Текст книги "Украденное счастье. Цветок на камне"
Автор книги: Лора Бекитт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 30 страниц)
Асмик побледнела.
– Ты знаешь, что нет. Дядя Вардан – твой крестный.
– Тогда кто? – Мальчик не сводил с матери пристального, осуждающего взгляда. – Почему мы не ходим в церковь, отчего нас все сторонятся, от кого мы прячемся? Если мы принадлежим к знатному роду, почему мы так бедны, отчего все эти люди нас презирают? Что ты такого сделала?
Неожиданно наступившую тишину разорвал звук пощечины. Тигран отшатнулся и схватился за щеку. В следующую секунду Асмик закрыла лицо руками.
Мальчик видел, как меж тонких, дрожащих пальцев матери текут слезы. Первым порывом было броситься ей на шею, но Тигран сдержался. Он не понимал, за что его ударили, зато хорошо чувствовал, что прикоснулся к запретной и страшной правде.
Он повернулся и выбежал из дома с твердым намерением не возвращаться обратно.
Сусанна играла во дворе. К счастью, она ничего не слышала. Сестра Тиграна была великой выдумщицей и ничуть не страдала от отсутствия игрушек. Палочки, камушки, перья – все шло в ход. Впрочем, однажды тетушка Каринэ принесла внучке сделанную из шерстяных ниток куклу, в другой раз – искусно вырезанную из дерева собачку, и девочка была в восторге от подарков.
Увидев брата, Сусанна окликнула его, но Тигран сделал вид, что не слышит, и убежал в лес.
Лес тихо вздыхал и шелестел, готовый укрыть любого, кто в этом нуждался. Тигран был уверен в том, что здесь его никто не найдет, что тут он сможет спрятаться от всего… кроме своих мыслей.
Мальчик долго блуждал по лесу, пока сквозь шум листвы до него не донеслись посторонние звуки. Они шли со стороны тропы, которая вела к Луйсу, – очевидно, по ней двигались какие-то люди. Тигран решил посмотреть, кто это, и начал осторожно пробираться к тропинке. Возможно, то были местные жители, которые откуда-то возвращались, а быть может, чужаки.
Он долго перебегал от дерева к дереву, от камня к камню, пока не увидел пришельцев. Это были необычно одетые люди верхом на лошадях и ослах. Их речь была непонятной, оружие – грозным и странным.
Тигран сразу понял, что должен предупредить жителей Луйса. И в первую очередь – свою мать.
Когда мальчик вбежал в дом, он уже позабыл о своей обиде. Асмик все еще сидела возле очага. Ее зрачки были расширены, взгляд неподвижен, а руки прижаты к сердцу. На лице застыло выражение раскаяния, вины и боли.
Когда на пороге появился Тигран, она вскочила, бросилась к нему и судорожно привлекла к себе. Женщина не успела ничего сказать, мальчик заговорил первым.
– Мама, там чужие люди! – запыхавшись, произнес он. – По-моему, те самые мусульмане, которых все боятся! Они едут сюда!
Асмик глубоко вздохнула. Внезапно у нее возникло ощущение, что пройдет несколько мгновений и все горести, печали и мрак этих лет смоет радостный светлый дождь. Она не могла ошибиться, потому что слишком долго ждала, так долго, что почти перестала надеяться.
– Где они, где?
– На тропе. Скоро они будут у того места, откуда можно свернуть к нашему дому.
– Подожди меня здесь, сынок! Присмотри за сестрой! – быстро произнесла она, легким движением оправила платье, провела рукой по волосам. В этот миг мать показалась Тиграну удивительно юной, светлой, как солнечный луч. И еще она улыбалась, улыбалась возвышенной, чистой, тревожной улыбкой, как будто увидела нечто, недоступное взору остальных людей.
Асмик бежала к тропе. Она не помнила дороги, не выбирала направления, однако знала, что не заблудится. Теперь она понимала, что означает выражение «лететь как на крыльях». Ее будто нес вперед невидимый, неудержимый и сильный поток, ей чудилось, что она не касается ногами земли.
