Текст книги "Тень скандала"

Автор книги: Лиз Карлайл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)

– Белкади! – позвал Рутвен.

Но было слишком поздно. Колени женщины подогнулись. Несмотря на внутреннее сопротивление, Рутвен был вынужден подхватить ее на руки, чтобы не дать упасть на мраморный пол.

– Белкади! – снова крикнул он.

Управляющий в мгновение ока оказался рядом.

– Ей нужен свежий воздух, – сказал Белкади. – Пойдемте.

С женщиной на руках Рутвен спустился по короткой лестнице на первый этаж и двинулся следом за управляющим по коридору. Тот распахнул двойные двери, ведущие на террасу, выходившую в сад.

Устроив даму в одном из плетеных шезлонгов, Рутвен распорядился:

– Принесите виски.

Белкади исчез. Рутвен опустился на колени, вглядываясь в лицо незнакомки, бледное как молоко под черной сетчатой вуалью, которая снова опустилась. Она была не так молода, как ему показалось вначале. Вокруг глаз виднелись едва заметные морщинки, словно она проводила много времени на солнце. Но у нее были типично английские высокие скулы и аристократический лоб.

Он снова попытался вспомнить, где мог слышать ее имя, явно какое-то иностранное. Но тут она встрепенулась и произнесла какую-то фразу по-французски.

Рутвен отстранился.

– Я попробую поднять ваши ноги, мэм, – сказал он. – Заранее прошу прощения.

– Что… случилось? – прошептала она.

– Вы упали в обморок, – ответил он, взяв пару подушек с соседнего шезлонга. – Это все Белкади. Порой этот красавец оказывает такое воздействие на женский пол.

Женщина только моргнула голубыми глазами, тупо наблюдая, как он подгладывал под ее лодыжки подушки. Подол ее серого шелкового платья задрался, и Рутвен неохотно вернул его на место.

Изящные лодыжки, отметил он. Великолепные глаза, тонкое лицо.

И тем не менее он ничего не чувствовал.

Ничего, кроме старой доброй похоти…

Глава 2
Сеанс магии

Бренди. Опять.

Неужели мужчины считают выпивку решением всех проблем? – задалась вопросом Грейс, сделав очередной глоток.

– Спасибо, мне уже лучше, – сказала она, отодвинув бокал.

Но мужчины не двинулись с места, стоя рядом с ней на коленях. В одном, широкоплечем, одетом в строгую и явно дорогую одежду, с черными сверкающими глазами, чувствовалось что-то демоническое. Другой – тот, что впустил ее в клуб, – был моложе, с весьма выразительным лицом.

– Белкади, – пробормотала она, вспомнив. – Каббалистическое имя.

– Возможно, – отозвался он. Его лицо приняло отстраненное выражение, он поднялся и отошел в сторону.

Второй мужчина тоже встал, но, вместо того чтобы уйти, подтащил плетеный табурет к изножью шезлонга. Грейс огляделась по сторонам, пытаясь сообразить, где она находится. Мужчина уселся на табурете, широко расставив колени и опершись на них локтями.

– А теперь, – сказал он тихим, но властным тоном, – расскажите мне, кто вы такая и что вам здесь понадобилось.

Грейс окинула взглядом террасу, щурясь на солнце.

– Где это, «здесь»?

На его лице мелькнула досада.

– Я хочу сказать, мы по-прежнему находимся в клубе? – уточнила она.

– Да. Мне только пришлось вынести вас на воздух.

Грейс вспыхнула.

– Не знала, что при мужских клубах имеются сады, – заметила она. – И я никогда не падаю в обморок. Фу как унизительно!

Мужчина слабо улыбнулся, но это не смягчило его черты.

– Как долго вы не спали, мэм? – поинтересовался он. – И давно ли ели?

– Я обедала. – Она на секунду задумалась. – Впрочем, это было вчера. И я действительно не спала прошлой ночью.

Его губы иронически скривились.

– Мне знакомо это ощущение.

– Прошу прощения. – Она протянула ему нетвердую руку. – Меня зовут Грейс Готье. Спасибо за помощь.

После секундного колебания он взял ее руку, но, вместо того чтобы пожать, поднес к своим губам.

– Рутвен, – отозвался он хрипловатым тоном. – К вашим услугам.

– Спасибо, – сказала Грейс. – Скажите, вы знаете сержанта Уэлема?

