Текст книги "Три героя (ЛП)"

Автор книги: Линетт Нони

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц)

– Я бы не назвал это «нормальным», ваше высочество. Но на протяжении всей истории были случаи, отмеченные. – Он склонил голову набок. – Есть что-то, чем ты хотела бы поделиться, принцесса?

Сглотнув, Делуция мысленно повторила его слова. Я бы не назвал это «нормальным»… Если это было так… что это значило для нее?

– Нет, мастер Инг, – ответила Делуция, ее голос застрял в горле. – Это просто интересная тема для разговора. Ничего больше.

Казалось, он ей не поверил, но, кроме как уличить ее во лжи, он ничего не мог поделать. Поэтому вместо этого мастер слегка наклонил голову, прежде чем сунуть руку в складки своего темно-бордового пальто с высоким воротником и вытащить книгу.

– В таком случае, причина, по которой я пришел сюда, заключалась в том, чтобы отдать тебе это. Я обнаружил ее спрятанной глубоко в архивах и подумал, что тебе может понравиться чтение.

Делуция взяла у него толстый том, ее глаза пробежали по названию, которое гласило: «Затерянный город: Что произошло на самом деле» А. Н. Онимус.

Она улыбнулась псевдониму автора, прежде чем снова посмотреть на своего наставника.

– Спасибо, мастер Инг. Выглядит завораживающе. Уверена, что верну ее вам в кратчайшие сроки.

Он помахал рукой в воздухе

– Оставь себе. У меня есть копия. И, судя по тому, с чем я уже столкнулся, это та книга, которая заслуживает того, чтобы ее прочитали несколько раз.

Делуция пролистала несколько страниц, отметив, что там были как слова, так и картинки, причем каждая новая глава предлагала другую теорию исчезновения Меи.

– Тогда спасибо за подарок. Я…

Она внезапно остановилась, книга чуть не выпала из рук, когда ее пальцы нащупали страницы. Листая назад, она остановилась, когда нашла то, на что видела лишь намек, когда пролистывала страницы.

Это был рисунок. Портрет меярина, черно-белый, за исключением его глаз – глаз, выкрашенных в блестящий золотой цвет.

Делуция знала эти глаза. Она видела их во сне.

Она видела его во сне.

С колотящимся сердцем она просмотрела текст, окружавший изображение, но он был на другом языке, который она не узнала.

Дрожащим пальцем девушка указала на страницу и сказала:

– Вы… вы можете прочитать это, мастер Инг? Вы знаете, кто такой этот меярин?

Он взял у нее книгу, слегка нахмурившись от сосредоточенности.

– Я еще не дошел до этой части моей копии, – сказал он. – Диалект, похоже, является древней формой тарисона, вероятно, написанной одним из их писцов до того, как их город был разрушен.

Делуция втянула в себя воздух. Битва при Тарисе произошла более четырех тысяч лет назад. Насколько старой была информация в этой книге?

– Мои знания диалекта ограничены, но из того, что я могу сказать, на этой странице говорится об Эйвене Далмарте.

Делуция вздрогнула, услышав знакомое имя.

– Вы хотите сказать, что это, – она указала на рисунок, – Мятежный принц? Тот, кто убивал невинных людей и пытался убить свою собственную семью, чтобы занять трон?

– Это всего лишь одна теория, Ваше Высочество, – ответил Инг, напомнив ей, что никто не знал правды, поскольку редкие знания, которые они обнаружили, были основаны на догадках. – Но да, похоже, это дань уважения младшему наследнику Меи.

Делуция пробежала пальцами по наброску, испытывая благоговейный трепет, а не просто легкую тревогу. Если он был реальным, то ее сон…

Не в силах произнести больше, чем шепот, ее голос дрожал, когда она сказала:

– Я видела его раньше. Эйвена Далмарта… Я уже… Я видела его.

Она ожидала, что ее признание вызовет вопросы, но Инг шокировал ее, когда он просто сказал:

– Я знаю.

Ее глаза оторвались от страницы, и лоб Инга сморщился от того, что он увидел на ее лице.