Иногда она не успевала пригнуться, и тогда ветки хлестали ее по лицу и рукам. Она не замечала ни неистового биения сердца, ни боли в боку. Асмик казалось, что она всем своим существом чувствует приближение Камрана.
Да, ей придется рассказать ему про Сусанну, попытаться объяснить, почему она отдалась другому мужчине, но… После того как она изведала, что такое преграда длиной в восемь лет, невидимая стена, каждый кирпич которой был омыт слезами ее души, все остальные препятствия казались незначительными.
Асмик вылетела на тропу и остановилась как вкопанная. Она была настолько уверена в том, что встретит Камрана, что страшно растерялась, когда внезапно увидела перед собой чужие лица.
Всадники были удивлены не меньше. Человек, возглавлявший караван, резко осадил коня и разглядывал молодую женщину, хищно прищурившись. В его обветренном, прокаленном солнцем, поразительно нездешнем лице сквозила жестокость. Араб повернулся и что-то сказал своим товарищам.
Получив ответ, вновь посмотрел на Асмик и спросил:
– Кого ищешь, красавица?
Молодая женщина чувствовала опасность, но все еще не могла расстаться с надеждой.
– Вы знаете человека по имени Камран?
Мужчина усмехнулся.
– Отчего же не знать? Он едет в хвосте каравана!
Асмик бросилась вперед, и тут же сильные руки схватили ее за плечи, и она не успела ахнуть, как оказалась переброшенной поперек седла.
Молодая женщина попыталась вырваться, но всадник уже вязал ее тело и руки веревкой, которую передал один из его товарищей. Жесткая ладонь зажала ей рот, заглушив отчаянный крик.
Посовещавшись, мужчины закутали ее в покрывало, так что она стала похожа на обернутый тряпьем тюк. Асмик показалась им очень красивой. За такую – если продать ее тайком – можно выручить немало денег!
Арабы стремились как можно скорее покинуть горную местность. Их пугал вид залитых льдом, покрытых вечными снегами вершин, которые возвышались над головой. Там, наверху, не было жизни, там властвовала холодная и равнодушная смерть. Едва ли этот мир был страшнее столь же бездушного и жестокого мира пустыни, но он был слишком непривычен и незнаком.
Тропинка становилась все круче. То справа, то слева от нее открывались обрывы. Животные вели себя беспокойно, натягивали поводья, не слушались, шарахались от края тропы.
Наконец арабы решили сделать привал. Развьючили лошадей и ослов. Сняли с седла Асмик и развязали ее.
Молодая женщина не сразу смогла сесть. Ее бледное лицо покрывала испарина, ноги подламывались, пальцы дрожали.
Она опустила голову, и растрепавшиеся волосы скрыли ее лицо. Человек, возглавлявший караван, подошел, наклонился, взял молодую женщину за подбородок и резким движением заставил Асмик посмотреть ему в глаза.
В ее взоре были тяжесть свинца, темнота ночи и ярость бури. В следующую секунду молодая женщина плюнула похитителю в лицо. Араб сжал челюсти и занес руку для удара.
В этот миг случилось нечто невероятное. Земля зашаталась под ногами, люди повалились друг на друга, кони пронзительно заржали, ослы заревели, изо всех сил прижимаясь к камням.
Часть тюков, сложенных на краю тропы, попадала в пропасть. Людей и животных охватила паника. С гор подул порывистый ветер, он бесновался и свистел меж камней; небо заслонили облака, похожие на грязную растрепанную вату. Сверху доносился зловещий звук летящих вниз, дробящихся на уступах ледяных глыб.
Асмик в испуге упала на тропу. Потом вскочила и побежала туда, где остались ее дети, перепрыгивая через неведомо почему образовавшиеся в земле трещины, уклоняясь от падавших сверху камней и осколков льда.
