Текст книги "Женский клуб по вторникам"
Автор книги: Лиза Коветц
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)
9
Последнее нормальное собрание
– «Как освобождение от боли чувственность разлилась по его телу и проникла в мое».
Услышав первое же предложение, Брук оторвала взгляд от своего журнала. Лакс читала свою историю, и ее руки немного дрожали.
– «Мы слышали, как открываются двери спортзала, но было уже все равно. Карлос стонал и бил кулаками в стену, я сходила с ума с ним, под ним, пока все не кончилось. Он обнял меня и нежно поцеловал в шею, хотя это было так не похоже на него. И когда я начала спускать свою юбку, оказалось, что мистер Эндрюс, который вел занятия по социологии, стоит над нами с Карлосом, и он сказал мне, что не настучит на нас, если мы разрешим ему присоединиться. Сказать это было очень глупо с его стороны, вы не поверите, как это было глупо. Мистер Эндрюс повел себя по-идиотски, ведь мы уже не были детьми. Сказав нам такое, он уже, конечно же, не мог никому нас сдать. Он бы сказал, что застукал нас, а мы бы рассказали про то, что он нам сказал. Я имею в виду; то, чем мы занимались, было против правил, но то, что он сказал, было еще хуже. Я сказала ему, что не стала бы трахать его уродливую задницу, даже если бы это гарантировало окончание школы для меня и моих друзей. Через пару недель Карлос и его друзья выбили из него все дерьмо. Вне кампуса, разумеется. После этого он ушел из школы. Конец».
Лакс захлопнула блокнот и прижала его к груди.
– Глупо, правда?
– Нет, – быстро ответила Марго.
– Вовсе не глупо. Мне понравилась та часть, где Карлос побил его, – сказала Брук. – Словно рыцарство не кануло в Лету.
– Что ты имеешь в виду? – спросила Лакс.
– Карлос защитил твою честь.
– А, нет, – сказала Лакс таким тоном, словно говорила: «Ты – идиотка». – Карлосу просто доставляло удовольствие бить людей, которые не заявят на него в полицию.
Лакс удивилась, услышав смех в ответ на жестокую правду о ее сумасшедшем экс-бойфренде Карлосе. Она тяжело пережила отношения с Карлосом, а эти женщины были стайкой богатых, не знающих проблем, сумасшедших сучек, если думали, что в насилии есть что-то забавное. И все же Лакс нужны были эти женщины, поэтому она старалась держать себя в руках.
– Так, ладно. Что смешного? – спросила она.
– Это не смешно. Ни капельки. Это ужасно. Но твои слова нас так удивили, что мы засмеялись, – объяснила Брук.
Марго молча убрала свои аккуратно напечатанные карточки в закрывающийся на молнию карман сумочки. Эротический вестерн с Атлантой Джейн казался глупым и скромным по сравнению с той жизнью, которой жила Лакс. И даже после того, как она поменяла имя сексуального седовласого дружка Атланты с Тревора на Питера, одела его в штаны из оленьей кожи, одарила его чудовищных размеров фаллосом и татуировкой волка, это все равно была всего лишь еще одна фантазия о Треворе. Никто бы не узнал, но Марго не могла читать свою эротическую историю о Треворе вслух, сидя рядом с женщиной, которая трахалась с ним по-настоящему.
– Откуда такая уверенность, что это был Тревор? – устроила она Эйми телефонный допрос прошлой ночью.
– Выглядел он, как Тревор.
– Он мог быть похож на него, но уверена ли ты на сто процентов, что это был он?
– Боже, ты невыносима, – рассмеялась Эйми.
– А девушка?
– Та, что облизывала его лицо?
– Якобы облизывала его лицо. Ты сказала, что это была Лакс, но на самом деле на ней просто были такие же чулки и юбка, как у Лакс.
– И туфли.
– Хорошо, и туфли.
– Голубые туфли и фиолетовые чулки.
– Может быть, это сейчас модно.
– Это были Тревор и Лакс. Я просто знаю.
– Но доказательств нет.
– Боже, Марго, вся эта история со стариком и молодой девкой явно тебя раздражает.