– В прошлом году, принцесса, – медленно произнес он, как будто ждал, что она поймет. – Картина цыганского путешественника «Впасть в немилость». Это то, что вы имеете в виду, не так ли? – Его взгляд вернулся к наброску. – Сходство между этими двумя работами поразительное, вплоть до золотых глаз. Я задаюсь вопросом, возможно ли, что художники связаны между собой, поскольку представление их семьи о Мятежном принце передается из поколения в поколение.

Теперь, когда Инг объяснил, Делуция точно знала, о чем он говорил. Она уже видела этот набросок раньше, или, по крайней мере, очень похожий на него. И хотя она увидела картину всего на мгновение, этого явно было достаточно, чтобы запечатлеть фигуру в ее подсознании, и, таким образом, предложить причину, по которой этот меярин, Эйвен Далмарта, был во сне прошлой ночью.

Он был из воспоминаний, не более того.

– Ты выглядишь успокоенной, принцесса, – заметил Инг, и в его голосе ясно прозвучал вопрос.

Делуция неловко рассмеялась и прикрыла это словами:

– Я просто рада, что он потерян для прошлого, мастер Инг. Что он не более чем набросок в книге и картина на холсте.

– Действительно, – вот и все, что сказал Инг в ответ. Выражение его лица, однако, было таким же, как тогда, когда он спросил, есть ли что-нибудь, чем она хотела бы с ним поделиться.

Откашлявшись, Делуция закрыла книгу и прижала ее к груди.

– Еще раз спасибо вам за это. Надеюсь, я смогу прочитать кое-что оттуда.

– Большая часть этого была переведена на общий язык, – сказал Инг. – На нескольких страницах есть заметки на гаронийском и денасенском, но я достаточно выучил оба языка, чтобы ты могла составить представление о содержании.

Гаронский и денасенский – два наименее любимых диалекта Делуции, поскольку только монахи, живущие в Гароне, и ученые, живущие в Денасе, когда-либо использовали эти языки, да и то всегда в письменной форме, а не в устной. Мастер Инг заставил Делуцию изучать и то, и другое не по какой-либо практической причине, а скорее в наказание за халатность в учебе. Как ее наставник, он нес ответственность за то, чтобы ее образование было непревзойденным, все остальное, например, их взаимная любовь к легендарному прошлому, освещалось за пределами их специально отведенных учебных часов.

Несмотря на свою неприязнь к утомительным языкам, Делуция была благодарна за то, что знание обоих языков позволило ей прочитать некоторые из добавленных примечаний в книге. Было просто жаль, что она не выучила тарисон так же хорошо, и что собственное понимание древнего диалекта Инга было ограниченным. Если он не мог прочитать полностью, то Делуция не могла придумать никого другого, у кого был бы шанс перевести эту страницу. Ей оставалось только надеяться, что остальная часть книги даст какое-то понимание – или, если ничего другого, увлекательное чтение с некоторыми интересными теориями.

Не обращая внимания на урчание в животе и тот факт, что на улице уже совсем стемнело, после того, как мастер Инг пожелал ей доброго вечера, Делуция вернулась к своему креслу у окна и открыла книгу, не в силах устоять перед соблазном того, что в ней могло содержаться.

Проходили часы, пока она поглощала страницу за страницей, теряясь в предположениях, собранных автором за годы исследований. Многое из этого Делуция не могла удержаться от насмешек – например, идея о том, что весь город Мея теперь вращается вокруг Медоры в воздушном шлюзе, или что меярины переселились и теперь живут на Луне. Затем появилась теория, что драконы съели меяринов, прежде чем улететь на другую планету, где их затем выследила и убила какая-то неизвестная потусторонняя раса.

Хотя Делуция никогда не видела дракона в реальной жизни, она все еще сомневалась в достоверности этой конкретной теории по очень многим причинам.

