Текст книги "Цветок для хищника (СИ)"

Автор книги: Лиза Лазаревская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 28 страниц)

Глава 26

Дамиан

Не могу признаться в том, что Эмиль был прав – я действительно нуждался в своих младших братьях. Я не умел говорить об этом вслух, потому что всегда был старшим и нёс ответственность за них. В детстве я брал вину на себя за случайно сломанные или разбитые мамины любимые вещи, чтобы отец не ругал их за неосторожность. В юности я присматривал за тем, чтобы они со своим несносным характером и бурным пылом не вляпались в неприятности – хотя сам я был трудным подростком, которого слишком внезапно и резко захватила гора работы.

По правде говоря – мне нравилось заботиться о них не меньше, чем о Софии, несмотря на то, что я постоянно их отчитывал, ругал и большую часть времени считал занозами в своей заднице.

Понятия не имею, почему вообще думал об этом, пока брат вёз меня домой. Видимо, мозг всеми возможными способами пытался отвлечься и купировать любые мысли об операции.

– Мы почти на месте. Так что давай, скажи младшему брату спасибо, ведь он отложил свой сексуальный акт, чтобы побыть водителем твоей зажравшейся задницы, – потребовал Эмиль, блеснув хищным оскалом. – Это не сложно, я жду.

– Спасибо, – сказал монотонным голосом, потому что никакого желания пререкаться не было.

– Брат, это ты? Не ожидал, что ты так быстро сдашься. Ася так хорошо на тебя влияет.

Ася делала меня сентиментальным и сердобольным, раскрывая те самые чувства, о наличии которых я даже не догадывался.

– Только не говори Эдиану, а то он тоже будет требовать, чтобы я его благодарил. Тогда я не смогу спокойно работать.

– Хрен там, обойдётся. Хоть раз в жизни я могу получить то, что не достанется ему?

– Ради бога, не преувеличивай.

– Никакого преувеличения в моих словах. Или будешь спорить с тем, что я – единственный позор семьи.

Указательным пальцем я нащупал на сиденье кнопку и немного откинул спинку назад. Почему-то Эмиль всегда считал, что является худшей половиной, нелюбимыми сыном из них двоих – хотя со стороны родителей никогда не было разделения.

Я не собирался спорить – но лишь потому, что у меня действительно не было сил. Мне самому нужна была помощь в том, чтобы дожить до послезавтра. Однако видеть подавленное состояние брата мне тоже не хотелось. Особенно из-за мнимых причин, которые не имели ничего общего с реальной жизнью.

– Кто тебе сказал об этом? Отец? Мать?

– Это очевидно, – он притормозил на светофоре и достал из кармана пачку сигарет. Открыл окно, прикурив. Вечерний воздух пробрался в салон машины, смешавшись с дымом.

– Очевидно, что ты идиот. Хватит соперничать с Эдианом в гонке, которой нет. Прекрати придумывать всякую хрень и верить в неё, Эмиль. Тебе уже не десять лет.

В детстве Эдиан выдумывал разный бред, заставляя своего близнеца поверить в него.

Они давно выросли, но отголоски всё ещё давали о себе знать.

– То есть ты считаешь, что отец не считает меня худшим из худших?

В каких-то моментах отец был требовательным и строгим к нам троим, но только Эмиль принимал это на свой счёт.

– Повторяю, хватит думать о всякой херне. Ты – плод, выношенный его божеством. Ты априори не можешь быть позором.

Кинув бычок в пепельницу после очередной затяжки, он закрыл окно и включил кондиционер на двадцать один градус.

– Возможно, ты прав.

Он припарковался недалеко от моего дома, не заезжая в паркинг.

– На месте.

– Второй раз благодарить не буду.

– Одного раза достаточно. Кажется, ты сильно нервничаешь.

Нервничал я последние две недели. Сейчас просто принятие неизбежного. Всё время мозг пытался убедить меня в том, что ничего страшного не должно произойти – это рядовая операция, это хороший врач, это минимальные риски. Только ничего не получалось.

– С ней всё будет в порядке, – заверил брат, когда мы оба вышли из машины. Он положил свою ладонь на моё плечо, когда перекурить решил и я.

