Текст книги "Женский клуб по вторникам"

Автор книги: Лиза Коветц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)

– Ты кого-то ждешь? – поинтересовалась Марго.

– Жду, – подтвердила Эйми. – Я продаю вагину.

– И есть покупатели?

– Ты удивишься, узнав, какой ажиотаж вокруг этой вагины.

Марго в ужасе уставилась на подруг.

– О чем вы говорите?

– Об огромной блондинистой вагине, которую он повесил в гостиной.

Марго все еще не понимала, о чем они.

– Я продала ее хозяину какого-то клуба в мясохладобойном районе за двенадцать штук, – сказала Эйми. – Вместе с рамкой, конечно.

– Фотография! – озарила Марго догадка. – Вы говорите о фотографии!

– Конечно, – захихикала Эйми. – Я начинаю новую жизнь. И в этой прекрасной новой жизни нет места блондинистой вагине.

21
Виагра

– Тебе не понравилось платье, что я купил, – не поздоровавшись, заявила Билл, когда Брук своим ключом открыла дверь и вошла в его квартиру.

В прохладной темноте Брук прислонилась к резной панели из экзотического дерева и с любопытством взглянула на него поверх очков. Его квартира с двенадцатью комнатами была перегружена дорогой мебелью из нежных материалов, что заставляло Брук чувствовать себя так, словно здесь ее попе не место. Брук унаследовала похожую собственность от своей бабушки по маминой линии и недолгое время жила там, пока не переехала в более оживленный район.

– Дорогой, ты старомодный человек, застрявший на уровне подготовительной школы моды, который все еще думает, что мистер Бин [27]27
  Mr. Bean – персонаж популярного комедийного телесериала.


[Закрыть], Басс [28]28
  Bass – персонаж видеоигр.


[Закрыть]и «Братья Брукс» [29]29
  Brooks Brothers – старейшая в США компания, торгующая тканями и мужской одеждой.


[Закрыть]представляют собой триумвират мира моды.

– Но это уже лучше, правда?

– Лучше?

– Чем предыдущее платье.

– О Боже, да! То выпускное платье персикового цвета! Это намного лучше.

– Ну, уже что-то. Ты ведь не возражаешь против моих попыток?

– Я твоя кукла. Одевай меня как хочешь.

– Правда?

– Нет. То есть да. Ты можешь покупать мне одежду, но, Билл, я не могу обещать, что буду ее носить. Вне дома.

Брук встала на мысочки, чтобы поцеловать Билла. Она потеряла равновесие и слегка облокотилась на него. Прикоснувшись к его сильному, крепкому телу, Брук ощутила, как внутри нее зажглась искра, но она ее немедленно потушила. Они запланировали чудесный вечер, и ей не хотелось на него давить. Может, позже или даже завтра утром она поднимет этот щекотливый вопрос. У нее не было доказательств того, что Билл спал с другой женщиной, только подозрения. Когда он будет готов, он сам ей обо всем расскажет.

В красных лодочках она будет почти одного роста с Биллом. Как и Брук, Билл был высоким, худым и светловолосым. Они будут смотреться великолепно этим вечером, похожие на идеальную пару богов-аристократов.

– Как ты думаешь, мне надеть смокинг с воротником-шалькой или с острыми воротничками? – спросил ее Билл.

– Думаю, лучше с острым.

– А мама сказала, что лучше шальку.

Брук услышала, но не ответила. У Билла был огромный набор смокингов, один лучше другого.

Ее рубиновое платье от Ланвин наконец доставили, и экономка Билла повесила его на дверь спальни. Брук разделась и пошла в душ. Завернувшись в полотенце, она намазала тело кремом и накрасилась. Потом надела платье через голову и расправила его по фигуре. Брук была довольно старомодной, когда дело касалось процесса превращения в сногсшибательную красавицу.

Билл уже ждал в фойе, когда она спустилась по лестнице в красном платье, струившемся до самых ее лодыжек. Маленький золотистый ремешок сумочки она обмотала вокруг запястья, чтобы во время танца можно было вложить свою ладонь в его. Билл обернулся, она на мгновение опустила сумочку и замерла в своей любимой позе, – тадам! – позволяя ему оценить платье.

