Текст книги "Женский клуб по вторникам"
Автор книги: Лиза Коветц
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)
«1. Легкомысленность.
2. Нужду.
3. Неопытность.
4. Способность быстро принимать неверные решения.
5. Огромное жизненное пространство, по которому можно двигаться в любых направлениях, с кучей скверных альтернатив, тупиков и страданий, и за всем этим не видно верного пути.
6. Неспособность сосредоточиться.
7. Возможность угробить пятнадцать лет своей жизни и в конце концов понять, что вышла замуж не за того человека».
«Ни один пункт из этого списка не стоит того, – думала Марго. – Я, по меньшей мере, на двадцать пять лет старше, чем невеста Тедди. Я очень многого достигла за эти годы, и, разумеется, кое-что потеряла». Марго посмотрела на себя в освещенное зеркало. Ей пришлось нагнуться и прильнуть к нему, чтобы увидеть свое лицо. Она уверила себя в том, что разница между сверкающей белизной и насыщенной и зрелой бирюзой была совсем незначительной. Марго отодвинула стул и попыталась сесть на него, но корсет из спандекса был сильнее ее желания. Она просто не могла его согнуть.
На другом конце комнаты находилась слегка приоткрытая дверь, а за ней что-то поблескивало. Марго предположила, что там стоит хорошо освещенное, большое зеркало, в котором можно увидеть себя в полный рост. Открыв дверь, она щелкнула выключателем и обнаружила маленький приватный туалет, где была еще одна дверь, ведущая в другую комнату. Марго вошла в туалет и заглянула в комнату за дверью. Личный кабинет раввина. «А это, наверное, его личный туалет, – подумала Марго. – Ну, не совсем личный, так как он, очевидно, делит его с невестами во время свадеб».
Совершенно точно, что в вопросах, касающихся выбора дизайна интерьера, главную роль играла невеста, потому что крошечная комната была оклеена розовыми обоями и одну из стен целиком занимало огромное зеркало размером от пола до потолка. Марго встала перед ним и посмотрела на себя во весь рост. Ей казалось, что она выглядит молодой и удивительно красивой. И все же она колебалась. В последнее время Марго становилась все более дальнозоркой, а очков у нее с собой не было. Она отступила, чтобы увидеть себя более четко. Сделав еще шаг назад, она наткнулась на унитаз. И взобралась на него, чтобы увидеть все в полной мере и тщательно протестировать свою красоту на предмет следов разложения.
«Тело совершенно, – сделала вывод Марго. – На лице после подтяжки нет ни одной морщинки». Ее пластический хирург рекомендовал ей немного набрать в весе, потому что в пятьдесят приходится выбирать между крошечной задницей и лицом, которое выглядит круглее и моложе. Дерматолог говорил ей то же самое, объясняя, что эффект кремов, которые он может порекомендовать или выписать, усиливается улучшением или просто количеством питания. Но после стольких лет сидения на диетах Марго было тяжело переваривать пищу. Когда терапевт прочитал ей лекцию о ломких костях и о возможности появления горба в зрелом возрасте, Марго умудрилась прибавить полкило к своему весу. Это очень положительным образом отразилось на ее лице.
«Так что же такого особенного в молодой плоти? – спросила Марго у зеркала. – Зачем Тревору Лакс, когда он может иметь меня? Разница в нескольких миллиметрах, – сказала себе Марго, представляя худые руки невесты. – Кожа на моих руках чуть толще, а мышц под ней чуть меньше. Веснушки невесты на несколько миллиметров меньше, чем мои, и они немного темнее. Согласна, у нее девичьи веснушки, а у меня появляются возрастные пятна. Ее волосы длиннее (подумаешь!) и ярче блестят». Марго тщательно закрашивала свою седину, но ничего не могла поделать с тем, что ее когда-то сияющая грива стала больше походить на тусклую проволоку. Но это всего лишь волосы! Все остальное было идеально замаскировано. К тому же у двадцатитрехлетней невесты торчал маленький животик, а живот Марго был плоским, как спандекс.
