Текст книги "Тень скандала"

Автор книги: Лиз Карлайл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)

– Кто распоряжался деньгами?

– Джозайя Крейн. У него математический склад ума. У него и Фенеллы. Думаю, это фамильная черта Крейнов. Итан был… лицом компании. Окружающие любили его. И доверяли.

– Правительство ее величества определенно доверяло.

– Да, – согласилась Грейс. – Шли разговоры даже о присвоении ему рыцарского звания.

– Вот как? – промолвил Рутвен. – Выходит, вы могли стать леди Холдинг?

Грейс издала горький смешок.

– Как будто это имеет значение для меня! В семье моей матери полно титулованных особ, и что толку? На титул не проживешь и не согреешься. Титул просто побрякушка, прошу прощения, милорд.

– Не за что.

Грейс почувствовала, что ее лицо загорелось.

– Осмелюсь предположить, что вы родились аристократом, а ваш род ведет свое начало со времен Вильгельма Завоевателя, – промолвила она извиняющимся тоном.

– Боюсь, все гораздо проще, – возразил он. – Хотя мои предки и умудрились, правдами и неправдами, приобрести целый набор титулов и отличий на службе у короны.

– А титул маркиза?

Он пожал плечом:

– Пожалуй, это моя заслуга.

– А, – отозвалась Грейс. – Вы получили его тоже на службе у Короны?

По лицу Рутвена скользнула мрачная тень.

– Где же еще? – парировал он. – Конечно, на службе ее величества.

В этот момент где-то в глубине дома пробили часы. Глаза Грейс испуганно расширились.

– О! – удивленно воскликнула она. – Неужели так поздно?

Рутвен вытащил из кармашка жилета золотые часы.

– Увы, – развел он руками. – У вас есть другие дела?

– Не знаю, – задумчиво отозвалась Грейс. – Я хотела спросить у Рэнса… может, он считает, что мне нужен адвокат. Хотя сама эта мысль ужасает меня.

Рутвен убрал часы в карман.

– Пока еще вас ни в чем не обвинили. Занимайтесь своими делами. Ведите себя, как и полагается невиновному человеку. Лейзонби нанял лучшего адвоката в Лондоне – кстати, члена нашего клуба. Пока я не доберусь до Лейзонби, можете рассчитывать на его помощь в защите ваших интересов.

Но в чем ее интересы? Что ей осталось? Тихое скромное существование, которое она сумела обеспечить себе после смерти отца, закончилось вместе со смертью Итана. И теперь окружающий мир, со всем его уродством, снова вторгся в ее жизнь.

– Сомневаюсь, сэр, что я могу позволить себе лучшего адвоката в Лондоне, – тихо сказала Грейс, опустив глаза.

– Предоставьте это мне, – заявил маркиз решительным тоном.

По спине Грейс пробежал холодок. Ее тревожил этот властный мужчина с пронизывающим взглядом, но вместе с тем она чувствовала, как его аура окутывает ее своим защитным покрывалом. Он предложил ей помощь. Более того, он был не из тех, кому можно лгать и с кем можно шутить. Она чувствовала это инстинктивно.

Этот человек – все, что у нее есть. Она судорожно сглотнула и подняла на него глаза.

– Я принимаю ваше любезное предложение, сэр, – сказала она. – Как его зовут?

– Сэр Гревилл Сент-Джайлс, – ответил Рутвен. – Он принимает на Иннер-Темпл, но вы можете прислать записку мне сюда, если возникнет необходимость. А если полиция посмеет арестовать вас – хотя не думаю, что дойдет до этого, – скажите им, что именно Сент-Джайлс представляет ваши интересы. И после этого не говорите ни слова. Ни при каких обстоятельствах. Я добьюсь вашего освобождения в течение дня, можете мне поверить.

Грейс верила. Он производил впечатление человека, который способен добраться до конца света – а возможно, и в бездну за его пределами, – чтобы добиться своего.

– Спасибо, – снова поблагодарила она и встала. – А теперь я должна идти. Я и так слишком долго злоупотребляла вашей добротой.

Рутвен тоже поднялся, потому что она не оставила ему выбора, но у двери помедлил, загородив ей путь.

– Один последний вопрос, если позволите.

– Да?

– Мадемуазель Готье, не вы ли убили Итана Холдинга?

Грейс изумленно уставилась на него.

– Нет, конечно! – выпалила она наконец. – Как вы могли даже подумать, что я способна на такое!

