Текст книги "Ставлю на тебя (ЛП)"

Автор книги: Линн Пайнтер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 22 страниц)

Книга посвящается покойной Норе Эфрон – королеве романтических комедий и создательнице уютных осенних фильмов.

А также всем читателям, которые создают плейлисты, доски с эстетиками и целые эдиты, посвящённые любимым историям – как же повезло тем, кто может так глубоко погрузиться в мир книг.

Глава 1

Три года назад

Бейли

Впервые я встретила Чарли в аэропорту Фэрбанкса.

Папа только попрощался, и с я трудом сглатывала эмоции, оставляя позади привычную жизнь и готовясь к перелёту в Небраску, где мы с мамой теперь будем жить, поскольку мои родители официально развелись. Подняв подбородок, я пыталась выглядеть взрослой, катя за собой розовый чемодан, но с каждым морганием я сдерживала тяжёлую тоску по дому и воспоминаниям, которые оставляла позади.

Наше знакомство произошло, когда я застряла в длинной очереди на досмотр, зажатая между незнакомцами и переживая из-за того, сработают ли мой брекеты на металлодетекторе.

Очередь начала двигаться, но я не могла сделать и шага, потому что двое людей передо мной целовались. Взасос. Словно их рты склеились, и они отчаянно пытались оторвать их друг от друга, поворачивая головы из стороны в сторону.

Или же они поедали лица друг друга.

Я прочистила горло.

Ничего.

Я снова прочистила горло.

На что парень открыл один глаз (я видела только один) и посмотрел прямо на меня. Не прекращая целовать девушку. Как будто этого было недостаточно странно, он пробормотал с причмокиванием: «О Боже, что?»

Что звучало примерно как: «обгжмчтто».

Затем «Глаз» закрылся, и они снова увлечённо целовались.

– Извините, – проговорила я сквозь стиснутые зубы, моя эмоциональная тревога сменилась раздражением, – но очередь. Очередь движется.

«Глаз» снова открылся, и парень сердито уставился на меня. Он оторвался от поцелуя и сказал что-то своей девушке, что заставило их продвинуться вперёд. Наконец-то. Я услышала, как его девушка щебетала о том, как она будет скучать по нему, а по его профилю я видела, что он лишь ухмыляется и ничего не говорит, пока они неуклюже шагают вперёд, держась за руки.

Но я не могла игнорировать тот факт, что они выглядели как мои ровесники.

Что?

Я переходила в девятый класс. Люди моего возраста не целовались на публике – они даже водить машину ещё не умели. У людей моего возраста не хватило бы наглости полностью предаваться страсти в очереди на досмотр в аэропорту, где им могло за это влететь.

Так кто же эти нахальные нарушители границ публичной демонстрации чувств?

Девушка вышла из очереди и помахала парню, вероятно, испытывая облегчение от того, что наконец-то может вдохнуть воздуха. Пройдя досмотр и собрав свои вещи, я проверила время на телефоне. Я хотела быть прямо рядом с дверью, когда откроется трап, поэтому было крайне важно добраться туда как можно быстрее. Я обошла «пожирателя лиц», уткнувшегося в телефон, и как можно быстрее направилась к выходу на посадку.

Только когда я заняла место прямо у стойки регистрации, откуда не могла пропустить ни одного важного объявления и гарантированно была первой в очереди, мне наконец-то удалось успокоиться.

Пролистав ленту телефона, я проверила наличие обновлений в приложении авиакомпании, затем надела наушники и включила свой свежесозданный «Плейлист Бейли для перелёта». Однако, наблюдая за другими пассажирами, суетящимися по терминалу, я невольно задумалась о том, сколько из них вынуждены отправиться туда, куда они не хотят, и начать новую жизнь, к которой не готовы.

Если бы я делала ставки, то сказала бы: ни одного.

Должно быть, я была единственным человеком во всём аэропорту, кого ждало не просто путешествие, а его полная противоположность. У меня был билет на моё собственное переселение, и это просто отстой. В раздумьях прошёл целый час ожидания, особенно когда напротив меня плюхнулась Очаровательная семья из четырёх человек, словно сошедшая с рекламных плакатов диснеевских курортов, сияющие предвкушением путешествия.

