Текст книги "Цветок для хищника (СИ)"

Автор книги: Лиза Лазаревская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 28 страниц)

– Это по работе? Или...

– Или? Есть ещё варианты, кроме этого?

– Не знаю... Возможно, твой друг зовёт тебя в компанию других девушек...

– У меня нет друзей, кроме твоего так названного брата и моих собственных братьев – хотя их таковыми я не считаю. Для меня не существует других девушек. А теперь вспомни, что мы говорили о доверии?

– Что мы говорили?

– Что ты будешь доверять мне и не думать, что кто-то посмеет написывать мне сообщения, когда я принадлежу тебе.

– Но ведь тебе написывали.

– Этого больше не повторится. А если кто-то всё же посмеет, то он пожалеет.

– Точнее она...

– Она пожалеет, – исправился я. – Кажется, тебе повезло, малыш. И мне придётся сейчас уехать и перенести наш разговор с Маратом на другой раз.

– Ваш разговор? Ты приезжал, чтобы поговорить с ним? О нас? – поток её вопросов не останавливался.

– Именно поэтому я и приехал.

– Ты же обещал!

– Я обещал подождать – и я подождал.

– Ты не понимаешь, насколько дядя Марат категоричен. Тем утром мы приехали чуть позже него – и он наказал нас и провёл лекцию, почему мы должны ночевать дома. А с бедного Давлета вообще чуть не сняли две шкуры.

Так вот по какой причине он стал таким мнительным и осторожным.

На самом деле, я почти в полной мере понимал Марата и его обеспокоенность, связанную с дочерьми и их развлечениями. Но оставался один момент – я не был сопляком с улицы, цель жизни которого удачно пристроить куда-то свой мелкий член. Я готов из раза в раз доказывать всю серьёзность своих намерений, делая Асю счастливой. Потому что она заслуживала счастья больше, чем кто-либо. Потому что она заслуживала самого лучшего. Вряд ли я мог назвать себя самым лучшим. Не существует мужчин, заслуживающих её внимания, но я был тем, кто желал находиться с ней рядом больше всех.

– Опять же. Я с ним полностью согласен. Ты ночуешь либо в этом доме, либо в моей квартире. Других мест нет.

– А если София пригласит меня на ночёвку в дом ваших родителей? – издевательским тоном спросила она, думая проучить меня.

– Это исключение, – улыбнулся я.

Мне нужно было ехать и узнать все подробности нашего дела, но как же сложно было оторваться от её выразительных серых глаз, искрящихся при виде меня, даже когда она зла и не согласна с моими импульсивным действиями.

– Тебе пора.

– Хочешь, чтобы я побыстрее ушёл?

– Не хочу, чтобы ты вообще от меня уходил. Но вашей случайной встречи не хочу ещё больше.

Я должен был её послушать и поскорее уехать, иначе с каждой следующей минутой становилось бы всё сложнее.

– Отнесёшь меня обратно, пожалуйста?

– Чем ты будешь заниматься, когда я уйду?

– Продолжу смотреть «Босиком по Мостовой».

– Это фильм?

– Да, фильм и мороженое – которое, должно быть, уже растаяло.

– Я куплю тебе ещё. Столько, сколько захочешь. Здесь или в любой точке мира, в которую отвезу тебя, когда ты позволишь мне ненадолго выкрасть тебя из этой реальности. Ты ведь позволишь мне это сделать?

– Ты опять за своё, – буркнула Ася, пока я нёс её обратно в зал, чтобы она смогла доесть растаявшее мороженное под просмотр телевизора.

– Я не слышу ответ.

– Когда-нибудь обязательно позволю.

– Хорошая девочка, – мои суховатые губы дотронулись до щеки, сладко поцеловав её.

– Ты теперь всегда будешь так хвалить меня?

– Всегда.

Ася улыбнулась свойственной ей ангельской улыбкой, из-за которой я пробыл приклеенным к ней дополнительные несколько минут. А прежде, чем я покинул этот дом, она произнесла то, что заставило мой пульс участиться:

– После операции я хочу рассказать о хочу рассказать дяде Марату о нас. Надеюсь, он поймёт.