То, что видела Брук в глазах Билла, говорило ей лишь об одном – он ее любит. Он любил ее шутки и стиль. Он даже полюбил ее татуировки, которые когда-то его пугали. Он любил ее картины, и для Брук это значило, что он любил ее душу. Он любил ее ноги и ступни, ее пальцы и глаза. Со всей этой любовью, струившейся из него, они, конечно, смогут найти способ наладить свою сексуальную жизнь.

– Мой сотовый телефон помещается в сумочку, но если я возьму его, туда больше ничего не влезет. Так что мне лучше взять-мобильник и помаду или деньги, расческу и помаду? Как ты думаешь?

Билл беспомощно улыбнулся.

– Пойдем, – его улыбка стала чуточку озорной.

Вечерний бенефис Ассоциации мышечной дистрофии проводился в Гуггенхайме [30]30
  Музей современного искусства Соломона Р. Гуггенхайма в США.


[Закрыть], одном из любимых мест Брук во всем городе. Теперь, когда Билл стал судьей, все давние товарищи – адвокаты искали его общества с удвоенной силой. Билл и Брук станут центром настоящего социального вихря, что, с одной стороны, лестно, но одновременно – утомительно. Тем не менее Билл вплыл в музей под руку с Брук, как большой корабль, пересекающий дружественные воды. Лицо его, хранившее ровное и спокойное выражение, ничем не выдавало того дискомфорта, который он начинал чувствовать между ног.

– Вы чудесно выглядите сегодня, миссис Симпсон! – воскликнул молодой адвокат, который с удовольствием слизнул бы с нее платье от Ланвин. – Эй, Ваша честь, не возражаете, если я потанцую с вашей девушкой?

– Вообще-то возражаю, – ответил Билл, увлекая Брук на танцпол.

– Бог мой, да ты собственник, Билл! – воскликнула Брук.

Посещая одни и те же вечеринки и балы, Билл с Брук привыкли к вальсам, как собака привыкает к фланелевому пледу на кровати. Его рука опустилась на ее обнаженную поясницу, а она обняла его за шею, ощущая приятное тепло гладкой кожи. Она прижалась щекой к его щеке, а грудью – к его смокингу. Когда Брук коснулась его ниже пояса, то почувствовала, что у него эрекция.

Она слегка опешила.

– Это из-за меня? – спросила она и, не дождавшись ответа, осмотрелась в поисках того, что могло его так возбудить. Может, жажда триумфа над молоденьким юристом?

– Это из-за картин?

– Нет.

– Из-за мобильника? – Брук не могла успокоиться. Она прижалась к нему снова, чтобы удостовериться, что ей не показалось. Точно: что-то большое и горячее появилось в области ширинки.

– Может, это из-за моего платья? – гадала Брук.

– Т-с-с. Просто потанцуй со мной.

Они скользили по танцполу, тесно прижавшись друг к другу, и Брук ничего не могла поделать с теплой волной, подступившей к ее промежности, породившей страстную и влажную надежду.

– Это из-за меня? – снова спросила она.

– Нет. В смысле, да. Для тебя. Мой врач прописал мне кое-что.

– Ты шутишь, – воскликнула Брук, остановившись.

– Нет, я не шучу, и не смей уходить от меня, – Билл притянул ее к себе.

– Ты не можешь заставить меня всю ночь находиться рядом с тобой и твоей штуковиной, увеличенной искусственным способом.

– Могу.

Брук вырвалась и направилась к бару, оставив на танцполе Билла, который чувствовал себя брошенным и глупым. Он спокойно пошел к столику, двигаясь так медленно, словно ничто в этом мире его не волновало. Заметь кто-нибудь непокорный бугорок на его брюках, он, конечно же, подумал бы, что это просто игра света, а не самая большая, самая неконтролируемая эрекция, которая когда-либо была у Билла Симпсона. Билл аккуратно сел за стол и достал мобильный телефон.

– Дри-и-инь-ба-ба-ду-да! – запел сотовый из недр миниатюрной вечерней сумочки Брук. Она знала, что это Билл. Он сидел всего в нескольких ярдах от нее, и она видела, что он кому-то звонит.

– Я сделал это ради тебя, – сказал Билл, когда она взяла трубку. – Я пошел на это, чтобы сделать тебя счастливой.

– Я СЧАСТЛИВА! – заорала Брук в трубку. Она захлопнула телефон и мгновенно оказалась возле Билла. – ПОЧЕМУ НИКТО НЕ ВЕРИТ, ЧТО Я СЧАСТЛИВА?

– Не кричи, – взмолился он.

