Текст книги "Заговор Грааля"

Автор книги: Линн Шоулз

Соавторы: Джо Мур
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)

МАГНОЛИЯ

Синклер сидел в зале для видеосвязи в своем поместье. Он смотрел на темные экраны еще долго после того, как с них исчезли лица Хранителей. Он запрокинул голову – устал от бесконечных требований, которые ему предъявляют. Теперь, с началом заключительного этапа, приходится связываться с Хранителями чуть ли не каждый день. Старика нужно ублажать – и при этом не отставать от расписания. К тому же именно он, Синклер, отвечает за самые сложные задачи: начиная с того, чтобы достать Чашу, и заканчивая научными мероприятиями. Иногда ему казалось, что его преданность проекту не ценят, не уважают, как следовало бы.

А еще этот Уингейт напортачил с проклятой Коттен Стоун. О чем, к дьяволу, Уингейт думал, когда нанял кого-то убить девку? Уингейт не умеет справляться с трудностями, это стало очевидно. И уж точно не может делать, что ему говорят.

Краем глаза Синклер заметил Бена Гирхарта.

– Входи.

– Ну как все прошло? – спросил помощник.

– Отлично, – сказал Синклер. Свои мысли насчет видеоконференции он держал при себе. Он крутанулся в кресле и посмотрел на герб над столом – крест тамплиеров и цветок шиповника. – Мы уже так близко, Бен. Столько приготовлений, столько работы – и все вот-вот окупится.

Гирхарт кивнул, но Синклер заметил, что у него еще что-то на уме.

– В чем дело? – спросил он.

– Чарлз… он здесь. Я видел его на лужайке.

– Вот дерьмо, – Синклер закрыл глаза и сжал переносицу пальцами. Сейчас это совсем ни к чему.

* * *

Пожилой джентльмен, как всегда сдержанный и спокойный, сидел на застекленной террасе в плетеном кресле с высокой спинкой.

– Добрый день, – поздоровался Синклер. – Какой сюрприз. Я не знал, что вы приедете. – Он шагнул на террасу. – Я твлько что закончил очередной сеанс видеосвязи, рассказывал Хранителям новости.

– Технология – это просто невероятно, Чарлз. Она меня изумляет.

Синклер подошел к скамье и сел. Кажется, он понял, что хочет обсудить старик.

– Проект движется по плану, все хорошо, – произнес он, не дожидаясь вопроса.

– Приятно слышать. Видите ли, Чарлз, у меня сложилось впечатление, что кое-что все-таки не уладилось. Все эти мелочи могут казаться весьма назойливыми. Впрочем, «назойливыми» – неподходящее слово. Лучше сказать – коварными.

Синклер поправил галстук. Внезапно показалось, словно что-то давит ему на горло – как будто чьи-то руки схватили его за глотку и сжимают, медленно-медленно.

– Наш добрый кардинал послушно привез Чашу, как и планировалось, – сказал он. – Януччи повел себя превосходно, как мы и ожидали.

Лицо старика окаменело.

– В Ватикане знают, что он произвел подмену. У Синклера внутри все сжалось.

– Мы предвидели, что они об этом догадаются. Но в новостях ничего не было.

– И не будет. Церковь не рискнет признать, что ее предал собственный служитель. Они не станут болтать, выметать сор из избы, но я ожидаю, что через несколько дней объявят об отставке Януччи. И это весьма кстати для нас.

Синклер чувствовал – старик к чему-то клонит. Это ясно по настойчивому, подчеркнуто негромкому голосу, по выражению лица, по тому, как он помолчал, прежде чем продолжить.

– Внимание к деталям очень важно, – произнес старик. – Вы это знаете. – Он прищурился. – Не теряйте кардинала из виду ни на секунду. И вы должны отвлечь Стоун. Нельзя о ней забывать. Как только Януччи выполнит свое предназначение, избавьтесь от него.

Синклер кивнул, глядя на реку. Она смывает все на своем пути.

– Мы начали работать в лаборатории, – сказал он, чтобы сменить тему. – Где-то на день раньше срока. Сейчас очень тонкий момент, не будем торопиться, чтобы не наделать ошибок.

– О, я уверен, по части науки все так, как и должно быть, Чарлз. Вы лучший в мире – самый подходящий человек, чтобы помочь свершиться нашему чуду, разве нет? – Он на минуту замолчал. – Совершенство во всем, Чарлз. И никаких компромиссов.

