Текст книги "Ставлю на тебя (ЛП)"

Автор книги: Линн Пайнтер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 22 страниц)

Глава 9

Бейли

– Самое странное, что все, похоже, нормально это воспринимают, кроме меня, – я поставила локоть на стол и подпёрла подбородок рукой, пока Чарли доедал свой третий чизбургер. – Чувствую себя единственной, кроме малышей, кто не может просто смириться с разводом и приспособиться.

Это была чистая правда. Ради бога, мне было семнадцать, и в следующем году я закончу школу. Практически взрослая. Так почему же мне до сих пор невыносимо грустно, когда папы нет рядом на школьных мероприятиях? Когда у художественного клуба была выставка, и наши работы висели в настоящей галерее, я весь вечер высматривала его, словно он бросит всё и прилетит с Аляски, чтобы сделать мне сюрприз. Спойлер: он этого не сделал.

И почему, когда к маме приходил её парень, и, растянувшись на диване, смотрел телевизор в носках, будто он член семьи, я запиралась в своей комнате с всепоглощающей тоской по дому, которая, казалось, физически душила меня?

Чарли покачал головой и сделал глоток содовой.

– По крайней мере, ты держишь всё в себе, как типичный зажатый представитель типа А.

– Во-первых, – сказала я, удивлённая тем, что не только делюсь своей историей с ним, но и получаю удовольствие от общения, – я не зажатая.

За последние полчаса он был вторым человеком, который назвал меня зажатой. Обидно, однако.

– Во-вторых, – продолжила я, – с чего ты решил, что я отношусь к типу А?

Он бросил на меня раздражающий «я всё знаю» взгляд, запихивая немного картошки фри под булочку своего бургера.

– Любой, у кого есть глаза, это видит. И это нормально – в конце концов, твоё спокойствие хоть как-то спасает ситуацию. Я же срываюсь всё время, из-за чего не только обстановка становится неприятной, так ещё и мама, сестра и этот кретин постоянно мною недовольны.

– Ну, например? – спросила я, искренне любопытствуя. – Как ты срываешься?

Он схватил ломтик маринованного огурца с края своей тарелки и засунул его под котлету.

– Я просто честен. Когда я вижу Кларка посреди ночи в коридоре, я говорю: «Чувак, почему бы тебе не остаться в собственном дома, будто ты не бездельник, который тут нахаляву ест?» А когда мой отец отменяет наши планы, потому что у ребёнка его девушки игра в Малой лиге, я говорю ему, что он паршивый отец, раз предпочёл её ребёнка мне.

– Вау! – я выпрямилась и уставилась на него с восхищением. Я не могла представить себе такого конфликтного взаимодействия – боже, мне становилось не по себе от одной мысли об этом – но я уважала способность Чарли плевать на чувства других людей.

Конечно, я могла бы пофантазировать о такой честности, но на деле мне просто не нравилось огорчать людей. Я хочу, чтобы мама – и папа, когда он, конечно, вспоминает о моём существовании – были счастливы, и я хочу быть той, кто делает их счастливыми.

Хотя скандалы, возможно, и приносят кратковременное удовлетворение, я слишком хорошо себя знаю, чтобы не понимать: последующее чувство вины будет невыносимым.

– Не могу поверить, что ты говоришь подобное.

– Это не всегда хорошо воспринимается, – он откусил от своего переполненного бургера и посмотрел на двух девушек позади меня. – Но это правда.

– Не могу поверить, что говорю это, но ты вроде как мой герой, – я откинулась на спинку стула, скрестив руки на груди, внимательно изучая его. Я могла буквально представить, как он говорит эти слова, и почему-то мне стало грустно за него, несмотря на уважение к его смелости.

От моих слов уголки его губ тронула ехидная полуулыбка, когда он вытирал руки салфеткой.

– И я тебе даже не нравлюсь.

– Знаю, – я не смогла сдержать улыбки (его озорные улыбки были заразительны) и покачала головой. – Но это же новаторски подход! Можно я поживу опосредованно через тебя?