– Почему они западают на молодых девушек? – спросила Марго у Эйми, но до того, как та успела открыть рот. Марго заговорила об эластичности своей пятидесятилетней задницы, об упругости своей груди, которой она никогда не кормила. – Я лишь слегка подправила свое тело с помощью пластической хирургии, – призналась Марго, – но в целом это делает меня еще совершеннее. – И, кроме того, со мной здорово спать! – прорычала она в трубку. – А после секса со мной можно прекрасно поболтать! И я могу оплатить половину счета в любом месте, куда нам захочется пойти!
Марго думала, что она находится в паре миллиметров от постели Тревора, в то время как эта шлюха уже была в ней.
– Я не знаю, почему ты так злишься, – смеялась Эйми. – У него разве нет жены?
– Нет, нет, они развелись пять лет назад, у них двое детей. Все кончено, – сообщила Марго Эйми.
– Что нам делать с этим?
– Что ты имеешь в виду?
– С Лакс и Тревором.
– Ну… ничего. В смысле, что мы можем сделать?
Лучший сценарий мести, который могла придумать Марго, заключался в том, чтобы вытащить куда-нибудь Тревора и провести с ним душевную беседу об опасности сексуальных домогательств в мыслях и в действии, что, возможно, положило бы конец его офисному роману. Не стоит гадить там, где живешь, сбавь обороты и так далее. Разговаривая с Эйми, она набросала коротенькое электронное письмо Тревору.
– Как ты думаешь, мне его отправлять? – спросила она у Эйми.
– Ты должна это сделать как его друг.
Голос Эйми звучал так уверенно; она считала, что вмешательство – это хорошая идея. Но как только Марго положила трубку, электронное письмо, в котором было написано: «Давай пообедаем вместе, чтобы обсудить последствия социального взаимодействия с подчиненными», внезапно показалось ей кислым, словно ягоды с заброшенной виноградной лозы. Марго пожалела о том, что отправила его. Тем не менее это сообщение точно вызовет у Тревора вспышку гнева. А Марго хотела снова пообедать с ним, даже если обед начнется с извинений.
– Слушай, Трев, у меня нет доказательств того, что это была Лакс. Я даже не могу точно сказать, что это был ты, – планировала она начать разговор. – Но человек с твоим положением должен оградить себя от сумасшедших девчонок. А разве может быть лучшая защита из всех возможных, чем опытный, зрелый, сильный, голый адвокат, такой, как я?
Он бы засмеялся. Она бы тоже засмеялась, и лед в их отношениях дал бы трещину. Тревор никогда бы не променял ее на такую девушку, как Лакс. Однако та Лакс, которая стояла перед Марго сейчас, Лакс, которая дрожала от волнения, читая свой написанный от руки рассказ, казалась довольно красивой. Под невзрачной оболочкой жила совершенно другая Лакс. Она была, несомненно, интересной, агрессивной и, может, даже умной.
– Ну, что вы думаете о моей, типа, истории? – поинтересовалась Лакс.
– Это не «типа, история», – сказала Брук. – Это и есть история. Настоящая история.
– Правда?
– Это хорошее начало, – одобрила Марго.
– Правда? – Лакс просияла от удовольствия. Ее лицо засветилось, кровь прилила к щекам.
– Ага, – подтвердила Марго, глядя на рукопись в руках Лакс, которая была оборвана, небрежно исписана, и знаки препинания, как дополнительная приправа, усеивали ее тут и там. И все равно, это была интересная история.
– А кто этот Карлос? – спросила Брук.
– Бывший парень.
– Тревор знает о нем? – нечаянно вырвалось у Эйми.
Лакс хихикнула, потом смутилась. Увидев ее реакцию, сердце Марго сжалось. «Это не было игрой больного воображения Эйми, или обманом зрения, или любым другим разумным объяснением, – сказала она себе. – Девушкой в туфлях и чулках Лакс была Лакс. Тревор нашел себе другую».
– Как ты узнала про Тревора? Мы действительно, ну знаешь, осторожны и все такое.
– Я видела вас в баре «Шестерка» на Грув-стрит в четверг вечером.
– Ой.
– Мне показалось, что ты была не слишком осторожна, облепив своими губами его лицо, – сказала Эйми.