Старик посмотрел прямо в глаза генетика. Синклер узнал эту ярость – он словно видел, как в зрачках полыхает адское пламя.

Хватка на горле ослабла.

– А теперь расскажите о провале в Майами. Синклер качнулся и прислонился к спинке скамьи.

– Уингейт развел самодеятельность. Он не понимает. Мы сообщали ему только самое необходимое. Но я велел ему ничего не делать со Стоун, просто дать интервью, очаровать ее, отрицать все намеки на шантаж.

От взгляда старика Синклер почувствовал, как внутри все жжет, словно он глотнул кислоты.

– Мы ее нейтрализовали уже через час после покушения. Заблокировали ее банковский счет, кредитки. Отрезали ее, обездвижили. Но Стоун помог ее приятель-священник. Когда она попыталась купить билет на самолет в Эшвилл, мы кое-что проверили и выяснили, что у его семьи там дом. Она сейчас там. Приехала вчера вечером. Мы думаем, священник тоже направляется туда.

– И?

– Она и священник бегут. Мы на них давим. Это лишь вопрос времени.

Старик скрестил ноги и повернулся к огромной магнолии, растущей неподалеку.

– Я с нетерпением жду, когда она вновь зацветет, Чарлз. Цветки нежного кремового цвета. Тонкий аромат. Одно из прекраснейших созданий, вы согласны? – Он снова взглянул на Синклера. – Ведь вы открываете окна, чтобы ветерок принес аромат, правда? Было бы жаль это пропускать.

– Когда она зацветает, да, – ответил Синклер. Что это: просто старческая болтовня или…

– У идеального цветка нет пятен. Несовершенные бутоны оскорбляют взгляд. Садоводу ни к чему экземпляры с недостатками. Он избавляется от них без малейших сомнений. Уингейт – это пятно. Я уверен, вы меня понимаете.

ЗАПИСКИ ТОРНТОНА

Задремав, Коттен подпрыгнула от глухих ударов.

– Черт, – прошептала она, хватая пистолет и бросаясь к окну.

Она всю ночь смотрела и вслушивалась, иногда хватаясь за оружие. С рассветом немного успокоилась и смогла заснуть.

Теперь в комнату просочился бледный свет пасмурного утра. Коттен приоткрыла занавеску и выглянула на улицу.

Рядом с ее машиной стоял красный джип «чероки».

Коттен отпрянула от окна и прижалась к стене. Вряд ли это Джонс. Красный джип не в его духе, да и на ферме она не заметила такой машины.

Снова тот же звук. Теперь, проснувшись, она поняла, что это такое. Стук в дверь.

Подняв револьвер обеими руками, она посмотрела в глазок. На крыльце спиной к ней стоял какой-то человек, голову его скрывал капюшон теплой куртки.

– Кто это? Кто здесь?

Человек повернулся и, улыбаясь, стянул капюшон.

– Джон! – Она распахнула дверь и обняла его за шею. – Слава богу, ты здесь.

– Ты же не собиралась меня пристрелить, а?

– Даже подумать страшно.

– Ну-ка, иди в дом, пока не замерзла, – велел он, обнимая ее за плечи и подталкивая внутрь. – Коттен, мне так жаль твою подругу, Ванессу. – Джон закрыл дверь и снял куртку.

У Коттен сжалось горло.

– У Несси были недостатки, но она была доброй, мягкой, хорошей подругой. Она не заслужила такой смерти.

– Никто не заслужил. – Он повесил куртку и потер руки. – Ты знаешь, кто может желать тебе зла?

Коттен покачала головой:

– Нет. Ну, то есть, я многих злила, но не до такой же степени, чтобы они захотели меня взорвать.

Сначала Торнтон, потом Ванесса. Следующей буду я.

– Джон, если кто-то хотел убить Торнтона и представить его смерть как несчастный случай, это ведь несложно? Особенно учитывая его диагноз. Если они такие сильные, что могут вот так меня уничтожить, значит, они тем более могли узнать все, что надо, о Торнтоне. Они сделали так, чтобы его смерть списали на естественные причины.

– Да уж, взрыв автомобиля не собирались выдавать за естественные причины. Даже за несчастный случай.

Коттен уселась на диван, поджав ноги.