Глава 3Тигран долго ждал мать. Ждал до тех пор, пока погода не начала портиться. Темные тучи едва не касались крыши дома, а где-то вдали так грохотало, будто неслись боевые колесницы. Листва выглядела пронзительно-зеленой на фоне потемневшего неба.
Сначала мальчик решил, что надвигается гроза, но после понял, что все намного серьезнее. Он позвал сестру в дом, велел ей никуда не отлучаться, а сам пошел к тому месту, где недавно встретил чужаков. Там никого не было; вместе с тем Тигран заметил, что тропа присыпана множеством мелких и крупных камней.
Мальчик с детства знал, что камень вовсе не мертв, что он способен двигаться, разрастаться и поглощать жизненное пространство. Способен отнимать и отдавать тепло. Что он может убить.
Пронзенный чувством одиночества и опасности, ребенок повернулся и побежал назад.
Сусанна сидела в доме и плакала, размазывая слезы по грязному личику. Тигран не привык проявлять нежность, но сейчас обнял сестренку и крепко прижал к себе.
Внезапно дом показался мальчику неприветливым, чужим.
– Пойдем отсюда, – пробормотал он и потянул сестру за руку.
Девочка доверчиво последовала за братом.
Будь Тигран старше, он, возможно, собрал бы какие-то вещи и взял еду, но мальчик не подумал об этом. К тому же мать запретила ему приближаться к Луйсу и он не привык общаться с жителями селения. Поэтому парнишка побежал не к людям, а устремился в горы.
Тигран знал небольшую пещерку в получасе ходьбы от дома: когда-то ему довелось укрыться там от непогоды.
То, что творилось вокруг, было трудно назвать непогодой, это было стихийное бедствие. Сначала раздались громовые раскаты, потом над горами пронесся гигантский вихрь. По небу поплыла туча каменной пыли, со склонов гор полились потоки грязи и воды. Но самым страшным было не это. От землетрясения в почве образовались глубокие трещины; казалось, скалы двигаются, теснятся, наползают друг на друга.
Сусанна в ужасе звала мать. Тигран стиснул зубы и молчал. Каким-то чудом детям удалось добраться до пещерки и юркнуть внутрь. Тут же земля вновь задрожала и сверху повалились камни.
Тигран с трудом перевел дыхание. На мгновение ему почудилось, что они с сестрой в безопасности. Сейчас он не думал о том, как они будут выбираться отсюда.
Тигран заметил, что Сусанна смотрит так, будто ничего не видит. Девочка вглядывалась в свою собственную страшную пустоту, пустоту одиночества и страха.
– Где мама? – прошептала она.
– Она вернется, – твердо произнес мальчик. – Нам придется немного потерпеть.
В это время в селении творилось нечто невообразимое. Когда налетели первые бешеные порывы ветра, поднявшийся с земли вихрь затмил солнце, а с гор послышался необычный звук – будто там, вдали, в небесах, перекатывались тяжелые валы, – люди высыпали на улицу. Они не старались спасти имущество, поскольку знали, как опасно в такие минуты оставаться в домах.
Никто не мог предположить, в каком месте разверзнется земля и что она поглотит. Оставалось уповать на Бога; потому большинство жителей Луйса устремились к церкви. Среди них были Вардан, Каринэ, Гаянэ и Аревик. Гаянэ держала на руках трехмесячного сына. Они бежали, и бешеный ветер несся им навстречу, рассекая воздух, осыпая пощечинами, сбивая с ног.
Воздух был тяжелый и душный, голова раскалывалась от боли, у людей сжимало виски, их бросало в пот при каждом движении. Каринэ то и дело хваталась рукой за грудь, волосы Гаянэ растрепались, платок сбился, трепыхаясь на спине.
Хотя отец Саркис был напуган не меньше других, он с готовностью распахнул двери церкви и стал громко созывать людей. Священник зажег свечи и молился, не сводя глаз с распятия. Некоторые прихожане последовали его примеру, другие молча попадали на колени.
