Текст книги "Ставлю на тебя (ЛП)"

Автор книги: Линн Пайнтер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 22 страниц)

Глава 29

Чарли

Проклятье.

Я уставился на телефон, ожидая ответа Бейли и задаваясь вопросом, когда, черт возьми, я потерял всякий здравый смысл. Неужели я только что признался единственному человеку в мире, который не ебет мне мозги на регулярной основе, что мне нравится заставлять её улыбаться?

Я был идиотом.

Да, Чарли, тебе определённо стоит признаться, что тебе нравится заставлять её улыбаться. Это блестящий способ гарантировать, что твоя коллега исчезнет из твоей жизни.

Телефон засветился у меня в руках.

Бейли:Ну, а моя любимая вещь в тебе – это то, как твой голос становится глубоким и хриплым, когда ты устаёшь.

Вот черт. Я перевернулся на другой бок, чувствуя, как металлический каркас раскладного дивана впивается мне в спину, и написал: Единственное, что тебе во мне нравится, это мой голос??

Бейли:Я не это сказала. Я сказала, что это моя ЛЮБИМАЯ вещь в тебе, потому что твой голос становится таким, когда ты спокоен и расслаблен. Твои углы немного сглаживаются.

Мои углы.

Я не понимал, как она так хорошо меня знает, как она всегда каким-то образом видела меня.

Большую часть времени мне казалось, что никто из моих знакомых не понимает меня, а тут вдруг Очкарик, которая видит меня насквозь.

Бейли: Мне нужно тебя как-то ласково называть?

Я улыбнулся в темноте, размышляя, как лучше её раздразнить.

Я: Как насчёт Короля?

Бейли: Отвратительно.

Я представил, как она хмурит брови, пока писал: Любимый?

Бейли:Я сейчас вырву. Ну что ж, Чарли так Чарли.

Я ответил: Или Бог секса?

Бейли: Никто в истории человечества никогда не использовал «Бога секса» в качестве ласкового прозвища. Ты можешь себе это представить?? Пример: Не мог бы ты купить молока по дороге домой, Бог секса? НЕ РАБОТАЕТ.

Я рассмеялся и написал: Я бы, блять, помчался в молочную лавку, если бы ты мне это прислала.

Бейли: Молочную лавку?

Мне хотелось смеяться, когда я отвечал: Ты же сейчас кусаешь себя за щеку, я прав?

Бейли: ЛОЛ, это страшно.

Я: Но это правда.

Бейли: Сладких снов.

Я улыбнулся в темноте. Спокойной ночи, любимая.

Бейли: Спокойной ночи… Бог секса.

Вот же блять.

Что я наделал?

Глава 30

Бейли

Трудно было определить, какой именно звук разбудил меня в половине второго.

Возможно, это было разбившееся стекло, возможно, это был пронзительный крик, или это могло быть дикое хлопанье крыльев, но гусь, влетевший в моё окно, определённо был виновником.

Я резко проснулась, села на кровати и по свету, проникающему извне поняла, что что-то было в моей комнате, бешено мечась в темноте.

О мой Бог, о мой Бог, о мой Бог!

Я боялась пошевелиться, потому что не хотела, чтобы что бы то ни было меня увидело, но это стало бессмысленным, когда Скотт распахнул мою дверь со словами: «Что это, чёрт возьми, было?»

Он включил свет, и – срань господня – в моей комнате был гусь.

Огромный гусь стоял перед разбитым окном, истерично визжал (если это вообще возможно) и шипел.

– Божечки! – крикнула моя мама у него за спиной, когда я спрыгнула с кровати и побежала к дверному проёму. Она схватила меня и оттолкнула за себя, словно защищая от птицы, и спросила: – Ты в порядке?

– Да, – ответила я, глядя через её плечо.

Птица, должно быть, влетела прямо в окно, и хотя было темно, он не выглядел раненым.

Просто взбешённым.