– Зачем жить опосредованно? Сжигай города своим собственным гневом, – он откусил ещё кусок гамбургера.

– Да, эм… нет, – я отпила глоток своего шоколадного коктейля, жалея, что мне не хватает смелости для честности. Мне хотелось, правда хотелось, но не было сомнений, что я останусь бесконфликтной. Я помешала трубочкой свой напиток и сказала: – Не думаю, что это поможет.

Он бросил остатки бургера на тарелку, словно закончил есть.

– Зато после этого становится легче на душе.

– Так ли это? – я вспомнила, каким был Чарли каждый раз, когда я его видела. – Не похоже, чтобы ты купался в счастье от свободы, которую дали тебе твои слова.

– Может, внутри я и счастлив, – парировал он, вытирая руки, прежде чем уронить салфетку на тарелку.

– Правда? – я макнула картошку фри в кучу кетчупа.

– Девчонкам нравится моя грубость, – сказал он, протянув руку и стянув одну из моих картошек фри, отмахнул мою руку, чтобы первым обмакнуть добычу в кетчуп. Как ни странно, но то, как он вёл себя, словно мы старые приятели, заставило меня захотеть узнать о нём побольше. – Не хочу портить это своим счастьем.

Я громко фыркнула, как не подобает леди.

– Не думаю, что это так уж привлекательно, как тебе кажется.

– О, да ладно, – сказал он, глаза его загорелись, словно он хотел ухмыльнуться, пока жевал. – В первый раз, когда мы встретились, ты, вся такая широкоглазая и в брекетах, разве не попала под чары Чарли?

Я покачала головой, вспоминая, как он меня тогда раздражал. – Точно нет.

– Серьёзно? – он нахмурился и посмотрел на меня так, будто я призналась, что прилетела с другой планеты.

Мне захотелось рассмеяться, потому что как он мог быть настолько слеп к тому, каким ослом он был?

– Почему тебе так сложно в это поверить?

– Потому что я неотразимо обаятелен, – ответил он, хотя лёгкий намёк на улыбку на его губах говорил о том, что он не совсем серьёзно.

– А, так вот ты какой? – спросила я, сдерживая смех. – Наверное, я не заметила это.

Он резко хохотнул, и на минуту всё было хорошо. На этот короткий, мимолётный миг нам было комфортно вместе. А потом он сказал: – Подожди. Я не подкатываю к тебе.

– Фу, мерзость, – я покачала головой, раздражение вернулось. Почему он решил сказать это? Всё тот же Мистер Ничто. Я решительно ответила: – Я знаю.

– Ладно, хорошо, – он подвинул свою тарелку к центру стола и добавил: – И я полностью согласен с частью про «мерзость».

Я не могла поверить его наглости – и не только из-за комментария про «мерзость», но и из-за его общего заявления о том, что он не пытается подкатить ко мне.

– Зачем ты вообще…

– Не знаю, – он поднял руку, чтобы я замолчала, затем поднял и вторую. – Я почти уверен, что никогда двое людей не были так не заинтересованы друг в друге, как мы, но я просто хотел убедиться.

– О, я могу это подтвердить, – я вспомнила аэропорт Фэрбанкса и сказала: – Честно говоря, в первую нашу встречу, я просто поразилась тому, насколько ты раздражающий. Мне кажется, до того дня я и не подозревала, насколько несносным может быть человек, пока не встретила тебя.

– Взаимно, – сказал он, кивая в знак согласия.

– Что? – я прищурилась на него. В тот день я и близко не была несносной. Скорее уж жалкой, тихой мышкой. – Я не была раздражающей.

Он помешал трубочкой в стакане и сказал с наигранным недовольством:

– Ты не пустила меня без очереди из-за каких-то правил. Раздражающая до чёртиков.

