Текст книги "Три героя (ЛП)"

Автор книги: Линетт Нони

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц)

Делуция поднялась по ступенькам и вошла в ярко освещенный вестибюль, позволив Джарвису снова взять инициативу в свои руки, когда он направился к лестнице, ведущей на верхний и нижний уровни.

– Твое общежитие находится на третьем этаже, – объяснил Джарвис, поднимаясь по лестнице. – К сожалению, из-за позднего часа большинство твоих одноклассников уже будут в кроватях, но ты сможешь встретиться с ними завтра.

Делуция мысленно вздохнула, проклиная желудочный вирус, который испортил то, что должно было стать ее первым днем в академии. Но, по крайней мере, она все равно встретится со своей соседкой по комнате – при условии, что, кем бы та ни была, девушка еще не спит. Впрочем, было не так уж поздно. Делуция была уверена, что…

– Кроме того, тебе будет приятно узнать, что у тебя есть целая комната в общежитии в полном распоряжении, – сказал Джарвис, когда они сошли с лестницы на третий этаж.

Делуция чуть не пропустила последний шаг, ее шея вытянулась, чтобы посмотреть на Джарвиса, когда она почти прошептала:

– Что?

– Да, все сложилось довольно хорошо, – сказал Джарвис, не видя пораженного выражения на ее лице, когда шел по коридору, вдоль которого тянулись двери. – Прискорбно, что ты заболела, но плюс в том, что твои товарищи-первокурсники уже разбились на пары, оставив тебя свободно наслаждаться своим собственным пространством. Без сомнения, ты оценишь уединение, я уверен.

Делуция почувствовала боль в груди, острую, внезапную боль от осознания того, чего на самом деле стоило ей опоздание. Ее соседка по комнате… у нее не будет соседки по комнате. Все на курсе уже разбились на пары. Уже начали дружить друг с другом. Все, кроме нее.

– Вот сюда, – сказал Джарвис, и его слова вывели ее из растущего отчаяния – по крайней мере, на данный момент.

Вместе они остановились перед дверью с табличкой «семь». Джарвис объяснил, что это связано с ее специфической биохимией – как они это организовали, она не была уверена – и что она будет единственной, кто сможет открыть дверь из коридора. Затем он показал ей, чтобы она прижала к двери руку, и та раскрылась от ее прикосновения.

– На этом я тебя оставляю, – сказал Джарвис с теплой улыбкой. – Если у тебя есть какие-либо вопросы, не стесняйся приходить в мой офис в здании Башни.

– Спасибо, администратор, – сказала Делуция, слова застряли у нее в горле от осознания того, что лежит за дверью.

И ничто. И никого.

Она собиралась остаться одна. Как всегда.

– О, чуть не забыл, – сказал Джарвис, залезая в карман и вытаскивая леденец. Он передал его, и Делуция обхватила его пальцами, уже будучи проинформирована директором о тесте, который определит ее потенциальные классы.

– Как только закончишь, положи палочку сюда, – проинструктировал Джарвис, передавая ей маленький запечатываемый пакет. – Твое расписание прибудет через несколько минут.

Делуция понимающе кивнула.

– Тогда спокойной ночи, ваше… эм, мисс Д.К., – сказал Джарвис, впервые выглядя встревоженным, явно чувствуя себя неловко, не обращаясь к ней по титулу. Надеюсь, тебе понравится проводить время с нами здесь, в Акарнае.

И, почтительно наклонив голову – не совсем поклон, но близко к нему, – он оставил ее стоять у порога, и всего одиночества, которое ожидало ее по ту сторону.

Делуция провела не очень хорошую ночь.

Она ворочалась во сне, слишком хорошо осознавая пустую кровать на противоположной стороне комнаты. Когда она, наконец, поддалась усталости, ее сны преследовали образы ухмыляющегося лица Макстона и слов, которые, как она думала, ей удалось оставить позади: «Ты навсегда останешься одна».

