Текст книги "Средневековая андалусская проза"
Автор книги: Лисан ад-Дин Ибн аль-Хатыб
Соавторы: Абу Абдаллах Мухаммад ибн Абу Бакр Ибн аль-Аббар,Абу Мухаммед Абдаллах ибн Муслим Ибн Кутайба,Абу Марван Ибн Хайян,Абу-ль-Хасан Али Ибн Бассам,Абу Бекр Мухаммед ибн Абд ал-Малик Ибн Туфейль,Абу Бакр Мухаммад ибн Абд аль-Азиз Ибн аль-Кутыйя,аль-Андалуси Ибн Хузайль,Абу Мухаммед Али Ибн Хазм
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 32 страниц)
Ибн Туфейль
Повесть о Хаййе Ибн Якзане
Перевод
И. П. Кузьмина
Комментарии
И. М. Фильштинского.
Настоящий перевод произведения Ибн Туфейля, впервые вышедший в серии «Всемирная литература» под названием «Роман о Хаййе, сыне Якзана» (Пг., 1920), был сделан молодым петроградским арабистом Иваном Платоновичем Кузьминым, трагически ушедшим из жизни в результате несчастного случая, приведшего к заражению крови, в мае 1922 года в возрасте 29 лет. Романтик в жизни и в науке, И. П. Кузьмин еще в юности плавал юнгой на судне, совершавшем кругосветное путешествие, ездил по Волге с бродячим оркестром, а в 1914 году поступил на восточный факультет Петроградского университета. Там нашел он себя в арабистике и за очень короткий срок научной деятельности сумел стать превосходным преподавателем университета, филологом, историком-исламоведом и переводчиком. Кроме повести Ибн Туфейля, И. П. Кузьмин перевел на русский язык знаменитый сборник дидактических рассказов о животных – «Калила и Димна» (перевод был завершен после его смерти И. Ю. Крачковским) и проделал предварительную работу по изучению трактатов известного средневекового мусульманского теолога аль-Газали.
Перевод И. П. Кузьмина печатается без каких-либо существенных изменений по изданию (М., ИХЛ, 1978), в котором были сделаны лишь самые незначительные исправления, полностью сохранившие стиль переводчика.
Во имя Аллаха, Всемилостивого, Всемилосердного!
Да благословит Бог Господина нашего Мухаммада, род его и сотоварищей его и да приветствует их!
Ты просил, о чистый брат (да ниспошлет тебе Аллах вечную жизнь и осчастливит бесконечным счастием!), чтоб я раскрыл пред тобой, поскольку возможно раскрыть, тайн мудрости восточной, поведанных шейхом, главой философов, Абу Али ибн Синой.
Знай же, что тот, кто стремится к истине, в которой нет ничего неясного, тот должен искать ее, должен трудиться, чтоб добыть ее. Но вот просьба твоя возбудила во мне высокое настроение, которое – хвала Господу! – привело меня к созерцанию экстаза [81]81
Экстаз (а р а б. халь – букв.: «состояние») – по суфийской терминологии, состояние, необходимое для постижения божественной истины.
[Закрыть] , ранее мной не виданного, и довело меня до граней столь отдаленных, что не опишет их язык, не передаст их никакое красноречие, потому что область их – иная область и мир их – иной мир. Однако радость и веселие и сладость этого экстаза таковы, что достигший его и дошедший до предела его не сможет утаить или скрыть тайну его. Нет, его охватывает такое волнение душевное, такое веселие, радость и ликование, которые заставляют его рассказать об этом экстазе в чертах хотя бы общих, без подробностей. И если это один из тех, кого не умудрили науки, то и говорит он о нем что придется.
Так, один говорит: «Да будет мне славословие! Как величественно состояние мое!» [82]82
«Да будет мне славословие! Как величественно состояние мое!» – восклицание, приписываемое мусульманскому мистику Абу Язиду (Баязиду) Бистами (ум. ок. 875 г.). Ибн Туфейль, воспринявший многие положения мусульманского мистицизма, не приемлет крайних выражений мистического отождествления себя с божеством.
[Закрыть]
Другой: «Я – истина!» [83]83
«Я – истина!» – восклицание мусульманского мистика аль-Халладжа, якобы произнесенное им, когда его вели на казнь. Казнен в 922 г. за еретическое, с точки зрения ортодоксального ислама, отождествление себя с божеством.
[Закрыть]
Третий говорит: «Не кто иной, как Бог, под одеждой этой» [84]84
«Не кто иной, как бог, под одеждой этой» – слова, приписываемые суфию из Хорасана Абу Саиду ибн Абу-ль-Хайру (967—1049), а иногда – аль-Халладжу.
[Закрыть] .