При виде их семейного счастья мне захотелось укутаться в тот крошечный клочок одеяла, с которым я до сих пор спала (хотя никто об этом не знал) и немного поплакать.

Поэтому сказать, что я была на взводе к тому времени, когда мы выстроились в очередь на посадку, значит, ничего не сказать. Я была первой в очереди – ура! – но внутри меня бурлила собственная буря эмоций. Мой внутренний хаос, увидев энтузиазм Очаровательной семьи, поднял ставки на сотню.

– Вот ты где.

Я посмотрела налево и увидела «пожирателя лиц» с досмотра. Он улыбался мне, словно мы были друзьями.

– Я всюду тебя искал, малышка.

Я оглянулась на остальную часть очереди на посадку, подумав, что он точно не ко мне обращается. Но обернувшись, увидела, как он, по сути, вторгается в моё личное пространство, вынуждая меня подвинуться, чтобы он встал рядом. Он подтолкнул меня плечом и подмигнул.

Что за чертовщина? Он что, под кайфом?

– Что ты делаешь? – прошептала я, сжимая ручку чемодана и пытаясь отодвинуться от него, при этом не теряя своего места первой в очереди. На нём была толстовка с надписью «Мистер Ничто» и мешковатые шорты, а в руках ничего. Ни ручной клади, ни книги, ни даже куртки – кто так путешествует?

Он приблизился ещё больше, так что его лицо оказалось буквально в дюйме от моего, и тихо сказал: – Расслабься, Очкарик. Просто не хочу стоять в этой очереди, поэтому делаю вид, что мы вместе.

– Но… – Я взглянула на него, гадая, кто же на самом деле этот Мистер Ничто. Он явно был моего возраста, да и внешне симпатичный парень. У него были густые, тёмные, растрёпанные волосы и симпатичный рот. Но его наглость просто зашкаливала для обычного парня. – Это несправедливо.

Он приподнял бровь.

– Всем остальным приходиться стоять в очереди, – сказала я, стараясь не звучать как ребёнок, кричащий «Нечестно!», хотя и хотелось пустить локти в ход. – Если ты не хотел стоять и ждать, нужно было прийти сюда заранее.

– Как ты? – спросил он, его голос сочился сарказмом.

Я поправила очки. – Да, как я.

Почему этот незнакомец прицепился ко мне? Неужели это карма за мои фантазии о том, как Очаровательная семья застряла в аэропорту? Карма должна быть кошкой, чёрт возьми, а не этим. (пим. пер.: отсылка на песню Тейлор Свифт «Karma», в которой есть строчка “karma is a cat”)

Он склонил голову набок и посмотрел на меня. – Спорю, ты была дежурной по коридору в школе.

– Что, прости? – Было очевидно, что он сказал это с насмешкой, и я металась между желанием врезать ему в нос и всхлипывая просить оставить меня в покое. Я снова скосила взгляд назад, и увидела, как мужчина, стоявший следующим в очереди, ухмылялся, явно подслушивая. Повернувшись обратно к Мистеру Ничто, я прошептала: – Не твоё дело, но в моей школе у всех была такая обязанность.

– Конечно, так и было.

Конечно, так и было? Я издала звук, смесь рычания и стона, прежде чем мимолётно подумать, является ли нападение на пассажира федеральным преступлением.

– Ты… ты мне не веришь? – прошипела я сквозь зубы. – Насчёт дежурства в школе?

Он ухмыльнулся. – Не то чтобы я тебе не верю, просто мы оба знаем, что ты бы записалась добровольно, даже если бы это не было обязательным.

Откуда ему это знать? Он был прав, но меня бесило то, как он вёл себя, словно знает меня, хотя наше общение длилось всего пять ужасных минут. Я прищурилась и сморщила нос, будто от неприятного запаха, но физически не могла расслабить его. Удалось выдавить: – Неважно.

Он замолчал, но не сдвинулся с места, оставаясь там, где был. Мы стояли бок о бок, молча уставившись вперёд. Почему он не уходит? Он же не собирается здесь оставаться? После ещё одной длинной минуты молчания я не выдержала и чуть не выкрикнула: – Почему ты всё ещё здесь?

Он, казалось, был сбит с толку моим вопросом. – Что?