Опять же, если это вообще возможно.

Я никогда раньше не сталкивалась с гусями, так что мои познания о них были крайне ограничены.

Скотт, одетый в боксеры и свои дурацкие носки, наклонился и поднял один из моих высоких сапог. Я с недоверием наблюдала, как он подкрадывается к гусю, словно пытается на него напасть, и на секунду мне показалось, что он собирается убить гуся левым ботинком из моей любимой пары.

Но потом он начал размахивать им в направлении птицы.

– Скотт, – крикнула мама, почему-то шёпотом, – что ты вытворяешь?

– Это гусь? – услышала я позади себя.

– Да, – ответила я, почему-то тоже шёпотом, наблюдая за происходящим.

– О, – спокойно сказал Чарли, как будто в этом не было ничего особенного. – Вау.

Гусь не оценил Скотта и начал бешено гоготать, раздуваясь и шипя, не отрывая взгляда от мужчины.

Скотт продолжал размахивать моим ботинком, как дурачок, пытаясь, видимо, отогнать этим гуся.

Но потом это сработало.

Гусь сделал пару неловких шагов, прежде чем взмахнуть крыльями и вылететь прямо в окно.

Там, где раньше было стекло.

В одно мгновение в комнате стало невероятно тихо.

И холодно.

Скотт поставил мой сапог и медленно подошёл к окну.

– Нет, – сказала моя мама, продолжая говорить тихо. – Скотт. Он может вернуться.

Это заставило его остановиться и посмотреть на неё через плечо. – Он же не пытается нас убить, Эм.

Чарли фыркнул позади меня, заставив меня рассмеяться.

Моя мама пробралась глубже в комнату, подкрадываясь к Скотту, который смотрел из окна. Его руки лежали на бёдрах, когда он осматривал пейзаж внизу, и через мгновение Скотт сказал громким голосом диктора: «Гусь покинул здание».

***

– Послушайте, вы двое, – сказала мама, волосы торчали у неё на голове, когда она стояла в своей ночной рубашке. – Мне нужно, чтобы вы пообещали, что будете следовать правилам.

Я не смотрела на Чарли – не могла – стояв своей фланелевой пижаме с уточками, прижимая подушку к груди.

– Конечно, будем, – сказала я, внезапно уставшая. – Даже если бы у нас были плохие намерения – а их у нас нет, – здесь нет двери, которую можно закрыть. Никакого уединения. Я бы не стала клеиться к какому-то парню посреди гостиной, когда любой может войти.

– Прости, ты опять сказала «клеиться»? – спросил Чарли с ухмылкой в голосе. – Я думал, мы это уже прошли.

– Заткнись, – прорычала я, просто желая вернуться ко сну.

– Один из вас может занять раскладной диван, а другому придётся спать на полу. Там, на стуле, есть стопка простыней и одеял, – сказала мама.

После ухода гуся Скотт, который, очевидно, был героем вечера, нравилось мне это или нет, заклеил окно картоном и скотчем. Владелец квартиры пообещал прислать кого-нибудь утром, чтобы починить окно, но через эту дыру проникал холодный воздух, поэтому меня быстро переселили на нижний этаж.

В ту же гостиную, где Чарли спал на раскладном диване.

Отсюда и паранойя по поводу правил.

– Ну, тогда, спокойной ночи, – сказала моя мама, повернувшись и направившись к лестнице.

– Спокойной ночи, – сказал Чарли своим супер-приятным, подхалимским голосом. – Сладких снов.

– Мне хочется блевать, – сказала я, качая головой. – Ты такой подлиза.

– Мне нравится твоя мама, – сказал он, всё ещё сидя на раскладном диване, где он был с момента инцидента с гусем. – И я хочу нравиться ей. Разве это так плохо?

– Тошнотворно, но не плохо, – сказала я, найдя это немного милым, когда посмотрела на одеяла. – Так кому из нас достанется диван?

Его брови нахмурились.