– Это меня и смущает. Они так тщательно организовали смерть Торнтона, а меня пытались убить так грубо. Я не понимаю. Одно убийство – такое умное, а другое – просто страшное. Никакой логики. Грааль – единственная ниточка, связывающая Арчера, Торнтона и меня. Ванессе просто не повезло.

– Кто-нибудь знает, что ты здесь? Ты с кем-нибудь говорила?

– Нет, только с тобой и Джонсом. – Коттен потерла кулаками глаза, надеясь унять легкую головную боль. – Никому не сказала. Позвонила из самолета Теду Кассельману, но не стала ему говорить, куда лечу.

– Ты хоть немного спала?

– Почти нет. Кажется, ночью кто-то приходил, но это может быть игрой воображения. Я уже ничего не понимаю. Я такая дерганая, что подпрыгиваю от любого шороха. Хорошо, что ты здесь. Может, теперь смогу немножко расслабиться.

– Давай чем-нибудь согреемся, и ты обо всем расскажешь.

Она пошла за ним.

– Я вчера вечером не нашла ни кофе, ни чая.

– Здесь есть тайные припасы, – отозвался Джон. Он открыл дверь в кладовку, вынул пылесос и швабру, и в глубине обнаружились узкие ступеньки.

– В кладовой прохладно круглый год, и не нужно беспокоиться о том, что кто-нибудь обчистит холодильник или шкафы и уничтожит мои запасы. Так я всегда уверен, что смогу сварить себе чашку кофе.

Даже сквозь небольшое отверстие в узком проходе она заметила, какой внизу кавардак.

– Я сейчас, – сказал Джон, протискиваясь в кладовку и исчезая внизу лестницы. Через пару минут он вернулся со старой жестянкой в руке. – Voila [27]27
  3d.:прошу (фр.).


[Закрыть].

Вернувшись на кухню, он достал из буфета кофейник с ситечком и включил газ.

– А может, ночью приходил Джонс? – спросил он, заваривая кофе.

– Не знаю. Я заснула на диване и проснулась от звука шагов, словно кто-то ходил по крыльцу. Но никто не стучал и не пытался войти. Я думаю, Джонс дал бы мне понять, что пришел. – Коттен уселась на скамейке и положила пистолет на шаткий стол. – В снегу были следы, но я точно не знаю, мои или нет.

– Но ты никого не видела? Она покачала головой:

– Нет, и больше ничего не было. До утра я ничего не слышала. Но я уверена, что там кто-то был.

– Я заметил звериные следы, когда поднимался на крыльцо, – сказал Джон. – Может, лиса приходила в поисках еды. Ты не привыкла к звукам в горах, и тебя могло просто напугать какое-то животное.

Из носика кофейника вырывался пар, под стеклянной крышкой кипела темная жидкость.

– Да, наверное. Я всю ночь просидела на диване с этим дурацким пистолетом. И от каждого скрипа или шороха…

– Надеюсь, тебе было тепло. – Джон достал две кружки. – Это старый дом, ветер задувает во все щели. И кладовка прямо рядом с комнатами. Летом тут хорошо, но вот зимой… – Он пошарил в шкафчике. – Может, где-нибудь сахар завалялся.

– Ты же знаешь, как я ем сахар, – произнесла она. Джон положил герметично закрытый пакет на стол.

– Вообще-то я грелась у огня. – Коттен смотрела, как он разливает кофе по кружкам, и думала, что хорошо бы с ним свернуться калачиком у этого огня. Ей не хватало мужских объятий. Она вспомнила Торнтона. Он мертв. И Ванесса мертва. Желание прошло.

Джон поставил чашку на стол и сел напротив. Коттен обхватила свою кружку ладонями.

* * *

– Алло?

– Шерил, это Коттен Стоун. – Она стояла у входа в торговый центр, расположенный в пригороде Эшвилла. Джон подпирал стену и рассматривал прохожих.

– Из CNN, – добавила Коттен после затянувшегося молчания.

– Я знаю, кто вы такая, – ответила жена Торнтона. Даже сквозь уличный шум Коттен услышала лед в голосе Шерил.

– Надеюсь, я вас не отрываю отдел, – произнесла она.

– Мы со всем этим разберемся, – сказал он. – Обещаю. Прежде всего нужно выяснить, кто онитакие.

В голове стучало. Бессонная ночь и голод начинали сказываться на нервах. Джон осмотрел кухню.