Какими бы диковинными ни казались некоторые возможности, она была достаточно очарована, чтобы прочитать книгу от корки до корки, переводя по ходу любые заметки на гаронском и денасенском языках. К тому времени, когда она дошла до конца, она поняла, что имел в виду Инг, говоря, что это достойно многократного прочтения. Ей было о чем подумать, в основном из кратких, но заманчивых упоминаний о Мятежном принце. Многое из того, что она просмотрела, совпадало с теориями, которые она уже слышала: именно ненависть Эйвена к людям привела к тому, что древние меярины изгнали его из города и выставили защиту, чтобы он никогда не вернулся… или не вошел кто-либо другой. Однако чего Делуция не узнала, так это каких-либо теорий относительно того, что Эйвен продолжал делать после исчезновения города, или нашел ли он когда-нибудь дорогу обратно в Мею.

Смирившись с тем фактом, что она, скорее всего, никогда не узнает всю историю целиком, Делуция закрыла книгу, дочитав последнюю страницу, чувствуя удовлетворение и уже предвкушая, как однажды перечитает все это снова. Но сейчас у нее слезились глаза, и болел живот, поэтому она встала на негнущихся ногах и медленно поднялась в спальню, желая только чего-нибудь поесть, принять горячую ванну и провалиться в сон без сновидений.

С первыми двумя она справилась. Но, как всегда, ее сон был пронизан видениями.

Сбудется ли что-нибудь из них или нет, покажет только время.

– 4-

Три дня спустя Делуция чистила Танцовщицу, когда из-за двери стойла донесся голос.

– Если бы я не знал тебя лучше, я бы подумал, что ты избегаешь меня.

Кисть Делуции на мгновение замерла, прежде чем она заставила руку продолжить ровные движения.

– Ты непредсказуем, лорд Макстон, – формально ответила она, стараясь быть любезной хозяйкой. – Глупость – это не одна из твоих сторон, так что не трать свое время, изображая из себя дурака.

Так что, возможно, быть любезной хозяйкой все еще было выше ее сил. Но шесть дней постоянных взглядов и ехидных комментариев Макстона начали истощаться, особенно во время последних трех завтраков, после его встречи с Джирой и Уильямом. Делуция устала изображать вежливость и выглядывать из-за угла, чтобы убедиться, что их пути не пересекутся. Она устала следить за своими манерами и притворно улыбаться.

Она больше не хотела этого делать. А теперь, похоже, ей и не придется.

Он искал ее, его приветствие было одновременно враждебным и насмешливым, показывая, что он не ожидал, что она съязвит в ответ. Но если он думал, что она собирается прятаться за своей собственной неуверенностью, как это было в прошлом, то у него на уме было другое. Потому что Делуция приняла слова Джиры близко к сердцу, она была принцессой, и никогда больше не забудет, что это значит.

– Мы оба знаем, что я избегала тебя, – продолжила она, прежде чем он смог ответить на ее дурацкий комментарий. – И мы оба знаем почему. Чего я не понимаю, так это почему ты, кажется, так решительно настроен проводить со мной время. Прогулка по городу, утренняя прогулка верхом – во что ты играешь, Макстон?

– Может быть, я просто хочу насладиться твоей восхитительной компанией, принцесса, – сказал он намеренно насмешливым тоном.

– Еще варианты? – она потянулась за расческой и двигалась, чтобы распутать гриву Танцовщицы.

– Может быть, мне скучно.

Это было более вероятно, и все же она все еще не верила ему.

– Мы оба знаем, что я последний человек, общество которого ты бы искал, если бы это было так.

Он не отрицал этого. Но то, что он сказал вместо этого, снова повергло ее в шок.

– Может быть, я хочу извиниться за то, что сказал пять лет назад.

Впервые с тех пор, как он приехал, она посмотрела на него поверх холки Танцовщицы. Но когда их взгляды встретились, ей потребовалось все самообладание, чтобы не вздрогнуть, так как на его лице была отвратительная ухмылка, его голубые глаза смеялись над ней.

– Шучу, – сказал он, хихикая. – Мне действительно просто скучно.