– Тебе. Что тут думать?

Теперь мои брови нахмурились. – Что это значит?

– Это значит, что я не позволю тебе спать на полу, пока я буду спать на диване.

– Боже мой, это такой сесксизм, – сказала я, скрестив руки на груди. – Если бы я была парнем, ты бы наверняка позволил мне спать на полу.

– Это не сексизм. А по-дружески, – безапелляционно ответил он.

– Повтори? (прим. пер.: в ориг. фраза «come again» может иметь несколько значений, и один из них «кончить ещё раз» – поэтому Чарли называет Бейли извращенкой)

– Ты такая извращенка, Очкарик.

– Чарли.

– Я просто хочу сказать, что ты мой друг, – сказал он раздражённым голосом, – и я не хочу, чтобы тебе было неудобно. Поэтому диван должен достаться тебе.

– Но если бы я был твоим бро…

– Ладно, спи на полу, бро, – сказал он раздражённо. – Спокойной ночи.

– Подожди.

– Я так и думал, – сказал он с самодовольной улыбкой.

– Во-первых, спасибо, что признал, что мы на самом деле друзья, – сказала я, не понимая, почему его использование слова «друг» по отношению ко мне казалось чем-то большим, – а во-вторых, может быть, нам стоит сыграть в камень-ножницы-бумага за место на диване.

– Боже милостивый, «друг» сказать легче, чем «коллега» – успокойся.

– Как скажешь, – сказала я певучим голосом, не желая отпускать это.

– А теперь подумай вот о чём, – сказал Чарли. – Что подумают твоя мама и Король Придурок обо мне, если спустятся сюда за стаканом воды и увидят, что я не уступил тебе диван?

О-о, он определённо был прав.

– Они подумают, что ты придурок, – ответил я.

– И поездка была куплена для тебя, а не для меня, – добавил он.

– Тоже верно, – согласилась я.

– Значит, диван твой, Митчелл, а я сделаю себе лежанку на полу.

Он встал, и мой взгляд застыл на его пижамных штанах.

– Что? – сухо спросил он, словно не понимая, почему я на него смотрю.

– Ничего, – сказал я, сжав губы и качая головой. – Мне просто, ну, очень нравятся твои штаны.

На Чарли были розовые фланелевые пижамные штаны сплошь усеянные красными сердечками. Возможно, такой узор был немного необычным для мужской пижамы, но то, что он был ростом метр девяносто пять, а штаны были ему явно коротки сантиметров на десять, придавая ему довольно комичный вид.

– Это подарок от моей младшей сестры, – сказал он, указывая на меня пальцем. – Так что если будешь подшучивать над ними, ты монстр.

– Не буду я подшучивать, – ответила я, изо всех сил стараясь не смеяться, но при этом думая, что это чертовски мило – носить штаны, подаренные сестрой. – На самом деле они невероятно сексуальные. Немного открытые лодыжки интригуют, но при этом всё выглядит стильно.

– О, я знаю, – он положил руки на бёдра, словно собираясь позировать. – Мои штаны с сердечками сводят всех девчонок с ума.

– Конечно, сводят, – мои глаза поднялись к его кофте, и его грудь в этой хенли действительно была сексуальной. Это была просто старая выцветшая кофта, но мягкая ткань облегала его явно накачанный и удивительно широкий торс, и я не могла оторвать от него взгляд.

Он была такой… широкий.

И твёрдый.

У него даже была эта впадинка между грудными мышцами.

А у него были кубики?

Ааааа – что со мной не так?

Я тупо кивнула, не в силах вспомнить, что он только что сказал, пытаясь вернуться в норму после мозгового экскурса по телосложению Чарли.

Он прервал мои размышления: – Дай мне секунду постелить новые простыни на диване, и потом ты сможешь лечь.

– Ты что-то сделал с простынями? – спросила я, ухмыляясь его чрезмерной услужливости.

– Нет, – нахмурился он, выглядя оскорблённым.

