Текст книги "Женский клуб по вторникам"
Автор книги: Лиза Коветц
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)
– Правда, – согласилась Брук.
– Но честность ты оставила, – заметила Марго. – Это хорошо.
Лакс улыбнулась.
– Ну? – снова спросила она. – Как бы вы переписали эпизод потери девственности?
Эта тема была объемной, и они разговаривали, пока солнце не провалилось за нижние границы окон. Тогда Брук порылась в сумочке и вытащила телефон.
– Я позвоню Биллу, и, думаю, я поеду к нему, сяду за кухонный стол и заведу длинный разговор.
– А я собираюсь пробежаться, – сказала Марго, когда они направились к двери спальни Эйми. – Лакс, не хочешь со мной?
– Только если за нами будет кто-то гнаться.
Лакс вдруг поняла, что ей снова некуда идти. Она оставила вещи в доме Билла, но если она вернется туда, то помешает Брук, которая хотела устроиться поуютнее и в спокойной обстановке обсудить с ним важные вещи. Она могла поехать домой, в Квинс, и попытаться избегать контакта с обкуренными родственниками, но это было нереально. Лакс решила, что купит новый блокнот, остро заточенный карандаш и обоснуется в публичной библиотеке, пока ее оттуда не вышвырнут. Когда она начала прощаться, из спальни послышался голос Эйми:
– Эй, Лакс, я думала, ты останешься и посмотришь со мной «Хауди-дуди»?
Лакс вздрогнула. Она была уверена, что голос раздавался из постели Эйми, но это казалось ей чем-то из области фантастики. Может, это было галлюцинацией. Эйми же ненавидела ее.
– Лакс, ты что, глухая? – снова спросила Эйми, не дождавшись ответа. – Хочешь остаться?
– О, да, конечно. С удовольствием, – ответила Лакс, хотя видела «Хауди-дуди» как минимум миллион раз.
Спускаясь на лифте вниз, Марго и Брук обсуждали Эйми с Лакс. А когда Лакс вернулась в спальню, они с Эйми принялись рассуждать о Марго и Брук.
– Так ты думаешь, Брук стоит выйти замуж за человека, который не хочет заниматься с ней сексом?
– Бывает и хуже, когда, например, подаешь на развод, будучи беременной.
– Понимаю. Как ты вообще?
– Ну, я звонила в Токио. И звонила его агенту. И там и там сказали, что бумаги он получил. В этих бумагах сказано только то, что я прошу развода. Ему полагается просто сообщить мне, что он их получил.
– И?
– Ни слова. Он оставил на автоответчике сообщение, нес полный бред. Он интересуется сроком платежа за квартиру. Никакого упоминания о том, что я считаю его бесполезным ублюдком и хочу выкинуть из своей жизни. Хотя, как еще человек должен реагировать на информацию такого рода?
Девушки рассмеялись. Лакс училась у Эйми сарказму и иронии. Открыв для себя слово «сардонический», Лакс обнаружила, что ей стало легче общаться с Эйми. Эйми рассказала ей о ранних букетно-конфетных днях ее замужней жизни, как она была счастлива и влюблена. А Лакс рассказала Эйми про то, как ее брат в Юте женился на женщине с одной рукой и как они счастливы в браке. Они все еще разговаривали, когда наступила прохладная тихая ночь.
– Глупости! – чуть не задохнулась от возмущения Лакс, когда Эйми призналась, что, на ее взгляд, у Лакс есть писательский талант.
– О Боже! – выдохнула Эйми, когда Лакс рассказала ей историю о ночи, когда она сделала минет незнакомому мужчине за 50 долларов, потому что ей очень нужны были деньги на выпускное платье.
– Ты можешь в это поверить? Я была, ну, так сильно напугана, так боялась, что этот неудачник уйдет. И сделала все, что могла, чтобы на танцах выглядеть лучше подруг. На школьных танцах. И в каком-то смысле все было не так ужасно, как я того боялась. Я имею в виду, парень был молодой, чистый, и он не бил меня, не делал мне больно. Но была какая-то убогость в его прикосновениях, и это ранило мои чувства.
