Текст книги "Исчезнуть не простившись"

Автор книги: Линвуд Баркли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 22 страниц)

ГЛАВА 29

– Алло?

– Это я, – сказал он.

– Я только что о тебе думала, – ответила она. – Ты давно не звонил. Надеюсь, все в порядке?

– Я ждал, хотел посмотреть, что получится, – пояснил он. – Что они смогут выяснить. В газетах кое-что писали. И показали машину. По телевизору.

– О Господи…

– Они сделали снимок, когда ее увозили из карьера. И сегодня в газетах напечатали статью насчет анализов на ДНК.

– Надо же, как интересно, – сказала она. – Жаль, что меня там с тобой нет. И что было в этой статье?

– Ну, там кое-что есть, а кое-чего нет. У меня газета перед глазами. Здесь написано: «Анализы на ДНК показали, что существует генетическая связь между двумя трупами, найденными в машине; что это мать и сын».

– Интересно.

– Будут еще проводиться анализы, чтобы установить, связаны ли эти останки генетически с Синтией Арчер. Однако полиция практически уверена, что останки принадлежат Патриции Бидж и Тодду Бидж, исчезнувшим двадцать пять лет назад.

– Значит, в статье прямо не сказано, кого нашли в машине? – спросила она.

– Не совсем.

– Ты же знаешь, что они подразумевают под «практически уверена». Они делают из тебя дурака…

– Я знаю, но…

– И все же удивительно, что сегодня можно сделать, верно? – Казалось, она радуется.

– Ага.

– Я хочу сказать, что в те давние времена, когда мы с твоим отцом избавились от этой машины, кто вообще слышал об анализах на ДНК? Прямо голова кругом идет. Ты все еще нервничаешь?

– Пожалуй, слегка.

Ей показалось, что он немного подавлен.

– Знаешь, ты даже мальчишкой постоянно нервничал. Что касается меня, то я оцениваю ситуацию и разбираюсь с ней.

– Ну наверное, ты сильнее.

– Я считаю, что ты прекрасно потрудился, можешь собой гордиться. Вскоре ты вернешься домой и заберешь меня. Я ни за что не хочу пропустить это. Когда настанет момент, я должна увидеть выражение ее лица.

ГЛАВА 30

– И как вам удается справиться с этим? – спросила доктор Кинзлер Синтию. – С тем, что, судя по всему, нашли ваших мать и брата?

– Я не уверена, – призналась Синтия. – Но облегчения не почувствовала.

– Конечно, я понимаю, так получилось.

– И отца там не оказалось. Эта Уидмор, детектив, думает, что, возможно, он их и убил.

– Если догадка подтвердится, как вы к этому отнесетесь?

Синтия закусила губу и посмотрела на жалюзи, словно обладала инфракрасным зрением и могла сквозь них видеть шоссе. Это было наше очередное посещение, и я уговорил Синтию не отменять визита, хотя она и собиралась это сделать. Но теперь, когда доктор задавала такие каверзные вопросы, которые скорее бередили рану, чем помогали залечить ее, я пожалел, что не послушал жену.

– Я уже начинаю смиряться с мыслью, что мой отец был не тем человеком, за которого я его принимала, – сказала Синтия. – Тот факт, что его нет ни в каких официальных документах, отсутствует номер социального страхования и записи о водительских правах, невозможно объяснить. – Она помолчала. – Но сама мысль, что он мог убить их, мою маму и Тодда, – в это нельзя поверить.

– Вы полагаете, он сам оставил шляпу? – спросила доктор Кинзлер.

– Может быть.

– Зачем вашему отцу проникать в ваш дом, оставлять такой след за собой, писать письмо на вашей собственной машинке и рисовать карту, которая привела вас к остальным?

– Возможно, он… хочет с этим покончить?

Доктор Кинзлер пожала плечами.

– Я спрашиваю о вашем мнении.

«Стандартный прием психотерапевта», – подумал я.

