Текст книги "Три героя (ЛП)"

Автор книги: Линетт Нони

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц)

Однако прямо сейчас внимание Делуции привлекли не Джордан и не Биар. Скорее, это были мужчина, женщина и маленький ребенок, которые смотрели на нее, ожидая услышать ее ответ на вопрос Джордана.

Но… нет. Не все они привлекли ее внимание. Потому что, хотя она знала, что там стоят женщина и ребенок, ее внимание было сосредоточено исключительно на мужчине… мужчине, которого она знала.

Это был Наблюдатель Уильям.

Уильям Ронниган – отец Биара.

И его испуганный взгляд показал, что он был так же потрясен, увидев ее, как и она его.

Сердце Делуции бешено колотилось в груди, когда она гадала, что сейчас произойдет. Уильям ничего не выдаст, она была в этом уверена. Но ее лицо… она была уверена, что ее удивление должно быть заметно. И именно это побудило ее отреагировать, не задумываясь, выдернув руку из хватки Джордана, развернувшись на каблуках и бросившись обратно в свою комнату. Она не собиралась захлопывать за собой дверь, но силы, которую она использовала в спешке, чтобы убежать, было достаточно, чтобы дверь резко захлопнулась.

Глубоко дыша и жалея, что не может вернуть последние тридцать секунд назад или хотя бы переписать их, Делуция прислонилась к двери, ругая себя за свое нелепое поведение. Только когда услышала приглушенные голоса, она заставила свой пульс успокоиться и напрягла слух, чтобы прислушаться.

– Не принимайте это близко к сердцу, ребята, – сказал Биар тому, кто, очевидно, был его семьей.

– Да, – добавил Джордан. – Дело не в вас… она груба со всеми.

Затем вмешался Уильям, перенаправив разговор, сказав:

– Я полагаю, вы обещали нам поесть перед отъездом. Ведите, ребята, я умираю с голоду.

А потом единственными звуками, которые слышала Делуция, были их неразличимые голоса, эхом разносящиеся по коридору, когда они уходили.

Больше не испытывая голода, она сползла по двери, пока не оказалась на полу, подтянув колени к груди, снова и снова прокручивая в уме эту сцену, зацикливаясь на том, что Джордан сказал о ней, и ненавидя то, что он был прав.

Она была груба.

Хотя она и не была хулиганкой, ее поведение, самозащита или нет, делало ее не лучше Макстона.

И именно поэтому, когда она сидела там с ноющей душой и мокрыми щеками, не имея ни малейшего представления о том, как исправить то, что она сломала в себе… и боясь, что останется сломленной навсегда.

Остаток декабря пролетел незаметно, пока, наконец, не наступили каникулы Кальдорас, дав передышку, в которой нуждалась Делуция. Но дни ее каникул пролетели быстро и были наполнены полуправдой о ее пребывании в академии, о том, что она не хотела, чтобы родители знали, как ей одиноко. Вместо этого она сосредоточилась на том, чтобы делиться хорошими вещами, не подавая никаких признаков того, что она переживает сама. Действительно, когда они спросили ее о друзьях, Делуции было стыдно признаться, что она солгала, рассказав им о Джордане и Биаре, действуя так, как будто они трое были намного ближе, чем на самом деле. Она испытала почти облегчение, вернувшись в Акарнаю после перерыва, потому что, по крайней мере, там она могла спрятаться за своим надменным фасадом и постоянно укрепляющимися стенами.

Месяцы пролетели незаметно, и, прежде чем Делуция успела опомниться, она сдала выпускные экзамены и вернулась во дворец на лето. Она проводила свои дни, катаясь верхом на Танцовщице и заново знакомясь со всеми своими вымышленными друзьями, стараясь получить как можно больше удовольствия за эти два месяца, прежде чем снова отправиться в академию.

Ее второй год прошел точно так же, как и первый, с той лишь разницей, что теперь она была на год старше. Ее уроки и учителя остались прежними, ей даже снова отдали Монарха на мастерстве верховой езды… ничего не изменилось.