Брук села на стул рядом с ним. Она обняла его за плечи и прошептала ему на ухо:

– Я очень счастлива. И я люблю тебя.

– Я тоже люблю тебя, Брук. Просто дело В ТОМ, что я…

– Что? – спросила она.

Он посмотрел на ее идеально накрашенные алые губы и подумал, что красный цвет заставляет ее губы выглядеть влажными и многообещающими.

– Ты что?

– Я понял, что, м-м, я, м-м, я недостоин такой темпераментной, волнующей женщины, как ты, – наконец выговорил он.

Брук опустила руку, прижав ее к его эрегированному члену.

– Почему недостоин? – Она расстегнула молнию на его штанах и сдвинула в сторону трусы.

Билл тяжело выдохнул, когда она обхватила его член пальцами. Он схватился руками за стол и скомкал белую льняную скатерть.

– Разве недостаточно того, что ты любишь меня? Что ты любишь меня уже больше двадцати лет?

Билл хотел ответить, но не мог найти слов.

– Я думаю, нам пора остепениться и пожениться, – честно призналась она, поглаживая его член.

Он знал, что Брук заслуживает большего, чем он мог ей дать. Он считал, что она достойна лучшего мужчины, но в то же время его пугала сама мысль, что когда-нибудь она может такого найти. Он мечтал, что однажды они перешагнут проблему с сексом и состарятся вместе, просто держась за руки. Однако сейчас, когда кровь отхлынула от его головы, Билл понял, что лучше держаться за стол.

– Брук, – выдохнул он, – остановись на минутку.

– Не-а, – покачала головой Брук, натягивая и отпуская, натягивая и отпуская.

– Давай выйдем, давай в-в-выйдем во двор, – умолял он. – Я должен тебе кое-что сказать.

– О, здравствуйте, мистер Эдельман, миссис Эдельман, – поприветствовала Брук пожилую пару, которая остановилась у их столика.

– Я думаю, что ваш приговор по делу Болдуина против Стерлинга был совершенно корректен, – заявил мистер Эдельман.

– Спасибо, Марк, – пискнул Билл.

Эдельманы недоуменно переглянулись.

– Ларингит, – быстро объяснила Брук. – Он выздоровел, и доктор сказал, что все будет в порядке, но голос пока не вернулся.

– В таком случае лучшее лечение – горячий чай с медом, – посоветовал мистер Эдельман.

– О-о-о! Билл, мед будет в самый раз, – протянула Брук.

Билл смог лишь кивнуть Эдельманам, в то время все его внутренние органы сжимались и расслаблялись, сжимались и расслаблялись благодаря все более настойчивым движениям руки Брук.

– Это действительно смягчает горло, – закивал мистер Эдельман.

– Хочешь, я принесу тебе немного меда, Билл? – спросила Брук, продолжая движения рукой, стараясь не шевелить при этом плечами.

– Давай лучше просто посидим здесь, дорогая.

Эдеяьманы улыбнулись и пошли дальше, продолжая приветствовать друзей и совершенно не подозревая о том, что творится под белой льняной скатертью столика номер пять. Брук, будучи когда-то завсегдатаем светских балов, выучила пару приемов.

– Пошли домой, – взмолился Билл, как только Эдельманы ушли.

– Давай останемся, – сказала Брук, улыбаясь и продолжая поглаживающие движения рукой.

– Думаю, мы должны уйти.

– О-о-о! Смотри! Это масло на стаде?

Их взгляды встретились, и на мгновение Билл увидел в ее глазах все, что он мог потерять, если бы предпочел честность. Он поспешно выдернул член из ее руки и спрятал его в штаны.

– Масло испортит мой костюм, – Билл встал из-за стола и набрал номер своего водителя. Затем схватил Брук за руку и через толпу потащил ее за собой к выходу.

– Добрый вечер, миссис Крэйн. Рад вас видеть, Эд. Эй, Сэл, как твои успехи в теннисе? – приветствовал он знакомых, обмениваясь улыбками и рукопожатиями. Его поведение шло вразрез с жесткостью, с которой он сжимал руку Брук. Она бежала за ним, стуча каблучками по мраморному полу, а следом за ней развевался шлейф платья.

– Спокойной ночи, Томас. Жаль, что нам нужно уходить так скоро. У Билла ужасно разболелась голова. Да-да, позвони мне, и мы все восполним.