– Тогда, я думаю, я смогу выдержать сон на простынях, на которых ты лежал, меньше часа.

Он поднял глаза от дивана на меня. – Ты уверена?

– Да.

Он подошёл к стопке простыней и одеял, затем взглянул на пол. На его лице мелькнуло то же выражение, что я видела в туалете на заправке, и я сказала: – Чарли, просто занимай диван. Я могу спать где угодно.

Он снова нахмурился. – Блять, Бей, пожалуйста, не будь со мной милой, будто я…

– А что если мы сделаем кровать из диванных подушек? – я нарочно перебила его, потому что его проблемы с микробами меня не волновали. Меня это не волновало, и я не хотела, чтобы он думал, что я заметила. – Так ты не будешь на полу, хотя и спишь на полу. Понимаешь?

– Бейли, – он сглотнул и сказал: – Прекрати.

– Чарли, – я скрестила руки и сказала: – Если ты хочешь, чтобы я делала вид, что не знаю, я с радостью это сделаю, потому что не хочу, чтобы тебе было неловко. Но ты же мой друг. Если бы это была Некеса, а не ты, я бы просто помогла ей устроиться поудобнее.

– Коллега, – поправил он, издавая звук, похожий на неохотное согласие, но при этом снова ухмыльнулся. – И что ты там говорила про диванные подушки…?

Я подошла и начала поднимать брошенные подушки с пола.

– Давай просто сделаем из них маленький матрас.

Я скинула их на свободное место на полу в другом конце гостиной, а Чарли схватил подушки с двух больших кресел у камина и добавил их к моей куче. Он поднял и развернул то, что выглядело как простыня для кровати размера «king-size».

– Знаешь, ты довольно приличная коллега, – сказал Чарли, глядя на меня так, будто это было очень важно. Значимо. Казалось, он признавал, что наша дружба значит для него больше, чем работа, хотя говорил прямо противоположное.

– Я знаю, – сказала я, и после того, как помогла ему застелить кровать на полу, забралась на раскладной диван. – Ты не против, если я включу телевизор? Мне совсем расхотелось спать.

– Нет, – сказал он, а затем щёлкнул выключателем, и комната погрузилась в темноту, если не считать света телевизора. Я услышала, как он устраивается на подушках.

– Тебе вообще удобно? – спросила я, останавливаясь на старом эпизоде «Новенькой».

– Не так уж плохо, – сказал он тихо в темноте.

– Ник Миллер настоящая легенда, – сказала я.

– Уинстон, – поправил он, – вот кто настоящая недооценённая легенда.

Мы смотрели какое-то время, тихо комментируя и смеясь над шоу, и я уже почти заснула, когда Чарли сказал: – Для протокола, я не полный гермофоб.

Я уставилась в темноту. – Для протокола, мне было бы плевать, если бы ты им был.

– Меня просто, ну, меня просто коробит от общественных туалетов и мысль о том, чтобы спать на полу у незнакомца. Я бы не брезговал полакомиться котлеткой прямо со стола или даже облизать твой палец.

– Ты не просто так это сказал, – я рассмеялась, зарываясь поглубже в одеяло и удивляясь, почему мне не было неловко от этой спонтанной ночёвки с Чарли. Сонливость и комфорт окутали меня, полностью расслабившись я не чувствовала никакой неловкости.

– Серьёзно, правда. У меня даже нет дезинфицирующего средства для рук или салфеток, – сказал он так, словно отчаянно хотел убедить меня.

Но ему и не нужно было. Я ничего не знала о ситуации Чарли, но у меня был собственный ужасный опыт с паническими атаками, так что я всё понимала. То, что его мозг заставлял его тело физически реагировать на определённые вещи, не означало, что он был… не знаю… кем-то другим.

– Спорим, ты не съешь котлету со стола.

– Наверняка стол чище, чем твои пальцы, – дразнил он. – Ходят слухи, что ты сегодня засунула их в писсуар.