– Мы все способны на многое, мадемуазель, – небрежно отозвался он. – Такова человеческая натура. Но я удовлетворен вашим ответом. Но… если не вы, то кто?

Она посмотрела на него с досадой.

– Ну, какой-нибудь… грабитель. Дом набит произведениями искусства и серебром. Никто не желал смерти Итана.

– Вот тут я с вами не согласен, – возразил Рутвен. – Я ничего не знаю о нем, но уже могу назвать несколько человек, которые могли сделать это. Кто нашел тело?

Глаза Грейс расширились.

– Я.

Рутвен слегка отпрянул.

– Посреди ночи?

И снова Грейс поразило, каким опасным он выглядит. Она почти физически ощущала жар его взгляда, скользнувшего по ее лицу, шее и ниже.

– Не совсем так, – уточнила она. – В половине первого.

– Как это случилось?

– За обедом Джозайя Крейн одолжил мне томик стихов, – объяснила девушка. – И я сказала, что не засну, пока не прочитаю его. Итан подсунул мне под дверь записку с просьбой зайти к нему в кабинет.

– Вот как? – осведомился Рутвен. – И часто он так поступал?

– Нет, никогда, – ответила Грейс, нахмурив брови. – И сама записка была довольно странная.

– В каком смысле?

Она еще больше нахмурилась.

– Он назвал меня «мисс Готье». И как будто считал себя виноватым передо мной.

– А как он обращался к вам обычно?

– После нашей помолвки? «Грейс», когда мы оставались наедине. И когда он писал мне из своих поездок.

– А в чем Холдинг провинился перед вами?

Грейс пожала плечами:

– Не представляю. За обедом он был немного резок из-за усталости. Он только что вернулся из двухнедельной поездки на ливерпульскую верфь. Они с Джозайей говорили о делах, но я особо не прислушивалась.

Рутвен помолчал, размышляя над услышанным.

– Вы часто обедали с семьей?

Грейс отвела глаза.

– Да. Думаю, на Итана произвело впечатление, что я внучка графа, – призналась она. – И он был доволен, что его сестра подружилась со мной.

– Он надеялся, что это отполирует ее манеры?

Грейс издала слабый смешок.

– Глупо, не правда ли, учитывая, что я прожила большую часть жизни в военных гарнизонах? Но буржуазные семьи склонны преклоняться перед любым, у кого есть хоть капля голубой крови. А Итан был немного… простоват. – Она печально улыбнулась. – Он говорил, что от него всегда будет пахнуть дегтем и струганым деревом. Думаю, он надеялся, что Фенелла сделает удачную партию: у нее огромное приданое, но круг их общения довольно узок.

– А Джозайя Крейн часто обедал с вами?

– Раз или два в неделю. – Она помедлила. – Думаю, когда они были молоды, Итан рассчитывал, что Джозайя и Фенелла поженятся, но… из этого ничего не вышло.

Рутвен ненадолго задумался.

– Хорошо, – сказал он наконец. – Итак, вы направились в кабинет Холдинга, как только вам подсунули под дверь записку?

Грейс покачала головой, прикусив губу.

– Нет, к сожалению, – прошептала она. – Я заколола волосы и набросила халат – подумать только, я была озабочена приличиями! – потеряв десять роковых минут. Господи! Если бы я пошла туда сразу!

– Мне очень жаль, мадемуазель Готье, но не думаю, что это имело значение. Расскажите, что вы сделали, когда нашли Холдинга.

– Я закричала. А потом… попыталась помочь ему. Но было слишком поздно. Я плохо помню последовательность событий. Кажется, появились слуги, кто-то послал за констеблем, и дом наполнился полицейскими. Они разделили всех домочадцев и расспрашивали каждого в отдельности. Теперь я понимаю, что они с самого начала заподозрили меня.

– Достойно сожаления, – заметил Рутвен. – Там не было сломанных замков? Или разбитых окон?

Грейс медленно покачала головой.

– Никто не упомянул об этом, – прошептала она. – Хотя должно было быть, не так ли? Трентон, дворецкий, все тщательно запирает. Дом – настоящая крепость, чтобы обеспечить безопасность детей, как всегда говорил Итан.

– А где записка, которую подсунули вам под дверь?

И снова Грейс покачала головой.

– Должно быть, я обронила ее в кабинете Итана. Наверное, она теперь у полиции.