Проснувшись утром, Делуция почувствовала, что ее желудок скрутило узлом, пока готовилась к предстоящему дню. Она прошла свой потенциальный тест прошлой ночью, ее расписание прибыло точно там, как сказал Джарвис. К ее радости, результаты были почти идеально средними: она получила среднюю оценку по физкультуре, стрельбе из лука, боевому искусству и химии. Однако на занятиях по верховой езде ее оценили на уровне «Эпсилон», что было неудивительно, хотя она знала, что ученики редко получают оценку выше «Дельты» за что-либо, особенно за первые годы. Она только надеялась, что ее посредственные способности по другим предметам не позволят ей выделиться, потому что, несмотря на беспокойную ночь и мучающие страхи, она была полна решимости начать свою новую, нормальную жизнь сегодня.

Ну и что с того, что у нее не было соседки по комнате, и она еще ни с кем не познакомилась… это не имело значения. У нее впереди были дни, месяцы, недели и годы, чтобы завести друзей. Это должно было случиться, она была уверена в этом. Потому что Делуция обещала своей матери, что попытается, и это было именно то, что она намеревалась сделать.

Одетая в обрезанные шорты и простой топ – совершенно обычный летний наряд – Делуция в последний раз сверилась со своим расписанием, взяла учебник по медицине из стопки, которую обнаружила на своем столе, и вышла из комнаты. Ее план состоял в том, чтобы прямо из фудкорта отправиться на свой первый урок, задержавшись за завтраком, чтобы познакомиться с как можно большим количеством людей.

Однако когда Делуция вышла из здания общежития и рискнула пересечь территорию при свете дня, она прошла мимо многочисленных студентов – некоторые улыбались, некоторые зевали, некоторые были измотаны, некоторые расслаблены – и поняла ошибку своего плана.

У нее не было возможности сказать, кто мог быть первокурсником.

Четырнадцатилетние не так уж сильно отличались от пятнадцатилетних и даже шестнадцатилетних. Таким образом, Делуция не была уверена, как найти своих одноклассников по возрасту. И когда она вошла на фудкорт, ее желудок сжался, потому что она понятия не имела, куда в этом огромном пространстве пойти, где сесть.

Люди толпились вокруг столов всех форм и размеров группами по двое, по трое, по четверо и более. Все они разговаривали, смеялись и ели вместе, их очевидная радость от возвращения в академию, как гул энергии, наполняла воздух.

Часть Делуции хотела просто подняться и посидеть со случайной группой, надеясь на лучшее, но другая часть ее была в ужасе от самой этой идеи. Что бы она им сказала? Как бы она представилась? Что, если у них не было ничего общего? Что, если они не захотят, чтобы она сидела с ними? Что, если они просто уставятся на нее, ожидая, когда она уйдет?

Ее ладони вспотели, она крепче сжала учебник, обдумывая варианты. Она не могла стоять на входе все утро – это неизбежно привлекло бы нежелательное внимание. Поэтому Делуция приняла решение и направилась к одному из небольших пустых столиков.

Только сегодня утром… только до тех пор, пока она не встретит кого-нибудь из своих одноклассников – она ела в одиночестве. Таким образом, ей не пришлось бы беспокоиться о том, чтобы произвести впечатление на группу, которая ее не хотела, или завязать неудобный разговор с нежелательными ушами.

Но после своего первого занятия, по медицине, она будет знать, на кого обращать внимание, к кому можно бы присоединиться. С кем можно подружиться.

И когда она завтракала в компании только с книгой, девушка старалась не дать чувству пустоты распространиться внутри нее, полная решимости не терять надежду. День еще не закончился… он едва начался. У нее оставалось еще много времени, чтобы начать новую жизнь, она была в этом уверена.

Делуция была первой, кто пришел на урок медицинских наук.

Отчасти это было связано с тем, что она не хотела дольше сидеть одна, чем это было необходимо, и решила совершить собственную экскурсию по академии, но другая часть была полна желанием ничего не пропустить. Снова.