Лакс никогда никому не рассказывала эту историю. Уж точно не Джонелле. И даже не «просто-тетке». А теперь она рассказала ее женщине, которой даже не нравилась. Но, с другой стороны, Эйми уже и так была о ней не лучшего мнения, и хуже быть не могло. «Пусть называет меня шлюхой, – думала Лакс. – Это мы уже проходили».
– И вот после этой ночи мне пришлось убежать, понимаешь, убежать от своей семьи. Просто они слишком много пьют и курят. И я знаю: это всего лишь пиво и травка, но это было, типа, постоянно, и я просто отупевала. Мне казалось, что я, типа, что-то упускаю. Нет, я имею в виду, им казалось, что я не способна принимать верные решения. И мне пришлось сбежать от них. К счастью, они этого так и не заметили. Просто они любят меня, и их бы ранило, если бы они поняли, что я больше не могу оставаться с ними.
Эйми помолчала, а потом сказала:
– Мне искренне жаль.
– Черт, да это же не твоя вина.
– Нет, мне жаль… М-м-м, о чем я сожалею? Не знаю. Думаю, о том, что твои чувства задеты.
– Ну, ведь никто меня не заставлял. Мне было плохо, словно какая-то трагедия случилась со мной, а потом мне стало плохо от собственного стыда. С другой стороны, я начала намного чаще чистить зубы.
– Правда?
– О да, еще целый месяц я была, это, одержима гигиеной полости рта.
– У тебя есть хорошие стороны. Лакс.
– Думаешь?
– О, да.
– Мне самой моя жизнь кажется чередой глупых ошибок.
– Ну, да. И моя такая же.
Мысль о том, что у кого-то настолько безупречного и успешного, как Эйми, тоже случаются ошибки, пустила корни в сознании Лакс и начала прорастать. Они болтали о недвижимости. О работе. Об одежде. О сексе. О кино и своих матерях. Они разговаривали до тех пор, пока у Эйми не начал заплетаться язык. А когда она заснула. Лакс продолжала разговаривать сама с собой.
Когда взошло солнце, Лакс наскоро приняла душ. Она отмыла лицо от косметики, надела на влажные волосы один из беретов Эйми, а потом вышла из дома в поисках кофе и завтрака. Бредя вниз по авеню, насвистывая что-то, Лакс увидела свое отражение в витрине магазина. Она выглядела усталой после бессонной ночи. Вид неуложенных волос и хорошенького лица без косметики немного шокировал ее, да и одета она была по-дурацки. Но, несмотря ни на что, этим утром Лакс чувствовала себя лучше, чем когда-либо в жизни.
26
Задницы или киски
Брук почувствовала, что бледнеет, и внезапно у нее подкосились ноги. Она позволила себе опуститься в глубокое, обитое красной кожей кресло в кабинете Билла.
– Прости меня, Брук, но это правда, – сказал Билл, а потом снова повторил те холодные слова, от которых у Брук подкосились ноги. – С того момента, как ты ушла, я думал только о том, что нужно сделать, чтобы мы могли идти дальше. Мне нужно измениться. И наконец я понял. Я не гомосексуалист. Я не гетеросексуал. Я вообще не хочу секса. Он больше не имеет для меня значения.
– Билл, – вздохнула Брук, – ты либо мертв, либо лжешь. Ты все еще молод, здоров и сексуален. Как ты можешь говорить, что секс для тебя ничего не значит?
– Для меня он того не стоит, – ответил он.
– Иногда, когда я мастурбирую, то представляю тебя голым, – призналась Брук. – Ты не можешь одновременно выглядеть так хорошо и быть таким безжизненным. Может, тебе стоит бросить работу и вернуться в Париж?
– Ты поедешь со мной?
Брук на минуту задумалась:
– Ты хочешь, чтобы я поехала с тобой в Париж и была частью твоей сексуальной жизни?
– Я не могу без тебя, – сказал Билл и отвернулся, когда с его светлых ресниц внезапно сорвались слезы, упав прямо в стакан виски с легким «бульком», которое услышал только он. Он поставил стакан с подпорченным виски на подоконник. Экономка найдет его и отнесет на кухню.
– Ты болен? – спросила Брук. – Может, найдем хорошего уролога?