И ничего не менялось вплоть до следующего года.

Пока что-то не изменилось.

Это случилось через три месяца после ее третьего курса, когда однажды в воскресенье в начале ноября она легла спать только для того, чтобы снова увидеть во сне бесконечный коридор дверных проемов. Но когда она проснулась на следующее утро, расстроенная постоянно повторяющимся истинным сном, которому еще предстояло сбыться, она замерла, осознав, что что-то изменилось.

Кровать рядом, та, что пустовала два с половиной года…

Она больше не была пустой.

– 11-

– Что ты имеешь в виду, говоря, что у меня соседка по комнате? – потребовала Делуция, не в силах осознать то, что она слышала.

Проснувшись и обнаружив, что неизвестная темноволосая девушка крепко спит, Делуция запаниковала, быстро оделась и выбежала из своей комнаты с целью найти ответы. Зная, что директор уехал в одну из своих пятилетних поездок на разведку, она направилась прямо в кабинет Джарвиса, и теперь он смотрел на нее из-за своего стола так спокойно, как только мог, что только еще больше разозлило ее.

– Александра Дженнингс, – сказал Джарвис. – Она переведенная студентка, которая прибыла прошлой ночью, и поскольку в твоей комнате есть место для еще одного жильца… – Он многозначительно замолчал, а затем закончил: – Я не сомневаюсь, что вы двое прекрасно поладите.

Он что, сошел с ума?

Делуция ни с кем не «прекрасно ладила». Прошло два с половиной года ее пребывания в Акарнае, и все это знали. Так почему Джарвис мог подумать…

– Это решение директора Марселя, – продолжил Джарвис, – и у него всегда есть причины для того, что он делает. Итак, могу я предложить тебе вернуться в свою комнату и представиться? Я уверен, ты помнишь, каково это было – прийти вслед за своими сверстниками. Без сомнения, мисс Дженнингс не помешало бы иметь как можно больше друзей, чтобы помочь ей войти в академическую жизнь.

Его слова вызвали у Делуции прилив эмоций, когда вспомнила, что чувствовала в те первые часы после своего прибытия. Как она надеялась, как сильно жаждала признания. Как решительно была настроена быть одновременно принцессой и девушкой, игнорировать проклятие своей короны.

Сейчас ей казалось, что это было так давно, но не потребовалось никаких усилий, чтобы вспомнить, как сильно она этого хотела. Новой жизни. Нормальной жизни.

И именно поэтому, когда принцесса покинула Джарвиса и направилась обратно в свое общежитие, она сделала это с колотящимся сердцем и пересохшим горлом, задаваясь вопросом, может быть, это была та возможность, в которой она всегда нуждалась. Вместо того чтобы втискиваться в уже сложившиеся дружеские круги, теперь у нее был кто-то новый, с кем можно начать все сначала. Кто-то, кто не знал Делуцию; кто-то, кто был еще дальше от социальной лестницы, чем она.

Они могли бы начать все сначала вместе. Соседка по комнате, о которой Делуция всегда мечтала, теперь была здесь. Они могли бы быть… они могли бы стать друзьями. Надежда, давно похороненная, поднялась на поверхность, как солнечный свет, прогоняющий многолетние дожди.

К тому времени, когда Делуция вышла из комнаты в общежитии, она дрожала от предвкушения. Она чувствовала, что от этого знакомства зависит так много. Она вспомнила свои собственные ранние воспоминания и глубоко внутри себя знала, что хочет помочь другой девочке, дать ей понять, что нервничать не из-за чего, что она будет рядом с ней в ее первый день и каждый последующий день. Должно быть, это было непросто – открывать школу в середине года. Делуция, по крайней мере, не пропустила ни одного занятия из-за своего опоздания. Но эта девушка – Александра Дженнингс – наверняка испытывает беспокойство, не имея ни малейшего представления о том, что ждет ее впереди.

Делуция была полна решимости быть рядом с ней на каждом шагу. Быть другом, о котором она всегда мечтала. Той, на которую она потратила годы, убеждая себя, что ей никто не нужен.

