Текст книги "Ставлю на тебя (ЛП)"

Автор книги: Линн Пайнтер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 22 страниц)

Глава 7

Бейли

– О боже! – я не могла поверить своим глазам. Мистер Ничего прыгал на моей новой работе! Какова вероятность? Каааак это происходит?! Стараясь выглядеть непринуждённо и будто мне всё равно, я прошептала, глядя в его сторону: – Я знаю этого парня.

– Он горячий.

– Правда?

Я склонила голову набок и попыталась оценить его, пока он прыгал. Он был высоким, темноволосым и широкоплечим – объективно, он был красивым молодым человеком, – но я не могла воспринимать его иначе, как Мистера Ничто.

Я всё ещё слышала его низкий голос, стонущий по поводу сомнительного мяса в самолёте.

Некеса тоже склонила голову набок и сказала: – Очень горячий. Откуда ты его знаешь?

Я понимала, что она имела в виду, но в то же время меня раздражало, что в этом был смысл. Я никогда не проявляла инициативу и не общалась с парнями, особенно с «горячими» парнями, которых не знала, так что её вопрос был вполне обоснованным.

Тем не менее, это было неприятно.

Диджей прибавил громкость песне «Jump Around», но, похоже, инструктор закончил с утренним обращением. Он пил кофе и смотрел в телефон.

– Я сидела рядом с ним во время десятичасового перелёта несколько лет назад, и он был абсолютно несносным, – сказала я, наблюдая за тем, как он прыгал с такой лёгкой спортивной грацией, что это даже не выглядело нелепо. – У него были такие нелепые убеждения! Особенно запомнилось, как он заявил, что девушки и парни никогда не смогут быть настоящими друзьями.

– Странно, – сказала Некеса, не сводя с него глаз.

– Верно? – он непринуждённо подпрыгивал, но я чувствовала, что он прекрасно понимает, что мы на него смотрим. – Неважно. Он просто зазнайка, который возненавидел меня с того момента, как я не пустила его без очереди на посадку. Давай…

– Очкарик? – он посмотрел прямо на нас, на меня, и крикнул через всю «Прыг-О-Сферу»: – Я так и думал, что это ты!

Неееееееет.

Моё сердце бешено заколотилось, и мне захотелось исчезнуть.

Он спрыгнул с батута, пересёк «Кратерный каньон» и поскакал в нашу сторону. Мне удалось промямлить что-то вежливое вроде: – Да, эм, это я. Как ты?

– Хорошо, – он слегка кивнул, не сводя с меня глаз, будто пытаясь прочитать мысли. – А ты?

Я кивнула и подумала, не от него ли исходил этот запах – чистый и мужской. – Хорошо.

Разве это может быть ещё более неловко?

– Я опробую «Универсальный прыжок», – Некеса указала на фиолетовую зону, где находились батуты для взрослых с большой центральной перекладиной для прыжков. – Я скоро вернусь.

И она просто развернулась и поскакала в другую сторону, не дав мне ни единого шанса остановить её. Я стиснула челюсти и приготовилась к грядущему шквалу его подстрекательских риторических вопросов. Попытавшись отвлечь его, я начала с:

– Так ты тоже здесь работаешь?

Он нахмурился, словно разочарованный тем, что я констатирую очевидное.

– Ага, – ответил он.

Теперь он отвечает мне односложными предложениями? На рейсе из Аляски я бы за это убила. Я снова попыталась завязать разговор, осознавая, что понятия не имею, как его зовут.

– Кстати, меня зовут Бейли.

Как такое возможно? Казалось странным, что мы до сих пор не представились друг другу, но я не могла вспомнить ни единого имени, которое могло бы ему подойти. Ему просто идеально подходило Мистер Ничто, но, возможно, это потому, что я всегда обращалась к нему именно так.

Ну, в своей голове. На самом деле я никогда не обращалась к нему вслух.

– Чарли.

Чарли.

Каким-то образом оно ему подходило.

Я снова попыталась завязать непринуждённую беседу, потому что просто не могла вынести этой неловкости.