Внезапно стены церкви зашатались. По толпе пронесся унылый, испуганный стон. Дети в ужасе цеплялись за взрослых и жалобно плакали. Строение дрожало и колебалось. Казалось, камень трепещет под невидимыми ударами стихии.
Вардан перекрестился и посмотрел наверх. Он думал не о себе, не о своей семье, которая могла погибнуть в любую минуту, а об Асмик. Где она, что с ней и ее детьми?!
– Господь нас не оставит! – шептала стоящая рядом Гаянэ, а Каринэ молча крестилась.
Даже когда толчки прекратились, люди долго не решались выйти из церкви, а потом потекли по улице беспорядочной толпой. Многие причитали и плакали, страшась увидеть то, во что стихия превратила плоды их многолетних трудов.
Землетрясение сильно разрушило, но не уничтожило селение. Некоторые дома пострадали больше, иные – в том числе и дом Вардана – меньше. Жилье Асмик и ее детей превратилось в груду камней. То же самое произошло с домом Анахиты. Никто не знал, предвидела ли гадалка свое будущее, но она не покинула жилище, и собственный дом стал ее могилой.
Землетрясение пронеслось чудовищным вихрем, проложив дорогу смерти. Многие жители селения потеряли своих близких. Стихия поломала сады, завалила камнями обработанные земли. В почве образовались глубокие трещины. Некоторые люди утверждали, что от землетрясения передвинулись скалы.
По прошествии трех дней жители Луйса решили, что больше толчки не повторятся, и стали возвращаться к прежней жизни.
Все эти дни Вардан не находил себе места. Он впадал в отчаяние при мысли о том, какая участь могла постичь его возлюбленную. Предчувствуя самое худшее, мужчина улучил момент и бросился к дому Асмик.
Кругом царила мертвая тишина, нарушаемая разве что стуком его башмаков. Повсюду валялись поломанные, вывороченные с корнем деревья; земля выглядела истоптанной, истерзанной, искалеченной. Порой Вардан останавливался, молча молился и осенял себя крестным знамением. Он представлял, что почувствует, если увидит на месте дома Асмик руины, и понимал, что никогда себя не простит.
После того как Асмик изгнали из селения и фактически отлучили от Церкви, она наотрез отказалась поддерживать с ним прежние отношения, говоря, что это было ошибкой и не принесло ни ей, ни ему ничего, кроме досады и боли. Вардан знал: у нее есть причины его обвинять. Что помешало ему оставить семью и уйти куда глаза глядят с женщиной, которую он любил больше жизни? Сейчас Вардану казалось, что если б он по-настоящему этого захотел, то сумел бы уговорить Асмик бежать из Луйса.
Да, отец завещал ему заботиться о земле и семье, свято помнить, что такое порядочность, честь и долг, но отец не представлял, что на свете существует любовь, способная расшатать все твердыни, сжечь все мосты.
«Господи, сделай так, чтобы они были живы!» – шептал Вардан, приближаясь к дому молодой женщины. Его волновала не только судьба Асмик, но и судьба дочери, несчастной малышки, к которой он волей судьбы не мог относиться так, как относился к законной дочери Аревик.
На округе лежала печать странного, колдовского оцепенения. Вардану чудилось, будто он ощущает присутствие смерти. На месте дома, в котором жила Асмик и ее дети, он увидел гору камней, дерева, земли. Вардан сжал кулаки, его трясло так, что зуб на зуб не попадал. Неужели они лежат под камнями, искалеченные и бездыханные?!
Вардан понимал, что не сможет в одиночку, голыми руками разобрать завал. Молодой человек беспомощно оглянулся. Бог спас его самого и его семью, но при этом отнял самое дорогое – его первую и единственную любовь!
Горе навалилось на него, взяло в плен, сдавило в невидимых тисках. В памяти оживало прошлое, его оттенки и звуки, мысли и чувства. Вардан вспоминал редкую улыбку Асмик, неизбывную печаль в ее больших глазах. Вспоминал, как она ему отдавалась. Иногда молодая женщина делала это нехотя, повинуясь его желанию, но порой он чувствовал ее страсть и тогда словно улетал на небеса.
