Текст книги "Украденное счастье. Цветок на камне"
Автор книги: Лора Бекитт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 30 страниц)
Изумрудный рай
В бесконечности неподвижного пейзажа было нечто томительное и одновременно прекрасное. Высохшая ломкая трава что-то шептала на своем языке, вдали виднелись селения, похожие на кучки белых камней, с ярко-синего неба струились потоки жаркого солнца.
Потом началась пустыня. Дюны напоминали холмики золотого пепла, а сама пустыня – океан, волны которого обратились в песчаную пыль. Ничто не могло сравниться с ее молчанием, великим, совершенным, проникающим в душу.
Таир договорился, что они пристроятся к торговому каравану, идущему из Багдада в Басру.
Их отъезд был внезапным и походил на бегство. Таир воспринял встречу с Эсмой как последнюю и вместе с тем единственную в своем роде возможность исправить ошибки, загладить вину. Судьба явила ему чудовищную картину: любимая им женщина и его дочь оказались в том самом положении, в каком некогда пребывали он и его мать. Они остались один на один со своими страданиями, с чужим, враждебным миром.
Джалила походила на испуганную птичку и все время жалась к матери. Страх накрыл ее темным крылом и не желал отпускать. Она впервые столкнулась с настоящей, несгибаемой силой, и эта сила обернулась злом.
Время от времени Таир смотрел на нее с жадным любопытством и зарождавшейся любовью. Девочка отвечала настороженным взглядом. Она была похожа на свою мать, что вызывало у Таира трогательное ощущение: казалось, он видит перед собой беззащитную маленькую Эсму.
– Почему ты веришь в то, что это твой ребенок? – спросила молодая женщина, и он ответил:
– Потому что ты не можешь лгать. И я тоже никогда тебя не обманывал.
Собираясь в путь, Эсма закуталась в покрывало. Это защищало ее от солнца и позволяло спрятать лицо, с которого еще не сошли синяки, давало возможность хоть как-то укрыться от действительности. Женщина молчала и казалась подавленной. Таир боялся, что из-за пережитых страданий она утратит что-то главное, трогательную мечтательность, внутреннюю цельность.
Амаль согласился ехать сразу, как только Таир заявил, что намерен навсегда порвать с прежним образом жизни, и это доказывало, что их связь не разорвана, что мальчик по-прежнему любит отца. Увидев Эсму, Амаль заговорил с ней как со старой знакомой; он с гордостью рассказывал женщине о своих успехах в чтении и письме.
Глядя на них, Таир испытывал и радость, и грусть. Время не разделило Амаля и Эсму, тогда как он сам больше не верил и не чувствовал, что эта женщина его любит.
Почему Эсма поехала с ним? Потому что у нее не было другого выхода? Не осталось сил сопротивляться судьбе?
На этот раз она ни о чем не просила, не ставила условий, не говорила, чего хочет. Таир сделал то, что пожелал сделать сам. Он не взял с собой ничего, кроме денег, которые понадобятся в дороге.
– Я хочу вернуть твои книги, – сказал он накануне отъезда.
Губы Эсмы тронула едва заметная печальная улыбка.
– Лучше верни мои мечты.
Караван вот-вот должен был тронуться в путь, когда Таир привел женщину в скромную мечеть на окраине города.
– Я хочу, чтобы ты стала моей единственной и любимой женой.
К его радости, женщина не стала возражать. Обряд был совершен, но Таир понимал, что время праздновать победу придет не скоро, как далеко не сразу наступит время, когда они смогут по-настоящему сблизиться. Эсма стала его женой по закону, но ее сердце нужно было завоевывать заново.
Он был готов приложить все усилия, отдать всю свою любовь, лишь бы она принадлежала ему. Между тем Таиру тоже пришлось нелегко: он не знал другой жизни и не был уверен, что сможет жить иначе, чем прежде.
Вскоре вдали показалась масса темной зелени, целое море листвы, раскинувшейся среди песков. Многочисленные финиковые пальмы раскрыли свои широкие зонты; под прикрытием огромных, колыхаемых ветром опахал нежились абрикосовые, гранатовые и другие плодовые деревья.
При виде чудесной картины обычно сдержанные караванщики радостно загалдели, и даже верблюжьи колокольчики, казалось, зазвенели веселее и чаще.