Он замедлил шаг только перед дверью-вертушкой.

– Чудесная вечеринка, – крикнула Брук хозяину, и Билл вытолкнул ее через дверь на улицу.

Когда машина подъехала, он страстно поцеловал ее в губы и толкнул на заднее сиденье.

– Езжай медленно, – сказал Билл водителю, опуская перегородку.

Брук с удовольствием дождалась бы, пока они приедут домой, но Билл уже задирал рубиновые слои ее платья. Он бы стащил с нее трусики, если бы они на ней были. Билл, лежа на кожаном сиденье машины, расстегнул брюки и, схватив Брук за нарисованного на попе дракона, вошел в нее своим огромным эрегированным членом.

– Я люблю тебя, Билл, – прошептала она. Но спустя мгновение ей уже было все равно, что он ответит. Разум затуманился под приливом страсти. Все было как в старые времена, когда Билл только узнавал ее и все еще получал удовольствие от секса в любом его проявлении. Он потянулся, чтобы поцеловать ее в губы, в то время как она двигалась вперед-назад на его твердом пенисе. Когда они подъезжали к 34-й улице, у нее начался оргазм. Он зародился где-то в затылке и волнами пошел вниз по позвоночнику.

Брук начала стонать, и Билл сел, целуя ее губы, шею, груди.

Кончая словно в последний раз, она осознала, что Билл не кончил. Даже близко. Его член был словно отлит из цемента.

Водитель подъехал к дому Билла и остановился, ожидая следующих указаний.

– Сделай еще круг по кварталу! – хрипло крикнул Билл с заднего сиденья.

Несмотря на пробки, этого все равно не хватило. Брук на ощупь нашла туфли, Билл оправил смокинг; они вышли из машины и поднялись в его квартиру.

…Он лежал обнаженный на кровати, и его член был точно перпендикулярен потолку. Идеальный прямой угол. Когда Брук вышла из ванной, он сел. Платье скользнуло вниз с ее тела, и она перешагнула через него. Билл поднялся (теперь член был параллелен полу) и начал покрывать поцелуями ее лицо, глаза, губы.

– Ты можешь продолжать? – спросил он.

Она кивнула, удивленная и довольная тем, что он этого хочет.

Второй раз был не столь хорош, как первый. Когда они занимались любовью в его машине, Брук была ошарашена настолько, что не могла думать ни о чем другом. Лежа в его постели, она понимала: Билл больше не был ее лучшим партнером в сексе. Брук чувствовала, что его страсть не идет ни в какое сравнение с ее упоением им и его телом. Из-за этого ее желание ослабевало. Брук знала: его любовь совсем не такая, как ее собственные чувства.

Подарив ей еще несколько прекрасных оргазмов, он так и не смог кончить. По сути, что бы они ни делали, эрекция не пропадала, и в конце концов было решено залезть в ванну и попробовать расслабиться.

– Не трогай его! – предупредил Билл, когда Брук скользнула в широкую мраморную ванну.

– Я и не собиралась, – заверила она его. – Хочешь, я потру тебе спинку?

– Да, пожалуйста, – попросил он слабым голосом.

Когда его член наконец сжался до обычных размеров, Билл вылез из ванны, вытерся и не одеваясь лег на постель рядом с Брук.

– Я люблю тебя, – сказал он.

– Я знаю.

Удовлетворенное изнеможение накрыло их обоих. Брук думала, что знает о нем все. Он не разбирается в одежде, но у него прекрасный вкус, если речь идет об искусстве. Может, хороший уролог поможет им перешагнуть эту маленькую кочку? Невзирая на трудности, Брук верила, что между ними есть связь. «И у нас много причин для счастья, – думала она, – несмотря ни на что».

22
Отвратительный секс

Он смотрел, как ткань скользит по ее соскам и спадает на пол, но эрекция не наступила, как это обычно бывало. Лакс стащила с Тревора простыню и прижалась к нему красивым телом. Но он по-прежнему лежал с выражением страдальческого смущения на лице и не ощущал прежнего прилива крови к паху, который помог бы ему перебороть дискомфорт. Она опустилась вниз, она облизывала его, дразнила, но ничего не происходило. Пока она не пощекотала крошечный отрезок кожи между яичками и задним проходом. Только тогда он застонал и наконец ощутил прилив страсти. Лакс вдруг вспомнила о том, как вода выкипает из кастрюли и заливает всю плиту.