Я показала большим пальцем за спину, и он сказал: – Боже, ты это серьёзно говорила? Ты собираешься заставить меня стать в конец очереди?

Я глубоко вдохнула. – Я не заставляю тебя. Так всё устроено.

– О, ну, если так всё устроено… – он посмотрел на меня, как на идиотку. Сотрудник авиакомпании, стоявший у двери, взял микрофон и начал объявлять посадку на рейс. Я снова бросила на Мистера Ничто красноречивый взгляд: «Что ты творишь?», дополненный выпученными глазами. На что он только покачал головой и вышел и очереди.

Он посмотрел на мужчину позади меня и сказал: – Так всё устроено, не волнуйся.

И хотя я отказалась оборачиваться и смотреть на него, я слышала, как он бормотал «Так всё устроено» не менее пяти раз, пока шёл в конец очереди.

Зачееееем? Зачем этому самодовольному, язвительному придурку нужно было стать частью моего опыта? «Он портит мне удовольствие от полёта», – подумала я, сканируя посадочный талон и ступая на трап, что было иронично, поскольку единственное, что я не ненавидела в этом дне, был сам полёт.

Первый самостоятельный полёт был единственным крошечным событием, которому я радовалась, а «Мудак номер ноль», казалось, всеми силами пытался разрушить это.

Я не расслабилась, пока мы не поднялись на борт, багаж не убрали в верхний отсек, я не отправила сообщения обоим родителям и не села у окна. Люди всё ещё рассаживались, но я справилась. Весь день я была в напряжении, но теперь – аххх. Я закрыла глаза и почувствовала, как наконец могу выдохнуть.

До тех пор, пока…

– Какова вероятность, что мы будем сидеть рядом?

Я открыла глаза и увидела Мистера Ничто, стоящего в проходе. Губы были сжаты в тонкую линию, и он был так же рад видеть меня, как и я его.

Глава 2

Чарли

Как будто день мне и так мало испортили, моё место оказалось прямо рядом с Маленькой мисс «Очередь движется».

Прекрасно.

Она удивлённо посмотрела на меня своими большими глазами и быстро заморгала, словно была шокирована тем, что увидела меня, но в целом выглядела как одна из тех чопорных девчонок, вечно пребывающих в шоке от любого несовершенства. Скрестив руки на груди, она произнесла: «Я бы сказала, один к ста семидесяти пяти».

По какой-то причине мне захотелось передразнить её, повторив её слова высоким противным голосом: «Я бы сказала, один к ста семидесяти пяти». Я с тоской посмотрел на ряды позади нашего, тянущиеся в хвост самолёта, и подумал, не захочет ли кто-нибудь поменяться местами.

Ну и, конечно же, эта девчонка знала количество мест в самолёте.

Едва я сел, телефон в кармане толстовки завибрировал. Я знал, что это мама, и также знал, что если не отвечу, она продолжит слать сообщения.

Я достал его и посмотрел на экран.

Мама: Ты успел на борт?

Я немного откинулся на тесном сиденье – чёрт возьми, я был слишком высоким для полётов.

Ненавидел летать.

Я ответил: Да.

Пристегнул ремень, но не успел даже вздохнуть, как телефон снова завибрировал.

Мама:Твой отец проводил тебя или просто высадил у дверей?

Я полез в карман, понимая, что мне уже нужен «TUM» (прим. пер.: таблетки от изжоги). Закинув две таблетки в рот, проигнорировал её вопрос (так как ответ ничего хорошего не принесёт: «Высадил у дверей, потому что парковка слишком дорогая») и написал: Бабушка Мария просила передать привет.

Я знал, что это остановит поток сообщений.

Мама и бабушка всегда были близки, но как только родители решили развестись, всему этому пришёл конец. Теперь мама называла её «старой ворчуньей», а бабушка Мария – маму «той женщиной».

Взрослые люди, верно?

Я откинул голову на спинку сиденья и попытался осознать тот факт, что лето закончилось. Казалось, ещё пару дней назад я с нетерпением летел на Аляску, чтобы провести лето с семьёй отца, но теперь я летел обратно, оставляя их (и Грейс) позади, к жизни с мамой и её новым парнем.

Чёрт возьми, я слишком взрослый, чтобы испытывать эту гребаную тоску по дому, особенно когда самолёт ещё даже не взлетел.