– Очень неплохо. Полагаю, что могу с полным основанием утверждать, что я его лучший друг.

Грейс приподняла брови.

– Вот как?

– Когда вы видели его в последний раз? – поинтересовался Рутвен. – При всем моем уважении к Рэнсу – лорду Лейзонби, – он не из тех, с кем водят дружбу благородные дамы.

Грейс опустила глаза.

– Потому что он был в тюрьме?

– Да, не считая других причин.

– Я никогда не верила в его виновность, – заметила она с горячностью. – Никогда. Как и мой отец. Сержант Уэлем – джентльмен до мозга костей.

– Ага! – произнес он. В его глазах вспыхнула искра узнавания. – Ваш отец Анри Готье был командующим иностранным легионом в Алжире. Вот почему вас заинтересовало имя Белкади.

Грейс поерзала, пытаясь выпрямиться в шезлонге.

– Да, я прожила там много лет. Но ведь вы… я полагаю, не алжирец?

– Нет.

Он явно не был склонен к дальнейшим откровениям, и Грейс подавила порыв продолжить расспросы. Несмотря на густые черные волосы, загорелую кожу и орлиный нос, ее собеседник вполне мог быть англичанином – или самим дьяволом в башмаках с Бонд-стрит.

Но, несмотря ни на что, он не был заурядным человеком. В нем чувствовались искушенность и холодная бесстрастность, словно он наблюдал за окружающим миром со стороны, не подпуская никого к себе. Он излучал силу, и окружающие невольно ее ощущали.

А может, она просто ударилась головой о мраморный пол холла и ей теперь многое мерещится?

Как, однако, разыгралась воображение! У нее слишком срочное дело, чтобы предаваться глупым фантазиям. К тому же, хоть он и назвался другом Рэнса, она не могла расслабиться в присутствии этого человека.

Грейс отвела глаза, устремив взор в глубину небольшого сада, разбитого за пределами элегантной террасы.

– Сержант Уэлем много лет служил под командованием моего отца, – сказала она. – Они были очень близки. Собственно, он многим обязан моему отцу. И я пришла… просить его об ответной услуге. Мне нужно срочно увидеться с ним. Но вы сказали…

– Что он уехал, – закончил Рутвен.

Внезапно он поднялся, выпрямившись во весь свой рост, словно хищная черная птица. Он был очень высоким, отметила Грейс. И еще очень загадочным – не только в смысле внешности. Он протянул к ней руку, сверкнув на солнце золотым перстнем с крупным рубином, стоившим, наверное, целое состояние.

– Если вы пришли в себя, мадемуазель, думаю, нам лучше продолжить наш разговор в более уединенном месте. И, пожалуй, вам следует перекусить.

Не в состоянии думать о еде, Грейс бросила взгляд на по меньшей мере тридцать окон, выходивших в сад и открытых свежему сентябрьскому ветерку. Он прав: вряд ли это место можно считать уединенным.

Не имея особого выбора, она взяла его под руку, теплую и мускулистую под черной тканью сюртука.

– Вы чувствуете себя достаточно хорошо, чтобы идти, мадемуазель? – заботливо спросил он.

– Вполне, – отозвалась Грейс. – И можете называть меня «мисс». Мисс Готье.

Кивнув в знак согласия, Рутвен повел ее назад по коридору и вверх по лестнице, где они услышали голос Белкади, который отчитывал кого-то на повышенных тонах.

– Уэлем не принял бы вас, даже будь он здесь, – доносилось сверху. – Так что сделайте одолжение, убирайтесь отсюда, пока вас не увидели Рутвен или Бессет и не задали вам хорошую трепку.

Спутник Грейс напрягся. Затем, негромко выругавшись, отпустил ее руку и поспешил вверх по лестнице.

– Вон! – услышала она его голос. – Убирайтесь из этого дома, сэр!

Последовав за ним, Грейс увидела Белкади, стоявшего у конторки, и Рутвена, решительно шагавшего через холл.

– Вас предупреждали, Колдуотер! – Рутвен ткнул указательным пальцем в лицо молодого человека, одетого в выцветший плащ и державшего под мышкой потертую папку. – Сейчас же уходите, или я выкину вас на улицу.

– Намасте, [7]7
  Намасте – индийское приветствие.