Не желая больше откладывать, Делуция сделала глубокий, прерывистый вдох и толкнула дверь, нервно улыбаясь, пока обдумывала, как лучше поприветствовать свою новую соседку по комнате.

Но в этом не было необходимости, потому что, когда она вошла в свою комнату, там было пусто.

Александра Дженнингс исчезла.

Нахмурив брови, Делуция задумалась, где могла быть другая девушка, прежде чем поняла, что она, должно быть, отважилась выйти и последовала за толпой студентов на завтрак.

Увидев ее лицо тем утром – пусть и мельком – Делуция решила, что ее лучший способ действий – выследить девушку. Без сомнения, она была бы ошеломлена, войдя в ресторанный дворик, точно так же, как Делуция в свой первый день. Александра, вероятно, сидела за тем же маленьким столиком, который занимала сама Делуция, одинокая и неуверенная в своем следующем шаге.

Не желая, чтобы бедной девочке пришлось пережить это ни на мгновение дольше, чем необходимо, Делуция ускорила шаг, добравшись до фудкорта в рекордно короткие сроки. Пройдя через дверь, ее взгляд прошелся по комнате в поисках девушки, сидящей отдельно.

Только это было не то, что обнаружила Делуция.

Потому что ее соседка по комнате… она была не одна. Вместо этого она сидела с Джорданом и Биаром, все трое смеялись, выглядя так, словно знали друг друга много лет.

Тело Делуции сжалось, ее кровь остывала, затем нагревалась, а затем снова остывала. Она не могла поверить в то, что видела. Легкость, с которой они смеялись, разговаривали, даже воровали еду из тарелок друг друга… Делуция не понимала.

Девушка – Александра – как она это сделала? Как она оказалась рядом с двумя самыми популярными мальчиками в их классе? Как она стала для них тем, что выглядело как мгновенная лучшая подруга?

Слезы защипали глаза Делуции, когда зависть – ослепляющая горячая зависть – затопила ее вены. Каждая их общая улыбка, каждый смех… это было как удар кинжала в ее сердце.

Это должна была быть она.

Почему это была не она?

Что с ней было не так?

Не в силах больше выносить это зрелище, Делуция развернулась и выбежала из фудкорта, не заботясь о том, кто может наблюдать.

Но пока она бежала, бежала и бежала, то осознала печальную правду… никто не наблюдал. Потому что никто не заботился о ней настолько, чтобы смотреть.

Они никогда не стали бы смотреть и никогда не будут.

К черту Александру Дженнингс, решила Делуция. К черту Джордана Спаркера и Барнольда Роннигана. К черту всех.

По ее мнению, они могли быть друг у друга.

Ее соседка по комнате – вот кем Александра когда-либо будет. Вместе они были бы двумя людьми, живущими в одном общежитии, и не более того.

И когда Делуция взяла себя в руки, то решила, что на этот раз она останется при своем решении, решив еще больше уйти в себя, чтобы, наконец, принять проклятие своей короны и жертву, которую это потребовало от нее.

… Но решилась она или нет, но по прошествии следующих недель Делуция пристально следила за Александрой Дженнингс, в своих снах и вне их, все время возмущаясь тем, как другая девушка легко скользила по жизни в академии… и как она вселила в Делуцию такую надежду, только чтобы погасить ее сразу снова.

– 12-

Делуция не могла оторвать взгляда от браслета в своих руках.

Дрожь… ее пальцы дрожали, когда они касались блестящего металла, который светился внутренним светом, крошечные лошадиные амулеты казались почти живыми, когда они гарцевали на разных стадиях движения.

Все ее тело дрожало от волнения, когда она взяла записку, которая сопровождала подарочную упаковку, лежавшую на ее кровати после ее возвращения с ужина.

Счастливого Кальдорас, Джарвис!

Не могли бы вы сделать мне одолжение и передать это Д.К. от меня?

Я увидела это и просто… Ну, я подумала, что ей это может понравиться.