Нервы Вардана были натянуты, как струна, поэтому, внезапно услышав детский плач, он содрогнулся всем телом. Молодой человек резко оглянулся и увидел детей Асмик: Тигран стоял в тени деревьев и крепко держал за руку Сусанну, которая плакала навзрыд.
В два прыжка преодолев расстояние, отделявшее его от детей, Вардан сгреб в охапку свою дочь и крепко прижал к себе.
– Вы живы!
Мальчик хмуро смотрел на него снизу вверх.
– А где ваша мама? – спросил у него Вардан.
Тигран прикусил губу. Он не знал, говорить ли о том, что мать побежала навстречу арабам, и, подумав, решил, что не стоит.
– Она ушла перед тем, как… это началось.
– Куда?
– Не знаю.
– А вы?
– Мы убежали в горы и спрятались в пещере. Когда все закончилось, долго не могли выбраться, потому что вход завалило камнями.
Вардан обратил внимание на то, что руки мальчика были покрыты синяками и ободраны до крови. Похоже, Тиграну пришлось приложить немало усилий, чтобы освободить путь. Но где же Асмик?! Куда она пошла? Если землетрясение застало ее в горах, она могла провалиться в трещину или угодить под камнепад!
– Вы пойдете со мной.
– Куда? – настороженно спросил Тигран.
– В Луйс. Ко мне домой.
– Нет, – мальчик замотал головой, – мы дождемся маму.
– Когда Асмик вернется, – мягко произнес Вардан, – она станет искать вас в Луйсе. Скоро наступит ночь, и вам надо где-то спать, к тому же вы наверняка голодны.
– Мама говорила, что нам нельзя появляться в селении.
– Со мной – можно.
Вардан нес Сусанну на руках. Девочка почти успокоилась, лишь время от времени тихонько всхлипывала. Тигран молча шел рядом по искромсанной и изрытой дороге.
Молодой человек думал о том, что скажет жена, когда он явится домой вместе с детьми Асмик. Гаянэ, как и всем им, пришлось пережить слишком много. Несколько часов она находилась на волосок от смерти и страшно переживала за Аревик и Сурена.
Жители Луйса не обращали внимания на Вардана и детей; в эти дни все были заняты нелегкой работой. Многие люди оказались на грани выживания. Некоторые семьи потеряли родных и близких. Отец Саркис отслужил панихиду по всем погибшим и призвал прихожан поделиться с соседями кто чем может, а также помочь друг другу восстановить дома и разобрать завалы.
Вардан вошел во двор, не чуя под собой ног. Поставил Сусанну на землю и с трудом перевел дыхание.
Навстречу выбежала жена и принялась что-то говорить, но потом осеклась и уставилась на детей.
– Что это? – Ее голос дрогнул. – Чьи это дети?
– Это дети Асмик.
Гаянэ отшатнулась. На лице женщины застыло выражение отчаяния, боли и глубокой обиды.
– Зачем ты их привел?
– Их дом разрушен. Им негде жить. Они остались одни.
– А где она?
Вардан тяжело вздохнул.
– Не знаю.
Гаянэ смотрела на маленькую Сусанну. Разумеется, она знала о том, что Асмик родила ребенка от ее мужа, но никогда не видела девочку. Волнистые, как у Вардана, волосы. Большие печальные материнские глаза. Усталое измазанное личико, худенькие ручки и ножки.
Рядом стоял «арабчонок». Мальчик держался настороженно и смотрел на взрослых так, будто видел их насквозь. Он был красив, но его красота казалась нездешней; по-видимому, он больше походил на отца, чем на мать.
Зачем Вардан привел сюда этих детей? Чтобы окончательно ее унизить, чтобы сделать и без того нелегкую жизнь невыносимой?