А вот шейх Абу Хамид [85]85
Абу Хамид – имеется в виду аль-Газали (см. словарь имен), автор сочинений, посвященных опровержению «еретических» положений мусульманских аристотельянцев, в первую очередь философии аль-Фараби и Ибн Сины. В качестве основателя ортодоксального богословия он пытался синтезировать учения мусульманских мистиков-суфиев с традиционными положениями ислама. Основные положения учения аль-Газали им высказаны в трактатах: «Оживление религиозных наук», «Крушение философов», «Драгоценные камни Корана», «Избавляющий от заблуждения».
[Закрыть] таким стихом пояснил достигнутое им состояние:
А он был воспитан знанием, умудрен науками.
Теперь посмотри, как Абу Бакр ибн ас-Саиг [87]87
Абу Бакр ибн ас-Саиг. – Имеется в виду Ибн Баджа. В своих главных сочинениях «Путь стремящегося к единению» и «Послание о соединении активного разума с человеком» Ибн Баджа нарисовал картину восхождения человеческой души путем самосовершенствования к «высшему разуму» в духе неоплатонической философии.
[Закрыть] описывал соединение [88]88
«…соединение». – Имеется в виду мистическое слияние с божеством.
[Закрыть] . Он говорил: «Когда постигнуто искомое сокровенное, выясняется тогда, что никакое знание из наук обыкновенных не может достичь его степени. Постигается же это сокровенное на такой ступени, когда люди видят себя свободными от всего предшествующего, с новыми убеждениями, которые не могли возникнуть из мира материального, слишком высокими, чтобы отнести их к миру физическому. Нет, с убеждениями из состояний блаженных, свободными от сложности жизни физической, заслуживающими названий состояний божественных, которые дарует Аллах тем из рабов своих, кому пожелает».
Эта ступень, на которую указал Абу Бакр, достигается путем умозрительного знания и отвлеченного размышления. И нет сомнения, что сам он дошел до нее, но не пошел дальше [89]89
И нет сомнения, что сам он дошел до нее, но не пошел дальше. – Ибн Туфейль считал, что Ибн Баджа, предлагавший чисто умозрительный путь для постижения божественной истины, не сумел подняться до последней, самой высокой стадии интуитивного познания божества.
[Закрыть] .
Что же касается до того состояния экстаза, о котором мы упомянули в начале, то оно иное, хотя и подобно ему в том смысле, что в нем не раскрывается что-либо противоположное тому, что раскрывается во втором; однако отличие его лежит в большей отчетливости, и внутреннее созерцание его достигается чем-то таким, что только иносказательно мы можем обозначить некоей силой, потому что ни в обычных словах, ни в специальных словах [90]90
…ни в специальных словах… – Имеется в виду детально разработанная суфийская мистическая терминология.
[Закрыть] мы не найдем имени, указывающего на то, при помощи чего достигается этот род внутреннего созерцания.
Вот это упомянутое нами состояние экстаза, вкусить которое побудила нас твоя просьба, принадлежит к числу тех, на которые обращает внимание шейх Абу Али в том месте, где он говорит: «Потом, когда воля и упражнение достигают в нем известного предела, являются пред ним мерцания восходящего над ним света Истины, приятные, подобные молниям; они то блистают, то угасают. И учащаются эти наития при настойчивости в упражнениях. Потом он так глубоко постигает Истину, что наития находят на него и без этих упражнений: лишь взглянет на что-нибудь, как тотчас метнется мыслью к высочайшей Святости, сохраняя еще сознание о себе. Потом находит на него новое наитие, и он почти видит истину в каждой вещи. Затем достигает прозрение его такой степени, что мгновенное состояние сменяется наитием длительным, мимолетное становится привычным, мерцающее – явным светочем. Приобретается им тогда знание прочное, похожее на непрерывное содружество».
Так описывал он последовательное восхождение по ступеням до того момента, когда оно завершается достижением, то есть состоянием, в котором «сокровенная часть его существа стала отполированным зеркалом, обращенным к Истине. И тогда польются в изобилии на него высшие наслаждения и возвеселится он в душе своей следам Истины в ней. И на этой ступени будет взирать он на Истину и на душу свою попеременно; потом исчезнет у него сознание и узрит он одну только пресветлую Святость, а душу свою если и будет видеть, то только как созерцающую. Вот здесь наступит настоящее Соединение».
Описывая так эти состояния, Абу Али хочет лишь сказать, что они были для него озарением, но не умозрительным постижением, извлекаемым аналогиями, посылками и следствиями.
