Текст книги "Женский клуб по вторникам"

Автор книги: Лиза Коветц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)

– Но она такая клевая! – вопил младший. – Я уверен, папе она понравится сразу же, как только он ее увидит!

– Мне, правда, нужно пописать! – повторил средний в четвертый, а может, и в десятый раз.

– Как это у тебя в сумочке нет шоколадного батончика? – громко вопрошал старший, явно оскорбленный этим фактом.

– Я думаю, нам не стоит разделяться, – пыталась убедить их Марго. – Если одному из нас надо пописать, то мы все должны пройти в женский туалет.

– Я не пойду в женский туалет, – сообщил ей старший.

– Вы, дети, не можете ходить по магазину одни, а меня арестуют, если я зайду в мужской туалет. Так что мы все вместе пойдем в женский, – объяснила ему Марго.

– Я лучше буду сидеть на скотном дворе и есть дерьмо, чем пойду в женский туалет, – закричал в ответ мальчик.

– Матерщинник! Матерщинник! – наперебой заголосили двое других, показывая пальцем на своего старшего брата, как Дональд Сазерленд в финальной сцене «Вторжения похитителей тел».

– Так вот какое оно, материнство, – сказала Эйми.

– Не бойся, дорогая, – успокоила ее Брук. – Сейчас мы просто люди, которые проскользнули в кинозал во время фильма ужасов, попав на самую жуткую сцену.

– Я за то, чтобы принять вызов. Давай спасем Марго, пока они не разорвали ее на части.

Широко улыбаясь, Эйми и Брук подошли к Марго и ее очаровательным злодеям.

– Привет, почему бы нам с тобой не сходить в туалет? – сказала Эйми своим самым нежным голосом, встав на колени.

– Чужой! Чужой! – закричал младший, вцепившись в ногу Марго и едва не опрокинув ее.

– Нет, нет, Эрик, это моя подруга Эйми. Она может отвести тебя в туалет. Все хорошо, – пообещала Марго.

– Я не хочу идти в туалет с ней, – заявил средний мальчик. – Я хочу пойти в туалет с НЕЙ!

Марго и Эйми обернулись в том направлении, куда показывал ребенок. Удивленная Брук радостно заулыбалась.

– Ну хорошо, кому тут нужно пописать? – спросила она.

Все три мальчика подняли руки.

– Я думала, ты не хотел идти в женский туалет, – сказала Марго своему старшему племяннику.

– С тобой нет, тетя Элли, – заявил он, улыбаясь Брук.

– Кто такая тетя Элли? – поинтересовалась Эйми.

– Я. Объясню позже, – вздохнула Марго.

– Ну что ж, – сказала Брук таким тоном, будто это было самое романтичное место во всем городе, – пошли в туалет!

Большой, неуклюжей толпой они двигались через магазин. Несмотря на то что они определили пункт назначения и весьма целеустремленно его разыскивали, путь к женскому туалету занял двадцать минут. По пути они схватили и вернули на место трех плюшевых медвежат, колоду карт «Ю-джи-о» [12]12
  Yu-Gi-Oh! – карточная игра, основанная на одноименном японском мультфильме.


[Закрыть](«Непостижимо», – заявила Марго), мешок с мячиками, которые светились, когда отскакивали от поверхности, и крючок для одежды, при помощи которого средний мальчик изображал Капитана Крюка, пока случайно не зацепился им за губу своего старшего брата.

– Да хватит же! Хватит! – орала Эйми, когда они устроили драку перед дверью женского туалета. В ее голосе уже не было сладких ноток, звучавших при первом приветствии; теперь она говорила тоном раздраженной учительницы, тренера хоккейной команды или, может быть, офицера полиции, производящего арест. Она была приятно удивлена, когда мальчики быстро и почтительно отреагировали на ее команду. Они перестали пытаться убить друг друга и молча ждали следующих указаний. «Круто», – подумала Эйми.

– Ну, кому тут нужно пописать? – начала Марго.

Никто не ответил.

– Разве ты не хотел писать, Эрик? – спросила Марго у среднего племянника.