– Уверен в этом, ведь у него нет выхода.

Глава 23

Ася

Пот выступил на моих ладонях и лбу сразу же, как только Дамиан ушёл. И такая реакция организма была вызвана не только мужчиной, послевкусие встречи с которым заставляло меня умирать от дикого, неистового, несвойственного мне желания. Ещё она была вызвана внезапным вспоминанием о том, что здесь есть не только уличные камеры, но и внутренние, в самом доме. Не везде, конечно, но в зале, столовой, на кухне, возле лестницы и холле точно есть. И насколько я знала, доступ к ним имел только дядя Марат. Мне лишь оставалось надеяться, что он не смотрит их без надобности – тем более, сейчас он должен быть слишком занят тётей Сеней, поэтому не должен увидеть то, что для него совсем, абсолютно не предназначено. А именно – как Дамиан нёс меня на руках наверх, пока я обнимала его шею мёртвой хваткой.

Боже, а то небольшое представление, где я схватила его за пах...

Пока я сгрызала себя переживаниями и пыталась отвлечь себя просмотром черепашек ниндзя, Элина успела вернуться.

– Как прошли занятия? – спросила я, когда она улеглась виском на моё плечо.

– Отлично, они такие маленькие умнички, впитывают все мои движения.

Люди, не знающие истинной натуры Элины, могли бы назвать её богатой, поверхностной девочкой. Но на самом деле глубины её светлой души были безмерны, не знали границ – она всю жизнь занималась танцами и с восемнадцати лет начала бесплатно преподавать деткам из малоимущих семей. Это было не навязанное никем, целиком и полностью её желание. Она показывала мне видео, как они танцуют – чуть ли не каждые пять минут детки лезли к ней обниматься.

Элину невозможно было не любить.

– Когда я уезжала, ты была в другой одежде, – заметила она, отстранившись. Брови девушки изогнулись в немом вопросе. От неё ничего нельзя было скрыть – Элина было очень внимательной. – Как ты переоделась?

– Не самостоятельно.

– Это я поняла.

– Дамиан приезжал.

– Как удивительно, – с сарказмом проговорила она.

– Теперь я боюсь, что дядя Марат увидит нас с ним на камерах, – я поделилась с ней тем, что гложет меня последние сорок минут.

– Не волнуйся. Обычно если папа их смотрит, то это в режиме реального времени. Он любит наблюдать за мамой, когда она дома одна. Не спрашивай, откуда я это знаю, он такой очевидный, если дело касается мамы, – она закатила глаза.

Мы одновременно рассмеялись, потому что это определение очень подходило. Элина выбежала из зала и вернулась спустя несколько минут с ещё двумя ведёрками, забрав себе мороженное со вкусом карамели, а мне отдав со вкусом манго. Мне нравился вкус манго, поэтому тётя Сеня заботливо вносила в список продуктов изделия с этим вкусом.

Последние полтора часа мы запихивали в себя мороженное и обсуждали, кто самый классный в черепашках ниндзя. Мне нравился Леонардо, но Элина ничего не хотела слушать, превознося до небес темперамент Рафаэля.

– Ты сказала ему об операции? – резко спросила девушка, впиваясь в моё лицо взглядом своих невероятных глаз, цвета насыщенного синего океана.

Я просто кивнула, не находя других слов, а она поцеловала меня в висок.

– Всё будет хорошо. Мы все будем рядом с тобой.

– Спасибо тебе. Ты лучшая старшая сестра, которую можно только пожелать.

– Ещё бы.

Я не переставала думать об операции, о своей возможности встать на ноги и стать полноценным человеком. Шанс не просто не стопроцентный – он крошечный, совсем маленький. Что делать с нашими отношениями, если ничего не получится? Как я могла обрекать его на вечные страдания в виде заботы обо мне?