Если ты хочешь пример, на котором ясно было бы для тебя различие между постижениями людей этого толка и постижением других, то представь себе слепорожденного, однако даровитого от природы, с хорошим соображением, прочной памятью и правильным строем мысли. От самого рождения он растет в одном городе, постоянно знакомясь при помощи своих чувств и с отдельными его обитателями, и с многочисленными видами одушевленных и неодушевленных существ, и с городскими улицами и проходами, домами и рынками, так что в состоянии, наконец, бродить по этому городу без проводника и сразу же узнавать все встречающееся ему. Одни лишь цвета он узнает по толкованиям их названий и по некоторым определениям, указывающим на них.
И вот, когда он достигает такой степени понимания, очи его открываются, и он делается зрячим. Тогда он идет по всему этому городу, обходит его и не находит ни одной вещи, противоречащей тому, что он о ней думал, ничего такого, чего бы он не признал, так что и цвета оказываются соответствующими тем признакам их, которые были описаны ему. Однако во всем этом есть у него два важных обстоятельства, одно из которых является следствием другого, это, во-первых, бо́льшая ясность и блеск и, во-вторых, – великое наслаждение.
Состояние тех, склонных к умозрению людей, которые не достигают предела Святости, и есть первое состояние слепорожденного. А те цвета, которые узнавались им в этом состоянии по толкованиям названий их, суть те вещи, о которых Абу Бакр сказал, что они слишком велики для того, чтобы отнести их к миру физическому, и что Аллах дарует их кому хочет из рабов своих. Состояние же тех умозрителей, кои достигают предела Святости и которым Аллах дарует то, что, как мы сказали, может быть названо силой только иносказательно, будет вторым состоянием слепорожденного.
Но редко можно найти человека с проницательным взором, с открытыми очами, который не нуждался бы в размышлении. Я не имею здесь в виду (да почтит тебя Аллах близостью в себе!) под постижением людей умозрения то, что они воспринимают из мира физического, и под постижением людей Святости то, что они постигают из мира, находящегося за пределами мира физического, потому что оба эти представления совершенно отличаются друг от друга по самой сути своей и не могут быть смешиваемы друг с другом.
Нет, под постижением умозрителей мы разумеем постижение того, что лежит за пределами мира физического, как было у Абу Бакра. Ведь условием этого их постижения является то, чтобы оно было истинным и верным, и вот тогда отпадает сравнение между ним и постижением людей Святости, которые воспринимают те же вещи, но с большей ясностью и силой наслаждения. Абу Бакр осуждал людей Святости за это наслаждение, относил его к силе воображения и обещал описать толково и ясно, каким должно быть состояние блаженных в этот момент. Но здесь следует ему сказать: «Не считай сладким вкус того, чего не отведал, и не наступай на шею праведника». Однако он не сделал этого и не выполнил своего обещания. Возможно, что ему помешал в этом недостаток времени, о котором он говорил, и хлопоты по переселению в Оран [91]91
Оран – столица альморавидских владений в Северной Африке.
[Закрыть] или, может быть, он понял, что, описав это состояние, он будет принужден высказать такие вещи, в которых окажется для него осуждение собственного поведения и опровержение былого совета умножать и собирать богатства, пользуясь всякого рода средствами для их стяжания. Но речь наша несколько уклонилась от предмета твоей просьбы, как это потребовала необходимость.
После сказанного ясно, что просьба твоя имеет какую-нибудь из следующих двух целей. Либо ты просишь описать то, что видят люди непосредственного созерцания, люди вкушения и достигшие степени Святости, но это невозможно изложить в книге точно так, как происходит дело. Когда же кто-либо решается на это и берется описать это устно или письменно, то меняется самая сущность созерцаемого, и оно становится явлением другого, умозрительного порядка, потому что когда оно облекается в буквы и звуки и приближается к миру видимому, то ни одной доли образа или состояния не остается у него от прежней его природы, и определения его расходятся чрезвычайно. И сбиваются люди с прямого пути, а думают про других, что те сбились, хотя те и на прямом пути. А происходит это потому, что это нечто безграничное в необозримом пространстве, объемлющее, но и необъемлемое.
Либо второй целью, которую, как мы сказали, может преследовать твоя просьба, является желание познать видимое так же, как познают его люди умозрения. Вот это познание (да почтит тебя Аллах приближением к себе!) есть нечто такое, что возможно изложить на письме и выразить словами. Однако способность Познания более редка, чем красная сера [92]92
Красная сера – философский камень.
[Закрыть] , особенно в нашей стране, где она такая диковина, что только один по наследству от другого овладевает ее крупицами. Да и тот, кто овладеет ею, говорит о ней людям только загадками, ибо правоверная религия и истинный закон запрещают погружаться в это состояние и предостерегают относительно этого.