– Это я Эрик, – сказал самый младший.

– Извини, – смутилась Марго. – Гарри, ты сказал, тебе надо пописать.

– Да, но я уже не хочу.

– Ты что, написал в штаны? – спросила Марго с ужасом в голосе.

– Я не ребенок. – Гарри был оскорблен до глубины души.

– Тогда тебе все равно надо пописать, – настаивала Марго. – Желание пописать не проходит просто так.

– Нет, я уже не хочу.

– Хочешь, – не отступала Марго. – Моча все еще находится в твоем организме. Тебе надо избавиться от нее.

– Может быть, потом, – сказал он.

– Потом ты запаникуешь, а мы будем уже далеко от туалета. Мы проделали такой путь через весь магазин, так что я настаиваю на том, чтобы ты пописал, – пыталась убедить его Марго, но мальчик не двигался с места, отказываясь заходить в туалет. Марго подняла глаза на подруг, взглядом умоляя о помощи.

– Если ты не пописаешь, – сказала Эйми, глядя на Гарри, – никаких игрушек.

Гарри моментально вошел в туалет в сопровождении своих братьев.

Женщины, находившиеся в дамском туалете, остались равнодушны к появлению трех маленьких мальчиков и их женского эскорта. Это был магазин игрушек, в конце концов. Здесь повсюду сновали родители с осоловелыми глазами, отчаянно пытаясь не потерять тела и души своих не по годам продвинутых деток. Марго подошла к умывальнику, который оказался на уровне ее колен. Она наклонилась и помыла руки, удивляясь тому, насколько они грязные. Тем не менее она чувствовала, что кризис миновал.

– Мне нужна помощь, – вдруг объявил ей Эрик.

– В чем, дорогой? – спросила Марго, посмотрев на ребенка.

– В том, чтобы пописать, – объяснил Эрик так, словно ситуация была очевидной, а Марго – глупой.

– Ага, – заботливо отозвалась Марго, – а в чем именно?

– Я не могу начать, – ответил Эрик, и Марго ощутила, как ее тело покрывается холодным, липким потом.

– А как я должна этому, э-э-э, посодействовать?

– Ты хочешь сказать, что тоже не знаешь, как это делать? – спросил Эрик с растущей тревогой в голосе.

– Ну, я… в общем, я обычно сижу там, и это просто происходит, – с трудом выговорила Марго, переживая, что у мальчика необычное строение мочевых путей, о котором никто не догадался ей сказать.

– Но перед этим! Я не могу сделать то, что перед этим! – завопил он.

Марго напряглась, пытаясь вспомнить, что в этом процессе идет перед тем, как начать писать. И тут Эйми пришла ей на помощь.

– Наверное, он не может расстегнуть штаны, вмешалась она, и Эрик кивнул. – Пойдем, я помогу тебе.

– Ты умеешь с ними обращаться, Эйми, – сказала Брук, когда Эйми помогла Эрику расстегнуть пуговицу.

Наконец миссия была выполнена, и мальчики друг за другом выведены из женского туалета. Марго охватило глубокое чувство триумфа. Все пописали. Все помыли руки. Она успешно выполнила маневры по доставке своих племянников в туалет и обратно в магазин игрушек, хотя без помощи подруг это могло бы закончиться плачевно.

– Теперь, – объявила Эйми, когда они снова стояли на сверкающем полу магазина. – У вас есть пятнадцать минут на то, чтобы выбрать игрушку. Если за пятнадцать минут вы игрушку не выберете, ее выберут за вас, понятно?

– И предел стоимости выбранной игрушки – 100 долларов, – добавила Марго.

– На старт! – крикнула Брук. – Внимание! Марш!

– Беру младшего! – выдохнула Эйми, когда дети внезапно разбежались в разные стороны.

– Мой средний, – бросила Марго, догоняя Гарри.

Почти уложившись в означенный промежуток времени, дети наконец-то выбрали себе игрушки, и Марго шла к кассе, чтобы заплатить около 350 долларов. Эрик, самый младший, умудрился превысить свой стодолларовый лимит. Чувствуя облегчение от того, что все закончилось, Марго с радостью отдала лишние пятьдесят баксов.

