Текст книги "Цветок для хищника (СИ)"
Автор книги: Лиза Лазаревская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 28 страниц)
Глава 28
Два месяца спустя
Ася
Лунный свет пробирался в окно моей спальни, пока я лежала на правом боку и наслаждалась тишиной ночи. Даже во время сна я всячески пыталась шевелить пальцами на ногах, чтобы напоминать себе, что в моей власти ими двигать.
Первые десять дней после операции я приходила в себя. На меня никто не давил. Все только поддерживали и радовались даже самым моим незначительным победам. Только мне всё равно постоянно казалось, что я делаю недостаточно.
Недавно я сняла специальный ортопедический корсет. Ещё шесть дней – и мой первый курс терапии закончится. Мне было грустно и стыдно перед всеми за то, что спустя столько недель я не могла похвастаться ничем выдающимся – кроме того, что стала намного лучше чувствовать свои нижние конечности и управлять своим телом.
Верно.
Никто ведь не гарантировал, что я встану на ноги – а тем более так быстро. Врачи и реабилитологи не давали и не дают никаких точных прогнозов – мы просто работаем каждый день в надежде, что у меня получится.
Очевидно, моя реабилитация, займёт намного дольше, чем я думала...
Хотелось поскорее уснуть. Не желая больше расстраивать себя гнетущими мыслями, закрыла глаза – но ненадолго. Дверь в мою комнату открылась, и я сощурилась, чтобы рассмотреть зашедшего человека.
– Элина?
– Прости. Я не стучалась, чтобы не разбудить тебя.
– Всё хорошо. Заходи, ложись.
Она обошла мою большую кровать и залезла на неё с другой стороны.
– Можно я посплю с тобой? Я принесла манго-мармеладки, – мягко и ласково спросила девушка, пошелестев пакетом со сладостями. Я улыбнулась, дотронувшись своей рукой до её свободной.
– Ты можешь спать со мной в любое время и без манго-мармеладок. Ты чем-то расстроена? Что-то случилось?
За месяцы, проведённые с нею в одном доме, я немного научилась считывать её настроение. Если она искала компанию – значит, что-то произошло.
– Мне приснился ужасный сон.
– Кошмар?
Она кивнула, положив пакетик мармеладок между нами, на постель.
Я успокаивающе провела ладонью по её плечу.
Один раз.
Второй.
Я гладила её, чтобы она не чувствовала себя одинокой. Мало кто мог представить, что за картинкой уверенной в себе, решительной, неприступной девушки пряталось ранимое сердце. Она была любящей дочкой, потрясающей подругой и заботливой сестрой. Никто даже понятия не имел, сколько сострадания таилось в её душе.
Она и сама не хотела показывать это людям. Никому, кроме близких и семьи.
– Что мама умерла, – поделилась она, потеряв даже маленький намёк на улыбку. Холодок прошёлся по моим рукам – от плеч до кончиков пальцев, оставив после себя неприятные мурашки.
– С мамой всё хорошо, – я продолжала успокаивающе гладить её по руке.
– Я знаю. Я пошла к их спальне, чтобы услышать её сопение, – рассказывала Элина, придвигаясь ко мне ближе, пока её лицо не прижались к моей груди. Теперь я обнимала её. Поглаживала шелковистые волосы, разлетевшиеся в разные стороны. – Только они не спали. О чём-то разговаривали. Папа смеялся.
– Тётя Сеня всегда его смешит, – подтвердила я.
– Мама, – исправила меня Элина. Ей почему-то нравилось, когда я обращалась к родителям, как к «маме» и «папе». – Да, она главная причина его улыбки.
Немного успокоившись, Элина отодвинулась и начала поедать мармеладки.
– Как прошёл день? Устала?
– Немного, – честно призналась я, достав из пакетика сладость. – Зато были и смешные моменты – Дамиана выгнали посреди наших занятий с реабилитологом.
Элина залилась смехом, легонько ударив себя по лбу.
– Папа?
– Доктор...
Это было очень смешно, учитывая, что этого реабилитолога вместе с его командой нашёл именно Дамиан – он же оплачивал все их услуги, включая перелёт, проживание и саму работу. Сначала дядю Марата раздражало участие Дамиана, но это длилось не долго – он смирился и ему понравилось, какого врача нашёл Дамиан.