– Как там твоя девушка? Ты всё ещё с той, которую звал на выпускной?

Я увидела, как дёрнулся его кадык, когда он с трудом сглотнул, а его взгляд переместился чуть дальше моего плеча, словно что-то позади нас требовало его внимания. На секунду мне показалось, что он не ответит, но потом он сказал: – Нет, мы расстались.

– Оу. Мне жаль, – я замедлилась и посмотрела ему в лицо. Почему-то было важно, что грусть всё ещё не исчезла. Я могла почувствовать боль в его глазах, его меланхолия была чем-то знакомым, общим другом. – Мне правда очень жаль, Чарли.

Он снова посмотрел на меня, пожал плечами и тоже замедлился.

– Что поделать? Всему когда-нибудь приходит конец. А что насчёт тебя? Всё ещё с Мистером Обтягивающая Рубашка?

Я представила руку Зака на пояснице Келси, когда она заказывала кофе этим утром, и мой живот скрутило. Я до сих пор не могла поверить, что теперь он делится улыбками и звуком шипящего молока с ней. Я нормально относилась к тому, что он двигается дальше, но почему наши моменты должны были двигаться вместе с ним? Я вздохнула, прежде чем натянуть равнодушную улыбку и сказать: – Не-а, мы тоже расстались.

– Должно быть, какая-то эпидемия расставаний ходит, а? – сказал он, и по напряжению его челюсти я поняла, что ему порядком надоели эти пустые разговоры, бередящие старые раны.

– Наверное, – пробормотала я, не зная, что ещё сказать.

– Вы двое там, не прыгаете! – голос ди-джея звучал так, будто он жевал микрофон, обращаясь ко мне с Чарли.

Я закатила глаза, а Чарли усмехнулся, но мы оба снова начали прыгать. Он засунул руки в карманы своего комбинезона и спросил: – А родители? Как у тебя обстоят дела с их разводом?

– Моя мама сейчас кое с кем встречается, так что это весело, – сказала я, не понимая, почему отвечаю на его вопрос. Он был противным Мистером Ничто, незнакомцем, которого я не знала и о котором не особо заботилась, но я продолжала разговор. – А папа, похоже, растерял свой энтузиазм по поводу покупки дорогих авиабилетов, так что Бог его знает, когда я снова к нему попаду.

– Те, с кем они встречаются – просто ужасны, не так ли? – он снова бросил на меня один из тех многозначительных взглядов, как тот, которым он одарил меня на долю секунды в самолёте три года назад. – Парень моей мамы сейчас практически живёт с нами, и не передать словами, в каком я восторге от того, когда он ест моё любимое печенье. Одно только его присутствие за столом по утрам вызывает у меня слепой гнев.

Я рассмеялась, искренне, от души, потому что почувствовала понимание. Кто-то, пусть даже это был просто Чарли из самолёта, понимал, что я чувствую.

– Для меня это содовая. Он пьёт литрами обычную колу, а потом я не могу…

– Не можешь сделать свою смешанную версию, – перебил он, на его губах появилась лёгкая улыбка.

У меня вырвался удивлённый смешок. Я была поражена тем, что он сразу вспомнил про содовую и понял. – Бинго.

И ещё – ого – это была искренняя улыбка?

Музыка остановилась, и ди-джей снова принялся заглатывать микрофон.

– Ладно, эскадрилья заканчиваем прыгать! Хватайте по пончику и вперёд, в Млечный Путь на старт!

– Полагаю, это тренировочная комната? – пробормотала я, разочарованная тем, что наш обмен ужасными историями о родителях закончился так быстро. Я не могла этого объяснить, но наше мимолётное сочувствие друг другу было приятным.

Было здорово иметь напарника по несчастью.

Боже, до чего же это странно, что мне на самом деле захотелось поговорить с Мистером Ничто?

Может, я заболеваю.

– Или нас собираются запустить на орбиту с помощью рогатки, – сказал он, глядя на ди-джея, который, похоже, пытался проглотить микрофон, с таким отвращением, что мне захотелось рассмеяться. – В любом случае, это, вероятно, будет больно.