– Да, засунула. Я подумала: «Эти пальцы такие чистые. Интересно, есть ли здесь грязный писсуар, в котором я могла бы их испачкать».

Он рассмеялся, а я перевернулась и снова закрыла глаза.

– Ещё раз спасибо, что поехал со мной, Чарли.

– Спасибо, что пригласила, – сказал он, и я очень надеялась, что он имел это в виду.

Потому что я хотела, чтобы ему было так же весело, как и мне (что удивительно).

– Спокойной ночи, Чарли, – сказала я.

– Спокойной ночи, Бейли, – ответил он глубоким хриплым голосом в темноте гостиной.

Глава 31

Бейли

Я проснулась от запаха и звуков завтрака.

Открыв глаза, я моргнула, нащупала очки и осмотрелась.

Я на диване в гостиной – понятно.

Посмотрела влево, но Чарли пропал. Подушки и одеяла были убраны, как будто он здесь и не ночевал.

Я схватила телефон – семь тридцать.

Никаких сообщений от Зака, не то чтобы я проверяла.

– Доброе утро, солнышко, – услышала я. Повернула голову вправо, и там оказался Скотт, который сидел за столом и пил кофе.

– Доброе утро, – сказала я, одарив старика Скотта улыбкой. Было сложно злиться на него за то, что он организовал нам этот отпуск и спас нас от гуся-убийцы.

– Твоя мама и Чарли готовят завтрак, так что надеюсь, ты голодна.

– Я бы что-нибудь съела, – солгала я, откидывая волосы с лица. На самом деле, я вообще не любила завтракать, так что сейчас мне бы хватило просто найти немного кофеина. Я встала и пошла на кухню, и как только я вошла в дверной проем, мне захотелось рассмеяться.

Моя мама сидела на табурете, обсуждая защиту Канзас-Сити Чифс21, а Чарли готовил яичницу-болтунью.

– Доброе утро, – сказала моя мама, улыбаясь.

– Вау, – сказал Чарли, и его глаза заблестели при виде меня. – Доброе утро, соня.

Я показала ему средний палец.

Он рассмеялся.

Моя мама улыбнулась и сказала: – В холодильнике есть фраппучино.

– О, благослови тебя Господь, – ответила я.

– Итак, Эмили, как вы думаете, у них вообще есть шанс, если он выбыл на весь сезон? – Чарли помешивал яйца и разговаривал о футболе с моей мамой, которая была ярой фанаткой «Чифс». – Я имею в виду…

Я открыла холодильник и схватила бутылку мокко-фраппучино, не в силах поверить, что только что услышала, как Чарли назвал мою маму Эмили. Когда именно они стали лучшими друзьями? Это было немного очаровательно, но меня это настораживало.

Я не хотела, чтобы моя ничего не подозревающая мать сближалась с моим фальшивым парнем.

Это плохо кончится, так ведь?

– Ну, он всего лишь один парень, так что, конечно, у них есть шанс, но без него будет намного сложнее, – сказала моя мама.

Я не могла смотреть на них ещё минуту, потому что это заставило меня почувствовать себя слишком виноватой.

Крышка фраппучино со щелчком открылась, когда я объявила: – Пойду приму душ.

– Но завтрак почти готов, – сказала моя мама.

Она знала, что я никогда не завтракаю, поэтому она говорила это только для того, чтобы убедиться, что я не задену чувства Чарли, отказавшись от его еды. Я прочистила горло и сказала: – Я пока не голодна.

– Но Чарли приготовил всё это, – сказала она, глядя на Чарли так, словно он был Санта-Клаусом.

– Я обязательно съем что-нибудь, когда закончу, – заверила я её.

– Пойди причешись, – поддразнил Чарли, и мне понравилось расслабленное выражение его лица. Но я тоже задумалась, как он так спокойно общается с моей мамой и готовит завтрак.