Я ощутил тупую боль между рёбер, когда представил Грейс, и богом клянусь, я всё ещё мог чувствовать запах фруктового мусса, который она использовала для волос. Мой мозг запустил нежелательный монтаж, запечатлевший всё лето, наполненное смехом Грейс, и я стиснул зубы.

Чтоб меня.

Я положил телефон обратно в карман, хотя всё, чего я хотел, это погрузиться в один из наших бессмысленных разговоров.

Но не было смысла писать Грейс. Типа, больше никогда. Потому что отношения рушились ежедневно, даже когда люди жили в одном гребаном доме.

Отношениям вообще обречены на провал, точка.

Так что сама мысль об «отношениях на расстоянии»? Полный бред.

Единственным плюсом поддержания связи с Грейс было то, что я мог бы наконец впасть в такую депрессию, что начал бы писать песни или заигрывать с алкоголем.

Уйти – нет, улететь – было абсолютно правильным решением.

Одна из стюардесс начала инструктаж по технике безопасности, и я бросил взгляд на Мисс Староста. Она была привлекательной, но брекеты и пышные волосы ей не шли. Руки по-прежнему были скрещены, и она слушала так внимательно, что я почти ожидал, что она достанет папку и начнёт делать заметки.

Да, пора было поддразнить её.

Поддразнивание её в очереди на посадку на несколько минут отвлекло меня от мыслей о Грейс, так что, возможно, это карма подсадила эту чопорную задницу на соседнее кресло. Всё лето я был паинькой, и, может, карма знала, что мне нужно отвлечься.

А может, кармой была девушка в очках.

Глава 3

Бейли

– Как ты думаешь, сколько ей платят?

– Тс-с, – я попыталась заглушить Мистера Ничто, чтобы услышать инструкции стюардессы по технике безопасности.

– О, да ладно тебе, ты же на самом деле не слушаешь это, да?

Я отказывалась смотреть на него. – Пожалуйста, помолчи.

– Всем известно, что если всё пойдёт по одному месту – мы покойники, – его голос был глубоким и раскатистым, когда он пробормотал: – Они проделывают эти процедуры, чтобы дать пассажирам ложное чувство надежды, но реальность такова, что, если самолёт разобьётся, наши тела будут разбросаны на мили вокруг.

– Господи, – тут я уже посмотрела на него, потому что с Мистером Ничто явно что-то не так. – В чём твоя проблема?

Он пожал плечами. – У меня нет проблем, я просто реалист. Я вижу вещи такими, какие они есть. Ты же, с другой стороны, вероятно, веришь в эту чушь. Наверное, думаешь, что если самолёт врежется в океан на скорости в пять Махов, то это надувное сиденье спасёт твою задницу, правда?

Я поправила очки на переносице и пожелала, чтобы он перестал говорить о крушении.

Я не боялась, но мне также было совершенно непонятно, как такой тяжёлый предмет, как самолёт, может держаться в небе.

– Может спасти.

Он медленно покачал головой, будто я была самой большой дурой в мире.

– Боже, ты просто прелесть. Ты как милый ребёнок, который верит всему, что говорит ему мама.

– Я не прелесть!

– Ещё какая.

Почему я не могла сидеть рядом со зрелым бизнесменом или мужчиной с козырьком передо мной, который уже спал? Черт, даже кричащий младенец где-то сзади был бы лучшим выбором.

– Нет, я не прелесть, – сказала я, раздражённая тем, как плаксиво это прозвучало, но неспособная остановиться. Но этот парень реально выводил меня из себя. – И то, что ты говоришь шокирующие вещи вроде «О, этот самолёт может разбиться», не делает тебя дерзким или бо́льшим реалистом, чем я.

– О, правда? – он немного повернулся на своём сиденье лицом ко мне и указал на мою ручную кладь. – Спорим, ты сложила все жидкости в пакетик, прежде чем проходить досмотр, верно?

– Эм, вообще-то, это закон, – сказала я, не желая чтобы он не возомнил о себе слишком много, – так что это ничего не значит.

– Это не закон, а просто глупое правило, которое ни хрена не сделает для того, чтобы спасти нас от террористической атаки.