До скорой встречи!

– Алекс

Алекс. Браслет… он был от Алекс.

Но… Но почему?

Прошло почти два месяца с тех пор, как появилась другая девочка, и за это время Делуция едва ли сказала ей хоть слово за пределами классных заданий. Она была противоположностью приветливости по отношению к Алекс, временами даже откровенно враждебной. Так что подарок… в нем не было никакого смысла.

… И все же, это была самая приятная вещь, которую Делуция когда-либо получала, особенно непредвиденная – и незаслуженная – как это было.

Возможно, она просто была взволнована, так как впервые в жизни ее разлучили с родителями на каникулы, когда они отправились в дипломатическое турне по Трюллину. Хотя она могла бы легко активировать сферическую дверь, чтобы встретиться с ними, по крайней мере, на Кальдорас, они попросили ее этого не делать, поскольку их плотный график означал, что они в настоящее время находятся в Харовелле. Им не нужно было объяснять, почему они хотели, чтобы она держалась подальше от того места… она и так понимала, что они просто пытались защитить ее. Они никак не могли знать, что стычка с Макстоном вряд ли измотает ее.

Поскольку в академии осталось всего несколько студентов, Делуция провела несчастный день в одиночестве, находя утешение в перечитывании своей любимой книги о Затерянном городе Мея почти в десятый раз. Хотя это был тот вид владения, который вызвал бы удивление, кроме Алекс, которая застала Делуцию за чтением в фудкорте вечером перед началом каникул, никто никогда не замечал и не задавал никаких вопросов. Даже вопросы, которые задавала сама Алекс, были странными… или, более странными, чем обычно, поскольку Делуция узнала, что другая девушка была не совсем такой нормальной, какой пыталась казаться.

… О чем свидетельствовал браслет, который держала Делуция, поскольку ни один нормальный человек не послал бы такой прекрасный подарок тому, кто не испытывал к нему ничего, кроме антагонизма.

Независимо от того, сколько времени прошло, Делуция все еще не знала, что думать о своей соседке по комнате. Однако единственное, что она знала, так это то, что с момента приезда Алекс ее сны были разбиты. Коридор дверей… теперь, по крайней мере, раз в неделю она видела одно и то же видение. Но прошлой ночью, впервые за все время, сон изменился. И хотя все еще оставалось неясным, ей, наконец, удалось различить больше подробностей, какими бы нервирующими они ни были.

Первое, что Делуция заметила, был шепот. Раньше звук был приглушенным, но во сне прошлой ночью был слышен ровный, но сердитый голос, ясно говорящий:

– Я еще не нашел! – снова и снова.

Вторая – и более тревожная – вещь заключалась в том, что видение Делуции показало, что она сама будет в дверном проеме – коридоре – и Алекс тоже. Но они были там не по своей воле. Потому что, если Делуция не ошибалась, в сновидениях они были похищены, а это означало, что однажды то же самое произойдет с их реальными «я». Но с какой целью, она понятия не имела.

Делуция проснулась в холодном поту после этого сна, дезориентированная и запаниковавшая. По мере того, как день тянулся, она заставила себя вспомнить, что у нее было одно и то же видение в течение многих лет, но оно не сбывалось, так что у нее, вероятно, все еще было достаточно времени, чтобы понять, что это значит.

Как бы то ни было, она не могла представить себе причину, по которой они с Алекс могли бы быть вместе, не говоря уже о том, чтобы быть похищенными вместе. Вне часов сна они едва ли могли дышать друг с другом достаточно долго, чтобы обменяться самыми короткими репликами. Несмотря на это, у Делуции не было никаких сомнений в том, что что-то не сходится, и у нее было чувство, что это было на стороне Алекс, у другой девушки явно были свои секреты – возможно, почти такие же важные, как у Делуции.

Единственное, что Делуция знала наверняка, это то, что как только Алекс вернется в академию, подарив браслет или нет, у них будет серьезный разговор. Потому что, учитывая новые подробности ее сна, было ясно, что в будущем они столкнутся с некоторыми проблемами. Если кто-то охотился за Алекс, то Делуции нужно было знать как можно больше об угрозе, чтобы она могла подготовиться к тому, что может быть впереди.