Под струями воды я снова начала переживать об этом, как это часто у меня бывало во время водных процедур. Я переживала о нашем «плане»: сработает ли он теперь, когда мы здесь? И если сработает, приведёт ли это к тому, что моя мама будет опустошена?

И что происходит между мной и Чарли? Вчера у нас с ним было несколько моментов, и я не была уверена, это просто я надумала себе многого или там реально есть нечто большее?

– Нет, – выпалила это стоя прямо под душем, когда наносила шампунь, ведь это было очевидно. Между мной и Чарли ничего не было, только запутанные эмоции, которые были напрямую связаны с нашими индивидуальными трудностями и не имели ничего общего с «нами» в целом.

Он избегал употреблять в отношении меня слово «друг», что уже говорить о романтических чувствах?

К тому времени, как я убедила себя успокоиться и спуститься вниз, обстановка уже не была такой расслабленной. Они сидели втроём за столом: моя мама и Скотт завтракали, а Чарли рассказывал о парне своей мамы (при этом лицо Скотта было красным, как помидор).

– Он неплохой парень, – сказал Чарли, поднося ко рту кружку с кофе. – Но разве он не должен быть у себя дома со своими детьми вместо того, чтобы каждый вечер ночевать у моей мамы?

Ни фига себе! Я не могла поверить, что он это сказал.

– Яичница осталась? – спросила я, входя в комнату. – Я умираю с голоду.

Моя мама выглядела невероятно счастливой, увидев меня, Чарли одарил меня широкой ухмылкой, а Скотт выглядел готовым к драке.

– Сейчас займусь, – сказал Чарли, сделав глоток кофе и вставая. – Они уже поели, но я ждал тебя.

Мы пошли на кухню, и как только мы переступили порог, я услышала, как Скотт громко прошептал моей маме: – Мне не нравится это парниша.

– Ну что ты, он ведь не про тебя говорил, – сказала мама, прибегая к своему привычному мелодичному голосу, который обладал успокаивающим эффектом. – Я просто спросила его о его маме, и он ответил на мой вопрос. Вот и всё.

Я взглянула на Чарли, который подмигнул мне. Затем его глаза чуть сузились, прежде чем он тихо сказал: – Подожди. Иди ко мне.

– Что? – спросила я, подходя ближе к нему, хотя и не знала зачем. Я понизила голос и спросила: – Что ты делаешь?

Он посмотрел на меня, едва заметно кивнув головой в сторону обеденного стола, и я поняла, что он задумал, как только он положил руки мне на талию. Формально мы были на кухне, но из-за открытой планировки большая часть комнаты была видна.

Они могли нас видеть, как на ладони, но мы могли делать вид, что ничего не замечаем, поэтому если бы они перестали спорить и посмотрели в сторону кухни, то увидели бы, как мы тут строим из себя влюблённых.

Конечно, всё, на чём я могла сосредоточиться, это тепло пальцев Чарли, когда он слегка сжал мою талию. У меня перехватило дыхание, когда я посмотрела на его губы, и он прошептал: – Мы должны поцеловаться.

– Что? – прошипела я, и мои щеки запылали. – Ты серьёзно?

– Ну, если ты боишься влюбиться в меня, я понимаю, – прошептал он в ответ, его рот изогнулся в наглой ухмылке. – Но он взбесится, и это будет просто иде-блять-ально.

Он был прав насчёт Скотта, учитывая то, что только что произошло в столовой. Время было выбрано идеально. Я это знала, но при мысли о поцелуе с Чарли, о том, что Чарли Сэмпсон поцелует меня, я просто теряла голову.

Я обняла его за плечи, желая быть достаточно смелой, чтобы пойти ва-банк, даже когда тысячи бабочек запорхали у меня в животе. Нервозность пронзила меня, но я спокойно сказала: – Давай сделаем это, Сэмпсон.