Я уже собиралась объяснить Чарли, что следование правилам, как раз таки, совершенно не раздражает, когда Некеса прервала меня, появившись рядом с нашим столиком вместе с Тео.

– Эй! Угадайте, что? Мистер Кливленд сидел с нами за обедом, и когда Тео рассказал ему, что в следующем году он будет специализироваться на бухгалтерском учёте, добрый дядя Клив перевёл его в «Протозвёзды». Так что теперь он тоже в нашей команде.

Я подняла глаза на них двоих и слегка расстроилась из-за этой новости. Тео казался нормальным парнем, но мы с Некесой брались за эту работу вместе, как команда, и его присутствие нарушало атмосферу.

– Вау, – Чарли откинулся назад и потянулся. – Значит, тебя повысили? Меня же понизили до «Протозвёзд», только потому что я сказал, что блёстки – это визитная карточка дьявола.

Некеса фыркнула. – Ты правда это сказал?

– Уважуха, – Тео медленно ухмыльнулся Чарли в знак признательности. – В руководстве «Красных Гигантов» был целый раздел о бесконечной радости от блёсточек. Не могу поверить, что ты действительно это сказал вслух.

– Послушай то, что ты только что сказал, и скажи, что я не прав, – Чарли скрестил руки на груди. – «Бесконечная радость от блёсточек» – они что, издеваются?

Чарли и Тео начали болтать между собой, и я бросила взгляд на Некесу.

– Может, нам действительно стоит уволиться и найти нормальную работу?

– Нормальная работа отстой, – сказала Некеса, и я на секунду отвлеклась на Чарли и Тео. Они шептались между собой, ухмыляясь друг другу так, как это обычно делают парни, когда говорят о груди. Я закатила глаза.

Я просто знала, что их разговор мне не понравится.

Некеса протянула руку и взяла мой стакан. – Можно глоточек?

Чарли оторвался от беседы с Тео и сказал Некесе: – Только если тебе нравится солодовый коктейль на ванильном мороженом, но всего с половиной ложки солода, двумя каплями шоколадного сиропа вместо трех. И половиной порции взбитых сливок, без вишенки.

Я и не подозревала, что Чарли вообще слышал мой заказ, не говоря уже о том, чтобы запомнить всё до мельчайших деталей. Часть меня была впечатлена его идеальной памятью, но большая часть была поражена тем, как он вёл себя, словно мы знакомы.

Ведь мы же совсем не знаем друг друга, верно?

Тогда почему такое ощущение, что всё же знаем?

– Вполне в её стиле, – сказала Некеса, подняла стакан и сделала большой глоток, прежде чем добавить: – М-м-м, как же вкусно. У меня ещё есть время взять коктейль?

Я сказала: «Нет», а оба парня одновременно ответили: «Да».

Некеса показала мне язык, и я бросила взгляд на часы.

– Только быстро. Я не хочу опоздать.

– Прямо как настоящая протозвезда, – поддразнил Тео, и я не могла поверить, что он осмеливается насмехаться надо мной, когда мы только познакомились.

– Уж кто бы говорил, – парировала Некеса, – Мистер Частная школа.

– Ты правда это только что сказала? – спросил Тео, одаривая Некесу игривой улыбкой. – Мисс Государственная школа?

– Кажется, да, – сказала она, ухмыляясь.

– Ну, у кото-то явно прибавилось дерзости с нашей последней встречи, – я наблюдала, как Тео склонил голову набок и оценивающе посмотрел на Некесу. – Не знаю, боюсь ли я или мне это нравится.

– О, ты точно боишься, – ответила Некеса, встретившись с ним взглядом, прежде чем повернуться и пойти к стойке, чтобы сделать заказ.

– Думаю и то, и другое, – сказал Тео, смеясь, и пошёл за ней. – Я и боюсь, и мне это нравится.

Как только они оказались вне зоны слышимости, Чарли сказал: – Эти двое точно замутят.

– Ты сильно ошибаешься, – резко ответила я. Даже если она немного флиртовала, это не значит, что она собирается изменять. – У неё есть парень.