Радослав Януш считался одним из лучших докторов-реабилитологов в Польше, со специализацией спинальной хирургии, опытом работы более двадцати лет и огромным список пациентов, которых он поставил на ноги.
– Снова плохо себя вёл?
– Отвратительно, – засмеялась я, вспоминания, как он просил дать мне передохнуть буквально каждые пять минут.
– Бедный. Представляю, как тяжело ему было ждать снаружи. Он не может без тебя жить.
– Вовсе не смешно, – ласково улыбнулась я.
– Где я смеялась? Разве ты сама не видишь?
Улыбка сошла с моего лица так же быстро, как и появилась. Опять меня атаковали сокрушающие душу мысли.
– Ася? О чём ты думаешь? Поделись со мной, пожалуйста.
– Я люблю Дамиана.
– И ему повезло, что он добился любви такой шикарной девушки.
Мои плечи содрогнулись из-за печального смешка. Элина всегда поднимала мою самооценку, рассказывая, какой «ангельской внешностью» я обладала. Она действительно так считала? Или просто всячески пыталась меня приободрить? Конечно, я знала, что не была уродиной, но красивой себя никогда не считала – а если прибавить мою инвалидность, то тут можно и вовсе промолчать.
– Если я всё-таки не встану на ноги, – обречённо начала я, в надежде не расплакаться.
– То?
– Мы расстанемся, – несмело закончила я.
– О, правда? А он знает?
– Я не хочу ломать ему жизнь.
– Если не хочешь ломать ему жизнь, то не отвергай его и позволь ему любить себя так, как ты этого заслуживаешь.
– И обречь на постоянную заботу...
– Неужели ты думаешь, что его что-то остановит?
– Элина, я люблю тебя. Очень-очень сильно люблю, но даже при всём желании понять меня, ты не сможешь. Потому что ты идеальная. Каждый мужчина хотел бы быть с тобой. А я? Дамиан бизнесмен, который обязан выходить в люди, а как на нас будут смотреть окружающие на официальных мероприятиях, если он будет со мной?
– Да пошли они в задницу, эти окружающие. Идеален лишь тот, кого ты любишь. Для него ты самая идеальная, как бы ни противилась этому.
– Возможно, сейчас его чувства затмевают здравый смысл. Возможно, так будет продолжаться не один месяц и даже не год. Но что потом?
– Думаешь, любящему мужчине может быть «в тягость» забота в любом её проявлении? Это всё отговорки. В какой бы ситуации ни оказалась мама – папа отдаст за неё жизнь. А тётя Полина? Она была из бедной семьи, дедушка Лёня, её папа, был почти полностью парализованным и самостоятельно не передвигался. А мать была законченной алкоголичкой, которая издевалась над ней.
О господи...
Я даже не представляла, что у мамы Дамиана была такая тяжёлая судьба. Точнее, я знала, что её папа был парализованным, но про издевательства матери слышала впервые.
Я рада, что всё это в прошлом. Сейчас Полина Леонидовна светилась каждый раз, когда я видела её – а её муж с трудом отводил от неё взгляд.
– К чему ты это говоришь? – поинтересовалась я, пытаясь переваривать выявленную информацию.
– К тому, что вовсе не важно, какая ты, а какой он. Ты права, я не могу понять тебя в полной мере, но зато ты можешь понять, что жизнь не делится только на чёрное и белое. Отношения между людьми – это намного больше и глубже, чем стереотипное мнение. Вряд ли когда-нибудь доминирующая часть человечества поймёт, что у любви нет классов, нет объяснения и причинно-следственной связи, но меньшее, что мы можем сделать, это давать обществу отпор и не прогибаться под него.
Мне нечего было ответить, поэтому я трусливо промолчала. Элина была немного рассержена, но всё равно я знала, что она не обижается.
– Расскажи мне о своём детстве, – попросила я. Не только для того, чтобы перевести тему на более приятную. Мне просто хотелось окунуться в её детские воспоминания, которые, я уверена, родители сделали для неё незабываемыми. Моя просьба заставила девушку немного оттаять. Проглотив очередную манго-мармеладку, она начала:
– В общем, история, как папа чуть не сломал руку одному модельеру, предложившему маме сняться в рекламе белья.