– Ну, я имею в виду, осторожны, типа, в офисе. То есть у него куча этих чертовых правил насчет того, как нам вести себя друг с другом. Никаких встреч взглядами в холле. Никаких электронных писем личного толка, если они не зашифрованы. Я, типа, сексуальный шпион. Это даже забавно, с какой-то стороны.
– Лакс, он, наверное, лет на тридцать старше тебя, – оборвала ее Эйми.
– Нет. Всего на двадцать. Мне двадцать три, ему, типа, сорок три. Он сказал, кажется, сорок пять или что-то около того.
– У него взрослый сын, который женится в следующем месяце. Младшему сыну Тревора по меньшей мере двадцать пять лет.
– О! Ну и что? Ну да, он старше меня. И что с того?
– Намного старше, – настаивала Эйми. – Марго, сколько лет Тревору?
– В августе будет пятьдесят четыре, – поспешно ответила Марго.
– Ого. Он хорошо выглядит, – заметила Брук, мечтая об окончании этого заседания Вторничного клуба глупых сплетен. Ей очень хотелось прочитать следующую часть своего последнего творения под названием «Энрике звонит в заднюю дверь».
– Слушайте, сейчас же моя очередь читать? – спросила она.
– Давай, – сказала Марго. – У меня ничего нет.
Брук достала из своей сумки рукопись. Она подумала об Энрике и о том чувственном удовольствии, которое ей вот-вот доставит его пенис средней длины. От этих мыслей по всему ее телу прошла дрожь.
– Если сейчас ему пятьдесят четыре, а тебе – двадцать три, – Эйми не могла не похвастаться своими математическими способностями, – это значит, что, когда тебе будет сорок три, ему будет семьдесят четыре. И он будет морщинистый и старый, старый, очень старый.
– Да, и что? – спросила Лакс.
– Я просто говорю о том, что он слишком стар для тебя. Всем своим видом Эйми выражала озабоченность и желание помочь, а ее «доброта» интуитивно ощущалась в каждом сказанном ею предложении.
«Какого черта она переживает по поводу того, с кем я трахаюсь?» – удивилась про себя Лакс. В одиннадцатом классе Лакс подралась со своей лучшей подругой Джонеллой из-за того Карлоса, который спустя год стал отцом ребенка Джонеллы. Она сломала ей нос, что, однако, не повредило их дальнейшей дружбе. С того момента Лакс смело шагала по жизни, не беспокоясь о задетых чувствах в отношениях с подругами. Разбитые чувства и носы можно вылечить. Лучше всего говорить то, что думаешь.
– В чем дело, Эйми? Ты хочешь трахаться с Тревором? – спросила Лакс.
«Это будет получше, чем история об Энрике», – подумала Брук, подавившись смешком. Ей понравилось, что Эйми явно не ожидала подобной нападки со стороны Лакс и выглядела одновременно изумленной и обиженной.
– Нет! Я говорю о том, что ты платишь слишком большую цену, связываясь со стариком. Я имею в виду, что такой девушке, как ты, этот стиль жизни и деньги могут казаться чем-то притягательным. И тебе кажется, что это стоит того, чтобы закрывать глаза на его морщины и дряблость, но, в конце концов, тебе стоит позаботиться о том, чтобы не остаться любовницей старика на всю жизнь.
«Такая девушка, как я», – подумала Лакс Из всего, что наговорила Эйми, именно эта фраза больно ударила и глубоко задела ее. Все остальное было полной ерундой.
– Тревор превосходный любовник, – заявила Лакс.
– Мне почему-то с трудом в это верится, – парировала Эйми.
– Может, потому, что ты черствая и уродливая? Я же слышала твои рассказы, детка. Сексуальные истории о ногах? Почему в твоих историях нет мужчины? Я все время с этим сталкиваюсь, знаешь ли. Девушка беременеет, девушку бросают. Ты не так уж сильно отличаешься от меня, – бросила Лакс.
От этих слов шейные мышцы Эйми болезненно напряглись.
– Большая разница между мной и тобой, Лакс, заключается в том, что я бы никогда не сделала этого за деньги.
Лакс замахнулась, но опустила руку: беременность Эйми в той же мере, что и большое расстояние между ними, остановили ее желание дать обидчице сильную пощечину. Вместо этого Лакс бросилась на стол, проехала по нему, ухватилась за кудрявую прядь волос Эйми и дернула.