Не подумай, что философия, дошедшая до нас в сочинениях Аристотеля, Абу Насра [93]93
Абу Наср. – Здесь имеется в виду аль-Фараби (см. словарь имен). Кроме комментариев к сочинениям Аристотеля, перу аль-Фараби принадлежит ряд оригинальных сочинений по логике, этике, естественным наукам, музыке, а свои политические идеи аль-Фараби сформулировал в «Трактате о взглядах жителей добродетельного города». Опираясь в философии и естественных науках на учение Аристотеля в том виде, в каком оно интерпретировалось греческими комментаторами, он вслед за ними развивал аристотелевскую метафизику в форме умеренного неоплатонизма. В частности, к неоплатоникам восходят космогонические представления аль-Фараби, включавшие идеи о мире как продукте божественной эманации, о небесных сферах, управляемых разумами, об «активном разуме», который просветляет и активизирует умственную деятельность человека. Идеи аль-Фараби оказали большое влияние на арабскую философию последующих столетий, в том числе и на взгляды Ибн Туфейля, хотя последний в своей повести и отвергает ряд положений из учения аль-Фараби.
[Закрыть] и в «Книге исцеления» [94]94
«Книга исцеления» – произведение Ибн Сины.
[Закрыть] , выполняет преследуемую тобою цель или что кто-нибудь из андалусцев написал об интересующем тебя что-нибудь исчерпывающее. И это потому, что люди высокодаровитые, выросшие в Андалусии, прежде чем там распространилась наука логики и философии, отдавали свою жизнь наукам математическим и достигли в них высокой степени знания, но более этого сделать не могли. Потом пришло вслед за ними другое поколение, превосходившее их несколько знанием логики. Эти люди занимались исследованием ее, но она не привела их к истинному совершенству.
И один из них сказал: «Тревожит меня, что науки людские двух родов и не больше: трудно приобрести истинную, а в ложной нет пользы» [95]95
«Тревожит меня, что науки людские…» – Строки принадлежат андалусскому поэту Ваккаши из Толедо (ум. в 1095 г.).
[Закрыть] .
Затем сменило их еще другое поколение, более искусное в исследовании, более близкое к истине. И не было в нем никого с более проницательным умом, более здравым взглядом и более верной точкой зрения, чем Абу Бакр ибн ас-Саиг. Но увлекли его мирские дела, так что смерть похитила его прежде, чем открылись сокровищницы его знания, прежде чем распространились тайны его мудрости. И большая часть известных его сочинений не закончена, с недостающими заключениями, вроде книги «О душе», «Путь стремящегося к единению» [96]96
«Путь стремящегося к единению» – сочинение Ибн Баджи, откуда Ибн Туфейль, видимо, заимствовал основы поведения отшельника.
[Закрыть] и того, что писал он по логике и естественным наукам. Что же касается до сочинений законченных, то это сочинения краткие и трактаты, наскоро составленные. Он сам признается в этом и говорит, что речь не может дать ясного понятия о том сокровенном смысле, выяснение которого имеется в виду в трактате его «О соединении» [97]97
«О соединении». – Имеется в виду трактат Ибн Баджи «Послание о соединении активного разума с человеком».
[Закрыть] , иначе как после трудных и томительных усилий; что строй выражений его в некоторых местах несовершенен и что, если бы он имел время, он охотно переделал бы их.
Вот в каком виде дошли до нас знания этого человека, лично же с ним мы не встречались. Что же касается до его современников, которых описывают как людей одного с ним уровня, то их сочинений мы не видели. Те же наши современники, которые пришли после них, либо еще находятся в стадии развития, либо остановились, не достигнув совершенства, либо до нас не дошло о них достоверных сведений.
Что же касается дошедших до нас писаний Абу Насра, то большая часть их посвящена логике, а сочинения, касающиеся философии, изобилуют сомнительными местами. Так, в сочинении о совершенной общине он утверждает, что души злых будут вечно пребывать после смерти в нескончаемых муках; потом он ясно показал в «Политике», что они освобождаются и переходят в небытие и что вечны только души добрые, совершенные. Затем в «Комментарии к Этике» он дал некоторое описание человеческого счастья, и вот, оказывается, оно бывает только в этой жизни и в этой обители. Далее, вслед за этим, прибавляет он еще несколько слов, смысл которых таков: «А все другое, что говорят об этом, россказни и бредни старух». Но ведь это заставляет всех людей отчаиваться в милосердии Божием и помещает совершенного человека на одну ступень со злым, ибо исходом всего он ставит небытие. И это непростительное заблуждение, неисправимая ошибка. Еще далее обнаруживает он скверные свои убеждения относительно пророчества, утверждая, что оно якобы происходит силой воображения, и, предпочитая ему философию, доходит до таких вещей, приводить кои нет нам нужды [98]98
…и доходит до таких вещей, приводить кои нет нам нужды. – Аль-Фараби дар пророчества приписывал божественному откровению в результате непосредственного контакта совершенного человеческого разума с «активным разумом» и считал этот уровень постижения истины доступным также и философу. Пророка от философа, согласно аль-Фараби, отличает лишь способность к поэтическому и образному выражению своих знаний, которая делает его доступным всем людям.