Делуция размышляла о том, в какие неприятности она попадет, если бросит ему в голову подкову. Но потом у нее был момент осознания… то, что он сказал, не причинило ей боли. Она была зла, о да, но только потому, что он был намеренно груб. Его насмешки и то, что они олицетворяли – предательство больше не причиняло боли. Как будто внезапно она поняла то, чего не понимала раньше: он был хулиганом, простым и невзрачным.

Не было никаких причин или оправданий для его ненавистнических комментариев пять лет назад, точно так же, как не было никаких причин или оправданий для его нынешнего поведения. Ущерб, который он причинил ей, его не волновал, и, возможно, никогда не будет волновать. Но если она продолжит давать ему власть, уделять ему внимание, он подумает, что она все еще уязвима, и, как любой хулиган, воспользуется этим.

Что ей было нужно, так это показать, что его слова и действия больше не оказывают на нее никакого влияния. Он не стоил ее боли – никогда не был и никогда не будет. Настало время ей постоять за себя и дать ему понять, что он не единственный, кто способен использовать слова в качестве оружия.

– Мастер Инг говорит, что скука поражает только тех, у кого слабый ум, – поделилась Делуция, возвращая свое внимание к Танцовщице. – Так что это многое объясняет.

Ей не нужно было оглядываться на него, чтобы понять, что ее оскорбление попало в цель. Не в силах сдержаться, она добавила:

– Могу я предложить почитать книгу, чтобы скоротать время? Ты можешь кое-чему научиться, особенно если посетишь раздел «этика и мораль».

Его лицо нахмурилось, когда он сказал:

– Я не трачу свое время на книги.

– Это тоже многое объясняет, – пробормотала Делуция, не в силах сдержать дрожь в губах.

Черты его лица потемнели, когда он заметил ее юмор.

– Ты смеешься надо мной?

– Я определенно не смеюсь над тобой, – ответила она, ее улыбка стала шире. – Ты совсем не выглядишь веселым.

– Это потому, что это не смешно, ты, маленькая…

– Осторожно, – прервала Делуция певучим голосом. Но, несмотря на ее кажущееся легкомыслие, в ее тоне слышалось явное предупреждение. – Если только слово, которое ты собираешься использовать, не «принцесса», тогда ты, возможно, захочешь пересмотреть свое предложение. Точно так же, как ты, возможно, захочешь переосмыслить все решения, которые ты делал до этого момента, и то, что ты говорил.

Делуция буквально слышала, как он скрипит зубами.

– Нет? – спросила она, когда он промолчал. – Ты ничего не хочешь сказать, лорд Макстон?

Только когда их глаза снова встретились, он прошипел, достаточно тихо, что ей пришлось напрячься, чтобы расслышать его:

– Ты думаешь, что ты особенная из-за короны, которую носишь, но подумай еще раз, принцесса. – Он выплюнул это слово, как ругательство. – Мы оба знаем правду, ты – ничто. Все это знают, как ты думаешь, почему прошло пять лет, а у тебя до сих пор нет друзей? Твои родители – единственные люди в этом мире, которые могут спокойно проводить с тобой время. Признай это, ты навсегда останешься одна.

Оскорбление было старым для Делуции, но от этого боль не стала меньше. Только ее решимость не позволить Макстону добраться до нее, не давать власть хулигану, позволила ей сказать:

– Лучше быть одной, чем застрять в компании кого-то вроде тебя. – Она сосредоточилась на том, чтобы ее руки не дрожали, когда она расчесывала челку Танцовщицы и закончила: – Теперь беги, лорд Макстон, пока кто-нибудь не увидел, как мы разговариваем, и не подумал, что, как и мои родители, ты можешь «терпеть проводить со мной время». Мы бы не хотели, чтобы они приняли нас за друзей, не так ли?

Резко, как щелчок кнута, он прорычал:

– Ты не имеешь права так со мной разговаривать.

Рука Делуции замерла, как и все остальное ее тело.

– Прошу прощения? – спросила она, ее голос был убийственным шепотом. Ее руки почти больше не дрожали. Она была совершенно неподвижна. Опасно неподвижна. Все в ней говорило о предупреждении, к которому мудрый человек должен был прислушаться.