– Я не знаю, – ответила Синтия. – Если бы я считала, что он это сделал, тогда записки и все остальное могли быть его попыткой признаться, покаяться. Ведь человек, оставивший письмо, каким-то образом вовлечен в их смерть. Иначе откуда он мог знать все эти подробности.

– Верно, – согласилась доктор Кинзлер.

– И детектив Уидмор, хотя и говорит, что это мой отец убил их много лет назад, на самом деле уверена, будто эту записку написала я.

– Возможно, – задумалась доктор Кинзлер, – она полагает, что вы с отцом сделали это вместе. Ведь его тело не найдено. А вас не было в той машине с матерью и братом.

Синтия помедлила, потом кивнула.

– Много лет назад полиция подозревала меня. В смысле, когда они ничего не нашли, то стали хвататься за соломинку, понимаете? Наверное, полагали, что я все это проделала вместе с Винсом. Из-за ссоры, которую в тот вечер устроила.

– Вы же говорили, что почти ничего не помните о том вечере, – заметила доктор. – Как вы считаете, не блокировали ли вы чего-нибудь в своей памяти? Иногда я направляю людей к надежному специалисту, который занимается терапией под гипнозом.

– Ничего я не блокировала. Просто не сознавала. Пришла домой пьяной. Я была глупым подростком. Сразу отключилась. Проснулась утром. – Она подняла руки, снова уронила их на колени. – Я не смогла бы совершить преступление, даже если бы хотела. Я была в отключке. – Она вздохнула. – Вы мне верите?

– Разумеется, – сказала доктор Кинзлер и мягко попросила: – Расскажите мне побольше о ваших отношениях с отцом.

– По-моему, нормальные. То есть мы иногда ругались, но в целом ладили. Я думаю… – Она помолчала. – Я думаю, что он меня любил. Очень сильно любил.

– Больше, чем других членов семьи?

– Что вы имеете в виду?

– Ну, если он вдруг собрался убить вашу мать и брата, почему не убил и вас тоже?

– Не знаю. И, как уже говорила, не верю, что он мог это сделать. Я… я не могу толком объяснить, но мой отец никогда бы ничего подобного не совершил. Он не мог убить мою мать. И ни за что бы не убил своего сына, моего брата. И знаете, не только потому, что он их любил. Он был слабым.

Это привлекло мое внимание.

– Он был очень милый человек, но… нелегко говорить такое про отца – не имел задатков для такого поступка.

– Не понимаю, куда все это может нас завести, – вмешался я.

– Мы знаем, что вашу жену глубоко волнуют вопросы, связанные с находкой, – терпеливо объяснила мне психиатр. – Я стараюсь помочь ей справиться.

– Что если они меня арестуют? – спросила Синтия.

– Пардон? – не поняла доктор Кинзлер.

– Что? – изумился я.

– Что если детектив Уидмор меня арестует? – повторила она. – Решит, будто я имею ко всему этому отношение? Подумает, что я – единственная – могла знать, что скрывается в карьере? Если она меня арестует, как я объясню это Грейс? Кто будет присматривать за ней, если меня заберут? Ей нужна мать.

– Ласточка… – начал я.

– Если она меня арестует, то больше не будет пытаться узнать правду, – перебила Синтия.

– Это исключено, – заявил я. – Чтобы арестовать тебя, она должна думать, что ты имеешь отношение и ко всему остальному: смерти Тесс, даже убийству Эбаньола. Поскольку что все эти события каким-то образом связаны. Они – часть одной и той же загадки. Мы только незнаем, как именно они связаны.

– Может, Винс знает, – задумчиво произнесла Синтия. – Интересно, никто с ним в последнее время не разговаривал?

– Эбаньол собирался найти его, – напомнил я. – Разве он не говорил в последний раз, когда мы его видели, что надо пристальней приглядеться к его прошлому?

Доктор Кинзлер пыталась вернуть нас к заданной теме:

– Думаю, вам не стоит ждать две недели до следующего визита. – При этом она смотрела на Синтию, не на меня.