– Похоже на рай, – заметил Таир. – Как здорово попасть туда после ада!
– Разве можно выбраться из ада? – прошептала Эсма.
– Мы попытаемся.
Басра была одним из крупных и важных портов морской торговли; басрийцы превзошли в кораблестроении и в искусстве вождения кораблей китайцев и индийцев. Они обследовали острова в Персидском заливе и освоили все имевшиеся на них удобные гавани, после чего вышли в океан и основали торговые фактории на побережье Восточной Африки.
Это был оживленный, богатый и красивый город, почти такой же знаменитый, как Багдад, только более независимый и свободный.
Путники прибыли в Басру на исходе дня. Теплый воздух был пропитан ароматом цветущих растений. Над огромным городом разливалось туманное сияние, похожее не серебристый венец, на улицах мелькали золотые огни.
Эсма молчаливо и рассеянно смотрела вперед. То была давно желанная цель, но молодая женщина, казалось, не верила в то, что их ждет удача.
– Едва ли нам скоро удастся отыскать моего отца, – тихо промолвила она.
– Мы сделаем это завтра. А сейчас снимем где-нибудь комнату: и ты, и дети устали, – ответил Таир.
Они остановились на окраине города, в караван-сарае, где помещения отделялись друг от друга цветастыми занавесками. Таир и Амаль улеглись в одной комнате, Эсма и Джалила – в другой. Дети мгновенно провалились в сон, а взрослые лежали, глядя в потолок, не видя один другого, не соприкасаясь, но, тем не менее, остро чувствуя присутствие друг друга.
Таир не выдержал и пробрался к женщине. Она не удивилась и лишь глубоко вздохнула, когда он тихо опустился рядом.
Таир не сделал попытки поцеловать жену и даже не взял ее за руку; он жарко прошептал:
– Эсма! Прости меня, Эсма! Если б я только знал, что может случиться по моей вине! Неужели ты меня больше не любишь?!
– Прежде мне казалось, что любовь – это тайна двоих, стирание невидимых границ, сон наяву. Теперь я думаю, что это постоянное ожидание, а стало быть, вечный обман.
– У меня нет надежды?
– Я читала в одной книге, – задумчиво произнесла Эсма, – что существуют страны, где зимой все замерзает и приходится ждать наступления весны. Наверное, что-то подобное произошло с моим сердцем.
Таир улыбнулся в темноте. Если Эсма по-прежнему способна говорить такие вещи, значит, не все потеряно.
– Ты согласилась выйти за меня…
– Я не могла уехать с мужчиной, который не является моим мужем, тем более предстать вместе с ним перед отцом, – перебила женщина и, помолчав, заметила: – Ни мне, ни тебе не привыкать совершать сделки с совестью.
– Мне больно это слышать.
– Я понимаю. К сожалению, правда зачастую бывает жестокой.
Когда Таир ушел, Эсма сжалась в комок и неслышно заплакала. Она обнимала дочь, плоть от плоти мужчины, которого не перестала любить. Женщина не была уверена ни в себе, ни в Таире, ни в будущем; якорем могла служить только любовь. Но Эсма боялась в очередной раз раскрыть свое сердце – с нее было довольно разочарований.
Утром, когда они все вместе сидели за завтраком, Таир сказал:
– Я бы очень хотел, чтобы мы стали настоящей семьей и были счастливы.
Он посмотрел на Эсму, и молодая женщина поняла, чего он ждет. Она обратилась к дочери:
– Джалила… Этот человек – твой настоящий отец.
Длинные ресницы девочки затрепетали, словно крылья бабочки. В ее лице были любопытство и невольный испуг. Она не ответила на улыбку Таира, но не отвела взгляда и не отпрянула, когда он легко коснулся рукой ее гладко причесанных волос.
Мужчина повернулся к сыну:
– Амаль, ты давно знаешь Эсму – теперь она стала моей женой. Я буду рад, если ты будешь относиться к Джалиле как к своей сестре.
Мальчик кивнул и тут же спросил:
– Чем ты намерен заняться, отец?
Это был больной вопрос, и Таир знал, что Амаль имеет право его задать. Таир легко раздобыл бы деньги, занявшись тем, чему посвятил всю жизнь, но он понимал, что тогда потеряет все остальное.
– Сначала нам надо отыскать отца Эсмы, – уклончиво произнес мужчина.