[Закрыть] .
Содержание сочинений Аристотеля потрудился изложить шейх Абу Али. В своей «Книге исцеления» он проследил пути его философии и в начале показал, что истина, по его мнению, не у Аристотеля и что он написал свою книгу, только следуя учению перипатетиков, а кто ищет истину безукоризненно чистую, тот должен взять сочинение его «О восточной философии». Тому, кто потрудится прочитать «Книгу исцеления» и сочинения Аристотеля, будет ясно, что во многом они совершенно совпадают, хотя в «Книге исцеления» и имеются вещи, не дошедшие до нас от Аристотеля. Но если взять все то, что дают сочинения Аристотеля и «Книга исцеления», не постигая тайного и сокровенного смысла их, то не приведут они к полному пониманию истины, как на это и обратил внимание шейх Абу Али в «Книге исцеления».
Что касается до сочинений шейха Абу Хамида, то он, исходя из общения своего с людьми, в одном месте запрещает то, что в другом разрешает, отрицает то, что в другом месте исповедует. Между прочим, он обличает философов в неверии в книге «Крушение» [99]99
«Крушение» – трактат аль-Газали «Крушение философов», в котором он с позиции ортодоксального ислама порицает философов, придерживающихся идеи несотворенности и вечности мира, их неверие в воскрешение человека в телесной форме и их утверждение, будто «всевышний Аллах обладает знанием об универсальном, но не об индивидуальном», тогда как, согласно Корану, «от ведения Аллаха не укрывается ни одна вещь, будь она величиной с пылинку, ни на небесах, ни на земле».
[Закрыть] за то, что они отрицают воскресение тел и признают награду и наказание исключительно для душ. Затем, в начале книги «Весы деяний», он категорически говорит, что это мнение есть мнение шейхов суфиев; далее, в сочинении «Предохранитель от заблуждения и толкователь состояний экстаза», он утверждает, что его мнение подобно мнению суфиев и что он остановился на нем только после долгого исследования. И многое в этом роде можно увидеть в сочинениях его, если читать и углубляться в их исследование. В конце книги «Весы деяний» он оправдывается в том месте, где трактует, что мнение может быть трех родов: мнение, сходное с мнением простого народа, которого он держится; мнение, соответствующее тому, как излагают его всякому вопрошающему, ищущему правого пути, и, наконец, мнение, которое знает только человек и его душа, которое открывается только разделяющему с ним его убеждения. Затем он говорит: «И если бы эти слова зародили в тебе всего-навсего лишь сомнение относительно воспринятого тобою от предков убеждения, то и этой пользы было бы достаточно. Ведь кто не сомневается, тот не ищет истину, кто не ищет истину, тот не прозревает, а кто не прозревает, тот остается в слепоте и колебании». Далее приводит он в пример этот стих:
Вот характер его учения. По большей части оно заключается в намеках, загадках, которые могут принести пользу лишь тому, кто сначала долго исследует их своим духовным взором, потом выслушивает их от него или кто подготовлен к уразумению их, кто обладает высокими дарованиями, кому достаточно малейшего указания. В сочинении «Драгоценные камни Корана» упоминается также, что ему принадлежат писания сокровенные, заключающие чистую истину, но ничего из них не дошло, насколько мы знаем, до Андалусии.
Правда, дошли сочинения, про которые некоторые утверждают, будто бы они и есть самые сокровенные. Но это не так на самом деле: книги эти «Познания умственные», «Вдувание и завершение» и сборники по другим вопросам. И эти сочинения хотя и заключают в себе указания, однако не содержат большего раскрытия, чем то, что изложено в его известных сочинениях. Кроме того, в книге «Высшая цель» [101]101
«Драгоценные камни Корана», «Познания умственные», «Вдувание и завершение», «Высшая цель» – богословские сочинения аль-Газали. «Вдувание и завершение» – намек на Коран, где говорится, что бог, создав человека, вдохнул в него свой дух.
[Закрыть] обнаруживается нечто более глубокое, чем в этих сочинениях, а он разъяснил, что «Высшая цель» не является сочинением сокровенным, откуда следует, что и эти дошедшие до нас писания не являются сокровенными.
Некоторые из позднейших исследователей придали особую важность его словам в конце книги «Ниша света» [102]102
«Ниша света» – сочинение аль-Газали, в котором комментируется кораническая сура «Свет».