– Да, я знаю, – тихо согласился я.

– Но ты собирался выпить, чтобы меньше думать об этом?

Отрицательно покачал головой, параллельно вдыхая сигаретный дым глубоко в лёгкие. Не могу быть уверенным, но, казалось, что за эти две недели я выкурил больше, чем за два года месяца.

– Я взял выходные на несколько дней на работе. Завтра её кладут в больницу. Не хочу вонять перегаром.

– Верно. Кстати, я собирался приехать в день операции. И, насколько знаю, моя худшая половина тоже, так что не думай, что ты будешь скучать.

– Там будет достаточно людей, чтобы не скучать. Но хорошо, пусть так.

– Хорошо? И это всё? Серьёзно? – брови Эмиля приподнялись, показав искреннее удивление. – Я ожидал от твоей эгоистичной, собственнической натуры большего. А где же указ не приближаться к ней ближе, чем на километр?

– Он снова будет в силе немного позже. Я разрешу вам приблизиться и увидеться с ней в день операции.

Потому что в такой сложный момент она должна быть окружена близкими людьми, даже несмотря на то, что мои братья умышленно провоцировали меня на ревность, просто забавы ради.

– А уже потом вы хрен к ней подойдёте, – сказал я, протянув ему руку для рукопожатия.

– Тебе нужна психологическая поддержка младшего брата? Или я могу вернуться к вопросу своего полового акта?

– Возвращайся, я справлюсь сам. Спасибо, что приехал.

Больше я не стал задерживать Эмиля и пошёл в сторону своей квартиры.

– А говорил, второй раз благодарить не будешь. Не за что, брат. И кстати, подойдём мы или нет потом – это решать только Асе, ревнивый ты ублюдок! – крикнул он на прощанье, не скрывая насмешки в голосе. Моё желание вернуться и сломать ему рёбра возросло до критического предела, но я выдохнул и пошёл дальше.

***

Ночь не давала мне покоя.

Я не спал.

Не находил себе места.

Чем меньше времени оставалось до операции моего ангела, тем мне становилось хуже.

Всё-таки, сидя в кабинете за включённым ноутбуком, выпил ещё немного виски. Надеялся, что алкоголь поможет заснуть. Черта с два. Ничего не вышло.

Меня затягивало в пучину тревожных мыслей.

Когда я узнал фамилию врача, сразу же отправился в клинику, чтобы переговорить с ним и успокоить развивающуюся паранойю. Только это было невозможно – любая операция это вмешательство в организм человека. Даже при самых позитивных прогнозах – всегда что-то могло пойти не так. И мой извращённый мозг боролся со страшной мыслью – забрать у неё единственный шанс на восстановление и избавиться даже от малейшего намёка на операцию. Я собирался надавить на врача любыми методами.

Подкуп.

Шантаж.

Запугивание.

Всё вместе, да плевать.

Только чтобы он убедил их в том, что операция опасна и озвучил им всевозможные риски, которые только можно придумать.

Она искренне верила в то, что может быть обузой – в то время, как я хотел её присутствия в своей жизни до изнеможения. Мне не нужны были её здоровые ноги. Мне нужна была она. В любом состоянии. Поэтому даже сейчас я думал о том, чтобы в последний момент помешать этому.

Но я возвращался к нашему разговору с отцом, к которому отправился после врача.

– Ты просишь меня оторваться от своей матери? – спросил он, когда по телефону я попросил его о срочной встрече.

Это был обвинительный тон, словно я заставлял его убить человека.

– Да, именно это и прошу.

– Какого монстра я воспитал.

– Так мы можем встретиться? Просто скажи: да или нет?

– Почему ты не хочешь приехать домой?

– Мне бы не хотелось, чтобы мама была в курсе.

Пару секунд он молчал, после чего согласился встретиться в течение часа. Я совершенно не понимал, что хотел услышать из уст отца – возможно, мне просто хотелось найти поддержку в его лице и убедить себя в том, что я собираюсь поступить не как последняя мразь.

– В чём дело, сынок? К чему такая спешка?

– Мне нужен твой совет, – прямо сообщил я.

– Если ты о работе...