Они пошли по городу, название которого означало «белый и мягкий камень». Он в самом деле был белым, сияющим, слепящим глаза, похожим на чистейший алмаз, оправленный в светлое золото.
Эсме понравилось обилие зелени, пальм и фруктовых деревьев, многочисленные каналы и живописные изогнутые мосты, удивили огромные крытые рынки.
Они обошли дома нескольких судей и изрядно устали, прежде чем узнали, где живет Тарик.
Это был небольшой уютный особняк, похожий на тот, в котором Эсма провела свое детство. При мысли о том, что она вот-вот обнимет отца, которого не видела несколько лет, женщина почувствовала, как у нее на глазах выступили слезы.
Дверь открыла незнакомая служанка. Эсма спросила, здесь ли живет Тарик ибн Валид, и, получив ответ, сказала:
– Позови своего господина. Я его дочь.
Таир и дети ждали возле ворот. Мужчина не сомневался в том, что встреча Эсмы с отцом будет радостной, но он не был уверен, что Тарик с восторгом примет нового зятя.
Увидев дочь, Тарик изменился в лице. В следующий миг его руки мягко обхватили ее плечи; он прижал Эсму к себе и коснулся губами ее волос.
Эсма глядела на него сквозь пелену слез. В горле молодой женщины стоял комок.
– Я так рада! – прошептала она.
– И я… – немного растерянно ответил отец. – С тобой все хорошо? Как ты меня нашла? Почему не отвечала на мои письма? А где Мурад?
– Он не позволял мне читать твои послания. Теперь его нет. Мурада убили.
– Так ты приехала в Басру одна?!
– Нет. – Эсма вытерла глаза и улыбнулась. – Как мама, Гайда?
– Все в порядке, они здоровы. А ты…
– У меня есть дочь. И я снова вышла замуж. Надеюсь, в последний раз.
Тарик улыбнулся, пытаясь скрыть смятение.
– Дочь? Это прекрасно! Я говорил, у тебя еще будут дети. А… твой муж? Где он?
– Ждет возле ворот. Он, его сын и Джалила.
– Джалила?
– Да, я назвала девочку в честь своей родной матери. Надеюсь, Уарда, то есть мама, не обидится?
Тарик покраснел.
– Думаю, нет… У твоего супруга есть сын?
– Да. Я обо всем расскажу тебе. Но сначала должна кое в чем признаться. Джалила – не дочь Мурада. Ее отец Таир. И он же недавно стал моим мужем.
Тарик смотрел на дочь, послушную, умную, покладистую дочь, которая доставила ему столько неожиданных хлопот, но в которой он никогда не разочаровывался. Которую не переставал любить.
– Тот самый Таир? – с ноткой обреченности в голосе произнес отец.
– Мне кажется, это судьба, – просто сказала Эсма.
– Ты позовешь его?
– Если позволишь.
– Конечно. И я хочу увидеть свою внучку.
Таир, Амаль и Джалила вошли в дом. Тарик с довольной улыбкой разглядывал девочку и ласково разговаривал с ней.
Таир держался настороженно, скованно, однако он почтительно приветствовал Тарика, а после сказал:
– Ваша дочь согласилась стать моей женой. Пусть с опозданием, но мы просим вашего благословения.
– Не в моей власти изменить то, что свершилось. Я могу лишь смириться, а еще – помолиться о том, чтобы Аллах дал тебе ясное понимание и чистый разум, а также возможность отличать сомнительное от достоверного, подлинное от поддельного, – суховато произнес Тарик.
Он позвал Уарду. Встреча женщин была бурной. Уарда увлекла Эсму и Джалилу на женскую половину дома и там засыпала вопросами.
– Если ты счастлива, пусть будет так, как будет, – сказала она и призналась: – Все эти годы Тарик не находил себе места. Он каждый месяц ждал твоих писем, а их все не было. Я знала, что его ничто не радует. Он разругался с Хатемом; правда, недавно они помирились. Он говорил, что, купив тебе мужа, совершил ту же ошибку, какую сделал тогда, когда выдал тебя за Рахмана ар-Раби.
– Его казнили, – заметила Эсма.
Уарда покачала головой.
– Аллах справедлив. На все его воля.
– Я никому не желаю зла, – сказала Эсма. – Я хочу, чтобы мрак рассеялся. Я желаю покоя.
