Эсма идут в Басру (девушка говорила, что ее родители родом из этого города и что там могут отыскаться какие-то родственники), он – на рынке, помогает торговцу украшениями раскладывать товар… Они с Эсмой могли бы снять небольшой домик, пусть даже хижину и… жили бы вместе. Прошлое забывается, мечты исполняются, любовь существует – на этом и держится мир.

Часть II

Глава 1
Возвращение

Эсма спешила по знакомым улицам. От волнения у нее свело живот, а ноги, казалось, шли сами собой, без участия разума.

Слова Таира разбередили ей душу, пробудив новые чувства. Невидимые семена, неожиданно упавшие в сердце, проросли, дали всходы. Эсма больше не думала, что жизнь воздвигла между ней и юношей невидимую стену, что прошлое навсегда изгнало из ее души радость и желание любить.

Человеческая жизнь – путешествие в неизведанное. Таир предложил отправиться в путь вместе, и Эсма, подумав о том, что их связывало все это время, вспомнив свои ощущения, когда она смотрела ему в глаза, дала согласие.

Девушка пришла к дому сестры и остановилась. Солнечные блики, отражавшиеся на стенах и каменной ограде, казались ярко-желтыми, нежно-лимонными и густо-оранжевыми лоскутами на белоснежном покрывале.

Наверняка Хатема сейчас нет дома. Если же он там и вновь попытается выставить ее вон, она уйдет, но при этом скажет, что сумеет плыть против течения и идти против ветра, потому что знает теперь, ради чего ей следует жить. Если же Хатем заявит, что она преступница, падшая женщина, ей придется спросить его, как он, тот, кому Аллах указал единственный истинный путь – помогать ближнему, мог дойти до такой низости души и ума?

Открыв дверь, Гайда не знала, броситься ли ей обнимать сестру или в испуге попятиться. Эсма была одета в мужское платье, и ее глаза сверкали, как раскаленные угли.

– Я ненадолго, – сказала девушка и сделала шаг вперед.

– Эсма?! Ты… жива?

– Как видишь. Хотя твой муж предпочел бы услышать, что я мертва.

Гайда прижала руки к груди. Ее прекрасные глаза наполнились слезами.

– Прости! Не было дня, чтобы я не думала о тебе! Пожалуйста, входи.

Эсма горько усмехнулась.

– А как же Хатем?

– Его сейчас нет дома.

– Да, я войду, но всего лишь на несколько минут, потому что очень спешу. Когда-то ты предлагала мне деньги – я готова их взять. Еще мне нужны калам и бумага: я хочу написать письмо родителям. Они заслуживают того, чтобы знать, что я жива и что со мной все в порядке, – сказала девушка.

Эсма выглядела такой же хрупкой, как прежде, и вместе с тем вела себя уверенно и решительно, по-мужски. Она прошла в комнату, села за курси, взяла тростниковое перо и пододвинула к себе чернильницу.

Казалось, слова готовы были хлынуть на бумагу, но Эсма медлила. Она всегда писала, как багдадский каллиграф, однако сейчас буквы прыгали, расползались по бумаге, будто мухи, а слова рассыпались бисером, не желая складываться в единый и четкий узор.

Девушка сознавала, что в этом письме навсегда прощается с отцом и женщиной, которая заменила ей мать. Если все сложится так, как она решила, они встретятся лишь после того, как уйдут из мира живых.

Пока девушка писала, Гайда не промолвила ни слова. Когда Эсма встала, она поднялась следом и робко спросила сестру:

– Что ты намерена делать?

– Начать другую жизнь.

Гайда не знала, что сказать. С некоторых пор каждое новое появление сестры было ошеломляющим. И Гайде, и Эсме с детства внушали мысль о том, что мир, в котором они живут, неизменен, что имеющие тысячелетнюю историю обычаи нерушимы. Однако последняя еще и читала истории, в которых говорилось, что любовь способна расцветить мрачное небо звездами и превратить пустыню в благоухающий сад.

Уходя, Эсма не выдержала и обняла Гайду.

– Я уезжаю из Багдада, – призналась она.

– Куда?

– Я решила отправиться в Басру.

– Одна?!

– Нет. С человеком, который меня спас.

– С мужчиной?!

– Да.

Эсма говорила и смотрела так, будто раз и навсегда избавилась от стыда.

– Ты думаешь, что поступаешь правильно? – прошептала Гайда.

– Я поступаю так, как подсказывает сердце.