***
Сегодняшним утром Элина встала раньше обычного. Я бы даже сказала намного раньше, ведь даже дядя Марат ещё спал. Поэтому мы вместе решили приготовить родителям завтрак.
Готовила в основном я, а она просто ходила из стороны в сторону и подавала продукты, перед этим помыв их.
– И почему не спим? – спросил внезапно появившийся на кухне дядя Марат. Прежде, чем отвечать, мы подождали, пока он поцелует каждую из нас в макушку.
– Готовим завтрак, – ответила Элина, демонстративно размахивая ножом, как социопаты-убийцы из фильмов, которые она предпочитала драмам и комедиям. Я выхватила вещицу из её руки во избежание несчастного случая.
– Удивительно. То есть, и ты готовишь, звёздочка?
– Я помогаю! – гордо заявила Элина, скрестив руки на груди. Папа посмотрел на меня, ожидая подтверждения её слов.
– Да, она прекрасно справляется, очень даже профессионально моет овощи.
Папа рассмеялся.
Элина легонько пнула меня в плечо, но тоже не сдержала улыбки.
– Девочки, я хотел с вами поговорить, – уже чуть серьёзнее сказал папа. Он развернул моё кресло и повёз в столовую. Оказавшись за обеденным столом, мы с Элиной переглянулись – она выглядела взволнованной. Два дня назад ей приснился кошмар, связанный с мамой. Она очень тяжело переносила такие вещи и даже сейчас боялась услышать что-то плохое.
Как и я.
– Я хотел устроить маме сюрприз и отвезти в одно путешествие, и мне нужно знать – могу ли я оставить вас дома одних на десять дней?
Всё обошлось.
Мы выдохнули, синхронно почувствовав облегчение.
– Папочка, конечно же! Вези маму в путешествие! Вам давно нужно побыть только вдвоём, без свидетелей, так сказать, – хихикнула Элина. Я на секунду прикрыла рот рукой, чтобы проглотить смешок.
– Да, только я должен быть уверен, что с вами всё будет в порядке. Поэтому я хочу, чтобы пока нас не было, вы соблюдали некоторые правила.
– Ездить только с охраной и быть дома не позже десяти вечера, – с сарказмом сказала Элина. – Папочка, мне как бы почти двадцать лет, пора начать оставлять одних дома, всё будет в порядке.
Аргумент касательно возраста был благополучно проигнорирован. Со стороны кому-то могло показаться, что дядя Марат слишком строгий отец, если не разрешает своей двадцатилетней дочери гулять круглыми сутками.
Но он позволял.
Всё, что бы мы ни попросили. Совсем-совсем ничего не запрещал, готов был положить мир к нашим ногам, просто при всём этом очень-очень переживал. Поэтому нас всегда сопровождал кто-то из охраны. Даже если Элина сама садилась за руль (а это было довольно часто, ведь она обожала водить), с ней в машине всё равно сидел охранник.
– Я всё равно позвоню Дамиру.
Дамир был кем-то вроде некровного дедушки Элине и Наилю, поэтому я не удивилась, услышав его имя.
– Он присмотрит за вами и тем, чтобы около дома не околачивались всякие шакалы.
– Пап, можешь больше не притворяться, что ненавидишь Дамиана, – непринуждённо произнесла, не скрывая хитрого блеска в синих глазах. – Я видела, как мило вы беседовали, попивая кофе в кафетерии центра! И как ты жмёшь ему руку при встрече!
– Не отменяет моих слов. Шакалам здесь не место.
Несмотря на то, что папа открыто не признавался в своей очевидной симпатии к Дамиану, это всё равно было видно.
В последнюю неделю сентября Дамиан возил нас с тётей Сеней на утренние занятия по реабилитации. Почему-то я была уверена, что с каждым днём он оттаивал, ведь видел отношение Дамиана ко мне. И ещё потому, что мама часто проводила с ним беседы. Всё сработало в совокупности, и это безумно радовало – я не хотела быть причиной их ссор, учитывая, что они были близкими друг для друга людьми.