– Я в порядке, – Билл направился к шкафу, правой рукой достал еще один хрустальный стакан для виски, левой открывая бутылку скотча. – Со мной все хорошо. Вчера я прошел полный медосмотр. С моим телом все в порядке. Я абсолютно здоров. Никаких генетических заболеваний. Если мы заведем ребенка сейчас, то мне будет около шестидесяти, когда он или она окончит школу, и у меня будет достаточно времени, чтобы побыть отцом. Думаю, я буду замечательным отцом. А ты будешь замечательной…ой!
Со стаканом в руке Билл обернулся к Брук и обнаружил ее обнаженной в своем красном кожаном кресле. Она скрестила лодыжки и потягивала вино, которое он ей налил.
– Ах, видишь ли, – Билл отвел глаза, – если мы решимся на ребенка, для меня предпочтительнее эту часть процесса проделать в кабинете врача.
– Нет, прости, – Брук развела и снова скрестила лодыжки, оставаясь очень спокойной, несмотря на свою наготу. – В моих фантазиях нет места сексу в кабинете врача.
Брук рассеянно играла со своим соском, словно это была пуговица на одном из ее кашемировых свитеров. Билл стоял неподвижно. Никакого интереса. Никакой эрекции. Единственное, что говорило о том, что он не умер, – его глубокий, печальный вздох.
– Я не хочу секса, Брук. Секс в лучшем случае заставит меня еще раз осознать, как я одинок. С большей охотой я выбросил бы его из своей жизни.
Брук сделала глубокий вдох и медленно выпустила воздух из легких. Она нагнулась и вытащила из-под ковра трусики, которые ловко засунула туда, когда раздевалась. За трусиками последовал бюстгальтер, брюки и наконец рубашка. Надевая жакет, она сказала Биллу, что у него серьезные проблемы и что эти проблемы больше ее не касаются.
– Это из-за того, что твоя подруга Лакс сказала, что я голубой.
– Нет. Это из-за того, что я заслуживаю лучшего. Мне сорок лет. У меня чудесная жизнь, но я хочу ребенка. Я подумывала о том, чтобы сделать это самой, но вот появился ты. Красивый, умный, нежный. Ты любишь меня, и, я думаю, из тебя получился бы отличный отец, если не принимать во внимание твое странное отношение к сексу.
Секс нужен для того, чтобы жизнь была гармоничной. Конечно же, я не хочу, чтобы рядом с моим ребенком находился человек, испытывающий к себе отвращение. И на самом деле, Билл, я не хочу, чтобы такой человек был рядом со мной.
Так как Брук очень спешила снять с себя одежду, она затолкала одну из своих туфель слишком далеко под диван. Ей пришлось лечь на пол и шарить рукой, чтобы достать ее.
– Тебе помочь? – спросил Билл.
– Не надо. Я уже достала.
– Ну, тогда все отлично, – Билл сказал это так, словно поиски туфли были их единственной проблемой.
Брук вдруг осознала, как часто Билл прибегал к отрицанию себя и собственных чувств. Только что случилось нечто серьезное и ужасное. Брук, его лучший друг, женщина, которая долгие годы была его любовницей, только что сказала, что больше не может его любить. Но Билл предпочел воспринять это на самом поверхностном уровне. Брук вдруг стало очень больно за него.
Билл наблюдал за тем, как она надевает изящную туфельку на свою длинную, красивую ногу.
– Я зарезервировал столик для благотворительной вечеринки Ассоциации серповидноклеточной анемии, которая состоится через месяц. В прошлом году мы хорошо провели время. Присоединишься ко мне?
Ассоциация серповидноклеточной анемии устраивала вечеринки с хорошей едой и отличной музыкой. Там подобралась интересная компания спонсоров, среди них были люди искусства. В прошлом году они тусовались почти до четырех утра, а потом продолжили развлекаться дома у какого-то режиссера звукозаписи.
– Не могу, – сказала Брук. – Я больше не буду частью этой твоей процедуры истязания себя.
– Брук, я так сильно тебя люблю. – Голос Билла оставался таким же спокойным, когда она отстранила его руку.
– Ты лгал мне двадцать лет.
– Я правда думал, что это пройдет.
Они стояли в окружении мебели из красного дерева, которую Билл унаследовал от своей семьи. Они стояли так долго, что луч света, падающий в окно, успел пересечь и достигнуть старого трофея его отца из серебра высшей пробы, полученного за успехи в гольфе. Пора было уходить.