– Значит, ты не следуешь этому правилу?

– Нет.

«Вранье», – подумала я. Невозможно, чтобы этот парень – несовершеннолетний, как и я – пренебрегал небесными законами. Он точно несёт чушь. Впрочем, я решила подыграть ему и спросила: – Тогда как ты перевозишь жидкости?

– Как хочу, – он пожал плечами и выглядел совершенно расслабленным, когда лгал, и я позавидовала его уверенности. Даже если этот парень был патологическим лжецом, мне бы хотелось чувствовать себя так же комфортно в своей шкуре. – Иногда кладу пару штук в ручную кладь, если она у меня есть, иногда пакую полноразмерные бутылки в чемодан, а сегодня я даже для развлечения засунул шампунь в карман.

– Ты этого не сделал, – протянула я, неспособная оставить это безнаказанным.

Он достал из кармана шорт пробник средства «Suave»1. – Ещё как сделал.

– Да ну! – к своему ужасу, из меня вырвался смешок. Я поднесла руку ко рту, чтобы быстро скрыть любые доказательства того, что Мистер Ничто хоть чуть-чуть позабавил меня. – Зачем ты это делаешь?

Черт бы побрал моё любопытство.

– Потому что приятно осознавать, что я их обхожу.

– Кого именно ты обходишь? – спросила я, разрываясь между весельем и раздражением. – Сотрудников службы безопасности? Террористов? Систему?

– Всех.

Я закатила глаза и достала из сумки книгу, отчаянно надеясь, что он поймёт намёк и займётся чем-нибудь другим, кроме разговоров со мной. Это сработало до взлёта, но как только мы оказались в воздухе, он повернулся ко мне на своём месте и сказал: – Итак.

Я перевернула книгу на колени. – Знаешь, нам не обязательно разговаривать.

– Но я пока не могу включить телефон, поэтому мне скучно.

– Ты мог бы поспать.

– Я бы предпочёл поговорить, – он улыбнулся одними губами, подтверждая своё намерение раздражать меня. – Так как давно твои родители разведены?

Я чуть не ахнула, но сдержалась. Как он догадался, что они больше не вместе?

И почему окончательность слова «разведены» до сих пор причиняет мне боль?

Я посмотрела на разорванное красное сердце на обложке книги.

– С чего ты взял, что мои родители разведены?

– Да ладно, Очкарик, это же классика, – сказал он, постукивая пальцами по подлокотнику. – Единственные дети, которые летают в одиночку, это дети разведённых родителей. Летишь повидаться с родителем, с которым не живёшь, возвращаешься с визита, летишь к бабушке и дедушке того родителя, с которым больше не живёшь…

Я сглотнула и потёрла бровь, желая сказать ему, чтобы он заткнулся, потому что мне не нравилась картина, которую он рисовал. Неужели мне теперь предстоит участь «ребёнка разведённых родителей», который накапливает мили за частые перелёты и заводит приятельские отношения с бортпроводниками? Мне и в голову не приходило, что придётся совершать этот печальный одиночный полёт больше одного раза, после того как всё будет окончательно решено.

Боже, я всё ещё не была готова говорить об этом, произносить это ужасное слово на букву «р» по отношению к моим родителям.

Особенно не с Мистером Ничто.

– Значит ли это, что и твои разведены?

Тут он посмотрел на меня по-настоящему, в его взгляде читалось что-то человечное, и на мгновение мне показалось, что, может быть, он не такой уж и придурок. Но также быстро этот взгляд исчез, и на его место вернулся зазнайка.

– О, да. Официально полгода назад, и это уже третий раз, как я летаю один с тех пор.

Я не хотела быть частью клуба «детей разведённых родителей», я даже не хотела знать о его существовании. Мне хотелось, чтобы моя жизнь снова стала нормальной, а не какой-то сюрреалистической версией, где я одна на десятичасовом рейсе, сижу рядом с циничным подростком-экспертом по разводам, когда я должна быть дома, в своей детской спальне.