И тут Марго стащила с себя бирюзовое облегающее платье с диагональным вырезом и повесила его на дверь туалета. Стоя на унитазе раввина в своем модифицированном корсете женщины-госпожи, она ощутила, как ее охватывает легкая дрожь. Она вдруг почувствовала себя фальшивой. Если бы сегодня ночью Марго поехала домой с любовником, им пришлось бы ехать в разных машинах, чтобы он не увидел ее, лежащей дохлой рыбой на заднем сиденье, потому что она не могла согнуться и сесть прямо. И ей пришлось бы взять по крайней мере получасовой тайм-аут, чтобы успеть снять корсет до его появления. Либо превратить сражение со спандексом в сексуальную прелюдию.
Марго начала ерзать и покачиваться, пытаясь высвободить грудь из корсета. Правая грудь выскочила из него, словно круглый кусок пенопласта, всплывающий на поверхности озера. Пытаясь высвободить левую грудь, она начала съезжать с унитаза вниз, не в силах балансировать на высоких каблуках на гладкой крышке. Ее ноги соскользнули с крышки, левая грудь выскочила наружу, обнажая красные рубцы от спандекса на нежной коже. Марго вскрикнула, когда ударилась своим копчиком, лишенным жировой прокладки, о сиденье унитаза.
– У вас там все в порядке? – послышался веселый девичий голос из комнаты невесты.
– Все хорошо! – крикнула в ответ Марго, закрыв обе двери в комнату. Сидеть было все-таки лучше. Она смогла стащить с себя корсет. Он легко сполз вниз, и, хотя самым сложным, казалось, было высвободить ягодицы, именно ноги Марго накрепко в нем застряли. В конце концов она сняла его, вывернув наизнанку, и обе ее туфли остались внутри.
Почувствовав, что ей легко сидится и дышится впервые за этот вечер, Марго улыбнулась. Она подняла с пола платье и надела его через голову, радуясь тому, как этот жест взъерошил ее волосы. «Больше никакого лака для волос, – сказала себе Марго. – Пусть они свободно развеваются». Марго подвела губы помадой и обулась. Она была готова выбраться отсюда, сесть за стол и отлично провести время. Она снова встала на унитаз, чтобы оценить свое преображение, и расплакалась.
14
Секс по телефону
«– Во что ты одета? – спрашивает Дэвид.
– Я совсем голая, – отвечает Грейс, хотя на ней джинсы и футболка.
Лежа на диване, Грейс тянется к поясу джинсов.
– Ну? Что ты делаешь со мной сейчас? – хочет знать она.
– Я притягиваю тебя к себе и глажу рукой внутреннюю поверхность твоих бедер. Тебе нравится? – спрашивает он.
– Я в восторге. Опиши мою грудь, – говорит Грейс».
– Я думала, мы решили уйти от эротики и начать писать о технике, – заметила Эйми.
– Я и пишу о технике, – начала оправдываться Брук, оторвав глаза от рукописи.
– Как это о технике?
– Они занимаются сексом по телефону!
– О! Теперь понятно. Ты меня просто озадачила. Тебе надо было как-то разъяснить это в первом абзаце, – сказала Марго.
– Озадачила? Правда? Почему?
– Ну, я удивилась, почему он не касается ее.
– Разве из моего рассказа это не ясно? – удивилась Брук.
– Мне нет. Эйми, ты поняла, что это был секс по телефону?
– Нет. Сначала не поняла, – согласилась Эйми, хотя говорила не об этом.
– Я имею в виду, – продолжала Марго, – я думала, что, может, между ними какая-то преграда, потому что он трогал свой пенис, а она смотрела в окно.
– Вообще-то, – возразила Эйми, – эта часть мне понравилась.
– Он держит в руках свой член, а она смотрит в окно – разве не понятно, что это секс по телефону? – возмутилась Брук.
– Не-а. Мне не понятно, – упиралась Марго.
– Я думала, фраза «Во что ты одета?» настолько классическая для телефонного секса, что все сразу становится ясно!
– О, да, так и есть, – чуть подумав, согласилась Марго. – Но, видишь, мы же с Эйми обе не поняли, так что, может быть, этого не достаточно. Я думаю, мы бы с большим удовольствием наслаждались твоим рассказом, если бы ты сразу сказала, что он о сексе по телефону. Хотя мысль о нестерпимом желании, которое сталкивается с непреодолимыми преградами, мне нравится. Особенно когда люди умудряются заниматься любовью, пользуясь тем, что есть под рукой, простите за каламбур.