…После того, как она подписала бумаги и деньги перевели на ее банковский счет, Лакс была готова вернуться к нормальной жизни. Все перемены сводились к тому, что ей придется поселиться в доме матери и сменить работу. Пожалуй, так будет даже лучше. Им с Тревором не придется видеть друг друга каждый день, и она не будет чувствовать себя такой запуганной заложницей его любви. Вставив поздно вечером ключ в замок его квартиры, на какое-то мгновение Лакс подумала, что стоило сначала позвонить. Но тогда бы не получилось сюрприза. Наверняка Тревор думал, что ей нужно время, но, по правде говоря, она скучала. Лакс вошла в квартиру и направилась прямо к его кровати.

Он еще не спал. Лежа на спине, он глядел в потолок и вспоминал все свои неудачи и недавний опыт, который вполне мог закончиться летально. Он убеждал себя, что жизнь продолжается. Лакс поставила под угрозу его работу, его репутацию, но не его жизнь. Раны затянутся. Услышав, что в замке поворачивается ключ, Тревор резко сел, его охватила паника. Он огляделся в поисках оружия или убежища. На глаза попался телефон. Он уже набирал 911, когда дверь приоткрылась и он увидел Лакс. Лакс, которая чуть не разрушила всю его жизнь.

Он не смог найти нужных слов, чтобы заставить ее уйти. «Убирайся!» – кричал его разум, но он не мог произнести это вслух. Страх, который изначально препятствовал возникновению эрекции, немного стих, когда она начала касаться его тела. Стих, но не исчез. Тревор смотрел на макушку ее огненно-рыжей головы, склонившейся над его промежностью, и чувствовал себя большим и очень старым животным, опасно зависшим на ветвях высокого дерева в попытке сорвать недостижимый и соблазнительный фрукт. Ощущение того, что он вот-вот упадет, заставило Тревора и на вершине блаженства судорожно ощупывать простыни, словно ища ветку, за которую можно зацепиться и подняться повыше, подальше от нее. В глубине души он знал: Лакс его уничтожит.

Лакс трудилась изо всех сил, стараясь доставить удовольствие своему мужчине. Марго была права, когда предположила, что у Тревора большой член, которому нужно много внимания. Внезапно Лакс задумалась о том, что Брук говорила про слишком большие члены, доставляющие настолько же большие неудобства. Тревор всегда идеально подходил ей, но почему-то сегодня у нее болела челюсть и ныла спина. И судя по всему, он не слишком хотел заняться с ней любовью.

Лакс обняла его за бедра и провела руками вверх до самой груди. Она выпустила его пенис изо рта и легонько толкнула его в грудь, показывая, что хочет, чтобы он лег на спину. Тревор не шелохнулся. Встав и насильно уложив его на кровать, Лакс забралась на него сверху и начала двигаться. Так как он совсем не помогал ей, она стала сама ласкать свою грудь. Ей пришлось сделать три или четыре движения, прежде чем он сломался.

Лакс думала о том мгновении, когда аттракцион в развлекательном парке на большой скорости делает глубокую петлю, а потом внезапно все заканчивается. Когда Тревор перестал артачиться и начал всерьез любить ее, Лакс сказала себе: наконец-то я победила.

Занятие любовью длилось ровно пятнадцать минут. Тревор кончил, а Лакс нет. Он слез с нее и пошел в ванную. Спустя мгновение он вернулся, его лицо было влажным и красным от того, что он энергично тер его. Лакс, уставшая и смущенная, улыбнулась ему, надеясь, что он улыбнется в ответ.

– Лакс, – произнес Тревор, – я хочу, чтобы ты вернула мне ключи.

– О! – начала Лакс. – Но…

Но прежде чем она успела что-либо возразить, он уже рылся в ее сумочке, снимая со связки ключей те два, что открывали двери в его квартиру.

– Пожалуйста, оденься.

Лакс сидела в его постели, завернувшись в дорогие хлопковые простыни, которые его бывшая жена купила на распродаже в «Мэйсис». Когда Лакс входила в его квартиру, она думала, что останется на ночь, если не на все выходные. Перевалило за полночь, и она не знала, куда идти. Домой в Квинс? Ехать на метро было уже слишком поздно, а денег на такси у нее бы не хватило. Кроме того, почему он ее выгоняет? Она вернула ему работу. Неприятности в офисе кончились. Придя сюда, в его квартиру, она дала понять, что снова хочет быть с ним.