[Закрыть]лорд Рутвен, – отозвался молодой человек, сложив молитвенно руки и издевательски кланяясь. – Как поживаете? Я надеялся, что Уэлем соизволит прокомментировать для прессы получение герцогского титула. Наши читатели охотно бы проследили за столь интригующими поворотами в его судьбе.

Лорд?

Лорд Рутвен. Лорд Лейзонби. Голова Грейс шла кругом. Она чувствовала себя так, словно оказалась на каком-то абсурдном театральном представлении. За последние два дня ее жизнь превратилась в кошмар, и она начала опасаться, что в нем появится еще один труп, ибо Рутвен схватил молодого человека за шиворот и поволок к двери с выражением крайнего ожесточения на лице. Она не дала бы за его жизнь и ломаного гроша, а ведь парень пришел сюда с той же целью, что и она.

– Mon Dieu, неужели весь Лондон ищет Уэлема?

Грейс даже не поняла, что произнесла эти слова вслух, пока молодой человек не полуобернулся, глядя на нее через плечо.

– Джек Колдуотер, мэм, к вашим услугам. Я репортер из «Морнинг кроникл», – сообщил он с загоревшимися глазами. – Вы знаете Уэлема? Хотите что-нибудь рассказать? Или ответить на несколько вопросов?

Рутвен резко остановился и склонился к уху молодого человека.

– Вы начинаете испытывать мое терпение, сэр, – произнес он с убийственным спокойствием. – Вам лучше убраться отсюда без лишнего шума. Для вашего же блага.

Однако незваный гость не выглядел обескураженным.

– Мне всего лишь показалось любопытным, Рутвен, что Уэлема выпускают из тюрьмы, а спустя несколько месяцев его отец умирает. Я хотел расспросить его об этом, и только. Он винит правительство? Или себя? Или вас? Время, согласитесь, выбрано удачно.

Внезапно Рутвен, казалось, взорвался – но в холодной, сдержанной манере. Схватив Колдуотера за грудки, он прижал его к двери и приподнял, оторвав от пола.

– Как вы сказали? – вкрадчиво произнес он. – Я покажу вам, что такое «удачно». Я придушу вас на месте, жалкий проныра!

– Прекратите, сэр! – проблеял тот, болтая ногами в воздухе – Я всего лишь делаю свою работу.

– И она заключается в том, чтобы преследовать невиновного человека? – злобно процедил Рутвен. – Чтобы перевернуть каждый камень в Лондоне в поисках грязи, а потом опубликовать ее в своей газетенке? – Он резко встряхнул свою жертву. – Это и есть ваша работа?

– Моя обязанность, – Колдуотер судорожно сглотнул, – задавать неприятные вопросы.

– Это предполагает такие же ответы, – прорычал Рутвен. – Моему кулаку не терпится ответить.

Должно быть, Грейс издала какой-то звук. Рутвен оглянулся через плечо и смягчился, позволив противнику соскользнуть вниз по двери, став на ноги. Затем лорд повернулся к Грейс и схватил за локоть.

– Выкиньте этого писаку отсюда, Белкади, – приказал он и двинулся вверх по мраморной лестнице, увлекая за собой Грейс. – И никогда больше не впускайте.

– С удовольствием. – Управляющий вышел из-за конторки с таким видом, словно его попросили избавиться от ненужного чемодана.

– Боже правый, – промолвила Грейс, ускорив шаг, чтобы угнаться за Рутвеном.

– Прошу прощения, – натянуто произнес он. – Я не привык к дамскому обществу.

– Не в том дело. Я… – Она помедлила, бросив взгляд вниз, где Белкади буквально выбросил журналиста на улицу, словно тот ничего не весил. Колдуотер приземлился на зад, выронив блокнот. Не успел он подняться на нетвердые ноги, как дверь клуба захлопнулась за ним.

Рутвен остановился.

– Прошу прощения, – повторил он, хотя его глаза все еще опасно сверкали. – Подобные сцены не для дамских глаз.

О Боже, подумала Грейс. Такого человека лучше не иметь своим врагом. Похоже, этот тип не знает жалости.

– Я дочь французского военного, сэр, а не какой-нибудь хрупкий английский цветок, – сказала она. – Мне приходилось видеть мужчин, зарезанных на алжирских базарах из-за проигрыша в шахматы. Я всего лишь хотела сказать, что, похоже, все на свете ищут Уэлема. Интересно почему?