– Надо было купить еды по дороге, но мне хотелось поскорее убедиться, что ты цела.

– Джонс сказал, тут есть магазин.

– Мы лучше съездим в Эшвилл. Раздобудем тебе теплую одежду и все, что захочешь.

– Наверное, надо позвонить Теду, сказать, что у меня все нормально.

– Мой мобильник здесь не ловит. Позвонишь из города.

– Я готова. – Коттен встала и потянулась за пистолетом.

– Собираешься выбираться с боем из продуктового магазина?

– Я знала о вас с Торнтоном – все время знала.

– Шерил, вы… простите меня. Я понимаю, что не могу вас утешить… – Коттен крепко зажмурилась. Она говорила искренне. Ей никогда не хотелось причинять кому-то боль. Просто она так быстро втрескалась в Торнтона. Не было времени подумать.

– Вы правы, вам действительно нечего сказать, – произнесла Шерил.

Коттен понимала, как это сложно для Шерил. И для нее тоже непросто.

– У меня очень важное дело, иначе я бы не стала звонить, клянусь.

– Что вы хотите?

– Шерил, мне просто необходимо узнать, прислали ли какие-то записи Торнтона вместе с его личными вещами.

– Зачем?

– Я… я думаю, они могут подсказать, кто его убил.

– О чем вы говорите?

– Шерил, я не могу сейчас подробно объяснить, но у меня есть причины…

– Причины? Наверняка есть. Например, хотели потребовать, чтобы он со мной развелся? Или собирались запустить лапы в его кошелек? Вы вообще знаете, сколько у Торнтона было денег? Я могу только догадываться о ваших причинах.

Наступило молчание, и послышались приглушенные всхлипывания.

– Торнтон скончался от кровоизлияния в мозг, мисс Стоун. – Шерил пренебрежительно подчеркнула обращение «мисс». – Так что давайте на этом и успокоимся. – Голос ее сорвался. – По крайней мере, он не сдох, трахая вас, – спас меня от такого позора.

Коттен закрыла трубку рукой, чтобы скрыть вздох. У этой женщины есть полное право нападать на нее. Своей грубостью она хотела задеть Коттен, пробудить в ней муки совести. Это удалось, и Коттен понимала, что заслуживает такого обращения. Но она ничего не требовала от покойного Торнтона. Она с ним порвала. Глубоко вздохнув, девушка постаралась проглотить обиду.

– Шерил, прошу вас. Торнтон позвонил мне из Рима и сказал, что обнаружил нечто важное и боится за свою жизнь. После чего его нашли мертвым – невероятное совпадение. Вы не хуже меня знаете – чтобы Торнтон испугался, надо…

Коттен не знала, что еще сказать. У нее не было доказательств.

Еще одна неловкая пауза.

– Я тоже разговаривала с мужем за день до того, как он… – У нее перехватило дыхание. – Он извинялся за то, что обижал меня, заставлял плакать. Сказал, что я хорошая жена и не заслужила такого мужа. Это не похоже на Торнтона. Я не понимала, зачем он все это говорил. – Шерил закашлялась, словно собираясь с духом. – Он действовал на женщин как наркотик. Я знаю, вы не первая, кто на него подсел. Но вы первая, кто его по-настоящему волновал.

Коттен услышала, как Шерил сморкается.

– Так что вам нужно? – спросила вдова обычным голосом.

– Его блокнот. Мне надо знать, что в его последних записях. – Она услышала щелчок и догадалась, что Шерил положила трубку на стол. Потом раздались шаги и шорох бумаг.

– Его не прислали, – сказала Шерил.

– Но он всегда делал заметки.

– Единственное, что у меня есть – два листка бумаги, вроде бы вырванные из блокнота. Они пришли на днях, Торнтон отправил их сам себе из Рима.

– Там упоминается история с Граалем?

– Нет, это просто список.

– Список запланированных дел? – переспросила Коттен.

– Имен.

– Вы можете их прочесть?

Коттен слушала секунд тридцать и попросила:

– Подождите. Я возьму бумагу и ручку.

Она кивнула Джону, тот порылся в кармане и вытащил шариковую ручку. Потом сорвал со стенда объявление о продаже гаража и протянул Коттен. Она перевернула листок и стала быстро строчить на обороте.

– Шерил, прочитайте имена еще раз, только помедленнее. – Через минуту она перестала писать и сказала: – Спасибо. Спасибо вам огромное.