Элина ещё минут десять пыталась доказать папе, что нам не нужна няня и что у Дамира есть свои дела, но, естественно, не получилось.
Только не с дядей Маратом.
Он был неумолим.
И она это знала, однако всё равно зачем-то продолжала выдвигать аргументы.
После завтрака я решила поделиться новостью с Дамианом и отправила ему смс-ку.
Ася: Родители скоро уезжают дней на 10.
Ася: Поэтому мы могли бы видеться чаще в это время.
Дамиан: Конечно мы будем видеться чаще, цветочек.
Дамиан: Ты с утра до ночи будешь в моей квартире.
Дамиан: Спать в моей постели.
Дамиан: И есть, сидя на моих коленях.
Ася: Вообще-то дядя Марат попросил Дамира присмотреть за нами!
Ася: Так что таких грандиозных планов не строй.
Дамиан: Я займусь сговорчивостью Дамира.
Дамиан: Я слишком сильно нуждаюсь в тебе.
Дамиан: Поэтому, малыш, даже не сомневайся, что эти 10 дней ты проведёшь в моей квартире.
Ася: Только в ней?
Ася: Выходить подышать свежим осенним воздухом нельзя будет?
Дамиан: Для таких целей есть балкон.
Дамиан: Я буду выносить тебя на него, когда тебе захочется свежего осеннего воздуха.
Ася: Я повторюсь, что ты неисправим.
Дамиан: Ты меня таким делаешь.
Я закатила глаза, даже не осознав, как глупо улыбалась всё это время. Затем мой взгляд оторвался от экрана телефона. Папа, ещё не уехавший на работу, тщательно наблюдал за происходящим, поправляя запонки на рубашке. Могу поклясться, что пару колкостей и ворчание в сторону Дамиана были готовы сорваться с языка и разнестись грубым баритоном по всему пространству. Но всё-таки он промолчал.
Был слишком занят мамой, поправляющей ему ворот рубашки.
Я заблокировала телефон, продолжив наблюдать за ними.
Они не просто любили друг друга.
Обожали.
Боготворили.
Возможно, действительно существовала та любовь, о которой говорила Элина?
Которая давала отпор обществу?
И вдруг...
Вдруг я тоже могла стать её частью?
Глава 29
Ася
– А чем мне заниматься, когда тебе придётся уезжать по работе? – поинтересовалась я, откусив кусочек от мягкой булочки с корицей. Дамиан, кажется, запоминал любые мелочи, когда-либо упомянутые мною вскользь – будь то любимая начинка в булочке или жанр в кино.
Всё ещё сложно было поверить, что он выкрал меня из дома и следующие десять дней я проведу с ним. Но реальность под два метра ростом сейчас стояла прямо надо мной и целовала меня в макушку.
– Я перенёс большую часть всех дел в онлайн режим, – ответил Дамиан.
В последние недели он проводил очень много времени в центре реабилитации вместе со мной. Хоть я чувствовала себя неловко из-за того, что заставляла его разрываться между мною и работой, но его присутствие открывало во мне второе дыхание, делало сильнее.
– Остальные обязанности на время делегировал отцу. Он очень хотел отдать мне долг.
– Долг? – переспросила я, запрокинув голову назад и найдя его заинтересованный взгляд.
– В своё время я много на себя взял, позволив ему наслаждаться обществом матери.
– Уверена, он «безумно счастлив», что ты решил спихнуть на него работу и оторвать от твоей мамы, – с сарказмом сказала я, пальцами обеих рук изобразив кавычки.
– Счастлив или нет, он возвращает мне долг.
Дамиан убрал часть моих отросших распущенных волос на один бок, оголив шею. Он осыпал её поцелуями, заставляя меня сгорать заживо от возбуждения.
– Ты вынуждаешь меня оторваться от еды, – промурлыкала я, чувствуя, как его губы уже заглатывают уголок моих губ.
– Я вынуждаю тебя оторваться от всего, кроме меня, – заявил мужчина, теперь уже полностью завладевший моим ртом – я сидела в полуоборота и пальцами правой руки тянулась к его плечу и шее.
Мне так хотелось касаться его. Так хотелось быть причиной его голодного взгляда, его сбитого дыхания.