– Думаю, я смогу раскрыть эту тему.
– Тебе стоит попробовать.
– А вы правда получаете удовольствие от секса по телефону? – спросила Эйми, гадая, будет ли у нее хотя бы такая возможность преодолеть расстояние в сотни километров до Токио. Секс сближал их во времена нищеты, может, секс мог сотворить волшебство и теперь, когда ее муж внезапно выбился в люди.
– Ну, да. Конечно, это не лучший вариант. Я как-то предложила заняться сексом по телефону парню, с которым познакомилась в Париже, а он ответил: «Ма sex n'est pas si long», что в переводе значит примерно «Мой пенис недостаточно длинный», ну, в смысле, для того, чтобы пересечь Атлантику. Мне это показалось забавным. Почему все молчат?
Лакс не стала сконфуженно стоять в дверях, дожидаясь, что ее пригласят войти. Она просто вошла и села.
– Извините, что опоздала.
После того случая с выдергиванием волос с ней не разговаривали. В предыдущий вторник она сказалась больной (и действительно, позже выглядела очень усталой и нездоровой). Она так и не пришла на свадьбу, если верить Брук, которая оставалась там до самого закрытия синагоги. Эйми почувствовала усталость и уехала около одиннадцати. А Марго испарилась еще до ужина.
Лакс села за стол, достала блокнот и карандаш.
– Рада тебя видеть, – сказала Брук.
Эйми уставилась на Брук. Она говорила им, что не хочет, чтобы Лакс и дальше посещала их группу. Эйми считала, что это слишком рискованно. Сама Лакс представляла собой большую опасность. Она не умела себя вести. Поэтому они решили ее больше не приглашать. Они продолжили бы встречаться, но не ставили бы Лакс в известность, где и когда. И тем не менее Лакс пришла и заняла свое место во главе стола. У Брук вид был очень довольный.
– Ну, – начала Лакс, – спасибо. Я, м-м-м, у меня не было возможности что-нибудь написать, потому что я была кое-чем занята. Брук сказала, что теперь вы пишете о технике, так что мне надо немного подумать об этом. Я посижу и послушаю, если никто не возражает.
– Почему ты не была на свадьбе? – осведомилась Брук.
– Какой свадьбе? – Лакс озадаченно смотрела на них.
– В субботу вечером. Свадьба Тедди, – пояснила Брук.
– Я не знаю никого по имени Тедди.
– Тедди, сын Тревора, – сказала Марго несколько громче, чем следовало, как будто Лакс должна была это знать.
И спустя мгновение Лакс поняла. У Тревора был сын Тедди, в прошлый уик-энд он женился, и на свадьбу были приглашены все сидящие за этим столом, кроме нее.
– Ах да, Тедди. – Она оставалась поразительно хладнокровной. – А почему меня должны были пригласить на свадьбу Тедди?
«Ну, ты же трахаешься с его папочкой, разве нет?» – пронеслась в голове Марго мысль, которую она предпочла не озвучивать.
– Не расстраивайся, – сказала Эйми.
– А почему я должна расстроиться?
– Просто все так устроено. – Эйми продолжала говорить, несмотря на то что ей было уже нечего добавить.
– Что устроено?
– Просто так устроены мужчины.
Лакс пыталась понять, есть ли в словах Эйми ирония. Слово «ирония» она вычитала в книжке и изо всех сил пыталась научиться использовать его в речи.
– О'кей, ну и кто сегодня выступает? – спросила Лакс все так же спокойно, но без иронии. Она просто хотела поскорее закрыть эту тему.
– Брук, – ответила Марго. – Что-то про Дэвида, Грейс и то, как они собираются заняться сексом.
– Я думала, мы теперь пишем о технике, – удивилась Лакс.
– У них секс по телефону, – в один голос пояснили Марго и Брук.
– Ладно вам, я просто еще не готова отказаться от предыдущей темы, – оправдывалась Брук.
– Яне возражаю, – пожала плечами Лакс.
Эйми вдруг сказала:
– В тебе нет ни капли человечности.