– Нет, – перебил я, сделав глоток воды и осмотревшись. Мы сидели за столиком одного недорогого кафе. – Речь совершенно не о работе.

– Тогда что?

– Ваш кофе, – хихикнула только что подошедшая официантка, поставив рядом с отцом чашку.

Я не мог понять, с кем больше она пыталась флиртовать – со мной или с ним. Как бы там ни было, выражение наших лиц, демонстрирующее общее негодование, должно было отбить у неё последующее желание ненужного флирта. Мой рвотный рефлекс входил в активную фазу, когда кто-либо женского пола думал, что может занять место Аси.

Отец? Он вообще готов был убивать, если кто-то проявлял неуважение к маме.

– Скоро у Аси будет операция.

– Да, я знаю, – спокойно произнёс он.

– То есть я узнал о ней последним?

– Ты ведь собрался поговорить не о том, в каком порядке о ней узнали.

– Я против.

– Против, значит? – многозначительно переспросил отец, сделав глоток кофе. – Ты переживаешь?

– Как ты думаешь? Я не спал сегодня, изучая всевозможные статьи по этой теме.

– Насколько мне известно, это стандартная операция для её состояния. И если мы все хотим, чтобы у неё был шанс на восстановление – а мы все этого хотим – то без неё не обойтись.

– Да мне насрать, какая это операция – стандартная или нестандартная! – чуть ли не взревел я на всё кафе, но окружающие проигнорировали происходящее, видимо, боясь лишний раз взглянуть за наш столик. – Это в любом случае вмешательство в её организм. Ей будут разрезать спину! Как мне нужно реагировать на это?

Лицо отца оставалось невозмутим, хотя этот человек понимал меня, как никто другой – даже если сейчас он этого не показывал.

Помню, когда мне было одиннадцать, у мамы была обыкновенная ангина. Её муж – человек, в глаза которого другие люди старались долго не смотреть из-за его убийственного взгляда – чуть ли не рвал на себе волосы.

– А как ты собираешься это провернуть, Дамиан? Просто прийти в дом Марата и сказать, что ты против операции?

– Я не совсем идиот. Я могу договориться с врачом.

– Каким образом?

– Вариантов полно. Скомпрометировать его. Подкупить. Запугать. Всё вместе? Ты будто не знаешь, как это делается.

– Это сработает. Допустим. Но действительно ли ты хочешь из-за своей паранойи отнять её единственный маленький шанс на восстановление?

– Теперь это звучит, будто я последняя сволочь. Но мне нахрен не нужно никакое восстановление, если это угрожает её жизни.

– Суть в том, что нужно ей, а не тебе, Дамиан. Ты говорил с врачом по этому поводу?

– Да, говорил. Сегодня.

– И какие прогнозы он даёт?

Если мои родители говорили с Маратом или Ксенией, то он прекрасно знал обо всех прогнозах, но ему просто хотелось тыкнуть меня носом в моё навязчивое состояние.

– Положительные.

– Так в чём, чёрт возьми, дело?

– В том, что этого недостаточно! Скажи мне, в чём дело, если бы маме предстояла любого рода операция.

Отец вздохнул.

Он крепко держал в руках маленькую ложку, то и дело переворачивая её. Казалось, ещё немного – и он сломает её напополам от злости.

– Теперь внимательно меня послушай. Операция – не единственное, о чём ты будешь переживать. Ты будешь волноваться каждый чёртов день. О её состоянии. О её здоровье – физическом и ментальном. О том, что она может поскользнуться, упасть с лестницы или заснуть, принимая ванную, и захлебнуться. Даже о том, что от тебя воняет сигаретами, а ей это не нравится. Мне продолжать? У меня есть много примеров, с которыми я борюсь до сих пор. Ты с лёгкостью можешь скомпрометировать врача и разбить ей сердце, при этом даже нисколько не замарав себя дерьмом в её глазах. Но ты не получишь от меня одобрения, которое, видимо, хотел услышать. И чтобы ты знал, если бы я всё время шёл на поводу у своей паранойи и делал всё так, как она велит, то нашей тыковки не было бы на свете, потому что беременность Полины сводила меня с ума. Иногда нужно жертвовать своим спокойствием в угоду их желаний, и делать так, как лучше для неё, а не для тебя.