– Вероятно, – согласилась я, и Некеса присоединилась к нам, когда мы вышли из зоны с батутами и нас повели по коридору.

Когда мы добрались до Млечного пути, нас разделили на четыре группы: Красные карлики, Белые карлики, Протозвёзды и Красные гиганты.

Чарли, не поднимая руки, спросил: – Потому что мы все звезды. Серьёзно?

Я слышала хихиканье, но бойкая дама, ответственная за наше обучение, одарила его широкой улыбкой Мисс Америки, совершенно не смутившись его колкостью.

– Верно, дорогой. Мы подумали, будет здорово использовать названия звёзд для четырёх команд.

Он засунул руки в карманы брюк и посмотрел себе под ноги, словно изо всех сил стараясь держать свои язвительные мысли при себе.

Это что-то новенькое.

Хотя, честно говоря, Чарли действительно выглядел совсем другим с того раза, как я видела его в последний раз.

Он вытянулся, но не так, как обычно подрастают за пару лет. Нет, сейчас Чарли должен быть, по крайней мере, метр девяносто ростом – он был крупным.

Мало того, его лицо тоже изменилось. Тёмные, по-прежнему озорные, глаза смотрели из лица, которое, утратив юношескую округлость, обрело теперь резкие, высеченные из камня, черты.

Полагаю, в нём было много противоречий. Мальчик и мужчина. Озорной и серьёзный.

Обещание множества граней.

Да, Некеса была права – он был очень привлекательным.

Не для меня – Боже, нет – но объективно говоря, он был красивым парнем.

Я достала телефон – никаких сообщений – и после беглого осмотра толпы снова посмотрела на Чарли.

Который слушал докладчика, как заинтересованный новый сотрудник.

Ничего себе, он действительно изменился.

Женщина продолжила перечислять команды и отведённые им тренировочные залы. Не было никакого объяснения, как будет происходить разделение на группы или что это значит, но Некеса и я оказались «Протозвёздами», оставшимися в Млечном Пути, в то время как Чарли позвали встать в строй «Красных Гигантов», направлявшихся на Марс. Он пожал плечами и вышел из комнаты со своей группой, а я разрывалась между лёгким разочарованием от его ухода и огромным облегчением, что мне не придётся постоянно работать с ним.

Потому что, несмотря на то, что он, судя по всему, немного повзрослел, и мы только что разделили вполне человеческий момент, в нём наверняка осталось достаточно от Мистера Ничто, чтобы ежедневно сводить меня с ума.

Когда «Протозвёзды» остались одни, каждому из нас выдали большой красный щит с буквой «П», который нужно было прикрепить к униформе. Нам объяснили, что наша группа – административный отряд, который будет удерживать фронт веселья. Мы пройдём обучение, чтобы стать сотрудниками стойки регистрации, представителями стендов с закусками, хостес в ресторанах и фансьержами (весёлыми консьержами). По сути, любая работа, связанная с небольшой ответственностью и взаимодействием с клиентами, ложилась на нашу команду.

Я немного обиделась, когда мистер Кливленд, наш инструктор, объяснил, что наша группа набрала высокие баллы по профессионализму, но очень низкие по показателям веселья. Он сказал, что наш язык любви – это не общение, а следование правилам, и хотя это может звучать уныло (мужчина буквально использовал это слово), мы являемся ключевым звеном для успеха «Планеты Веселья».

Он упомянул, что у других команд есть такие роли, как «заводила публики», «сорвиголова водных горок», «зачинщик снежных боев» и моя любимая – «караоке-инфлюенсер», поэтому я представила, что их учебная программа будет сильно отличаться от нашей.

Примерно через час невероятно скучной презентации PowerPoint по истории нашей материнской компании (Funnnertainment, Inc.) боковая дверь со скрипом открылась, и вошёл Чарли, свободно шагая и выглядя совершенно невозмутимым по поводу того, что он прерывает нашу очень большую группу.