– Всё ещё отрицаешь, да? – он посмотрел на меня так, словно я действительно была наивным ребёнком. – Я это помню. Думаешь, если не примешь свою новую роль, она к тебе не прилипнет. Будто если ты щёлкнешь каблучками и произнесёшь: «Нет места лучше дома», то каким-то образом сможешь обмануть Вселенную, чтобы она не заметила перемен и вернула твою жизнь в нормальное русло, верно? (прим. пер.: отсылка на «Волшебник страны Оз»)

Его слова обожгли меня изнутри, распространяя жар по всему тело от того, насколько точно он описал мои эмоции. Я прочистила горло и сказала: – Ты ничего обо мне не знаешь. Наверняка отстойно быть «ребёнком разведённых родителей», и мне искренне жаль. Теперь можно мне, пожалуйста, почитать книгу?

Он пожал плечами и ответил: – Читай, я не запрещаю.

Я принялась читать, но книга не стала тем спасением, на которое я рассчитывала. Я то и дело бросала косые взгляды на соседа, опасаясь, что он снова начнёт говорить. Чувствовала, что он не оставит меня в покое, а значит, расслабиться не получиться.

Особенно, когда он сидел, словно солдат по стойке «смирно», с таким видом, будто вот-вот набросится, а его большие пальцы постукивали по подлокотникам, будто он не мог усидеть на месте.

Мои глаза скользили по страницам, текст был неплох, но, видимо, недостаточно хорош, чтобы я забыла о Мистере Ничто и о «новой» жизни, которая ждала меня по приземлению. Я так старалась вникнуть в прочитанное, что удивлённо ахнула, когда стюардесса остановилась у моего ряда, спрашивая, не хочу ли я чего-нибудь выпить.

– А тебе, милая?

– Ой, можно мне, пожалуйста, половину обычной колы и половину диетической, смешанных в одном стакане? Без льда, пожалуйста.

Я почувствовала, как Мистер Ничто повернул голову в мою сторону.

Стюардесса выглядела раздражённой, словно просьба ребёнка о чём-то необычном была верхом наглости. Она ответила: – Нужно выбрать одно или другое. Оба варианта вместе нельзя.

– Я, эм, вообще-то, не хочу оба, правда, – я попыталась улыбнуться ей как можно вежливее. – Понимаете, раз уж вы разливает газировку пассажирам, а не просто раздаёте банки, оставшаяся половина не пропадёт. Поэтому я бы хотела, чтобы вы просто налили немного того и другого в мой стакан, вместо одного вида. Объем жидкости останется тем же, просто будет состоять из двух компонентов.

Я взглянула на Мистера Ничто, он улыбался, полностью сосредоточившись на мне. Его глаза сверкали, словно он смотрел любимое телешоу, и я чувствовала, что он сдерживает тысячу саркастических комментариев.

Стюардесса протянула мне мой «полугазированный» напиток, и я поблагодарила её. Явно было заметно, что мне не рады. Я сделала глоток и как раз глотала, когда он сказал:

– А, теперь я понял. Ты из тех девушек, которые требуют много усилий.

– Что? О чём ты?

– Требующая много усилий, – он выглядел так, словно полностью меня разгадал, будто решил головоломку. – Девушка, с которой много возни. Ты хочешь пить, но тебе нужны два разных вида колы, смешанные вместе. И без льда.

– Просто мне так нравится, – сказала я, пытаясь говорить непринуждённо и не защищаясь, пока он переходил в режим всезнайки.

– Конечно, – он скрестил руки на груди и добавил: – Но «требующая много усилий» – это твой стиль.

– Нет, не мой, – сказала я немного громче, поскольку теряла терпение.

– Конечно, твой. Ты стоишь в очереди на посадку за час до вылета, потому что тебе нужно место у окна. Ты образцовая дежурная по коридору. Спорим, когда позже будут раздавать обед, твой будет немного отличаться от остальных, верно?

Я моргнула, не желая отвечать.

Он ухмыльнулся. – Я прав, вижу это по твоему лицу. Вегетарианка?

Я вздохнула и мысленно пожелала машину времени, чтобы вернуться назад и не разговаривать с Мистером Ничто в очереди на досмотр.

– Да, я заказала вегетарианское блюдо.

Впервые с момента нашей встречи он выглядел искренне довольным.

– Ну, конечно, ты вегетарианка.

– Я не вегетарианка, – сказала я, абсолютно довольная его ошибкой.

Он нахмурил свои тёмные брови. – Тогда почему ты заказала вегетарианское блюдо?