– Прости меня, – Билл почти прошептал, но она услышала его.
Брук нашла на диване свою сумочку и направилась к двери.
– Друзья? – крикнул Билл ей вслед.
– Этого я изменить не могу, – ответила Брук. – Но дай мне месяц или два, перед тем как позвонишь.
Брук вышла, закрыв за собой огромную дверь, которая отлично сочеталась с цветом стен. Она решила спуститься по лестнице, вместо того чтобы ехать на лифте. В начале дизайн ступенек был почти индустриальным, но когда она дошла до вестибюля, их сменили роскошные мраморные ступени. Но как в самом верху, так и здесь, в вестибюле, они оставались лестницей, и Брук этот факт показался утешающим. Она помахала портье, прощаясь, и вышла на улицу. Мгновение постояла возле дома, а потом решила прогуляться вниз по Пятой авеню, по направлению к парку.
27
Старой толстушке нужна работа
Лакс Керчью Фитцпатрик шла по Бродвею в поисках места, где можно выпить кофе с рогаликом. Может быть, она вернется с завтраком к Эйми. Может, ей позвонит Билл и скажет, что нашел для нее работу – что-нибудь с хорошей зарплатой. Так она могла бы подкопить денег, пока не наберет сумму, достаточную для покупки второй квартиры. Может, все будет хорошо, несмотря на прошлое.
Лакс нырнула в кафе рядом с университетом. Внешний вид заведения производил впечатление умеренных цен, поэтому она подошла к кассе и заказала завтрак.
– Ты ведь ходишь в мой класс по психиатрии, правда? – спросил у нее кассир, пробивая чек.
– Не-а.
– Точно? Тогда по Нью-Йорку разгуливает твой двойник.
Рука Лакс немедленно метнулась к воротнику рубашки, проверяя. Наверное, ее грудь выскользнула из чашечки бюстгальтера, это объясняет то, как на нее смотрит этот парень. Она была не накрашена, не налачена, а одежда была свободного покроя и тусклых оттенков, поэтому Лакс не видела другой причины такому дружелюбию.
– Добавить в кофе молоко? – спросил он.
– Ой, а разве это не капуччино? Я имею в виду, в нем же уже есть молоко, верно? – неуверенно предположила Лакс.
– Ах, да. Правда. Извините. Это просто, ну, вы так похожи на ту другую девушку. Из моего класса по психиатрии. Кажется, ее зовут Моника.
– Ой. Меня зовут Лакс.
– Ого. Наверное, тяжело было в средней школе.
– Почему?
– Ну, потому что оно рифмуется с… ну, дакс [41]41
Ducks – парусиновые брюки (англ.)
[Закрыть].
Лакс громко рассмеялась. Она смеялась не над тем, с чем ее имя может рифмоваться в грязных стишках, над тем, как сильно покраснел этот паренек. Она посмотрела в его глаза и заметила, что они темно-карие с большими зелеными крапинками.
– Не-а, – улыбнулась она. – У меня были старшие братья и грозный бойфренд. Никто не говорил мне гадостей. Я имею в виду, никто, кроме старших братьев и грозного бойфренда.
– А он все еще рядом? Я о грозном бойфренде?
– Да он уже не такой зубастик.
Эта фраза сорвалась с ее губ сама по себе, и она сразу же пожалела, что сказала это. Лакс думала, что ее образный комментарий о зубах бывшего парня положит конец заинтересованности кассира. В прошлом ребят всегда манили ее губы и отталкивали слова, что с них срывались.
– Я думаю, такое часто случается после средней школы, – голос парня был полон симпатии. – Я и сам даже не мог подумать, что закончу разливанием капуччино в кафе, но учеба обходится дороже, чем я ожидал. Поэтому я работаю на полставки, что довольно скучно, но это все, на что я способен. А чем ты занимаешься?
Лакс была готова соврать. Она собиралась сказать, что решила пропустить несколько семестров в университете, но осенью готова вернуться. Ей нравилась та Лакс, какой он ее видел. Но прежде чем она успела завраться окончательно, из подсобки вышла темноволосая женщина в белом переднике.
– Чарли! – закричала она, указывая на длинную очередь посетителей, выстроившихся за Лакс.