– Это излечит меня от пристрастия к шоппингу, – заявила она Брук, подписывая чек.

– Что ты планируешь делать с ними сегодня вечером? – поинтересовалась Эйми.

– Поведу их на балет, – спокойным тоном ответила Марго.

– Ты с ума сошла? – почти выкрикнула Брук.

– Нет. А что такое? Ты думаешь, им не понравится?

– Ну, может, их мать управляется с ними получше, – пожала плечами Эйми.

– Вообще-то я собираюсь отправить ее на массаж, пока поведу мальчиков… о, Боже, ты права. – Голос Марго сорвался. – Мне конец.

– Я пойду с тобой, – заявила Эйми и посмотрела на Брук.

– Да, почему бы нет. Я тоже пойду.

Когда они вернулись домой, Адель спала. С помощью подруг Марго вымыла, причесала и переодела племянников к ужину.

– Как она делает все это в одиночку? – прошептала Марго перед тем, как разбудить Адель и сказать ей, что скоро за ней приедет машина и отвезет ее в спа-салон.

– Правда? – спросила Адель со слезами на глазах.

– Правда. А завтра мы переберем мой гардероб и посмотрим, что из моих вещей тебе подойдет.

– Благослови тебя Бог, Элли, – Адель смотрела на нее с нескрываемой благодарностью. – Как мальчики себя вели?

– Великолепно, – ответила Марго. – Как только мне на помощь пришли еще двое взрослых, я смогла контролировать ситуацию.

Когда Адель укатила заново открывать себя, Марго с командой племянников и подруг спустилась вниз на лифте. Она повела их в итальянский ресторан, куда можно было дойти пешком. В это место она часто заходила, чтобы быстро и вкусно поесть. Официанту очень понравились мальчики, и он предложил им такие блюда, о каких они даже не слышали. В конце концов, после целого спектакля кислых мин, для Гарри и Эймоса принесли специально приготовленную пасту с маслом и без добавок. Эрик, самый маленький, пришел в восторг, когда Брук, читая меню, произнесла «Спагетти с чернилами кальмара». Он упросил их, чтобы ему заказали именно это блюдо, даже после того, как Брук объяснила ему, что это что-то вроде толстых черных спагетти. Когда блюдо принесли, Эрик съел все и заявил, что это самое вкусное из того, что он когда-либо пробовал. Пока шел балет, Гарри с Эймосом уснули, но Эрик, возбужденный танцами и видом артисток в нижнем белье, так и просидел на краешке кресла, округлив глаза.

– Это было круто. Спасибо большое, тетушка Марго, – сказал он с довольным вздохом, пытаясь не заснуть в такси по дороге домой. – И вам тоже спасибо, подруги тетушки Марго.

– Отлично, – прошептала Эйми, держа спящего мальчика на руках. – Я влюбилась. Я смогла бы делать это. Было непросто, но я действительно смогла бы делать это каждый день. Не могу дождаться, когда буду делать это каждый день. А ты, Брук?

– Было весело, – произнесла Брук задумчиво. – Если бы мы с Биллом разыграли нашу карточную партию иначе, наверное, у меня было бы, по крайней мере, двое детей, а может, и трое. Думаю, я могла бы воспитывать детей и в одиночку, но это слишком тяжело, даже когда у тебя много денег. Что ж, у меняло детей не будет, поэтому и переживать я не буду.

– Это был чудесный день, – прошептала Марго подругам. – Я рада, что у нас все получилось, но еще больше рада тому, что это закончилось. Я никогда бы не пошла на такое снова, даже за миллион долларов. Завтра приду на работу, и там никто не попросит меня помочь ему сходить на горшок. А в субботу я устрою себе сеанс массажа и маникюр, а еще сделаю эпиляцию. Потом пойду по магазинам. Мне наплевать, что я при этом теряю, – редкие визиты племянников все это более чем компенсируют.