Я заправила волосы за уши, подняла подбородок и сказала:

– Потому что я не доверяю качеству мяса в еде на борту самолёта.

Это принесло мне ещё одну его самодовольную полуулыбку.

– Видишь? Требующая много усилий.

– Тс-с…

Я подняла книгу и попыталась читать, но осилила всего пару предложений, прежде чем Мистер Ничто сказал: – Хочешь узнать, чем всё закончится?

– Что?

– Твоя книга.

Я посмотрела на него поверх очков. – Ты читал её?

Он пожал плечами. – Практически.

Хотелось сказать, что это бред, но вместо этого я просто спросила: – И это ответ?

Он крутил содовую в своём стакане. – Я прочитал краткое содержание, а потом последние три главы.

Конечно, ты так и сделал. Раздражение прокатилось по мне, когда я спросила: – Зачем ты это сделал?

Он поднёс стакан ко рту. – Мне было интересно, умрёт ли тот парень-алкоголик в конце, а узнав ответ, не захотел читать дальше.

– О Боже! – я серьёзно не понимала, откуда у Мистера Ничто столько наглости, но это чертовски раздражало. Он был полной противоположностью «маниакальной девушки-мечты» из фильмов. Если тех героинь сценаристы использовали, чтобы вывести персонажа из зоны комфорта, то Мистера Ничто Вселенная послала, чтобы вывести меня из себя и сделать ещё более ворчливой, чем я уже была. – Зачем ты мне всё испортил? Кто так делает?

– Что? Я тебе ничего не сказал.

– Да, сказал, – я сделала ещё один глоток содовой, раздражённая его спойлером, и продолжила: – Если бы он не умер, ты бы продолжил читать.

– Откуда ты знаешь? Может, мне нравится смерть, и я не хотел читать книгу со счастливым концом.

– Ну это бы меня не удивило, – сказала я, совершенно серьёзно. Если бы кто-то и нашёл удовольствие в книге о смерти с несчастливым концом, то это был бы Мистер Ничто. Казалось, ему нравилось плыть против течения.

– Продолжай читать, – сказал он, кивнув подбородком в сторону моей книги.

Я ощетинилась. – Так и сделаю.

Несколько минут я делала вид, что читаю, пока мой мозг сходил с ума из-за Мистера Ничто. Он был словно муха в супе моей и так паршивой жизни, и было совершенно нелепо, что именно ему суждено было оказаться моим попутчиком в этом рейсе, который вёз меня к нежеланной новой жизни.

Я внутренне ликовала, когда он встал, чтобы пойти в туалет. Я надела наушники, чтобы, когда он вернётся, больше не слышать его нелепых замечаний.

Это было гениально.

Вернувшись, он, казалось, погрузился в свой телефон, а мне удалось провести несколько часов за чтением в тишине, пока стюардессы не принесли ужин, и фраза «Ваша вегетарианская лазанья» не резанула мне слух.

Я резко сняла наушники и отодвинулась от него, подняла взгляд и взяла поднос у стюардессы. – Спасибо.

Я ждала ехидного комментария с места слева от меня, и когда его не последовало, я откусила кусочек лазаньи и посмотрела на него. Он писал смс, его внимание было сфокусировано на телефоне, и по аватарке я поняла, что это его девушка.

Я не могла представить, что кто-то захочет с ним встречаться. Хотя он был относительно привлекательным, он источал циничный сарказм. Поэтому мне стало любопытно, кто она. Какой была девушка, которая любила Мистера Ничто? Она была хорошенькой – насколько я могла судить – но её вкус явно был сомнительным.

Прежде чем я смогла остановить себя, я спросила его: – Она живёт на Аляске?

Он оторвал глаза от телефона, и между его бровей образовалась морщинка.

– Кто?

Я указала вилкой на экран. – Твоя девушка.

Он покосился на меня и положил телефон рядом с едой на подносе.

– Если тебе так интересно, мисс Варвара, то да. Она из Фэрбенкса.

– Оу, – мне стало его немного жаль, потому что расставание с любимым человеком всегда тяжело.

– Но она не моя девушка, – он разрезал курицу, откусил кусочек и простонал, глядя мне прямо в глаза, как социопат: – Боже, это сомнительное мясо такое вкусное!