Он пристально посмотрел на меня, прежде чем сказать: – И что?

– И она очень счастлива с Аароном, вот что, – типичный Чарли, предполагающий худшее. – Тео просто старый друг.

– Старый друг, который так на неё смотрит.

Я проследила за его взглядом к стойке, где Некеса громко над чем-то смеялась. И, окей, Тео уставился на неё.

Довольно пристально, на самом деле.

Он смотрел на неё так, будто она только что сказала ему самую удивительную, шокирующую вещь, которую он когда-либо слышал. Ради бога, его глаза чуть ли не сверкали. И всё же, я сказала: – Он смотрит на неё так, будто считает её смешной.

– Уж поверь, если эти двое начнут работать вместе, то меньше, чем через месяц, уже вовсю будут крутить шуры-муры.

– Ты отвратителен, – сказала я, ничуть не удивлённая его циничным предположением. Именно это сказал бы Чарли в самолёте, а также Чарли в кинотеатре. Он мог бы измениться в чём-то, но его склонность предполагать худшее осталась прежней.

– А ведь я прав. Даже если она счастлива с Аароном Великим, этим двоим слишком весело вместе, чтобы их отношения остались чисто дружескими.

– Значит, ты всё ещё придерживаешься той же идиотской теории о дружбе? – я не понимала, зачем вообще спрашиваю, его мнение и так очевидно.

– Это не теория, Очкарик, это факт, – сказал он, протягивая свои длинные ноги под столом. – С коллегами та же беда. Потому что они не осознают, что становятся «друзьями», пока эта «дружба» не превращается в симпатию, которая в итоге приводит к интрижке.

– Это бредовая теория, – я наблюдала поверх его плеча, как Тео и Некеса смеются вместе, стоя в очереди. Он ведь ошибается, да? – Я гарантирую тебе, сколько бы эти двое ни работали вместе, между ними не будет ничего, кроме дружбы.

– Хочешь поспорить? – спросил он, глаза его сверкали азартом, хотя рот по-прежнему растягивался в его фирменной ухмылке.

– На что?

– Дай свой телефон, – сказал он, протянув ладонь.

– Что? – По какой-то причине я вытащила его из кармана и протянула ему. – Что ты делаешь?

– Записываю свой номер, чтобы позже мы могли обсудить детали нашего пари, – он бросил взгляд на стойку. – Тс-с, идут.

Он закончил вводить свой номер, прежде чем бросить мой телефон на стол.

Я уставилась на свой телефон, словно это был заряженный пистолет, потому что «Какого чёрта?». Внезапно у меня оказался номер телефона Мистера Ничто – на что я уж точно не рассчитывала, появившись на новой работе – так ещё и ко всему, он хочет поспорить на верность моей подруги.

У меня уже голова кружилась от всех «Что за фигня?».

– Ребята, вы готовы? – Некеса бросила на меня странный взгляд, и я поняла, что она видела, как Чарли возится с моим телефоном.

Я схватила его, чувствуя себя застигнутой с поличным.

– Да, идём, – сказала я, вскакивая так резко, что опрокинула стул. Он с грохотом упал на кафель, и мне захотелось провалиться сквозь землю, когда все головы повернулись в мою сторону.

Блин.

Пока я наклонялась, чтобы поднять стул, мне пришло в голову, что эта работа, возможно, не окажется той «беззаботной забавой», какой её представляла себе Некеса.

Глава 10

Бейли

– Мам?

Я вошла в квартиру и закрыла за собой дверь. Мама не планировала никуда уходить этим вечером, так что тишина означала, что она, скорее всего, уже спит.

Это немного огорчало, потому что я с нетерпением ждала вечеринки с брауни, но с другой стороны, это было облегчением, потому что если она спит, то это значит, что никакого Скотта под ногами точно нет, и квартира будет полностью в моём распоряжении. Мистер Сквиш подошёл и потёрся о мою ногу, прежде чем плюхнуться на спину и начать кататься с боку на бок.