Женщина резко повернулась и скрылась в доме. Мужчина велел детям подождать во дворе и направился следом.
Когда он вошел в дом, жена сидела на табурете и кормила грудью сына. Ее голова была опущена, но Вардан заметил, что из глаз Гаянэ капают крупные слезы.
– Пойми, я не могу их бросить, – устало произнес Вардан. – Они никому не нужны. Неужели ты хочешь, чтобы они погибли?
Гаянэ подняла глаза, и в ее взгляде сверкнула злоба.
– Я? Я ничего не хочу! О чем думала их мать, когда производила их на свет? О том, что о них позаботится та, у которой она пыталась отобрать мужа?!
– Не трогай Асмик. Во всем виноват я один.
– Я не хочу, чтобы ты произносил ее имя!
Вардан замолчал, а Гаянэ принялась вспоминать о том, что ей пришлось пережить по вине этой женщины. После того как она узнала о второй беременности Асмик, они с мужем долго не спали вместе, однако потом Гаянэ сдалась. Все-таки она слишком сильно любила Вардана! Вскоре она забеременела и родила сына. Разумеется, женщина знала, что ее муж помогает своей любовнице и незаконной дочери, но старалась не думать об этом.
Неужели придется допустить, чтобы дети Асмик росли рядом с ее детьми?! Маленькая Сусанна, плод измены Вардана, да еще «арабчонок», отпрыск презренного мусульманина!
Гаянэ замерла. Внезапно до нее стала доходить истина. Соперница умерла. Ее больше нет. Какое счастье! Однако она не смогла уйти, не оставив «наследства». Что за способность причинять окружающим одно только горе!
Между тем дети продолжали стоять во дворе. Сусанна вновь принялась хныкать, да и Тигран буквально валился с ног от усталости.
– Пить! – ныла девочка. – Я хочу пить.
– Терпи! – шептал ей брат.
В это время во двор вошли Каринэ и Аревик. Они ходили по селению и искали уцелевших животных: когда началось землетрясение, Вардан открыл все загоны и выпустил домашнюю живность в надежде, что она как-нибудь спасется от стихии. Вчера Каринэ уже привела домой двух коз и осла.
Увидев детей Асмик, мать Вардана всплеснула руками.
– Что вы здесь делаете?! Где ваша мать?
Тигран повторил то, что недавно говорил Вардану, и женщина сказала:
– Счастье, что вы уцелели! Почему вы стоите здесь? Идите в дом! Аревик, проводи!
Мальчик посмотрел на девочку. Он признал в ней ту незнакомку из леса, которая говорила гадости про его мать. Девочка тоже его узнала – передернув плечиками, она высокомерно поджала губы.
Тигран хотел сказать что-то резкое, но у него не осталось сил. Он выдержал слишком многое, чего не вынес бы иной взрослый. Они с Сусанной сидели в кромешной тьме и слушали, как с гор падают камни. Земля дрожала так, будто ее трясли руки сумасшедшего великана, а порой мальчику казалось, что на нее опускается гигантский молот. Когда все стихло, они с сестрой заснули, а после выяснилось, что выход завален и им не удастся выбраться!
Стиснув зубы, Тигран пытался отодвинуть камни, он разгребал руками грязь и песок и старался не поддаваться отчаянию и страху. В конце концов им с Сусанной удалось протиснуться в образовавшийся проход и вылезти наружу.
В глаза ударил солнечный свет. Да, единственным, что не изменилось, было солнце, а в остальном мир выглядел исковерканным и разрушенным. Впрочем, это не имело бы значения, если б в новом мире дети обнаружили маму. Но мамы не было. Тигран долго бродил возле разрушенного дома. Что-то подсказывало ему, что мать жива и что она далеко отсюда. Только как ее найти?!