Его губы прижались к моим, и мой мозг быстро провёл инвентаризацию сенсорных деталей: слабое давление кончиков его пальцев, скользящих по моей пояснице, звук вилки, скребущей по тарелке за столом, и запах бекона на плите. Я глубоко вдохнула, готовясь к страстному, реалистичному поцелую.

Но Чарли решил начать с небольшой прелюдии.

Его глаза оставались открытыми, в уголках появились морщинки, пока мы обменивались взглядами, словно делились тайной, а его зубы слегка прикусили мою нижнюю губу. Клянусь, я почувствовала отголоски этого покусывания в каждой клеточке тела, прежде чем он раскрыл мой рот своим, наклонил голову и поцеловал меня по-настоящему: закрыв глаза, дыхание, сплетённое воедино и тёплые губы на моих.

В моменте я забыла обо всём – о дыхание, о том, что нужно играть какую-то роль, о любых других мыслях – когда он целовал меня так, словно наступил рассвет, и он всю ночь мечтал обо мне. «Это Чарли», – единственная осознанная мысль, пришедшая мне в голову, но слова не смогли напомнить мне, что мы просто целовались на публику, когда я услышала его прерывистое дыхание.

Оно было таким же прерывистым, как и моё, и что-то в этом сходстве заставило меня поджать пальцы на ногах и вцепиться в его плечи.

Когда он отстранился и посмотрел на меня, я быстро моргнула, пытаясь сориентироваться. Где я? В голове был полный кавардак: восторг, непонимание и сомнения переполняли меня, пока его рот не растянулся в озорной ухмылке.

Такой озорной ухмылке.

– Вау, Очкарик, – сказал он, сжимая мою талию и прищуривая тёмные глаза от улыбки. – Я невероятно хорошо целуюсь – не хочу хвастаться, но это факт, – и поверь мне, ты очень талантлива.

У меня подкосились колени, и я не уверена, что смогу держать глаза открытыми, когда он смотрит на меня с таким кокетством во взгляде. Наконец, обретя дар речи, я выдавила: – Не знаю даже, благодарить тебя или ударить за такой восторженный отзыв.

– Я думал, вы идёте за яичницей, – рявкнул Скотт из другой комнаты, но я не могла оторвать глаз от Чарли.

– Идём, – ответил Чарли Скотту, продолжая смотреть на меня с восхищённой улыбкой.

Я перевела взгляд на стол и – вот же блин – увидела шокированные лица мамы и Скотта уставившихся на нас. Челюсть моей мамы буквально отвисла, Скотт же выглядел так, будто на него снизошло прозрение.

Дрожащими руками я взяла чистую тарелку с сушилки и быстро сказала: – Мне просто нужно их подогреть в микроволновке.

Чарли проигнорировал их и сказал мне: – Офигеть, Митчелл, ты понимаешь, что это значит?

Я состроила ему гримасу «Они смотрят на нас» отходя от него, нуждаясь в расстоянии, и подошла к сковороде, которая была вне их поля зрения. – Боюсь, ты мне сейчас расскажешь.

Он подошёл, прислонился к холодильнику своим длинным высоким телом, скрестил руки на груди и сказал: – Мы можем полностью посвятить эти выходные оттачиванию нашего мастерства, потому что эмоционально равнодушны к друг другу.

Я почувствовала, как хмурюсь, но быстро это скрыла, не желая выдавать своих мыслей. Но…эмоционально равнодушны к друг другу? Он участвовал в том же поцелуе, что и я? Потому что в тот момент я испытывала множество чувств, и равнодушие явно не было одним из них.

Я зачерпнула несколько яиц из сковороды и выложила на свою тарелку. – Извини… что?

– Подумай об этом, – сказал он, и когда я подняла на него глаза, он всё ещё ухмылялся своей глупой ухмылкой. – Люди целуются только тогда, когда это значимо, так ведь? Никаких тренировок, никакой практики, чтобы улучшить свои навыки – провальная система. Но мы с тобой можем стать настоящими мастерами поцелуев, Бей, потому что у нас есть возможность тренироваться.