– Скорее всего, – сухо отозвался Рутвен. – Вас не пустят, если вы попытаетесь вернуться туда?

– Там никого не осталось. Даже Фенелла перебралась к миссис Лестер. Она говорит, что ей невыносимо находиться в доме, пока убийца не пойман.

– А кто такая, скажите на милость, миссис Лестер?

– Сестра первой жены Итана. Она живет недалеко от Ротерхита. Элиза и Анна тоже там, – Ей потребовалась вся ее выдержка, чтобы не расплакаться. – Полагаю, теперь они там и останутся. Во всяком случае, миссис Лестер всегда этого хотела.

– Вам она не нравится?

Грейс помедлила, колеблясь.

– Я недостаточно ее знала. Она обожает девочек. Но ее покойная сестра хотела, чтобы девочки оставались с Итаном, в родном доме. У миссис Лестер пятеро своих сыновей. Возможно, считалось, что они будут слишком беспокойной компанией для малышек. Не знаю. Знаю только, что Итан был хорошим отцом и серьезно относился к своим обязанностям.

– А мисс Крейн не могла бы оставить детей у себя?

Она покачала головой:

– Незамужняя женщина? Нет. Полагаю, девочки теперь будут жить с родней своей матери. Мистер Лестер очень богат – семья, кажется, владеет товарными складами – и ужасно избаловал свою жену. Фенелла не станет ссориться с ними. В общем, я думаю… – Ее голос дрогнул. – Впрочем, это не важно.

– Вы думаете, – подхватил Рутвен, – что со смертью мистера Холдинга вы навсегда лишились детей, которых привыкли считать своими. Воистину вся ваша жизнь пошла наперекосяк.

Грейс улыбнулась сквозь слезы.

– Я привязалась к девочкам, – призналась она. – Но миссис Лестер тоже их любит. У нее есть дом со слугами и игрушками, и она всегда мечтала о дочерях. Когда вся эта история закончится… я попрошу разрешения навестить девочек. Будем надеяться на лучшее.

Впервые его темные глаза, казалось, смягчились.

– У меня самого была мачеха, – произнес он. – Памела была доброй, пожалуй, слишком доброй. Так что я вам сочувствую.

– Спасибо.

Он повернулся, взявшись за дверную ручку.

– Где я могу найти вас, мадемуазель Готье?

– Найти? – переспросила она. – Зачем?

– Если вдруг я что-нибудь узнаю.

Грейс на секунду замялась. Впрочем, она слишком увязла в сложившейся ситуации, чтобы отвергать любую помощь.

– В доме моей тети на Манчестер-сквер. Леди Абигайль Хайд.

– У вас не слишком счастливый вид.

Рот Грейс иронически скривился.

– Следует быть благодарной за крышу над головой – так мне, по крайней мере, часто говорили.

– Ах вот как?

Она пожала плечами, ничего не ответив.

Рутвен открыл дверь и предложил ей руку.

– Значит, вас препроводил сюда один из доблестных представителей полиции?

Грейс издала слабый смешок.

– Да, и теперь он гадает, что со мной случилось.

Рутвен хмыкнул.

– Пусть помучается дальше, – обронил он, двинувшись вместе с ней вниз по широкой мраморной лестнице. – Здесь имеется выход в узкий переулок, который ведет к Грин-парку.

– Тайный ход? – улыбнулась Грейс.

Рутвен пожал плечами:

– Скажем, неприметный. Позвольте проводить вас через сад и показать, как выйти отсюда. Возможно, вам удастся добраться до дома без слежки.

Они спустились в холл, где увидели Белкади, который стоял за высокой конторкой, просматривая учетную книгу.

– Белкади, – окликнул его Рутвен.

– Да? – Молодой человек поднял глаза.

– Ты не видел Пинки Ринголда?

– На той стороне улицы, – рассеянно отозвался Белкади. – Изображает швейцара у дверей преисподней Куотермейна.

Речь, очевидно, шла о заведении Неда, который владел самым разгульным, самым изысканным – и самым скрытным – игорным клубом в Лондоне. Настолько скрытным, что можно было пройти мимо, не заметив.

– Сходи туда, – велел Рутвен, – и затей с ним ссору.

Белкади захлопнул учетную книгу.

– Хорошо. Что прикажете? Сломать ему что-нибудь? Или достаточно расквасить нос?

– Ничего такого. Просто нагони на него страху и постарайся отвлечь внимание полисмена, который болтается снаружи, пока я покажу мадемуазель Готье служебный выход.