Вешая трубку, Коттен повернулась к Джону и прошептала:

– Черт побери!

СВЯТОЙ СУПЕРМАРКЕТ

Красный «чероки» въехал на парковку библиотеки «Оукли» в Южном Эшвилле, в полумиле к западу от шоссе 240. Снег припорошил газон, виднелись ржавые пятна богатой железом почвы.

– Если ты зайдешь на сайт CNN в базу данных, разве тебя не смогут засечь и выяснить, где ты? – спросил Джон. Они с Коттен поднимались по ступеням библиотеки. – Нельзя ли найти информацию по именам из списка Торнтона, просто полазив в Интернете?

– Да, но в архивах CNN искать гораздо удобнее, – ответила Коттен. – Я зайду на CNN анонимно, через anonimizer.com. На этом сервере есть браузер, который позволяет скрыть уникальный адрес моего компьютера. – Коттен подождала, пока Джон откроет ей дверь. – Я все время им пользуюсь, чтобы меня никто не засек. Если я что-то расследую, необязательно всем знать, куда репортер сует нос. Люди сильно удивились бы, если бы знали, какой след оставляют за собой в Интернете.

Они подошли к стойке, и библиотекарь указала им на компьютеры.

У задней стены в ряд стояло пять компьютеров – за одним сидела молодая пара, остальные были свободны. Коттен выбрала дальний. Открыв «Нетскейп», она зашла на сайт anonimizer.com, ввела свои данные и набрала адрес поискового портала CNN. Система попросила ввести имя пользователя – «журналисточка», и пароль – «ле-диизкентукки». Она зашла в раздел биографий на сайте CNN и набрала «Ганс Фритч» – первое имя на обороте объявления о продаже гаража. Почти сразу появилась страница ссылок. Просмотрев их, она кликнула одну. Появилась фотография канцлера Лихтенштейна и короткая справка о нем. Коттен щелкнула по иконке «печать».

Следующим был Руди Бауман. В первой же ссылке его называли главой Международного банка в Цюрихе. Коттен распечатала биографические справки по каждому имени, все – важные шишки, обладающие огромной политической, военной и экономической властью в мире.

– Есть догадки, что связывает эти имена? – спросил Джон.

– Это очень большой айсберг, – ответила Коттен, направляясь к джипу.

* * *

– Может, те, кто украл Чашу, хотят за нее выкуп, – предположил Джон. Они с Коттен сидели в машине на парковке торгового центра «ФудЛайон» в нескольких милях от библиотеки.

– Или хотят продать ее на черном рынке антиквариата. – Коттен листала распечатки, пока не дошла до главы Верховного суда Франции. – Может, он ловкий юрист. Любой из них способен на это. – Она просмотрела биографию русского генерала. – Шантаж? Выкуп? Коллекционеры предметов искусства с черного рынка?

Неужели раскрытие имен так опасно для этих людей, что Торнтона убили?

Джон посмотрел на бумаги и пожал плечами:

– Список производит впечатление, но он может оказаться просто списком кандидатов на интервью.

– Ты прав. Может, мы гоним волну из-за ерунды. Но Торнтон отправил себе этот список. Почему? Он бы не стал так заморачиваться из-за списка будущих интервью. Может, хотел, чтобы кто-то увидел эти листки, если с ним что-то случится? – Она посмотрела на женщину, которая везла коляску с ребенком по парковке. – И где его заметки? Он как маньяк все подробно записывал. Даже меня ругал за то, что я этого не делаю. Он считал, что, пересматривая заметки, можно все для себя прояснить.

Джон откинулся на спинку стула.

– А что, если так: пропажа заметок подтверждает, что его убили из-зд похищения Грааля? Тогда убийца Торнтона, должно быть, забрал его блокнот.

– Значит, остается только список.

– Что ты теперь думаешь делать?

– Позвоню дяде Гасу. Пусть попробует связать эти имена. Только он сможет это сделать. Мне все равно надо кое-что спросить у него про Уингейта.

– Пока ты этим занимаешься, я пойду в магазин и куплю еды. – Джон посмотрел на листок с каракулями у Коттен в руках. – Ты тут еще что-то записала, мы это не обсудили. – Он показал на ее записи. – СЕН, СИН.