Макстон поступил неразумно.

Его горло дернулось – единственный признак того, что он осознал, что, возможно, переступил черту. И все же он все еще повторял:

– Ты не имеешь права так говорить со мной. Я сын судьи Верховного суда… ты должна проявить ко мне уважение.

Делуция не могла поверить в то, что слышала, не могла поверить в его высокомерие.

– Слушай внимательно, лорд Макстон, поскольку я собираюсь сказать это только раз, – сказала она тем же убийственным тоном, что и раньше, ее глаза оставались прикованными к нему. – Уважение – это не то, что тебе должны, это то, что ты зарабатываешь. Независимо от того, родился ли ты в замке или в пещере, дитя королей или преступников, ты – не более чем сумма твоих собственных действий. Тебе никто не должен – никто, и особенно я. Поэтому я буду говорить с тобой так, как захочу… не потому, что моя корона дает мне это право, а потому, что я человек. И тебе не мешало бы помнить об этом, поскольку нас там целый мир, многие из которых были бы слишком рады стереть твою любимую ухмылку прямо с твоего лица.

Этой ухмылки нигде не было видно. Вместо этого черты лица Макстона стали бледными, глаза широко раскрыты, а на лбу блестела тонкая струйка пота.

– Теперь, – тихо сказала она, – я спрошу еще раз. Есть что-нибудь, что ты хотел бы сказать?

Макстон уставился на нее так, словно видел впервые, наконец-то осознав, что она уже не та восьмилетняя девочка, над которой он мог беззаботно издеваться.

Между ними воцарилось долгое молчание, она пристально смотрела ему в глаза, пока он не смог больше этого выносить и не опустил глаза. Власть между ними сместилась, и лорд начал понимать, что он больше не мальчик, издевающийся над девочкой; он был мальчиком, издевающимся над принцессой. Даже ему не хватило мудрости продолжить дальнейшие насмешки.

– Нет, Ваше Высочество, – сказал он сдавленным голосом, все еще не глядя на нее. – Я… я сказал все, что хотел сказать.

И, не произнеся больше ни слова, он повернулся и поспешил вверх по проходу конюшни, почти бегом, чтобы убраться от нее подальше.

Она не ожидала от него извинений… она понимала, что этого не произойдет. Но, по крайней мере, теперь он знал, что больше не сможет издеваться над ней. Она была принцессой… и ни один из них не забудет этого.

Никогда больше.

– Это. Было. Потрясающе.

Пораженная, Делуция бросила взгляд туда, где только что стоял Макстон, и обнаружила Кайдена и Деклана. Последний был тем, кто говорил, его лицо наполнилось весельем, когда он закончил:

– Ты точно сказала ему, принцесса.

– Он ждал этого годами, – добавил Кайден, его веселье было менее очевидным, чем у Деклана, но все же очевидным. – Ты хорошо справилась с этим, Ваше Высочество. Действительно хорошо.

Ее шок сменился смущением, когда она спросила:

– Как много вы слышали?

– Все, – бесстыдно сказал Деклан. – Мы видели, как он приближался к тебе, поэтому мы прокрались мимо и спрятались, когда он не смотрел. – Он указал на стойло рядом с Танцовщицей, где они вдвоем, должно быть, подслушивали, оставаясь вне поля зрения.

– Но почему…

– Мы хотели убедиться, что у тебя есть группа поддержки, на случай, если она тебе понадобится, – сказал Кайден. Его губы скривились, когда он добавил: – Тебе она не понадобилась.

Деклан фыркнул.

– Напомни мне никогда не драконить твою плохую сторону, принцесса. В словесной битве я бы не продержался и одного предложения.

Делуция почувствовала, как жар коснулся ее щек, непривычных к такой лести. Она отложила щетку и в последний раз погладила Танцовщицу, прежде чем направиться к двери стойла, сказав:

– Думаю, мы квиты, так как в битве на кулаках я бы не продержалась и секунды.