Темные глаза ее собеседника, казалось, прожигали насквозь.

– По разным причинам, – произнес он, сжав зубы. – Что вы знаете о нем?

Грейс вздернула подбородок.

– Многое, наверное…

– Многое? – повторил он с явным сомнением. – Вы очень наивны, мадемуазель Готье.

– Есть вещи похуже, чем наивность, – парировала она, собравшись с духом. – Пожалуй, мне пора, лорд Рутвен. Если Рэнс уехал, мне незачем здесь оставаться.

– Пойдемте со мной, – произнес он непререкаемым тоном.

Надо быть дурой, подумала Грейс, чтобы последовать за этим мужчиной, о котором она ничего не знает, кроме того, что он пугает ее. Слова «мрачный» и «опасный», казалось, были придуманы специально для него. Тем не менее Грейс обнаружила, что покорно идет за ним вверх по лестнице и дальше по коридору. Возможно, потому, что у нее нет лучшего варианта. Или потому, что он назвался другом Рэнса. Шаткие основания, но других у нее в запасе не было.

Лорд Рутвен остановился у одной из дверей и распахнул ее. Войдя внутрь, Грейс оказалась в кабинете, вдоль стен которого высились книжные полки, заполненные массивными томами с тисненными золотом корешками. В комнате приятно пахло кожей, пчелиным воском и табаком.

– Устраивайтесь поудобнее, – сказал Рутвен, указав на пару диванов, стоявших друг против друга перед камином. – А я прикажу подать чай.

Грейс не стала спорить.

– Члены клуба не станут возражать против моего присутствия здесь? – поинтересовалась она, когда он вернулся.

Лорд Рутвен сел на один из диванов, устремив на нее взгляд темных глаз. Грейс вдруг показалось, что он пытается заглянуть ей в душу. Это была пугающая мысль. И скорее нелепая. Что такого она сказала, чтобы он так насторожился?

– Что вам известно об этом доме, мэм? – спросил он наконец.

Грейс пожала плечами:

– Честно говоря, ничего, кроме адреса.

– Вообще-то это не совсем клуб, – сказал он. – Это общество.

– Общество?

– Организация мужчин, имеющих одинаковые, скажем так, интеллектуальные запросы.

– Вот как? – переспросила она настороженным тоном.

– Да. Повидавших мир. – Он сделал небрежный жест рукой. – Путешественников, дипломатов. И наемников, таких как Рэнс Уэлем.

– Незадолго до смерти моего отца мы получили письмо от Рэнса, – сказала Грейс. – Не представляю, как ему удалось отправить его из тюрьмы. Но он как будто… чувствовал, что папа угасает, и написал, что, если мне когда-либо понадобится помощь, я могу прийти сюда. Это все, что я знаю.

– Так вы не виделись с ним? – Вопрос прозвучал резко, как удар хлыста.

Грейс отпрянула.

– Ни разу, с тех пор как он попал в плен в Алжире, – сказала она.

– Я был с ним там. Мы вместе вернулись в Англию.

– Понятно, – тихо отозвалась Грейс. – Мы ужасно переживали за него. Но вскоре папа заболел и я увезла его в Париж.

– Зачем вы приехали в Лондон, если не для того, чтобы встретиться с Рэнсом? – осведомился Рутвен.

– Чтобы работать. Я пробыла в Лондоне около года. – Она начала уставать от его высокомерного тона и пристальных взглядов. – Что вы вообразили себе, милорд? Что я последовала за ним? Что между нами что-то было?

Пришла очередь Рутвена отвести глаза.

– Вы красивая женщина, мадемуазель Готье. А Лейзонби никогда не мог устоять… перед соблазном.

– Зато я всегда могла устоять перед повесой, – ядовито отозвалась она. – Кем Рэнс и является. Он прекрасный солдат и верный друг, но тем не менее ловелас.

– Я всего лишь хотел убедиться, – сказал Рутвен.

– Зачем? – требовательно спросила она.

Он выгнул черную бровь.

– Оставим эту тему, мадемуазель Готье. – Он снова сделал ленивый жест рукой. – Раздражительность не к лицу ни одному из нас. Итак, вы приехали, чтобы работать. Кем именно? Разве Готье не обеспечил ваше существование?

Грейс выпрямилась на сиденье.