– Ты уверена, что этот мужчина даст тебе то, что ты хочешь?
– Он обещал.
– Вы поживете у нас? – спросила Уарда.
– Да. Пока не подыщем себе жилье.
Уарда рассказала дочери о жизни в Басре. Тарик нашел место катиба у местного кади. Доход не такой, как в Багдаде, но им хватает. Уарде и Тарику удалось отыскать родственников, которых они покинули много лет назад, и теперь у них очень большая семья. Их старший сын Ансар женился, он тоже служит катибом; другие братья Эсмы завершают образование. У Хатема и Гайды свой дом; недавно вторая жена Хатема родила мальчика. Женщины неплохо ладят между собой.
Уарда взяла Джалилу за руку и повела ее осматривать дом и сад, а Эсма вернулась к отцу и мужу. Она застала их мирно беседующими, и у нее отлегло от сердца. Однако, улучив момент, когда они с дочерью остались одни, Тарик сказал:
– Я не знаю, как помочь Таиру. Я не могу взять его к себе в помощники, потому что он не знает грамоты. И мне трудно заставить себя давать рекомендации человеку, который больше двадцати лет обчищал кошельки правоверных! Вместе с тем я не могу допустить, чтобы вы голодали.
Эсма склонила голову.
– Я понимаю, отец, но мне кажется, Таир сдержит данное мне слово. Это послужит залогом наших отношений.
– Да, только если его руки не окажутся сильнее его сердца.
На женской половине Уарда шепнула Эсме:
– У моего старшего брата есть ювелирная лавка. Ему неизвестно о прошлом Таира. Я замолвлю словечко за твоего мужа.
Через несколько дней состоялся семейный совет, на котором, кроме отца и Хатема, присутствовали родственники Тарика и Уарды, прежде не знакомые с Эсмой. Таир никогда не держал ответ перед таким количеством людей. Собственно, он вообще не привык держать ответ перед кем бы то ни было. Это были образованные, уважаемые люди, которые побрезговали бы даже плюнуть в его сторону, если б узнали, кто он такой. Всего лишь месяц назад Таир был «халифом ночи» и принимал поклонение своих подданных. Он не мог и подумать, что когда-то придется ломать голову над тем, как заработать на кусок хлеба, хотя ему следовало бы знать, что и величие, и низость имеют разные стороны и одно может превращаться в другое так же легко, как солнце сменяет луну.
Тарик держался спокойно. Время от времени он поглаживал бороду – только это движение выдавало его волнение. Муж сестры Эсмы, Хатем, смотрел презрительно и злобно, но не потому, что знал, кто такой Таир, а оттого, что плохо относился к Эсме. Другие мужчины, похоже, не догадывались о том, что представленный им молодой человек провел жизнь в трущобах, среди нищих, проституток, воров и убийц.
В те времена в халифате немногие знали грамоту; даже знатные люди, случалось, не умели читать и писать. Важно было уметь хорошо изъясняться, сохранять достоинство и гордость.
– Так ты разбираешься в драгоценностях? – спросил брат Уарды, Зияд аль-Гафар.
– Немного. Главное в камнях – это яркость и чистота, как в человеческой душе; а еще надо уметь чувствовать их тепло и холод, гладкость и шероховатость. Понимать их язык.
В глазах Зияда промелькнул интерес.
– Ты никогда не занимался ювелирным искусством?
– Нет, но хотел бы попробовать. Я… я продавал украшения.
– Почему ты решил уехать из Багдада?
– Эсма мечтала быть поближе к своим родственникам. Прежде мне не хотелось бросать работу, но потом я подумал, что, наверное, родные жены помогут мне устроиться и освоиться на новом месте.
Зияд благосклонно кивнул и продолжил расспрашивать. Отвечая, Таир заметил, что отец Эсмы расслабился; его лицо просветлело, а на губах появилась улыбка.
На самом деле сейчас Таира не волновали цена и блеск камней. Он думал о глазах Эсмы, о том, чтобы в них наконец вспыхнула былая любовь. Это стоило любых испытаний и жертв.
Зияд повернулся к Тарику:
– Я готов взять твоего зятя к себе. Поначалу жалованье будет небольшим, но если он хорошо покажет себя, то сможет рассчитывать на прибавку.