– Конечно, – безразлично кивнула моя жена. – Конечно. – Извинилась и вышла из офиса в поисках туалета.

Я обратился к доктору Кинзлер:

– К вам пару раз приходила ее тетя, Тесс Берман.

Она подняла брови.

– Да.

– Что она вам сказала?

– В обычных обстоятельствах я бы не стала обсуждать другого клиента, но в случае с Тесс Берман и обсуждать нечего. Она была у меня пару раз, но так и не открылась. Мне показалось, она с презрением отнеслась к моей работе.

Как же я любил Тесс.

Когда мы вернулись домой, на нашем автоответчике было десять звонков, и все от разных газет и телевизионных каналов. Было там и длинное страстное послание от Паулы. Она утверждала, что Синтия обязана их каналу и должна позволить им сделать еще одну передачу в свете последних открытий. «Только назовите время и место, – говорила Паула, и я буду там с бригадой операторов».

Я смотрел, как Синтия нажимает на кнопку, уничтожающую запись. Никакого раздражения. Никаких сомнений. Одно решительное движение указательного пальца.

– На этот раз все обошлось без проблем. – Милостивый Боже, как же это у меня вырвалось?

– Что? – взглянула она на меня.

– Ничего.

– Что ты имел в виду? Что на этот раз обошлось без проблем?

– Забудь, – попросил я. – Я ничего не имел в виду.

– Ты подразумевал, что я стерла эту запись?

– Говорю же тебе, забудь.

– Ты вспомнил то утро. Когда мне позвонили. Когда я случайно стерла запись. Я же объяснила тебе, что произошло. Я была не в себе.

– Разумеется.

– Ты так и не поверил в тот звонок, верно?

– Конечно, поверил.

– И если бы мне тогда не звонили, то и письмо по электронной почте тоже отправила я? Может, одновременно я печатала послание на твоей машинке?

– Я этого не говорил.

Синтия подошла ко мне ближе, подняла руку и ткнула в меня пальцем.

– Как я могу оставаться под этой крышей, если у меня нет стопроцентной уверенности, что ты меня поддерживаешь? Доверяешь? Мне не нужны твои косые взгляды и постоянные сомнения.

– Не придумывай.

– Скажи. Прямо сейчас. Посмотри мне в глаза и скажи, что ты веришь мне и не сомневаешься, будто я делала нечто подобное.

Клянусь, я готов был поклясться, но мгновенного колебания оказалось достаточно, чтобы Синтия повернулась и ушла.

Когда я тем вечером зашел в комнату Грейс, там было темно. Я ожидал застать ее у окна с телескопом, но она уже лежала в постели. Однако не спала.

– Странно, что ты здесь. – Я сел на край кровати и прикоснулся к ее волосам.

Грейс промолчала.

– Я думал, ты следишь за астероидами. Или ты уже смотрела?

– Не стала зря тратить время, – произнесла она так тихо, что я едва расслышал.

– Ты уже больше не беспокоишься об астероидах? – спросил я.

– Нет, – ответила она.

– Значит, они больше не собираются падать на Землю? – обрадовался я. – Что же, это хорошие новости.

– Может, они все еще нам угрожают, – пробормотала Грейс, пряча лицо в подушку, – но это не имеет значения.

– Что ты хочешь этим сказать, лапочка?

– Все здесь постоянно такие грустные.

– Да, детка, я знаю. Последние недели выдались трудными.

– Не важно, появятся астероиды или нет. Тетя Тесс все равно умерла. Я слышала, как вы разговаривали насчет машины, которую нашли. Люди умирают постоянно от самых разных вещей. Их сбивают автомобили. Они могут утонуть. А иногда их убивают другие люди.

– Я знаю.

– А мама ведет себя так, будто нам все время что-то угрожает. Она даже ни разу не посмотрела в телескоп. Думает, нас что-то заберет, и это появится вовсе не из космоса.