Если отбросить неуверенность, то, ложась спать той ночью, она надела браслет на запястье, воображая, что это подарок друга, даже если она знала, что лучше никогда не надеяться на такое.

– 13-

Разговор Делуции с Алекс прошел не очень хорошо. На самом деле, все прошло настолько плохо, насколько это было возможно, и Делуция винила в этом себя. Но в ее защиту скажу, что она не ожидала, что Алекс так рано вернется в академию с каникул Кальдорас, и не ожидала, что у нее будет кровотечение.

Более того, Делуции снова приснилось их похищение в ночь перед возвращением Алекс, шепчущий голос стал еще громче, чувство срочности было более всепроникающим, чем когда-либо прежде.

Поскольку ее беспокойство усилилось как из-за окровавленного прибытия Алекса, так и из-за ее собственного угрожающего сна, Делуция отреагировала плохо, высказавшись достаточно резко, чтобы Алекс встала и вышла из комнаты. Прошли часы, пока Делуция размышляла над тем, что сказала, понимая, что вела себя плохо. Но когда Алекс вернулась позже тем же вечером, она прервала Делуцию, прежде чем та успела извиниться, а Алекс прервала ее, чтобы дать краткие заверения, что у нее не было никаких неприятностей.

– И даже если бы кто-то пришел за мной, – сказала Алекс, – я уверена, что ты все равно была бы в безопасности, так как любой, у кого есть хоть капля мозгов, может сказать, что мы не друзья. Они должны быть довольно дураками, чтобы попытаться достучаться до меня через тебя.

После этого Делуция не могла говорить… ни извиниться за свое предыдущее поведение, ни ответить на замечание Алекс. Ее горло было слишком сжато, чтобы выдавить хоть какие-то слова.

Потому что Алекс была права.

Они не были друзьями.

И Делуция знала, что это тоже ее вина, так как, прожив в одной комнате восемь недель, наблюдая за тем, как другая девушка общается с теми, с кем она общалась, Делуция поняла, что Алекс была именно тем человеком, которого она хотела бы иметь в друзьях. Но она все испортила, полностью и бесповоротно, будучи чопорной, враждебной… принцессой. И она не знала, как это исправить, как показать Алекс, что она не такая.

Делуция застелила свою постель. Теперь она должна была лежать в ней.

И именно поэтому проходили месяцы, а между ними ничего не менялось. Зима сменилась весной, и вскоре дни начали нагреваться по мере приближения лета, с течением времени даже сон казался далеким воспоминанием о давних временах.

До того дня, когда угроза вновь всплыла на передний план в сознании Делуции.

В тот день, когда ее похитили из общежития и потащили в Библиотеку.

В тот день, когда она поняла, что умрет, защищая свой народ.

День, когда Алекс спасла жизнь Делуции…

…и тем самым изменила все, что было между ними. Навсегда.

– 14-

Кровь пропитала Делуцию, покрывая ее с головы до ног. Но это была не ее кровь.

Она принадлежала Алекс.

Она знала, что, должно быть, выглядит ужасно, стоя над распростертым телом другой девушки в медицинском отделении и крича всем, чтобы они держались подальше от Флетчера. Сам доктор отчаянно работал, чтобы сохранить Алекс жизнь, кинжал, на который она прыгнула, – кинжал, нацеленный на Делуцию, – пробил легкое, вызвав массивные внутренние повреждения.

Выражение лица Флетчера… Делуция знала, что доктор делает все возможное, но выражение его лица было таким мрачным, как будто он уже готовился к худшему.

Кровь… ее было так много. И не просто покрывала Делуцию, а покрывала все подряд.

Она была напугана.

Так сильно напугана.

Потому что Алекс… она только что спасла Делуции жизнь. И при этом она вполне могла пожертвовать своей собственной.