Вспомнила выражение лица Марины, когда в присутствии Дамиана я сказала ей, что инвалид. Если честно, мне хотелось увидеть её растерянность. Хотелось, чтобы она расстроилась – ведь её, такую красивую, бесподобную, с ногами от ушей – променяли на такую, как я – дефектную калеку с низкой самооценкой. Только в итоге из-за её ошарашенного взгляда расстроилась лишь я сама. Происходящее для неё было абсурдом. Оно для всех было и будет абсурдом. Не мог мужчина такого уровня, за чьё внимание девушки готовы были перегрызть друг другу глотки, любить меня.

Ведь наш мир не утопия для такого.

Это неправильно.

Почему я не могла перестать съедать себя по любому поводу? Когда он рядом, я даже думать не могу о расставании – его присутствие вытравливает все подобные сомнения. Однако, когда я остаюсь с ними наедине, я мыслю здраво.

Спустя почти семь просмотренных серий мы услышали доносящийся с холла заливистый женский смех.

– Девочки, мы дома, – крикнул дядя Марат. Его бодрый, преисполненный голос говорил о том, что свидание прошло хорошо и сцены в камерах остались без внимания.

Слава богу.

Я облегчённо вздохнула, непроизвольно улыбнулась. Мне нравилось наблюдать за отношениями тёти Сени и дяди Марата, за их крепкой любовью, за их взаимоуважением и счастьем, которое они дарили друг другу.

– Мы тоже, папочка, – ответила Элина и через пару минут родители зашли в зал. Не медля ни секунды, тётя Сеня подбежала и уселась между нами, чмокнув нас по очереди в щёчки.

– Как прошёл ваш вечер?

– В компании черепашек ниндзя и мороженного, – ответила Элина, опередив меня. – А ваш?

Тётя Сеня затейливо отвела взгляд, а дядя Марат, ухмыльнувшись, спокойно повесил пиджак на своё предплечье.

Мы переглянулись, пытаясь сдержать друг друга от синхронного приступа смеха. Кажется, нам ясно давали понять, что никаких подробностей не будет.

***

Я посмотрела на чёрные настенные часы, показывающие только половину девятого. Полчаса назад Элина вбежала в мою комнату, чтобы помочь мне пересесть. Обычно она могла спать до двенадцати, но при этом почти каждое утро просыпалась на несколько часов раньше, чтобы усадить меня в кресло. После этого девушка, сонная, возвращалась в свою постель и засыпала. Они с мамой в этом похожи, обе могли спать до обеда. Я вставала намного раньше, как и дядя Марат.

Сейчас на первом этаже никого не было, поэтому я решила приготовить для всех завтрак – или хотя бы попробовать это сделать...

Достав из холодильника яйца и бекон, положила продукты на столешницу. Мне нужны были ещё помидоры – они были в нижнем поддоне, поэтому их взять будет сложнее. Я вернулась к холодильнику, но не успела его открыть, так как меня отвлёк грубый мужской голос. Дядя Марат говорил с кем-то по телефону, совершенно не стесняясь в выражениях. Я беззвучно хихикнула, потому что было забавно наблюдать, как он менялся – из любящего, заботливо, трепетного мужа и отца в жёсткого, холодного, непреклонного бизнесмена.

Я решила поставить готовку на паузу и продолжить, когда он закончит телефонный разговор. Возможно, он мог бы помочь мне достать помидоры.

Развернувшись, взяла стакан с водой со столешницы и сделала глоток.

– Охренительно ты придумал, – с сарказмом говорил дядя Марат, всё ближе приближаясь к кухне. – Только в эти дни меня не будет ни в городе, ни даже в стране. Я везу жену и дочек отдыхать, поэтому выбирай другое время.

Наполовину наполненный стакан выпал из моей руки, скатился по моим коленям и, разбившись вдребезги, разлетелся на сотни мелких осколков. Дядя Марат сказал своему собеседнику, что перезвонит. А через несколько секунд оказался возле меня, игнорируя осколки, которые, очевидно, впивались в его ступни. Он присел на корточки рядом, пытаясь меня успокоить. Я и сама не поняла, как начала плакать.

Он сказал «дочек».

Во множественном числе.

– Что случилось, дорогая? – спросил он, поглаживая меня по рукам. – Ты не поранилась?