– Привет, Сквиш, – я разулась, затем почесала его пушистое брюшко ногой, прежде чем он не испугался чего-то несуществующего и не убежал по коридору.

– Чудик.

Я зашла на кухню, открыла холодильник и достала банку RC-колы10 и банку Diet Rite¹¹. После странного дня обучения и довольно весёлого вечера с Некесой и Аароном в книжном магазине я была полна энергии, поэтому мне не терпелось растянуться на диване и бездумно посмотреть шоу «Бонк». Я достала из буфета стакан и пакетик «Доритос».

Только я собиралась выйти из кухни, когда услышала: – Бей, это ты?

Я стиснула зубы, остановилась и уронила свои закуски на столешницу, словно они обжигали мне руки. Банки с грохотом упали в раковину.

– Да.

– Подойди сюда, пожалуйста.

Сделав глубокий вдох, я вошла в гостиную. Мне хотелось закричать, когда я увидела Скотта, растянувшегося на диване. Единственным источником света был приглушенный телевизор. Он лежал на боку, смотрел футбол в своих дурацких белых носках.

Почему он не может удержать свою гребаную обувь на ногах?

– Где мама?

– Легла спать.

Так какого черта ты всё ещё здесь?

Он одарил меня сонливой полуулыбкой, словно дремал до моего появления. И его очевидный уровень комфорта в нашем доме заставил меня сжать кулаки так сильно, что я знала: на моих ладонях останутся следы в форме полумесяца, когда я сбегу в свою комнату.

– Твоя мама сказала, что ты будешь дома к одиннадцати.

Я моргнула, и мои щеки запылали.

– Ага?

Он взглянул на свои часы. – Уже больше одиннадцати, Бей.

Бейли. Меня зовут, Бейли. Я заправила волосы за уши и сказала: – Мы, эм, немного увлеклись в книжном магазине.

– Не волнуйся, я не собираюсь говорить твоей маме, – он одарил меня улыбкой, которую, по всей видимости, хотел сделать тёплой и отеческой. – Но в следующий раз тебе, наверное, стоит меньше увлекаться, чтобы она не волновалась, не думаешь?

Моё лицо горело, и всё, что я смогла выдавить из себя, было:

– Да. Эм. Я пойду спать.

Но внутри меня бушевала ярость. Этот мужчина говорил со мной о моей матери? Скотт говорил о ней так, словно она была его главной заботой, словно его работа – сделать её счастливой?

Я стиснула зубы и сделала один шаг, когда он спросил: – Тебе было весело?

Я остановилась. – Что?

Снова отцовская улыбка.

– Вы с ребятами хорошо провели время за покупками?

Я улыбнулась ему в ответ, мысленно представляя, как сталкиваю его с дивана. Желательно с помощью электрошокера.

– Ага.

– Хорошо, – он снова зарылся в подушки дивана. – Спокойной ночи, Бей.

МЕНЯ ЗОВУТ БЕЙЛИ, БОСОНОГИЙ ТЫ ПРИДУРОК! – мне хотелось прорычать это, как кровожадному адскому зверю, потому что только друзья и мама могли меня так называть.

Но я просто сказала: – Спокойной ночи.

Как только дверь за мной захлопнулась, я стиснула зубы и откинула голову назад в беззвучном крике. Это было так несправедливо. Разве дом не должен быть тем местом, где ты чувствуешь себя как дома? Спокойно и комфортно? Моё сердце сжималось от тоски по дому всякий раз, когда я думала о доме в Фэрбанксе. Не из-за самого дома, а потому, что казалось, будто целая жизнь прошла с тех пор, как я жила в том окутанном одеялом комфорта месте, зная, что в любой момент времени единственными обитателями были члены моей семьи.

Никаких кавалеров, никаких парней, никаких коллег, которые любят орать «Уиии!» во время женских посиделок в нашей квартире. Мне так не хватало того, чтобы мой дом был моим домом, что я редко позволяла себе даже вспоминать жизнь до развода.