Некоторое время они ехали в тишине, и вдруг Марго чуть слышно сказала: «Спасибо вам за помощь». Брук и Эйми улыбнулись в ответ. Подруги остались довольны общением и самим приключением.

Добравшись до дома, они обнаружили, что спящие дети слишком большие и тяжелые для того, чтобы нести их на высоких каблуках. Они разбудили мальчиков, и те, ворча, поплелись к лифту. В квартире их тепло встретила какая-то сказочная принцесса, которую они, кажется, уже где-то видели.

Сонные мальчики не заметили, что к их матери вернулось сияние королевы выпускного бала, которой она когда-то была. Адель протерла лица сыновей влажной салфеткой, выдала зубные щетки старшим и почистила зубы младшему. Марго, Эйми и Брук были шокированы, увидев, как хрупкая Адель перенесла по очереди на руках каждого ребенка из ванной на диван, где сняла с них брюки, рубашки и переодела в пижамы. Потом она уложила сыновей спать.

– О, привет, мамуля, – прошептал один из них, перед тем как погрузиться в сон.

– Как они себя вели? – спросила Адель.

– Великолепно, – ответила ей Брук, и та радостно улыбнулась в ответ.

– Как быстро пролетело время! – вздохнула Адель.

И Марго, предполагая, что невестка говорит об удовольствии, которое доставил ей этот проведенный в одиночестве вечер, сказала:

– Возвращайся в любое время, Адель, когда захочешь.

Адель же имела в виду, что ее мальчики растут слишком быстро. Но ей не хотелось огорчать несчастную, одинокую, бездетную тетушку Элли, которая была так добра к ней и ее детям. Вместо этого Адель просто улыбнулась своей золовке.

– Спасибо, Элли. Может быть, когда-нибудь.

11
Лодочки

Рано утром Брук зашла к родителям за платьем для бала, которое купил для нее Билл Симпсон. Это была безвкусная вещь из кружева цвета слоновой кости со стоячим воротником и низкой спиной. В последнее время все подаренные им вечерние платья были либо цвета слоновой кости, либо розовыми, либо белыми.

– Я думаю, он хочет жениться на тебе, – сказала мать Брук, рассматривая уродливый наряд.

– Он хочет, чтобы рядом с ним была невеста, – согласилась Брук. – Но я не уверена, что речь идет обо мне.

– Откуда ты знаешь, что не о тебе?

– Ну, мама, прошлой ночью я лежала с ним в постели голая, я касалась его, я танцевала и даже сосала, но ничего не помогло. Ты, наверное, очень рада, что спросила, – выпалила Брук.

– Вы, девушки, придаете слишком большое значение с-е-к-с-у, – ответила ей мать. – Наверное, он слишком много выпил.

– Возможно, – признала Брук. Хотя секс с Биллом, пьяным или трезвым, всегда был чем-то удивительным. Он был пылким любовником, а его член – длинным, толстым и идеально соответствовал ее телу. Тем не менее в последние годы проблема с преждевременной эякуляцией превратилась из временного отсутствия интереса в импотенцию. Их страсть сошла на нет, как континентальный шельф – Атлантический, а не Тихий. Как пляж наслаждается океаном, Брук какое-то время наслаждалась сексом с Биллом. Потом это внезапно закончилось, и ее выбросило в море.

И все-таки он до сих пор любил ее. И звонил ей почти каждый день. И по-прежнему посылал ей уродливые платья в надежде, что она будет надевать их на благотворительные балы.

– Может, у него закупорка мочевых путей, – предположила ее мать. – Твой папа ходил к великолепному урологу и…

– Если я услышу хоть одну подробность о папиных урологических проблемах, я рухну на пол и из моих ушей потечет кровь, – предупредила ее Брук.

– Ладно, я просто дам тебе имя этого доктора и номер его телефона. Я даже напишу его левой рукой, чтобы ты не могла узнать мой почерк. Тогда ты сможешь притвориться, что получила информацию от кого-то другого, если захочешь.

Мать Брук открыла свою записную книжку и начала искать номер телефона уролога, который сделал для них столько хорошего.