– Дядя Марат, почему вы сказали «дочек»? – прямо спросила я, изо всех сил стараясь унять слёзы.

Только всё было тщетно.

Не получалось.

Мозг то и дело, что воспроизводил, как он сказал «дочек». Они меня удочерили. Они хотели, чтобы всё было официально. Я была благодарна миру за возможность стать частью этой прекрасной семьи, но на самом деле не думала, что они воспринимали меня как дочь.

– Я ведь всё-таки не ваша дочка, – продолжила я, опуская голову.

– Кто тебе сказал такую глупость? Родная или нет, ты наша дочка. И мы никогда не будем считать иначе, – нежно произнёс мужчина, большим пальцем вытирая влагу на моей щеке. Только после его слов я плакала ещё больше. Щёки пекли от солёных слёз, скатывающихся по ним. Я знала, что они хорошо ко мне относятся. Знала, что любят меня и делают от себя всё возможное, чтобы мне было комфортно и я была счастлива рядом с ними.

Но называть меня своей дочкой в разговоре с кем-то...

Ещё никогда после смерти мамы я не чувствовала себя такой защищённой – защищённой именно родительской заботой. Мою благодарность нельзя было передать словами, она была неописуема.

– Тихо, дорогая, не плачь, – просил он, продолжая гладить меня по рукам. Мой папа умер, когда я была совсем маленькой – и я не помнила, насколько сильно приятна отцовская забота. А она была не просто приятна – это были неземные ощущения, неописуемые. Я чувствовала себя маленькой девочкой, у которой, что бы ни случилось, есть опора в виде семьи. – Проснётся мама, увидит твои слёзы и сама расплачется.

Я шмыгнула носом и открыла заплаканные глаза.

– Больше никогда не задавай таких вопросов. Ты наша дочка. Мы всё сделаем, чтобы ты считала так же.

– Вы и так делаете всё, дядя Марат.

Он встал на ноги, после чего наклонился и по-отцовски поцеловал меня в лоб. Я обхватила его плечи руками и не могла прекратить обнимать его. Я лишилась папы больше десяти лет назад – и всё это время не могла признаться себе, что мне отчаянно не хватало отцовской любви.

И сейчас я наконец чувствовала то, чего была лишена столько лет.

После того, как он пропылесосил и убрал последствия моей истерики, я постепенно начала приходить в себя. А когда мы всё-таки вместе решили приготовить завтрак, то я вовсе успокоилась.

Но ненадолго.

– Милая, Давлет сказал, что вчера приезжал Дамиан. – У меня перекрыло дыхание. Я нарезала помидоры и от волнения чуть не порезала себе палец. – Ты не знаешь, зачем?

– О, нет. Если честно, не знаю.

– Но вы виделись?

– Да, – на выдохе сказала я, чувствуя словно сижу на допросе. Одно неверное слово будет чревато последствиями.

Дядя Марат задумчиво хмыкнул, отставив кухонный нож.

– Тебе не кажется, что он постоянно околачивается возле тебя?

– Вы думаете?

– Я не слепой, милая.

Было максимально глупо думать, что дядя Марат действительно ничего не видел. Вспомнить только, как пристально он наблюдал за нами, когда Дамиан, держа меня на руках, танцевал со мной на дне рождения.

– Так что? – продолжил мужчина. Его тон стал немного твёрже и резче. – Есть ли что-то, о чём я должен знать? Например, почему он оказывает тебе столько внимания и пялится, как будто ему мёдом намазано?

В этом доме было одна очень важное правило, которое я нарушила. У меня пересохло во рту от понимания того, что прямо сейчас дядя Марат выводит меня на чистую воду.

– Возможно, я ему нравлюсь?.. – вслух осмелилась предположить я, потому что не могла найти никакого другого ответа.

– Однозначно, милая. В этом как раз у меня не было сомнений. Однако мне интересно, почему он решил, что нравится тебе?

Честно?

Если бы я твёрдо стояла на ногах, то сейчас бы они подкосились. Мне нужно было как-то выйти из этой неудобной ситуации, но я не могла придумать ничего путного.

– На самом деле...

– Нет, – перебил он. – Не говори то, что я не хочу услышать.