Это был Эйвен Далмарта. Сон о похищении, который Делуция видела во время каникул Кальдорас пять месяцев назад, с бесконечным коридором дверей, все это стало явью. Мятежный принц наконец-то проявил себя после стольких тысячелетий, проведенных в тени.

Секреты Алекс… Делуция ошибалась. Они были далеко не такими значительными, как ее собственные; они были даже более значительными. Призванная из другого мира, выбранная Библиотекой Легенд… Алекс была единственным человеком, который мог открыть дверь для Эйвена, чтобы вернуться в Мею. И из-за этого, из-за мужества, которое она проявила, не позволив этому случиться, сама ее жизнь теперь была на кону.

Делуция не могла этого вынести. Они вдвоем что-то поделили в камере, в которой их запер Эйвен. Мгновение, понимание… истины открылись между ними обеими.

Делуция теперь знала секреты Алекс… так же, как Алекс знала ее.

Но… даже после того, как Алекс узнала о ее королевском титуле, ей каким-то образом все же удалось увидеть девушку – ту, что под короной. Девушку, которую никто никогда раньше не видел… Ту, которую Делуция никогда никому не позволяла видеть раньше.

Но Алекс видела.

Алекс поняла.

Алекс было не все равно.

Несколько лет назад Кайден сказал Делуции, что однажды откроется дверь, ведущая в новую жизнь. Она всегда предполагала, что он говорил фигурально, но открылась дверь, приведшая Алекс в Медору. К Делуции. И, связанные спина к спине в темном и грязном подземелье, они заключили сделку… подружились.

Первая в жизни Делуции дружба.

Та, которая, как она знала в глубине души, будет длиться вечно.

…И, следовательно, та, которая, как она была полна решимости, не начнется и не закончится сегодня вечером, несмотря на то, что Алекс выглядела такой же бледной, как простыня, на которой она лежала, ее грудь едва поднималась и опускалась.

– Пожалуйста, пожалуйста, будь в порядке, – прошептала Делуция.

По обе стороны от нее Джордан и Биар предлагали молчаливую поддержку, глядя на свою подругу сверху вниз, как будто это могло помочь ее сердцу биться. Они не задавали Делуции никаких вопросов, не требовали никаких ответов. Возможно, они боялись ее, будучи свидетелями ее крика. Но Делуция не думала, что это все. Каким-то образом они знали, каким-то образом они могли сказать, что ее бы там не было, не было покрытой кровью Алекс, если бы что-то не произошло между двумя девушками той ночью.

Что бы ни случилось дальше, они трое – Делуция, Джордан и Биар – теперь будут в этом вместе. А потом они вчетвером, как только Алекс проснется.

И она проснется. Она должна. Делуция не приняла бы никакого другого исхода.

Словно прочитав ее мысли и не обращая внимания на кровь, покрывающую ее тело, Джордан потянулся к ее руке и сжал ее, прошептав:

– Она сильная, наша Алекс.

Биар взял Делуцию за другую руку и добавил, тоже шепотом:

– Она снова встанет на ноги и в мгновение ока сведет нас всех с ума. Вот увидишь.

Делуция сомневалась, что они даже осознавали это, но сила, которой они делились своими словами и действиями, это было все, что держало ее. И, несмотря на годы вражды между ними, несмотря на стены, которые она возвела, чтобы отгородиться от них, стены, которые сегодня вечером не просто рухнули, а полностью разрушились, они продолжали держать ее за руки до самого раннего утра, пока дыхание Алекс не успокоилось, и Флетчер, наконец, заявил, что она полностью поправится.

Только тогда Делуция разрыдалась, ее облегчение было почти таким же болезненным, как кинжал, который был нацелен ей в сердце, но вместо этого вонзился в ее подругу.

– 15-

СЕМЬ МЕСЯЦЕВ СПУСТЯ

Делуция стояла на коленях посреди заснеженного перекрестка в Раэлии, слезы текли по ее лицу, когда она смотрела на то место, где всего несколько минут назад стоял Джордан. Но это… это был не Джордан. Не совсем.