– Так ты думаешь, что виагра – подходящий подарок для мужчины, у которого есть все? – спросила Брук у матери.

– Не сравнить с очередным кашемировым свитером, – не задумываясь ответила та.

Пока ее мать записывала имя доктора, Брук вытащила платье из пакета и разложила его на диване.

– Ну, по крайней мере, попытаться стоит, – мать протянула ей клочок бумаги.

Брук взглянула на номер телефона доктора, гадая, как заговорить с Биллом об их сексуальных проблемах, не обидев его.

Она поднялась за матерью по лестнице, в ее спальню. Ей никогда не казалось необычным то, что у ее родителей отдельные спальни. Брук всегда полагала, что дело в дизайне. В спальне ее матери, оклеенной цветочными обоями персикового цвета в тон покрывалу, отцовской мужественности просто не было места. Спальня отца была оформлена в коричневых тонах и отделана кожей. В рождественское утро или когда кому-то из них с сестрой посреди ночи становилось плохо, они первым делом шли в спальню отца, зная, что наверняка именно там найдут папу с мамой, спящих под его коричневым клетчатым одеялом. И все равно мать нуждалась в отдельной спальне, чтобы оставаться наедине с собой в те дни и ночи, когда присутствие мужа в ее доме и жизни становилось по каким-то причинам гнетущим.

Брук закрыла дверь на случай, если мимо пройдет одна из горничных. Потом сняла платье с вешалки и надела его. У Брук были удачные гены, благодаря которым ее тело было совершенным. Ей не приходилось делать ничего для того, чтобы быть красивой. Она была настолько высокой и стройной, насколько может быть девушка, не походя при этом на парня. Последняя покупка Билла плавно облегала ее тело и открывала рельефную спину, отчего грудь казалась еще более плоской. Брук равнодушно покружилась и опустилась на скамейку у края кровати.

– По крайней мере, он всегда прилагает подарочный чек, – растягивая слова, произнесла мать, уютно расположившись на подушках. А потом добавила: – У твоего дорогого бойфренда совсем нет вкуса.

При этом она издала шаловливый смешок, который постепенно трансформировался в грубое и совсем не женственное ржание. Она смеялась все громче, а потом внезапно начала плакать.

– Бедная Элеонора, – всхлипнула она.

– Бедная Элеонора? Я думала, ты не в восторге от матери Билла.

– Да, она мне не нравится. Родная, на самом деле я чертовски зла на нее, ведь ее идеальный сыночек разрушил жизнь моей дочери.

С этими словами мать Брук залпом выпила джин-тоник, соскользнула с кровати и медленным шагом прошла в библиотеку, к бару своего мужа, чтобы налить себе еще.

– Прости, милая, – сказала она вошедшей вслед за ней Брук. – Меня не касается то, как ты рушишь свою жизнь.

– Мамуля, – позвала Брук, но ее мать не обернулась, завороженно уставившись на луч света, который преломлялся на гранях стакана в ее руке.

Тогда Брук прошагала через комнату и встала прямо перед матерью, своим телом закрыв свет, падающий из окна. Та, в свою очередь, продолжила избегать пристального взгляда Брук, сделав большой глоток из стакана.

– Посмотри на меня, мама, – потребовала Брук. – Билл Симпсон не разрушал мою жизнь. Ее разрушили татуировки.

Джин-тоник брызнул у матери из носа.

– Я люблю тебя, Брук, – засмеялась она. – Один Бог знает, как я люблю тебя. И я всегда хотела для тебя самого-самого лучшего. Мне так жаль, что твоя жизнь – полное дерьмо.

Какое-то время Брук, оцепенев, стояла с отвисшей челюстью и моргала глазами. Ее мать напоминала своим видом кота, которого поймали в тот момент, когда он мочился на дорогой ковер.

– Моя жизнь не дерьмо, – в конце концов выговорила Брук.

– Ну, на самом деле я не имела в виду дерьмо. Знаешь, родная, мне лучше не притрагиваться к джину. Он делает меня слишком честной. Я имею в виду, не честной, а… ну, ты знаешь. Просто мне очень жаль, что многие вещи так и не реализовались для тебя. Это твое рисование и свадьба. Ты так одинока. Мне просто очень грустно оттого, что ты ничего не добилась в своей жизни.