– Как же я скучал по тебе, малышка. Как, блядь, сильно я по тебе скучал, – чуть ли не скулил он между дикими поцелуями. Уверена, мои губы должны были опухнуть после таких терзаний.
– Материшься?
– Этого больше не повторится.
– Можешь повторять, это забавно. И мы часто виделись, – напомнила ему, когда почувствовала, как взлетаю в воздух. Дамиан взял меня на руки. Его пальцы крепко вжимались в мою талию и бедро, пока он нёс меня в спальню.
– Мне никогда не будет достаточно.
Дамиан положил моё тело на кровать, а сам навис надо мной – если от его поцелуев я сходила с ума и пыталась ухватить хоть немного воздуха, то от касаний к моим соскам я готова была погибнуть.
Да...
Словно ненасытное животное, он посасывал кожу моей шеи, пока его пальцы пробирались под вязанный осенний свитер пудрового цвета. Он высунул мои груди из лифчика, отодвинув мягкую ткань, и захватил оба моих затвердевших соска.
– Господи, – простонала я. В уголках моих глаз скопились слёзы – но я не могла понять, по какой причине. Дело в столь болезненном возбуждении? Или в переполняющих меня эмоциях? Может быть – всё сразу?
– Малыш? – Дамиан отстранился, поднявшись на локтях. Так резко, будто его обожгло – хотя почему-то я была уверена, что он бы не отстранился от меня, даже если бы его жгли заживо.
– Что такое?
– Я делаю тебе больно? – виновато спросил мужчина, пытаясь найти в моём недоумении ответ.
– Нет, конечно!
– Ты плачешь, – заметил он, большим пальцем вытерев скатившуюся по щеке слезу. – Ты, чёрт возьми, плачешь, потому что я набросился на тебя, как грёбанный насильник.
– Господи, Дамиан, нет!
Ухватившись за широкие плечи, я притянула мужчину ближе.
– Это просто эмоции, – объяснила я, параллельно пытаясь поднять его тёмно-синюю футболку и разделаться с ней. Желая мне помочь, он снял её и кинул на пол, оголив рельефный торс. Хотелось смотреть в его глаза, но было сложно оторвать взгляд от каменного пресса и мощных, внушительных размеров бицепсов.
Температура моего тела, должно быть, не особо отличалась от температуры солнца. Я вернула взгляд к его кофейным глазам, которые всё это время безотрывно наблюдали за моими действиями.
– Продолжай рассматривать меня, цветочек, – приказным тоном прорычал он.
Всё.
Я так очевидно пялилась на него, что это стало последней каплей моего позора.
– Тебе нравится, когда я рассматриваю тебя?
– Я бы всё отдал, чтобы твои глаза были прикованы ко мне.
– Тебе не нужно отдавать ничего.
Я притянула его к себе, снова наслаждаясь тем, как он поедает – мои губы, моё лицо, и в принципе всё моё тело.
Сначала он снял с меня свитер, отправив его к своей футболке. Теперь уже его взгляд будто прилип к моей выпученной груди. Он поцеловал розовый сосок – и мой клитор начал болезненно пульсировать. Я не могла сдержать стонов, когда его руки, слегка приподняв меня, залезли мне под спину и дотронулись до застёжки – только вместо того, чтобы расстегнуть, одним резким движением он сломал её, после чего остатки моего лифчика полетели на пол.
Надевая сегодня свой любимый комплект нижнего белья, купленный мне во время прогулки по торговому центру с Элиной и Софией, я не думала, что он будет испорчен из-за необузданности этого мужчины.
Я не знала, как такое было возможно – но нежность Дамиана играла на контрасте со зверством. Принявшись расправляться с ширинкой моих джинсов, он опустился лицом к моей груди и втянул в рот другой сосок, которому ещё не уделял внимания.
Я вскрикнула.
Всхлипнула.
Не была в состоянии проглотить свои стоны, которые становились всё громче, потому что его язык и зубы на моём соске работали всё жёстче.
Сначала он просто игрался с ним, посасывая. Потом один лёгкий укус выбил меня из колеи.
Моё тело тряслось, словно от оргазма, хотя он только-только снял с меня джинсы и пока что не трогал мой клитор. Что произошло? Я чуть ли потеряла сознание от его варварских игр с моим соском.