Хотя остальным показалось, что в ее высказывании отсутствует логика, в ее размышления оно вписывалось идеально. Ее мысли передвигались по цепочке от а) «Ей здесь не место» к б) «Она ни разу не извинилась зато, что сделала со мной», а дальше к в) «Тревор трахается с ней, но даже не пригласил ее на свадьбу собственного сына, а ей все равно».
Лакс вздохнула. Она выглянула в окно и задумалась о том, развалится ли эта писательская группа, у которой было такое многообещающее начало, или станет местом пустого времяпрепровождения, как и все остальное. Гневное высказывание Эйми рикошетом отскочило от Лакс, потому что в своей человечности она не сомневалась ни на минуту. Она сразу просекла, что Эйми ее ненавидит (хотя кого это волнует?), хочет, чтобы она покинула комнату (что она сделает, когда будет готова), и что опасности быть насильно выдворенной отсюда нет. Для Лакс это значило, что она может делать то, что захочет. Поэтому она осталась сидеть на своем стуле, бесстрастно глядя на Эйми.
– Ты идиотка! – начала Эйми. – Как можно позволять ему так использовать себя? Как можно так наплевательски относиться к себе, к своему телу? Он просто использует тебя! Ему нужен только секс!
– Ты думаешь? – спросила Лакс смеясь. Конечно, Тревору нужен был секс. Каждый мужчина, которого она когда-либо знала, хотел заняться с ней сексом. А что, Эйми думала, они с Тревором делают вместе? Моют окна? И вдруг в голове ее зажглась лампочка. Ее вдруг осенило – так это и есть ирония?
– Нет, я думаю, он любит тебя, – ответила Эйми, пустив в ход иронию настолько тонкую, что Лакс было ее не понять. – Ага. Я думаю, он так одинок после развода, что все, чего он хочет, это снова жениться, а ты идеальная жена номер два. Ведь ты такая молодая, красивая, полная энергии. Ты можешь дать ему вторую семью, о которой он мечтает теперь, когда его дети выросли и выпорхнули из гнездышка. Он любит тебя, потому что ты такая особенная, Лакс, и все, чего он хочет, это чтобы ты принадлежала ему.
Лакс почувствовала, как легкие мурашки пробежали по спине от одной мысли об этом. Насколько она знала, принадлежать кому-то значило быть рабом, и она делала все возможное, чтобы принадлежать только себе самой. Только вчера утром Тревор допрашивал ее, выведывая, где она провела все выходные, предлагая помочь ухаживать за якобы больной подругой. Он хотел знать, почему у нее был такой усталый вид, когда она вернулась к нему в воскресенье вечером. Спрашивал, с кем она была и чем занималась.
– Эйми! – одернула подругу Брук, чтобы та не давила на Лакс слишком сильно.
– Да, пожалуй, хватит. Может, встретимся на следующей неделе? – предложила Марго.
– Извините, – отреагировала Эйми. – Я просто говорю начистоту. Чтобы эта бедняжка не тратила впустую свое время.
Марго, планируя исчезнуть по-быстрому, собрала свои вещи. Она не хотела встречаться взглядом с подругами, поэтому сверлила глазами стол и случайно наткнулась на открытый блокнот Лакс. На листе бумаги детским почерком был нацарапан список:
Луис XIV – какой-то французский король.
Патай – какая-то еда? Или напиток?
Забыть об осторожности– когда тебе насрать.
Лифон – модное название лифчика.
Чувственный – (сексуальный?)
«Ха! – подумала Марго. – Она использует нас, чтобы пополнить свой словарный запас. Она никогда не узнает значения этих слов, пока не научится их правильно писать. Кто-то должен помочь ей с этим».
Направляясь к двери, Эйми слегка подтолкнула Марго, и они вышли, оставив Лакс и Брук в конференц-зале одних. Брук улыбнулась Лакс.
– Мне жаль, – сказала она. – У нее это пройдет. Я с ней поговорю.
– Забудь. Это не важно.
– Важно.
– Что? То, что я не нравлюсь какой-то бабе? У меня своя дорога.
Брук посмотрела на Лакс и решила, что сделает все возможное, чтобы стать ее подругой. Дело было не в желании помочь, просто Лакс ей казалась чертовски интересной девушкой. В сознании Брук все окружающее ее превращалось в эскизы, которые позже могли стать картинами. Она представила обнаженное тело Лакс в нижнем правом углу огромного полотна. Ее кожа сияла на фоне длинных красных ленточек – ее историй, которые распущенной, пышной копной струятся с ее головы, превращаясь в другие предметы на этой картине, начиная с красного дивана, на котором она лежала, и заканчивая розами в стеклянной вазе на столе.