– Что это за мужчина?

– Он молод и, пожалуй, даже красив, но ты никогда бы его не выбрала. Прежде я бы тоже этого не сделала. Очутившись за гранью, человек получает одно преимущество: делать все, что захочет. Теперь меня не связывают какие бы то ни было обязательства, я никому ничего не должна. Я готова полюбить человека, даже если весь белый свет скажет, что он этого не достоин. Отныне мое сердце избавится от страха, мои слова не будут заперты во мне, будто птицы в клетке, они полетят вслед за моими мыслями и обретут свободу.

Взгляд Гайды был полон изумления и растерянности. Мир переворачивался на глазах. Ни одна женщина не могла вести себя подобным образом и не смела так говорить.

– Нельзя изменить то, что неизменно, Эсма. Люди, а тем более женщины, не должны вмешиваться в то, что установлено от века. Это истина, и именно в ней заключаются мудрость, счастье и свет.

– Истина в том, что счастье каждого человека в чем-то своем. Прощай, Гайда! Быть может, когда-нибудь свидимся.

Стоило Эсме приблизиться к родному дому, как ее сердце предательски заныло. Пока она решала, как лучше передать отцу бумагу, ворота открылись, из них вышел мужчина и направился по улице неторопливым шагом. На его поясе блестела серебряная пряжка, полы желтого халата раздувались от ветра, как паруса.

Хотя Тарик шел горделиво и неспешно, девушке почудилось, будто плечи отца согнуты отчаянием, что он выглядит потерянным и несчастным. Чтобы не закричать, не заплакать, удержаться на месте, Эсма делала глубокие, медленные вдохи. Всего минуту назад внутри тлел уголек, теперь он превратился в пылающий костер. Девушка могла уверять себя, что найдет силы передать Тарику прощальное письмо через слуг и навсегда уедет из Багдада, – до тех пор, пока не увидела отца. Родное лицо, родные глаза, теплые, сильные руки…

Она сорвалась с места.

– Отец!

Тарик оглянулся и заметил, что его догоняет какой-то юноша. Спустя несколько секунд он увидел знакомое лицо. Лицо Эсмы.

– Доченька!

Это слово решило все. Девушка упала в объятия отца и разрыдалась.

– Я думала, что больше не увижу тебя.

– Я тоже так думал… Ты жива! Какое счастье! Идем в дом.

Девушка потупилась.

– Меня ищут, отец.

– Знаю. Все будет хорошо, – сказал Тарик.

Они прошли в сад гарема, в знакомую беседку. На миг Эсме почудилось, будто она вернулась в безмятежное прошлое. Только сейчас девушка окончательно поняла, как тяжело ей пришлось, в каком невероятном напряжении она пребывала последние дни.

– Больше ты никуда не уйдешь, – с облегчением произнес отец.

– Не знаю. Не знаю, что ты скажешь, когда услышишь правду.

Эсма заговорила, и ее слова ранили душу Тарика, как острый нож. Он ласково гладил руку дочери, тогда как выражение его глаз под сведенными бровями становилось все мрачнее.

– Как эти люди посмели так обращаться с тобой! Я не сомневаюсь в том, что ты была покорной женой. Рахман ар Раби – изверг и сумасшедший, а его жена Айша – вероломная и жестокая женщина.

– Он – верховный кади Багдада, – напомнила девушка.

– Это меня не волнует. Ты – мое истинное сокровище, я знаю твою душу, и я на твоей стороне. Я не должен был выдавать тебя замуж за этого человека. Ты виновата лишь в том, что не смогла признаться, каково тебе живется у Рахмана ар-Раби. Отныне все позади. Я куплю небольшой дом, ты поселишься в нем, у тебя будет все, что нужно. Мы станем тебя навещать. Будем вести себя осмотрительно и осторожно, и никто не узнает, где ты скрываешься.

Эсма закрыла глаза. Это было то, о чем она мечтала совсем недавно. Обрести покой и уют, избавиться от потерянности и страха. Девушка вспомнила чувство разбитости, когда она пробудилась от тяжелого сна на берегу реки, неприятные ощущения от пыльной одежды, немытого тела, грязных волос. С чего ее вдруг одолела жажда странствий?

– Я должна уехать. Меня ждет Таир. Он ранен, и его могут схватить и убить.