Я отложила лопатку и взяла тарелку, не уверенная, правильно ли я понимаю смысл его слов. Он хотел попрактиковаться в поцелуях? Вместе?? Я постаралась говорить максимально непринуждённо, когда сказала: – Ты, должно быть, шутишь.

– Послушай, – он выпрямился и взял мою тарелку в свои большие руки, его тёмные глаза пристально смотрели на меня. – Разве не было бы здорово попробовать что-то новое и получить честную обратную связь? Ты можешь прикусить мою нижнюю губу и лизнуть уголок моего рта – потенциальный новый сексуальный приём – и я скажу тебе: «Не, это странно» или «Вот это да, ты только что перевернула мой мир».

Я посмотрела на него и моргнула. В кондо была утечка угарного газа? Потому что он говорил нелепые вещи, и от этих нелепых вещей мне стало жарко и закружилась голова. Лизнуть уголок моего рта. Я прочистила горло и попыталась звучать беспристрастно, когда сказала: – Абсолютно нет.

– Ты не слушаешь. Я могу попытаться связать мой язык с твоим узлом, а ты скажешь мне ощущается ли это так, будто я пытаюсь проглотить тебя заживо, или это вызывает у тебя покалывания. – Чарли разгорячился от этой идеи, его глаза оживились, как когда он придумывал новые игры на работе. – Пожалуйста, скажи, что ты подумаешь об этой идее самосовершенствования, Бейбей.

Связать мой язык с твоим узлом. Я опустила взгляд на его губы.

Прочистила горло.

– Никогда больше так меня не называй, – сказала я, изо всех сил стараясь казаться спокойной и уверенной, хотя чувствовала себя так, будто тону, меня тянуло ко дну сильным притяжением, которое внезапно возникло между нами.

Я пробежалась взглядом по его лицу – тёмные глаза, длинные ресницы, прямой нос, упрямый подбородок – но не смогла найти Мистера Ничто. Всё, что я увидела, когда он одарил меня этой игривой полуулыбкой, был Чарли, который знал, как приготовить маринару и поговорить о футболе с моей мамой.

И целовал так, будто он знает какие-то очень, ОЧЕНЬ тёмные секреты.

Блять.

Возьми себя в руки, Бейли.

Я сжала губы и заставила себя игнорировать притяжение, сосредоточившись на его словах. Самосовершенствование. Я видела, что он считает это отличной идеей, но он был не в своём уме. Я была согласна на фальшивые отношения, но не позволю ему использовать меня, чтобы улучшить свои навыки поцелуя для других девушек.

Что, черт возьми, с ним было не так?

А вообще, что было не так со мной, если меня это волновало?

– Приношу извинения, – сказал он, выглядя совсем не извиняющимся.

– И я не буду использовать тебя для «практики поцелуев».

Его рот приоткрылся, как будто ему даже в голову не приходила мысль, что я откажусь.

– Почему нет?

– Почему нет? – недоверчиво повторила я. – Потому что весь смысл поцелуев в том, чтобы разделить их с человеком, который тебе нравится. Если я захочу улучшить свои навыки, я буду практиковаться с кем-то, кто мне нравится, когда придёт время, спасибо.

Возможно, с Заком.

Да, с Заком.

Конечно, с Заком.

– О, Очкарик. – сказал он, выглядя разочарованным моим ответом. – Ты упускаешь невероятную возможность из-за своего наивного идеализма.

– Да-да, – ответила я, не понимая, почему чувствую разочарование.

– Ты ещё пожалеешь об этом, но ладно. – Чарли выпрямился, казавшийся совершенно невозмутимым всем происходящим, и спросил: – Будешь бекон?

Ничего себе, как быстро он переключился на другую тему.

Я провела языком по губам, ощущая привкус кофе и зубной пасты, и ответила: – Да, спасибо.