«Пожертвовать своим спокойствием».

Наш разговор продолжался, но эти слова застряли где-то в глубинах сознания.

Почему?

Он был до беспредела помешан на матери. Буквально не в состоянии спокойно прожить без неё и десяти минут. И когда он жертвовал своим спокойствием ради её желаний, то в голове невольно проскальзывали мысли – что и у меня получится.

Я пришёл в себя, увидев, что подаренная пару лет назад Эдианом хрустальная пепельница наполнилась несколькими новыми окурками. Нужно бросать курить в таких количествах. Хотя, если бы не сигареты, во мне уже не осталось бы нервных клеток.

Вспоминая наш полуторачасовой диалог, я чувствовал себя более чем паршиво.

Действительно, я думал только о своём спокойствии. Собирался сделать так, как удобно мне – даже если бы это означало разбить её и без того хрупкие надежды.

Блядь, я – полное дерьмо и урод. Будучи эгоистичным подонком, готов был отнять её шанс подняться на ноги.

Но я так сильно беспокоился о ней. Господи, как я беспокоился. Конечно, это слишком хреновое оправдание моему отвратительному поведению, но я не мог потерять её, когда только нашёл.

Я ещё долго просидел за столом в кабинете, умоляя всевышние силы, чтобы операция прошла хорошо, и проклиная себя за то, каким был эгоистом.

В итоге сон и усталость всё-таки победили.

Веки отяжелели.

Я отключился.

***

Минут двадцать я сидел в одной позе – локтями упираясь в свои колени, а лбом в сжатые кулаки – которые, должно быть, уже оставили на моей коже красное пятно. Почти не моргая, я смотрел вниз, на белую больничную плитку. Операция шла уже около двух часов. Мои родители вместе с братьями, Софией, Элиной, Наилем, Дамиром и остальными ждали в кафетерии, потому что с таким количеством людей в этом коридоре творился настоящий хаос.

– Дамиан, – я услышал хриплый голос Марата, прежде, чем мои глаза смогли заметить его туфли.

Пришлось выпрямиться.

– Сколько часов ты спал сегодня ночью?

– Не имеет значения.

– И всё же?

– Нисколько.

– Я так и думал.

Пару раз моргнув, заметил, что обе его руки держали бумажные одноразовые стаканчики. Один из них он протянул мне.

– Где Ксения? – спросил я, забирая кофе и делая глоток – равносильный почти всему объёму напитка.

– Она тоже не спала сегодня. Я попросил дать ей успокоительное и отвёл поспать в одну из палат. Так будет лучше, ей нужно отдохнуть, пока она не извела себя полностью.

Марат сел рядом со мной. Мы оба погрузились в собственное пространство для размышлений – и никто из нас не пытался нарушить затянувшуюся молчаливую паузу.

– Ты ведь понимаешь, что мы бы никогда не пошли на это, если бы ей что-то угрожало? – внезапно спросил он, поймав на себя мой – я уверен – разбитый взгляд.

– Я понимаю. Но этого понимания недостаточно, чтобы успокоиться.

– Мы не могли оттягивать этот момент.

– Я знаю.

Чем дольше не будет лечения, тем сложнее ей будет в будущем. Но опять же – мне нет успокоения ни в одних словах.

Оставив пустой стаканчик между нами, я продолжил ковыряться в собственном безумии. Марат тоже был немногословен – если Ксения не спала всю ночь, то он вместе с ней, и сейчас мужчина был не в самом лучшем состоянии. Видимо, сегодняшней ночью сон обошёл стороной нас всех.

– Знаешь, когда ты уехал позавчера после того, как испортил нам ужин, мы ещё долго обсуждали, какой ты мудак, – спокойно начал он.

– Я в вас не сомневался, – так же спокойно ответил я. Зная Марата, он мог меня хотя бы покалечить – а если все мои конечности до сих пор оставались на месте, я действительно считал, что он не против моей кандидатуры.

В любом случае – другой не будет.

– Ася попросила меня больше не угрожать тебе.

Лёгкая улыбка тронула мои губы, когда я представлял эту сцену. Не будь шум в моей голове слишком громким, я бы представил эту милую сцену более красочно.