– А ты, м-м, – начала Лакс, – ты не хочешь прочитать свой рассказ мне?
– Не-а, – вздохнула Брук. – Настроение пропало.
– Ага.
– Мне жаль, что Эйми так себя вела, – призналась Брук.
– Да ладно. Я разрушила ее клуб, ее личную арт-вечеринку, и она рассержена. В любом случае мне нужно было услышать это.
– Наши слова?
– Рассказы.
– А почему бы тебе просто не почитать книгу? – спросила Брук.
– Потому что в книгах нет ошибок. Они так вылизаны. Но когда, типа, когда ты читаешь что-то, и ты это только что написал, ты волнуешься, читая это вслух, может быть, впервые в жизни. И те моменты, что тебе нравятся, они действительно хороши. И, скажем, ты добираешься, типа, до того места, которое кажется тебе глупым, но ты и не знала, что это будет звучать так глупо. А когда читаешь вслух, то просто понимаешь: это не то, и смущаешься, потому что это происходит сейчас, а мы это слушаем и, упс! – такая трагедия разыгрывается в этой комнате, и это…
Лакс замолчала, чтобы подумать минуту.
– Мне нужна эта трагедия, – снова заговорила она. – Мне это нравится. Мне нужен этот контакт и вся эта человеческая чепуха, чтобы жить. И мне наплевать, если вы, ребята, не любите меня. Вряд ли вы сломаете мне пальцы или что-то типа того.
Брук засмеялась над нелепостью самого предположения Лакс, что они могут сломать ей пальцы.
– Нет, – согласилась она. – С нами твои пальцы в безопасности.
– Ага. Ну. Спасибо. Мне пора. Если на следующей неделе клуб соберется, я планирую прийти и поиметь эту Эйми. И, говоря последнее, я имею в виду, метафорическим, а не буквальным.
– Метафорически. Буквально. Это наречия, а не прилагательные. Они описывают то, как ты собираешься или не собираешься поиметь Эйми. Соответственно.
Лакс открыла блокнот и вписала новый пункт о наречиях в свой список слов и выражений, которые она не совсем понимала и чувствовала необходимость в разъяснении. Еще она добавила туда слово «соответственно».
– Спасибо, – сказала Лакс, захлопывая блокнот.
Брук собрала свои вещи, и у нее возникло внезапное желание попросить Лакс позировать для нее. Если бы Лакс согласилась, ей пришлось бы ездить к Брук домой и сидеть в студии по несколько вечеров в неделю или по выходным. Она решила сначала сказать что-нибудь хорошее, от чего Лакс станет приятно, а только потом ей это предложить.
– Слушай, ты не переживай, Лакс, – убедительно начала она. – Ты особенная. Я уверена, что Тревор на самом деле очень любит тебя и хочет, чтобы ты принадлежала ему.
– Думаешь? – спросила Лакс, и страх в ее голосе вытеснил иронию.
Брук хотела ей добра, и поэтому она с теплотой в голосе ответила:
– О, да, милая, я в этом абсолютно уверена.
Женщины собрали свои вещи и вместе направились к выходу. Лакс слишком сильно потянула на себя дверь, и та с размаху ударилась о стену, оставив в ней глубокую вмятину по форме дверной ручки.
15
Бейби-шауэр
– Это было та-а-ак мило! – сообщила Эйми Брук, вперевалочку выходя из дома в теплый летний день.
– Милая, не думай об этом, – успокаивала ей Брук, но Эйми не могла остановиться, прокручивая этот эпизод в голове снова и снова.
Они вышли на улицу, и Брук надвинула на нос солнцезащитные очки, чтобы укрыться от яркого солнечного света. Эйми рылась в сумочке в поисках своих очков, ей очень хотелось спрятать за темными стеклами слезившиеся глаза. Они гуляли, и Эйми снова пересказывала Брук эту историю.