Когда появился дядя Вардан, стало немного легче. Он отвел их к себе домой, и они долго ждали во дворе, а потом их наконец позвали в дом. Тигран и Сусанна жадно ели щедро политую топленым маслом пшеничную кашу, в которую были добавлены изюм и орехи, и пили парное молоко. Какая-то женщина плакала, глядя на них, а тетушка Каринэ пыталась ее успокоить. Незнакомая девочка смотрела неприветливо и обиженно, но Тигран старался не обращать на нее внимания.
Потом крестный отвел их с сестрой в какую-то комнату, и они заснули в мягкой и теплой постели. Тигран хотел подумать о маме, но ему было так хорошо и уютно, а глаза слипались сами собой…
Вволю наплакавшись, Гаянэ тоже уснула. Вардан тихо вышел в парадную комнату, где сидела мать. Каринэ не убирала со стола. Она сидела и думала, подперев лицо руками.
– Как ты намерен жить? – спросила она и посмотрела на сына.
– После того, как умерла Асмик? – глухо произнес Вардан. У него было каменное лицо и тяжелый, ничего не выражающий взгляд.
– Нам неизвестно, умерла ли она, – заметила женщина. – Анахита сказала: «Всем нам суждены большие испытания. Асмик достанется больше других». О мертвых так не говорят. Мертвым все равно.
Вардан поднял глаза.
– Ты веришь в эти россказни?
Каринэ усмехнулась.
– Когда-то Анахита предсказала твою судьбу. Многое сбылось. – И добавила: – Мне кажется, Асмик жива.
– Тогда где она?
Вопрос остался без ответа. Вместо этого мать сказала:
– Ты должен понять Гаянэ.
– Я понимаю. Но как быть с детьми?!
– Пусть остаются. Иначе они погибнут, а этого нельзя допустить.
– Как хорошо, что ты на моей стороне, мама! – Вардан внезапно закрыл лицо руками. – Ты не можешь представить, как я терзаюсь!
– Отчего, сынок? Ты ни в чем не виноват.
– Виноват. Я очень виноват перед Асмик. Я не рассказывал об этом даже на исповеди, я признаюсь только тебе! Араб приезжал за Асмик, это случилось в тот год, когда она родила Тиграна. Я встретил его в лесу и солгал, заявив ему, что женщина, которую он разыскивает, навсегда покинула селение. Он уехал обратно. Если б не моя ложь, он наверняка увез бы Асмик с собой, она была бы жива и, возможно… счастлива.
Признание далось нелегко. Вардан опустил голову и, свесив руки вдоль тела, чуть заметно раскачивался на стуле. Каринэ дотронулась до его плеча.
– Любой сказал бы тебе, что ты поступил правильно.
– Да. Мы дружно отняли у Асмик возможность следовать велению своего сердца.
– А как же ее мать? Почему она решила умереть? Значит, она не смогла ее простить! – желая утешить сына, Каринэ привела последний довод.
– Госпожа Сусанна погибла не из-за Асмик. Она просто сделала свой выбор.
Утром Гаянэ проснулась в другом настроении. Она уже поняла, что порой непримиримость приносит куда больше плодов, чем уступчивость, и без обиняков заявила мужу:
– Если ты решил, что я буду ставить детей этой женщины выше своих собственных, то ошибаешься. Я не допущу, чтобы сын араба занял место наследника, место, которое принадлежит моему Сурену!
Это было сказано таким гневным, решительным тоном, что Вардан опешил.
– Я вовсе не собирался делать Тиграна своим наследником. Пусть он пока поживет у нас, а там посмотрим.
– Хорошо, – процедила Гаянэ. – Тогда пусть работает. И девочка тоже.
– Она еще слишком мала, – заметил Вардан.
– Она немногим младше Аревик, а моя дочь давно помогает по дому!
Мужчина не нашел что возразить и на следующий день взял Тиграна с собой – расчищать поле.
Стоял жаркий день. От испещренных желтыми цветочками трав исходило душное тепло, над ними вились мотыльки с радужными крылышками. В бездонной глубине небес кудрявились белые облака.