Мистер Кливленд перестал говорить. – Чем я могу тебе помочь?

Будь я на его месте, я бы умерла от смущения, под пристальными взглядами всего Млечного Пути. Но Чарли был спокоен. Он засунул руки в карманы своего комбинезона и сказал: – Да. Э-э… Видимо, произошла ошибка. Кажется, я должен быть здесь.

– Ты протозвезда?

Я закусила губу, сдерживая смешок, глядя на лицо Чарли – он скривился, словно Кливленд назвал его чем-то отвратительным.

– Ну, – сказал Чарли, – это те слова, которые мне велели сказать. Так что, эм, видимо, да.

Мистер Кливленд показал на свободное место в первом ряду.

– Тогда присаживайся.

– Потрясающе, – сказал Чарли, плюхаясь в кресло.

– Ты вовремя, сынок, потому что мы как раз собираемся просмотреть Руководство для сотрудников «Funnnertainment», – мужчина издал короткий, громкий, клоунский хохот, прежде чем добавить: – Пристегнитесь, Протозвёзды, сейчас станет по-настоящему интересно.

Я прикусила губу, чтобы сдержать стон.

Некеса закатила глаза и беззвучно прошептала: «По-настоящему скучно».

Мистер Кливленд начал слово в слово зачитывать руководство. Я достала карандаш и начала делать заметки, потому что больше заняться было нечем. Он прошёлся по дресс-коду (только униформа), системе начисления зарплаты и льготам для сотрудников, прежде чем мы наконец-то прервались на обед.

Я никогда ещё не была так счастлива стоять.

Всем выдали ваучеры на бесплатную еду в фуд-корте, поэтому мы с Некесой и остальная часть невероятно большой учебной группы, направились по длинному и бесконечному коридору, ведущему в «Галактику весёлых ресторанов».

Я понизила голос и сказала Некесе: – Может, сбежим сейчас, до обеда?

– Что?

Я оглянулась через плечо. – Будет неправильно брать бесплатный обед, если мы увольняемся.

Некеса посмотрела на меня так, словно я только что призналась в одержимости белками.

– Увольняемся? О чем ты вообще говоришь? Это место просто сумасшедшее.

– Именно поэтому я это и сказала.

– Что может быть веселее этого места, Бей? Я могу работать в продуктовом магазине, где на меня орут покупатели из-за того, что их купон не срабатывает, или я могу быть протозвездой, чья квартальная оценка заключается в разучивании какого-нибудь группового танца. Это, подруга моя, золото, и к этому нужно относиться соответствующе.

Это было так в стиле Некесы.

Иногда лучшие друзья бывали как близнецы, разлучённые при рождении. Но мы с Некесой – совсем не тот случай.

Некеса была общительной, весёлой и всегда готова к развлечениям. Она сама шила себе потрясающую одежду, ради удовольствия брала уроки бальных танцев, а однажды врезала кому-то в челюсть. Она напоминала героиню из фильма про зомби, которая размахивается колом и кричит: «Ну, идите сюда, зомби-трусы!».

Я же была… ну, не такой. Я постоянно пыталась за ней угнаться. Я была бы той девушкой, которая слишком занята криками «Подожди!» и листанием «Справочника по зомби», чтобы заметить нависшего надо мной зомби, готового съесть мой мозг.

– Ну, я даже никогда не слышала о боппер-шаффле⁶, – я почесала бровь и почувствовала себя неловко при мысли о работе в компании, чьими основными ценностями были «веселье» и «безудержный смех». – Просто нелепо, что моё потенциальное повышение зарплаты должно зависеть от слащавой хореографии.

– Ты просто боишься, потому что плохо танцуешь, – поддразнила Некеса, ткнув меня локтем в бок.

– Это нелепая оценка! – Танцевала я действительно плохо (Некеса говорила, что я слишком зажата, чтобы получать от этого удовольствие), но это не меняло того, насколько абсурдной была эта оценка.

– Некеса?