– Да, я понятия не имею, что это. Шерил сказала, что Торнтон обвел какие-то буквы внизу страницы. Столько раз обвел, что кружки закрыли часть надписи, ее теперь не прочитать. Она разобрала только начало. СЕН и точку. «Сен» – как «Св.», сокращение от «Святой». Святой Кристофер. Святой Людовик. Может быть чем угодно, хоть Святым Супермаркетом. – Она кивнула на торговый центр и пожала плечами. – А под этим снова написал СЕН, потом косая черта, слово СИН и еще что-то. Шерил пыталась разобрать, но ничего не поняла. Джон уставился на значки.

– Понятия не имею, что это. – Он покачал головой и взглянул на Коттен. – Иди, звони, встретимся здесь через двадцать минут.

– Договорились.

Джон начал открывать дверь, но она коснулась его рукава.

– Шерил еще кое-что сказала, но я не записала.

– Что?

– Мне сначала послышалось «великий министр», и я попросила повторить. Она сказала, что Торнтон написал «Великий магистр».

Джон удивленно открыл рот.

– Коттен, тамплиеры называли себя Хранителями Грааля. А к своему главе обращались «Великий магистр».

ТРИНАДЦАТЬ КАПЕЛЬ

Ты думаешь, тамплиеры до сих пор существуют? – спросила Коттен из кухни, помешивая в кастрюльке соус для спагетти.

– Есть несколько организаций, которые ведут свое начало от тамплиеров. «Вольные каменщики», например.

– А, да, вроде «Клуба де Моле». Я буквально на днях о нем слышала.

Джон подбросил поленьев в огонь. Днем снова пришли тяжелые снеговые тучи, подморозило.

– Многие историки считают, что масоны – преемники тамплиеров. И знаешь, я вспомнил, что главу каждой масонской ложи называют «Великим магистром». – Огонь ожил, в комнате потеплело. – Кстати, пахнет очень вкусно.

– Спасибо. Мой отец очень любил это блюдо.

– Неудивительно, если вкус у него такой же замечательный, как и запах. – Джон вошел на кухню и посмотрел через ее плечо в кастрюлю.

Коттен зачерпнула немного густого красного соуса деревянной ложкой и протянула ему.

– Превосходно, – похвалил он, попробовав.

– Может, нальешь по бокалу кьянти, пока соус готовится?

Джон нашел штопор, открыл бутылку красного итальянского вина и достал две кружки.

– Извини, бокалов нет. У нас тут все по-простому.

– Я не в первый раз пью вино из кружки. – Коттен накрыла кастрюльку крышкой. – А зачем масонам понадобился Грааль?

– Вряд ли это масоны. Пусть они и тайное общество, но занимаются благотворительностью, а не убийством репортеров. Масонами были десятки уважаемых людей – к примеру, Джордж Вашингтон и Уинстон Черчилль, и такие знаменитости, как Кларк Гейбл и Ред Скелтон [28]28
  Ричард «Ред» С к ел т о н (1913–1997) – американский комедийный актер кино и телевидения.


[Закрыть]. Список очень длинный. – Джон протянул Коттен кружку с вином. – Твое здоровье.

Кружки звякнули. Коттен сделала глоток.

– Пойдем на веранду?

– И замерзнем насмерть?

– На минутку. – Она отпила вина, улыбнулась и кивнула на его кружку. – Вино тебя согреет.

– Вот так пьяницы и замерзают насмерть. Им кажется, что тепло.

– Я сейчас. – Коттен направилась в коридор и вернулась с толстым шерстяным одеялом. – Пойдем, – она открыла заднюю дверь. В лицо ударил холодный ветер.

Джон вышел вслед за ней на веранду и закрыл дверь.

– Так красиво. – Коттен смотрела на горы. – Сумерки – это волшебство, правда?

Он кивнул, обхватив себя руками.

– Иди сюда, – предложила она, закутываясь в одеяло и приоткрывая для него уголок.

Джон встал рядом и натянул одеяло на плечи.

– Так лучше? – спросила она.

– Намного.

Глотнув еще вина, она вложила руку в его ладонь. Позади хижины местность резко менялась, каменные глыбы громоздились уступами, земля зимой была совсем голой.

– Там внизу есть ручей, – произнес Джон. – Не очень большой, но в детстве там хорошо было играть все лето. Я с утра до ночи лазил по этим горам. Знал каждый камень, каждую пещеру, каждое дуплистое дерево на много миль вокруг. Обычно просил отца остановить машину и выходил подальше от дома. Когда они с мамой подъезжали, я уже стоял на крыльце, скрестив руки и победно улыбаясь. Нет лучше места для ребенка – столько приключений.