Это было слишком больно.

Я включила свой маленький телевизор, но присутствие Скотта испортило всё удовольствие от «Бонк». Я была слишком взвинчена, чтобы погрузиться в трэшовое реалити-шоу. Бросив телефон на кровать, я переоделась в пижаму – старую, выцветшую футболку моего отца с надписью «Всемирный центр погоды», которая до сих пор доходила мне до колен, – и молча бушевала.

Казалось, я сейчас взорвусь.

Мой телефон завибрировал, и я не узнала высветившийся номер. Но когда я открыла сообщение, оно оказалось от Чарли.

Чарли:Привет, Очкарик.

Хотя он и говорил, что напишет, я не могла поверить, что он действительно сдержал слово. Я уставилась на телефон в своей руке, как будто никогда раньше не видела телефона, размышляя, как поступить. Ответить и пообщаться с ним? Проигнорировать и сделать вид, что этого никогда не было?

Из-за злости на Скотта я не могла мыслить здраво.

Но плюхнувшись на кровать, я вспомнила, что рассказал Чарли о своём общении с парнем своей мамы. Неужели он действительно срывается, когда ему захочется? Я бы никогда так не смогла, но представлять это было просто волшебно. Назвать Скотта «членоголовым» и сказать ему, чтобы он надел обувь на свои корявые ноги? Это были фантазии, граничащие с эйфорией.

Вместо того чтобы отвечать на его «привет», меня понесло на откровение.

Я: Парень моей мамы только что отчитал меня за опоздание. Она уже давно спит в своей комнате, а он всё ещё здесь, смотрит телевизор. Есть ли способ убить его, не попавшись?

Сразу же появились прыгающие три точки, а затем…

Чарли:Просто спроси его, почему он до сих пор тут, и добавь слово «неудачник». Скажи, что ему пора валить.

Я не могла поверить, что улыбаюсь, но я улыбалась. Сама мысль об этом разговоре была слишком смешной. Я напечатала: Я не могу этого сделать.

Появилось ещё несколько прыгающих точек, а потом они пропали.

И тут мой телефон зазвонил.

Это был Чарли.

Почти инстинктивно я выронила телефон из рук.

Зачем он мне звонит?

Сердце застучало быстрее, когда я подняла телефон, снова не зная, как лучше поступить. Разговаривать с Чарли по телефону, а не просто переписываться, казалось большим шагом вперёд в нашей дружбе и как-то неразумно.

Но по причинам, которые я не успела обдумать, я ответила.

– Алло? – произнесла я, совершенно растерянная этим неожиданным способом общения.

– Хватит быть слабачкой. Выйди туда и сделай это.

Я приподнялась достаточно, чтобы сбросить декоративные подушки с кровати, прежде чем снова плюхнуться обратно.

– Мне не нравятся конфликты.

– Тебе нравится прятаться в своей комнате? – спросил он, его голос по телефону звучал глубже.

– Ну, нет.

– И к тому же, ты не можешь просто так сдавать свою территорию, – на заднем плане я слышала музыку и гадала, что он слушает. – Как только он захватит гостиную, он продолжит наступление и займёт ещё больше пространства. Оглянуться не успеешь, как будешь жить в оккупированном государстве, где он – король. Стой на своём.

Я перевернулась на спину, поражаясь тому, как устроен мозг некоторых людей. Люби его или ненавидь, но Чарли определённо был независимой личностью.

– Он не наступает, псих. Это не война.

– Черта с два, ещё какая война, – судя по звукам, он двигался, когда ответил: – Я сопротивлялся изо всех сил, но было уже поздно. Теперь этот придурок практически живёт здесь.

– Уф, – на моём потолке три пятна образовали узор в виде цветка, и я задумалась, что бы это могло быть. – Это кошмар.

– Так ведь? – послышался звук, как будто он откусил что-то хрустящее.