Все в мире казалось нерушимым, надежным – прежним, и Вардан не мог представить, что его возлюбленной больше нет. Он не разделял мнения матери: если б Асмик была жива, она давно бы вернулась к своим детям.
Вардан протяжно вздохнул. Было невыносимо думать, что ее прекрасное тело гниет в какой-нибудь расщелине! За эти дни молодой человек повидал слишком много крови, изувеченных, раздавленных тел людей и животных, разрушений и смерти. Куда лучше представлять, что Асмик на Небесах, недосягаемая, светлая и чистая.
Он не знал, о чем говорить с Тиграном, но мальчик, казалось, и не ждал, чтобы на него обратили внимание. Он делал все, что говорил Вардан, но при этом словно пребывал в своем собственном мире. Вардан был рад, что Асмик подарила ему именно дочь, поскольку он мало что мог бы сделать для сына. А чем удастся помочь Тиграну, он и вовсе не знал, ибо в этом мальчике соединилось несоединимое: он был его крестником, отпрыском знатного рода и вместе с тем – сыном мусульманина, плодом немыслимой, преступной связи.
Утром маленькая Сусанна вышла из комнаты и как ни в чем не бывало обратилась к хлопотавшей возле очага Гаянэ:
– Тетя, я хочу есть!
Та резко обернулась и посмотрела на девочку таким взглядом, что та едва не потеряла дар речи. Однако женщина все же дала ребенку поесть, после чего сказала:
– Сейчас приберешь в доме. Аревик покажет, что делать.
Однако от Сусанны было мало толку. Девочка не понимала, чего от нее хотят, она лишь перекладывала вещи, восхищалась своим отражением в ярко начищенном медном кувшине, гладила округлые бока глиняных горшков. Ее заинтересовали игрушки Аревик, но та не могла допустить, чтобы чужачка трогала ее сокровища.
Наконец Сусанне поручили укачивать младенца, и она сидела, толкая колыбель и заодно разглядывая обстановку дома. Ближе к полудню пришла Каринэ и сказала невестке:
– Было бы неплохо искупать и переодеть девочку.
– Я ей не мать! – отрезала Гаянэ.
– Тебе придется свыкнуться с мыслью, что, возможно, этот ребенок навсегда останется здесь.
– Тогда тут не будет меня и моих детей!
– Куда ты денешься? – с горечью промолвила Каринэ. – Куда можно уйти от собственного сердца!
Гаянэ молчала, и тогда мать Вардана прибавила:
– Усмири свою ненависть, Гаянэ: это всего лишь дети! Они не могут представлять угрозы ни для тебя, ни для твоих детей!
Молодая женщина опять ничего не ответила, однако после обеда согрела воду, позвала Сусанну, искупала девочку и дала ей чистую рубашку.
Гаянэ было странно и горько сознавать, что маленькая Сусанна – единокровная сестра ее собственных детей. Молодой женщине казалось, что она никогда не сможет полюбить этого ребенка, не говоря о мальчике. Гаянэ понимала, что дети нуждаются в утешении и ласке, но ничего не могла с собой поделать, ибо ненавидела даже тень соперницы.
Несколько дней прошли в напряженном молчании. Вардан с раннего утра уводил Тиграна из дома и возвращался поздно вечером. Гаянэ не разговаривала ни с мальчиком, ни с мужем. Аревик также чуждалась детей, которых отец внезапно привел в их дом. Она боялась задирать Тиграна, но украдкой щипала Сусанну за руки и не разрешала ей прикасаться к своим украшениям и игрушкам.
Хотя Вардан и Гаянэ спали в одной постели, женщина не собиралась подпускать мужа к себе. Впрочем, раздавленный горем, он не стремился исполнять супружеский долг. Несмотря на усталость, по ночам мужчина не мог заснуть; он лежал, представляя огромный сонный мир с его горами, долинами, звездными дорогами, ветрами, походами, битвами, рождениями и смертями, такой пустой, холодный и бессмысленный без Асмик.