– Одевайся, Лакс, – повторил он, а она так и сидела, ничего не понимая.

– Ты должна уйти. Уходи. Ты больше не имеешь права сюда приходить.

– Еще как имею. Теперь я могу делать все, что захочу. Я там больше не работаю. Ты можешь больше не волноваться. У меня есть деньги, Тревор. Мне от тебя ничего не нужно. Я никогда не просила у тебя денег, мне они не нужны, так что иди к черту со своими деньгами! Я просто хочу быть с тобой.

– Я собрал твои вещи и отправил их на адрес твоего адвоката.

– Почему?

– Просто уходи, – Тревор начинал злиться. На работе никто ему ничего не говорил, но сам он считал, что ему дали испытательный срок. Он думал, что потерял свою репутацию и будет первым, кого уволят, когда наступят тяжелые времена. Упав с вершины своей карьеры, он вернулся назад, к тому времени, когда ему приходилось лезть из кожи вон и заискивать перед руководством, чтобы чего-то добиться. Он стоил своей фирме 15 000 $, причем совершенно безосновательно. Ему было пятьдесят четыре года, и он понимал, что вряд ли когда-нибудь сможет найти другую работу, если потеряет эту. Его комфорт и безопасность висят на волоске, а он портит репутацию и ломает свою жизнь ради какой-то хорошенькой неблагодарной девчонки! Он не мог допустить, чтобы кто-то узнал о сегодняшней ночи.

– Разве ты не любил меня? – с вызовом спросила Лакс так, словно он нарушил обещание.

– Лакс, тебе лучше уйти, – отрезал Тревор.

Лакс была не готова взглянуть правде в глаза, она боялась признаться себе, что он ее бросает. Всю жизнь у нее были проблемы из-за мужчин, которые пытались украсть ее, запереть, владеть ею и контролировать. Она не допускала даже мысли, что кто-то действительно мог выгнать ее, но, несмотря на все происходящее, в данный момент Лакс была способна сконцентрироваться только на одной проблеме: она не знала, куда ей идти. Ее квартира находилась недалеко, но съемщики уже въехали. Дорога домой в Квинс была долгой, и ей не хотелось ехать на метро в своей короткой юбке.

– Мне понадобятся деньги, – сообщила она Тревору. – На такси.

Лакс вылезла из постели и обнаженная пошла в душ. Она вымылась под горячей водой, вытерлась парой свежих полотенец и бросила их на пол. Пока она неторопливо одевалась, Тревор смотрел на нее.

Лакс застегнула цветастый розовый бюстгальтер, надев сверху белый топ без рукавов, который не скрывал почти ничего. Она нарочно надела туфли на высоких каблуках, которые одолжила у Джонеллы, и демонстративно прошлась, словно по подиуму, болтая на кончиках пальцев трусиками, которые напоминали крошечный лоскуток ткани. Когда Лакс нашла свою юбку, она повернулась к Тревору спиной и, низко наклонившись, подняла ее с пола. Она внимательно прислушивалась, ожидая, что он засвистит, замычит и закричит «о, детка, детка», но Тревор сидел на кровати с унылым и безразличным видом. Его ладони были сложены вместе, он рассматривал кутикулу на больших пальцах.

– Тревор, – начала Лакс, не ожидая, что это прозвучит так. Она хотела, чтобы слова прозвучали мягко и с любовью, но ее голос был хриплым и гневным по многим причинам. Во-первых, она выросла в Квинсе, и это о многом говорило. Кроме того, сейчас внутри нее скулила дворняжка, которую вышвырнули на улицу, которую ждал приют и прочие горести. Она стояла в облачении юности и в туфлях на высоких каблуках и ждала, что он посмотрит на нее. Это произошло не сразу. Когда он наконец поднял глаза, в которых отражалось множество эмоций, но ни капли любви или желания, тогда она поняла, что все кончено. Лакс надела трусики и юбку. Потом схватила сумочку и встала перед Тревором с протянутой рукой.

Он открыл бумажник и вложил ей в руку тридцать долларов. Этого было почти достаточно, чтобы взять такси до дома ее матери, но она продолжала стоять. Он дал ей еще двадцатку, но она не убрала руку и не ушла. Тревор добавил еще две двадцатки.

– Еще, – потребовала она.