[Закрыть] , что ввергло их в пропасть, откуда нет спасения. Эти слова его следуют за упоминанием о тех, кто лишен света, и о достигших соединения, а также о том, что Бытие, по мнению последних, обладает свойствами, несовместимыми с чистым единством. Отсюда они делают вывод, будто он убежден, что Первое, Истинное и Славное Бытие суть множественно в существе своем. Но Господь превыше речей неправедных [103]103
Но Господь превыше речей неправедных. – Ибн Туфейль полемизирует с неверным, как ему представляется, истолкованием мысли аль-Газали о чистом единстве как противоречащей ортодоксальной идее трансцендентности бога созданному им вещному и тварному миру и якобы ведущей к идее множественности истинного бытия.
[Закрыть] . И мы не сомневаемся, что шейх Абу Хамид принадлежит к тем, кто наслаждался высшим блаженством и достиг этих высоких степеней, однако сокровенные его сочинения, заключающие знание откровения, до нас не дошли.
Что касается до нас, то мы сами могли справиться с истиной, которой достигли и которая есть предел нашего знания, только путем изучения его слов и слов шейха Абу Али, сближая их друг с другом и присоединяя это к мнениям современников наших, излюбленным людьми, занимающимися философией, так что пред нами открылась истина сначала путем исследования и умозрения, а теперь вкусили мы немного от нее путем внутреннего созерцания.
И вот, показалось нам, что мы в состоянии высказать нечто такое, что оставит память по нас, и мы решили, что ты будешь первым, кого мы наградим тем, чем обладаем, и откроем это ради истинной дружбы с тобой и чистоты твоей искренности. Однако если бы мы предоставили тебе достигнутые нами конечные результаты, прежде чем обсудить с тобой исходные точки, то это принесло бы тебе не больше пользы, чем общее бездоказательное утверждение [104]104
Однако если бы мы представили тебе достигнутые нами конечные результаты, прежде чем обсудить с тобой исходные точки, то это принесло бы тебе не больше пользы, чем общее бездоказательное утверждение… – Согласно учению аль-Газали, слепая вера подходит лишь людям необразованным, в то время как для людей, способных к самостоятельному постижению истины, она служит лишь препятствием.
[Закрыть] , хотя бы ты и одобрил нас в силу твоей любви и привязанности, а не потому, что мы внушаем доверие к нашим словам. Но мы не довольствуемся этой степенью знания для тебя и не успокоимся, пока не дадим тебе нечто высшее, так как такое знание не обеспечивает спасения, не говоря уж о достижении высших степеней.
Мы хотим лишь направить тебя на путь, на который мы вступили прежде, научить тебя плавать по морю, через которое мы переправились раньше, чтобы привести тебя туда, куда дошли мы, дабы увидел ты то, что мы видели, и удостоверился духовным взором своим во всем том, в чем мы удостоверились, дабы ты в знании своем не нуждался бы в нашем водительстве.
А это требует некоторого времени и немалого, свободного досуга, требует отдаться всеми помыслами работе этого рода. И если твое решение искренно и намерение потрудиться для достижения этой цели твердо, то утром же ты восхвалишь свое ночное путешествие, и получишь благословение божие за усилия свои, и удовлетворишь господа твоего, и будет он доволен тобой. Я же всегда, когда бы ты ни захотел, готов вести тебя самым прямым и свободным от бедствий и опасностей путем. Если же ты желаешь теперь легкого намека, который усилит твое желание и побудит тебя вступить на правильный путь, я расскажу тебе историю Хаййя ибн Якзана, Асаля и Саламана, которых назвал так шейх Абу Али. Эта история может служить примером для людей умных «и увещанием для тех, у кого есть сердце или кто внимает и видит» [105]105
…«и увещанием для тех, у кого есть сердце или кто внимает и видит». – Здесь и далее цитаты из Корана приводятся в переводе И. Ю. Крачковского.
[Закрыть] .
Повествуют наши добрые предки (да будет доволен ими Аллах!), что есть один остров среди островов Индийских под экватором, и на том острове родится человек без отца и без матери. И это потому, что остров этот обладает самой умеренной температурой воздуха и наибольшей жизненной восприимчивостью среди всех других стран земли, потому что на него изливается высший свет. Правда, это противоречит мнению большинства философов и великих врачей, ибо, по их представлению, наиболее умеренным в населенном мире является четвертый климат[106]106
Четвертый климат. – Средневековые арабы делили все известные им земли с юга на север на семь поясов, или климатов, из коих четвертый считался самым благоприятным для обитания.
[Закрыть]. Но если они говорят это вследствие того убеждения, что не может быть культуры под экватором в силу препятствий, вытекающих из свойств земли, тогда слова их о четвертом климате, как о самом умеренном из всей остальной земли, имеют некоторое оправдание. А если они хотят этим сказать, что область под экватором особенно горяча, как это определенно высказывает большинство из них, тогда это – заблуждение, и обратное мнение может быть доказано.