Мы обе обернулись, и к ней подбежал невысокий, но коренастый парень с кудрявыми светлыми волосами. Я ожидала от Некесы какой-нибудь ехидной шутки по поводу его перстня на мизинце и поддельных «Ролексов», но вместо этого она завизжала: «О боже, Тео!».

А Некеса редко визжала.

Её лицо озарилось улыбкой, когда она посмотрела на этого незнакомца, словно была искренне рада его видеть.

Этот парень, одетый в такой же, как у нас, космический костюм, за исключением фиолетовой нашивки с буквой «К», улыбнулся Некесе и сказал:

– Дай угадаю, ты – протозвезда?

– Мы обе, – она махнула рукой в мою сторону, но никто из них на меня не посмотрел, когда они снова пошли, и я поплелась следом. – Как ты догадался?

– Наш инструктор сказал, что «Протозвёзды» – это ходячие справочники, которые портят всем веселье, – поддразнил он, – а это прямо-таки точное описание Некесы Тевитт.

Я открыла рот, чтобы возразить, потому что он описал полную противоположность Некесе, но он добавил со смехом: – Шучу, похоже, тебя определили не в ту команду.

– Верно? – она подняла руки и собрала волосы в кулак, будто собиралась сделать хвост. – Не та команда, но я рада, потому что хочу быть с Бейли.

Она кивнула в мою сторону головой, и опять никто из них не посмотрел на меня.

– Я всё ещё не могу поверить, что ты здесь. Когда вы, ребята, переехали обратно в Омаху?

– Прошлым летом. Я хожу в частную школу Кеннеди.

А, частная школа Кеннеди. Значит, «Ролексы» могут быть настоящими.

– Почему я тебя не видела на мессе? – Некеса отпустила волосы, посмотрела на меня и пояснила: – Раньше мы были приятелями по БХД7.

Я не была католичкой, но на удивление много моих друзей в Фэрбанксе тоже ходили на эти еженедельные занятия при церкви в начальной школе. Я даже не знала, что означает аббревиатура «Б-Х-Д», да и вообще наша семья никогда не была особо религиозной.

– Теперь мы ходим в церковь Святого Патрика, – ответил Тео, немного смутившись, и добавил: – Она ближе к нашему дому.

– У-у-у, райончик получше, – поддразнила Некеса.

Они обменялись улыбками, и мне стало интересно, что у них было в прошлом. БХД был задолго до моего переезда в Омаху, так что я тогда не знала Некесу. Но сегодня их общение казалось немного флиртующим, что странно, потому что Некеса была безумно влюблена в своего парня, Аарона.

Наверное, я всё неправильно понимаю.

Их болтовня о прошлом перестала меня интересовать, когда я увидела приближающуюся еду. Я умирала с голоду, но также немного нервничала по поводу того, какие кулинарные изыски предложит это место. Неужели заведению, чьими основными ценностями были веселье и безудержный смех, действительно будет дело до того, одобрено ли их питание управлением по санитарному надзору?

– Я слышал, что за «Галактикой весёлых ресторанов» есть скрытый паб, где еда лучше, чем во всех остальных местах вместе взятых.

Я повернулась направо, и увидела Чарли. Откуда он взялся? Я задрала голову, чтобы встретиться с ним взглядом – блин, ну и дылда – по-прежнему разрываемая противоречивыми чувствами: с одной стороны, его появление меня пугало, а с другой стороны – его присутствие меня успокаивало.

Но мысль о том, что вот-вот появиться Мистер Ничто и всё испортит, не давала мне покоя. Поэтому я просто сказала: – Правда?

Он немного склонился ко мне, его губы медленно изогнулись в ухмылке.

– Это зона, свободная от детей, поэтому её разместили в отдельном коридоре. Ди-джей рассказал об этом «Красным Гигантам» по секрету, но теперь, когда я из Дома «Протозвёзд», предательство «Красных Гигантов» – моя обязанность.

– Некеса, ты это слышала? – я толкнула её локтем и повернулась налево. – Впереди паб с едой.

– Ты упустила часть о моей доблестной храбрости, – пробормотал Чарли.