Белкади поклонился и направился к двери.

– И притащи его труп сюда, когда закончишь, – усмехнулся Рутвен, прежде чем повернуть к узкой лестнице. – А я приведу Бессета, чтобы кое-что обсудить в тесном кругу.

Изумленная Грейс оглянулась через плечо, проводив взглядом Белкади, который скрылся за парадной дверью.

Рутвен легко похлопал ее по руке, лежавшей на его локте.

– Не беспокойтесь, мадемуазель Готье. Ничего страшного не произойдет. Белкади создаст видимость опасности, чтобы отвлечь полицию.

Грейс взглянула на него с явным сомнением. Она начала подозревать, что единственная опасность на Сент-Джеймс-сквер исходит от мужчины, сжимавшего ее локоть.

И возможно, ее жизнь в его руках.

Глава 3
Пинки наносит светский визит

«Женщинам, – подумал Рутвен, – нет места в моей жизни».

И не нужно обладать даром предвидения, чтобы знать, что и это милое существо не станет исключением.

Однако при всех его стараниях избегать представительниц прекрасного пола – даже более усердно, чем остальных представителей человеческого рода, – он оставался мужчиной, с мужскими инстинктами и мужской тягой к приключениям. И возможно, с некоторой толикой галантности, еще сохранившейся в нем.

Что бы ни двигало Рутвеном, ему хватило трех минут, чтобы вытащить своего друга Бессета из кофейной комнаты и поведать ему о любопытной встрече с мадемуазель Готье. Впрочем, ему потребовалось еще целых пять минут, чтобы оправдать свой поступок.

Они стояли наверху мраморной лестницы. Лорд Бессет задумчиво потирал подбородок. В его глазах, как обычно, светилась настороженность.

– Как я понял, вы считаете, что нам следует взяться за это дело, – сказал он. – Признаться, я не совсем понимаю, какое это имеет отношение к «Братству». Даже если эта женщина знала Лейзонби в Алжире, она не из нашего круга.

– Вы не можете этого знать.

Губы Бессета дрогнули в понимающей улыбке.

– Зато вы знаете. Иначе вы бы уже сообщили мне об этом.

Лицо Рутвена напряглось.

– В этом деле я ни в чем не уверен.

– Что ей известно о Лейзонби? – Бессет понизил голос. – Вы сказали ей, где он?

– Нет, конечно, – отозвался Рутвен. – Я сообщил ей, что его вызвали домой, что, в общем-то, правда. Так вы намерены помогать мне или нет? Я имею в виду, пока не объявится Лейзонби?

Лорд Бессет скрестил руки на груди и прищурился, устремив на него оценивающий взгляд.

– Почему мне кажется, дружище, что эта дама недурна собой? – промолвил он. – Впрочем, вы никогда не были рабом женских прелестей, не так ли? Вас всегда привлекала внутренняя красота.

Внезапно снизу донесся грохот распахнувшейся двери, звуки падения и ударов, за которыми последовали цветистые проклятия.

– Должно быть, это старина Пинки, – сказал Рутвен со вздохом, открыв дверь кофейной комнаты. – Так как, Джефф?

Бессет поклонился почти с королевским достоинством.

– Как пожелаете, лорд Бафомет. [9]9
  Имя демона, которому на тайных ритуалах поклонялись рыцари ордена тамплиеров.


[Закрыть]Ведь вы наш князь Тьмы. А мы ваши скромные каменщики. Вольные…

Рутвен дернул головой в сторону открытой двери.

– Вы снова начитались средневековой чепухи. Входите и постарайтесь не дать этим двоим прикончить друг друга.

Это была непростая задача.

В конечном итоге они усадили Белкади и его противника по разные стороны большого стола и послали за бутылкой крепкого шерри, хотя полдень едва миновал.

– Я не хочу с вами разговаривать, чертов дикарь! – выругался Пинки, кинувшись через стол на Белкади.

– Тихо! – Бессет вскочил со своего места, схватил Пинки за шиворот и оттащил назад.

– Мавританское отродье! – Пинки рванулся из его хватки, побагровев от ярости.

Белкади не шелохнулся, невозмутимо глядя на него.

– Мне ужасно жаль, приятель, – произнес он со скучающим видом. – Но я мог бы поклясться, что ты обругал покрой моего сюртука.