– Значит, он там всё время?

– Каждую минуту.

– Он ведёт себя так, будто он член вашей семьи?

– Что?

– Ну, он как сосед по комнате твоей матери, который просто живёт в твоём доме и на этом всё? Или он присоединяется к вам, если вы решаете поесть где-нибудь вне дома?

Он, похоже улыбался, когда говорил:

– Ты милое наивное дитя, раз надеешься на какую-то вымышленную лучшую версию. Ответ на твой вопрос: Кларк вездесущ. Он ест с нами, смотрит с нами телевизор, ездит с нами в машине, пишет нам сообщения и делится с нами своим каждым, никому не нужным, мнением. На прошлой неделе, например, он ездил на конференции с моей мамой, спросил моего учителя тригонометрии, могу ли я приходить до начала занятий, чтобы получить дополнительные баллы, а потом вернулся домой и как бы невзначай упомянул, что я прилагаю недостаточно усилий.

– Заткнись, – сказала я, ужаснувшись за него. Какое чудовищное вторжение.

– Вот уж поверь, я бы хотел, – ответил он.

– Это худшее, что я когда-либо слышала, – сказала я, глядя на эти уродливые пятна на потолке.

– Поэтому тебе нужно стоять на своём.

– Ты прав.

– Но, Бейли, – упрекнул он меня, его тон стал прямо-таки отеческим, – ты даже не собираешься выходить из своей комнаты, правда?

Я покачала головой. – Нет.

– Просто собираешься надеяться на лучшее? – спросил он, похоже, разочаровавшись во мне.

– Точно.

– Ну, у меня для тебя новость, Очкарик: лучшее никогда не приходит само.

– Так, – я повернулась на бок и поняла, что не хочу класть трубку. Похоже, столкнувшись с угнетающими мыслями о Скотте и неизбежной бессонницей, я была в таком отчаянии, что ухватилась за старину Чарли. – Ты как всегда светишься позитивом. Ну прям ходячее солнышко.

– Да, я по-прежнему реалист, – произнёс он невероятно серьёзно.

– Ну, я просто надеюсь, что со временем маме надоест Скотт, и она на какое-то время откажется от отношений.

На это я и рассчитывала.

Он фыркнул или выдохнул с насмешкой: – Ага, конечно.

– Ну, если нет, я просто вернусь к плану убийства.

– Разумно. Из тебя, наверное, получился бы чертовски хороший убийца.

– С чего ты это взял? – я схватила пульт с тумбочки и начала переключать каналы. – Я же только что сказала, что ненавижу конфликты.

– Это как с твоей содовой: наполовину обычной и наполовину диетической. Ты дотошна, как законченный социопат. Наверное, расчленила бы тело на брезенте, каждую часть отдельно завернула бы в пакеты на молнии и газеты. И всё это в резиновых перчатках для уборки. Даже ни капли крови не пролила бы.

– О боже, – сказала я, смеясь помимо своей воли. – Это даже для тебя слишком мрачно.

– Это ты убийца.

Я быстро переключила каналы, пока не наткнулась на повтор сериала «Ясновидец».

– Скажешь ещё.

– Слушай, насчёт пари… – начал он, но я его перебила.

– Да, я не думаю, что это хорошая идея, – сказала я, чувствуя себя виноватой за то, что вообще обсуждала это.

– Это не просто хорошая идея, это отличная идея, – он с энтузиазмом вклинился, словно ему не терпелось поспорить. – Итак, вот что я думаю. Раз уж нам всем предстоит работать за стойкой регистрации, то легко будет наблюдать за ними. Предлагаю заключить пари на тридцать дней или на то, что они сойдутся, смотря что произойдёт раньше.

Я забралась под одеяло и повторила: – Нет. У меня нет никакого желания заключать с тобой пари насчёт моей подруги.

– А что, если я скажу, что причина твоего отказа в пари вовсе с ней не связана?