Из-за этого Делуция уже сидела в задней части лабораторной, когда ее одноклассники начали приходить, и она выпрямилась на своем месте, ее сердце колотилось в груди, когда ждала, с кем, в конечном итоге, разделит место на скамейке.

Ее одноклассники… они все были так счастливы. Они познакомились только вчера, а уже были полны улыбок и смеха, когда занимали свои места вокруг нее. Это… она могла бы быть частью этого. Она будет частью этого. Ей просто нужно было найти способ проникнуть внутрь.

Как раз в тот момент, когда она начала бояться, что никто не присоединится к ней сзади, сорвав ее планы прежде, чем они успели пустить корни, двое мальчиков ворвались в класс как раз в тот момент, когда профессор закрывал дверь, и успели как раз вовремя.

– Опоздания недопустимы на моих занятиях, джентльмены, – сказала женщина строгим голосом, ее жесткий тон не вязался с ярким разноцветным лабораторным халатом, который она носила. – Смотрите, чтобы в будущем вы больше не испытывали свою удачу, иначе будет наказание. Поняли?

Делуция была бы оскорблена, если бы ее отругали перед всем классом, но двое мальчиков выглядели так, будто они едва сдерживали смех, пытаясь изобразить на своих лицах раскаяние. Кивнув, они поспешили мимо учителя прямо к задней части… прямо к скамейке Делуции.

Ее сердце подпрыгнуло, она не была уверена, что она чувствовала по поводу такого развития событий, когда стало ясно, что два мальчика, один темноволосый, а другой блондин, все еще пытались сдержать свое веселье.

Делуция была воспитана с пониманием того, что она всегда должна уважать тех, кто стоит у власти. Были ли это ее родители, наставники, королевский совет или кто-либо еще во дворце, независимо от ее титула, они были людьми, и она должна была относиться к ним соответственно.

Когда дело доходило до учебы, она должна была быть не чем иным, как самой преданной ученицей. Любое бездействие приводило к последствиям – таким, как наказание, в результате которого Делуция изучала утомительные языки. К учебе, к жизни нужно было относиться серьезно. И эти два мальчика… Что ж, один взгляд на них, и Делуция не была уверена, воспринимают ли они что-нибудь всерьез.

Но опять же… Она также была не в том положении, чтобы придираться. Поэтому, когда они заняли свои места рядом с ней, она повернулась к ближайшему, блондину, и собралась с духом.

– Я…

Она замерла, потому что, когда он повернулся к ней лицом, она впервые увидела его черты как следует, и сочетание его загорелой кожи, светлых волос и ярко-голубых глаз вызвало у нее приступ паники. На мгновение все, что она могла видеть, был Макстон, дыхание со свистом покидало ее, а кровь отхлынула от ее лица, когда она покачнулась на своем сиденье.

– Ты в порядке?

Зрение Делуции снова сфокусировалось, ее щеки вспыхнули, когда она поймала удивление, которое послал ей мальчик.

Это был не Макстон.

Это был не Макстон.

Кроме цвета кожи, между этим мальчиком и Макстоном не было никакого другого сходства, но шок от того, что только что испытала Делуция, был достаточно затяжным, чтобы она с трудом смогла сформулировать ответ.

Бровь мальчика приподнялась еще выше, когда он сказал:

– Эй?

Темноволосый друг наклонился к ним обоим и спросил:

– Что происходит, Джордан?

Блондин – Джордан – покачал головой и пожал плечами, переводя взгляд с Делуции на другого мальчика.

– Не уверен, Биар. Но если бы мне пришлось гадать, думаю, что она была ошеломлена моей пугающе красивой внешностью. – Он ухмыльнулся, оборачиваясь и подмигивая недоверчивой Делуции. – Не могу винить ее за это. У девушки хороший вкус.

Делуция втянула воздух так резко, что он зашипел сквозь зубы. Наглость… она не могла поверить его наглости.