– Покрой сюртука? – переспросил лорд Бессет, пройдясь взглядом по помятой куртке Пинки с разными пуговицами. – Видимо, произошла ошибка. Джентльмены, мы соседи, а порой даже партнеры по бизнесу. Давайте забудем об этом маленьком недоразумении.

– Охотно, – отозвался Белкади.

Пинки приложил смоченный в воде платок к правому глазу, под которым появился огромный синяк.

– Пришлите мне счет, Ринголд, за ваш испорченный галстук.

– Я позабочусь об этом, – подал голос Рутвен. Вытащив кошелек, он отсчитал несколько банкнот и подтолкнул их через стол к Пинки. – Полагаю, этого достаточно.

Ринголд прищурился.

– Ну да, вы, богатенькие ублюдки, уверены, что можете купить старого Пинки в любой момент, когда у вас возникнет такое желание, – проворчал он. – На эту пачку денег можно обзавестись дюжиной шикарных галстуков. Чего вы хотите, Рутвен?

Маркиз улыбнулся:

– Позвольте мне говорить прямо.

– Да, вы никогда особо не утруждались светскими беседами, – парировал Пинки.

Рутвен и Бессет обменялись понимающими взглядами.

– В среду ночью в Белгрейвии произошло убийство, – сказал маркиз, задумчиво постукивая пальцами по столу. – Я хотел бы узнать, что говорят об этом.

Пинки фыркнул, все еще прижимая к глазу мокрый платок.

– Парня звали Холдинг, – сказал он, настороженно глядя на Рутвена. – И он мертв, не так ли? Вот и все, что я слышал.

Рутвен вытащил еще одну банкноту.

– Я хочу знать, было ли это ограблением, – сказал он, бросив ее на стол. – Я хочу знать, было ли разбито окно или взломана дверь. Я хочу знать, было ли что-нибудь украдено. И я хочу знать имя невесты. Короче, я хочу знать все, что говорят об этом в преступном мире. Ясно?

Пинки облизнул губы, колеблясь, затем тряхнул головой.

– Оставьте себе свои деньги, шеф, – гордо произнес он, взяв со стола одну банкноту. – Этого достаточно за мои сегодняшние хлопоты.

– Что вы хотите этим сказать? – осведомился Рутвен с опасной мягкостью в голосе.

Пинки сузил глаза.

– Что никакого грабителя не было. Это поляна Джонни Ракера. Он бы знал, если бы что-нибудь украли. И сказал бы мне.

– А он молчит?

– Сказал, что ничего не знает, – произнес Пинки уверенным тоном. – К тому же Джонни не поощряет насилие такого рода. По слухам, это сделал кто-то из слуг.

– Кто именно? – вмешался Бессет.

Пинки пожал плечами.

– Наверное, гувернантка, – предположил он. – Вообразила, будто влюблена в Холдинга. Что взять с француженки? – Он бросил злобный взгляд на Белкади. – Говорят, эти лягушатницы – темпераментные создания.

Тот только улыбнулся.

Рутвен подтолкнул банкноты к Пинки.

– Считай это платой за будущие услуги, – сказал он. – Поговори с Куотермейном: может, он что-то знает. Еще раз побеседуй с Ракером. Опроси скупщиков краденого в городе. Если обнаружится что-нибудь похищенное из дома Холдинга, я заплачу вдвое больше его стоимости.

– Там ничего не украли, – возразил Пинки.

– Посмотрим.

После секундного колебания Пинки сгреб со стола банкноты.

– Я вас предупредил, сэр. Рутвен вытащил карманные часы.

– Я зайду к Куотермейну сегодня вечером, около одиннадцати, – сказал он, сверившись с часами. – Подготовь для меня отчет.

– Ха! – отозвался Пинки с сомнением. – Решили попытать счастья за игрой? Куотермейну это не понравится.

Рутвен смерил его мрачным взглядом.

– Я не играю на деньги. Скажи лучше: кому поручено это дело в Скотленд-Ярде?

Пинки ухмыльнулся, обнажив ряд крепких желтых зубов, которые сделали бы честь волку.

– Вашему дружку, Ройдену Нейпиру. Так что желаю удачи, Рутвен.

Он сунул банкноты в карман и направился к двери.

Рутвен выругался себе под нос. Нейпир… Ему следовало догадаться, что убийство любимца правительства привлечет внимание на самом верху. Заурядный сержант полиции не достоин заниматься убийством Итана Холдинга.