– Зачем тебе грязный трущобный мальчишка, презренный вор? – твердо произнес Тарик. – Он никогда не станет равным тебе. – И, желая успокоить дочь, добавил: – Не бойся, я о нем позабочусь. Твой спаситель заслуживает снисхождения. Я велю дать ему денег и проводить в безопасное место.

Эсма не успела ответить – на пороге беседки появилась Уарда. Умная женщина сразу оценила обстановку и заключила девушку в объятия.

– Как я рада, что ты вернулась, Эсма!

– Я тоже, мама. Только мне придется уйти.

Тарик сокрушенно покачал головой. Его дочь считали преступницей, и она была таковой по законам веры, но его сердце отказывалось слушать разум, а любовь стирала все приговоры.

Эсма принялась сбивчиво объяснять, почему не может остаться, но Уарда остановила ее мягким жестом.

– Постой. Я принесу тебе попить.

Девушка села. Она была обессилена неожиданной бурной радостью, мучительной внутренней борьбой, а еще – тревогой за Таира.

– Тебе надо успокоиться, – вернувшись, сказала женщина. – Выпей это.

Эсма привыкла доверять Уарде. Она взяла из ее рук чашку и сделала несколько глотков.

Девушка пыталась говорить, но вскоре ее веки отяжелели, а голова склонилась на плечо. Эсма провалилась в глубокий, тяжелый сон.

– Ей надо отдохнуть, – сказала Уарда и повернулась к мужу: – У тебя есть время. Где ее ждет этот юноша?

– Ты мудра. – Тарик с благодарностью сжал руку жены. – Мне надо спешить.

Таир боялся заснуть. Его тело одеревенело, плечо ныло так, будто в него воткнули сотню тонких игл. Время тянулось до тошноты медленно; юношу угнетали бездействие и бессилие.

Когда прибрежная трава покачнулась, он вскочил так стремительно, что едва не закричал от боли.

Это была не Эсма. И не Имад. Его разглядывали двое незнакомых мужчин.

– Таир?

Во рту пересохло, и он с трудом разомкнул губы:

– Да.

– Не бойся, мы тебя не тронем, – сказал один из них, заметив, что юноша сжимает в руке нож. – Мы пришли, чтобы помочь. Мы проводим тебя куда скажешь.

– Мне некуда идти. К тому же я жду одного человека.

– Тебе велено передать, чтобы ты забыл обо всем, что было. Та, которую ты ждешь, в безопасности. Больше ты никогда не увидишь эту женщину. Отныне у нее своя жизнь, у тебя – своя. – Мужчина подошел ближе и тронул Таира ногой. – Вставай.

Он говорил и действовал не зло, скорее равнодушно. Мужчина презирал Таира: к юноше из трущоб не стоило прикасаться руками.

– Оставь меня!

– Не оставлю. Я должен выполнить работу, порученную мне хозяином. Пошли. Нам не велено тебя бить, но я это сделаю, если потеряю терпение.

– Кто… ваш хозяин?

– Его зовут Тарик ибн Валид.

Сердце Таира забилось сильнее, губы задрожали, как бывало в детстве, когда он пытался сдержать слезы. Отец Эсмы. Значит, она вернулась домой.

«Она тебя бросит, как только отыщет тропинку в свой мир. Ты для нее – никто и ничто. Она просто использует тебя, пока ей не на кого положиться. Использует как слугу или раба», – сказал Имад. Похоже, он был прав.

Таир не мог постичь, каким образом он забыл, что мечты существуют лишь для того, чтобы приносить разочарование и причинять боль.

Он поднялся с земли. Голова кружилась, от пляшущих пятен света рябило в глазах. Один из мужчин взял его за рукав и повел, другой шел следом.

Через некоторое время ослабевший, едва державшийся на ногах Таир стоял перед Джабиром, тем самым человеком, который считался хозяином северо-западных кварталов Багдада. Выслушав Таира, Джабир сказал:

– Я очень доволен, что ты сумел раскроить рожу этому негодяю, и готов взять тебя к себе.

– Ты воюешь с Юсуфом? – спросил Таир.

– Нам нечего делить. Однако я его ненавижу.

– Почему?

Джабир криво усмехнулся.

– Думаю, что ты сможешь меня понять. Когда я был мальчишкой, мне довелось испытать все прелести его «покровительства». Однажды чаша терпения переполнилась и я сбежал от него. А перед этим располосовал ему лицо.

Таир вскинул взор. То, что он услышал, придало ему сил и воскресило призрак надежды.