Дело в том, что в естественных науках удостоверено, что причиной горячего состояния может быть либо движение, либо соединение нагретых тел, либо свет. В них же выяснено также, что солнце, по существу своему, не есть тело нагретое и не обладает ни одним из этих свойств температуры, как выяснено и то, что телами, наиболее полно воспринимающими свет, являются тела гладкие, непрозрачные, далее идут тела темные, негладкие. Что же касается до тел прозрачных, нисколько не затемненных, то они совершенно не принимают света. Все это доказано только одним шейхом Абу Али, предшественники же его об этом умалчивают. Раз правильны эти предпосылки, то из них следует, что солнце не нагревает землю, как одни нагретые тела нагревают другие путем прикосновения, так как солнце само по себе не является нагретым телом; что земля не нагревается движением, ибо она неподвижна и пребывает в одном и том же положении, как в момент восхода солнца, так и в момент захода, и ее состояния нагретости и охлажденности в эти два промежутка времени ясно различимы для чувства; следует также, что солнце не нагревает сначала воздух, а потом землю, чрез посредство нагретости воздуха.
Да и как это может случиться, если мы обнаруживаем, что часть воздуха, прилегающая к земле, нагревается во время жары гораздо сильнее, чем часть его, отдаленная от земли в вышину? Остается признать, что нагревание солнцем земли происходит только путем света, не иначе. Ведь свет всегда сопровождается жаром, так что, когда свет собирается в зажигательном зеркале, загорается предмет, находящийся против него. В науках точных установлено категорическими доказательствами, что Солнце имеет форму шара и Земля точно так же; что Солнце во много раз больше Земли и что часть Земли, постоянно освещаемая солнцем, больше половины ее; что эта освещаемая половина Земли бывает наиболее сильно освещена всегда в своей середине, так как последняя наиболее удалена от темной части и лежит против солнца на большем протяжении. И чем ближе к краю, тем слабее освещение, пока не переходит оно в темноту у окружности освещенного круга Земли. И каждое место бывает серединой освещенной окружности лишь тогда, когда солнце стоит в его зените: тогда жара в этом место бывает наибольшей. Если солнце находится далеко от зенита данного места, то холод там чрезвычайно силен. А если солнце продолжает пребывать в его зените, там становится очень жарко. В науке астрономии доказывается, что в странах земли, лежащих под экватором, солнце бывает в зените только два раза в год: один раз, когда оно находится в знаке Овна, и другой раз – в знаке Весов. В остальное время года оно бывает шесть месяцев на юг и шесть месяцев на север от них. Там, следовательно, не бывает ни чрезмерной жары, ни чрезмерного холода, и погода там поэтому однообразная. Это нуждается в объяснении более обстоятельном, которое, однако, нам не по пути, и мы обратили твое внимание на это лишь потому, что оно доказывает упомянутую мысль о возможности рождения человека в этой стране без матери и отца.
И вот одни определенно считают, что Хайй ибн Якзан был из числа тех, кто рождался в этой стране без матери и отца. Другие отрицают это и рассказывают его историю так, как я ее тебе сейчас передам.
Они говорят, что против этого острова был другой остров, большой, богатый и населенный, а царем там был человек очень высокомерный и ревнивый. И была у него сестра, которой он не давал выйти замуж, отстраняя от нее женихов, так как не мог найти для нее ровню[107]107
И была у него сестра, которой он не давал выйти замуж, отстраняя от нее женихов, так как не мог найти для нее ровню. – В мусульманских странах, если в семье не было отца, брат мог разрешить или запретить сестре вступить в брак.
[Закрыть]. А у нее был один близкий ей человек по имени Якзан, за которого она тайно вышла замуж, как это допускалось по распространенному тогда среди жителей острова вероучению. Потом забеременела она от него и родила мальчика.
А так как она боялась, что дело это обнаружится и тайна ее раскроется, то положила она дитя в хорошо скрепленный ящик, покормив его перед этим досыта грудью, и вынесла в начале ночи на берег моря в сопровождении служанок и надежных подруг, а сердце у нее горело от любви к нему и страха за него.
И простилась она с ним и сказала: «Боже! Ты сотворил это дитя, которое было ничем, заслуживающим упоминания, ты питал его во мраке чрева и пекся о нем, так что оно развилось и сформировалось совершенно. И вот я доверяю его твоей благости и надеюсь на твою милость к нему, так как боюсь этого несправедливого царя, упорного тирана. Будь же с ним и не покидай его, о Милосерднейший из Милосердных!»