– А! А-а-а! – взвыла Эйми.
За двадцать три года в жизни у Лакс часто появлялись причины, возможность и потребность продать себя. Но из-за глубокого чувства собственного достоинства она лишь однажды взяла деньги, и только по уважительной, как ей тогда казалось, причине (выпускное платье). Этот опыт заставил ее почувствовать себя совершенно разбитой, невозможно было описать ту великую пустоту, которая разверзлась в ее шестнадцатилетнем теле. Она бы никогда не пошла на это снова. А теперь Эйми, живущая в своем чистом, маленьком мирке, обвиняла ее в том, что она спала с Тревором за деньги. Лакс знала: кое-что она от него получала, но наличные никогда.
Эйми не осознавала, какую черту она пересекла, но было совершенно ясно, что она задела Лакс за живое. Она нащупала ее самый уродливый рубец, который не заживал. Никто не называл Лакс шлюхой, потому что она приложила очень много усилий и многим пожертвовала, чтобы не позволить себе стать таковой.
Кудри Эйми крепко обмотались вокруг тонких пальцев Лакс. Она намеревалась просто дернуть ее за волосы и отпустить. Это должен был быть предупредительный выстрел, а не полноценный бой. Но когда, остыв, она разжала кулак, оказалось, что волосы Эйми запутались в ее пальцах. Она стала трясти рукой, пытаясь освободить от ее черных кудрей. Чем сильнее она трясла, тем громче вопила Эйми.
– Ладно, ладно, – попыталась утихомирить их Марго и, вскочив на ноги, схватила Лакс, пытаясь ее удержать. Она не осознавала, какая Лакс тоненькая, пока не обхватила ее своими руками. Марго ощутила, как неистово колотится о грудную клетку сердце Лакс, словно тигр, запертый в клетку. Марго пробовала успокоить ее, пока Брук старалась побыстрее освободить пальцы от тяжелых кудрей Эйми. Как нарочно, последняя прядка зацепилась за дешевое серебряное кольцо на правой руке Лакс.
– Хорошо, хорошо, почти все, – приговаривала Брук, распутывая волосы, застрявшие в кольце.
Лакс тряслась от гнева.
– Отойди от меня, – крикнула она державшей ее Марго, хотя и понимала, что та не сделала ей ничего плохого. Лакс не могла остановить поток гневных слов. Как только Брук освободила последний локон, Лакс сразу метнулась к двери.
– Сука, – выдохнула Лакс, хватая свой блокнот и рывком открывая дверь. – Глупая, тупая сука!
Хлопнув дверью, она ушла. Эйми была в ярости.
– Вы видели, что она со мной сделала?
Марго схватила носовой платок, хотя Эйми не плакала.
– Психопатка! Идиотка! Чертова сумасшедшая девчонка! Она дернула меня за волосы! У меня осталась залысина, Брук?
– Нет, нет, – успокоила ее Брук. – Я думаю, самое страшное – это шок.
– Вряд ли она собиралась дернуть так сильно, – предположила Марго.
– Почему? Почему она это сделала?
– Ну, милая, тебе не стоило ее так называть, – сказала Брук.
– Да, мне кажется, ты зашла слишком далеко, – согласилась с ней Марго.
– КАК? Как ее называть? Как я ее назвала?
– Проституткой.
– Никогда!
– Ты обвинила ее в продажности, – сказала Марго.
– Я не обвиняла!
– Ты это сделала.
– А даже если и так? Очевидно, что я ударила ее по слабому месту! Шлюха! Проклятая сумасшедшая потаскуха!
Будучи начальником отдела оперативной обработки документов фирмы «Уорвик и Уорвик», среди прочих обязанностей Брук отвечала за то, чтобы все предложения на всех листах бумаги, напечатанных в часы ее смены, разделялись соответствующими интервалами. Она делала это для того, чтобы получать дополнительную премию и иметь уверенность, что ее не унесет слишком далеко от реального мира. Иногда в выходные она одевала очень короткую эластичную юбку, туфли на высоких блестящих каблуках и шла в город, притворяясь сумасшедшей i потаскухой. Она никогда не притворялась проституткой.