– Дамиан... – проскулила я.
– Кажется, ты слишком чувствительна? Я уже заставил тебя кончить? – ухмыльнулся он.
– Кажется да, – смутившись, подтвердила я – и Дамиан озверел ещё больше – хотя больше было невозможно.
Он разрывался между двумя моими сосками, пока его пальцы отодвигали резинку моих атласных трусиков. Средний и указательный пальцы прошлись между моих половых губ, впитывая в себя влагу.
– У меня срывает крышу, – прохрипел мужчина. В его голосе была нотка отчаяния. – Если ты не остановишь меня сейчас, я предстану перед тобой не в самом лучшем свете.
– В каком?
– Бешенным психом.
– Ты и так постоянно останавливал себя, – прошептала, проведя ладонью по его постриженным волосам. – Прошу тебя – не останавливайся. Если тебе интересно, то я хочу тебя, Дамиан. Хочу прямо сейчас. Каким бы бешенным ты передо мной ни предстал.
Я в очередной раз дала ему зелёный свет. Но если до этого момента он действительно всегда останавливался, не давая зайти себе дальше поцелуев и куни, то сейчас он собирался пойти дальше.
Моя шея.
Грудь.
Живот.
Он ненасытно целовал всё, пока не спустился вниз и его лицо не оказалось между моих ляжек.
– Ты так сильно возбуждена, малыш, – констатировал он, аккуратно раздвинув мне ноги – так широко, как только было возможно. Его движения оставались нежными – в то время, как взглядом уже почти поедал меня целиком. – И ты побрилась для меня?
Последнее предложение вызвало во мне приступ неловкости.
– А для кого, ты думаешь?
– Конечно для меня. Только для меня.
В следующее мгновение его губы поцеловали мой клитор – и его пульсация стала ещё сильнее. Он едва дотронулся до меня, а я уже была готова кончить – однако поцелуй был только началом. Дамиан прижался ртом к клитору, заставив меня беспрерывно стонать. Он посасывал его, покусывал, игрался с ним. Он с такой дикостью поедал мою плоть, что ощущения разрывали меня на части. Пальцы левой руки впивались в кожу моей ляжки с такой силой, что на этом месте мог остаться синяк.
– Ты готова кончить ещё раз, мой цветочек? – спросил мужчина, на секунду оторвавшись от меня.
– Да.
И тогда его язык вернулся – только теперь он залез им внутрь моей киски. Дамиан трахал меня языком, пока его большой палец занял место на клиторе и неистово кружил по нему.
Боже, боже, боже...
Как мне вынести то, что он со мной вытворял?
Не жалея меня, мужчина сильно надавил на клитор – и я распалась на части, разложилась на молекулы. Я кончала и тряслась от нахлынувшего оргазма, пока его язык игрался со мной. Кажется, Дамиан собирался не оставить внутри меня ни капли влаги.
Я захныкала, попыталась привести дыхание в норму. Только это было абсолютно бесполезно. Мой любимый мужчина быстро стянул с себя брюки вместе с боксёрами – и всё внутри меня сжалось. Его толстый, набухший член выглядел как что-то не совсем реальное. Я безумно хотела Дамиана всё это время, но даже с учётом всех моих желаний было немного страшно. Когда он провел головкой по моим нижним губам, я пискнула и затаила дыхание.
Глаза закрылись.
Я чувствовала необузданное животное желание, когда его член вошёл внутрь. Большой палец всё ещё массировал мне клитор – и сокращающая всё на своём пути боль казалась не такой адской. Он был рядом. Был со мной и во мне. Мы сливались воедино и от осознания становилось тепло и даже приятно.
– Чёрт, – Дамиан навалился на меня, входя ещё глубже. Он разрывал всё внутри меня на части, с каждой последующей секундой ускоряя темп.
Наши лица снова разделяли крошечные миллиметры.
– Ты моя, Ася, – прохрипел он.
Его толчки становились ещё быстрее.
– Всегда будешь моей.
Его губы целовали меня – всё моё лицо, каждую слезинку и ресничку.
– Я никогда, – толчок, – никогда, – толчок, – не отпущу тебя. Ты слышишь, малыш? Скажи это. Скажи, что ты моя.