– Эй, полегче, это была шутка, – сказал Джордан, нахмурив брови, когда прочитал выражение ее лица. – Ты знаешь… типа «ха-ха»?

– Не похоже, что она нашла это очень забавным, приятель, – сказал Биар, немного слишком веселым тоном, на вкус Делуции.

Не в силах сдержать хмурое выражение лица, потому что он был прав в том, что она совсем не находила это смешным, Делуция была спасена от ответа, когда профессор прочистила горло, привлекая их внимание.

– Добро пожаловать на ваш ознакомительный урок по медицине, – сказала женщина. – Я профессор Луранда, и на моих уроках вы будете соблюдать следующие правила…

Далее профессор предложила список, которому, как она ожидала, они все последуют, а Джордан и Биар хихикали рядом с Делусией по мере того, как этот список становился все длиннее и длиннее.

Честно говоря, она не могла винить их, так как некоторые правила были совершенно нелепыми, например, они не должны были есть свои учебники или намеренно носить одежду задом наперед, но, хотя Делуция смеялась про себя, она не могла простить неуважение, которое два мальчика проявляли к учителю, каким бы незначительным оно ни было. Профессор Луранда имела власть над классом, и если она распорядилась, чтобы они не жевали волосы своих одноклассников или не использовали слово «фисташковый» в ее лаборатории, то, по мнению Делуции, все они должны были беспрекословно следовать ее инструкциям. И, конечно, без насмешек.

Но Джордан и Биар, похоже, считали иначе. Точно так же, как они, казалось, верили, что сама строгая учительница была настоящим источником развлечений. И когда она вошла в кладовую, оставив их на несколько мгновений без присмотра, мальчики быстро поделились своим мнением. Или, по крайней мере, Джордан был им, поскольку он, казалось, был главарем этих двоих.

– Это ее пальто… вау, – сказал Джордан со смехом, достаточно громким, чтобы привлечь внимание сидящих на других скамьях. – Она собирается выколоть кому-нибудь глаз этой штукой.

Фырканье согласия встретило его заявление, и со всех концов комнаты раздались кивки.

– Хорошая новость в том, что мы увидим, как она приближается издалека, – продолжил Джордан, нисколько не смущаясь сосредоточенным на нем вниманием, а вместо этого наслаждаясь им. – Честно говоря… это как будто она пошла и покатилась по радуге. Я немного удивлен, что она не оставляет за собой блестящей пыли, когда идет.

Не в силах больше сдерживаться, Делуция сказала ему свое первое полноценное предложение – кому бы то ни было – и прошипела:

– Прояви немного уважения.

Веселье ее одноклассников исчезло, сопровождаемое неловким шарканьем и покашливанием в ответ на ее заявление. Но ей было все равно, так как все, о чем она могла думать, был еще один светловолосый голубоглазый мальчик, которому нравилось смеяться над людьми за их спиной. И она не могла – она не стала бы – сидеть там молча и просто позволять принижать другого человека, не тогда, когда девушка точно знала, как ужасно это ощущается.

Джордан повернулся к ней, на его лице отразилось удивление.

– Это просто…

– … шутка, – закончила за него Делуция, уже зная, что именно это он собирался сказать. – Ну, знаешь что? Твой первый рассказ не был смешным, и этот тоже.

Склонив голову набок, Джордан посмотрел на нее так, словно она была каким-то странным существом, и он не совсем был уверен, что с ней делать. Биар внимательно наблюдал за ними, похоже, раздираемый сомнениями, должен ли он вмешаться или нет.

– Послушай, – сказал Джордан после минутного изучения. – Я тебя не знаю и не уверен, в чем твои проблемы, но… шутка – это всего лишь шутка, и я не хотел причинить ей никакого вреда. Постарайся не принимать это близко к сердцу, но, возможно, тебе стоит подумать о том, чтобы немного смягчиться. – Он изобразил то, что, по его мнению, было обаятельной улыбкой, и закончил: – Не повредит, верно?