Чарли снова покраснел, и Лакс отошла, позволяя ему обслужить женщину, которая терпеливо ждала за ней. Стоя в сторонке, Лакс допила свой капуччино и принялась за тот, что купила для Эйми. Лакс надеялась, что в какой-то момент очередь рассосется и она сможет снова поболтать с ним, но кафе продолжало заполняться людьми. Все столики были заняты, и через некоторое время Лакс подумала, как глупо стоять и строить глазки кассиру по имени Чарли. Тут у нее зазвонил мобильный. Она прижала трубку к уху и слушала, как Джонелла делится с ней планами на их общее будущее.
– Мы могли бы работать вместе, – заявила Джонелла.
– Ну, я не знаю, Джонелла.
– Детка, если тебя не интересуют легкие деньги, я не буду на тебя давить. И все-таки давай тащи сюда свою задницу. Я получу эту работу, и я хочу, чтобы ты кое-чего сделала для меня.
Чарли смотрел куда-то в сторону, принимая заказ. Спустя мгновение он уже обслуживал столик. Он когда-нибудь посмотрит на нее? Лакс, отвернувшись, выскочила на улицу, спустилась в метро и поехала в Квинс, чтобы помочь Джонелле преодолеть финансовый кризис.
– Ты с ума сошла! – крикнула Джонелла, когда Лакс отвергла ее идею о светлом будущем. – Мы должны стать стриптизершами! Это же, черт возьми, идеальная работа для нас! Мы могли бы делать это вместе. Я имею в виду, не выступать вместе на сцене, потому что тогда нам придется делить чаевые, а, типа, работать в одном клубе.
– Не знаю, – вздохнула Лакс. – Я все еще надеюсь, что этот гей подыщет мне какую-нибудь работу в офисе.
– Нет, девочка, мы должны заняться этим, – настаивала Джонелла.
– Я сомневаюсь, что это мне нужно. Не думаю, что хочу двигаться в этом направлении.
– Что ты плетешь? Куда ты двигаешь? Ты собираешься куда-то ехать? На какие деньги, детка? Стриптиз приносит хорошие деньги. Таким девушкам, как мы, нужна наличка.
– Не, не хочу.
Джонелла думала, что Лакс просто идиотка, которая ничего не понимает. Она полагала, что, когда Лакс поймет, какую прибыль приносит стриптиз, она сразу же согласится на эту работу.
– Ну, тогда просто пойдем со мной, – мягко сказала Джонелла. – Можешь держать меня за руку, потому что в первый раз мне будет немного страшно. Джонелла все сделает, загребет бабки, а ты присоединишься ко мне, когда будешь готова, детка.
Джонелла уже собрала достаточно информации о работе, которую хотела получить. Поболтав с одной из девушек клуба «Тип-Топ», она узнала, что стриптиз больше не включает в себя соблазнительный процесс раздевания. Теперь девушка появляется на сцене уже раздетой и просто танцует. Когда они пришли на пробы, Джонелла именно это и сделала. С первого раза у нее не получилось. – С кем мне нужно трахнуться, чтобы я могла каждый вечер выступать на этой сцене? – спросила Джонелла у менеджера.
Лакс пришла с ней для того, чтобы держать ее за руку. Она считала, что у Джонеллы отлично получалось танцевать на сцене, но менеджер с этим не согласился.
– Слушай, – сообщил он Джонелле мягким тоном, – такая толстушка, как ты, должна уметь больше, чем просто трясти здесь своими причиндалами. Приходи сюда сегодня ночью, увидишь мое шоу, увидишь, что умеют мои девочки.
Лакс понадобилась всего минута, чтобы понять, что, сделав ударение на слове «такая», менеджер имел в виду «старая» толстушка. Джонелле, как и Лакс, было двадцать три.
– Ты не старая, – прошептала Лакс подруге в раздевалке стрип-клуба.
Джонелла махнула рукой, одеваясь. Ей было наплевать на то, что какой-то менеджер считает ее толстой и старой. Ей просто нужны были деньги.
Этой ночью Лакс с Джонеллой вернулись в стрип-клуб. Им хотелось посмотреть, что на самом деле делают на сцене стриптизерши. Менеджер, узнав их, не стал брать деньги за вход и обязательный минимум, в который входили два коктейля. Атмосфера в клубе была веселой, а публика состояла как из мужчин, так и из женщин. Джонелла сконцентрировалась на полуобнаженных женщинах на сцене. Они выделывали сложные акробатические трюки, стремительно бросаясь в сторону публики, а потом цепляясь за столб в середине сцены.