– Д-да, – робко ответила я. – Твоя.
– Я люблю тебя, – признался он, прижав свой лоб к моему, потному.
Мой подбородок задрожал. Он столько раз показывал мне своё отношение. Столько раз заставлял поверить в сказку наяву – где любовь между двумя людьми не измеряется ничем, кроме их чувств, как и говорила Элина. Относился ко мне, как к принцессе – с уважением и трепетом. Но мне всё равно было сложно поверить в услышанное.
Дамиан любит меня?
Он?
Меня?
Почему я так сильно ненавидела себя, что всё ещё не могла принять его чувства?
– Правда? – единственное слово, которое я смогла из себя выдавить.
– Так сильно люблю, цветочек. Так, блядь, сильно, если бы ты только знала.
Я не могла сдержать слёз – они градом скатывались по моим щекам, встречаясь на подбородке. Я притягивала Дамиана всё ближе и ближе, не желая, чтобы он отстранялся. И даже отголоски боли после потери девственности не могли остановить меня.
– И я люблю тебя, Дамиан, – между стонами прошептала я, не скрывая сбитого дыхания. – Ты единственный мужчина, которого я буду когда-либо любить.
Мне хотелось сказать ему об этом. Хотелось, чтобы он снова услышал и знал. Моё очередной неловкое признание сработало как афродизиак – Дамиан стал ещё жёстче, и я поняла, что до этого момента он сильно сдерживался.
– Всё верно, малыш, – прорычал он, надавливая подушечкой пальца мне на клитор. — И сейчас ты снова кончишь для своего единственного мужчины.
Будто по приказу, мои бёдра слегка приподнялись – и сладкое тепло разлилось во всему телу. Это был самый мощный оргазм из всех, потому что его член всё ещё находился внутри меня. Он не прекращал свои жёсткие, неумолимые толчки, пока в одно мгновение я не почувствовала себя опустошённой, а на коже не появилась вязкая жидкость. Всё было предельно ясно – Дамиан кончил мне на живот, но я не могла даже поднять голову, чтобы посмотреть на это.
Он нависал надо мной, наблюдая за моим сбитым дыханием после оргазма и вообще всего, что он со мной сотворил. Указательным пальцем убрал вспотевшие пряди с моего лба и щёк.
– Прости меня.
– О чём ты? За что ты извиняешься?
– За то, что сделал с тобой. За то, что ты увидела, какое я чудовище с напрочь отсутствующим самоконтролем, – объяснил он с печалью в глазах. Моя ладонь погладила его по колючей щетине.
– Прекрати. Это неправда.
– Я сделал тебе больно.
Больнее было от самоуничтожения, кипящего в его голосе.
– Чем я заслужил тебя? – серьёзно и неожиданно спросил Дамиан.
Я могла бы рассмеяться от абсурдности. Могла бы напомнить ему о всех своих комплексах, но вместо этого просто задала встречный вопрос:
– Самый лучший мужчина спрашивает, чем он заслужил меня?
– Самый несдержанный ублюдок спрашивает, чем он заслужил тебя, – он приподнял меня на руках.
– Куда мы?
– В душ, малыш. Я отмою тебя от того, что сделал.
– Мне понравилось всё, что ты сделал со мной, – заверила я, когда он толкнул дверь в ванную ногой и зашёл внутрь. Несмотря на всё ещё ноющую боль и кровь, смешанную с его спермой, я была самой счастливой девушкой. – И я хочу ещё.
От удивления он изогнул брови.
– Только не сегодня. Или, точнее, не в ближайшие несколько часов.
– Будь я проклят, если наброшусь на тебя сегодня.
– Хватит проклинать себя, – засмеялась я, прижавшись к нему и поцеловав в плечо. – Для этого вполне достаточно дяди Марата.
Дамиан улыбнулся и зашёл в душевую кабинку. Усадил меня на стульчик, чтобы настроить температуру воды. А я просто наблюдала за его мощной, впечатляющей V-образной спиной, которая безо всяких сомнений могла стать вдохновением для этой буквой.
Каким бы ни было наше будущее, я ни о чём не жалею. Он – единственный мужчина, которому я хотела отдать сокровенную часть себя.
Это самое главное.