– Что ж, – сказала Брук, – я могу предположить, что для Лакс «шлюха» – это что-то вроде воображаемой линии на песке, которую никто не может пересечь, не нанеся при этом урон своей прическе.
– Она напала на меня.
– Она дернула тебя за волосы, – уточнила Брук.
– Я хочу, чтобы ее уволили.
– А когда генеральный директор спросит: «Чем это вы, дамы, занимались в конференц-зале?», что ты собираешься ответить? – спросила Марго. – «О, черт возьми, мы читали в конференц-зале грязные истории во время ленча. Это немного безнравственно».
В наступившей тишине Эйми подумала, как, наверное, ужасно жить в постоянном страхе, что однажды ты можешь стать шлюхой.
– Раньше я была лучше, – сказала она.
– Ты по-прежнему хорошая, – попыталась утешить ее Брук.
– Я была доброй, покладистой и великодушной. Что произошло со мной? – сказала Эйми, надеясь, что ее подруги помогут ей придумать оправдание ее отвратительному поведению. Она приняла бы любую причину, кроме правды. Ее мужчина бросил ее во время беременности. Боль сделала ее уязвимой и жестокой. Но подруги не стали успокаивать ее сладкой ложью. На самом деле каждая из них сосредоточилась на своих мыслях.
– Знаешь, – начала Брук, хотя знала, что это не понравится Эйми, – если бы Лакс умела выражать свои мысли, не применяя физическую силу, ее ярость была бы удивительно прекрасна.
Оставшееся время перерыва на ленч Брук и Марго провели, утешая Эйми и соглашаясь с тем, что Лакс сумасшедшая и то, что она сделала, переходит все границы нравственности.
– Спасибо, – поблагодарила их Эйми. – Мне жаль. Мне не следовало принимать ее в этот клуб.
Эйми думала, что они на ее стороне, но в комнате вдруг повисло молчание. Брук и Марго не смогли найти искренних слов, чтобы согласиться с Эйми. Наконец Марго, попрощавшись, ушла – ее высокие каблуки застучали по мраморному полу.
– Брук, ты идешь? Я провожу тебя до офиса, – предложила Эйми.
– Нет, я посижу еще минутку, – сказала Брук. Ее взволновал образ яростной Лакс, и она хотела немного посидеть в тишине, чтобы сделать зарисовку, которая, быть может, когда-нибудь станет картиной. Ей не хотелось упустить это видение развевающихся рыжих волос и влажных, искривленных в гневе губ.
– Когда нам лучше собраться снова? – спросила Эйми. – В это же время в следующий вторник?
– М-м-м, пошли мне электронное письмо, – промурлыкала Брук, уткнувшись в свой альбом.
– Позвони мне, когда у меня под рукой будет календарь, – на ходу бросила Марго, исчезая за поворотом.
Эйми встала и побрела через коридор. Она гадала, вернутся ли они на следующей неделе. Брук всегда будет ее подругой. Они слишком много раз видели друг друга голыми, поэтому их дружба вряд ли могла когда-нибудь закончиться, но Эйми очень переживала, что может потерять Марго. Марго, казалось, была лично оскорблена всеми этими событиями. Она думала, что теперь их отношения сойдут до уровня эдакой деловой дружбы, в которой нет места преданности и уж тем более привязанности. В офисе они будут улыбаться друг другу или шутить, но и только. Эйми вернулась в свой кабинет, размышляя о том, стоило ли разрушать то, что ей по-настоящему нравилось.
10
Дети
Марго забрала свои письма и вернулась в офис, сожалея о том, что их Вторничный клуб эротики разваливался так бесславно. «Вот почему женщины не могут дружить, – сказала она себе, усаживаясь за рабочий стол. – Мы становимся коварными. Мы становимся жестокими. Мы хватаем друг друга за волосы в прямом и переносном смыслах. Мы не знаем меры. Вот почему у меня никогда не было друзей среди женщин. Они мне не нужны». В толстой пачке писем она увидела одно от своего младшего брата Эймоса. «Как странно», – подумала Марго.
– Моей? – сказала она, когда Эймос взял трубку. Марго слышала звуки трактора и догадывалась, что у брата в самом разгаре уборка урожая или что-то в этом роде. – У тебя все в порядке?