Одна женщина повисла на столбе вниз головой, ее ноги болтались в воздухе. Потом она повела плечами так, что ее груди затряслись. Предпоследняя танцовщица была очень симпатичной девушкой с большой упругой грудью; она просто станцевала на сцене. Завершала вечернюю программу плотная брюнетка в шрамах, которой на вид было около сорока лет. Она стояла на голове и курила сигарету, выдыхая дым из влагалища. Все неистово аплодировали, и как мужчины, так и женщины совали ей потные, измятые долларовые купюры.
Пока Лакс наблюдала за всем этим парадом голых женщин, трясущих деньги с посетителей, она пыталась представить, что сказал бы Чарли-кассир о стриптизерше, чье имя рифмуется с «дакс». Понял бы парень, которого все на свете вгоняет в краску, как сильно она хочет купить вторую квартиру? И почему ей вообще так нужно, чтобы он ее понял? Она слышала рассудительный голос тетушки «просто-тетки», который становился все отчетливее в ее сознании. «Занимайся тем, что делает тебя счастливой», – таков был ее совет на все времена.
– Мне надо работать над своим телом, – сказала Джонелла, когда они спускались в метро. – И достать себе такие туфли, как у них. У этих девушек туфли очень хорошие. Интересно, где можно такие купить?
– Поищем в сети, – предложила Лакс, когда поезд отправился.
– В какой сети? – удивилась Джонелла.
– В Интернете. Нагуглим «обувь для стриптизерш».
Джонелла понятия не имела, о чем говорит ее подруга. Но по тому, как звучал голос Лакс, Джонелла поняла, что та поможет ей найти туфли. Джонелле этого было достаточно, поэтому она улыбнулась и обрадованно кивнула.
Лакс думала, что после оскорбительного отказа менеджера подруга выбросит из головы всю эту затею со стриптизом, но на следующее утро Джонелла приехала к ней раньше обычного. Она настойчиво просила Лакс помочь ей найти туфли.
– Отведи меня в сеть, – хныкнула Джонелла, запрыгивая на односпальную кровать Лакс.
– О'кей. Нам придется поехать в общественную библиотеку, – сонно ответила Лакс.
– В библиотеке есть туфли для стриптизерш?
– Ага.
Сидя за компьютером в библиотеке, Лакс быстро отыскала сайт Google [42]42
Google – поисковый сервер.
[Закрыть], вбила в окошко поиска «туфли для стриптизерш» и получила более десяти страниц с сайтами компаний, которые продавали такие туфли.
– Эй, сделай-ка так еще раз и посмотри, есть ли у них дешевые туфли, – попросила Джонелла, облокотившись на плечо Лакс.
Результатом поиска по словам «Туфли для стриптизерш со скидкой» стали три записи. Лакс зашла на сайт по первой ссылке, пролистала страницу вниз, чтобы показать Джонелле, какие туфли ее размера были в наличии. Джонелла выбрала две пары, которые показались ей подходящими, и они перешли к оплате.
– У тебя есть кредитка? – спросила Лакс.
– Детка, у меня даже банковского счета нет.
Лакс немного поразмыслила над этим и решила рискнуть.
– Привет, Брук. Это Лакс, – произнесла она в трубку телефона. Она объяснила, что ни у нее, ни у Джонеллы нет кредитной карточки, и пообещала сразу же вернуть деньги. Брук была рада помочь: выбравшись из постели и усевшись за компьютер, она нашла нужный сайт и оплатила заказ. Она даже заказала пару туфель для себя.
– Ну? – лениво спросила Брук позже. – Зачем тебе эти туфли?
Когда Лакс рассказала Брук, что Джонелла пытается уговорить ее стать стриптизершей, Брук вдруг заорала в трубку: «Нет! Не смей! Ты где? В библиотеке? В какой библиотеке? Оставайся там».
– А что такое? – недоуменно спросила Лакс.
– Я сейчас же приеду.