– Конечно же я не перестану, Дамиан. Если ты обидишь её, то поверь – пуля в лоб будет казаться тебе немыслимой роскошью.

Я был согласен получить пулю в лоб просто так, в обмен на то, что через пять минут врач выйдет и скажет, что всё прошло хорошо.

– Я никогда не позволю себе этого. Но от количества ваших угроз в моих намерениях ничего не изменится.

– Ей всего восемнадцать. Не будь эгоистичным ублюдком и дай ей пожить с родителями.

– Жизнь с родителями предполагает ночёвки в моей квартире несколько раз в неделю?

– Ты охренел?! – зашипел Марат – и моя ухмылка превратился в недолгий смех. Однако даже после этого я всё ещё не умер, так что теперь был абсолютно уверен, что он рад моей кандидатуре.

В скором времени Марат пошёл проверить спящую в одной из палат жену. Снова пространством завладела тишина, шум в голове вернулся. Стреляющая пульсация в висках не давала покоя и продолжалась ровно до момента, пока дверь операционного блока не открылась и куча медперсонала во главе с врачом не вышла.

Пять часов операции позади?

Мы с Маратом подошли к Логвиновому. В двух-трёх метрах, позади меня, стояли Ильдар с Дамиром и моим отцом.

– Как всё прошло? Как она? – не скрывая паники в голосе, сразу спросил я.

– Можете не переживать. Операция прошла успешно.

Только после этих слов с моих губ сорвался вздох облегчения. Позже я собирался переговорить с ним наедине, без лишних глаз, чтобы должным образом отблагодарить.

– Несколько дней ей придётся полежать в больнице, под нашим наблюдением. Какое-то время будут сильные боли в районе спины и грудной клетки. Пока будем колоть обезболивающие, но у неё молодой организм, так что всё должно зажить довольно быстро.

У нас уже были все рекомендации врача, но мы синхронно решили прослушать их ещё раз.

– К ней сейчас можно?

– Сейчас её перевезут в палату и вы сможете её увидеть. Но имейте в виду, она ещё не пришла в себя после наркоза.

Чья-то тяжёлая рука упала на моё плечо – и я увидел Наиля.

– Живой? – спросил он.

– Теперь да.

Сейчас я снова мог дышать.

Глава 27

Ася

Как же сильно хотелось спать.

Веки были тяжёлыми – я с трудом могла открыть глаза, словно, пока лежала без сознания, их сшили прочной нитью. И от любой попытки раскрыть их, складывалось впечатление, что разрывалась плоть.

Больно.

Точнее...

Скорее неприятно и непонятно.

В голове звучали странные звуки, которые я никак не могла разобрать. Я плохо чувствовала своё тело и была немного дезориентирована. Я лежала на каком-то боку, не на спине. Сквозь уплывающий сон попыталась пошевелить пальцем правой руки, но внезапно поняла, что кто-то меня держит. Чья-то тёплая и родная ладонь. Мне не нужно было открывать глаза или долго гадать, кому она принадлежит.

– Солнышко моё, – прозвучал этот мягкий голос, от которого внутри всё затрепетало. Я улыбнулась, пытаясь сжать её маленькую руку в ответ. А потом мои веки распахнулись – и яркий дневной свет ударил по глазам. Если честно, я никогда особо не верила в то, что свыше есть ангелы-хранители, которые за нами присматривают. Но я поверила, что мой ангел-хранитель жил на земле. Иногда я даже была благодарна судьбе за то, что моя жизнь обернулась таким образом и сделала меня калекой – потому что иначе я бы не встретила её.

И её семью.

И мужчину, в которого так сильно влюбилась, что мысли о нём помогли мне сегодня почти не тревожиться.

– Как ты, моя милая?

– Хорошо, мама, – ответила я, облизав пересохшие губы. Её светло-карие глаза расширились – хоть моё собственное зрение было слишком расфокусированным, но я сумела хорошо разглядеть её полное удивления выражение лица.