– Не-а, – протянул Эймос своим монотонным голосом, которым он выражал радость, грусть и все промежуточные эмоции. – У меня возникла проблема, и она движется в твоем направлении.
Эймос, как и все младшие братья Марго, казался потрясающим красавцем до тех пор, пока не открывал рот. И дело было не только в монотонности его голоса. Одержимость здоровьем коров, урожаем и вторым пришествием Христа – все это затмевало собой синеву его глаз и рельефный торс. Но, несмотря на это, Эймос был хорошим человеком, и Марго очень любила его. Пока он находился за пределами ее квартиры, конечно.
– О, Боже мой! С папой все нормально? – спросила Марго с нарастающей паникой.
– Он в порядке. Речь обо мне, – протянул Эймос.
– Моей! Что случилось? Ты болен? Ты не можешь болеть. Ты никогда не болеешь.
– Элли, я умираю!
Когда ее брат говорил «Элли», он обращался к Марго. Он так никогда и не смирился с тем фактом, что она сменила имя, и обращение «Элли» в некотором роде возвращало ее домой. Очень быстро. То же самое слово заставляло ее жать на тормоза, не дожидаясь того, что ее снова затянет туда, откуда она уже однажды сбежала. Монотонное заявление брата о приближающейся кончине заставило Марго пожалеть о своем звонке.
– Ты не поверишь. Адель ушла от меня, – сообщил он.
– О бедняга! – сказала Марго, представляя, как умненькая, хорошенькая и сексуальная девушка, на которой женился Эймос, совершает побег с фермы брата. – И прямо посреди лета.
– И она забрала детей.
– О Господи.
– И уехала поездом.
– Бедный мой.
– Она направилась в Нью-Йорк, – сказал брат, позволив этой последней фразе повиснуть в воздухе, выжидая, пока Марго полностью осознает предполагаемые намерения своей невестки.
– ТВОЮ МАТЬ! – выругалась Марго.
– Послушай, мисс Элли-матерщинница! Я не хочу, чтобы ты говорила что-то подобное при моих детях!
– Детях?!
– Да.
– Она едет с детьми?
Они наговорили друг другу еще много всего, и почти все сказанное Марго было приправлено матом. Тем не менее факт оставался фактом: ее невестка, несмотря на все их трения, держала путь прямо на Нью-Йорк-Сити, волоча за собой своих малолетних детей.
– Когда она приедет?
– Через четыре часа.
– ТВОЮ МАТЬ! – снова выругалась Марго и повесила трубку.
В выходные намечалась распродажа в «Генри Бэндел» [11]11
Henri Bandel – универмаг модной одежды.
[Закрыть]и продажа образцов в дизайнерском колледже, куда можно было попасть только по приглашениям. Ей пришлось потрудиться, чтобы выбить себе это приглашение. К тому же в эти выходные она собиралась пойти на балет. Марго вылетела из офиса и обратилась к своему ассистенту:
– Когда ты только пришел сюда, я обещала, что у меня не будет к тебе никаких персональных поручений. Но я вынуждена попросить тебя о личном одолжении. Мою просьбу очень легко выполнить, и я была бы очень признательна, если бы ты сделал это для меня, – протараторила она.
– Все, что угодно, Марго, – ответил ее ассистент, оторвавшись от романа, который читал.
На минуту Марго задумалась о том, могла ли она спихнуть на этого милого молодого человека, актера, заботу о развлечении ее семейства в эти выходные. Стала бы она усерднее навязывать ему это поручение, если бы он был женщиной, а она – мужчиной? Могла ли она хотя бы попросить его встретить ее родных на вокзале, мотивируя это тем, что их приезд был полной неожиданностью, к тому же в разгар рабочего дня?
– Ты не мог бы, – начала Марго, сделала паузу, а потом продолжила, – узнать, можно ли достать еще четыре билета на балет. Четыре места должны быть рядом, но не рядом с тем местом, которое указано у меня в билете.
– Конечно, нет проблем.
– И я, наверное, сегодня уйду с работы на весь оставшийся день. Сначала мне нужно выполнить одно поручение, а потом я поеду на вокзал. Ты не стесняйся и, если что, звони мне на мобильный. Ладно?