– Я имею в виду, у него правда подкосились ноги, – воскликнула Эйми. – Не сразу, но потом в комнате ожидания он чуть не свалился у моих ног. Сказал, это из-за того, что видел на экране монитора, как близко иголка подошла к малышу, он просто запаниковал. Несмотря на то, что его жена и ребенок в полной безопасности.
– Некоторые мужья просто более… ну, я не знаю, Эйми. Все мужья разные. Муж этой женщины, вероятно, склонен к обморокам.
– Да, не все мужья отвечают на телефонный звонок во время амниоцентеза, – буркнула Эйми, надвинула очки на глаза и высморкалась.
– Не может быть! – воскликнула Брук и, остановившись посреди тротуара, обернулась к подруге.
– Когда в меня вводили иглу, – призналась Эйми.
– Что ты сделала?
– Ну, я начала кричать. А он спросил, больно ли мне. Ты можешь в это поверить?
– А тебе было?
– Что?
– Больно?
– Ну, немного. Понимаешь, это же огромная, толстая игла. Но не настолько больно, чтобы кричать.
– Так что ты сделала?
– Я сказала, чтобы он, черт возьми, повесил трубку.
– Он повесил?
– Да. «Мне нужно идти, Шейла, дорогая, – промурлыкал он. – Я тебе перезвоню позже».
– А кто такая «дорогая Шейла»? – спросила Брук подозрительно.
– Его агент. Она высокая пожилая лесбиянка. Седые волосы, причудливая стрижка. Очки в роговой оправе. Лающий голос. Да дело не в том, кто это был!
– Мне очень жаль, Эйми.
– Я позвонила адвокату и расспросила его про развод, – призналась Эйми.
– Ты разведешься с парнем из-за того, что он слишком много болтает по мобильнику? – спросила Брук, а потом добавила: – Что он сказал?
– Он объяснил мне, на что я могу рассчитывать в плане отцовской поддержки, имея в виду алименты.
– Нет, мне интересно, что сказал твой муж, – объяснила Брук.
– Мой муж прошлой ночью сел в самолет и улетел в Эквадор фотографировать девочек в бикини. Оттуда он едет в Бухарест на съемку автомобилей, а потом снова в Токио, снимать свои рок-группы.
– Ты говорила ему, что хочешь развода?
Брук остановилась у входа в маленький, очаровательный итальянский ресторанчик на Черри-Лэйн, открыла дверь и жестом пригласила Эйми войти.
– Заходи, вечеринка там, в задней части ресторана.
– Я ему сказала, что подумываю об этом. Что с меня хватит и что он должен быть рядом со мной во время беременности, – Эйми пробиралась вглубь зала, выискивая глазами ленточки пастельных тонов и бумажных аистов для праздничного стола. – А он вручил мне чек на 26 000 долларов.
– Это большие деньги, – заметила Брук.
– Это всего лишь одна его зарплата за последний месяц работы в Токио. Он объясняет мне, какое это дорогое занятие – растить ребенка. Он удивляется, как я могу выбросить семь чудесных лет нашей совместной жизни из-за того, что он пытается проявить ответственность. Он говорит, что находится всего в одном шаге от славы, и именно поэтому должен все время работать. Я рада, что у него все хорошо. Я имею в виду, 26 000 долларов – немалая сумма за один месяц. Тем не менее проверка у врача заняла двадцать минут. Он мог бы и отключить свой проклятый телефон.
Эйми остановилась, когда увидела, как из кабинки в задней части ресторана ей машет Марго. Столик был сервирован на троих, и вокруг не было ни ленточек, ни бумажных аистов. Не то чтобы Эйми мечтала об этих украшениях, она просто ожидала чего-то большего, чем кабинка в задней части.
– Мы пришли? – спросила она у Брук, стараясь выглядеть счастливой при виде того небольшого числа гостей, которые пришли на ее бейби-шауер.
– Угу, – промычала Брук, усаживаясь.
– Мы уже сделали заказ, – сказала Марго. – Все будем есть пасту.
Эйми стояла и гадала, где сейчас ее мать, которая любила ее и готова была всегда оказать поддержку. Однажды она приехала из Северного Джерси в Южный Манхэттен посреди ночи, потому что у Эйми украли сумочку с ее домашним адресом и ключами и она боялась оставаться в своей квартире одна. Конечно же, она обязательно приехала бы на бейби-шауер к своей дочери. Неужели Брук забыла ее пригласить? И где, собственно, мать Брук? Где все их друзья из колледжа, которые, как она предполагала, прилетят из Мидуэста [23]23
Middle West – Средний Запад.