То, что она сказала, было правдой, особенно если эта битва была против Деклана, поскольку из-за его массивного телосложения он выглядел так, будто был намного старше подросткового возраста, чем на самом деле. Каким-то образом он все еще оставался грациозным, что было удивительно, учитывая его размеры.

Кайден, хотя и не такой огромный, как его друг, тоже казался старше своих лет, и он был необычайно зрелым для своего возраста. Учитывая, что Джира была на три года старше его, и они вдвоем росли под присмотром коммандера Ниши, неудивительно, что он вел себя старше большинства своих сверстников. Особенно с учетом того, что его привилегированное раннее образование во дворце было дополнено дисциплиной, которой он научился, регулярно сопровождая свою тетю, когда она руководила подготовкой Наблюдателей на заставе Сури. Все это вместе взятое означало, что ребята были гораздо старше своег возраста, если уж на то пошло, учитывая все, через что он прошел за последний год после смерти своего отца.

Глядя на них обоих, когда она покинула стойло Танцовщицы и вышла в проход рядом с ними, Делуция почувствовала укол жалости к себе. Хотя они не были друзьями и никогда ими не станут, всю ее жизнь они были частыми гостями во дворце, причем Кайден часто навещал свою тетю, а Деклан – своего дедушку. Но последний год оба мальчика были в отъезде в Акарнае, и поскольку их летние каникулы заканчивались всего через несколько дней, они скоро должны были вернуться на второй год обучения в академию. Джира тоже уедет с ними в воскресенье. И снова Делуция останется одна.

Она уже привыкла к одиночеству. Но все же… она не могла не смотреть на Кайдена и Деклана, задаваясь вопросом, какой могла бы быть ее жизнь, если бы она была кем-то другим, а не тем, кем она была.

Ее корона была привилегией. Она знала это.

Но иногда она не могла не задаваться вопросом, не была ли она также проклятием.

Тряхнув головой, чтобы избавиться от мыслей, которые, в конечном счете, ни к чему не приведут, Делуция прикусила губу и взвесила свои следующие слова. Ни разу за все годы, что она знала обоих мальчиков, она не видела, чтобы они вели себя так, как Макстон. Не только словесной клеветой, но и их действиями в целом. Они были хорошими людьми, о чем свидетельствовало то, что они защищали ее пять лет назад и оставались рядом сегодня, просто чтобы убедиться, что с ней все в порядке. Такие действия заслуживали похвалы, независимо от того, насколько некомфортно это могло заставить ее чувствовать себя.

– Джира рассказала мне, что случилось, когда Макстон был здесь в прошлый раз, – сказала она, заставляя себя встретиться с ними глазами. – Это много значит… вы защищали меня тогда. Спасибо.

Радостные улыбки исчезли с их лиц при ее словах… и их причине.

Два мальчика обменялись взглядами, но затем Кайден откашлялся. Его глаза, так похожие на глаза его сестры, вернулись к ней, когда он сказал:

– Могу я быть откровенным, Ваше Высочество?

Делуция моргнула от неожиданности, задаваясь вопросом, должна ли она собраться с духом.

– Конечно.

Он обменялся еще одним быстрым взглядом с Декланом, прежде чем его взгляд снова остановился на ней.

– Я знаю… мы знаем, что то, кто ты есть, означает, что ты никогда не сможешь вести нормальную жизнь.

Делуция резко втянула воздух, это было так, как будто он вырвал слова прямо из ее головы. Точно так же, как это сделала его сестра всего несколько дней назад.

– И однажды, я надеюсь, это изменится для тебя, – продолжил он. – Я надеюсь, что ты испытаешь все, о чем когда-либо мечтала, и проживешь счастливую жизнь, которую заслуживаешь.

Делуция проглотила комок, вставший у нее в горле.

Кайден понизил голос, продолжая:

– Но до тех пор, всякий раз, когда ты задыхаешься под тяжестью своей короны и жертв, которых она требует, никогда не позволяй себе верить тому, что сказал Макстон. Он – продукт обстоятельств, не зависящих от него, и вместо того, чтобы выбрать честность, он позволил укорениться горечи и ненависти, набрасываясь на других в попытке почувствовать себя лучше.