– Мы никогда не допустим, чтобы с тобой что-то случилось, – заверил я. – Мы с твоей мамой очень тебя любим.

Грейс промолчала.

– По-моему, все же стоит проверить еще разок, – предложил я, сползая с кровати и устраиваясь на коленях около телескопа. – Не возражаешь, если я взгляну?

– Да хоть до посинения, – заявила Грейс. Если бы горел свет, она наверняка заметила бы мою реакцию на такую фразу.

– Ладно. – Я устроился поудобнее, но предварительно проверил, не наблюдает ли кто-нибудь за домом. Приложил глаз к окуляру и покрепче ухватился за телескоп.

Я направил трубу в небо и увидел поток пролетающих звезд, совсем как в «Звездных войнах».

– Давай-ка теперь посмотрим в эту сторону, – предложил я, но тут телескоп соскочил с подставки, грохнулся на пол и закатился под письменный стол Грейс.

– Говорила же тебе, папа, – сказала она, – это просто хлам.

Синтия уже лежала под одеялом, натянув его до самого подбородка, завернувшись как в кокон. Глаза закрыты, но я почувствовал, что она не спит. Просто не желает разговаривать.

Я разделся до трусов, почистил зубы, откинул одеяло и улегся рядом. У кровати лежал старый номер журнала, и я принялся его перелистывать, попытался прочитать оглавление, но не сумел сосредоточиться.

Протянул руку и выключил настольную лампу. Устроился поудобнее, повернувшись спиной к Синтии.

– Я пойду и лягу с Грейс, – сказала Синтия.

– Конечно, – буркнул я в подушку, не глядя на нее. – Синтия, я тебя люблю. Мы любим друг друга. То, что происходит сейчас, разделяет нас. Мы должны что-то придумать, чтобы выдержать все вместе.

Но она молча выскользнула из постели. Полоса света из коридора как ножом разрезала потолок, когда она открыла дверь. Затем исчезла вместе с ней. «Ладно, – подумал я, – я слишком устал, чтобы ссориться, слишком устал, чтобы мириться». Вскоре я заснул.

Утром, когда я встал, не было ни Синтии, ни Грейс.

ГЛАВА 31

Даже если бы мы вечером не поссорились, я бы не удивился, не обнаружив утром Синтию рядом с собой в постели. Проснувшись в половине седьмого, я решил, что она уснула у Грейс и провела ночь в ее комнате. Поэтому не вышел сразу в холл, чтобы взглянуть на них.

Я встал, натянул джинсы, зашел в соседнюю ванную и умылся. Случалось, я выглядел и получше. Стресс последних нескольких недель оставил свои следы. Под глазами темные круги, и, похоже, я похудел на несколько фунтов. Против этого я в принципе не возражал, но предпочел бы добиться такого успеха целенаправленно, а не благодаря стрессу. Глаза красные, к тому же мне явно не мешало подстричься.

Вешалка для полотенец находится у нас рядом с окном, выходящим на подъездную дорожку. Потянувшись за полотенцем, я заметил, что дорожка выглядит иначе, чем должна бы. Обычно расстояние между жалюзи заполнено синим и серебристым, цветами наших двух машин. На этот раз – только синий цвет и асфальт.

Я раздвинул жалюзи. Машина Синтии исчезла.

Я пробормотал что-то вроде «какого черта?».

Затем пошлепал в холл босиком и без рубашки и открыл дверь в комнату Грейс. Дочь никогда так рано не вставала, и я рассчитывал обнаружить ее в постели.

Покрывало откинуто, постель пуста.

Я мог позвать жену или дочь, стоя на верхней ступеньке лестницы, но было слишком рано, и все-таки имелся шанс, что в этом доме кто-то еще спит. Я не хотел их будить.

Я сунул голову в кабинет, где никого не оказалось, и спустился в кухню.

Там все выглядело, как и накануне вечером. Вымыто и убрано. Никто не завтракал перед ранним отъездом.