Коттен посмотрела на Джона – в нем сочеталась невинность мальчика и мудрость мужчины. Этот контраст очаровывал.

– А ты где искала приключений, когда была девчонкой?

Коттен засмеялась.

– Я кормила цыплят.

– Да ну. Дети обычно выдумщики. Разве у тебя не было крепости или тайника?

Коттен минутку подумала.

– Было дерево. Огромный дуб посреди пастбища. Я приколотила к нему несколько дощечек, чтобы получилась лестница, а между ветвей приладила несколько досок – что-то вроде помоста. Я всегда убегала в свой дом на дереве. Первый раз там поцеловалась. Мне было лет двенадцать… Мы с Робби Уайтом сидели наверху, прятались от Томми Хипперлинга, и вдруг он наклонился и крепко меня чмокнул, вот сюда, – она коснулась губ. – А потом мы долго молчали. Я думаю, это и для него был первый поцелуй. Мы никогда не говорили об этом, но в ту весну часто залезали на дерево – тренировались. Потом он переехал, и я его больше не видела. Кажется, я потом не целовалась лет до шестнадцати, и это не шло ни в какое сравнение с поцелуем Робби Уайта.

– Так, значит, пока я лазил по горам и ловил головастиков, тебя целовал Робби Уайт.

– Вообще-то я была сорванцом, если речь не шла о поцелуях. Но целовалась по-девчачьи. Мне это нравилось ничуть не меньше, чем лазать по деревьям с мальчишками.

Джон набрал воздуха и открыл рот, собираясь что-то сказать, но, видимо, передумал.

Потом они вдруг заторопились к двери, подгоняемые ветром.

– Очень вкусно, – сказал Джон, пробуя спагетти.

– Спасибо. – Коттен думала не об ужине, а о Чаше. – Если тамплиеры считали себя Хранителями Грааля, тогда они могли украсть его, чтобы защитить, а не продать.

– Может быть.

– Возможно, Чаша уже укрыта в подвалах какого-то банка или в частной коллекции, и мы ее больше не увидим.

Джон взмахнул вилкой.

– Это не объясняет убийство Торнтона и покушение на тебя. Кто-то тебя очень боится – боится, что ты знаешь их тайну.

– Еще вина? – предложила она, робко улыбнувшись.

– Конечно. – Он протянул кружку, и она вылила ему остатки кьянти.

– Знаешь, однажды я читала книгу о писательских заметках. Автор, его звали Флетчер, рассказывал, как случайно услышал слова официантки о том, сколько вина остается в пустой бутылке. Она утверждала, что всегда остается тринадцать капель. Флетчер записал это в блокнот, как чудесную метафору для описания человека, которому кажется, будто ничего не осталось – вроде бы он опустошен и выжат, но в запасе всегда есть тринадцать капель. – Она поставила бутылку и посмотрела на Джона. – Надеюсь, что я найду свои тринадцать капель, если вдруг понадобится.

Они посмотрели на темное окно. Хижина заскрипела от порыва ветра.

– Невероятно, как тут быстро темнеет, – заметила Коттен.

– Совсем не так, как летом. В прохладную летнюю ночь кажется, что сумерки длятся вечно. Мы с дедушкой, бывало, часами сидели на крыльце и считали светлячков, пока их можно было отличить от звезд.

– Ты в юности когда-нибудь влюблялся?

– Вообще-то да. У Джонса есть внучка, и она сюда часто приходила, навещала нас. Я целый июль был безумно в нее влюблен.

– И что случилось?

– Почти ничего. Мы же были детьми.

– Ты ее целовал? – Коттен игриво подняла брови.

– А Робби Уайту нравилось сидеть на дереве? Они рассмеялись, потом Коттен спросила:

– Вы общаетесь?

– Нет. Она превратилась в светлячка и исчезла.

– А когда вырос? Влюблялся?

Джон откинулся на спинку кресла и посмотрел на нее через стол, потягивая вино.

– Что?

Он покачал головой и встал.

– Предлагаю распить еще бутылочку и все убрать.

* * *

Ветер ревел в горах и раскачивал хижину. Та стонала под натиском, но стояла крепко.