– Вряд ли это касается вас, сэр, – натянуто отозвалась она. – Тем не менее отвечу. Мой отец как мог обеспечил меня, пусть даже по вашим стандартам я небогата. Но я не люблю праздность. Мне нравится работать. Последние несколько месяцев я работала у мистера Итана Холдинга, владельца судостроительной компании «Крейн и Холдинг».

Рутвен, казалось, напрягся.

– «Крейн и Холдинг», – повторил он. – Самая большая компания, строящая суда для британского флота. У них есть верфи в Ливерпуле и Ротерхите.

– И в Чатеме, – добавила Грейс. – Итан, мистер Холдинг, недавно вытеснил оттуда конкурентов. – Она опустила голову, уставившись в пол. – Я… была гувернанткой у его падчериц, Элизы и Анны. Их мать погибла в трагическом происшествии год назад.

Последовало продолжительное молчание. Через открытые окна Грейс слышала стук колес карет и повозок, шорох метлы, подметавшей крыльцо, и голос швейцара, подзывавшего экипаж. И все это время Рутвен не сводил с нее холодного изучающего взгляда.

– В сегодняшнем номере «Морнинг кроникл» напечатано сообщение о смерти Холдинга, – наконец сказал он. – Предполагается, что ему перерезали горло.

Грейс с новой силой ощутила горечь потери. В этом деле нет ничего недосказанного. Смерть Итана была быстрой, ужасной и реальной. И определенно от перерезанного горла.

События прошлой ночи предстали перед ее внутренним взором. Она видела Итана, хрипящего на полу, царапающего пальцами ковер, словно он пытался куда-то отползти. Неужели это случилось всего лишь три дня назад? Внезапно ей сделалась дурно, и она подалась вперед, схватившись за край дивана.

Ей нужно поскорее уйти. Этот человек – хоть и пэр королевства – не в состоянии помочь ей отыскать Рэнса. Тот уехал. Она не найдет здесь поддержки. Хуже того, от ее внимания не ускользнули полицейские, дежурившие этим утром на углу площади, и она заметила, что один из них следовал за ней на всем пути сюда. Как она объяснит свой визит в клуб? А ведь придется. Полиции будет несложно проследить ее связь с известным убийцей, Рэнсом Уэлемом.

Какой же она была дурочкой! Грейс вцепилась пальцами в ручки кресла и попыталась встать, но способность управлять своим телом покинула ее.

– Мадемуазель Готье? – раздался словно издалека голос лорда Рутвена. – Мадемуазель? – повторил он более резко.

– Oui? – Грейс удалось разжать пальцы. – Прошу прощения.

– Какое отношение вы имеете к смерти мистера Холдинга?

Ей удалось выдержать его взгляд.

– Ваш сегодняшний визит сюда связан с убийством Холдинга? – Его глаза сверкали как черные бриллианты. – Вы присутствовали при этом? Вас допрашивали?

– Да! – выкрикнула она, поднявшись наконец с кресла. – Да, да и да – вот ответ на все ваши вопросы. Я серьезно опасаюсь, что я главная подозреваемая. Впрочем, не знаю. Мне ничего не объяснили. Меня выставили из дома и запретили видеться с детьми. Ко мне приставлен полисмен, который следует за мной по пятам. Думаю, можно с уверенностью сказать, что я увязла в этом деле по уши.

Выпалив эту тираду, Грейс подхватила юбки и кинулась к двери. Но Рутвен оказался проворнее и преградил ей путь. Она уткнулась в него и почувствовала, что внутри у нее что-то оборвалось. Рутвен схватил ее за плечи, и она обмякла, приникнув к нему с коротким рыданием.

И тут он поступил неожиданно даже для самого себя: обнял ее, сначала осторожно, словно ребенка. Как будто она была сделана из стекла и могла разбиться от малейшего прикосновения. Но спустя мгновение его руки сомкнулись вокруг нее и сжали со всей силой.

– Упокойтесь, дорогая, – произнес он, обдавая теплым дыханием ее висок. – Наверняка не все потеряно. Давайте подумаем, что можно сделать.

Подобная нежность со стороны человека, который своим видом отнюдь не излучал доброжелательности, была столь неожиданной, что Грейс чуть не расплакалась.

– О, сэр, вы не представляете, что я потеряла, – произнесла она, подавив очередное рыдание. – Но вы… вы такой отзывчивый. Спасибо.