На его месте была безмозглая марионетка, кто-то, чьи действия контролировались Эйвен, кто-то, кто потерял всякое чувство силы воли.

Джордан оказался в ловушке. Украденный у них.

И Делуция… она собиралась сделать все возможное, чтобы вернуть его.

Она знала, что вместе с Алекс и Биаром они втроем отправятся на край Медоры и за ее пределы, чтобы спасти своего друга. И когда они это сделают, когда они найдут способ освободить его, Делуция собиралась убедиться, что никогда больше не отпустит его.

Точно так же, как она никогда не отпустила бы никого из своих друзей, ни сегодня, ни в ближайшие дни.

Она будет сражаться за них.

Она прольет за них кровь.

Она перевернет ради них королевства.

И она делает все это, потому что глубоко внутри знала, что, когда они смотрели на нее, они видели не просто принцессу. Они также видели девушку. И они любили ее – всю ее – так же, как она любила их.

Проклятие ее короны… его не существовало. Не для Делуции. Больше нет.

И когда она выслушала страстную речь Алекс, вытерла слезы и шагнула в открытую дверь, она сделала это с уверенностью в своем сердце, что все будет хорошо. Они могли пройти через что угодно, пока были вместе. И Джордан… они скоро снова вернутся к нему. Она чувствовала это всем, чем была…

…и всем, чем она когда-либо станет.

ШРАМЫ И МОЛЧАНИЕ

– 1-

У Джордана Спаркера пересохло в горле, а руки стали липкими, когда он следовал за своей лучшей подругой по тихим коридорам Библиотеки.

Алекс украдкой поглядывала на него, ее глаза покраснели и опухли, но губы изогнулись в улыбке, как будто она не могла поверить, что идет рядом с ним. И она была не единственной. Если бы это было всего час назад, он бы не прогуливался так степенно рядом с ней… он бы пытался убить ее.

Когда Алекс снова перевела взгляд в его сторону, он постарался изобразить на лице улыбку, это действие казалось чуждым его губам, его сердцу. Он не мог вспомнить, когда в последний раз искренне улыбался по собственной воле.

… Он не мог вспомнить, когда в последний раз делал что-то по собственной воле.

Судорожно вздохнув, Джордан отогнал навязчивые темные мысли. На него больше не претендовал Эйвен, Алекс позаботилась об этом. Марионетка перестала быть марионеткой, и все же он не мог не бояться затяжного натяжения призрачных ниточек; не мог не бояться ментального рывка со стороны разума, гораздо более могущественного, гораздо более древнего, чем его собственный.

В течение пяти недель Джордан принадлежал Эйвену, им командовали и контролировали. Но когда они с Алекс достигли фойе Библиотеки и начали подниматься по лестнице, ведущей на территорию академии, он напомнил себе, что она спасла из тюрьмы его собственного разума; он напомнил себе о том, что она сказала принцу меярин в мысленно созданном розовом саду особняка Шонделль:

– С тобой покончено, Эйвен, – сказала Алекс. – У тебя здесь больше нет власти.

И точно так же она использовала свой дар силы воли, чтобы перенести кровную связь на себя, и вскоре после этого полностью освободила Джордана. Его разум снова принадлежал ему, каким бы разбитым и израненным он сейчас ни был.

Ущерб, по крайней мере, был нанесен изнутри. И именно там он и останется. Потому что каждый взгляд, который Алекс бросала в его сторону, говорил о том, какое облегчение она испытала, когда он вернулся, но также и о том, как она волновалась. И на то были веские причины, поскольку оба плакали в объятиях друг друга после его душевного освобождения. Она больше, чем кто-либо другой, точно знала, каково это – быть лишенной собственной воли и вынужденной выполнять приказы Эйвена. Даже если на нее заявили Права лишь на короткое время, она знала.

Но… в то же время и не знала.

Она понятия не имела, через что прошел Джордан. Какие шрамы он теперь носил, скрытые глубоко внутри.

Никто не знал.

И, насколько он был обеспокоен, никто не должен даже догадаться.