– Благодарю тебя, – сдержанно произнес Тарик и обратился к Таиру: – Мы принимаем тебя в семью.
Таир понимал, отец Эсмы делает это из великой любви к своей дочери. В конце концов, любовь – единственное, что объединяет людей, что способно разрушить самые немыслимые преграды. А иногда даже заставить рисковать своей репутацией и именем.
Тарик одолжил зятю и дочери денег, чтобы они могли снять жилье, и обещал устроить Амаля в школу при мечети. Эсма побывала в гостях у Гайды и познакомила ее с Джалилой. Сестры проговорили несколько часов и расстались, окрыленные встречей.
Утром Таир проснулся в доме, который отныне мог считать своим. Эсмы не было рядом, она по-прежнему спала с Джалилой, но мужчина надеялся, что вскоре она вернется в его объятия. Сегодня ему предстояло явиться в лавку Зияда. То было начало его новой жизни, новых радостей и испытаний.
Таир не привык молиться, но ему пришлось сделать это вместе с женой и детьми. Эсма приготовила завтрак. Она вела себя сдержанно, однако в каждом движении женщины ощущались забота и нежность. Эсма проводила мужа до ворот.
– Пусть тебя ведет рука Аллаха, – сказала она. – Пусть удача не будет изменчивой, как песок в пустыне, пусть твой путь озаряет истина, такая же яркая, как солнце.
Джалила вертелась рядом. Детское сердце быстро забывает невзгоды и привыкает к переменам; девочка уже не стеснялась отца и запросто разговаривала с братом.
Таир посмотрел в глаза Эсмы долгим взглядом и отправился на рынок. Он шел по солнечным улицам и думал о том, что утро пахнет по-особому, имеет свой собственный цвет и сулит не то, что может сулить вечер. В нем нет загадки и тайны, лишь обещание яркого, ликующего дня.
Басра все больше и больше нравилась Таиру. Здесь было много воды, и растениям не приходилось сражаться за жизнь. Этому городу были присущи независимость и свобода; в нем таилась глубокая первозданная сила. Изящные арки мостов напоминали двери в бесконечность, вершины минаретов пронзали небо.
Под сводами крытого базара раздавалось гулкое эхо, которое многократно усиливало голоса; Таир с наслаждением вслушивался в этот нестройный хор. Он шел мимо рядов, где торговали специями, и с удовольствием вдыхал запахи куркумы, кориандра, шафрана, укропа и мяты. Любовался прохладным, шуршащим морем тканей, каждая из волн которого имела свой собственный, неповторимый цвет. Прилавки с бархатистыми персиками, тонкокожими апельсинами, ароматными дынями притягивали взор. Прекраснее всего были ковры – каждый из них являл особую картину, сотворенную человеческими руками. Таиру казалось, что этот базар нельзя обойти за всю жизнь, что он похож на волшебный мир с уголками, полными загадок и чудес.
Зияд представил его своим людям как нового помощника. Разглядывая украшения и камни, Таир не томился желанием тайно завладеть чужими вещами. Чего они стоят в глазах того, кто мечтает о любви и счастье?
Глядя на пеструю рыночную толпу, Таир вспоминал, как Эсма рассказывала историю о человеке, который, испив волшебное зелье, стал понимать язык растений и животных. Он тоже был способен видеть то тайное, что творилось вокруг. Ему были доступны такие стороны жизни, какие были скрыты от всех остальных.
Вот нищий с глазами, похожими на потухшие угли, и незаживающими, растравленными ранами, человек, чья душа напоминает пересохшее русло реки, тот, для кого кусок хлеба имеет такую же ценность, как для халифа – алмаз чистейшей воды. Молодая мать с кучей детей: ее сердце щедро, как оазис, а мысли скованы вечной заботой. Юный вор с быстрым, как стрела, взглядом и нетронутой совестью. Богатые, степенные, уважаемые горожане, чьи глаза не желают видеть грязи, ноздри не выносят смрада, а уши глухи к воплям несчастных.
То была завораживающая и в то же время страшная картина мира, мира, который он любил, в котором ему довелось жить.
Таир привык видеть людей изнутри, и ему не составляло труда предлагать им то, что больше подходило их натуре. Броские, яркие украшения для старшей жены богатого человека, покрытые нежным узором браслеты для тонких запястий застенчивой девушки, тяжелый перстень для деспотичного и властного мужчины.