– Так это был ты?! – Он склонил голову. – Почту за честь работать на тебя.

– Я рад, что мы поняли друг друга. Я слышал, ты хороший вор. Иди. Тебя накормят и перевяжут твою рану.

– Я не знаю, можно ли быть… хорошим вором, – пробормотал Таир.

– Тебя не устраивает то, что ты делаешь?

Таир молчал.

– Как правило, человеку нравится делать то, что у него хорошо получается, – удовлетворенно произнес Джабир. И повторил: – Иди. А то ты едва держишься на ногах.

Вскоре Таир лежал в одной из хижин. Это жилье мало чем отличалось от прежнего, и молодой человек понимал, что едва ли его нынешняя жизнь будет иной. Он ощущал те же запахи, слышал такие же звуки, видел похожие картины. Наверное, здесь он будет в безопасности. У Юсуфа хватало ума не лезть на чужую территорию. Он мог попросить выдать ослушника, выкупить его или обменять, но Джабир, судя по всему, не станет этого делать. Все устроилось как нельзя лучше, и все же Таиру было очень горько и больно.

Чувство оскорбленного достоинства, боль от несбывшихся надежд, потерянной любви буквально съедали его изнутри. Он вспоминал Эсму, ее слова и взгляд. Могла ли она его предать? А если нет? Если ее тоже обманули, заставили отказаться от него, удержали силой? Юноша решил при первой же возможности наведаться в дом Тарика и попытаться увидеть Эсму. Она должна сказать ему обо всем сама, глядя в глаза.

Эсма очнулась в мягкой и чистой постели. Девушка силилась вспомнить, как это произошло, и не могла. В окно светило солнце. В теплом воздухе витал пряный запах духов, которыми обычно пользовалась мать.

Уарда сидела рядом и держала Эсму за руку.

– Проснулась? – ласково спросила она. – Ты проспала почти сутки.

– Что?! – Девушка вскочила и принялась шарить вокруг в поисках одежды.

– Ты переутомилась. Тебе пришлось пережить столько трудностей. Ты нуждалась в отдыхе.

Эсма не слушала ее. Тревога и страх копошились в душе, словно живые существа. Сутки! А как же Таир?!

– Куда ты собралась?

– Мне надо на берег. На берег Тигра. Туда, где остался тот, кто меня спас. Тот, с кем я собиралась уехать в Басру.

– Эсма, опомнись! Отец не велел тебе выходить.

– Я должна.

Она бежала вниз по улице, и ей не хватало воздуха. Резкие порывы горячего ветра толкали девушку в грудь и спину, бросали ей в лицо пыль, а под ноги – мусор, сухие листья и ветки.

Эсма прорывалась сквозь тугие воздушные струи, покрывало взлетало, трепетало и развевалось, как флаг. Девушка не видела ни дороги, ни человеческих лиц, она ни о чем не думала и… ничего не ждала.

Там, где она оставила Таира, было пусто. Чуть заметные следы крови на земле, примятая трава, голые камни. Таир ушел. Или его нашли и увели. Где его искать? Что он подумал, когда она не вернулась?!

Девушка подняла покрывало. Сквозь заросли поблескивала река. Поверхность воды была похожа на синий ковер. В небе с пронзительными криками носились птицы.

Сознание Эсмы было пустым, а сердце переполнилось горем. Она пыталась думать о чем-то, что могло ее успокоить, но это было бесполезно. Девушка чувствовала, что Таир мог дать ей много больше, чем любой другой мужчина. Даже если бы она, а не Гайда вышла замуж за Хатема. Даже если б Назир не оказался мелочным и подлым. Даже если бы желание Рахмана исполнилось и она родила ему ребенка.

Таир оказался рядом, когда ей была необходима поддержка. Но главным было не это. Каким-то образом ему удалось излечить ее душу, помочь обрести уверенность в себе, заставить поверить в то, что впереди ее ждут не осуждение и гибель, а любовь и свобода.

Эсма закрыла глаза, боясь увидеть судьбу, которая ждала ее впереди. Она с трудом сдерживалась, чтобы не застонать от одиночества и тоски. Девушка знала, что отец не оставит ее, что отныне она спасена, но это не утешало. Ее душа была заперта в тюрьме, Эсма больше не была хозяйкой собственной жизни. Все, на что она надеялась, во что верила, что сулило ей счастье, ушло вместе с Таиром.

Опустив на лицо покрывало, девушка повернулась и медленно побрела назад.