Я рассмеялась.

Он так болезненно воспринимал всё, что касается противоположного пола для нас с Элиной.

– Я позвоню ему позже. А ты должна сказать прямо, когда мне нужно будет оградить тебя от его нежелательного внимания. Я с радостью решу этот вопрос и больше он не появится у тебя на глазах.

Я рассмеялась ещё больше, хоть в душе и играли переживания из-за их будущего телефона разговора.

– Я не шучу.

– Всё в порядке. Но вы правда можете исполнить эту угрозу?

– Я сдерживаюсь, чтобы не исполнить её сейчас.

– Мы просто общаемся, – попыталась его успокоить, вернувшись к нашему завтраку. Только мои слова, кажется, усугубили ситуации.

– Насколько часто вы общаетесь? Что этот... – на секунду замолчал – видимо, обдумывая, как бы поприличнее оскорбить Дамиана. – Засранец хочет от тебя?

Мне нужно дышать. Нужно быть спокойной, чтобы передать это спокойствие дяде Марату воздушно-капельным путём. Его бы схватил инфаркт, если бы он узнал, что именно я хочу и требую от Дамиана чего-то большего.

– Он ничего не хочет. Правда, не переживайте.

– Я не могу не переживать, когда в мозгах у особей мужского пола рождается мысль, будто они имеют право околачиваться возле моих девочек.

– А я думала, вам нравится Дамиан, вы же так давно его знаете...

Мужчина устало вздохнул. Ему явно не нравилась тема нашего разговора, хоть он и сам начал её.

– Дамиан, конечно, лучше, чем какой-то щенок, ещё и не знающий меня лично. Но это всё не имеет значения. Они все стервятники, не имеющие права подходить к тебе.

Дядя Марат был не просто категоричен, его взгляд был затуманен от агрессии, которую он пытался скрыть в моём обществе. Мне нужно было как можно быстрее закончить с завтраком и написать Дамиану, напомнить о нашем договоре. Вчера он заявился с намерением обнародовать наши отношения – и если бы не сообщение от человека по имени Леон, кто знает, чем это всё могло закончиться?

Ему нужен любой повод.

А если дядя Марат позвонит, то он точно им воспользуется, даже несмотря на все мои вчерашние просьбы.

Глава 24

Дамиан

– Порадуй меня, – спокойно сказал я, сделав глоток кофе. Вчера мне пришлось насильно оторвать себя от Аси, чтобы привезти ему наличные. Учитывая, что я узнал о её поездке с семьёй заграницу, сделать это было ещё сложнее.

– Сегодня я встречался со знакомым судьёй.

– И?

– Это был последний штрих. Есть нераскрытое дело, вину за которое он героически возьмёт на себя. Считай, что отпрыск Елисенко уже за решеткой. Его машина в розыске, как и он сам.

Подобно вязкой жидкости, удовлетворение растеклось по моим венам. Теперь этот мелкий сучёныш будет получать то, что заслужил каждый грёбанный день – вплоть до момента, пока не сдохнет самой мучительной смертью.

– Хорошо, – допив кофе, я встал на ноги и поправил пиджак. – Поставишь меня в известность, когда я, наконец, смогу лично встретиться с ним в его новом доме.

– Уже скоро.

Я кивнул.

Но прежде, чем уйти, вспомнил ещё одну деталь, о которой хотел попросить его.

– Достань мне адрес его папаши.

– Хочешь наведаться и к нему? – ухмыльнулся Леон, стряхнув сигаретный пепел. Моего молчания было достаточно, чтобы расценить его как положительный ответ. Конечно я намеревался увидеться с ним. – Я думал, что для этого дерьма ты используешь меня, а сам собираешься остаться анонимным.

– Я никогда не собирался оставаться анонимным в этом деле. В чём смысл мести, если они не поймут, за что конкретно расплачиваются? – предупреждающе произнёс я, но мой вопрос был риторическим и не требовал ответа. Они думали, что их семейка останется безнаказанной, потому что?.. Верно, потому что по их вине всего лишь была испорченна чья-то жизнь.