Я открыл дверь в подвал и на этот раз с чистой совестью закричал:

– Син! – Это было глупо. Ведь ее машины не было около дома. Но вероятно, поскольку все происходящее не имело смысла, я подспудно решил, что ее украли. – Ты там, внизу? – Я немного подождал и снова крикнул: – Грейс!

Когда я открыл входную дверь, на пороге меня ждала утренняя газета.

Было трудно не поддаться ощущению, что я переживал эпизод из жизни Синтии.

Но на этот раз в отличие от событий двадцатипятилетней давности меня ждала записка.

Она была сложена и стояла на кухонном столе, между солонкой и перечницей. Я взял ее и развернул – написано от руки, и почерк определенно принадлежал Синтии. Вот что там говорилось:

Терри! Я уезжаю.

Не знаю, куда, надолго ли. Знаю лишь, что не могу остаться здесь еще хоть на минуту.

Я не испытываю к тебе ненависти. Но сомнение в твоих глазах разрывает меня на части. Мне кажется, я схожу с ума, и никто мне не верит. Ведь Уидмор до сих пор ни в чем не уверена.

Что будет дальше? Кто еще залезет в наш дом? И станет следить за ним с улицы? Кто умрет следующим?

Я не хочу, чтобы это была Грейс. Поэтому забираю ее с собой. Надеюсь, у тебя хватит ума позаботиться о себе. Кто знает, может, когда меня не будет в доме, ты окажешься в безопасности.

Я хочу поискать своего отца, но понятия не имею, с чего начать. Я верю, что он жив. Возможно, именно это выяснил мистер Эбаньол после того, как посетил Винса. Мне это не известно.

Я знаю одно, нам нужно немного пространства. Нам с Гоейс надо стать матерью и дочерью, которым не о чем беспокоиться, кроме как быть матерью и дочерью.

Я буду крайне редко включать свой сотовый. Знаю, они могут по нему найти человека. Но время от времени я буду проверять, нет ли посланий. Может, когда-нибудь мне захочется поговорить с тобой. Но только не сейчас.

Позвони в школу, скажи, что Грейс на время уехала. В магазин звонить не буду. Пусть Памела думает что хочет.

Не ищи меня.

Я все еще люблю тебя, но не хочу, чтобы ты меня сейчас нашел.

Л., Син.

Я прочитал записку трижды, может быть, четырежды. Затем снял трубку и позвонил ей на сотовый, невзирая на то, что она написала. Меня сразу переключили на запись, и я оставил сообщение: «Син. Господи. Позвони мне».

После этого швырнул трубку и заорал:

– Черт! Черт!

Я несколько раз прошелся по кухне, не зная, что делать. Открыл входную дверь, дошел до конца дорожки, все еще в одних джинсах, и осмотрел улицу, как будто каким-то волшебным способом мог определить, в какую сторону поехали Синтия и Грейс. Вернулся в дом, снова схватил телефон и, словно в трансе, набрал номер, который всегда набирал, когда мне требовалось поговорить с кем-то, любящим Синтию не меньше, чем я.

Я набрал номер Тесс.

Когда раздался третий гудок и никто не снял трубку, я сообразил, что сделал, какую невероятную ошибку допустил. Повесил трубку, сел за кухонный стол и заплакал. Поставив локти на стол, я обхватил руками голову и позволил себе выплакаться.

Не знаю, сколько я так просидел один, за кухонным столом, разрешая слезам катиться по моим щекам. Думаю, долго, пока слезы не иссякли. Когда весь их запас кончился, мне осталось лишь придумать, что делать дальше.

Я поднялся наверх и оделся, то и дело повторяя себе, что, во-первых, Синтия и Грейс в порядке. Их не похитили, с ними не случилось ничего страшного. И во-вторых, невозможно представить, что Синтия, как бы расстроена она ни была, подвергнет опасности Грейс.

Она любила Грейс.