– Отзывчивый? – повторил Рутвен таким тоном, как будто это слово никогда прежде не применялось к нему.

Грейс уперлась ладонями ему в грудь и попыталась отстраниться. Он разжал объятия, глядя на нее с непроницаемым видом. Утрата его прикосновения была почти мучительной. Она так нуждалась сейчас в человеческом участии.

Впрочем, все вышло удачно, ибо в следующее мгновение дверь широко распахнулась и появился слуга, кативший тележку с чайными приборами и закусками. Грейс отвернулась к окну, смаргивая слезы, пока лакеи сервировал чай.

– Вы должны остаться, мадемуазель Готье, – заявил Рутвен под звяканье фарфора и серебра. – Я настаиваю на том, чтобы вы перекусили и рассказали мне, чего именно хотели от сержанта Уэлема – точнее, лорда Лейзонби.

Спустя пять минут Грейс обнаружила, что сидит в кресле, а ее застывшие руки согревает чашка с чаем. Она поднесла ее к губам и с благодарностью отхлебнула, пока лорд Рутвен наполнял ее тарелку едой.

Чашки, рассеянно отметила она, из тончайшего фарфора, а чайник – из тяжелого серебра, украшенный такой же эмблемой, как и фронтон клуба. Казалось, каждый предмет в этом доме демонстрировал сдержанную мужественность и богатство. Чем бы ни занималось Общество Святого Якова, его члены явно ни в чем не нуждались. Грейс было трудно совместить эту роскошь с грубоватым, закаленным жизнью солдатом, каким она знала Рэнса Уэлема.

Лорд Рутвен бросил на нее заинтересованный взгляд, прервав ее размышления.

– Мы встретились при довольно любопытных обстоятельствах, мадемуазель, – промолвил он, положив на ее тарелку лимонное пирожное с помощью изящных серебряных щипчиков. – Вначале из-за отсутствия Лейзонби вам пришлось иметь дело со мной. А потом вы оказались свидетельницей моей отвратительной вспышки гнева.

– Я вас не виню. – Грейс взяла тарелку, благодарная за этот светский разговор, затеянный, как она догадывалась, чтобы помочь ей расслабиться. – Этот ужасный молодой человек… Как его имя?

– Колдуотер. Он превратился в настоящую занозу, постоянно вытаскивая эту старую историю с обвинениями лорда Лейзонби в убийстве. Но я разберусь с ним. А теперь, прошу вас, расскажите, почему вы хотели видеть Лейзонби.

Грейс поставила чашку.

– Зачем вам это надо?

Он бросил на нее выразительный взгляд.

– Чтобы помочь вам.

– Но с какой целью? – Грейс нахмурилась. – У вас нет никаких обязательств передо мной. Вы видите меня впервые в жизни.

Маркиз на мгновение замялся, словно взвешивая свои слова.

– Наверное, так было суждено, мадемуазель Готье, – сказал он. – В конце концов, это судьба привела вас сюда сегодня.

– Полагаю, человек сам определяет свою судьбу, – возразила она. – Вы ничего мне не должны.

– А Лейзонби должен?

– Похоже, он так считает.

– А разве долг моего брата не мой долг? – поинтересовался Рутвен. – Лейзонби сделал бы то же самое для меня. Поэтому я снова спрашиваю вас, мадемуазель Готье: чего вы хотели от него?

Грейс открыла рот, но ничего не сказала.

– Даже не знаю, – призналась она наконец. – Просто я надеялась… что он даст мне совет. В конце концов, кто сделает это лучше? Рэнс был несправедливо обвинен в убийстве. Из-за этого ему пришлось бежать из страны и стать наемником. Но в конечном итоге он добился своего, очистив свое имя от всех обвинений.

– В суде ее величества – возможно, – заметил лорд Рутвен. – Но в общественном мнении? Я бы не торопился так утверждать.

– Мне наплевать на общественное мнение, – сказала Грейс.

– Увы, моя дорогая, это Англия. – Он бросил на нее странный взгляд. – Боюсь, вам придется с ним считаться.

– С какой стати?! – резко отозвалась она. – Начать с того, что я вообще не понимаю, зачем вернулась сюда. От моих английских родственников никакой помощи, полиция относится к француженкам с подозрением, а мой жених умер. Мне нечего терять, кроме доброго имени моего отца. Это единственное, за что я буду бороться.