[Закрыть]? И это ее бэйби-шауэр? Почему у нее нет ощущения праздника?
– Давай садись, – сказала Брук, и Эйми села напротив Марго.
– Моя мама обещала приехать, – пробурчала она, оглядывая ресторан в поисках знакомого лица.
– Она застряла в пробке, – Марго передала Эйми что-то плоское в красивой упаковке.
– Это мой подарок, – объяснила она.
Эйми развернула блестящую бумагу и увидела листок с рекламой электронного детского монитора, вырванный из журнала.
– Самый лучший, – заверила ее Марго. – Я заказала доставку в твою квартиру, чтобы тебе меньше вещей нести с собой.
– Спасибо, – поблагодарила ее Эйми. Когда Брук сказала про «бейби-шауэр», Эйми предположила, что этот день она проведет в центре внимания, разворачивая одну за одной красивые упаковки с подарками. Ей хотелось испытать внутренний трепет, ощущая щедрость и заботу своих друзей, выбравших подарки для ее малыша. Она даже хотела надеть смешную шляпу, сделанную из бумажной тарелки с приклеенными на нее соломинками.
– Я тут рассказывала Марго о фотографии, которую ты хотела сделать, – Брук прервала поток мыслей Эйми, которая с головой погрузилась в жалость к себе.
– Какую фотографию? – спросила Эйми.
– Вчера по телефону ты начала говорить, что хотела сфотографировать парочку влюбленных, но связь прервалась, и ты не закончила.
– А, да. Я имею в виду, может, после того, как ребенок родится. У меня есть одна идея. Я хочу сфотографировать мужчину и женщину, которые обнимаются, целуются и гладят друг друга, но камера должна находиться где-то между ними, – стала рассказывать им Эйми, ухватившись за возможность отвлечься от негативных мыслей.
– Ну а как ты это сделаешь? – поинтересовалась Марго. – Ты поместишь камеру между их телами, а потом, ну, я не знаю, включишь таймер? Брук думает, что ты могла бы сделать это так.
– Нет-нет. Я сделаю платформу из люцита.
– Ого! Да, конечно. Хорошее решение. А как ты собираешься ее сделать? – спросила Брук.
– Ну, если бы в моем распоряжении был плотник, я бы построила платформу с прозрачным дном. Но если бы я делала это сама, то просто взяла бы два шлакоблока, а на них пристроила бы кусок прозрачного плотного пластика. Модели лежали бы на пластике, а я бы находилась под ними.
– Тогда она должна быть по меньшей мере с метр высотой, правда, Эйми? – продолжала расспрашивать ее Брук. – Чтобы ты могла запихнуть туда свой живот.
– Ну, да, если бы я собиралась заняться этим сейчас. Но на самом деле это просто фантазия.
– Качество должно быть очень хорошим. Прозрачный, очень чистый пластик, – подмигнула Марго, обращаясь к Брук.
– А какая будет камера?
– Мне нравится мой тридцатипятимиллиметровый аппарат. Он вполне подходит. Но, если говорить о несбыточном, думаю, я хотела бы попробовать снимать цифровой камерой. Одной из этих, с огромным числом мегапикселей, так чтоб можно было сильно увеличить изображение.
– Nikon? – спросила Брук.
– Ну, я девушка в стиле Nikon, – рассмеялась Эйми, стараясь извлечь все самое лучшее из этого обеда с подругами.
– Извините, мне нужно в уборную, – неожиданно заявила Марго.
Эйми наблюдала за тем, как ее подруга направляется к туалетам. Она заметила, как та вытащила мобильный телефон и начала набирать номер задолго до того, как дошла до двери туалета.
– Что это с ней? – спросила Эйми у Брук.
– Наверное, мочевой пузырь размером с орех, – ответила Брук со смехом. – У меня все наоборот. Я могу терпеть весь день. У меня мочевой пузырь, как у верблюда.
– Я раньше была верблюдом, а теперь мой мочевой пузырь тоже больше напоминает орешек. Поэтому я знаю, каково это, – сказала Эйми, искренне сочувствуя Марго.