Делуция почувствовала вспышку беспокойства от слов Кайдена, никогда не задумываясь о том, почему Макстон был так зол по отношению к ней. Она была слишком уязвлена его словами и действиями, чтобы задуматься о мотивах, движущих ими. Но прежде, чем какой-либо след вины смог овладеть им, Кайден заметил выражение ее лица и продолжил.

– Это не твоя вина, принцесса, так что ни на секунду не расстраивайся из-за того, что ты ему сказала, поскольку ничто – ничто – не может оправдать его поведение, как сейчас, так и в прошлом. Вместо этого тебе нужно знать, что он был неправ… есть много людей, которые заботятся о тебе, а не только твои родители. И в те дни, когда ты чувствуешь себя наиболее одиноко, вместо того, чтобы зацикливаться на том, чего у тебя нет, вместо этого подумай о том, что может быть впереди.

В редком проявлении привязанности Кайден протянул руку и положил ее на плечо, нежно сжимая, когда закончил тихим голосом:

– Мы все время от времени чувствуем себя одинокими, принцесса. Но каждый день – это новая возможность. Ты никогда не знаешь, кого можешь встретить, или как они изменят твою жизнь. Так что не теряй себя в одиночестве, потому что однажды дверь откроется, и время придет. И когда это произойдет, ты сможешь смеяться в лицо всем Макстонам мира, рука об руку с теми самыми друзьями, которых, как тебе говорили, у тебя никогда не будет.

Когда Кайден снова опустил руку, Делуция задержала дыхание, чтобы сдержать слезы. Как он мог знать все, что она чувствовала? Как и Джира, он сумел проникнуть прямо в ее сердце, сказав ей именно то, что ей нужно было услышать, и напомнив ей обо всем, что она постоянно забывала… обо всем, что ей нужно было помнить.

– Обещай мне, что ты не забудешь, – сказал Кайден, как будто он все еще читал ее мысли. На мгновение она задумалась, в чем заключался его дар, прежде чем поняла, что кто-нибудь скажет ей, если он действительно читал мысли. Вместо этого, что бы ни руководило его словами, оно, должно быть, основывалось только на интуиции… какой бы безошибочной она ни была.

Дрожащими губами Делуция прошептала:

– Я попробую.

Это было лучшее, что она могла предложить, поскольку у нее были годы, чтобы возвести свои стены, и они не рухнут в течение одного разговора. Но Кайден, казалось, понял это и кивнул в знак согласия.

Он больше ничего не сказал, но Деклан продолжил:

– Тебе лучше послушать его, потому что принцесса ты или нет, мы надерем твою королевскую задницу, если ты в конечном итоге станешь какой-то затворницей, как одна из тех сумасшедших кошатниц.

Делуция рассмеялась, ее настроение снова улучшилось в одно мгновение.

– Я никогда не была поклонником кошек. Думаю, мы можем вычеркнуть это из моего пятидесятилетнего плана.

– Тогда леди с бешеной собакой, – сказал Деклан, прежде чем оглядеть конюшни и внести поправки, – или леди с бешеной лошадью может быть более подходящим.

С улыбкой на лице и теплом в сердце Делуция сказала:

– Вот что я тебе скажу. Если я в конечном итоге стану какой-нибудь сумасшедшей леди, у тебя есть мое разрешение выполнить твою угрозу «надрать мою королевскую задницу».

Кайден кашлянул, пряча усмешку.

– Осторожнее, Ваше Высочество. Уверен, госпожа Альма устроит взбучку, если услышит, как вы говорите «задница».

Делуция закатила глаза, но Деклан вмешался первым, прежде чем она смогла ответить.

– Королевская задница. Королевские ягодицы. Королевская попка. У тебя есть выбор, принцесса, – сказал он. – Ты живешь только один раз… живи в соответствии со своим словарным запасом.