Лакс раньше не слышала, чтобы Брук кричала. Сейчас та почти рыдала. Джонелла пожаловалась, что от этой библиотеки у нее мурашки по коже бегут, и она не собирается сидеть здесь целый день ради того, чтобы встретиться с какой-то сучкой с другого берега реки. Джонелла заполучила туфли и хотела заняться другими делами. В конце концов Брук согласилась встретиться с Лакс у Эйми дома.
– Марго! – рявкнула Брук, когда Марго взяла трубку.
– И ты здравствуй, – ответила Марго. Она только что вернулась из спортзала.
– Бросай все! – орала Брук. – Нужно наше вмешательство!
– Кому?
– Эта особа по имени Джонелла пытается уговорить Лакс стать стриптизершей!
Марго бросила недопитый латте в раковину и выбежала из дома.
– Но я могу потерять все! – вопила Лакс.
Эйми, Брук и Марго снова объяснили ей в недвусмысленных выражениях, что она не должна даже думать о том, чтобы стать стриптизершей.
– Это шаг назад! – воскликнула Эйми.
– Верно! Во-первых, танцуя стриптиз, ты будешь чувствовать себя проституткой. – Марго начала перечислять все негативные моменты стриптиза. – Ты только-только начала принадлежать самой себе, не смей менять это чувство на кучку зевак! Во-вторых, эта работа столкнет тебя с людьми и ситуациями, которые плохо на тебя повлияют. В-третьих, тебе придется потратить много денег на одежду и все такое, в-четвертых, это не принесет тебе столько денег, сколько ты думаешь. В-пятых, Джонелла идиотка. В-шестых, эта работа отвлечет тебя от поиска лучшего места. В-седьмых, это ночная работа. Ночная работа – отстой. В-восьмых, от этого ты будешь…
– Ты будешь чувствовать себя ужасно! – вмешалась Брук. – И что ты так боишься потерять, раз готова стать стриптизершей, чтобы это сохранить?
– Деньги, – ответила Лакс. – Сдавая одну квартиру, я получаю в месяц три штуки. Если я потеряю этих квартиросъемщиков, то останусь ни с чем, а я еще должна платить штуку баксов в месяц за содержание квартиры. Вы можете в это поверить? Тысячу баксов в месяц!
– Сколько тебе платят за квартиру? – переспросила Марго. Она сбилась с толку, думая, как Лакс может получать три тысячи чистого дохода, сдавая площадь в тысячу квадратных футов [43]43
300 квадратных метров.
[Закрыть].
– Четыре, – ответила Лакс.
– А плата за содержание – одна тысяча? – спросила Брук.
– Ага.
– А сколько ты платишь по закладной? – спросила Эйми.
– Ни цента, – ответила Лакс. – Я уже выплатила всю сумму. Эта квартира моя.
Услышав истерический женский визг и хохот, сосед Эйми на мгновение задумался о том, что происходит в соседней квартире.
– Ты полностью владеешь этой квартирой и волнуешься по поводу денег! – воскликнула Марго.
– Я не знаю, что значит владеть полностью, но я повторяю, что заплатила за нее.
– Лакс, – сказала Эйми, – возьми закладную на квартиру. Купи еще две квартиры. Живи в одной и сдавай другую.
– Но у меня не хватит денег на то, чтобы купить две квартиры.
– У тебя более чем достаточно денег, чтобы в рассрочку оплатить две квартиры, – улыбнулась Брук. – И арендная плата за эти две квартиры покроет плату за содержание всех трех, и тебе хватит с головой.
– Лакс, – торжественно объявила Эйми, – пришло время жить.
Они провели вечер, успокаивая Лакс и пытаясь прогнать ее страхи относительно долгов и оплаты за содержание. Брук перебирала старые газеты, лежавшие у кровати Эйми, пока не наткнулась на раздел недвижимости. Они рассмотрели несколько квартир на продажу в этом районе и некоторые адреса обвели кружочком, намереваясь съездить и осмотреть квартиры. По их настоянию Лакс согласилась записаться на курсы, чтобы получить сертификат по теории управления и обращения с недвижимым имуществом.
– Ладно! Ладно! Вы правы. В смысле, даже если я этим не воспользуюсь, правила знать все равно не помешает, верно? – сдалась Лакс.
– Верно. – Подруги единодушно разделяли эту точку зрения.
Несколько недель спустя, когда Лакс участвовала в торгах на две квартиры в одном здании, ей позвонила Джонелла.