– Знаю, – ответила я, не оборачиваясь.

Я услышала, как он сказал: «Ауч», и мне захотелось рассмеяться.

Некеса посмотрела на меня, а потом снова на Тео. – Впереди паб с едой.

Тео покачал головой. – В «Созвездии Пиццы» делают кальцоне⁸ в форме Сатурна. Ходят слухи, что кольца сделаны из хлебных палочек. Ты не можешь пропустить такое, Некеса.

Она оглянулась на нас с Чарли.

– Ребята, ну вы чего? Пицца в форме планет? Мы просто обязаны это попробовать!

Чарли засунул руки в карманы своего комбинезона и повернулся к нам лицом, продолжая при этом идти задом наперёд.

– Я пас, придерживаюсь еды с паба. Пицца «Сатурн» слишком приторно милая для меня. Не стесняйся присоединиться ко мне, Бейли, если предпочтёшь картошку фри и интересную беседу дерьмовой пицце.

Он что, только что пригласил меня пообедать с ним?

И если да, то почему? Почему он это сделал?

– Полагаю, первое возможно, – сказала я легкомысленно, хотя мой разум лихорадочно пытался понять, что происходит с этой версией Мистера Ничто. – А вот второе – вряд ли.

Мне правда хотелось пабной еды, но я не была уверена, что хочу компанию того, кто с ней прилагается.

– Ну же, мы можем закончить ныть друг другу о нашей кошмарной семейной жизни, – Чарли развернулся обратно и замедлил шаг, чтобы идти рядом со мной. Он понизил голос, чтобы говорить только со мной: – Давай сейчас выпустим пар, чтобы потом никого не убить.

На его лице не было ни тени насмешки. Он смотрел мне в глаза, и было видно, что ему просто нужен ответ, и ничего больше. Неужели он повзрослел?

Я знала, что, скорее всего, пожалею об этом, но посмотрев на Некесу и Тео, глубоко погруженных в разговор о людях, которых я никогда не встречала, я вздохнула и сказала:

– Тогда картошка фри.

Глава 8

Чарли

Я не ожидал, что она согласится.

Да, я пытался её уговорить, но теперь, когда она оставила своих друзей и шла со мной к пабу, я задумался, не ошибка ли это. Она всегда делала всё по правилам, заказывала еду без всяких добавок и слишком много думала, в то время как я просто хотел расслабиться и съесть бургер.

Я не хотел, чтобы обед с ней напоминал работу.

И я также не хотел, чтобы она неправильно меня поняла.

– Итак, – сказала она, бросив на меня взгляд, пока мы шли к входу в паб. – Почему ты решил устроиться сюда на работу?

Правда заключалась в том, что я устроился в эту идиотскую зону исключительно, чтобы позлить хахаля моей матери. Он убедил её, что мне нужна ответственная работа, чтобы я не тратил время на «зависание в телефоне» и «игры» (ну и придурок же он) целыми днями. Поэтому я устроился на работу в самое большое сборище тупиц в городе, чтобы его глаз дёргался от одного моего вида.

И, чёрт возьми, это сработало.

– Или это или «Chuck E. Cheese»9, а от этой мыши у меня, блять, мурашки по коже, – я не стал заморачиваться с нормальным объяснением, потому что знал, что ей всё равно. Бейли, по сути, была мне чужой, но я знал о ней достаточно, чтобы понимать, что я ей совершенно безразличен. – Тот же вопрос тебе.

Она одарила меня крошечной улыбкой, одной из тех вежливых, которые не доходили до её глаз.

– Мы с Некесой подали заявки из скуки, но теперь я всерьёз подумываю уволится.

– Потому что ты отстойно прыгаешь? – спросил я, пытаясь заставить улыбку коснуться её глаз.

– Потому что это так глупо, – ответила она, уставившись на меня широко раскрытыми глазами, словно ожидая от меня сочувствия. – Верно? Я имею в виду, что есть человек, чья должность называется «заводила публики». Не думаю, что я смогу работать в месте, где взрослые люди одобрили такую должность.