Зияд остался доволен, похвалил его и велел явиться завтра. Таиру пришла в голову мысль сделать Эсме подарок. Он долго бродил меж рядов, не зная, что выбрать: украшение, туфли, платок. А потом решил купить книгу.
Он долго вертел в руках одну из книг, рассматривая сафьяновый переплет и вглядываясь в непонятные черточки, точки и закорючки, которыми были испещрены страницы. Как Эсма может их разбирать, каким образом из этих знаков могут рождаться прекрасные, волнующие образы и картины?
– Берите, не сомневайтесь, господин, – сказал торговец. – Великолепная самаркандская бумага, превосходное оформление – золотые буквы на нежно-голубой коже.
– О чем написано в этой книге? – спросил Таир, досадуя на то, что не знает грамоты.
– Это сочинения сладкоголосых соловьев Персии. Душа того, кто прочтет эти истории, навеки излечится от уныния и скуки.
Таир заплатил и направился домой, с нетерпением думая о том, что сейчас увидит жену и вручит ей подарок.
Эсма встретила его в одеждах, которые женщина надевает только для мужа. Она накинула на волосы шарф прозрачного белого шелка, украсила лоб ниткой жемчуга и перевила косы серебристыми шнурками. Надела лазурно-голубую рубашку и туфли, сделанные, казалось, из цветочных лепестков. Нежные губы молодой женщины были приоткрыты, будто створки перламутровой раковины.
– Ты прекрасна! – с восхищением произнес Таир.
Эсма улыбнулась, и ее глаза засияли глубоким и ярким светом.
– Где дети? – спросил муж, входя в дом.
– Я отвела Амаля и Джалилу к своим родителям. Мне кажется, нам нужно побыть вдвоем.
Таир не мог ее обнять, потому что прятал за спиной сверток. Не зная, что сказать, он молча протянул Эсме книгу.
Женщина ахнула; ее пальцы задрожали, будто она прикоснулась к невиданной драгоценности.
– Это мне?!
– Да. Я знаю, что ценность книги, как и человека, заключается не во внешнем виде, но поскольку я не знаю грамоты…
Эсма наугад открыла книгу и прочитала вслух:
– «Ты нужен мне, как телу жизнь, как рыбе вода, как земле дождь. Моя тоска подобна ветру, который не знает покоя, огню, который никогда не угасает. Моя любовь похожа на время, которое не истекает ни за год, ни за месяц, а течет постоянно. Я жду тебя, как купец в Мекке ждет караван из Персии».
– Я сделал хороший выбор? – прошептал Таир.
– Да. Настоящий.
Эсма подала мужу ужин: приправленный шафраном рис, жареную курицу, золотистую халву и ароматный кофе. Когда они поели, Таир смущенно произнес:
– Я хочу, чтобы ты научила меня читать и писать.
Женщина радостно вздрогнула.
– Правда?
– Да. Печально смотреть и не видеть, держать в руках и не понимать. Я помню, как ты говорила, что открывать интересную книгу – это все равно что отворять вход в пещеру, сияющую золотом и драгоценными камнями.
– Мы станем заниматься, и ты быстро научишься. Ты тоже сможешь изучать эти сокровища, – заверила его Эсма и, волнуясь, спросила: – Как прошел первый день? Зияд остался доволен?
– Он сказал, что я способен слышать голоса камней и чувствовать их природу. Мне кажется, я справлюсь. Мне нравится то, что я делаю.
– Я всегда верила: когда исчезает одно, из руин, из пепла возрождается, восстает другое, обновленное и лучшее, – промолвила Эсма.
Ее глаза и украшения сверкали в лунном свете, падающем в окно. Маленький дом словно превратился в таинственный замок, сквозь стены которого не могли пробиться несчастья, который не под силу разрушить времени. Таир и Эсма лежали в объятиях друг друга под покровом ночи. Всецело поглощенные любовью, они были далеки от земной суеты. Они ощущали в себе зов к лучшему и прекрасному, радость единения и были так близки, как только могут быть близки люди. Они могли поверить в то, что простой камень, омытый кровью жертвенности и страданий, со временем превращается в драгоценность, что названное украденным счастье на самом деле – подарок судьбы.
У мальчика, которого Эсма родила через девять месяцев, глаза были зеленые, как изумруды.