Подошел официант с салатами. Марго вернулась из туалета с очень довольным видом.
– Разве мы не подождем мою маму? – спросила Эйми, когда ее подруги с жадностью набросились на ленч.
– Она встретит нас… – начала Брук.
– В твоей квартире, – перебила ее Марго. – Она звонила, пока я была в уборной. На дороге такие пробки, что она едет сразу к тебе домой.
– О, – сказала Эйми, – это плохо.
Эйми поковыряла вилкой салат, но пасту и кусок пирога съела до последней крошки. Пока они ели, Марго сделала еще несколько звонков. И хотя она вела себя крайне вежливо и во время разговоров выходила из-за стола, Эйми очень хотелось, чтобы она заткнула эту чертову штуковину. Пока Марго разговаривала, Брук пыталась занять подругу милой болтовней и сплетнями о старых друзьях. Эйми все еще было грустно от того, что Тоби, Элен и Конни не пришли на ее праздник. Да и мать Брук могла бы сесть в машину и приехать. Бейби-шауэр закончился слишком быстро. Марго с Брук пополам оплатили счет и поспешно увели ее из ресторана.
– Увидимся позже, – попрощалась Марго, забираясь в такси.
– Ладно, до встречи, – сказала Эйми вслед исчезающему автомобилю. И тут до нее вдруг дошло, что Марго была в синих джинсах и в туфлях без каблуков. «Странно, – подумала она, – Марго никогда не носила джинсы».
Брук уже вытянула руку, пытаясь поймать такси.
– До встречи, Брук, – попрощалась Эйми. – Спасибо за ленч.
– Нет-нет, – остановила ее Брук, – звонила твоя мама. Она в Сохо. Хочет, чтобы мы встретили ее там.
– Моя мама не знает никого в Сохо.
– Правда? Ну, она звонила откуда-то с Вустер-стрит. Сказала, что ждет нас.
– Моя мама на Вустер-стрит? – переспросила Эйми.
– Ага.
Эйми попыталась представить, как ее провинциальная мать в своей юбке-трапеции, с зачесанными волосами стоит на Вустер-стрит, глазеет на причудливо выряженных прохожих.
– Ты можешь попросить ее приехать ко мне домой? Я немного устала, – пожаловалась Эйми. Но она не сказала, что на самом деле просто разочарована, что больше всего сейчас ей хочется поехать домой и лечь в постель.
– Ты можешь подремать в такси, – настаивала Брук, – пока мы будем ехать на Вустер-стрит к твоей матери.
– Ладно, – неохотно согласилась Эйми, вталкивая свой живот в машину. Она села и замерла, даже не думая подвинуться и освободить место для Брук. В итоге Брук пришлось обойти такси и сесть с другой стороны.
– Шестьдесят четвертая Вустер, – сказала она водителю, захлопывая дверь.
Они приехали в Сохо и нашли там мать Эйми, стоящую на тротуаре в хлопчатобумажной юбке-трапеции и удобных туфлях. На плече у нее висел большой черный футляр для камеры, к уху она прижала телефон.
– Это мама-Птица, Орел приземлился, – прощебетала мать Эйми в трубку крошечного телефона перед тем, как захлопнуть его. Или Эйми просто послышалось.
– Привет, мама, – поздоровалась она, выбравшись из такси. – Почему ты не пришла на мой праздничный ленч?
– Мне нужно было кое-что захватить, – начала было мать Эйми, но когда взволнованная Брук стала неистово изображать за спиной подруги крутящийся руль, добавила, – и по дороге через мост была ужасная пробка.
– О, – сказала Эйми, и не подозревая о хулиганском поведении Брук, – что мы будем делать?
– Я бы выпила чашечку кофе.
– Хорошо, – отозвалась Эйми, – только недолго. Я немного устала.
– Пойдемте сюда, – предложила Брук, указывая Эйми на дверь. Пока та болтала со своей матерью, Брук протянула руку к кнопке звонка, под которой значился третий этаж. Прежде чем она успела толкнуть дверь, ее открыл изнутри мускулистый мужчина, в руках у которого была коробка с инструментами. Он кивнул Брук, впуская их в здание.