В черных глазах Рутвена мелькнуло жесткое выражение.

– Ваш жених?

Грейс снова взяла свою чашку, но ее рука дрогнула, и та громко звякнула о блюдце.

– Мы с мистером Холдингом… тайно обручились.

– Вот как? – переспросил Рутвен. – И никто не знает об этом?

– Не совсем так. – Грейс сделал глоток крепкого черного чая, черпая в нем силы. – Его сестра, Фенелла Крейн, в курсе. И семья его покойной жены. Однако мы не спешили с официальным объявлением, ожидая, пока закончится год траура. Но мы сказали девочкам. – Внезапно ее лицо сморщилось. – Они были так счастливы! Я опасалась, что они будут против. Ведь все произошло слишком быстро. Но они… так обрадовались…

Она не понимала, что плачет, пока Рутвен не опустился на диван рядом с ней, протянув носовой платок.

– О, – прошептала Грейс, неловко поставив чашку. Она вытерла глаза и высморкалась. – Должно быть, вы считаете меня ужасной плаксой.

– Я считаю вас, мадемуазель Готье, – промолвил он, – молодой женщиной, которая успела повидать в жизни много трагического.

Грейс смущенно отвернулась. В лорде Рутвене было что-то… волнующее. К ее изумлению, он обхватил ее щеку своей теплой ладонью и нежно повернул ее лицо к себе.

А затем произошла престранная вещь. Тепло его прикосновения, казалось, проникло в се плоть, распространившись по всему телу. У Грейс было такое чувство, словно ее лицо повернуто к яркому солнцу. Она не шевелилась, поглощенная ощущениями, в которых исчезло все: шум улицы, осенний ветерок, залетавший в окна, даже звук ее собственного дыхания.

Придя в себя, Грейс услышала голос:

– Откройте глаза.

Она попыталась вспомнить, кому он принадлежит.

– Посмотрите на меня, мадемуазель Готье.

Она не сознавала, что ее веки сомкнуты.

– Зачем?

– Потому что я хочу заглянуть в ваши глаза, – промолвил лорд Рутвен. – В конце концов они зеркало души, не так ли?

Ее глаза распахнулись почти против ее воли. Но когда их взгляды встретились, Грейс заставила себя выйти из состояния странной летаргии. Ей нечего скрывать. Она не боится этого человека с таким пронизывающим взглядом. И потому она изучала его столь же внимательно, как он ее. Они сидели так близко, что твердое бедро лорда Рутвена прижималось к ее бедру, а в воздухе витал его запах – смесь экзотических пряностей, табачного дыма и грубоватой мужественности.

Никогда она не чувствовала такого покоя, словно ничего, кроме этой комнаты и этого момента, не существует.

А затем он убрал руку от ее лица и переключил свое внимание на чайный стол, взяв с тарелки лимонное пирожное и поднеся его к ее губам.

– Съешьте это, – промолвил он.

– Зачем?

– Вы опять побледнели.

Словно загипнотизированная, Грейс откусила кусочек и принялась медленно жевать. Ее вкусовые ощущения необычайно обострились. Пирожное было кисло-сладким, и она съела его с удовольствием.

Глаза Рутвена одобрительно прищурились.

– Особый рецепт нашего шеф-повара, – сообщил он. – Месье Белкади обшарил весь Париж, пока не нашел его. Подождите, когда вы попробуете его кускус. [8]8
  Национальное блюдо жителей Северной Африки.


[Закрыть]

– Кускус? Правда? О, я буду его рабыней.

– Я передам ему, – сказал Рутвен. – А теперь съешьте сандвич.

– Я… не голодна.

– Чепуха, – заявил он. – Вы голодны. А вам нужна ясность ума, которую дает пища.

Это была странная идея. Но Грейс съела крохотный сандвич, даже не задумавшись о том, как нелепо, что ее кормит мужчина, с которым она только что познакомилась. Не очень-то это прилично.

Сандвич представлял собой ломтик хлеба с огурцом и нежнейшим паштетом с привкусом семги и лимона.

– Боже, как вкусно, – восхищенно сказала она. – Удивительно, как вы здесь не растолстели.