Какой-то невинной девушки.

За которой некому заступиться.

У которой никого нет, кроме бабушки, которая отправилась на тот свет.

Это их ошибка – не отвечать за свои преступления по закону. Ведь там, где заканчивается закон, начинается самосуд.

И он намного хуже. Он не всегда гуманный.

Когда эти куски дерьма будут страдать, я хочу, чтобы они представляли её лицо.

Если, конечно, они удосужились хотя бы узнать, чью жизнь сломали.

В любом случае, даже если нет.

Я им расскажу. Тогда это будет иметь смысл.

По дороге на работу я мысленно пытался понять, на какое число лучше перенести поездку в Варшаву. Изначально нужно было лететь в начале августа, чтобы провести пару дежурных встреч и заключить договора – конкретно с налоговой и страховой компаниями. Но сейчас об этом не могло быть и речи. Мне придётся всё переиграть и перенести. Как минимум – на неделю раньше, потому что я должен быть вместе с Асей в день её операции.

Я бы пожертвовал всем, чтобы быть с ней рядом.

Пока тревожные мысли витали в салоне машины и при этом пожирали изнутри мою селезёнку, печень и остальные органы, я услышал звук сообщения.

Телефон лежал на пассажирском сиденье экраном вверх. Боковым зрением увидел на загоревшемся дисплее имя из трёх букв, из-за которого сдавливалась моя грудная клетка.

Мой цветочек решила побаловать меня своими сообщениями?

Перестроившись в правый ряд, я замедлился и протянул руку, чтобы взять телефон.

Ася: Дядя Марат спрашивал, зачем ты вчера приезжал.

Губы растянулись в ухмылке.

Ему уже не терпелось открыть глаза на происходящее – так же, как и мне не терпелось предстать перед ним официально, в качестве его будущего зятя.

Наш разговор не заставит себя долго ждать.

Дамиан: И что ты ему сказала, цветочек?

Ася: Я сказала, что не знаю.

Ася: И что мы немного пообщались.

Ася: Он хочет позвонить тебе и узнать.

Дамиан: С радостью поговорю с ним.

Ася: Ты ведь не расскажешь, да?

Я знал, что она боялась не нарушить правило Марата, а разочаровать своих приёмных родителей. Как будто это было возможно.

Дамиан: Мы больше не будем прятаться, малыш.

Ася: Мы ведь вчера договорились с тобой!

Дамиан: Ты можешь не переживать, я ничего не расскажу, если ситуация того не потребует.

А ситуация пиздец как этого требовала уже не первый день.

Остатки моего незадетого разума требовали.

Хотя влюблённость в неё задела абсолютно все части разума.

Ася: Спасибо.

Ася: Мы ещё не уехали, но я уже скучаю по тебе.

Ещё немного сбавил скорость, потому что приятные импульсы захватили тело. Я с лёгкостью мог разбиться, так как напечатанные и отправленные ею слова заставляли рассудок помутнеть, а глаза закрыться. Это была совершена иная форма удовлетворения – будто я кончил, не испустив при этом ни грамма спермы.

Дамиан: Пытаешься задобрить меня?

Ася: Вовсе нет.

Ася: Просто пытаюсь говорить тебе о своих чувствах.

Тогда мне пришлось остановиться посреди дороги, прижавшись к тротуару, и включить аварийку. Подняв голову, я потёр лоб большим, указательным и средним пальцами правой руки.

Моё существование на этой земле стало невыносимым.

Жалким.

Ничтожным, болезненным и незначительным.

Господи, я буквально задыхался. Такое ощущение, что из салона машины исчез весь воздух. Но воздух был на месте. Всё дело в том, что отсутствие моего цветка лишало меня кислорода.

Мне в прямом смысле приходилось учиться жить заново, потому что вести бизнес и решать рабочие дела, когда мозг то и дело, рисует образ твоего ангела и не даёт тебе сосредоточиться – это совершенно полярные понятия.

Ася: Дамиан?..

Дамиан: Больше никогда не переставай говорить мне о своих чувствах.

Ася: Я постараюсь.