Вымыв посуду, Коттен и Джон вновь наполнили чашки и перебрались на диван к камину. Они долго сидели в тишине и смотрели, как языки пламени лижут воздух и в трубу летят искорки.

– Вот бы запереться от мира и остаться так навсегда.

Она сидела вполоборота к Джону, поджав ногу.

– Ты же знаешь, что это невозможно.

– А почему нет? Ненавижу постоянно бояться, думать о смерти Ванессы, смерти Торнтона… Ненавижу эту сумятицу чувств.

– Не позволяй им захватить тебя. Ты не одна. Я здесь, с тобой.

Коттен поставила чашку на пол. Как же объяснить, что ее гложет?

– Посмотри на меня, Джон. Внимательно посмотри. Кто-то убил мою лучшую подругу и хочет убить меня. Они прикончили Торнтона. Я даже не знаю, почему. И все повторяют, что я единственная.Единственная в чем? Я понятия не имею, что это значит. Я должна не дать солнцу подняться? – Она взглянула на огонь, потом снова на Джона. – Что за безумную жизнь я себе устроила? Все повторяется. Я хочу того, что не могу получить, и все, к чему я прикасаюсь, превращается в дерьмо… или умирает.

– Ты не виновата в этих смертях. Я знаю, тебе сейчас сложно. Не вини себя.

Она посмотрела в его темно-синие глаза.

– Я втянула тебя в этот кошмар, и боюсь, что ты тоже умрешь.

Джон взял ее за руки.

Коттен засмеялась сквозь слезы.

– А в довершение всего я стараюсь не влюбиться в тебя – Она тут же пожалела о своих словах. – Черт, извини, Джон. Зря я это сказала.

Его теплые ладони сжимали ее руки.

– Коттен… У тебя перемешались все чувства. Ты в опасности, тебе страшно, и поэтому ты стала такой чувствительной. Мы вместе пережили странные события, между нами образовалась связь, своеобразная любовь, но не такая, о какой ты думаешь.

Она опустила голову.

– Извини. Я поставила тебя в неловкое положение. – Она с минуту помолчала. – Чувствую себя дурой. Слишком много выпила. Я не должна была так говорить. В голове полный бардак. Господи, извини, Джон.

– Не за что извиняться, и бардак тут ни при чем, просто ты запуталась. Ты удивительный человек, ты славная, искренняя. Ты когда-нибудь думала, что если влюбляешься в человека, с которым не можешь быть вместе, это защита от выбора между браком и карьерой?

Коттен вздохнула. Ей вспомнилась мать. Она представила, как мама стоит у раковины на кухне, как невыразительно, бесстрастно, долго смотрит в окно. Лицо ее избороздили глубокие морщины, кожа загрубела, но не от солнца, а от бесцельности и безрадостности жизни. И в глазах нет искры, из них исчезло ожидание чуда. Иногда Коттен это снилось, и, словно акварель под дождем, картинка менялась и плыла, и она видела, как сама старится точно так же. В такие моменты Коттен резко просыпалась и обещала себе работать еще больше, тянуться, чтобы в один прекрасный день не оказаться загнанной, как ее мать.

И не останется тринадцати капель.

Джон взял ее за подбородок.

– Не будь я священником… то влюбился бы именно в тебя. Ты – та, с которой я бы прожил всю жизнь.

Коттен не могла отвести от него взгляд.

– Не надо меня утешать. Я знаю, что заигралась и все на придумывала.

– Я сказал то, что думаю. Я говорю правду, рассказываю, что чувствую.

– Ты всегда такой… решительный, такой надежный. Ты видишь вещи как они есть. Жаль, что я не такая.

– Помнишь, я говорил тебе, что взял отпуск, потому что не знаю, что должен делать? Моя жизнь не определилась. Ты знаешь, чего хочешь, Коттен. Понимаешь, какое это благословение?

Джон был прав в одном – она отчаянно хотела сделать карьеру, жить не так, как мама. Но она всегда умудрялась желать того, чего не могла получить – по крайней мере в том, что касалось мужчин.

– Когда встретится хороший человек, тебе не придется выбирать или жертвовать одним ради другого. Ты поймешь, как все совместить. – Он отвел волосы с ее лица. – И он будет самым счастливым на свете.

Коттен погладила его по щеке.

– И все-таки жаль, что ты священник… – прошептала она.