Я вздохнула. – И, полагаю, ты собираешься рассказать мне, с чем же он на самом деле связан?

– Совершенно верно.

Уверенность Чарли в собственной правоте была поистине поразительной.

– Настоящая причина, по которой ты не хочешь заключать пари, заключается в том, что Некеса твоя подруга, и ты знаешь, что должна ей верить. Но глубоко внутри ты также знаешь правду о любви. Ты пытаешься отрицать это, как маленький ребёнок, убеждающий себя, что не видела, как родители цепляли бирки Санта-Клауса на подарки под ёлкой, но это там, глубоко в твоей психике.

– Ты ничего не знаешь о моей психике, – сказала я, переворачиваясь и зарываясь глубже в одеяло. – Не все мы такие циничные, как ты.

– Ты видела её с Тео, – продолжил он, игнорируя меня, – и ты знаешь, что как бы ей ни нравился её парень, у неё есть химия с этим придурком из частной школы. Любовь непостоянна, и каждый – даже Некеса – способен на измену, столкнувшись с химией.

– Неправда, – пробормотала я, а затем добавила: – И кстати, ты садист.

– Я приму твоё легкомысленное оскорбление за согласие. – И прежде чем я успела сказать «нет», «абсолютно нет», глубокий голос Чарли спросил: – Так что ты мне дашь, когда я выиграю?

На этот раз я даже не попыталась скрыть свой раздражённый вздох.

– Без понятия, – я сняла очки и положила их на тумбочку. – На моём счету шестьдесят восемь долларов и слабовидящий кот, так что, боюсь, выбирать особо не из чего. Но ты всё равно не выиграешь, так что я не сильно переживаю.

Он снова принялся чем-то хрустеть.

– Скажем так, если случится то, во что я верю, ты должна будешь быть у меня на побегушках целую неделю. Если меня нужно куда-то подвезти, ты должна с визгом мчаться ко мне домой, как только я позвоню. Если мне понадобится, чтобы кто-то сгонял в «Бейкерс» и купил мне «Сникерс» и пачку презервативов размера XXXL, ты будешь моей улыбающейся резиновой девушкой на побегушках за «Сникерсом». Идёт?

– Во-первых, ты мерзкий, и можешь только мечтать об этом, – я невольно рассмеялась, потому что, несмотря на его негатив, он по-своему был забавен. – Но ладно, потому что этого НИКОГДА НЕ ПРОИЗОЙДЁТ. Вместо этого, ты будешь каждый день чистить лоток Мистера Сквиши. Ты будешь моей улыбающейся девочкой на побегушках по уборке за лотком.

– Три вещи, – сказал Чарли. – Во-первых, я не боюсь проиграть. Во-вторых, это такое идиотское имя для кота. И в-третьих…

Он сделал паузу, не закончив своего заявления, пока я наконец не спросила:

– Что в-третьих?

– В-третьих, конечно же, у тебя есть кот. Я никогда в жизни не встречал никого, кто больше подходит под определение «будущая кошатница», чем ты.

Я выключила лампу и закрыла глаза.

– Уверена, ты хотел меня этим обидеть, но я принимаю это за комплимент, потому что кошки потрясающие. Спасибо, Чарли. А сейчас я пойду спать. Спокойной ночи.

– Вообще-то, кошки худшие создания на свете, – фыркнул он. – И тебе спокойной ночи, Очкарик.

Несмотря на усталость, мне потребовалась целая вечность, чтобы заснуть после того, как мы закончили разговор. В словах Чарли о любви была доля правды.

Разумом я, конечно, понимала, что это не так.

Но его пример с химией оказался верным в случае моих родителей. Никто не изменял, но столкновение с химией за пределами их отношений показало им, что между ними она пропала.

То же самое произошло и с Заком, хотя пиво сыграло не меньшую роль, чем химия.

Я знала, что Чарли не прав, но его слова дали голос той крошечной части меня, которая сомневалась во всём.

И этот голос не нуждался в поощрении.