Делуция не могла ему поверить. Никто никогда не говорил ей, чтобы она расслаблялась… в ее жизни. Ее одноклассники, люди, с которыми она так хотела подружиться, все смотрели, слушали, ждали, что она скажет.

Часть ее была в ужасе, так как это было не то внимание, которое она когда-либо хотела привлечь к себе. Но эти люди – ее одноклассники – все они смеялись над «шуткой» Джордана, и даже сейчас они смотрели на него с обожанием. Это отправило ее прямиком в прошлое, пока она снова не увидела Аннелизу, Бахрати и всех остальных в дворцовых конюшнях, смотрящих на Макстона с неприкрытым восхищением, развлекаемых его черствыми словами и отталкивающим поведением.

Воспоминание, чувство – это было слишком. Слишком больно. Потому что вместе с этим пришло осознание того, что, что бы ни случилось вчера, какая бы связь ни возникла между первыми годами… было ясно, что и Джордан, и Биар пробились прямо к вершине социальной лестницы. И Делуция… она была даже не на самой нижней ступеньке.

– Ты прав, ты меня не знаешь, – сказала она, желая, чтобы в ее голосе звучала сталь, чтобы скрыть печаль, которую она чувствовала глубоко внутри. – Но я знаю тебя. И что я знаю, так это то, что ты не более чем ищущий внимания клоун.

Она ненавидела – абсолютно ненавидела – то, что он выглядел еще более удивленным после ее оскорбления, настолько, что принцесса пожалела, что не придумала что-нибудь более язвительное. Но прежде чем она успела добавить что-либо еще, профессор Луранда снова появилась в поле зрения, продолжая свой урок, делясь тем, что они будут изучать в ближайшие месяцы.

Несмотря на все свои попытки проявить усердие, Делуция обнаружила, что не слушает ни слова из того, что говорит профессор. И это было потому, что на нее нахлынуло осознание, внезапное понимание того, какой будет ее жизнь в ближайшие дни.

Оглядев комнату, на склонившиеся друг к другу головы, видя, как ее одноклассники делают заметки и шепчутся друг с другом, когда Луранда не смотрит, Делуция поняла.

Все это было не для нее.

У нее не было соседки по комнате, с которой можно было бы посидеть, передать записки, поделиться шутками.

Не было тех связей, которые вчера зародились между первокурсниками.

У нее не было возможности подняться по лестнице, даже на одну ступеньку.

У нее ничего не было, у нее никого не было.

Только она сама.

Это все, что у нее когда-либо было.

Это все, что у нее когда-либо будет.

И с этим осознанием стены, которые она была так готова отбросить, снова встали на место вокруг ее сердца, сильнее, чем когда-либо прежде…

…и никогда больше не рассыпались.

– 10-

Дни перетекали в недели и превращались в месяцы по мере того, как Делуция осваивалась в жизни академии. Ее занятия были сложными, они занимали ее и помогали игнорировать боль одиночества внутри. В Акарнае было так много дел – на уроках и вне их – что легко отвлечься от собственных мыслей, даже от собственной компании.

Библиотека стала для нее убежищем, очень похожим на то, что было во дворце. Она заняла свой собственный маленький уголок в задней части здания, и всякий раз, когда ей нужно было убежать от улыбающихся, счастливых лиц вокруг нее, именно там она находила себя. Либо так, либо в конюшне, ища утешения среди своих новых друзей-лошадей, которые, как и Танцовщица, были прекрасными слушателями и самыми верными наперсницами. Они были особенно дружелюбны в трудные дни, когда все, в чем нуждалась Делуция, – это с кем-то поговорить, четвероногим или иным.