Машина тронулась, когда мы закончили диалог. Я ненавидел переписки с ней – они лишь дразнили, не давая возможности дотронуться до неё. Когда я уже вышел из лифта и шёл в направлении своего офиса, мой телефон зазвонил.

Марат.

– Не ожидал увидеть ваш звонок, – начал я, приняв вызов.

– А я не ожидал узнать, что ты вчера приезжал к нам, – я сразу распознал враждебность в его тоне. – Ты что-то хотел?

– Да, – твёрдо ответил я, жестом указывая подошедшему сотруднику, что мне сейчас совершенно не до него. – Но это не телефонный разговор, поэтому я приехал, чтобы поговорить лично.

– И что же это за дело, требующее личного контакта?

– Ася сказала, что вы летите отдыхать. Мне бы не хотелось портить ваш отдых, поэтому мы можем поговорить после него.

– Дамиан, – хрипло произнёс Марат. – Если это то, о чём я думаю, то я убью тебя прежде, чем ты изложить всю суть.

Теперь разговор был формальностью. Он понимал, к чему я клоню. Он знал, что я собираюсь забрать свою девочку.

– Я знаю. И смею предположить, что это именно то, о чём вы думаете. Но я всё же рискну.

– Клянусь, я застрелю тебя, если ты позволил себе лишнего.

– Если под «лишним» вы подразумеваете намерения жениться, то мне однозначно светит пуля.

– Ты даже представить себе не можешь, сколько тебе светит пуль, ублюдок!

– Меньшего я не ждал. Но давайте всё-таки обсудим, сколько конкретно пуль меня ждёт лично, после вашего отдыха.

– Заказывай себе гроб, Дамиан.

Я проигнорировал одно из множества его угроз, потому что был более важный вопрос.

– Я бы хотел узнать, какой врач будет её оперировать.

– Всё, что касается Аси, не твоего ума дела.

Вы очень ошибаетесь, Марат, но опять же я дам вам возможность отыграться на мне после операции. Сейчас я был слишком взволнован, чтобы обращать внимание на его враждебность.

– Мы можем провести эту операцию заграницей. Я всё устрою в кратчайшие сроки.

– Ты думаешь, что мы бы позволили какому-то неопытному сброду подойти к ней? Логвинов один из лучших хирургов, он только недавно вернулся из Германии. Так что единственное, из-за чего тебе стоит переживать, – это твоя скорая кончина. Помни об этом.

Марат сбросил трубку.

Конечно же я знал, что они тщательно выбирали врача, но мои переживания не собирались испарятся.

Логвинов.

Его фамилия была мне не знакома, но я был очень далёк от медицины. Поэтому включил ноутбук и ввёл его фамилию. На его счету было немало успешных более сложных операций, однако я всё равно собирался переговорить с ним лично.

Желательно до моего отъезда в Польшу.

Желательно сегодня.

Немного придя в себя, я принялся за планировку нового графика. Сегодня нужно было всё утвердить, чтобы секретарша заранее предупредила всех польских партнёров о новых датах наших встреч.

Через двадцать минут мой ангел прислал мне ещё одно сообщение.

Ася: Из-за тебя тёте Сене приходится успокаивать дядю Марата.

Дамиан: Мне жаль, малыш.

Дамиан: Наш разговор зашёл в тупик.

Ася: Ничего тебе не жаль.

Действительно и очень точно. Мне абсолютно не жаль.

Дамиан: Моя сообразительная умница.

Дамиан: Уверен, он скоро успокоится.

Ася: Да, когда перестанет называть тебя стервятником.

Красочное представление этой сцены заставило уголки моих губ приподняться. Но и это было ещё не всё, потому что следом посыпались новые сообщения.

Ася: Иудой.

Ася: И кучей других оскорблений, которые я не хочу повторять.

Ася: Спасибо тебе большое.

Дамиан: Не за что, малыш.

Ася: Это был сарказм.

Дамиан: Я знаю

Дамиан: Но это должно было произойти.

Дамиан: Я и так слишком долго ждал.

Ася отправила мне безэмоциональный смайлик. Я не смог сдержать улыбки.