– Договорились, – сказал он и, сунув закладку в книгу, приступил к поиску билетов.
Марго помчалась в продуктовый магазин, чтобы заполнить пустой холодильник продуктами, которые, как она думала, могли бы понравиться ее невестке и детям, например, майонез и сыр, продающийся кусочками, завернутыми в отдельную упаковку. Потом она взяла такси до станции и приехала туда еще до прибытия поезда. Стоя на платформе, она пыталась вспомнить имена своих трех племянников, их одинаковые лица с идентичными желто-зелеными подтеками соплей от носа и до верхней губы. Ее невестка Адель в день своей свадьбы была красивой, полной сил и энергии девственницей. А в течение первых четырех лет замужества родила троих детей. «Наверное, сейчас она гигантская мамаша, – подумала Марго, – с дынями вместо грудей». Марго внимательно высматривала в толпе женщину размером с дом, тянущую за собой на буксире три маленьких аппарата по производству соплей.
– Тетя Элли? – внезапно спросил маленький мальчик прямо перед ней.
– О! – Марго открыла рот от удивления, глядя на ангельское личико ребенка, который был точной копией ее брата в его лучшие годы. Она оглянулась в поисках Адель, но обнаружила только троицу мальчишек. На мгновение Марго запаниковала, думая, что Адель отправила детей, а сама не приехала.
– Теперь ее зовут Марго, – сказал самый высокий из мальчиков тонким голосом уставшей женщины.
Марго взглянула еще раз, и тогда ей пришлось признать, что вялое худое существо в синих джинсах, стоящее позади троих здоровых, сияющих мальчишек, и есть ее когда-то бойкая невестка Адель. Марго показалось, что вся жизненная сила этой женщины перетекла к ее детям.
– Как ты, Марго? – устало спросила Адель. – Мне так жаль, что мы свалились на тебя как снег на голову. Я просто встала этим утром пораньше и листала журнал, пока готовила завтрак, ну а дальше ты знаешь, что я сделала… сделала… сделала.
Следующее, что она сделала, это поехала с детьми на железнодорожную станцию. Вероятно, Марго была единственным человеком, которого Адель знала по ту сторону железнодорожной линии, поэтому к ней она и направилась.
– Пошли. Возьмем такси. Расскажешь мне все дома.
По дороге в такси все три мальчика, прижав свои носы к оконным стеклам, с благоговением глядели на город и время от времени бросали взгляды на свою тетю Марго. Они просто не могли поверить в то, что человек, которого они знают, живет здесь. Умытые, без соплеподтеков на лицах, они выглядели очаровательно.
– Они так хорошо себя ведут, – изумилась Марго, когда ее племянники уселись перед телевизором.
– Так ведь телевизор работает. И они ошарашены поездкой, – ответила Адель. – Их это все немного пугает.
– А тебя?
Молчание Адель стало для Марго удобным поводом, чтобы перейти к волнующей ее теме.
– Ну, Адель, почему ты здесь?
Этим утром Адель проснулась рано. Она приготовила для всего семейства чудесный завтрак – кофе с молоком, тосты, бекон и яйца. Пока они ели, Адель листала женский журнал, в котором ее внимание привлекла одна фраза: по крайней мере каждая вторая женщина на планете живет в поисках идеального оргазма. Адель внезапно задумалась о том, насколько дерьмова ее собственная жизнь – непрерывный цикл стирки, готовки и уборки, в результате чего сама она превратилась в усохшее, измученное существо. В мире Адель женщины каждый вечер падали в постель без сил, иногда в одежде, иногда даже не умывшись, а ведь где-то в других частях света другие женщины жили другой жизнью, красивой и необычной, и измеряли свои оргазмы по десятибалльной шкале. И в это утро, вместо того чтобы сесть за руль служебного автомобиля, Адель решила сбежать от своей жизни, взяв с собой лишь самые необходимые вещи. Эти вещи назывались Гарри, Эрик и Эймос-младший.
– Я не знаю, Марго, – растерянно сказала Адель. – У меня обычно все хорошо до тех пор, пока мне в руки не попадают женские журналы. Ну, знаешь, эти глянцевые журналы, в которых все получают больше, чем ты способен заработать за всю свою жизнь. Эймос говорит, что это посредники дьявола, и сейчас я думаю, что, может быть, он прав.