– Мама, – повторила она дрожащим голосом. Я вовсе не хотела заставлять её плакать. Мне просто хотелось назвать её мамой. Хотя бы один раз. Я надеялась, что не выглядела глупо в их глазах – но если вспомнить слова дяди Марата, то почему-то я была уверена, что они будут не против. – Ты назвала меня мамой. Ты понимаешь?

– Вы не против?

– Конечно нет, – она поцеловала мою руку. – Мы будем очень счастливы. Да, папа? – обернувшись, спросила она у стоящего за её спиной, словно тень, мужа, который, в свою очередь, наклонился и поцеловал её в макушку.

– Без сомнений. Как ты себя чувствуешь, дорогая? – спросил дядя Марат.

– Голова немного кружится, а так всё очень хорошо.

Сзади чьи-то пальцы начали расчёсывать мои волосы, но я лежала на правом боку и не видела этого человека. Правда, в этом случае мне тоже не нужно было видеть, чтобы знать, кто это.

– Элина?

– Чувствует, – произнесла она, поцеловав меня в затылок.

Я слишком плохо соображала и не поняла, что в палате было намного больше людей – у двери, вместе со своими родителями, стояла София, рядом с ней был Наиль и дядя Ильдар. Всё плыло, поэтому на пару секунд я закрыла глаза.

– Думаю, нас здесь слишком много, – сказала тётя Сеня.

– И это ещё половина снаружи, – добавила Элина.

– Я рада видеть всех.

Каждого человека, который считал меня своей семьёй, несмотря ни на что.

– Всё равно, тебе нельзя перенапрягаться. Будем заходить по очереди. Кто первый?

– Кхм, – я услышала кряхтение Элины позади себя. Мама с папой посмотрели на неё, а потом перевели взгляд немного правее. По моим ощущениям там должно быть окно? Или угол палаты. На кого они смотрели? Я думала, что все остальные находились снаружи.

София пыталась сдержать хихиканье, зажав одной рукой рот, но выходило не очень. Этими милыми звуками она захватила моё внимание – оно было слишком рассредоточенным, но по какой-то причине подмечало всякие мелочи. Например такие, как мягкий взгляд Наиля, полностью прикованный к ней.

– Помни, что я зайду в любой момент, – проинструктировал дядя Марат, притянув жену к себе, когда та встала.

– Так что веди себя хорошо, – задорно подхватила София, собираясь выйти из палаты вместе с остальными.

– Не волнуйся, я беру этого бугая на себя, – говоря о бугае, тётя Сеня имела в виду папу. Это были последние сказанные ею слова перед тем, как выйти. Мне пришлось сдержать вырывающийся наружу смех, так как смеяться было больно – словно все мои склеенные рёбра пытались отделиться друг от друга. Я мало что понимала, пока из задней части палаты не вышел...

Конечно.

– Ты здесь, – произнесла я, наблюдая за его неторопливыми шагами. Это было такое глупое замечание, но мне нужно было точно убедиться, что подходящий ко мне мужчина не мираж, плод моей фантазии или реалистичный сон.

– Я здесь, малыш.

Он присел на корточки, обхватил своими руками мою и поцеловал костяшки моих пальцев.

– Теперь скажи мне, как ты себя чувствуешь.

– Всё очень даже хорошо, – солгала я, чтобы он меньше переживал. – Кажется, ты говорил, что после операции я увижу тебя первым.

– Я отдал эту привилегию твоим родителям.

– Очень благородно с твоей стороны, – его поцелуи были такими трепетными, что они помогали унять резко проявляющуюся в теле боль. Я рассматривала его и приходила в ужас от увиденного. Он выглядел уставшим, даже вымотанным, «помятым». Складывалось впечатление, что за прошедший день он сбросил несколько килограмм, но это всё из-за усталости, которая читалась в его лице.

– Дамиан.

– Да, цветочек?

– У тебя синяки под глазами.

– Не обращай на них внимания.

– Не могу. Лучше тебе поехать домой и поспать.

– Не думай, что ты сможешь избавиться от меня, малыш. Я поселюсь в этой палате до тех пор, пока ты не вернёшься домой.

Мне снова пришлось сдерживать смех, потому что от каждого резкого движения я словно чувствовала, как рушатся кости.

– Это звучит как угроза.

– Значит, я угрожаю тебе.