– Весьма любопытно, – промолвил Бессет, проводив Пинки взглядом.

Белкади тоже поднялся.

– Что-нибудь еще?

– Да, – сказал Рутвен. – Это касается дамы, которая только что покинула нас. Мадемуазель Готье. Она дочь коменданта Анри Готье.

На лице Белкади отразилось удивление, что случалось редко.

– Неужели?

Губы Рутвена иронически скривились.

– Во всяком случае, так она утверждает. И эта дама – англичанка по матери.

– У коменданта действительно была жена-англичанка, – признал Белкади. – И, по слухам, красавица дочь.

– Мадемуазель Готье определенно соответствует этому описанию, – заметил Рутвен. – Она утверждает, что поселилась у своей тетки по фамилии Хайд на Манчестер-сквер.

– Но вы ей не верите, – заметил управляющий. – И хотите, чтобы я подтвердил ее слова.

– Черт побери, Эдриен! – Бессет вскочил на ноги. – Мы должны действовать в интересах женщины, которой вы даже не доверяете?

Рутвен пожал плечами:

– Впервые, джентльмены, я не знаю, чему верить. – Он развел руками. – Поверьте, для меня это необычное состояние. Осмелюсь предположить, что она именно та, за кого себя выдает, но у меня нет времени, чтобы удостовериться. Так что придется вам, Белкади, заняться этим.

Бессет всплеснул руками и с приглушенным проклятием вышел из комнаты. Белкади отвесил издевательский поклон и последовал за ним.

Рутвен снова остался один – состояние, которое он предпочитал всем остальным.

– Грейс! Грейс, это ты? – раздался раздраженной голос, едва она приоткрыла парадную дверь скромного городского дома ее тетки.

– Добрый день, тетя Абигайль, – отозвалась Грейс.

– Для тебя – возможно, – последовал нервный ответ. – Но не для меня.

Грейс сняла плащ, сожалея, что не вернулась домой позже. Но слишком многое давило на ее сознание, чтобы наслаждаться прогулкой по городу.

Навстречу поспешила горничная Мириам и, поймав взгляд Грейс, закатила глаза.

– Здесь была полиция, – почти беззвучно произнесла она, взяв у девушки плащ. – Они ушли минут десять назад, и у се милости сразу же начался приступ.

Приступом слуги называли бесконечные жалобы тети Абигайль на жизнь.

– О Боже. – Грейс убрала ключи в сумку. – Она приняла свое лекарство?

Мириам поджала губы.

– Да. Я дала ей двойную дозу.

– Умница. – Грейс сделала успокаивающий вздох, помедлив перед зеркалом, чтобы пригладить волосы. – Как я выгляжу, Мириам?

– Не хуже, чем обычно, – отозвалась горничная. – Вряд ли вашу тетю это сейчас заинтересует.

Предостережение было совершенно излишним. Грейс храбро улыбнулась Мириам и поспешила по коридору в гостиную.

Леди Абигайль Хайд полулежала на своей любимой кушетке, обмахиваясь веером, с нюхательной солью и извечным стаканом укрепляющего напитка на столике розового дерева.

– Тетя Абигайль, как вы себя чувствуете? – Грейс поспешила к тетке.

– О, Грейс, ты не представляешь! – вскричала та, замахав веером более энергично. – Какое ужасное утро! Да еще после убийства буквально у тебя на глазах! О чем ты только думала, устраиваясь работать к таким людям!

«О том, – пробормотала про себя Грейс, – что мое присутствие здесь нежелательно».

Она действительно помышляла только о том, как бы сбежать отсюда, не желая быть обузой для женщины, предпочитающей воспоминания о великолепном прошлом и мечты о том, какой могла быть ее жизнь, убогой реальности. Но вот она опять здесь, хотя жизнь с теткой стала еще более невыносимой.

Грейс оглядела просторную комнату с выцветшими шторами и мебелью, которая была в моде лет сто назад. Все здесь напоминало о былом богатстве, которое давно утратило свой блеск. Взглянуть хотя бы на просевший парчовый диван у окна. Грейс внезапно поняла, почему ее мать когда-то сбежала от всего этого.

– Тетя Абигайль, они вполне приличные люди, – принялась уверять она. – И я убеждена: мистер Холдинг не имел понятия, что его убьют, иначе он никогда бы не обременил вас даже малейшей связью со своим семейством.

Леди Абигайль перестала обмахиваться веером, повернув к ней голову.