Я просто вздохнула.

Он ухмыльнулся, довольный собой, и сказал: – Я живу в Небраске, а лето провёл на Аляске со своими кузенами. Мы с ней много общались, но отношения на расстоянии не для меня.

Я сглотнула и представила, как он страстно целует девушку из Фэрбанкса.

– А она об этом знает?

Он пожал плечами и ответил: – Узнает.

Что за придурок. Бедная девушка, наверное, проплакала всю дорогу домой, опустошённая его отъездом, а он только пожал плечами и сказал: «Узнает». Я съела ещё немного лазаньи и не смогла удержаться: – Ты хотя бы собираешься ей сказать?

Он удивлённо приподнял одну бровь. – Ты за неё переживаешь, что ли?

Теперь моя очередь пожимать плечами, хотя мне и хотелось повозмущаться за девушку из Фэрбенкса. – Просто считаю, что оставить её в неведении – это подло.

– Да неужели? – протянул он. Взял содовую и сделал большой глоток, прежде чем спросить: – А что бы ты сделала?

Я вытерла рот салфеткой. – Ну, эм, для начала, я бы была прямодушной. Сказала бы ей…

– Ты только что сказала «прямодушной»? – он ухмыльнулся, словно я сболтнула невероятную чушь, и поставил пластиковый стакан на поднос. – Кто так говорит? Ну, наверное, моя бабушка, но никто моложе…

– Забудь, – перебила я, поражаясь тому, что раздражение к этому парню продолжало расти с новой прогрессией.

– О, да ладно. Пожалуйста, продолжай, – он сдержал улыбку, но в глазах всё ещё плясали искорки. – Мне жаль.

– Нет, не жаль.

– Правда жаль, клянусь. Пожалуйста, расскажи мне, что бы ты сделала. Мне правда интересно.

– Нет.

– Ну пожааааалуйста?

Я потёрла шею. – Ладно. Я бы сказала ей то, что ты говорил о нежелании отношений на расстоянии, но сказала бы это достаточно мягко, чтобы мы могли остаться друзьями. В конце концов, ты же наверняка снова когда-нибудь поедешь к своим кузенам, верно?

– Конечно, – ответил он, откидываясь назад, чтобы достать из кармана джинсов… «TUM»?

Это «TUM»? Он что, шестидесятилетний дедушка с пятью внуками? И он ещё смеялся надо мной за то, что я якобы «старая»?

Он бросил таблетку в рот, пока я спрашивала: – Разве не было бы здорово, если бы ты, прилетев в Фэрбенкс, мог бы быть ей другом, а не тем придурком, который разбил ей сердце?

Один уголок его губ чуть приподнялся, а глаза сузились. Он долго смотрел на меня, разжёвывая таблетку от изжоги, а затем заявил: – Парни и девушки не могут быть друзьями.

И сказал он это так, будто это был окончательный, неоспоримый факт.

А ведь это было не так. У меня были друзья парни (вроде как), и я знала множество других девушек, у которых тоже были. Интересно, он просто один из тех парней, которым нравится иметь противоречивые взгляды?

– Ещё как могут, – возразила я, сощурив глаза и ожидая его ответа.

– Нет, – отрезал он. Словно это были не его устаревшие взгляды, а научный факт.

– Ещё как да, вообще-то, – парировала я, положив салфетку на кусок безвкусной лазаньи, не желая оставлять его нелепое заявление без ответа. – У меня есть друзья парни.

Он покачал головой. – Нет, у тебя их нет.

– Да, есть, – твёрдо ответила я, стиснув зубы, потому что кто он такой, чтобы говорить, какие у меня друзья? Я прочистила горло и добавила: – Вообще-то, их много.

– Нет у тебя их, – сказал он, откусив ещё кусок курицы и не спеша прожевав его, прежде чем спокойно добавить: – У тебя есть знакомые парни. Они, наверное, неплохо к тебе относятся. Но настоящими друзьями они тебе никогда не станут. Точка. Это невозможно.

Я обдумала это полсекунды, прежде чем сказать: – Ладно, ни на долю секунды не согласна и даже не собираюсь разбирать всю бессмысленность твоих слов, но с какой стати ты веришь в эту чушь?