Дополнительным бонусом к ее посещениям конюшни стало то, что инструктор по верховой езде, Тайла, являлась одной из учителей, которые знали истинную личность Делуции, но не относилась к ней иначе, чем к другим ученикам. Во всяком случае, она была жестче с ней, как будто знала, что Делуция хотела что-то доказать, и Тайла всегда готова предоставить ей шанс сделать это. Это была одна из причин, по которой навыки верховой езды стали любимым предметом Делуции, другая заключалась в том, что она была единственной первокурсницей с рейтингом «Эпсилон», а горстка старших одноклассников оставалась вежливой, но отстраненной, и Делуция была более чем готова последовать их примеру.

Будь то в конюшне или библиотеке, выходные дни проходили за чтением тома за томом или уборкой стойл и конюшен. По странному случаю Делуцию пригласили присоединиться к Тайле в прогулках по лесу верхом на лошади, которую ей выделили на год, – гнедом мерине по кличке Монарх. Несмотря на то, что имя было придумано Тайлой как внутренняя шутка, Делуция полюбила стойкого мерина, так же как ей понравился лохматый пони академии, Монстр. Едва ли размером с большую собаку, маленький зверек был нарушителем спокойствия, но в то же время и милым, который никогда не переставал поднимать настроение Делуции.

Вне времени, проведенного с книгами или лошадьми – и, действительно, в те времена – Делуция в основном держалась особняком. Время от времени она замечала Кайдена и Деклана вокруг кампуса, или еще реже видела Джиру, но, как она заставила их пообещать, всякий раз, когда их пути пересекались, они вели себя так, как будто не знали ее. Несколько раз она ловила тайную усмешку и дружеское подмигивание Деклана, но всякий раз, когда она встречалась взглядом с Кайденом или Джирой, она видела только разочарование на их лицах. Не на нее… из-за нее. Больше, чем кто-либо другой, брат и сестра, казалось, понимали, что ее мечты о новой жизни в Акарнае не совсем соответствовали действительности.

Впрочем, все было не так уж плохо. Действительно, ей нравилось почти все в академии. Уроки, учителя, территория – даже ее собственная комната оказалась благом, как и сказал Джарвис, поскольку она могла звонить родителям по голограмме, не опасаясь разоблачения, а также читать книги, которые мастер Инг присылал ей – книги из королевских архивов и тому подобное, что вызвало бы подозрение, если бы его заметили другие.

В целом, ее жизнь была в основном идеальной. Конечно, принцесса была одинока, но она была одинока всю свою жизнь. Еще пять лет не причинят ей никакого долговременного вреда.

… По крайней мере, так она изо дня в день пыталась убедить себя.

Пожалуй, единственное, что выбивало из колеи, – это ее сны. Как будто прибытие в академию активировало какой-то переключатель внутри нее, по крайней мере, три раза в неделю она видела во сне видение, которое позже сбывалось. По большей части это были мелочи, например, знание того, что администратор Джарвис собирается пригласить ее на чай, чтобы спросить, хорошо ли она устроилась, или что директор Марсель сделает объявление за ужином, чтобы напомнить ученикам о действующем комендантском часе. Но было также несколько случаев, когда ее сны становились более драматичными, например, она видела, как ее одноклассника по конному спорту Райан сбросила лошадь только для того, чтобы быть растоптанным копытами, что привело к трем переломам костей и сотрясению мозга, или видела, как у ее одноклассицы Пипсквик возникла аллергическая реакция во время обеда из-за этого у нее остановилось сердце, и доктору Флетчеру пришлось приводить девушку в чувство прямо посреди фудкорта.

Делуция чувствовала себя ужасно после этих инцидентов, задаваясь вопросом, могла ли она – и как – предупредить их. Но оба события произошли в начале года, в то время, когда она недостаточно понимала свой дар, чтобы знать, когда он действует. Это было то, чему она все еще училась, но по мере того, как проходили недели, она становилась все более и более уверенной, когда дело доходило до различия между фактами и вымыслом.