Бумажка в пятьдесят долларов легла поверх стопки, но и это не остудило ярость Лакс. Еще одна пара полтинников и три купюры по сто долларов. Она продолжала смотреть на него.

– Это все, что было у меня в бумажнике, Лакс.

Она представила себе, как он потащится к банкомату и снимет с карточки свой ежедневный лимит наличных, но испугалась, что к тому времени у нее начнется истерика. Она не хотела, чтобы Тревор видел ее такой. Поэтому зажала деньги в кулаке, зацокала каблуками и, уходя, злобно фыркнула в его сторону. «Пошел к черту, Тревор», – хотелось ей крикнуть, но так как Лакс с трудом могла дышать, она не рискнула.

Пачка денег жгла карман; ей стало интересно: испытывала ли тетушка «просто-тетка» такую же сильную ярость по отношению ко всем своим клиентам. Лакс спустилась к дороге и попыталась поймать такси, но в спальном районе, где жил Тревор, в этот час было мало машин. Лакс дошла до угла, чувствуя себя крайне некомфортно на высоких каблуках и в цветастой откровенной одежде, которую надела, чтобы разжечь страсть в своем старом любовнике. Мир казался притихшим и безлюдным. Почувствовав страх, Лакс побежала по направлению к огням главной улицы.

К счастью, по пути ей встретилась заполненная людьми закусочная, куда она и свернула.

– У вас хороший гороховый суп? – спросила Лакс, уставившись в меню.

– Если в него накидать побольше ветчины, – ответила официантка, и Лакс заметила, что та слишком сильно накрашена и выглядит так, словно по ночам ей не до сна.

Лакс посмотрела ей в глаза, и официантка увидела на ее лице предательские подтеки туши.

– Как насчет кофе? – попросила Лакс.

– В такой час? – удивилась официантка. – Он вас слишком взбудоражит. Лучше сделаю коктейль с содовой.

– Когда мама была слишком больна и не могла готовить, мой брат, бывало, брал меня с собой выпить по коктейлю с содовой. Он говорил, что его делают из яиц и что это очень полезно.

– На самом деле полезно, – подтвердила официантка. – Сделать вам?

– Не-а, только суп. Но все равно спасибо.

Лакс вернула меню. Официантка почти сразу же принесла суп, а к нему теплый хлеб, масло и пачку бумажных салфеток. Ей хотелось сказать симпатичной посетительнице с красными глазами, что кем бы ни был этот человек, он того не стоит. О, сколько историй о несчастной любви и красивых мужчинах, которые на деле оказывались козлами, она могла бы рассказать!

– У вас все в порядке? – спросила она Лакс, ставя хлебницу на стол.

– Все будет в порядке.

– Ясно.

Лакс промокнула глаза кусочком белой шершавой бумаги, но слезы снова хлынули из глаз, смывая макияж и оставляя на лице подтеки косметики. «Если жизнь будет и дальше такой, – думала Лакс, – придется купить водостойкую тушь». У нее вырвался икающий смешок, от чего слезы снова полились рекой. Лакс то и дело подтирала тушь, смешанную со слезами, бумажным платком и в конце концов не выдержала и пошла в туалет.

Вытирая перед зеркалом черные подтеки, Лакс пыталась решить, что делать и куда идти. Она легко представила себе, какую сцену разыграет Джонелла. Что та скажет и как будет смеяться над Лакс, отвергнутой впервые в жизни, как она будет ликовать, увидев кучу денег в ее руках.

– Дай мне немного, – потребует Джонелла. – Пошли, купим шмоток и наркотиков. Сходим в клуб. Давай, ханжа, это последние бабки. Развлечемся!

Лакс вычеркнула Джонеллу из списка. Ей не хотелось развлекаться, и к наркотикам ее не тянуло с начальной школы. Она намеревалась потратить деньги Тревора на новую раковину в своей квартире.

Если она расскажет Карлосу, он будет очень ласков, но лишь с тем, чтобы залезть к ней под юбку. Был еще вариант поехать домой. Но там ее призраки-родственники накачиваются пивом и курят траву, уставившись в экран телевизора. Они будут разглядывать ее, будут пытаться утешить или высказывать философские мысли, полагая, что изъясняются достаточно понятно. Все эти люди любили ее, но Лакс эта любовь казалась ядовитой. Поэтому, сидя на унитазе в дешевой закусочной, она достала мобильный телефон и набрала номер Брук.