Рутвен молча пододвинул к ней тарелку, а затем снова наполнил ее чашку, добавив немного молока, как раз по ее вкусу. Грейс методично смела все сандвичи, пока, к ее стыду, тарелка не опустела.

– Отлично, – удовлетворенно сказал Рутвен.

Он вернулся на противоположный диван, оставив ее со странным ощущением утраты, и налил себе свежего чаю, который пил без сахара и молока. По непонятной причине Грейс сделала себе мысленную заметку об этом факте.

Сделав несколько глотков, он отставил чашку и откинулся на спинку дивана.

– Ну вот, на ваших щеках опять появился румянец, – заметил он. – Так что давайте вернемся к вашим делам, мадемуазель, и к моим вопросам.

– Хорошо, – вздохнула она. – Что вы хотите знать?

На его лице мелькнуло непонятное выражение, такое беглое и смутное, что ей могло показаться.

– Скажите, – негромко произнес он, – любили ли вы Итана Холдинга?

Грейс бросила на него вопросительный взгляд.

– Почему вы спрашиваете об этом? – удивилась она. – Какое это имеет значение?

Он слегка пожал плечами:

– Скажем, мне просто любопытно. К тому же преступление, совершенное под влиянием страсти, выглядит маловероятным… В большинстве случаев оно тщательно готовится.

Грейс одарила его ироничной улыбкой.

– Как вы практичны, лорд Рутвен, – сказала она. – Нет, я не любила Итана. В том смысле, который вы имеете в виду. Но я испытывала к нему глубокое уважение. И хотя многие считали его черствым, я знала, что он справедливый человек и хороший отец.

– Понятно, – кивнул Рутвен. – А кто такой Крейн из «Крейн и Холдинг»? Наверняка не его сестра?

– Нет, конечно! – Грейс попыталась расслабиться, откинувшись на спинку дивана. – Мать Итана не считала женщин способными к бизнесу. Это его кузен, Джозайя Крейн.

– Кузен? – переспросил Рутвен. – Странное соглашение.

– Бизнес был основан Крейнами, – объяснила Грейс. – Мать Итана была вдовой, унаследовавшей судостроительную компанию Холдингов, находившуюся в состоянии упадка. Она вышла замуж за одного из наследников Крейна, когда Итан был маленьким, и он усыновил мальчика. Когда мать Итана умерла через несколько лет после смерти мистера Крейна, ее сын унаследовал контрольный пакет.

– А остальная доля? – спросил Рутвен.

– Мистер Крейн оставил сорок процентов своему племяннику, Джозайе Крейну.

Рутвен улыбнулся уголком рта.

– Интересно, как тот отнесся к этому?

– Полагаю, не без горечи, но с благодарностью, – ответила Грейс. – Отец Джозайи был старшим из двух братьев, но оказался мотом и продал свою долю в семейном бизнесе младшему брату. Джозайя был всего лишь младшим клерком, работавшим на своего дядю. Впрочем, все было так давно. Это уже старая история.

Рутвен склонил голову набок, устремив на нее оценивающий взгляд.

– А что такое время, мадемуазель Готье, как не изобретение человека? – задумчиво произнес он. – Оно может тянуться бесконечно. С другой стороны, порой это не более чем лекарство. Время лечит все раны, гласит английская поговорка. Но зависть… О, поверьте мне, мадемуазель, зависть может быть вечной.

Грейс улыбнулась.

– Вы в куда большей степени философ, лорд Рутвен, я даже завидую вам, – заметила она. – Согласна, что время действительно лечит.

– К сожалению, не всегда, мадемуазель Готье, – тихо отозвался он, словно отвечая на собственные мысли. – Значит, отец Джозайи Крейна продал его право на наследство? Ему чертовски повезло, что удалось получить его назад.

– Сорок процентов, – напомнила Грейс. – А не исходные пятьдесят.

– Выходит, миссис Холдинг распоряжалась всем во время своего вдовства?

– Как я поняла, она ничем не управляла, кроме швейной иглы, – возразила Грейс. – Мать Итана считала, что место женщины в доме. Фенелла рассказывала, что всем занимались доверенные лица, пока Итан и Джозайя не приобрели достаточно опыта, чтобы взять управление на себя.

– Интересно, – промолвил Рутвен. – И как Итан Холдинг ладил со своим младшим партнером?

– Неплохо. Временами они спорили – как мужчины с сильными характерами. Но в целом были очень близки.