Большая часть этой уверенности пришла от ее курса основных навыков – единственного предмета, специально посвященного изучению даров, включая обучение тому, как ими управлять. Инструктор, профессор Мармадьюк, обладала низкоуровневым ментальным даром, который включал в себя способность читать поверхностные мысли – то, что встревожило бы Делуцию, если бы ее собственные ограниченные ментальные защиты не были достаточно сильны, чтобы защитить ее разум от слабых способностей женщины.

Мармадьюк была немного взбалмошной, но, несмотря на ее распущенный характер, занятия помогали Делуции. Вдобавок ко всему, библиотека была полна текстов, касающихся даров, и между тем, что она читала в свое свободное время, и упражнениями, которые ставила Мармадьюк, она, наконец, начала понимать, как работает ее способность, теперь почти всегда признавая разницу между сном и вещим сном.

Теперь Делуция знала, что хитрость заключалась в том, чтобы определить, была ли она зрителем или участником. Если она была участницей – если во сне что-то происходило с ней или в результате ее действий, – скорее всего, это был обычный сон. Если, однако, она была вынуждена наблюдать за развитием событий, которые не имели к ней никакого отношения, событиями, которыми она не могла управлять с помощью своего собственного подсознательного руководства, то, скорее всего, это было пророческое видение будущих событий.

Потребовалось некоторое время, прежде чем Делуция смогла понять разницу, но благодаря медитативным упражнениям, которые давала ей Мармадьюк, – упражнениям для успокоения мыслей перед сном и очищения сознания – она в конечном итоге обрела более глубокую ясность в своих снах и, что более важно, большую выдержку. И то, и другое позволяло Делуции тщательно обдумывать свои сны после пробуждения, взвешивая, насколько они реальны.

Конечно, она не всегда была права, так как были странные случаи, когда Делуция была вовлечена в вещий сон, что делало различие между зрителем и участником практически невозможным. Но по большей части она медленно начинала осваивать свои способности.

По мере того, как шло время, и дни становились прохладнее, Делуция начала экспериментировать со своим даром, в том числе возвращаться к своим снам по желанию. Это было то, чему она научилась из книги, а не от Мармадьюк, и, возможно, это был самый надежный способ определить, какие видения были пророческими, поскольку могла пересматривать только вещие сны. Это было также удивительно легко, так как все, что ей нужно было сделать, это вызвать в памяти предыдущий сон, когда засыпала и обнаруживала, что возвращается туда, осматривая видение, как будто исследует место преступления.

Несмотря на увлекательность, повторные просмотры ее снов часто были довольно утомительными, поскольку до сих пор вещие сны, с которыми она экспериментировала, были довольно разочаровывающими и скучными для повторного просмотра. То же самое было верно для любых повторяющихся снов, в которые она непреднамеренно возвращалась, особенно для того, в котором не было ничего, кроме бесконечного коридора дверных проемов. Все оставалось таким же, каким она видела его во сне все лето, шепчущий голос оставался недосягаемым, независимо от того, сколько раз она возвращалась к этой сцене в поисках дополнительных деталей. Все, что девушка знала, это то, что это был вещий сон, а это означало, что однажды это будет что-то значить.

Сны были непостоянной вещью, поскольку Делуция с каждым днем все больше осознавала. Но она все равно была благодарна за свой дар, потому что, по крайней мере, он позволил ей войти в Акарнаю. И, несмотря на то, что она была социальным изгоем, в глубине души все еще чувствовала, что академия – это то место, где ей суждено быть.

Даже если она была одна, по крайней мере, Делуция была одна в нужном месте, готовая и ожидающая того, что обещало ее будущее, и каждый день надеясь, что дверь, о которой однажды сказал Кайден, откроется, приближается.

Времена года сменились, и лето сменилось осенью, воздух в академии стал свежим, когда поднялся ветер, предвещая скорый приход зимы.

Это случилось в одну из таких ветреных суббот в первую неделю декабря, когда Делуция запиралась в своей комнате, проводя часы после пробуждения, делая все возможное, чтобы избежать внешнего мира.