Его нелепости было достаточно, чтобы Делуция снова начала смеяться, и она все еще посмеивалась про себя после того, как они вместе покинули конюшни и разошлись по комнатам во дворце.

Только позже, оставшись одна в своей спальне, она нашла минутку, чтобы перебрать все, что произошло в тот день. И поймала себя на том, что снова задается вопросом о причинах поведения Макстона, прежде чем поняла, что Кайден был прав – ничто не оправдывало того, как он обращался с ней. И хотя она испытывала легкое беспокойство по поводу того, что привело к тому, что он стал таким хулиганом, каким он был, она также знала, что он никогда за тысячу лет не расскажет ей о своей личной жизни. Делуция ничего не могла сделать, кроме как отпустить это и надеяться, что он прислушался к тому, что она сказала ему сегодня.

Приняв сознательное решение больше не зацикливаться на нем, Делуция перенесла свои мысли с Макстона на все остальное, что произошло в конюшне. Слегка улыбаясь, она старалась запечатлеть в памяти время, проведенное с Кайденом и Декланом. Делая это, она не могла не почувствовать малюсенькую трещину в стенах, окружающих ее сердце.

Трещину, которая стала очень похожа на надежду.

Потому что, как сказал Кайден, каждый день был новой возможностью, и она никогда не знала, кого она может встретить… или как они могут изменить ее жизнь.

– 5-

Предположение Кайдена о том, что однажды дверь откроется, и жизнь Делуции изменится, должно быть, запало глубже, чем она думала, потому что той ночью во сне ей приснилось, что она идет по коридору с бесконечными дверными проемами. Это был странный сон, с шепчущим голосом, который был совсем недосягаем, и как бы она ни старалась, она не могла расслышать, что было сказано. Все, что она знала, – это чувство срочности, которое испытывала, растущая паника, которую невозможно было поколебать.

Когда сон, наконец, рассеялся, и она проснулась от утреннего солнца, льющегося с балкона, Делуция почувствовала головокружение, а мышцы болели, как будто она проходила мимо бесконечных дверных проемов в реальности. Но после хорошей растяжки и горячей ванны она почувствовала себя нормально, ей не терпелось заняться делами.

Даже мысль о том, что ей придется завтракать с Макстоном, не могла ее расстроить – не сегодня. Потому что сегодня был особенный день, и когда она вышла из ванной полностью одетой и почти вприпрыжку, она уже знала, что ее ждет в спальне.

Или, скорее, кого она найдет.

И почему.

Действительно, как только пар вокруг нее рассеялся, она смогла увидеть родителей, сидящих на ее кровати, а между ними, как и каждый год, покоился декадентский торт, покрытый свечами.

– С днем рождения, солнышко.

Делуция улыбнулась родителям, подбегая, когда они поднялись на ноги. Отец раскрыл объятия и девушка, подбежав, утонула в них.

– Сегодня четырнадцать… куда подевалась моя маленькая девочка?

Делуция только усмехнулась, и, когда он отпустил ее, она переместилась в объятия матери, аромат знакомых духов цвета вишни и персика мягко окутал их, принеся чувство успокоения.

Снова отступив назад, Делуция посмотрела на торт и сказала несколько застенчиво:

– Я не была уверена, будем ли мы делать это снова в этом году.

Глаза Осмады комично расширились, и она театрально приложила руку к груди.

– Боже, ты ведь не слишком стара для дня рождения, правда? Потому что, если так… – Она взяла торт и, едва скрывая улыбку, сделала вид, что собирается уйти с ним.

Делуция рассмеялась и протянула руку, чтобы остановить мать.

– Я никогда не буду слишком стара для дня рождения. Я просто не знала, будете ли вы слишком заняты, чтобы праздновать, особенно учитывая, что леди Нерита и остальная делегация Харовелл все еще здесь.

Сине-зеленые глаза Аурелия, так похожие на глаза Делуции, были нежны, когда он сказал:

– Шестое августа – самый важный день в году. Каждый год. – Он провел большим пальцем по ее скуле. – Занята ты или нет, мы всегда найдем время для твоего дня рождения, милая.