– О Боже! – вздохнула Марго, выкладывая печенье из сумки на тарелку.
Адель потянулась за одним, но не успела ее рука коснуться тарелки, три маленьких мальчика расхватали все ее содержимое без остатка. Марго не успела даже моргнуть, как они снова оказались у телевизора.
– Мальчики растут, – пояснила Адель, усохшая женщина.
Мысли Марго стали похожи на журнальные заголовки. Название статьи, которую можно было бы отнести к Адель, гласило: Что делать, когда клитор отвалился.
– Надеюсь, ты позволишь нам с мальчиками угостить тебя ленчем, – ласково предложила Адель, – а после этого мы поедем домой.
Марго подумала о своих планах на выходные, о чудных распродажах и магазинах, которые она могла бы посетить, если бы согласилась с Адель и выпроводила ее прямо сейчас.
– Вообще-то я планировала устроить шоппинг, – начала Марго, – в магазине игрушек как раз сегодня. И я не представляю, что покупать, если рядом со мной не будет детей. Кто же тогда поможет мне выбрать что-то стоящее?
На лице Адель отразилось облегчение. Она выглядела усталым, маленьким и бесполым существом.
– Я считаю, что тебе стоит пообедать и поспать немного, а мы с племянниками прогуляемся.
– Вряд ли ты одна справишься с ними тремя, – возразила Адель. – Особенно в магазине игрушек.
– Конечно, справлюсь, – заверила ее Марго, взглянув на трех ангелов на диване. – Устрой себе маленький отдых и восстанови силы, а мы с мальчиками порвем этот город.
Марго использовала фразу «порвать город» как метафору. Стоя с тремя маленькими мальчиками посреди магазина игрушек, она вдруг почувствовала, что у этих слов есть и буквальный смысл. Адель была права. Ей нужно было подкрепление. Она не могла позвонить никому из своих коллег по работе – это было бы неуместно. Нужно было позвонить другу, и, так как у Марго таковых имелось всего двое, принять решение о том, какой номер набрать, было не так уж сложно.
– Эйми! – завопила Марго в крошечную трубку мобильника, надеясь, что налипшие на нее шоколадные крошки не создадут помех связи. Она объяснила ситуацию, пообещав, что это будет хорошей практикой для Эйми, и постаралась, чтобы в голосе не прозвучала мольба, когда добавила: – Можешь прийти и помочь мне?
– Конечно, я приеду, – пообещала Эйми, крайне обрадовавшись тому, что Марго позвонила ей. Она повесила трубку и, забыв о собственных проблемах, набрала номер Брук.
– Марго по уши в дерьме с тремя парнями на Таймс-сквер, – сказала она Брук веселым голосом. – Ей нужна наша помощь.
– Марго в баре на Таймс-сквер? – переспросила Брук.
– Нет, в магазине игрушек.
– Какого черта она делает в магазине игрушек?
– Пойдем, узнаем.
– М-м-м, хорошо, – согласилась Брук. Она была готова ввязаться в любое приключение с тремя парнями.
Эйми дождалась, когда они с Брук спустятся в метро, и только там объяснила ей суть проблемы Марго, ведь Брук в некотором роде уже пообещала помочь.
– Что за фигня, – возмутилась Брук, а потом, когда Эйми крепко сжала ее руку, добавила: – Пошли спасать Марго.
Младший рыдал над электронной игрушкой с пультом управления, которая стоила больше, чем среднего размера телевизор. Для Марго проблема заключалась не в цене игрушки, а в настойчивом требовании детей: если младший получает игрушку, двое остальных тоже должны иметь такие. Марго уже была готова сдаться и потратить на 700 долларов больше, чем она собиралась, когда старший мальчик вдруг сказал, что папа этого не одобрит и совсем не обрадуется, если они вернутся домой хотя бы с одной такой необыкновенной игрушкой.
Приехав, Эйми с Брук увидели трех мальчиков, окруживших Марго, каждый из которых требовал что-то свое. Женщины остановились в сторонке, наблюдая за разворачивающимся на их глазах стихийным бедствием.