Это заставило меня улыбнуться, даже когда она быстро заморгала своими чопорными глазками. – Я понимаю, о чём ты.

Мы подошли к стойке заказов, и Бейли спросила: – Значит, тебе здесь пока нравится?

– Боже, нет, – я посмотрел на табло с меню, и мой желудок заурчал. – Это место полнейший цирк. Но моей машине нужен бензин, так что, к сожалению, мне придётся щеголять в этом лётном костюме, нравится мне это или нет.

– Это единственное, что меня не смущает, – сказала она, слегка повеселевшим тоном. – Мне даже нравится, как сидят эти комбинезоны.

Это заставило меня перевести взгляд на её фигуру, что было ошибкой, потому что последнее, чего я хотел, это чтобы она подумала, что я её разглядываю. Я быстро поднял взгляд к её лицу и с облегчением увидел, что она смотрит на меню, а не на меня.

Фух – избежал ловушки.

Однако, глядя на её розовые щеки, я был немного поражён её красотой. В смысле, у меня же есть глаза – я замечал её привлекательность в те редкие разы, когда мы встречались. Но было что-то особенное в её веснушках на носу и в том, как она моргала, словно постоянно что-то обдумывая, что я находил… интересным.

– Что ты будешь заказывать? – она заправила тёмные волосы за уши. – Думаю, я возьму только картошку фри.

Я пожал плечами и прочистил горло.

– Ага, я возьму пару бургеров и немного картошки. Может быть, луковые кольца и хот-дог. Отойди в сторону, Очкарик – дай-ка я покажу тебе, как это делается.

– Должно быть, настоящее пиршество, – сухо сказала она. Когда я обошёл её, чтобы сделать заказ, я понял, что впервые за недели могу спокойно дышать. Она была воплощением двадцати вещей, которые меня раздражали, но в то же время её присутствие странным образом успокаивало.

Может, это из-за того лёгкого блеска в её глазах, словно она ждала чуда в любой момент. В её взгляде читалась такая надежда, что она невольно передалась и мне, что было опасно, но слегка опьяняло.

Мы взяли еду, сели за столик, и пока она болтала, заполняя тишину, выдавливая из трех пакетиков с кетчупом каждую каплю, как сумасшедшая, мне внезапно пришло в голову, что я не хочу, чтобы она так себя чувствовала. Будто она не знает, как вести себя рядом со мной. Будто она ждёт, что я обязательно окажусь козлом.

Но ради всего святого, я не всегда веду себя как козел.

– Ну, и насколько всё было плохо? – спросил я, разворачивая один из своих бургеров и протягивая руку, чтобы взять один из её пятнадцати пакетиков с кетчупом. – Расскажи мне всё о разводе.

Она перестала выдавливать кетчуп, и брови её поползли вверх.

– Зачем мне рассказывать это тебе?

– Потому что я знаю, как это чертовски тяжело, и я тебя понимаю.

Я выдавила кетчуп на обёртку, а затем обмакнул в него бургер. Было видно, что она мне не доверяет, чёрт возьми, мы ведь практически незнакомы, так что это понятно. Но я никогда не забуду выражение её лица в самолёте, когда я обмолвился о разводе.

На долю секунды её колючая манера общения полностью испарилась.

Морщинка между её бровей, то, как она тяжело сглотнула, её глубокий вдох – всё это выглядело так, словно я её под дых ударил.

Она быстро взяла себя в руки, но выражение её лица преследовало меня потом.

Настолько, что вот я тут, пытаюсь убедиться, что с ней всё в порядке.

Как же это нелепо. – Мы как солдаты, сравниваем шрамы и истории наших паршивых сражений. Те, кто там не был, не поймут, но мы-то понимаем.

Она фыркнула, словно не совсем соглашаясь, но её брови вернулись в обычное положение, когда она сказала: – Вообще-то, это ужасная аналогия.

– Согласен, – сказал я, откусывая, – но несчастье любит компанию, а я – несчастный кусок дерьма. Так что расскажи мне всё.