– Эй, Лакс, ты не одолжишь мне немного денег?
– Я думала, ты их в клубе просто лопатой гребешь.
– Да, но я много трачу.
– Боже, Джонелла! На что ты их тратишь?
– Иди к черту, Лакс! Я потратила 200 баксов на свой первый костюм. А остальное на выпивку и еще кое-какую дрянь, чтобы пережить ночь.
– Правда?
– Черт – да. Стриптиз – это забавно, но я не знаю, куда уходят деньги. А таким девчонкам, как мы, нужны деньги, правда? И дело в том, что сейчас у меня нет бабла и я дерьмово выгляжу в одежде, которая у меня есть. Давай повеселимся, детка. Ты и я, как в былые времена.
– Нет-нет-нет, – Лакс была непреклонна. – Не могу. У меня занятия, скоро сложный экзамен, к которому я готовлюсь.
– Это полный отстой, девочка! Так ты одолжишь мне денег?
– На что?
– Ну, у меня то не будет никаких экзаменов, к которым надо готовиться. Если ты такая тупица, почему я должна страдать?
Хотя Лакс и оценила логику Джонеллы, она отказала ей. Джонелла думала, что ее подруга не захотела заниматься стриптизом. Она думала, что Лакс из-за высокомерия по-прежнему берет деньги у «старого хрена», и считала, что та должна с ней делиться. Джонелла попросила еще раз, уже не так любезно. Лакс получала деньги за аренду первой квартиры, но эти деньги она откладывала на будущее. В прошлом ее многое связывало с Джонеллой, но в будущем – ничего. Лакс перебила Джонеллу.
– Я не могу. Я откладываю на нечто крупное. Для себя.
Джонелла пришла в ярость. Она бесилась. Она ругалась. Она угрожала. Но Лакс не собиралась давать ей больше ни цента. Лакс не ходила на дискотеки и по магазинам, она не пила – так почему она должна оплачивать вечеринки Джонеллы?
– Все дело в будущем, – попыталась она объяснить.
– К черту его! – кричала Джонелла. – И пошла ты тоже! Я больше не стану тебе помогать. И мы больше не друзья, Маленькая Мисс Лакс Сакс [44]44
Sucks – отстой (англ.).
[Закрыть]и Трахс!
Эта кличка из прошлого задела Лакс. Особенно больно ей было от того, что слова эти говорила Джонелла, которая когда-то была ее защитницей. Джонелла даже дубасила детей младше ее, когда они при ней напевали вульгарные песенки с этой ужасной рифмой. Джонелла была ее соплеменницей, соучастницей, ее подругой. «Почему она городит такую чушь? – думала Лакс. – Неужели она не рада, что у меня все налаживается?»
– Детка, ты катаешься на поезде-Ди [45]45
Train D – имеется в виду train Drugs (поезд с наркотиками), что означает, что человек употребляет наркотики.
[Закрыть]? – спросила Лакс, интересуясь, не принимает ли Джонелла какие-нибудь наркотики.
– Эй! – прошипела Джонелла, брызжа слюной на трубку платного телефона. – Ты мне не хозяйка! Ты мне многим обязана! И Карлос тоже! Он нашел себе эту малярную работу, и он мне должен! Ты должна мне, Сакс и Трахс!
Воспоминания из собственной юности словно схватили ее за горло. Она потерла лоб, испытывая сильное желание вернуться к учебе. Ей хотелось позвонить Брук и рассказать о квартирах, на которые она подала заявку. Эйми сказала, что будет снимать одну из них, если Лакс получит обе. Марго собиралась помочь выбрать краску и раковины для той квартиры, что поменьше и похуже. Джонелла продолжала объяснять, что и почему должна ей Лакс, и голос ее становился громче, а слова оскорбительнее, а Лакс казалось, что голос становится тише, а слова – все неразборчивее.
Мир Мисс Сакс и Трахс казался таким далеким от завтрашнего дня, в который шагнет Лакс Света и Истины. Этот яркий свет, который проливали ее учебники и инвестиции, залечивал старые раны. Ей хотелось поделиться этим светом с Джонеллой. Хотелось рассказать ей, что есть другой способ жить и он намного приятнее. Лаке начала описывать этот новый мир так, как она его понимала, но Джонелла повесила трубку.