Потому что это его бремя. У Алекс были свои демоны, с которыми ей приходилось сталкиваться – боже, знал ли он, что это правда, – и она нуждалась в полной поддержке не только его, но и Биара и Д.К. Пока Эйвен не побежден раз и навсегда, все их внимание должно быть сосредоточено на помощи Алекс. Ничто не могло этому помешать. Джордан не позволит ничему отвлечь его… особенно тому, что, как он чувствовал, кипело глубоко внутри него.

– Готов встретиться лицом к лицу с музыкой? – спросила Алекс, когда они спустились с лестницы на первый этаж здания-башни, ее голос был мягким, но не настолько, чтобы не напугать Джордана. Он скрыл внутреннюю дрожь, проведя рукой по волосам, взъерошив их еще больше.

– Ты думаешь, они все еще подают еду? – спросил он в ответ, предложив то, что, как он знал, будет считаться типичным ответом с его стороны. Нормальной реакцией.

Ее ответный смешок сказал ему, что он поступил правильно, и юноша обнял ее за плечи, притягивая ближе, когда они вышли на заснеженный двор.

Джордан глубоко вдохнул, пока они пробирались по обледенелой дорожке к фуд-корту, снег скрипел под ногами, морозный воздух обжигал легкие и заставлял чувствовать себя живым – полностью живым – впервые за пять недель. Он был благодарен за тепло толстой одежды, сшитой из Мирокса, но большая часть его хотела порвать зимний костюм меярин и все, что он собой представлял, даже если это означало бегать совершенно голым по снегу.

Это, подумал он, было бы чертовски удачным возвращением.

Но поскольку Алекс сейчас прижималась к нему, он благоразумно решил оставаться порядочным, по крайней мере, до тех пор, пока не вернется в свою комнату в общежитии.

Во дворе было пусто, когда они вдвоем спешили к большому зданию в центре академии, где все студенты вернулись с каникул и теперь сидели в фуд-корте на приветственном ужине. По мере того, как они подходили все ближе и ближе, Джордан чувствовал, как учащается сердцебиение, задаваясь вопросом, какой прием он собирается получить, задаваясь вопросом, как сможет встретиться лицом к лицу со своими друзьями после того, через что он прошел… после того, что он сделал.

Но затем они вошли в двери фуд-корта, и было слишком поздно сомневаться, стоило ли им вместо этого идти прямо в здание общежития.

У Джордана по коже побежали мурашки, когда на него нахлынули голоса сотен студентов, так не похожие на покой Библиотеки или тишину заснеженной территории. Смех, аплодисменты, поддразнивания – было так много шума.

Ошеломленному Джордану потребовалось ободряющая поддержка руки Алекс вокруг его талии, чтобы выйти из замороженного состояния. Он заставил себя сделать глубокий вдох, вспоминая, где находится. Вспоминая, кем он был.

«У него здесь больше нет власти.»

Слова Алекс прокрутились в его голове, и Джордан почувствовал, как снова расслабляется. Это была не просто его школа – это был его дом. Эти люди, даже те, которых он плохо знал, были его семьей. Он не позволит Эйвену отнять все это. Никогда.

– У тебя здесь больше нет власти.

Успокоив выражение лица, когда последние нотки его минутной паники улеглись, Джордан посмотрел на Алекс и улыбнулся. Ее глаза слегка сузились, как будто она могла видеть, каких усилий ему это стоило, насколько фальшиво это было, но затем что-то привлекло ее внимание, и она легонько надавила на его талию, прежде чем наклонить голову в дальний конец комнаты.

Джордан проследил за ее жестом, и у него перехватило дыхание при виде Биара и Д.К., сидящих вдвоем, их головы были опущены, а лица искажены беспокойством. Было ли это из-за того, что они беспокоились о возвращении Алекс из Мейи, или из-за страха за то, что сам Джордан мог пережить от рук Эйвена, он не был уверен. Но, несмотря на то, что нервы гудели у него под кожей, Джордан не собирался заставлять их ждать.