– Ах ты, бессердечная девчонка, – прошептала она, дрожа от ярости. – Можешь сколько угодно издеваться над моим отчаянием, но тебе будет не до смеха, когда я расскажу, что сегодня здесь была полиция.

Грейс сцепила руки на коленях.

– Мне очень жаль, тетя.

– Да, полиция! – взвизгнула леди Абигайль. – И эта злобная кошка, миссис Пиклинг, все видела из своего окна! Теперь вся улица будет знать, что мы имеем отношение к этому грязному делу. О, какое унижение! И все по твоей вине, Грейс. Да, я обвиняю тебя. И обвиняю твою мать…

В том, что та отправилась когда-то в Париж и влюбилась во француза без копейки за душой, унизив этим свое семейство. А потом жила в палатках, якшаясь с испанцами, арабами и бог знает с кем еще. И умерла слишком молодой, не настрадавшись достаточно, чтобы искупить свою вину.

Грейс, часто слышавшая эту тираду, привычно отключилась, поглаживая морщинистую руку тетки и напоминая себе, что Абигайль Хайд – единственная родственница ее матери. И что она стара, плохо соображает и вовсе не хочет обидеть ее.

По крайней мере Грейс на это надеялась.

– Тебя Абигайль, расскажи мне, чего хотела полиция, – предложила она, когда поток теткиных жалоб иссяк.

– Тебя! – вскричала леди Абигайль, подняв голову с кушетки. – Они хотели тебя, Грейс. Кажется, они вообразили, будто ты можешь ответить на их вопросы. Представляешь? Вопросы! У этого ужасного человека была целая папка с бумагами, и ему совсем не понравилось, что тебя нет дома. Признаться, это показалось мне очень подозрительным.

– Что именно? Что он ищет меня? – уточнила Грейс. – Или его поведение?

– И то и другое! – огрызнулась леди Абигайль, выпрямившись на кушетке. – О Боже! Голова все еще кружится. Дай мне мою нюхательную соль.

Грейс подала ей флакон, а затем с помощью Мириам снова устроила тетку на кушетке. Горничная наполнила стакан укрепляющим средством, плеснув туда немного бренди.

Пришло время, поняла Грейс, возвращаться домой, в Париж – пусть даже она не чувствует себя там дома. Она родилась в Лондоне, в этом самом доме, и провела детство во Франции и Испании, но лишь в Алжире обосновалась по-настоящему. А ее последнее путешествие в Париж – с умирающим отцом – было просто ужасным.

Но положение незамужней женщины в Северной Африке было весьма неопределенным, на таких едва ли не показывали пальцем, и ей пришлось уехать. Куда – едва ли имело значение. Она выбрала Лондон. Но теперь, когда Итан умер, Англия ее детства больше не казалась гостеприимной.

Когда укрепляющее снадобье у тетки почти закончилось, Грейс придвинула свой стул ближе к кушетке.

– А этот полицейский, тетя Абигайль? – тихо сказала она. – Вы запомнили его имя?

– О Господи, конечно, нет! – Леди Абигайль щелкнула пальцами, глядя на Мириам, и та, выскочив из комнаты, вскоре вернулась с серебряным подносом, где лежала визитная карточка. Что выглядело довольно странно. Вряд ли обычные полицейские имели при себе визитные карточки.

– Вы уверены, тетя Абигайль, что это был полицейский?

– Он вполне мог им быть! – заявила та.

На Грейс вновь нахлынула усталость, от которой ее недавно избавил лорд Рутвен. Вздохнув, она взяла карточку. Ройден Нейпир.

– Боюсь, тетя Абигайль, он не полицейский, – тихо сказала она.

– Я и не говорила, что он был в форме, – фыркнула леди Абигайль, сцепив руки. – Я велела ему оставить этих типов в синих мундирах на улице. Но у него был такой вид, что я… В общем, я не посмела не впустить его, хотя, клянусь, и не выказывала ему особого почтения.

– Мне очень жаль, – сухо отозвалась Грейс. – Надеюсь, вас утешит сознание, что вы принимали чиновника, стоящего лишь на пару ступенек ниже министра иностранных дел.

– Министра иностранных дел? Что ты имеешь в виду?

Грейс вернула карточку на поднос.

– Мистер Нейпир, – сказала она, – комиссар Скотленд-Ярда.

«И возможно, – добавила она про себя, – моя судьба».