Но что сейчас думает моя дочь? Мать поднимает ее с кровати среди ночи, заставляет собрать сумку, тайком выводит из дома, стараясь, чтобы отец ничего не услышал?

Очевидно, в глубине души Синтия верила, что поступает правильно, но она ошибалась. Нельзя было так делать, нельзя было вовлекать во все это Грейс.

Поэтому я без колебаний нарушил запрет Синтии искать их.

Грейс – моя дочь. И она пропала. И я, черт бы все побрал, буду ее разыскивать. И постараюсь наладить отношения с женой.

Я порылся на полке, раскопал карты Новой Англии и штата Нью-Йорк и развернул их на кухонном столе. Я пробежал глазами от Портленда до Провиденса, от Бостона до Буффало, размышляя, куда могла поехать Синтия. Посмотрел на линию, разделяющую Коннектикут и Массачусетс, на город Отис, расположенный недалеко от карьера. Вряд ли она захочет поехать туда. Только не с Грейс. И что ей там делать? Что можно еще там выяснить?

Мне попалась на глаза деревня Шарон, где жила погибшая при инсценированном наезде Конни Гормли. Но это тоже было совершенно бессмысленно. Синтия так и не врубилась в ту историю, не приняла всерьез газетную вырезку, в отличие от меня. Так что и туда она наверняка не направится.

Трудно найти ответ, глядя на карту. Возможно, стоит вспоминать имена. Людей из ее прошлого. Тех, к кому Синтия могла обратиться в трудные времена, людей, чтобы узнать ответы.

Я пошел в гостиную, где нашел две коробки из-под обуви с памятными вещами из детства Синтии. Учитывая события, будоражившие нас последние несколько недель, коробки так и не возвратили на обычное место в стенном шкафу.

Я начал перебирать содержимое, раскладывая старые квитанции и вырезки по кофейному столику, но ничто не цепляло моего внимания. Огромная головоломка без видимой путеводной нити.

Я вернулся на кухню и позвонил домой Ролли. Он не должен был уйти в школу так рано. Трубку сняла Миллисент.

– Привет, Терри, – сказала она. – Как дела? Ты сегодня опять не идешь в школу?

– Ролли уже нашел мне замену, – ответил я. – Милли, вам, случайно, Синтия не звонила?

– Синтия? Нет. А что случилось? Разве ее нет дома?

– Она уехала. Забрала с собой Грейс.

– Сейчас позову Ролли.

Я слышал, как она положила трубку, и через несколько секунд подошел Ролли.

– Синтия уехала?

– Да. И я не знаю, что делать.

– Черт. А я собирался ей сегодня позвонить, спросить, как у нее дела. Она не сказала, куда направилась?

– Ролли, если бы я знал, куда она направилась, то не звонил бы тебе в такую гребаную рань.

– Ладно, ладно. Господи, я даже не знаю, что сказать. Куда она поехала? Вы что, поссорились?

– Да, вроде того. Я сам виноват. Она просто не выдержала, слишком много на нее навалилось. Она здесь не чувствовала себя в безопасности, хотела защитить Грейс. Но выбрала неправильный путь. Слушай, если она вдруг позвонит, если тебе что-то станет известно, дай мне знать, договорились?

– Обязательно, – заверил он. – И если ты ее найдешь, сообщи мне.

Затем я позвонил в офис доктора Кинзлер. Она еще не начала работать, поэтому я оставил послание, что Синтия пропала, и попросил ее связаться со мной по домашнему и мобильному телефону.

Еще одним человеком, чье имя пришло мне в голову, была Рона Уидмор. Но, подумав, я решил ей не звонить. Ведь, насколько я мог судить, она не была полностью на нашей стороне.

Я считал, что понимаю мотивы, толкнувшие Синтию на отъезд, но поймет ли их Уидмор.

И тут в голову мне пришло еще одно имя. Имя человека, которого я никогда не знал и не видел даже мельком. Но сейчас о нем вспомнил.

Может быть, настало время поболтать с Винсом Флемингом.