Обычно по выходным она старалась находиться как можно дальше от своего одинокого общежития, но сегодня все пошло по-другому. Наступил семейный день в Акарнае, и единственное, что было тяжелее, чем видеть, как все ее одноклассники наслаждаются обществом друг друга, – это когда они делали это в окружении своих близких. Тем более, что ее собственные не могли навестить ее в академии, не выдав все, что она была полна решимости скрыть.

Невесело посмеиваясь про себя, в третий раз за день приводя в порядок свои вещи, Делуция поняла, что правде все равно никто не поверит. Ее одноклассники скорее поверили бы, что Джордан – королевская принцесса, чем сочли бы ее жизнеспособной наследницей трона. По их мнению, она была капризной, враждебно настроенной одиночкой – репутация, которую она заработала, и действительно, репутация, которую стремилась поддерживать.

Психотерапевт заявил бы, что она занимается самосаботажем, возможно, даже страдает расстройством личности, мечется между двумя крайностями: хочет, чтобы в ее жизни были люди, а затем полна решимости держаться от всех подальше. Но Делуция просто защищала себя, ее защитные механизмы теперь были такими же естественными, как дыхание. Ее одноклассники знали, что она укусит, если к ней приблизятся – фигурально, конечно, – и держались на расстоянии. Так же, как она сказала себе, что это было то, чего она хотела.

Но отстраненная или нет, девушка все равно должна была проводить с ними время, и даже сейчас знала, что не может долго оставаться запертой в своей комнате. В основном потому, что она умирала с голоду, ее пустой желудок болел из-за того, что Делуция пропустила завтрак и обед, чтобы не быть свидетельницей веселых семейных встреч.

Выглянув в окно, она увидела, что солнце село и на землю опустились сумерки. Большинство семей уже должны были разъехаться, поэтому Делуция предположила, что ей будет безопасно отправиться на ужин в ресторанный дворик, не испытывая слишком много моментов зависти.

Схватив тяжелое пальто, чтобы защититься от пронизывающего ветра, Делуция смущенно рвалась в ресторанный дворик, ее урчащий желудок требовал, чтобы она заказала достаточно для армии, чтобы восполнить упущенные в тот день блюда.

Фантазируя о том, что бы она съела в первую очередь, Делуция не обратила внимания, когда распахнула дверь и выбежала в коридор, ее разум был сосредоточен на том, чтобы утолить голод как можно быстрее. Как бы она ни была отвлечена, она чуть не столкнулась с группой людей, проходивших мимо ее комнаты в этот самый момент, вонзив каблуки как раз вовремя, чтобы не сбить их с ног.

– Эй, полегче там! – сказал Джордан, протягивая руку, чтобы поддержать ее, когда она отшатнулась назад. – Ты в порядке?

Делуция замерла… но не из-за его нежного прикосновения и не из-за искренней заботы, которую она увидела в его взгляде. На самом деле, ее внимание было сосредоточено совсем не на нем. Вместо этого она смотрела мимо него, на группу людей, с которыми он стоял.

Биар, конечно, был там, он и Джордан были пакетной сделкой, как поняла Делуция через несколько часов после встречи с ними. И хотя в тот первый день они, возможно, начали не с той ноги, с тех пор она поняла, что, несмотря на ее раннее суждение, они совсем не похожи на Макстона. Да, они любили веселиться и из-за этого проводили много времени в наказании, и да, они были дерзкими, но это была скорее игривость, чем что-то злобное или высокомерное. Они также были на удивление целеустремленными, когда дело касалось их учебы, и относились к своим занятиям более серьезно, чем она считала возможным. Прежде всего, они были милыми… чего она никогда бы не смогла себе представить после того первого дня, но, тем не менее, это было правдой. Достаточно, чтобы ей не потребовалось много времени, чтобы понять, что причина, по которой они оказались на вершине социальной лестницы, заключалась просто в том, что они заслуживали быть там.