Потом она бросила дитя в море, и его подхватило течение, которое и унесло его в ту же ночь к берегу вышеупомянутого острова. Прилив тогда дошел до такого места, куда он доходил лишь раз в год. И занесли волны тот ящик в чащу густого кустарника, место прекрасное, укрытое от ветров и дождя, защищенное от солнечных лучей, отклоняющихся от него при восходе и склоняющихся к нему при заходе. Потом наступил отлив, и ящик остался на том месте. И все выше и выше поднимался песок, пока не заградил воде доступ в эту чащу, а прилив больше не доходил до нее.
Между тем, когда волны бросили ящик в эту чащу, гвозди его расшатались и доски раскачались. Дитя же от усилившегося голода заплакало, стало звать на помощь и пыталось двигаться. Голос его достиг до ушей одной газели, потерявшей своего детеныша; она пошла на крик, воображая, что это детеныш ее, и так дошла до ящика. Она пыталась открыть его копытами, а мальчик все привставал изнутри, пока не отвалилась доска сверху ящика. И прониклась газель нежностью к нему, и почувствовала привязанность, и дала ему сосцы, и напоила его приятным молоком. И не переставала она навещать и питать его и отстранять от него все неприятное. Таково начало истории, по мнению тех, кто отрицает самозарождение. Позже мы опишем, как рос мальчик и как менялось его состояние, пока он не достиг высокой степени.
А что касается тех, кто утверждает, что мальчик родился без матери и отца, то они говорят следующее.
Была на том острове одна впадина, в которой в течение нескольких лет бродила глина до тех пор, пока жар и холод, влажность и сухость не смешались в ней частями, одинаковыми по количеству и силе. Этой бродившей глины было чрезвычайно много; одни части ее превосходили другие равномерностью расположения смешанных элементов и способностью к образованию семенной жидкости. Наибольшей соразмерностью обладала ее середина, она же наиболее полно походила на состав человека. И начался в этой глине процесс зарождения. Стали возникать в ней, в силу ее клейко-жидкого состояния, как бы пузырьки, появляющиеся при кипении. В середине образовался особенно маленький пузырек, разделенный на две части тонкой перегородкой, наполненный нежным, воздушным телом, состав которого очень подходил к требуемой соразмерности в частях.
И приобщилась тогда к нему Душа, исшедшая от бога, и так крепко прикрепилась к нему, что ее было невозможно отделить от него ни чувству, ни разуму. Ибо эта Душа, как известно, вечно изливается от Господа Великого и Славного и подобна свету солнца, вечно изливающемуся на мир. Одни из тел не отражают его, как, например, чрезвычайно прозрачный воздух; другие отражают его только отчасти, каковы тела темные, негладкие; причем последние различаются еще степенью восприятия света, в зависимости от чего находится и цвет их. Третьи тела отражают свет исключительно полно, таковы тела с полированной поверхностью, например, зеркала и тому подобное. Если это зеркало вогнуто особенным образом, тогда, от чрезмерности скопления света, возникает в нем огонь.
Точно такова же и Душа, вечно изливающаяся от бога на все существующее. На одних вещах действие ее не обнаруживается, по причине неприспособленности их для этого; таковы минералы, в которых нет жизни; они подобны воздуху в вышеупомянутом примере. На других обнаруживается действие Души, например, на разного рода растениях, сообразно степени приспособленности их к принятию ее. Их можно уподобить телам темным в вышеприведенном примере. Наконец, в третьих действие Души проявляется сильно, таковы всякого рода животные. Подобием их будут и вышеупомянутые тела полированные. И как среди этих полированных тел есть такие, которые не только обладают способностью отражать свет солнца, но также и способностью воспроизводить образ и подобие его, так и в среде животных некоторые, помимо силы отражения Души, еще воспроизводят Душу и принимают ее вид.
Это свойство принадлежит исключительно человеку, и на него указал Мухаммад (да благословит его Аллах и да приветствует!) следующими словами: «Сотворил господь Адама по образу своему»[108]108
«Сотворил господь Адама по образу своему». – Ветхозаветное представление заимствовано исламом. Идея о божественном происхождении души восходит к неоплатоникам. Ибн Туфейль отвергает идею, будто душа человека идентична с богом, но также и идею, будто она не божественного происхождения. При этом он повторяет мысль Ибн Сины: всякое божественное творение отражает бога подобно зеркалу.
[Закрыть]. Если усиливается в человеке отчетливость образа до такой степени, что пред ним исчезают все другие образы и остается один он и величественный огонь его сжигает все, попадающееся ему, тогда человек становится подобен зеркалу вогнутому, воспламеняющему посторонние предметы. Но это присуще только пророкам (да будут благословения Аллаха над ними!). Все это ясно изложено в соответствующих сочинениях.