– Я счастлива, мама.

– Не пытайся меня одурачить, Брук, – нежно сказала ей мать. – Почему ты не переедешь в бабушкину квартиру на Пятой авеню? Ты живешь в этом ужасном домике с одной спальней, который ты называешь квартирой. У тебя даже нет кабельного телевидения!

– Кабельного телевидения! – воскликнула Брук. – Мамуля, у меня даже нет телевизора. И когда ты стала такой, такой… американкой?

Странный выбор определения. Мать Брук отреагировала на это, приподняв подбородок и вскинув руки. Эта женщина могла отследить своих предков до самого «Мэйфлауэра» [13]13
  «Mayflower» – английское судно, на котором пересекли Атлантический океан сто два пилигрима из Старого Света – первые поселенцы Новой Англии.


[Закрыть]. Еще хоть толика американского в ней – и она была бы туземкой.

– Может, американкой – это не то слово, – согласилась Брук. – Когда ты стала такой жадной?

Ее мать снова подняла руки в воздух, жестом указывая на усадьбу, расположенную на трех акрах земли, – поместье, в котором было больше хрусталя, чем в Белом доме.

– Это опять не то, что я имела в виду, – сдалась Брук. – Но разве не ты сказала мне: «Прозак» – выбор женщин, которые не могут позволить себе путешествовать»? Я не говорю, что у меня есть все, чего я хотела.

Конечно, моя жизнь была бы другой, если бы я вышла замуж за Билла в тот первый раз, когда он сделал мне предложение. Сейчас бы у нас были дети, и мне понадобилось бы больше места, и, возможно, я переехала бы на Пятую авеню. Я бы хотела, чтобы о моих картинах писали в журналах. Я мечтала, чтобы люди узнавали меня. Я хотела почувствовать, что создана для того, чтобы быть в центре внимания. Мне жаль, что у меня нет детей. Мне жаль, что я не знаменита, но все остальное, черт возьми, прекрасно. Моя жизнь прекрасна. Ты делаешь мне больно, мама, тем, что постоянно оплакиваешь крушение того, чего я никогда не хотела.

– Правда?

– О, да. Я не вышла за Билла в свои двадцать. И это был верный выбор. Тогда я просто была не готова к моногамии.

– Милая, я не говорю о моногамии, – сказала мать. – Я говорю о браке. Залоге любви и поддержки мужчины. Я тоже не самая моногамная женщина, дорогая.

– Мамуля, мне не нужна такая поддержка. У меня есть капитал. Мне нравится рисовать.

– Но разве ты не хочешь этого? – держа в руке стакан, она описала им большой круг в воздухе, имея в виду собственный дом.

– Ты шутишь? Мне это просто необходимо, раз в месяц точно, вот почему я так часто навещаю тебя. Когда вы будете умирать, не забудьте завещать мне большую часть всего этого. Вы ведь думаете, что без этого моя жизнь дерьмо. А пока ни одна из этих вещей не вписывается в мою уютную, маленькую квартирку незамужней женщины. А пока я буду путешествовать и развлекаться, трахаться и есть, рисовать и снова развлекаться, иногда работать и в целом отлично проводить время. Так хватит плакать из-за меня.

– Ты счастлива?

– А ты бы не была?

Мать Брук осушила еще один стакан джин-тоника. Честным ответом было «нет». Если бы у нее была такая жизнь, она была бы ужасно несчастна. Своего мужа она не любила уже давно, но мысль о разводе просто не укладывалась у нее в голове. Она любила свой дом, своих детей и свое положение. Она жила в страхе, что одна из интрижек мужа может привести к тому, что он разочаруется в их цивилизованно-дружественном союзе и подаст на развод. И хотя большая часть денег принадлежала ей, она думала, что с его уходом все развалится, что, несмотря на количество записей в своей телефонной книжке без своего мужа она останется одна в целом мире. Она не могла понять, откуда у ее дочери столько мужества, как она может так смело смотреть в лицо реальности, не узаконив отношения с мужчиной.