– Такие угрозы я готова терпеть.

Дамиан ласково погладил меня по щеке большим пальцем, когда пальцы его другой руки переплелись с моими. Это ощущалось как самое приятное, что я только чувствовала в своей жизни.

– Тебе всё-таки стоило переспать со мной, когда была возможность. Потому что теперь с моим состоянием придётся ждать несколько недель, прежде чем мы сможет вернуться к этому вопросу.

Карие глаза были прикованы к моему лицу. У меня получилось развеселить его, ведь он улыбнулся.

– Видимо, ты забыла, что мы договорились вернуться к этому вопросу только после свадьбы.

– А ты всё за своё, – я закатила глаза. – Мы так не договаривались. И дядя Марат пообещал тебя не убивать, но на свадьбу он своё согласие не давал.

– Ему придётся, если он не хочет, чтобы какой-то ненормальный псих выкрал тебя посреди ночи.

– Знаю я одного такого ненормального психа, – хихикнула я, откашлявшись из-за пересохшего горла. – Ты не мог бы дать мне воды? – попросила я. Тогда, ни секунды не медля, мужчина сразу же встал на ноги и налил полный стакан воды. Я тоже хотела встать, но он не позволил мне этого сделать, снова присев на корточки рядом с моим лицом.

– Лежи на месте, цветочек. Не двигайся.

– Ты мне поможешь?

– Конечно.

Дамиан давал мне пить небольшими глотками, свободной рукой придерживая меня за висок со стороны подушки.

– Спасибо.

Он поставил стакан на тумбочку рядом с кроватью.

– Теперь, когда во рту нет ощущения пустынной сухости, ты можешь поцеловать меня.

– Значит, это так ты хочешь, чтобы я хорошо себя вёл?

– Если не поцелуешь, я скажу, что ты плохо себя вёл.

– Меня не нужно уговаривать.

Уговаривать действительно не пришлось. Дамиан осторожно дотронулся до моего затылка, уничтожая последние миллиметры между нашими лицами – и впился своими губами в мои. Я была слишком слаба, чтобы успевать двигать губами в такт его бешеным движениям – поэтому чувствовала себя ужином, который он поглощает. Он буквально поедал меня – с неистовым желанием, выходящим за рамки.

– Чёрт, – зашипел он, отстранившись. – Кажется, мне снесло крышу.

– Да, совсем чуть-чуть. Но мы можем продолжить, если ты дашь мне отдышаться.

Я правда хотела продолжить, но внезапно дверь в палату открылась – и двое человек зашли внутрь.

– Привет, ребята, – дружелюбно поздоровалась я.

– Даже не буду оборачиваться, чтобы понять, кто это.

– Как мило, эта братская связь такая сильная, – произнёс Эдиан, встав позади Дамиана. – Как ты себя чувствуешь, Асенька?

– Ты не против, если мы побесим этого цербера своим присутствием? – добавил Эмиль, взглядом указывая на старшего брата – который, кстати говоря, старательно пытался не взорваться. Видимо, ему не особо понравилось, как прозвучало «Асенька» из уст брата.

– Я не против.

– Отлично, – подхватил Эдиан, взяв за плечо Дамиана. – Кстати, Марат передал тебе, что твоё время почти истекло, поэтому ты можешь убираться.

– Если вы думаете, что останетесь с ней наедине, то вы тупорылые бараны.

– Сказал ревнивый баран.

Близнецы переглянулись. Они были такими забавными, невзирая на такой же суровый вид, который был присущ всем мужчинам их семьи.

Они ещё долго препирались. Спорили. Смеялись друг над другом, не давая моей собственной улыбке сойти с моего лица. Дамиан терпел их присутствие, видя моё хорошее настроение, а я всё собиралась попросить их поменьше над ним издеваться – потому что это настолько смешно, что я вряд ли смогу и дальше сдерживать смех.

Моё тело ломило.

Я боялась того, чем обернётся моя реабилитация. Того, что всё это напрасно – и мне не удастся встать на ноги. Но прямо сейчас я откинула все плохие мысли на задний план.

Я была счастлива. С этими людьми рядом. Ведь любила их.

Всех до единого.