Она стояла на дорогом ковре и смотрела на свою дочь. Боль, которую мать причинила ей словами «твоя жизнь – дерьмо, дорогая», постепенно отступала, и Брук выглядела спокойной.

– Со мной все в порядке, мамуля.

Ее мать была убеждена, что Брук лукавит пытаясь оградить ее от волнений. «Вероятно, Билл ей изменяет, – думала она. – Все признаки налицо. Что ж, если Брук еще не готова говорить об этом, мне не стоит на нее давить». Она придала своему лицу подходящее выражение, изобразив улыбку.

– Ну так давай, ради Бога, вернем это ужасное платье в тот магазин для почтенных женщин, где Билл нашел его, и поедем в город, выберем тебе что-нибудь подходящее.

– У него в самом деле ужасный вкус, правда?

Ужасный вкус Билла, судя по ценнику, стоил ему 5000 долларов. Вернув наличные, Брук с матерью поехали в город. Брук попросила водителя высадить их на углу модного района со множеством дорогих бутиков. Они начали со своих самых любимых магазинов, где их с ног до головы облизывали по последней моде исхудавшие консультанты, работающие за маленький процент от продаж.

Брук с матерью входили и выходили из маленьких магазинчиков, где футболки стоили как бесценные музейные артефакты. Они искали платье, которое можно было снять с вешалки и сразу надеть на бал, ничего в нем не меняя. Для большинства женщин эта задача оказалась бы невыполнимой, но у Брук была именно такая фигура, для которой мужчины-модельеры создавали свои наряды. Она смотрелась великолепно в любой одежде, но в ярко-красном платье от Ланвин со смелым вырезом она походила на богиню. Владелец магазина пообещал отгладить его, завернуть и прислать Биллу на квартиру. Брук с матерью перешли на другую сторону улицы в поисках красивой пары туфель и подходящей вечерней сумочки.

– Слишком блестящие, – запротестовала мать, когда Брук нашла великолепную пару ярко-красных лодочек. – Атласные туфельки с ремешками больше подойдут к этому платью.

Если бы Брук купила туфли, которые действительно хотела, плюс к эксклюзивному платью от Ланвин, у нее осталось бы всего 20 долларов на сумочку, которая стоила 625 долларов.

– Купи эти туфли с ремешками, а я куплю сумочку, – предложила мать, слегка нахмурившись при мысли, что Брук все-таки купит блестящие лодочки, несмотря на ее предложение заплатить. Эта сцена разыгрывалась сотни раз, когда Брук была еще подростком, а ее мать пользовалась властью кредитной карты, чтобы подавить желание дочери хоть как-то отличаться от всех остальных девиц на балах. Брук проигрывала это сражение так много раз, что еще одна победа босоножек с ремешками над лодочками не казалась ей такой уж важной. И все же она была разочарована, и губы ее слегка искривились. Но не успела она согласиться на ремешки, как мать Брук вдруг почувствовала прилив сожаления и вины перед дочерью.

– Что я несу! – сказала она. – Ты хочешь лодочки. А все блестящее сейчас в моде. И мне нравится сумочка. Ты права, милая. Ну же, давай быстро купим их, и у нас еще останется время на кофе. Я позвоню водителю и попрошу, чтобы он заехал за нами в кафе, а потом он отвезет тебя к Биллу.

Они приобрели превосходные ярко-красные лодочки и подходящую переливающуюся сумочку, продавец завернул и упаковал покупки. А после Брук с матерью обсуждали своих соседей, сидя за маленьким столиком, потягивая кофе за десять долларов из крошечных чашек и разделив лепешку с голубикой за 6 долларов.

– Позвони мне и расскажи, во что все были одеты, – прощебетала ее мать, когда Брук выходила из машины. – Хорошо тебе провести время!

Брук, размахивая пакетами, зашагала по тротуару, направляясь в прохладный, темный вестибюль квартиры Билла на Пятой авеню.